Текст книги "Любовь на съемочной площадке"
Автор книги: Любовь Рябикина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Маленький одноместный номер на четвертом этаже вполне устроил Ингу. В течение двадцати минут расставила, разложила и развесила привезенные вещи. В киноэкспедиции она давно уже брала лишь то, что не требовало глажки. Не хотелось тратить время. На минутку вышла на балкон, окинув взглядом широкую аллею перед главным входом с роскошными клумбами и не большим прудом с золотыми рыбками. В этом пансионате она уже бывала, так что большого интереса не испытывала. Заметила на крылечке Кристину, свою подчиненную и поняла, что остальная группа тоже прибыла. Девчонка с любопытством оглядывалась вокруг. Для нее съемки были первыми.
Рязановская вернулась в номер. Сполоснулась в душе и переоделась в шорты с маечкой. Прихватив солнцезащитные очки и полотенце, направилась к режиссеру, получившему ключи от номера люкс этажом ниже.
Постучавшись, через дверь крикнула:
– Александр Витальевич, купаться на море пойдете?
Дверь распахнулась и на пороге возникла высокая фигура режиссера. Из-за его плеча выглядывало круглое лицо оператора. Оба, как заметила Инга, были в шортах и теннисках. В руке Воронова покачивалось полотенце. Георгий ухмыльнулся:
– А мы готовы и к тебе собирались зайти! Обед через полтора часа будет. Я узнавал.
Рязановская добавила с улыбкой:
– Группа прибыла. С балкона видела.
Александр Витальевич запер дверь. Втроем направились к лестнице по мягкой ковровой дорожке, заглушавшей шаги. По дороге Воронов отдал ключ от номера дежурной по этажу, попросив:
– Поставьте мне в холодильник несколько бутылок «Нарзана».
Девушка кивнула, с откровенным интересом рассматривая мужчину:
– Сейчас поставлю.
Она была уже в курсе, кто это такие. С завистью взглянула на женщину рядом с Вороновым. Инга улыбнулась, заметив ее взгляд. Девчонка явно была новенькой и прибывшая киногруппа пока еще являлась для нее «небожителями».
Троица направилась к лестнице, проигнорировав лифт. Они уже насиделись в самолете и автобусе. Ломидзе спросил:
– Инга, тут Сартакова все уши прожужжала, что ты обещала ей заваривать чаи из трав во время работы, чтоб организм почистить. Сказала, что ты ее от гастрита вылечила. Мы даже не знали, что ты травы знаешь. А нам заварить травы можешь?
Рязановская пожала плечами и согласилась:
– Почему нет? Вы скажите, что болит, чтоб я сборы делала. Будет тогда и польза и питье. В прошлые съемки никто эту тему не поднимал, кроме Ольги.
Воронов, спускавшийся по лестнице позади всех, вздохнул, сверху вниз глядя в женское лицо:
– Изжога замучила. Острое есть боюсь, жареное тоже и вообще…
Рязановская хмыкнула, обернувшись на повороте и покачав головой:
– Похоже, вся группа гастритами страдает. Ольга мне рекламу сделала. Почти все подходили и жаловались на изжогу. Тогда просите у Кузьмичева большие термосы. Штуки четыре сразу. Стану заваривать в них. Скажем термос для желудочников, а оставшиеся три – сосуды почистить, сердце подпитать, взбадривающий или успокоительный сбор заварить.
Георгий, резко жестикулируя, воскликнул, обернувшись на друга:
– Хорошая идея! Подлечимся заодно. Мне от отложения солей что-то и от боли в позвоночнике!
Инга кивнула и спросила:
– Не знаете, умеют актеры оружием пользоваться или нет?
Лестница закончилась и Воронов поравнялся с ней:
– Курков в военных фильмах снимался, должен уметь, а насчет Ильменева и остальных не знаю.
