Текст книги "Голод (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 14. Василиса

Не смотря на его видимое желание покрыть меня прямо здесь, он снимает с себя свитер, натягивает его на меня. Предмет одежды оказывается мне по колено, и Макар только угрюмо качает головой.

– Ну и зачем мне такой ребенок?

– Эй, – тыкаю пальцем в твердую грудь, а он сразу хватает в плен руку. – Я не ребенок. Именно ты сделал меня женщиной. Тебе напомнить?

– Лучше покажешь, что помнишь, – подтянул он меня ближе, сжал задницу и потерся членом через ткань. И когда я уже выгнулась, прикрыла глаза в ожидании страстного поцелуя, он… Черт! Дунул мне в ухо, заставил возмущенно вскрикнуть. Идиот! – Ну, ты и извращенка. Здесь же больница!

Со смехом он увернулся от поднятой на него второй руки, а затем просто подхватил меня под колени. Вот это номер. Понес из больницы.

– Ого, – присвистнула я, когда в коридоре на нас посмотрела пара десятков пар глаз. Жар прилил к щекам и я стыдливо уткнулась в грудь, прикрытую майкой, впитывая в себя, уже ставший родным запах.

– Ну и чего вы бездари встали? Ни одни ведь не подумал, что она притворяется. Доктора Хауса на вас нет, – громыхнул он голосом, а я фыркнула. Надо бы пересмотреть.

Движение ногой и перед ним расступается толпа, прижимаясь к стенкам. Боже, как же все это невоспитанно, некрасиво, даже бессовестно, но как же его власть и напор возбуждают, манят побыть в этой ауре силы подольше.

Не знаю даже, сколько он нам отмерил. Теперь решать только ему. Понятно, что теперь пытаться строить из себя невинность, разыгрывать боль или просто убегать бесполезно.

Он уже везет меня к себе, он будет брать меня. У стены. На диване. У окна. В том же бассейне. Он будет вколачивать меня в плоскую поверхность, вырывая стоны страсти и покорности.

И я уже готова, да. Тяну пальцы к его, пока он ведет машину, переплетаю и наслаждаюсь тем, как под кожей мерцают вены, как дрожь предвкушения топотом коней скачут по спине, а кожу на руках покалывает.

Не евши весь день только один голод я ощущаю настолько, что низ живота ноет, а в горле образуется ком.

Я не помню дороги к его лофту, я вообще кроме микрорайона вокруг общежития и больницы мало что знаю в этом огромном мегаполисе. Я, как и многие жители стараюсь держаться в тени.

Старалась. Потому что внимание такого мужичины, как минимум делает девушку ярче. А в какой – то момент пропадает желание надевать камуфляж. Потому что с ним ничего не страшно. Потому что только один его взгляд мог бы ставить на колени целые города и села, будь он войном. Сама не понимаю, как я с ним еще пытаюсь спорить или юлить. Тем более обманывать.

– Малыш, если не хочешь накинуться на мой рычаг переключения передач прямо сейчас, то поверни свою мордашку вперед, – его бас вырывает с корнем попытку отвлечься на что-то постороннее.

– А что, – прикусываю я губу. – Тебя возбуждает мой взгляд? Или ты боишься нарушить пару правил дорожного движения?

Он стреляет глазами на мой ремень, который лично пристегнул несколько минут назад и вдавливает педаль в пол.

– Я ничего не боюсь, тем более такой нахалки как ты. Раздвинь ноги, посмотрим, как ждет меня твоя киска.

Возражать? Он надеется, что буду? Нет, меня саму накрывает возбуждение и я прежде чем выполнить его указание, беру сразу четыре пальца в рот. Облизываю, смокчу как конфету.

Грубые пальцы сжимают руль сильнее.

– Дай только добраться до тебя, – рычит он, и я наконец раздвигаю ноги, чтобы мокрыми пальцами провести себе между ног.

Я уже представляю, как он будет рычать всю дорогу и мучиться, но не сможет меня коснуться, будет только фантазировать.

Но как же я ошибаюсь, думая, что могу хоть в чем-то предугадать его действия.

Машина совершает резкий поворот, тормозит на какой освещенной красным стоянке.

– Макар. – предупреждающе спрашиваю я и тут же слышу щелчок ремня.

