Текст книги "Сквозь века. Новая эра"

Автор книги: Любовь Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

После, он выхватил лук у пробегавшего мимо раненого эльфа, а колчан со стрелами у него был свой. Вступая в бой, эльф уже не думал о дурноте, что подступала к горлу. Бьюч даже успел выпустить пару стрел, когда его накрыла спасительная темнота. Очнулся он, и, правда, в темноте, гораздо позже. Рядом сидела Нулипес, девушка, отвергнутая Иримом накануне свадьбы. Она промывала рану на голове парня от спекшейся крови. В печи потрескивали поленья. А по телу храброго воина прошлась судорога боли. Парень открыл глаза и посмотрел на эльфийку.

– Где я?

– Храбрый эльф, где же ты можешь быть, как не у себя дома, вернее, дома у друга, – уточнила Нулипес.

– Храбрая девушка, – пытался шутить эльф, – как же ты переступила порог этого самого дома?

– Бьюч, все мы когда-то миримся с чем-то. Вот пламени раньше боялись, а смотри, привыкли же. Греться нужно. Поэтому и я пришла сюда, тебе ведь помощь нужна.

– Мне страшно спросить, но как окончилась война?

– Ну как? – медленно произнесла девушка. – Как-то окончилась. Их воины почти все полегли, десяток только вроде как насчитался. Они забрали вождя и ушли. Мы не заметили как. А потом увидели, что среди павших воинов есть и раненые, они кричат и стонут от боли.

– А наши братья? Что с нашими мужами?

Нулипес вздохнула.

– Детей жалко, – произнесла она. – Пятерых убили. Сейчас их окричат, и можно погребать. И так, двадцать эльфиек и сто сорок мужчин пали. Двести ранены. Но это поправимо. Тебя тоже чуть не убили. Замат спас тебя.

– А он сам? – спросил встревоженный Бьюч.

– Он ранен, но жить будет. Ты не волнуйся, дружочек, тебе нельзя.

Девушка ласково погладила эльфа по руке.

– Ты сейчас поспи. Я дам тебе лунного эля. Это наша новая настойка, она крепка, но и сильна. Только вначале скажи, что делать с ранеными чужаками? С убитыми?

– Всех в пропасть, – скомандовал Бьюч.

– Всех? – ахнула Нулипес.

– Всех до одного.

– Бьюч, не считаешь ты, разве, что это жестоко?

– Я видел то, чего во время сражения не заметили другие, – отчеканил эльф. – Поверь мне, это слишком мягкое наказание для них и слишком легкая гибель. Они подняли оружие на невинный народ.

– Я поняла тебя, дружочек. Не горячись.

Девушка подала парню глиняную кружку с настойкой. Он одним глотком осушил ее содержимое, тут же потерял сознание и опрокинулся на подушку.

Глава 4

– Ну что, милый мой, вот и пришло время нам проститься, – произнесла Кирма.

В ее глазах стояли слезы, которые она мужественно сдерживала. Девушка едва держалась на ногах от бессилия, но не от физической слабости, а от нервной, душевной. Дворфка отпускала любимого эльфа, и это рвало ее сердце. В походе их любовь окрепла, и определилась в большое и трогательное чувство. Но судьба жестока к этим влюбленным, и им пришло время расстаться. Эльф вернулся, чтобы стать королем своего клана, а Кирма обязана пойти в свой город, в родительский дом. Сейчас молодые прощались на том самом месте, где расставались каждый день до того, как им пришлось по нелепым обстоятельствам покинуть родные места.

– Любимая, мы расстанемся ненадолго, верь мне, – пообещал Ирим. – Как только я закончу главные обязанности в лагере, сразу же отправлюсь искать шамана.

– Любимый мой, – произнесла дворфка и обхватила горячими ладонями лицо возлюбленного, – не давай поспешных обещаний. У тебя будет много дел, как только ты сядешь на Стул вождя. Я все понимаю. Ты за меня не переживай, я сильная и все вытерплю. Я тебе желаю радости впереди и счастья.