Женщина вздохнула, поворачивая в холл:
– Надеюсь, что мучиться мне не придется, обучая держать автомат…
Но пойти купаться с режиссером и оператором сразу редакторше не удалось. Едва троица вывернула из-за угла, как к Рязановской бросилась перепуганная Ольга Сартакова:
– Инга! Как хорошо, что ты сама вышла! Я уже искать хотела! Леха на ногу пару минут назад ящик с автоматами уронил. Вон сидит…
Реквизитор Леха действительно сидел на диванчике под пальмой в углу холла. Правая нога была уже без обуви и носка. Брючина закатана до колена. Пальцы оказались перемотаны какой-то серой тряпкой и на тряпке отчетливо проступило пятно крови. Его кроссовка в крови стояла рядом. Несколько человек толпилось вокруг, растерянно поглядывая на гримасничающего от боли парня и не зная, что делать. Остальные стояли у стойки администраторов, поглядывая на раненого оттуда. Кое-кто из тех, кто боялся крови, просто отвернулись.
Рязановская, не раздумывая, кинулась к реквизитору, на ходу потребовав:
– Оля, аптечку!
Воронов с Ломидзе, переглянувшись, шагнули следом за Рязановской. Не сговариваясь, оба решили посмотреть – что станет делать женщина. В такой ситуации они ее еще не видели.
Сартакова, вместе с помощницей Наташей, бросились к своим огромным полосатым сумкам с костюмами, сваленным в углу. Судорожно принялись вскрывать их одну за другой, что-то ворча про себя и свою память. Небрежно выкидывала на соседние сумки камуфлированные куртки и брюки.
Одна из администраторш высунулась из-за стойки, с интересом посмотрев на гомонящих киношников. Громко сообщила:
– Мы нашему доктору позвонили. Минут через пять подойдет.
Инга кивнула, мельком взглянув на женщину и приседая на корточки перед реквизитором:
– Дай гляну!
Леха махнул рукой, давая согласие. Сейчас ему хотелось лишь одного – избавиться от боли. А она была такой, что парень еле сдерживался, чтоб не заорать. Он даже говорить не мог, попросту боясь взвыть. Сжимал зубы так, что челюсти побелели.
Женщина размотала тряпку и режиссер чертыхнулся. Оператор вздохнул, потирая подбородок пятерней:
– Съемки еще и не начинали, а уже есть раненые.
Большой палец на ноге Лехи был рассечен вдоль и рассечен серьезно. Кровь продолжала течь, капая на выложенный гранитной плиткой пол. Подбежавшая Сартакова протянула аптечку, но Инга потребовала:
– Открой! Достань корвалол или валокордин. Ну, что там у тебя есть!
Реквизитор простонал:
– Да у меня с сердцем нормально…
Рязановская хмыкнула, окинув коротким взглядом крепкую фигуру парня:
– Не сомневаюсь.
Ольга протянула ей валокордин. Редакторша ловко вскрыла пузырек и вдруг капнула на рану несколько раз. Кровь свернулась прямо на глазах. Ломидзе удивился:
– Лихо!
Инга нашла глазами Сартакову и попросила:
– Оля, поднимись ко мне на четвертый этаж. Номер четыреста двенадцать. Дежурной скажешь – я просила. В тумбочке, в ящике, стоит баночка с широким горлом. В ней желто-зеленая мазь. Она медом пахнет, не ошибешься. Принеси.
Костюмершу словно ветром сдуло. Не смотря на крупные габариты, двигалась Ольга весьма шустро. Инга уже сама достала пузырек с перекисью и вату. Смыла кровь и вгляделась в рану. Воронов сразу спросил:
– Инга, сколько Алексей проковыляет, как думаешь? Может попросить продюсера найти другого реквизитора?
Рязановская заметила настороженный взгляд Лехи и покачала головой:
– Зачем, Александр Витальевич? Тут самое страшное – ноготь рассечен. Кость, похоже, цела. Ни синюшности, ни опухоли большой нет. Три-четыре дня поковыляет, а потом пройдет. Если конечно с моим лечением согласится.
Реквизитор закивал головой, словно китайский болванчик, забыв даже про боль:
– На все согласен! Только не отправляйте!
Женщина осмотрела окровавленную кроссовку реквизитора, заметив разодранный кожзаменитель на носу обуви. Китайская подделка все же смогла защитить ногу от более серьезной травмы. Инга подняла голову и посмотрела на Воронова:
– Александр Витальевич, нового реквизитора надо в курс дела вводить, а Алексей много сделал. Его помощники справятся. Сцены в ближайшие дни предстоят не самые батальные. Да и я помогу в случае чего.