Его губы, все тело обрушивается на меня волной, заставляя захлебываться стонами, когда он отталкивает мою руку и сам просовывает пальцы внутрь, тут же начиная трахать.

Второй рукой он тянется за меня, нажимает какую-то кнопку и вот я уже полулежа, смотрю в его озверевшие глаза и, чувствуя как внутренности стягивает кайф, растекаясь по крови ядом.

Макар мой яд и я умираю из-за него, рядом с ним, под ним, пока его пальцы продолжают с силой вбиваться в мое лоно. И больше нет дискомфорта, есть страстное желание покориться, почувствовать обжигающий сердце восторг, когда возносишься к небесам и тут же стремительно падаешь. Снова и снова.

– Хочешь кончить? – слышу сквозь туман похоти и желания его голос. – Отвечай, Василиса, хочешь, чтобы я вытрахал из тебя всю дурь, а ты кричала от экстаза?

– Очень, – хриплю я, – очень хочу кончить… Мака-р.

Оргазм близко, так близко, что по телу проходит судорога, так близко, что я готова закричать, а потом …

Все.

Между ног становится пусто, а на меня словно вылили ушат с ледяной водой. Словно я доила корову целые полчаса, а в вымени ничего.

– Макар! – закричала я возмущенно, села и свела ноги. – Ну, кто так делает?!

Он только хмыкнул, облизал пальцы, поражая меня еще больше и вышел из машины, бросив перед этим:

– Ответ ждет тебя в зеркале.

Ну и куда он.

– Руки помой!

Поджала губы и сложила руки на груди. Но все равно небрежно посмотрела на козырек. Потом открыла его и всмотрелась в свои взъерошенное лицо и волосы.

– Жуть.

И потом до меня дошло. Так делаю я. Жесткое такое обломинго. Посмотрела за окно и с удивлением обнаружила стоянку Макдональдса.

Боже, стыдоба. Видела бы меня набожная бабушка, давно бы убила, чтобы не грешила больше.

Включаю музыку и слышу приятный слуху дапхаус с женским вокалом. Я под такой тренировать люблю. Переключаю трек с слышу реп. Понятно, человек разносторонний.

Сморю в сторону, откуда он должен выйти и немного подумав залезаю в бардачок. Там документы на машину, паспорт, права. Все, на мой взгляд чисто.

И тут возникает вопрос, а зачем ему угрожать кому-то, что-то с кого– то требовать. Если можно вести законный бизнес.

Убираю все в бардачок, и мило улыбаюсь, когда он возвращается с двумя стаканами кофе, бургерами и картошкой фри.

Он подозрительно щурится и осматривает машину.

– Опять напакостила?

– Я? – делаю невинные глаза и беру у него свою порцию. – Да, я сама невинность. Мария Магдалена по сравнению со мной конченная стерва.

Кусаю бургер с курицей, сыром, зеленью и маринованным луком. Боже, это кайф. Такая сочная хрень, что язык проглотишь. И откуда только знал. Да, Мак очень вредная вещь. Очень-очень вредная еда. Но так же как и Макар чертовски вкусная. Тем более, что от Макар в отличие от еды, жопа не вырастет.

– Ты что ты тут уже нашла?

– Просто залезла в бардачек. Старикашка. Десять лет разницы.

– Поговорим об этом, когда начнешь в кровати просить пощады.

– Не начну. – задираю подбородок и наслаждаюсь прохладой кофе. – Я фитнес тренер и выносливее какого-то там ростовщика.

Он разворачивает свой бургер, вгрызается в него зубами и качает головой.

– Я уже предвкушаю, как буду разбивать твою самоуверенность об свой стояк, – говорит он после и запивает колой.

– А я, – окунаю картофелину в кисло-сладкий соус и полностью толкаю ее в рот под жадным взглядом, – как буду разбивать твою о свое железное самообладание.

А потом мы просто ели в тишине, не отрывая друг от друга взглядов.

Это было настолько интимно, особенно когда он поднес картошку к моему рту, а я сначала облизала со всех сторон подсоленные пальцы. Только потом взяла их в рот вместе с гадостью.

– Я в шоке, что ты осталась девственностью до девятнадцати лет с таким пошлым нравом.