– Кирма, ты что, прощаешься со мной? – удивился Ирим и сел перед дворфкой на колени прямо в снег. – Я тебя не отпущу. Не сейчас, но позже, я приду за тобой и возьму тебя в жены. Мы будем вместе, одной семьей.

Девушка грустно улыбнулась, и, смахнув непрошеные слезы, тоже опустилась на колени перед любимым.

– Я люблю тебя, Ирим, – произнесла она и начала лихорадочно целовать сухими губами лицо эльфа.

Потом она отпрянула и заглянула в его глаза, помолчала и снова принялась целовать. Они упали в снег, жарко целуясь и обнимаясь, будто чувствовали что-то такое, что изменит их планы на всю жизнь. Кирма плакала, а Ирим слизывал ее слезы и покрывал мелкими поцелуями мокрые щеки. Девушка теснее жалась к возлюбленному и никак не могла уговорить себя расцепить кольцо объятий. В чувство их привел филин, пролетевший низко над их головами. Кирма неуклюже вскочила на ноги и отряхнулась. Ирим нехотя поднялся и вытряхнул снег из-за шиворота.

– Иди, Ирим, и не оборачивайся, – произнесла дворфка. – Только следи за Яксом, чтобы не улетел далеко.

– Кирма, почему ты отказываешься от встреч?

– Потому что, ты уже не мальчишка, чтобы бегать на тайные свидания. У тебя статус короля, и ты обязан ему соответствовать. Тебе некогда будет скучать. Уж поверь мне, я знаю что говорю, ведь я дочь вождя.

– Я все понимаю, – вздохнул Ирим. – Как только чуть все утихнет, найду шамана, а уже потом, приду к твоему отцу.

Девушка горько рассмеялась.

– Любимый мой, хоть на тебя и свалилось бремя ответственности, но ты так и остался шалопаем.

– Причуды ничем не выбить, хочешь сказать? – рассмеялся эльф.

– Нет, не причуды. Просто ты несерьезен.

– Учту и исправлюсь, – пообещал Ирим с улыбкой.

– Иди, прошу тебя, не заставляй меня страдать.

– Можно я приду вскоре? – попросил эльф.

– Нет, – твердо ответила дворфка. – Не рви мне сердце.

– Я люблю тебя, моя непокорная пурпурная линея.

– А я тебя люблю, мой дорогой эльф. Береги себя и будь счастлив.

– Я буду счастливым только рядом с тобой.

Красавец Ирим стоял перед девушкой и окутывал ее бирюзой своих волшебных глаз. Он взял ладошки дворфки в свои руки, и, поднеся их к губам, стал легонько дышать на них, чтобы отогреть. Кирма смотрела на него ореховой негой заплаканных глаз и тонула.

– Ирим, иди. Я устала и замерзла. И тебе нужно возвращаться в свой поселок. Ведь мы его минули другой тропой. А тебя там давно дожидаются собратья.

– Ухожу.

– Якса не забудь отвязать и забрать с собой.

– Любимая ты меня совсем за дурочка держишь?

– Нет. Просто ты расстроен и можешь забыть о нем.

– Не забуду. Я буду скучать, родная моя. А тем более, когда мои родители перебрались в родные места, мне вообще будет не просто.

– Я тоже буду скучать.