Сквозь толпу прорвалась Ольга Сартакова, протягивая баночку с мазью Инге. Редакторша попросила:
– Приготовь кусок ваты и широкий бинт. – Взглянула на гримасничающего от боли парня: – Леш, вечером ко мне на перевязку.
Реквизитор кивнул, глядя, как его несчастный палец скрылся под салфеткой, густо намазанной мазью Инги.
Режиссер с оператором внимательно наблюдали за руками женщины. Оба отметили, что действует она без спешки. При этом не сделав ни одного лишнего движения.
Когда все же появилась врач из пансионата, Рязановская заканчивала перевязку. Ничуть не смутившись, сообщила:
– Мы справились своими силами. Спасибо, что пришли. Есть вопрос – нет ли у вас медицинской трости?
Докторша оказалась нормальной и не стала качать права и оспаривать познания Инги в медицине. Спокойно посмотрела на повязку, отметив профессионализм:
– Мне легче. Трость в прокате можете взять. Вон там, под лестницей. Точно знаю, что были.
Рязановская еще раз поблагодарила:
– Спасибо.
Докторша ушла. Инга снова нашла взглядом Сартакову:
– Оль, сходи возьми тросточку на недельку.
Ольга не стала спорить и направилась к лестнице. Редакторша посмотрела на Леху и спросила:
– Леш, у тебя шлепанцы есть?
Реквизитор молча кивнул, подтягивая свою сумку. Острая боль после мази Инги отступила, оставив легкую ломоту в пальце. Тревога из-за возможного отчисления из группы тоже улеглась и парень успокоился. Благодарно посмотрел на женщину, а она подмигнула в ответ, все понимая. Найти работу, когда киногруппы по большей части укомплектованы, а некоторые уже отправились к местам съемок, было довольно сложно. Для себя Леха решил, что обязательно найдет способ отблагодарить гримершу, как только перестанет хромать.
Рязановская, Воронов и Ломидзе наконец-то отправились на пляж, тихо переговариваясь о произошедшем. Говорил больше оператор. Режиссер отделывался короткими фразами, задумчиво поглядывая на женщину.
А реквизитор через пять минут заковылял к лестнице, опираясь на клюку. Его помощники, пересмеиваясь, тащили следом свои личные вещи и сумку старшего. Они, все трое, заселялись в один номер…
Инга отправилась купаться во второй раз, когда зашло солнце. Народу на пляже не было и она наконец-то смогла расслабиться. Дневное купание с Вороновым и Ломидзе ей сильно не понравилось. На пляже негде было яблоку упасть и слишком многие пялились на ее тело – шрамы на левой ноге и правом плече купальник скрыть не мог. А рубцы ясно указывали, что они не от порезов о стекло. Она заметила, что даже режиссер с оператором несколько раз украдкой смотрели на ее видимые «украшения», хотя уже видели их в прошлые съемки. Порадовалась, что купальник снова закрытый и еще одно ранение на левом боку никто не видит.
На этот раз Рязановская отошла подальше от лестницы. На пляже было пустынно и тихо, если не считать мусорщика, собиравшего оставленный хлам в огромный полиэтиленовый мешок. Мужчина лишь покосился в сторону женщины, продолжая свое занятие.
Инга внимательно посмотрела на пирс. Там имелось кафе, но сейчас народу вроде бы не наблюдалось. Во всяком случае, за видимыми столиками никто не сидел. Подошла почти к самому пирсу и спокойно разделась. В этом месте на дне было мало камней. Информация осталась в памяти по одной из прошлых киноэкспедиций. Бегом бросилась к воде.
Из-за кустов, направляясь к пирсу, в этот момент вышли двое парней и остановились, глядя на бегущую к воде женщину. Это были Олег Ильменев и Андрей Курков. Остановились от неожиданности. В такое время мало кто из женщин купался. Дамы готовились к вечерним посиделкам в кафе и на пляже после захода солнца обычно не появлялись.
Инга нырнула и метров шесть проплыла под водой. Почувствовав, что воздуха не хватает, стрелой выскочила из воды до половины. Отбросила волосы со лба и едва не рассмеялась от беспричинной радости. Широко вскидывая руки, уверенно направилась к буйкам. Она не оглядывалась, уверенная, что на берегу никого, кроме мусорщика, нет.