– Я вообще о сексе не думала, пока не появился ты.

– А чего о нем думать, – собрал Макар весь мусор в пакет и бросил назад. – Им заниматься надо.

И я действительно рассчитывала, что когда привезет к себе, Макар покажет нормальный секс, разденет меня, оближет соски.

Но во-первых мы приехали к его клубу и поднялись в квартиру на два этажа выше, а во вторых просто легли спать.

Нет, нет. Я не шучу. Пришли, почистили зубы и легли в его огромную кровать.

– Макар, – в некотором шоке лежу и спрашиваю я, завернутая в одеяло, наблюдая как мерно вздымает его грудь. Мне как раз открывался полный доступ к наскальным рисункам его тела. Небольшую, но просторную квартиру я осмотрела чуть раньше. Блин, главное не привыкнуть проводить в таких местах каждый вечер.

– Что, Малыш?

– Ты хотел заняться сексом.

– Я и сейчас хочу, – проговорил он, не отрывая глаз. – Но спать я хочу больше.

– Старик, – шепчу я с улыбкой, и прижимаюсь к нему всем телом, накрываю ладонью грудь и закидываю ногу на его бедро.

Он ухмыляется, рукой обнимает меня с боку, опаляя жаром кожи, заставляя изнывать по его ласкам и даже грубости.

– Макар.

– Вася, дай поспать.

– Почему я… – то есть понятно, я красивая, забавная, спортиная. Но мне все равно важно знать, чем я привлекла такого человека, как Макар Черкашин.

– Ты не испугалась.

Вот и весь ответ, который не отразил и доли моих мыслей. И я хотела спросить еще, но сон и меня саму срубил, как ударом молотка.

Почти так же поднял с утра. Солнце заглядывало из-за штор, в постели было жарко, а из душевой доносился шум воды.

Я подскочила, ощущая себя в какой-то сказке. Правда Макар не принц, он скорее темный лорд, но от этого не менее прекрасный. Мне хотелось отблагодарить его за эмоции, за чувства, что он мне дарил. За мою влюбленность, из-за которой за много лет, я впервые ощущаю себя счастливой.

Решение приходит само собой. Если он пошел в душ, то, что мешает мне пойти к нему?

Иду, что еще делать. Стягиваю выданную на ночь белую футболку, оставаясь беззащитно обнаженной перед его мужественностью. Делаю глубокий вдох-выдох и захожу в ванну.

Стенки душевой кабинки запотели и покрыты каплями воды. Его практически не видно за клубами пара. Такой горячий мужчина и воду любит погорячее.

Смотрю на сверкающий белизной унитаз и совершаю ужасную глупость. Но будущая картинка событий делает меня не разумной. Нажимаю на рычаг спуска воды и слышу крик.

– Сука! Василиса!

Ржу в полный голос и поворачиваюсь к нему, когда он резко открывает кабину.

Весь его гнев спадает, когда он видит, в каком виде я заявилась в ванну.

Нервозность и волнение тормозят меня. Но отступать, точно не буду. Его тело настолько привлекательно. Магнетично. Что сил сдерживаться нет. Подбегаю к нему, обвиваю его большую шею руками и запрыгиваю, обхватывая бедрами его тело. Чувствую его руки на заднице, член восставший и готовый наказать меня за шалость.

– Макар, – шепчу я, сцеловывая капли воды с его лица и шеи. – Позволь любить тебя, позволь быть с тобой.

Унижаюсь? Может быть. Но в этот самый миг, когда я могу быть с ним, наслаждаться им, я буду думать, что говорю.

Макар не тот человек, с которым нужно юлить. Пусть знает. Пусть думает сам, что с этим делать. Я устала быть сильной, я хочу просто быть с ним.

Он пятерней хватает меня за волосы, тянет назад, смотрит в глаза, выпивает душу, что-то ищет. Знать бы что.

– Люби, – говорит он просто, заносит в душ и садит на колени. А я смотрю на возвышающийся надо мной член, чувствуя, как по лицу стекает вода, и поднимаю взгляд.

«Люби» – говорит он, а мне большего и не надо. С ним ничего не страшно. С ним не страшно быть собой.

