Текст книги "По факту исчезновения"

Автор книги: Любовь Арестова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Суббота. 12.00

В чужой маленькой квартирке Лена Суходольская терзалась мрачными предчувствиями. О старухе Мавриди старалась не думать.

Случилось ужасное – она была в этом уверена.

«Доигралась», – тосковала Лена, проклиная день, когда она затеяла игру, казавшуюся тогда скорее смешной, чем страшной. Это она во всем виновата: теперь в этом нет сомнений, именно она.

Да и те хороши! Взрослые люди, а поверили в тайники и клады! Какие могут быть бриллианты у этой выжившей из ума старухи! Лена металась по комнате не находя себе места. Внезапно ее взгляд задержался на коробке, прикрытой газетой: зачем она взяла магнитофон из квартиры Мавриди? Если Печказов все же появится, что она скажет ему? Ведь не может же быть, чтобы… Но додумывать она боялась. При всем своем легкомыслии Лена понимала, что не сумеет остаться в стороне от событий. Ведь это она сказала ребятам о «кладе» в квартире старухи! Какой она казалась себе значительной, когда ее расспрашивали, и откуда что бралось – говорила и говорила, придумывая, нагромождая одну ложь на другую.

«И как они могли верить?!» – негодовала сейчас Лена, понимая, что снова попалась в ловушку из-за своего вечного желания быть в центре событий, выглядеть более значительной и умной, чем, увы, есть на самом деле. Все время, пока длилась затея с поиском клада, Лена не задумывалась, во что это может вылиться. Между тем ее партнеры начали проявлять нетерпение, их требования становились более конкретными.

Она хотела уже признаться, что выдумала, но не посмела, испугавшись расправы. Ждала, что все устроится само собой.

Зачем они пришли в дом Мавриди? Ведь это не входило в их планы! Лена терялась в догадках.

Внезапно шелкнул дверной замок: муж. Лена обрадовалась, но, увидев лицо Суходольского, испугалась.

– Ты почему здесь?! – закричал он, затем, оглянувшись, зло зашипел: – Почему оставила старуху, дура! А ну, марш туда! – И, грубо схватив ее за плечо, толкнул в прихожую, к выходу.

Лена заплакала.

– Пойми же, глупая, – уже спокойно начал он, – если ты внезапно бросишь старуху…

Лена кивнула. Она знала: с Суходольским в таких случаях лучше не спорить.

…Когда участковый инспектор Гук позвонил в дверь квартиры Мавриди, ему открыла Лена. В квартире был порядок. Эмма Павловна, чистая и сытая, спокойно сидела в кровати и разговаривала сама с собой.

– Где же вы отсутствовали, девушка? – как можно официальнее спросил лейтенант. Он работал в милиции недавно и старался держаться строго.

– Зуб у меня заболел, лечить ходила. Знаете, наверное, как это больно, – просто объяснила Лена.

Инспектор знал. К зубной боли он относился с пониманием. То, что Лена испытывала зубную боль, которой он так боялся, наполнило его сочувствием. «И зачем только меня послали сюда? – подумал он. – Тут же полный порядок».

Извинившись за беспокойство, Гук отправился домой.

Суббота. 13.00

В больницу к Печказовой Волин направлялся по требованию Николаева, который сам справился о здоровье Нелли Борисовны и получил согласие врачей на беседу с ней. Полковник считал, что Волин как располагающий доверием Печказовой должен повидаться с нею и получить разрешение на осмотр гаража.

Собственно, и сам Волин считал необходимой беседу с Печказовой. Что же хотели найти незнакомцы в квартире и гараже Печказовых? Неужели Нелли Борисовна что-то скрыла от него во время их первой встречи?

А капитану тот первый разговор показался искренним. Странное дело! Он должен искать Георгия Ивановича Печказова, который, возможно, стал жертвой и нуждался в помощи и жалости. Но чем больше узнавал Волин об этом человеке, тем менее сочувствовал ему. Жалел капитан маленькую измученную женщину, жену Печказова. Чувство сострадания к ней смешивалось с удивлением и недоумением: как могла она допустить, чтобы рядом с нею деградировал человек, которого она считала близким?

Если ключи Печказова в руках людей, знающих его гараж и квартиру, значит, это не случайные люди?

Печказова не узнала лицо человека, пытавшегося проникнуть в квартиру. Но это ни о чем еще не говорило. Она была напугана, видела лишь часть лица, это могли быть и знакомые самого Печказова, которых его жена не знала.

Задумавшись, Волин не заметил, как подъехали к зданию больницы. Нелли Борисовна выглядела несколько лучше, чем утром.