Олег и Андрей переглянулись, наблюдая за плывущей женщиной. Курков восхищенно покачал головой:
– Здорово плавает!
Ильменев среагировал сразу:
– Наверное, отдыхающая русалка. Познакомимся? Вдруг у нее подружка есть?
Курков согласился кивком. Мужчины встали на берегу и теперь не сводили глаз с головы плывущей женщины. Оба молчали и даже забыли про то, что сами тоже хотели искупаться.
Инга доплыла до буйков. Немного поплавала рядом и только тут заметила две застывшие мужские фигуры на берегу. Радость в душе пропала. Недовольно поморщилась, подумав: «Этого не хватало. Снова какие-то отдыхающие познакомиться решили…». Она уже сталкивалась с теми, кто был удивлен ее умением плавать и нырять. Обычно это оказывались те, кто сам плавал не очень хорошо. Мужчины принимались восхищаться и одновременно старались познакомиться. Вот и сейчас, похоже, получился именно тот случай. Испуга не появилось. Два противника для нее давно не являлись проблемой.
На море опускались сумерки и предметы стали не такими четкими, как днем. Потому разглядеть издали тех, кто застыл на берегу, Инга не смогла. Проплыв до следующего буйка, а затем вернувшись к крайнему, направилась к берегу. Незнакомцы не ушли, как она втайне надеялась.
Плыла не спеша. Теплая вода ласкала тело и Рязановская откровенно наслаждалась морем и тишиной. Это было так приятно – покачиваться на волнах. Даже эти мужчины на берегу отошли в сторону. Спокойно подумала: «Отошью… Не привыкать».
Курков узнал подплывавшую женщину и вздрогнул. Хоть и готовился внутренне к этой встрече, но произошла она снова неожиданно. Хрипло прошептал, судорожно сглатывая:
– Это Рязановская…
Ильменев удивленно посмотрел на друга, а затем вперился взглядом в женскую голову, покачивающуюся на волнах. Узнал женщину, вспомнив встречу на крыльце офиса в Москве. Замер, ожидая.
Инга доплыла до мели и встала. Направилась к берегу, рассекая воду грудью и руками. Шла стремительно, с удовольствием чувствуя сопротивление воды. Посмотрела на мужские фигуры на берегу и вздрогнула. Остановилась по пояс в воде, всматриваясь в одну из них. До приятелей донеслось:
– Саша…
Олег посмотрел на Андрея и тот ответил:
– Здравствуйте. Меня вообще-то зовут Андрей Курков и я – актер. Это Олег Ильменев. Как понимаю, вы – Инга Рязановская?
Заметил, как опустились ее плечи. От стремительности, с какой она шла до этого к берегу, не осталось и следа после его слов. Она шла теперь словно через силу. Шла и молчала. Ингу даже не удивило, что он знает ее имя. Актеры заметили шрам на плече, затем на ноге и вновь переглянулись. Женщина вышла на берег. С трудом, но смогла взять себя в руки, хотя лицо побледнело. Спокойно сказала:
– Простите. Здравствуйте. Да, я Рязановская. Что-то случилось?
Ильменев улыбнулся, пытаясь развеять возникшую натянутость:
– Здорово плаваете! Где научились? Может, научите и меня?
Инга промолчала, даже не обратив внимания на слова. Она не сводила глаз с лица Куркова, медленно двигаясь вперед и не пытаясь скрыть, что снова рассматривает актера. На душе вновь забушевала буря. Боль, надежда, радость, отчаяние – выражение на лице менялось со скоростью калейдоскопа. Прошла мимо к сброшенному на камни парео и полотенцу со сланцами, только теперь оторвав взгляд. Актеры обернулись. Шрам имелся и на спине справа. По ноге вился к бедру уродливый рубец с ямкой. Олег осторожно сглотнул. Он снова заметил боль на женском лице. Взглянул искоса на друга. Тот, похоже, даже не заметил игры в его поведении. Он не сводил глаз с женского лица.
Андрей, не глядя, крепко взял приятеля за предплечье и потянул за собой к лестнице:
– Извините, что помешали. Завтра на съемках встретимся.