Кирма выдернула свои ладони из рук любимого эльфа и пустилась бежать без оглядки в сторону своего родного городка. Она бежала и не разбирала дороги из-за слез застилавших глаза. Тут девушка не удержалась на ногах и со всего размаха упала плашмя, лицом в снег. Девушку сотрясали рыдания, а грудь сковало тупая тоска, не давая вдохнуть полные легкие. Кирма лежала и плакала. Перед ее глазами стоял образ любимого эльфа, он обнимал ее, гладил по волосам, целовал глаза. Дворфка больше не могла терпеть этой ноющей печали и собралась вскочить на ноги, чтобы бежать обратно к любимому. Она настроилась просить его взять ее с собой в лагерь, хотя бы в яму для изгоев, но только чтобы вместе и рядом, на одном клочке земли. Опираясь руками, она поднялась на колени, и тут ее правую руку опалило жаром, будто она схватила с жаровни горячий ковшик. Кирма наклонилась вперед, чтобы рассмотреть, что нанесло ей боль, и удивилась. Снег под руками полностью растаял, и виднелась прелая хвоя от Олиствы. Кирма пригляделась и сдвинула пальчиками мерзлые иголки.

– О, нет, – вскричала девушка. – О, чудо.

Она захватила полную горсть хвои и поднесла поближе к глазам. Смеркалось стремительно и в лесу становилось неуютно и темно. Дворфка присмотрелась. Так и есть, нашлась пропажа, а именно, золотой клык, который нужен для заклинания.

Кирма убрала клык во внутренний кармашек курки на заячьем пуху, вскочила на ноги и побежала обратно, откуда так спешила унести ноги.

– Ирим, – крикнула она. – Ирим, где ты?

Ответом была тишина.

Кирма остановилась и снова расплакалась.

– Ну почему ты так быстро ушел? – прошептала она.

***

– Любимая, почему ты так резко убежала? – разговаривал сам с собой эльф.

Он спешил вниз по скользкой тропинке. Нужно было успеть до темноты добраться до того места, где они оставили Якса, и отвязать его. Кирма просила оставить у себя гиппогрифа. Ведь дворфы не выносят этих существ. И чтобы не подвергать того опасности, было решено поселить детеныша на стороне эльфов, где их любили и почитали.

– Я так хочу к тебе. Быть с тобой. Не выдержу я этой пытки, родная моя. Мне нужна твоя любовь, твоя поддержка. Я ничего не хочу, если ты не рядом.

У эльфа все клокотало внутри. Он до того сильно переживал, что его руки тряслись как в лихорадке, а мысли в голове метались. Глаза у Ирима щипало от непролитых слез, которые он сдерживал в себе. По лесу носились ночные птицы, крались лесные жители, разбегались зайцы, но парень ничего вокруг себя не слышал и не замечал. Все его чувства притупились и притихли. Он перестал слышать лес, говорить с природой. Мальчишка перерос во взрослого рассудительного мужчину, короля клана «Тени леса», Орлиного когтя. Только в душе у него сейчас затаилась, будто детская обида, на то, что отобрали самый сладкий медовый леденец. Ирим тер воспаленные глаза, и упрямо шел вперед, а перед глазами стояла она, его любимое рыжее солнышко.

Разрывает грудь боль,

Это к тебе любовь.

Позови я приду,

За собой уведу.

Я укрою тебя от обмана.

Заслоню я собой от тумана.

Мою милую, славную.

Девочку самую главную.

И пусть многие против нас.

Я люблю тебя, здесь, сейчас.

А на душе тоска.

Съедает она.

Разрушает судьбы и жизни.

И любви она капризней.

На ходу Ирим сложил несколько строк о своей нелегкой доле. С мыслями о любимой девушке, парень добрался до того места, где они оставили гиппогрифа Якса. Полуконь уже заметно подрос и пытался взлетать. Это пока у него выходило не очень хорошо, и, опираясь на лошадиные копыта, он забавно злился, махая орлиными крыльями.

– Ну что, дружище, ждешь? – обратился Ирим к полуживотному – полуптице.

Якс заворчал, всем своим видом показывая, что он обиделся.

– Не злись, – продолжил Ирим, – так было надо. Ушла наша любимая хозяйка сердец. Теперь мы будем с тобой вдвоем. Я думаю, ты не будешь возражать?