Увидев капитана, Печказова, то и дело касаясь пальцами его рукава, быстро заговорила:

– Алексей Петрович, мне нужно домой, поймите это. Мне нужно! Муж может вернуться, что он подумает, не застав меня? Конечно, все это ужасно, но я в первую очередь должна думать о нем! Ему сейчас хуже…

Волин слушал женщину почти с недоумением. Здесь, в больнице, едва придя в себя, она опять думала только о муже. О том, кто причинил ей столько неприятностей, столько раз обижал и унижал!

«Эти бы чувства да к доброму человеку! А здесь всепрощение не шло, видно, на пользу», – с сожалением подумал Волин, успокаивая Нелли Борисовну.

Нужно было что-то решать. Женщина категорически отказывалась находиться в больнице. Волин направился к доктору.

– Органики у нее нет, – пояснил тот. – Сердце и прочее – норма. Виной всему – психотравмирующая ситуация. Можете вы ее исключить?

– Пока нет, – покачал головой капитан.

– Тогда нужно свести до минимума все неприятные переживания.

– Я только тем и занимаюсь, доктор, что исключаю из жизни эти самые психотравмирующие ситуации, как вы выражаетесь. Вы мне скажите прямо, можно Печказову домой выписать? Или нет?

– Ну, если под чье-нибудь наблюдение…

– Какое наблюдение, она одинокая женщина. – Словно испугавшись сказанного, Волин замолчал, затем поправился: – На сегодняшний день одинокая. Впрочем, – оживился он, – будет ей наблюдение! Позвонить разрешите?

Доктор молча подвинул капитану телефон.

– Люся! – сказал Алексей Петрович в трубку. – Слушай, есть у Тамары Черепановой телефон? Ну, у той Тамары, что с Печказовой работает. Звони ей немедленно, пусть едет в горбольницу. И ты с Алешкой тоже, очень прошу. Заберете Печказову – ей нельзя здесь оставаться. Тамара, кажется, одна живет? Ну, попросим ее с Печказовой побыть. Да такси берите! – крикнул он напоследок.

Нелли Борисовна, успокоенная и обрадованная предстоящей выпиской, охотно разговорилась. Волин слушал внимательно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Эта беседа укрепила убеждение капитана в искренности Печказовой. Нелли Борисовна ничего не утаивала. Она просто многого не знала. Не хотела или не могла знать? Возможно и то и другое.

Нет, ни о каких ценностях Печказова не знала. Больших денег у мужа никогда не видела. Разве только когда премия, отпуск.

Да, разумеется, гараж можно осмотреть. И подвальчик тоже… Во дворе, возле дома. Ключи от него на кухне.

Суббота. 15.00

Осматривал гараж Волин вместе с экспертом-криминалистом Владимиром Пахомовым. Работал он в отделе недавно, был скромным, незаметным и на первый взгляд чуть медлительным. Предшественник Пахомова, ушедший на повышение, оставил ему в наследство прекрасную лабораторию и твердую убежденность сотрудников, что эксперт может все. Пахомов всеми силами старался поддерживать такую убежденность и, надо сказать, ему это удавалось.

Шофер Семен Лузгин, считая себя полноправным участником розыска, просто прилип к эксперту, с интересом наблюдая за его действиями.

Еще в отделе, осмотрев снятый неизвестными замок гаража, Пахомов категорически заявил, что замок открыт ключом – не отмычкой, не дубликатом, а настоящим ключом.

Следы отмычки не обнаружили и на втором замке, который имел шифр. Нелли Борисовна шифр не знала, пришлось дужку замка осторожно распилить.

В гараже было такое множество полок, шкафов, забитых разными вещами, что Волин чертыхнулся, представляя, сколько времени займет осмотр. Однако Пахомов так умело и споро начал работу, что Волин повеселел.

В дальнем правом углу гаража, небрежно прикрытые старым одеялом, стояли в два ряда шесть коробок с магнитофонами «Коралл». Заводская упаковка была не вскрыта. Когда капитан занимался описанием находки, раздался возглас Пахомова. Эксперт, не скрывая торжества, показал изумленным понятым извлеченную из старой кастрюли, стоявшей на стеллаже, кожаную перчатку, а в ней – туго свернутый рулончик коричневатых купюр.

Пересчитали деньги – ровно 15 тысяч.

– Н-да, – вздохнул Лузгин, – и кто бы мог подумать – в кастрюле!

Вскоре нашли еще деньги – 10 тысяч. Теперь Волин знал, что искали неизвестные в гараже Печказова. Подтверждалось подозрение сотрудников ОБХСС о его неблаговидных делах.