Ильменев был вынужден идти за ним. Когда отошли подальше, Олег с деланным возмущением прошипел:
– Не дал закадрить! Такая женщина!
Курков, к его удивлению, жестко ответил, так и не взглянув на друга:
– Не стоит мешать человеку отдыхать. Она в нас не нуждается. И еще, вместо кадрежа, ты мог лишиться зубов.
Олег на несколько секунд лишился дара речи. Такого ответа он не ожидал. Решил продолжать начатую игру и ядовито произнес:
– Ну, естественно, это же на тебя она глаз положила!
Андрей неожиданно открыл ему правду, глядя перед собой и быстро шагая прочь:
– Не на меня лично. Я наконец-то понял. Ольга говорила о погибшем муже и о сходстве сына Рязановской со мной! Я похож на ее погибшего мужа, вот откуда такой взгляд.
Ильменев замолчал надолго. Такого он не ожидал.
Поднялись по лестнице и дружно оглянулись.
Женщина сидела на камнях лицом к морю и уткнувшись головой в колени.
Олег вздохнул:
– Думаю, что это не легко… Увидеть свое прошлое…
Курков промолчал. Если бы не Олег, он бы сейчас спустился к Рязановской и попробовал поговорить с ней. Но присутствие Ильменева сдерживало.
Уже у лестницы в корпус Олег вдруг спохватился:
– Слушай, мы с этой Рязановской забыли даже зачем пошли к морю. Возвращаемся?
Андрей отказался, вглядываясь в двух парней с полотенцами, спускавшихся с лестницы у пансионата:
– Извини, расхотелось. По-моему, наши реквизиторы купаться идут. Сходи с ними.
Ильменев покачал головой:
– Да и мне что-то не хочется. Давай вон в том кафе винишка купим и к тебе или ко мне?..
Он указал рукой на кафе под открытым небом, метрах в ста от корпуса. Заведение почти скрылось за густыми акациями, туями и сиренью. Оттуда неслась не громкая музыка. Сквозь просветы виднелись столики. Большинство из них оказалось уже занято – отпускники отдыхали на полную катушку.
Курков снова отказался, мельком глянув в сторону кафе и даже не приостановившись:
– Завтра съемки и не хотелось бы появиться перед режиссером с опухшей рожей. У меня есть чай Инги. У костюмерши снова выпросил. Сплю после него, как младенец.
Ильменев моментально заинтересовался и хохотнул:
– Это хорошо! Пока знакомств не завел, давай попьем твоего чайку!
Оба актера скрылись в корпусе.
Под раскидистой кроной молодого крепенького дубка Инга и Кристина гримировали актеров. Рядом раскинулась болоньевая палатка костюмеров с откинутым входом, откуда доносилось ворчание Ольги и оправдывающийся голосок Наташки. Судя по всему, девчонка снова что-то нахимичила.
И если у костюмеров имелась хотя бы палатка, то у гримеров условия были самые что ни на есть полевые. Даже обязательного широченного зонта над головами пока не наблюдалось. Рабочие по площадке еще не успели его поставить, занятые разгрузкой подошедшего автобуса с аппаратурой. Два зеркала, по совету Инги, просто прислонили к дубку с разных сторон, устроив их на складных столиках. Шумела вверху листва и по лицам людей плясали свет и тени. Из-за ширины зеркал актеры не могли видеть друг друга. Хотя Кристина часто высовывалась и спрашивала:
– Инга, я правильно сгусток положила? Мне кажется что-то не так…
Перед ней, в раскладном кресле, сидел молодой парнишка с сержантскими лычками и перебинтованной рукой, на лицо которого она накладывала грим. Грим был не таким и сложным, но если учесть, что фильм оказался у девчонки первым, а ран она в жизни почти не видела – разве только порезы и царапины – то можно понять ее колебания. Рисунки и фотографии, что показывали во время учебы и по которым приходилось накладывать грим, оказались почти бесполезными.
Рязановская подходила к напарнице, терпеливо советовала, что-то подправляла.