Гиппогриф снова заворчал, но уже не так строго. Он раскрыл стального цвета крупный клюв, высовывая розовый язык, и тем самым давая понять, что проголодался.

– Пойдем, Якс, домой. У нас много дел.

И пошли вдоль заснеженной тропинки два одиночества. Эльф опустил голову и ссутулил плечи. Якс гордо вышагивал, поднимая голову и вращая апельсиновыми глазами. Как только Ирим приблизился к лагерю, услышал громкие крики.

– Слышишь, Якс, кого-то окричали? – удивленно обратился эльф к гиппогрифу.

Он поспешил к своим собратьям, чтобы узнать, в чем дело. Как только парень переступил порог высоких металлических ворот, которые почему-то были не заперты, он будто оказался сам заживо погребен. Картина, которую вождь увидел, повергла его в ступор. Эльфийки сновали с тряпицами, мазями и различными склянками. У главного входа в поселок, в ряд лежали погибшие мужчины, и так сразу было невозможно перечесть сколько их. Их окрикивали эльфийки постарше. Воины уже были переодеты и омазаны ледяным маслом от священного для эльфийского народа, дерева Олиствы.

– Ирим, как хорошо, что ты успел, – вскрикнула одна из женщины, и подскочила к вождю. – У нас тут такое.

– Я вижу. Что случилось Касси?

Женщина смутилась.

– Ты знаешь мое имя? – удивилась она.

– Конечно, знаю. Если я вел образ жизни оболтуса, это не значит, что был таким на самом деле. Расскажи мне все.

Женщина начала описывать события, и к ней подскочили остальные жители эльфийского поселка. Когда они прояснили картину увиденного, Ирим привалился к стене амбара и усталой рукой потер красные глаза.

– Ирим, иди, отдохни, – предложила Касси. – А потом приступим к погребению.

– Нет. Воины не должны ждать своего вождя. Все сделаем сейчас.

– Хорошо. А твою коронацию тогда проведем через три дня, – предложила женщина.

– Нет. Никакого обряда не будет. После таких страшных событий будет жестоко и подло, устраивать праздник.

– Спасибо, вождь. Ты будешь мудрым правителем.

– И несчастным, – произнес Ирим, передергивая плечами.

– Почему ты так говоришь? – спросила другая эльфийка.

– Зуси, ты же сама видишь, в какое время я прибыл. А это плохой знак. Я воздух слышу.

– Не думай об этом. Ты теперь обязан нас защищать и не падать духом. В этом сражении погибли наши мужья, отцы, братья и дети.

– Да, я вас понимаю. Теперь я с вами. Моя корона – моя кровь, омывающая раны народа. Я кости, и дух отдам, за солнце над вашими головами.

– Вождь, зачем ты это сделал? – вскричала Касси. – Ты произнес слова обряда, так буднично, рядом с телами наших собратьев. Мы бы позже могли сделать это за кружками эля.

– Не время, мои дорогие, короноваться за элем. Пора приступать к делам. И я счел нужным, стать королем рядом со всеми мной любимыми жителями нашего поселка. Дух павших мужей еще здесь, с нами, значит, они имеют право присутствовать при таком важном событии как коронация нового вождя.

Женщины, обступившие Ирима, горестно вздохнули, и согласно кивнув, расступились и пропустили нового молодого короля вперед. Так, без обряда и почестей, эльф Орлиный коготь, вступил в свои права. Теперь ему предстояло выяснить суть войны, урегулировать разные вопросы и определиться с дальнейшим ходом событий. Дела завертели парня с неистовой скоростью.

***

Когда Кирма подошла к воротам родного городка, то увидела спущенный герб и траурный знак.

– Что это такое? – удивилась дворфка.

Девушка подошла поближе, постучала кулачком в металлическую створку. Стук вышел тихий и какой-то жалкий. Дворфка с удивлением осмотрела свою руку, которой стучала в дверь. И каково же было ее удивление, когда обнаружилось, что руки похудели и вытянулись, а маленькие толстенькие пальчики стали гибкими и длинными. Осмотрев всю себя, Кирма пришла в ужас. Она осунулась, похудела всем телом и вытянулась в рост.