Из гаража направились к подвалу, ключ от которого Нелли Борисовна передала Волину. Вход в подвал дома располагался с торцовой стороны. Спустились вниз, прошли по пыльному узкому коридорчику, едва освещаемому тусклой лампочкой.

На дверцах вдоль коридорчика – номера кладовых, написанные где мелом, где углем. Печказовский номер «20» выгодно отличался от других – белая аккуратная пластинка из металла с черными цифрами на ней.

Замок на двери кладовой помещен в металлический кожух. Володя Пахомов осторожно взялся за углы кожуха, слегка встряхнул. Внутри что-то звякнуло, перекатилось. Подозвав понятых, эксперт извлек оттуда кусочки блестящих штырьков с заостренными крючками на изогнутых концах.

– Это части отмычки, – сказал Пахомов.

Волин и сам видел, что это были отмычки.

Кто-то пытался проникнуть и сюда. Кто? Те же люди, что были у гаража и квартиры?

– Оперативно действуют, – вздохнул Волин, – не можем угнаться за ними.

– Как это не можем, – вскинулся Лузгин, – никуда они не попали, мы везде их, выходит, настигаем.

Осмотр кладовой никаких результатов не дал. Обычные для кладовок вещи – ничего, представляющего интерес для розыска. Но замок с обломками отмычек – это были следы неизвестных. Эксперт скажет точно, из чего, как и даже степень квалификации, с какой изготовлены отмычки.

Остается выяснить, кем они изготовлены и кому конкретно принадлежали. «Совсем немного», – усмехнулся Волин, выходя на улицу.

Суббота. 16.30

Когда Ермаков сказал о коробках с «Кораллами», найденными в печказовском гараже, Урсу не выдержал. Кровь отхлынула от смугло-румяного лица, прожилки на щеках стали синеватыми. Он опустил голову, понимая, что лучший для него выход – признание. Мысли работали теперь в ином направлении – как смягчить удар, под который он сам себя поставил, связавшись с дельцами.

– Я прошу мне верить, – выдавил Урсу, – знаю я очень мало, но все, что знаю, расскажу. Когда Георгий Иванович назначил меня заместителем, – начал Урсу, – я был очень польщен этим доверием и даже хотел подарок сделать – он не принял. Будет, говорит, еще возможность меня отблагодарить. С полгода назад он вызвал меня в кабинет и познакомил с мужчиной лет сорока. Представительный, одет с иголочки. Назвался Тихоней.

Голос Урсу часто прерывался, рассказ давался ему нелегко, но Ермаков поторапливал его, понимая, что в этом необычном деле от оперативности может зависеть жизнь человека – о судьбе Печказова сведений пока не было.

– С этого дня все и началось, – продолжал Урсу, – от Тихони время от времени приезжал некий Гога. Он привозил Георгию Ивановичу небольшие партии магнитофонов «Коралл», они спросом у нас пользуются. Где он брал их, откуда привозил – этого точно не знаю, но слышал, что на заводе орудует шайка расхитителей. Хранили магнитофоны на складе…

– На стеллаже у входа? – спросил Ермаков, вспоминая квадратные следы на пыльной полке, которые насторожили его при осмотре склада.

– Да, там… – покорно ответил Урсу.

– Как реализовывали?

– Продавали чаще всего со склада – я или Георгий Иванович. Иногда торговали в зале. А полную стоимость, не проводя по кассе, забирал Печказов.

– Расскажите подробнее о Тихоне, – попросил Ермаков.

– Я действительно мало знаю о нем. – Урсу говорил искренне, и Анатолий Петрович верил ему. Признавшись в главном, Урсу не имело смысла что-то скрывать.

– Он звонил всегда сам Собственно, – поправился Урсу, – это мне он сам звонил. У Печказова, наверное, были его координаты, а у меня – нет. Описать его могу подробно, встречался много раз. При встречах я называл его Тихоней, и ни разу не слышал, чтобы Печказов назвал его по имени. Такой человек не может остаться незамеченным – одеждой на себя внимание обратит, такой франтоватый тип, свысока на всех смотрит…

– Когда вы встречались в последний раз?

– Да вот с ним как раз мы склад и вскрывали! Вчера, уже после того, как мы с Нелли Борисовной Печказова искали, позвонил мне Тихоня. Я ему сразу про Печказова сказал, чтобы он в такое время не вздумал товар привозить. А он мне: я, мол, знаю обо всем и звоню, чтобы товар со склада убрать. Склад, как вы знаете, опечатан был еще Печказовым. Ключ у меня имелся, пришлось нам контрольку нарушить. Вывезли «Кораллы» – я не знаю, куда он их пристроил. Ну, а потом Софья Андреевна взбунтовалась, видели сами…

Больше о связях Печказова Урсу не знал ничего. На вопросы отвечал односложно – устал, переволновался…

– Да, женщины звонили… Нет, о связях с «Рембыттехникой» ничего не известно.