Перед Ингой в кресле сидел Андрей Курков в пятнистой форме и с погонами майора на плечах. Чуть в стороне, в тени ветлы, стоял уже загримированный Олег Ильменев в форме капитана и наблюдал за обеими гримершами сразу. Он уже заметил хорошенькое личико Кристины и вечером собирался пригласить девчонку в кафе. Грим у него был простой – ссадина на щеке и копоть по всему лицу, так что Рязановская справилась за несколько минут. Олег отметил, что получилось весьма натурально. Теперь он ждал друга и осторожно следил за женщиной. Пусть и короткий, но разговор накануне отпечатался в его памяти.
Почему-то вспомнились слова Феоктистова о склочности и неуживчивости Рязановской. Олег поморщился, мысленно послав того подальше. Достаточно было посмотреть на то, как терпеливо Инга возилась с молоденькой гримершей, обучая создавать реально выглядевшие ранения. Женщина была в этом намного опытнее молоденькой профессионалки, закончившей училище в этом году. Ильменев подумал, что он бы давно отправил Кристинку за ее поминутные вопли по знакомому всей стране адресу…
Куркову требовался серьезный грим, но женщина медлила. Форма Андрея была в бутафорской крови и в некоторых местах порвана. Сквозь разрывы на плече проглядывала смуглая кожа. Эту старую списанную форму нашли в одной из ближних частей на складе, чтобы не портить новую. Рязановская рассматривала лицо актера и никак не могла заставить себя коснуться его. Настолько оно было родным.
Она поняла, что ничего не забыла, как не старалась. За много лет образ Саши, как оказалось, лишь отступил вглубь ее памяти на время. И вот теперь в кресле сидел мужчина с лицом человека, которого она любила до сих пор. Женщина делала вид, что размышляет, а сама мысленно приказывала себе начинать работу.
Курков спокойно ждал, поглядывая на свое отражение в зеркале, за неимением другого объекта. Вся киногруппа была занята подготовкой к съемкам и поблизости никого, кроме Олега, не оказалось. Но Ильменев был не в счет. Его он успел изучить за годы учебы и дружбы. Иногда Андрей бросал взгляды на гримершу и по сторонам. Он считал, что Инга прикидывает, где и что положить.
Наконец Рязановская решилась. Она взяла в руки смягчающий крем, который всегда использовала вместо основы и который, пусть и частично, предохранял кожу от воздействия грима. Ее пальцы почти невесомо прошлись по лицу актера и он вздрогнул. Его много раз гримировали, но чтобы с такой осторожностью…
Андрей взглянул в лицо женщины и поразился выражению. Это была смесь из дикой боли и нежности. Он, не моргая, смотрел на нее, а она видела взгляд и ничего не могла поделать со своим лицом. Инга в этот момент видела перед собой мужа.
Ильменев тоже заметил изменившееся лицо женщины и теперь не сводил глаз с Рязановской, забыв о красивой Кристинке полностью. Мысль «закрутить ни к чему не обязывающий романчик» испарилась. Актер догадался, что Инга продолжает любить погибшего мужа, но то, как она глядит на его друга, озадачило актера. Он ни разу не видел столько нежности, а ведь Андрея она видела всего лишь в третий раз. С гримершей творилось что-то странное и Олег захотел разгадать эту загадку. Поймал себя на мысли, что не отказался бы побывать на месте друга и чтоб на него, хоть раз, посмотрели вот так же. Ильменев тоскливо вздохнул. На девчонок ему не везло так же, как и Андрею. Хоть был он парень общительный и много времени проводил «на публике», да вот найти единственную так и не сумел.
Инга работала не отрываясь. Ее руки мелькали перед Курковым словно бабочки. Она брала баночки, коробочки, губки, кисточки, салфетки, тампончики, флакончики, тюбики, палочки с бешеной скоростью. Но каждый раз ее пальцы с удивительной бережностью касались кожи актера. Иногда женщина замирала на мгновение. Закрывала глаза, а затем работа продолжалась. Андрей следил за ее лицом не отрываясь, настолько его потрясла вот эта гамма чувств. На душе актера стало тревожно.
Подошедший Воронов удивленно выдохнул:
– Ну, Инга, ты себя превзошла! Да это никто от настоящего-то и не отличит.
Курков взглянул на себя в зеркало, на мгновение оказавшееся не закрытым телом гримерши и ахнул:
– Ну, вы даете!