Возвращаю внимание члену. Испещрённый венками, он и правда представляет собой идеальный образец. С красивой, большой головкой, помещающимися в моей ладони яйцами и редкими волосками. Следит за собой.

Провожу рукой по стволу, мягко помассировав местечко вокруг уретры. Поднимаю взгляд и вижу, как тяжело он задышал, как оперся руками об кафельную стену и стиснул челюсти.

– Да, Малыш, не томи.

Он в моей власти. Я в его власти.

Закрываю глаза, потершись, как кошка… щекой о его бедро. А следом припечатывая поцелуем это же место. Хочу. Его. Сейчас.

Без промедления вбираю в рот. До самого горла. Сжав губы в тугое кольцо, выпускаю обратно. Слышу рык, и на мою голову опускается рука, а вода перестает литься.

– Умница, соси дальше.

Вдохновленная, похвалой, вылизываю орган с обеих сторон по всей длине. Снова, снова и снова. Поглаживая руками тугой живот, грудь, царапаю плоские соски.

Отсасываю без стыда или смущения. Стесняться можно с кем угодно, но не с ним. Оглаживая языком головку, сжимая в руке, то ускоряя, то наоборот тягуче медленно лаская. Хорошо. Мне хорошо от мысли, что это он. Что это его желание сейчас твердо проникает, все глубже проталкиваясь в мое горло.

Легкий, едва заметный рвотный рефлекс, не напрягает. Если не думать о нем и максимально расслабиться, он отходит на задний план, не мешая.

Чувствую его руку, сжимающую мои уже мокрые волосы. Накручивает их на кулак и еще сильнее прижимает к себе.

– Прости, Малыш, но тебе придется потерпеть.

А я готова. Готова терпеть. Утыкаюсь носом в его пах, заглотив максимально глубоко. От жесткости его фрикций в мой рот, периодически давлюсь, чувствую как, слюна обильным потоком стекает по груди.

Все это возбуждает неимоверно. Сильно. До онемения конечностей. Все на пределе. Горячо. Страстно. И я готова кончить лишь от его члена в моем рту.

Стараюсь все больше. Он уже трахает меня на полной скорости, пока: член не упирается мне в глотку. Макар не заглядывает в глаза. Рычит, стискивает рукой грудь.

– Блять, как же узко…

И кончает. Бурно заливает мне рот, держит во рту член и не дает пролиться не капли, пока я все не проглочу. И только тогда отпускает, только тогда поднимает наверх, коротко целует и снова включает душ.

– Люби, – повторяет он, намыливая мое ослабевшее тело. – Но только помни, Малыш. Если я однажды отвечу тебе тем же, придется быть со мной куда бы я не отправился, что бы я ни делал.

Глава 15. Капитуляция

Из душа мы вышли только спустя минут десять, после того, как он тщательно смыл с меня пену, проверяя самые укромные уголки.

Вот только его запах, его слова уже не смоются с кожи. Впитались, как гель в губку, а мозг стал пеной.

Куда подевалась строгая поборница правил и гроза пьянок, Василиса Рябина?

Нет, теперь в зеркале большой в коричневых тонах спальни отражается девушка Черкашина, Вася.

Глаза горят, щеки красные, а губы уже настолько припухли от поцелуев и минета, что ноют. Ноют, да, но просят больше. Макара всегда хочется больше.

Макар в одном белом полотенце подошел сзади и тоже долго смотрел в зеркало на мое лицо, грудь, что от касания его взгляда сразу приподнялась в глубоком вдохе.

Он прижался полотенцем к попе, нависая. Он кажется, нереально огромным и обхватывает грудь, наподобие купальника.

Все тело натягивается струной в ожидании, когда же мой музыкант сыграет свою партию, когда же он снова ввергнет меня в пучину ошеломляющего удовольствия.

– Мне бы на работу, – напоминаю скорее себе, чем ему и предполагаю его ответ. Этого следовало ожидать.

– Зачем?

– Практика, да и деньги платят.

Он на это смолчал и повел рукой вниз, по плоскому животу, к пушку волос.

– Убери здесь все, – проговорил он то, о чем я и сама уже думала. Кивнула. Не вижу смысла спорить. – Практика шесть часов в неделю. Работать можешь в своем фитнес-клубе, а с деньгами решим.