Ермаков еще не закончил допрос Урсу, а все его помыслы были уже в «Рембыттехнике». Он чувствовал, что там находится еще одно звено в цепи событий, которые они восстанавливают по крупицам.

Почему так упорно отрицает заведующий встречу с Печказовым в этот злосчастный день? Возможно, «Рембыттехника», как и магазин «Радиотовары», могла быть местом сбыта для франта Тихони. Знают ли его там? Не в этом ли секрет скрытности заведующего?

В общем, появилось вновь множество вопросов, да таких, которые не терпели отсрочки.

«Рембыттехника» в субботу работала до 18.00. Ермаков посмотрел на часы – время еще было.

Суббота. 18.30

Уставший и голодный, Волин забежал в отдел милиции, чтобы встретиться с Ермаковым, узнать новости и рассказать свои. Но едва он вошел в помещение, как услышал голос участкового инспектора:

– Алексей Петрович, мы вас ожидаем.

И тут же из-за спины смущенного инспектора выступила полная краснощекая женщина.

– Это вас я полных два часа дожидаюсь? – Голос женщины соответствовал ее габаритам и звучал особенно громогласно в пустом гулком коридоре. – Этот вот, – женщина, не оборачиваясь, указала пальцем через плечо, где участковый инспектор только разводил руками, – этот, – повторила она, – меня на полчаса сюда привез, а я уж и ждать устала. Нету у вас таких правов, чтоб меня здесь держать, – гремела она, наступая на Волина.

«Иванова, – догадался капитан, – та, что Печказовым звонила».

Он миролюбиво извинился, женщина буркнула в ответ:

– Да ладно, – поутихла и вошла в кабинет, не ожидая приглашения.

– Зачем вызывали? – в упор, без предисловий сурово спросила она. И заметно поскучнела, услышав, что от нее требуется.

– Что с того, ну и звонила. Это когда было.

– Скажите, а для чего вы звонили Печказовой?

– Как для чего? – Иванова оживилась. – Он, Печказов этот, козел старый, девку купил и крутил с ней любовь среди бела дня. Срамота! Хорошо ли это? И мне моя совесть не позволила мимо этакого пройти. Вот и звонила! – Довольная своим объяснением, женщина победно глянула на Волина.

– Конечно, это нехорошо, – серьезно ответил он. – Однако я вас не об этом спрашиваю. Вы откуда Печказовых знаете?

– Да кто их не знает? Она – врачиха, а он – завмаг, миллионер.

«Миллионер?!» – насторожился Волин. Так называли Печказова в анонимках. Совпадение или..? Волин уже понял, что женщиной кто-то руководил – слишком далека была ее жизнь от Печказовых. Но она замкнулась при первых же вопросах о том, по чьей указке действовала.

Напрасно Волин приводил самые, казалось бы, веские доводы. Она притворялась непонимающей, возмущалась, грубила и даже всплакнула.

Уходило драгоценное время, а капитан не мог получить ответа – кто стоял за звонками Ивановой? Отпустить ее он не решался, ясности в деле не было никакой.

Исчерпав все разумные аргументы, устав убеждать и уговаривать, Волин безнадежно махнул рукой:

– Придется с вашим руководством поговорить, может, оно на вас повлияет, – и поразился совсем неожиданной реакции женщины на этот, казалось, наивный довод.

– Что?! – Иванова вдруг расхохоталась. – Пожалуйтесь, погляжу, что из этого выйдет. – Она смеялась, а Волин вдруг ясно почувствовал злость, растерянность и незащищенность в смехе этой большой грубой женщины.

Иванова перестала смеяться, вытерла ладонью выступившие от смеха слезинки, подняла глаза, и капитан не увидел в них былой насмешки.

Уловив перемену в настроении женщины, Волин тихо спросил:

– Не хотите помочь нам?

Зычный голос Ивановой звучал теперь мирно и даже печально:

– Чудной вы человек, господи прости. Начальству моему он пожалуется! Да начальник-то и подначивал меня звонить, если хотите знать. Звони, мол, а то врачиху жалко. – Иванова, скривив лицо, передразнила своего начальника.

А Волин даже дыхание затаил, боясь спугнуть признание.