– Что со мной? – прошептала она самой себе. – Неужели поэтому так болит мое тело, каждая косточка? А я думала, что это от тоски ломает мои хрящики, и причиняет дикую боль суставам.

Тут раздался лязг засова.

– Кто? – раздался мужской голос.

– Кирма, дочь вождя «Горных яков», Пуотса, Громового голоса.

– Докажи, что ты, это ты.

– Ты, баран безмозглый, открывай, а то я тебе потом так докажу, век помнить будешь.

– Столько не живут, – проворчал голос, по ту сторону ворот.

– В твоем случае и того, что отведено, будет меньше. Отворяй, – разозлилась девушка.

– Не положено.

– Где Жилос, – закричала дворфка.

– Его нет.

– Отца позови.

– Он ранен.

– Дурень, открой, пока прошу по-хорошему. Если я зайду, а я зайду в любом случае, тебе хуже будет.

Заскрипела створка и в щель просунулась рыжая голова.

– Ты чего обманываешь? Ты эльфийка, – завопил рыжий.

Кирма приложила усилия и ударила дверкой по лицу дворфа.

– Яшан, какой же ты дурак. Своих земляков не признаешь.

Мужчина сплюнул на землю кровь, из-за того, что от удара дверью прикусил язык.

– Кирма, ты?

Со стороны амбаров на девушку неслась маленькая девчушка в распахнутом кафтане и с растрепанной косой.

– Рисса, сестренка моя, – выдохнула Кирма. – Как ты? Что случилось в городе, почему герб приспустили?

– Кирма, тут такое было, – заплакала девочка. – Папа на войну ходил. Всех воинов убили. Осталось мало мужчин в городе. А папа сильно ранен. У него кровь и он хрипит. А сам синий весь.

– Девочка моя, что ты такое говоришь? – удивилась Кирма. – Какая война? С кем?

Она упала перед сестрой на колени, обхватила маленькое, дрожащее тельце и крепче прижала к себе. Рисса обхватила Кирму ручонками и зарылась ими ей в волосы, потом приложила ладони к ушам.

– Кирма, у тебя уши замерзли?

– Да нет вроде. А что?

– Они длинные у тебя. Говорю же, замерзли.

Дворфка вскочила на ноги, свалив крошку в снег. Она начала ощупывать уши, не обращая внимания, как малышка поднимается из сугроба. Так и есть, уши удлинились и заострились.

– О нет. Что со мной происходит? – выдохнула Кирма.

– У тебя уши, как у эльфов, которые приходили к нам на базар, – шепнула Рисса.

Дворфка дернулась, как от удара. Она перепугалась того, что сделает отец, если это увидит.

– Рисса, милая моя, давай папе не скажем об этом? – попросила старшая сестра. – Это будет наш секрет.

Девчушка согласно закивала.

Кирма расплела толстую косу, разделила на два ровных пробора и заплела по одной косичке с каждой стороны, старательно напуская волосы на уши, чтобы скрыть свое внезапное преображение. Дворфка испугалась, и не знала, каких еще ей ждать сюрпризов от самой себя.

– Кирма, пойдем домой, – позвала девочка. – Я замерзла.

– Да, сестричка, пойдем, – вздохнула девушка.

Дворфки не было в городке несколько месяцев, но она увидела существенные изменения. Дома были обмазаны слоем глины, песка и щебня, чтобы зимний ветер меньше выдувал тепло из помещений. Некоторые обиты свежим срубом елей и сосен. Крыши покрыты снежными шапками, а из маленьких труб виднеется тонкая струйка дыма. Окна завешены плотными шерстяными занавесями темного цвета. Лавка башмачника закрыта, шатер лекаря тоже не работал.

– Рисса, родная моя, что случилось с работниками лавок? Они погибли в сражении?

– Да, – кивнула девочка.

– Сестренка, а с кем воевали наши мужчины?

– Я не знаю. Я только слышала, что папа говорил, что идет защищать твою честь.

– О нет.

Она очень спешила домой и волокла сестру за собой. Девочка не поспевала за широкими размашистыми шагами сестры и спотыкалась. Вот они уже подошли к широкому, низкому строению. Дом был обит сосновыми ветками, густо и щедро. Даже крышу успели застелить, до начала снегопада. Одно окно было не завешено, и Кирма увидела отца. Он бледный и всклокоченный лежал, откинувшись на подушки, и смотрел в потолок.

– Папа не спит, – шепнула Рисса.

– Да, дорогая моя. И тебе сейчас лучше пойти поиграть во дворе.

– Хорошо, – согласилась девочка и побежала за угол дома.

Девушка больше набрала воздуха в легкие и решительно шагнула на порог родного дома. В дверях она столкнулась с матерью. Женщина не ожидала увидеть старшую дочь, тем более, изменившуюся до такой степени и вскрикнула.

– Мама, не пугайся, это я.

– Дочь, откуда ты? Как ты?

– Мама, я в порядке. Скажи, что случилось?

Жиона расплакалась и кинулась обнимать дочь. Она гладила ее по волосам, щекам, заглядывала в глаза и теснее прижимала к себе. С Кирмы постепенно спадало оцепенение, и она расплакалась громко и надрывно. В этом плаче слышалась такая печаль, что мать невольно замолчала сама, и присев на пол, увлекла девушку за собой. Они просидели, обнявшись совсем немного, просто давая выплакаться друг другу и выпустить все чувства на волю, чтобы хоть чуть облегчить страдания и душевную боль. Кирма опомнилась первая, она вытерла матери слезы и поцеловала в оба глаза.

– Мама, что произошло? – повторила свой вопрос Кирма.

– Ой, дочь, ужас. Отец узнал, что полюбился тебе эльф с нашей горы и устроил скандал. Уж не знаю, кто ему донес, но он так лютовал. А чуть позже, собрал народ и объявил эльфам войну. Жуткая была битва, судя по рассказам. Пуотс сражался с эльфом за честь твою, и тот его ранил, но не убил. Отец будет жить, но долго потребуется восстанавливаться. Полегло много наших собратьев. Женщины остались без мужей. Теперь они винят во всем нашу семью. Хотят выбрать нового вождя из тех, кто остался, а осталось всего полсотни мужчин. Вот такое случилось несчастье. Выходит, что заклятие действует даже спустя столько времени.

– Мама, не может оно действовать. Мы с Иримом полюбили друг друга, но мы не муж и жена. Пойми, мы не переступили черту. Я вернулась домой, отпустив его. Ему кланом править. Я не в праве его удерживать. Но как же болит душа, сил нет терпеть. Выть хочется вместе с волчицей у обрыва. Я так люблю его, что слов не найти, чтобы рассказать о своих чувствах. Я его сердцем чувствую, глазами вижу, я слышу каждое его слово. Если ему больно, боль и я ощущаю. Ему грустно, и я проливаю слезы. Я готова уйти за ним, без оглядки. Мама, я дышу Иримом, а без него мне воздуха не хватает. Солнце не светит, если он не рядом. А все тело сковывает холод, как только подумаю, что он не со мной, и это видимо навсегда.

– Дочка, нельзя так любить. Ты и себя погубишь, и его. Отец не простит тебе этого.

– Мама, мне не нужно его прощение. Ему не понять, что значит любить. Я же вижу, как он относится к нам.

– Кирма, нельзя так говорить, – шикнула Жиона.

– Молчу. Мама пойдем в дом, – позвала девушка. – Я промерзла и устала.

– Пойдем. Только я смотрю, ты очень изменилась, отцу это не понравится.

– Мама, ему никогда ничего не нравилось во мне. Вспомни, он всегда вымещал на мне злость.

– Эх, ребенок мой. Ой, а где Рисса?

– Не волнуйся, она гуляет во дворе. Пойду, отца проведаю.

– Иди. А я пока воды принесу, погреть для тебя. Похлебка еще теплая, и ножка баранья осталась. Иди к отцу, поговори.

Девушка кивнула и уверенно шагнула в центр жилища.

– Здравствуй, отец, – приветствовала она.

Пуотс резко повернул голову в сторону голоса, и его прострелила боль в шею, отдавая в грудь. Это разозлило мужчину еще больше. Злоба и бессилие читались в его глазах.

– Явилась, дрянь, – завопил Пуотс.

– Как ты?

Кирма решила не обращать внимания на гнев отца, а прояснить дело мирным путем. Им теперь жить под одной крышей, и хочешь, не хочешь, а примириться придется.

– Как ты смеешь являться сюда после всего?

– После чего, отец? Что я сделала?

– Ты зналась с эльфом. Подлая, ты мне еще принеси его щенка в подоле.

– Если ты, отец, ничего не разумеешь о чести своей дочери, это не дает тебе повода меня позорить.

– Я защищал твою честь, гуляка. Я сгубил мужиков из своего клана. А ты стоишь передо мной и смеешь что-то говорить. По твоей милости я стал калекой.

– Ты сгубил народ и свое здоровье по своей же дурости. Вот что я тебе скажу, не смей меня порочить и чернить. Я чище, и честнее тебя самого.

– Ах, ты дрянь.

Пуотс схватил глиняный кувшин с отваром, что стоял у его постели и запустил им в дочь. Кирма не ожидая ничего подобного, не успела увернуться. Тара угодила ей в лоб, отчего она пошатнулась и упала навзничь, ударившись затылком об утоптанный земляной пол. Девушка потеряла сознание. А по лбу, между глаз, заливая нос и стекая в рот, ползла теплая, алая струйка крови.

– Муж, ты сошел с ума, – закричала Жиона.

Женщина как раз пришла в дом с ведром полным снегом. Она бросила ведро и кинулась к дочери. Волосы Кирмы растрепались, открывая уши. Мать медленно поднимала дочь за голову, а ее глаза расширялись от удивления. Но Жиона и вида не подала, что заметила необычное явление в облике дочери.

– Нашла, кого жалеть, – закричал Пуотс. – Как только на ноги встану, убью.

– Да я тебя сама убью, – пообещала жена. – Ты из ума совсем выжил.

Женщина медленно подняла дочь и повела к лежаку. Голова у Кирмы гудела, а вокруг все вращалось. Вдруг в область затылка ее будто ударило молнией и ослепило глаза. Девушка потеряла ориентацию, и, обхватив голову руками, начала заваливаться на пол. Мать вовремя поддержала дочку и подтолкнула к ложу.

– Дочь, ты полежи, я тряпицу сейчас смочу, – проговорила Жиона и побежала к тазику с водой.

Кирма легла, прикрыла глаза и зажала уши. Она не понимала, что с ней происходит. В голове звенело и шумело. Она с ужасом осознала, что слышит множество звуков, которые до сего момента не знала и не слышала. Распахнув глаза, девушка поняла, что и картины вокруг себя видит другие, а точнее те же, только добавилось в них много оттенков и теней.

«Что это? – подумала Кирма. – Я вижу, слышу и чувствую природу, жизнь, окружающую обстановку. Я понимаю, о чем на улице кричат петухи. Я сошла с ума. О нет. Я что, забрала дар у Ирима?»

***

– Бьюч, друг мой, я благодарен тебе от всей души. Ты честь клана отстоял. Мою честь. Ты отдал себя на растерзание. Брат мой.