С одной стороны, круто, когда вот так все раскладываю по полочкам, решают денежные проблемы, а с другой такое вмешательство в личное пространство попахивало откровенным шовинизмом. И стеснением свободы и лишения права выбора. О чем я и сказала.

Он на это только хмыкнул, отпустил меня из объятий и, захватив пачку сигарет, пошел в сторону окна.

– Выход ты знаешь где, – бросил он небрежно и вышел на балкон.

Вот так. Минутка романтики закончилась, началась реальность, в которую Макар меня макал как в унитаз головой, своим ультиматумом.

Или слушаешься, или валишь. Но как бы жестоко не слышалось подсознанием, если хочу быть с ним подольше, то можно принять правила игры.

Временно. Пока не установлю свои, и не завлеку так, что он будет есть с моей руки.

Прикрыв глаза и вздохнул несколько раз, чтобы не закричать от обиды, я повернулась к уже приоткрытой двери балкона, за которой оперевшись на подоконник курил Макар.

Натянув на себя брошенную на полу футболку, я прошла вперед. На цыпочках, ощущая, как от натянутых до предела нервов сводит ноги, а колени слабеют.

– Курение очень вредно для импотенции, – подала я голос. Ждала реакции.

Макар фыркнув, повернул голову, чтобы посмотреть на меня через плечо. Охватить взглядом босые ноги, выпирающие от холода соски и лицо. Выражение которого указывало на капитуляцию.

Полную безграничную власть, которую я ему передавала.

Он потушил сигарету в пепельнице. Уже не первый раз я замечаю совершенно не русские привычки, хотя не слышу даже акцента.

Хочу задать вопрос, но не успеваю, как он вдруг поворачивается и, опираясь спиной на подоконник, поражаем меня своим торсом.

Теперь при свете утреннего солнца, я могу разглядеть каждую венку, каждую выпирающую мышцу, каждый шрам и рисунок.

В голове толчками стучит кровь и я сглатываю, думая, что парень из фильма Сумерки, сверкающий, словно его намазали блестками не идет ни в какое сравнение с этим божеством.

Я поднимаю взгляд. Макар серьезен и суров. В его глазах страсть и сила. В теле воинская мощь.

– Ты прекрасен, – не сдерживаюсь в своих чувствах и подхожу близко, рукой очерчиваю тело, касаюсь шершавых ладоней и переплетаю пальцы.

Свои тонкие бледные с его длинными чуть темнее и прижимаюсь всем телом, тянусь к губам.

– Не кури, зубы пожелтеют, волосы выпадут, а член уже не будет таким твердым.

Трусь об гранитный конец и целую насмешливо изогнутые губы.

– Значит, тебе придется заменить мне вредную привычку, – говорит Макар, поднимает переплетенные руки наверх, буквально вытягивает меня в струну, отрывает от пола, целует, касается языком натруженных губ.

Потом поворачивается и усаживает меня на подоконник.

– Как часто ты курил, – спрашиваю лукаво и невольно смотрю назад и вниз. Двенадцатый этаж. От раскинувшегося города за окном захватывает дух. Но даже это не отвлекает от острого ощущения близости горячего мужского тела. Макар отпустил мои руки.

– Часто, Малыш, и теперь тебе придется следить, чтобы у меня не возникало желания взять в рот сигарету, – вкрадчиво говорит он и тут же стягивает футболку, оставляя меня обнаженной на обозрение всего города.

– Для этого в рот придется брать мне? – предполагаю я, взяв его за плечи, широко раздвигая ноги, между которыми он тут же вклинивается.

Сбрасывает полотенце, представляя передо мной во всей своей мужественной красоте. Его член стрелой указывал на меня, и я прикусила губы, не сводя взгляда с этого совершенства.

Макар поднимает мое лицо к себе и прижимается лбом, напрягая под руками все тело и начинает медленно, тягучее вторжение.

– Как минимум Малыш, как минимум.

Член входит туго, но до конца. Мы оба часто дышим, не сводя взгляда друг с друга. Я тонула в его глазах. В ощущениях, от того как растягивается влагалище под напором его плоти.

Твердой. Раскаленной. Огромной и такой желанной. Тело приняло ее как родное. Обхватила со всех сторон. Обласкала.