Из зеркала на него смотрело жуткое лицо. Обгоревшая лопнувшая кожа на виске свисала рваным клочком с черно-кровавым краем и торчащими волосками. Жуткая рана тянулась через всю щеку и из нее сочилась кровь. Кровью было заляпано все лицо. Причем выглядело все это реально и жутко. Чтобы убедиться, что ничего не болит, Андрей даже осторожно дотронулся до своего виска.
Рязановская словно не слышала возгласов режиссера и актера. Ее пальцы нежно коснулись шеи Куркова. Из резиновой маленькой груши на скулу выдавила немного сваренного сиропа. Всего несколько штрихов крупнопористой губкой и на шее оказались тонкие полоски стекавшей к вороту словно бы из мелких порезов крови. Женщина мгновенно переключилась на руки Андрея и вскоре они стали под стать лицу – грязные, обожженные, с кровью, с черными ногтями и нарисованными ссадинами. Актер удивленно наблюдал. Грим выглядел настолько реалистично, что он даже испугался.
Инга собрала всю свою волю в кулак и занялась кожей на его плечах, где были разрывы, подгримировывая. Торчащие нитки зачернила, создавая видимость горелой ткани. Кое-где на краях создала кровавые пятна. Закончив, устало обернулась на режиссера и удивилась – вокруг столпилась вся киногруппа. Удивилась, что не слышала, как люди подходили. Все молчали. Кое-кто стоял с открытыми ртами. Сартакова выдохнула:
– Ну, дела…
Олег посмотрел на друга. Затем на себя в зеркало, глянул на Андрея еще раз и качнул головой, внимательно взглянув на лицо женщины:
– Теперь я понимаю, почему Усманова врачи отловить пытались. Я не поверил. Думал, что байка. Вы – супермастер по такому гриму!
Рязановская устало отошла в сторону и издали глянула на свою работу. Курков рассматривал себя в зеркале так, словно видел впервые. Он, много раз снимавшийся в фильмах и не раз гримированный, никак не мог поверить, что на его лице и руках грим. Инга, между тем, попросила художника-декоратора Вадима, явно иронизируя над собой:
– Вадим, сфотографируй, чтоб я завтра не перестаралась.
Тот молча кивнул, снимая фотоаппарат с шеи. Кружа вокруг Куркова, сделал несколько снимков. Из-за дерева на Андрея смотрела с разинутым ртом Кристина:
– Мне такое никогда не нарисовать! Инга, посмотри, пожалуйста…
Рязановская молча шагнула к помощнице. Посмотрела на молоденького паренька с раной во весь лоб. Сделала пару шлепков губкой по щеке и кивнула:
– Отлично получилось.
Вернулась к своему столику. Курков все еще сидел в кресле, уставившись на свое отражение. Инга нашла взглядом режиссера:
– Александр Витальевич, все актеры готовы к съемке.
Воронов улыбнулся:
– Не сомневался! Группа, по местам! – Обернулся к женщине: – Инга, как их разместить? И с патронами для пулемета…
Столпившийся народ мгновенно исчез от гримерного столика, разбежавшись по съемочной площадке. Режиссерское слово являлось законом на съемочной площадке. Остался лишь застывший в кресле Андрей. Рязановская, собравшаяся убраться на столике и закрывшая первую баночку с бутафорской пылью, насторожилась:
– Что с патронами?
Режиссер развел руками:
– Я ленту смотрел и мне показалось, что несколько штук не такие.
Инга рванула к реквизиторам, забыв про порядок на столике:
– Леха, покажи пулеметные ленты! И вообще все патроны!
Очнувшийся наконец-то Курков бросился следом за женщиной.
Старший реквизиторов, сидевший в кресле с вытянутой перевязанной ногой в тапке, попробовал возразить:
– Инга, да мы ленты уже заправили! Все готово!
Женщина не слушая, уже отделяла магазинные коробки от пулеметов. Быстро выдернула первую ленту. Начала просматривать и замерла. Все увидели, как она побледнела. Оглянувшись, прошептала:
– Александр Витальевич, представитель от части еще здесь?
Ей ответил насторожившийся Леха, отлепившийся от спинки кресла:
– Прапорщик минут пять, как уехал. Торопился куда-то. Патроны привез, я расписался в получении. А чего?