– Ирим, я рад, что угодил тебе. Ведь для меня большая честь называться твоим братом.

Ирим обнял своего близкого друга, а отныне, названого брата. Ведь незадолго до происшествия, мать Ирима назвала Бьюча своим сыном.

– Братишка мой, я тосковал без тебя. Ты моя помощь. Отрада. Мои глаза и уши, – поделился Ирим откровениями. – Мой язык.

– Скажи, Ирим, как твоя любовь? – спросил Бьюч. – Мы уже все обсудили. А именно об этом ты молчишь.

– Не могу.

– Что?

– Не могу я без нее. Она отпустила меня, но не мое сердце. Внутри меня все разрывается от тоски. Я хочу к ней, обнять ее, целовать. От всего живого защитить. Укрыть от бед. Она одна, там, со своим помешанным отцом. А я не могу ей ничем помочь. Я душу за нее готов отдать. Люблю так, что внутри все замирает без нее. Будто ночью, темно и пусто мне. Она, мои звезды, солнце, воздух. Я больше не могу терпеть разлуку. Как она там, девочка моя? Она такая ранимая, беззащитная. Кирма чудесная девушка, милая и добрая. Я так хочу ее вернуть. Хочу быть ей мужем, и делить с ней крышу над головой, миску за столом, и лежак, узкий и тесный, но для нас двоих. Детей хочу нянчить, ей помогать во всем. Я не вынесу этой боли. Ничего мне без нее не мило. И власть не нужна. Только видеть ее, слышать и дышать рядом.

– Я даже не знаю, что сказать тебе, братишка, чтобы хоть как-то облегчить твои терзания.

– Ничего тут уже не скажешь. Я чуть дела утрясу и пойду к шаману. Только вот когда провожал ее, забыл клык поискать. Ну, это дело поправимое, схожу.

– Я помогу тебе, Ирим. Можешь во всем на меня положиться.

– Я знаю это, друг мой. Об одном я жалею еще, что наши собратья, которые истязали тебя кнутом, погибли в сражении. Я так хотел их за тебя наказать. Я себе это пообещал.

– Ирим, не горячись, не надо мести. Она до дурного дела доводит, и только разрушает. Брат, если можешь, подай немного эля, – попросил Бьюч.

Эльф отлеживался после ранения, и ему было трудно передвигаться и что-то делать.

– Да, сейчас.

Ирим вскочил и подбежал к столу, наполнив маленький кувшинчик элем, он поспешил обратно. Как только он передал его Бьючу, в глазах резко помутнело. Ирим пошатнулся и его повело. В голове загудело. Этот гул нарастал и давил на лоб. Эльф обхватил голову и попытался его потрясти.

– Ирим, ты чего? – всполошился Бьюч.

– Не пойму, мне б…

Договорить парень не успел. Он упал на спину, приложившись головой об край стола. Его окутала темнота. А где-то вдали его звала любимая девушка. Ее голос освещался всполохами грозы. Ирим спешил, а звуки удалялись и затихали. Он упал на колени, а когда поднял голову, обнаружил, что всполохи больше не освещают его путь. Так и оставшись стоять на коленях, он упал лицом вниз. В его подсознании это происходило в тот момент, когда самого подхватили сильные и крепкие руки собратьев, прибежавших на зов Бьюча. Парни уложили вождя на лежак. Он медленно приходил в себя, а мир вокруг вращался и прояснялся. Только почему-то тихо стало, непривычно. Не ворчит муха под потолком о том, что наступили холода. Не стонет за окном ветер в мольбе пустить его в дом. Ирим осознал, что он больше не слышит природу, ее голос, и сам ничего не может ей сказать на особом языке, на котором он общался с ней и животными. Эльф потерял этот дар. Даже мысли окружающих не читались.

«Я что, оглох? – удивился про себя эльф. – Да нет же. Я слышу друзей. Но что-то особое от меня ускользнуло. Что? Почему?»