– Какая же ты тугая, Малыш, – как не своим голосом шептал на грани рычания Макар, и чуть оттянув бедра, толкнулся снова. – Какая же сладкая.

Я дернулась от нового тдвижения его мощных бедер. И снова. Он вынуждал не отворачивается, одной рукой держал подбородок, другой спину, продолжая двигаться размеренными, слишком размеренными толчками.

А я помогала. Скользила по гладкой поверхности, чувствуя, как под задницу натекает смазка. Сжимала мышцы влагалища, чувствовала, как все тело становится единой неподвластной мне субстанцией.

Больше нет Василисы. Да и Макара больше нет. Есть два тела, идеально подходящих друг другу. Есть эмоции сплетенные в один клубок. Есть вырывающиеся сквозь губы женские стоны и мужской рык.

– Макар… Боже, я не могу, – стонала я, желая выгнуться, но он продолжал держать меня, заставляя смотреть в глаза и трахал, жарил. Был глубоко внутри и наращивал темп, входил глубоко и выходил почти до конца.

– Да, Малыш, двигайся, – рычал он мне, пока я подмахивала бедрами.

Хотелось закричать, хотелось засмеяться. Удовольствие от его губ между ног? Господи, как я была слепа.

Именно сейчас я умирала от его скольжения, от вен, что елозили внутри, и воспаряла в небеса, чувствуя, что приближается падание.

Он уже сам на грани, отпускает подбородок, упирается рукой в раму, продолжает вбивать в меня гвоздем член. Резко. Грубо. Настойчиво.

Невероятно.

Внутри пульсирует. Это настолько долгожданное ощущение, что хватает всего еще пары десятков фрикций, и я кончаю.

В немом крике запрокинув голову, смотрю куда-то высь, в небо, на пролетающих мимо птиц, подставляя грудь под его поцелуи.

Слишком сильный был накал. Слишком сильно было возбуждение. Душ, прелюдия, а сейчас я в полуобморочном состоянии от оглушающей волны удовольствия.

Но он не останавливается. Даже не замедляется, все в том же рваном ритме разрывая мои чувства, растягивая лоно.

Дав немного отдышаться, впивается в губы. До боли граничащей с безумием. Так требовательно. Так властно. Так необходимо. Обоим. Хорошо…

Тело, настолько изголодавшееся, так давно желавшее подлинного удовольствия, раскаляется опять.

И вот Макар уже рычит, задает сумасшедший темп.

Впиваюсь ногтями в его дубовые плечи, прогибаюсь, и чуть отстраняюсь. Грубо толкается языком, держит поясницу, не дает больше скользить, управляет, подавляет, ошеломляет.

– Да, сука, еще немного, – хрипит он мне в губы и просто опускает на подоконник, буквально свешивает вниз голову, держа за талию.

Опасно. Опасно и страшно. Могло бы быть, если бы не руки, державшие меня словно стальные тросы, причиняя боль.

Но и это уже не важно. Слишком сильна агония, охватившая все тело.

Чувствую, что близка, к очередному взрыву, понимаю, что и он также близок. Тянется ко мне, запускает руку в волосы у затылка.

Сдавливает их в кулаке и вжимает мои губы в свои, целует грубо и трахает. Трахает. Трахает. Пока я не чувствую как тело заполнилось светом, а он дернулся последний раз, чтобы залить мое лоно обжигающей ртутью.

Где-то вдалеке звонит телефон, буквально надрывается. А Макар тяжело дыша и слизывая капли пота с моей шеи, шепчет:

– Погнали в клуб, пора зарабатывать на чужих пороках.

– А у тебя есть пороки? – спрашиваю, внутренне крича от радости, что он собирается взять меня с собой.

– Пока ты самый сильный. Сегодня как минимум три спутника в космосе должны были запечатлеть, как ты меня соблазняла. Распутница.

Обхватываю его бедра ногами, глажу влажные шелковистые волосы, чувствуя, как его еще твердый член пульсирует внутри. Губы тут же перебрались на соски и жадно их посасывают.

– Распутница, – еле выстанываю. – Хочет в душ и очень хочет позвонить в больницу.

– Отменить дежурство, – говорит он жестко, поднимая взгляд и я замираю:

– Отменить дежурство.