– Я поначалу-то попалась на эту удочку. Потом, гляжу, врачиха-то вся замирает от моих звонков и вежливо мне так отвечает, голосок только дрожит: «Не звоните мне, прошу вас». – Женщина попыталась передразнить и Печказову, но получилось плохо, грубо. Чуть помолчав, она продолжала:

– Когда меня телефонная станция нашла, я уж сама звонить перестала, жалко врачиху. Да и еще поняла – мой начальник не врачиху жалеет, а себя, сам с этой девахой встречался, а богатенький завмаг отбил. Сильно злобился наш старик на него.

– А фамилия-то начальника как? – решился наконец спросить Волин.

– Как, как, – передразнила и его Иванова, – фамилия его Скрипач!

Пораженный капитан невольно покосился на свой открытый блокнот, где в числе первых красовалась запись: «Проверить в городе старых скрипачей (театры, филармонии и т. д.)». А Скрипач – вот он, совсем не в театре и вовсе не музыкант.

Отпустив загрустившую свидетельницу, Волин зашел за Ермаковым. Шаги его он слышал в коридоре незадолго до конца допроса.

– Полковник нас ждет, – сказал Ермаков.

Суббота. 21.00

У Николаева пробыли недолго. Полковник был в курсе розыска, и они лишь еще раз совместно обсудили, что нужно сделать завтра в первую очередь.

– Ну, капитаны, – Николаев дружески обнял их за плечи, провожая до двери кабинета, – не взыщите, отдыха вам и завтра не будет.

– Не будет отдыха, это полковник точно сказал, – вздохнул Волин и засмеялся: – У меня даже Алешка к работе подключен. Они с Люсей сегодня у Печказовой были!

– А мои на выходные в деревню направились, так что я холостякую, – сказал Ермаков. – А жаль, ужин самому собирать придется.

– Слушай, – оживился Волин, – давай ко мне махнем! Люся ужин наверняка отменный приготовила и ждет. Она в такие запарочные дни меня балует. – В голосе Волина слышалась гордость.

– Неудобно, – замялся было Ермаков, но Волин быстро уговорил его.

– Петровичи! – всплеснула Люся руками. – Наконец-то!

Волин и Ермаков, переглянувшись, расхохотались. Действительно, ведь они оба – Петровичи.

– Ай да Люся, приметила сразу!

Ужин был уничтожен мгновенно и молча, а за чаем возник разговор.

– Мальцева-то в командировке, а ведь он вполне может с ней там прохлаждаться, – будто и не прекращалась беседа, предположил Ермаков.

– Нет, слушай, я в это не верю, хотя запрос сделал. И полковник не верит, иначе бы не приказал возбудить дело по факту исчезновения. Ис-чез-но-ве-ния, – раздельно, по слогам повторил Волин.

Потом предложил Ермакову:

– Давай-ка ночуй у нас. С Алешкой в комнате ляжешь. Утром пораньше встанем, Люся накормит.

Ермаков соблазнился скорым отдыхом. Да и не очень ему хотелось шагать по ночному городу в свою пустую квартиру.

Пока Люся осторожно, чтобы не разбудить Алешку, стелила Ермакову постель, разговор о деле возник снова – ни о чем другом они не могли сейчас думать, все мысли обращались к делу, к этому странному делу по факту исчезновения.

Волин, направившийся было из кухни, вернулся.

– В связях Печказова с дельцами ты не сомневаешься? – спросил он Ермакова.

– Нет, какие тут могут быть сомнения.

– Могли же у них возникнуть распри? У таких дельцов постоянные проблемы – грызутся, отношения выясняют, на все пойдут ради барыша. Заведующий «Рембыттехникой» показал, что некто Гога Печказову угрожал. Гогу найти, мне кажется, трудно пока, а вот Тихоню я, кажется, завтра достану…

– Что же ты у Николаева смолчал? – изумился Волин. – Как же так?

– Да я прежде сам убедиться должен. Понимаешь, ведь эти «Кораллы» не из воздуха получаются. Делают их на заводе «Радиоприемник». Но… учитывают, видимо, не все. Эти-то, неучтенные, вывозят и продают через своих людей, Печказова, например. Там у меня один франт на примете – очень похож на того жулика, которого Урсу так подробно описал. Работает на подходящей должности – в отделе сбыта, и зовут – как, думаешь?

– Давай не томи, конспиратор, – попросил Волин.

– Филиппом Тихоновичем зовут, Тихонович – Тихоня. Сочетается?

– Ну ты даешь! – Волин сел на табуретку, хлопнул ладонью по колену, – заманчиво, конечно, завтра же спросить Тихоню, что он знает об исчезновении завмага. Однако ты это зря.

– Что? – не понял Ермаков.

– Зря не рассказал об этом у Николаева, так у нас не принято.