Во рту Рязановской пересохло и она прохрипела:
– В ленте три боевых патрона!
Уставилась на Леху:
– Ты чем смотрел? Почему на головки внимания не обратил?
У Воронова лицо посерело. Он рявкнул:
– А ну, разрядить все оружие! Все магазины выпотрошить!
Перепуганные сообщением реквизиторы судорожно принялись за дело. Ошарашенному сообщением Лехе подтащили десяток магазинов от автоматов и тот теперь вышелушивал патроны со скоростью робота. Перепуг от того, что могло случиться, прибавил ему скорости и умения.
Рязановская быстро вынула боевые патроны из лент, заменив их холостыми. Проверила остальные ленты, найдя еще восемь боевых патронов. Осмотрела оружие, заглянув в патронники. Среди автоматных пуль боевыми оказалось четыре. С каждой найденной пулей Воронов мрачнел все больше. Он уже не спешил начинать съемку, попросив:
– Инга, проверь все повнимательнее. Не хотелось бы, чтоб кому-то всадили настоящую пулю.
Курков с Ильменевым стояли и наблюдали за Рязановской. Она вышелушивала патроны из автоматных рожков с ловкостью фокусника. Чувствовалось, что оружие ей очень хорошо знакомо. Боеприпасы сыпались на брезент дождем. Позвякивали друг о друга, раскатываясь во все стороны. Один из реквизиторов сразу забивал холостые патроны в пустой магазин. Олег не выдержал и сказал:
– Инга, как у вас ловко получается с оружием.
Она подняла голову. Чуть прищурясь, оценивающе взглянула на парня:
– Вам с этим оружием работать, не хотите попробовать набить рожки?
Курков усмехнулся и присел на корточки рядом с ней. Собрался взять в руки автоматный рожок, но она остановила:
– Не портите грим. От Александра Витальевича знаю, вы в военном кино уже снимались и думаю, оружие в руках держали.
Андрей пожал плечами:
– Мне приходилось на съемках и автоматы заряжать и стрелять.
Женщина кивнула, показывая Ильменеву премудрости зарядки магазина. Курков наблюдал. Олег присел рядом с гримершей и не очень ловко принялся набивать холостыми патронами магазин. Оказалось, что это не так легко, как казалось. Патроны приходилось заталкивать. Инга взялась за его ладонь, направив большой палец на патрон под другим углом. Стало значительно легче. С каждым патроном зарядка оружия получалась у Олега все более ловко. Ильменев успокоился – это был его первый военный фильм. До этого он немного побаивался, что может с чем-то не справиться. А сейчас почувствовал уверенность в своих силах и благодарность к находящейся рядом женщине.
Вскоре все патроны были проверены.
Рязановская собрала боевые патроны и забила себе в карманы, зло пообещав:
– Завтра я с этим представителем поговорю лично!
Воронов, все это время стоявший рядом, успокоился и попросил:
– Только не дерись. Нам патроны возможно еще потребуются.
Инга улыбнулась и ласково мурлыкнула, хотя глаза остались злыми:
– Зачем драться? Я его на склоне поставлю в цепи атакующих и скажу по секрету, что один патрон оставила для него. И стрелять буду сама. Пусть прочувствует.
Александр Витальевич хмыкнул:
– Откажется!
Женщина, уже откровенно и злобно, улыбнулась. Губы стали тонкими, в ниточку, когда она рыкнула:
– Не откажется! В таком случае я его командиру рапорт напишу. За халатное отношение с боеприпасами знаете, что бывает?
Курков хмыкнул, наблюдая, как его дружок забивает последний патрон в магазин:
– Неужели наябедничаете? Не думал, что вы такая!
Она резко обернулась:
– Как думаете, какую рану оставляет пулемет? Эта пуля могла вам достаться. Я тут еще и консультант. Значит, отвечаю за людей! А эта скотина…
Инга вдруг замолчала. Посмотрела на актера с болью и махнула рукой, уходя в сторону:
– Да что вам объяснять! Не видели вы…
Курков хотел что-то сказать и вдруг увидел у носа кулак. Почувствовал запах оружейной смазки. К его величайшему удивлению, это оказался кулак Олега. Тот хрипло прошептал:
