Текст книги "Звездные приключения Нуми и Ники. В 2 книгах"

Автор книги: Любен Дилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

14
Что такое «трень-брень»
Прощание с героями

Нуми была неутешна.

– Но ведь это ужасно, – сказала она. – Представители двух различных цивилизаций не могут поцеловаться!

– Ну и не нужно им целоваться! Не так уж это важно! – вздохнул Николай, которому хотелось содрать кожу со щеки.

– Глотни из трубочки в шлеме немного лекарства. Может, поможет.

Ники решил последовать ее совету, скрыв лицо за шлемом. Наверное, с этими прыщиками он выглядел ужасно.

Капелька лекарства из трубочки сразу же подействовала. Язык и небо словно закололи тысячи иголок. Он даже перестал чувствовать зуд. Вдруг ему стало страшно: а что если это лекарство из чужой цивилизации подействует на него, как яд. Ведь ему стало плохо только от одного поцелуя! И он поспешил стащить шлем.

– Еще не прошло, – сказала Нуми. – Пошли, намажем ее питательным раствором Мало. Может быть, он поможет.

И она виновато протянула ему руку. Ники уже хорошо знал дорогу к котлу с чудодейственной кашей, но руку принял, потому что нарочно не взял фонарик. Если вы не забыли, детям предстояло раздеться перед тем, как залезть в котел.

Когда они пробирались ползком в непроглядной тьме, Ники забеспокоился.

– Как ты думаешь, Нуми, куда сейчас летит Мало?

– Не знаю.

– Как ты не знаешь? А если он нас занесет опять бог знает куда?

– Пусть заносит, куда хочет! – дрожащим эхом отозвался голос девочки.

Голос звучал как-то странно, и Ники осторожно спросил:

– Нуми, ты плачешь?

– Плачу! – всхлипнула перед ним темнота.

– Но почему? Ты не виновата.

– Наверное, на Пирре у меня уже нет ни мамы, ни папы, никого. И с тобою мы несовместимы.

Николай остановился. Ему показалось, что стены коридора вдруг сжали его с двух сторон с ужасной силой. Ведь вполне возможно, что и у него уже никого не осталось.

– Нуми! Ты где? – почти в ужасе крикнул он, представив, что он потерял ее в этом непроглядном мраке и что ему самому никогда не выбраться отсюда.

– Я здесь, – отозвалась она где-то рядом.

– Дай мне руку.

– Вот она, – сказала девочка.

Ники встал на колени и зашарил руками перед собой. Наконец они коснулись, а потом схватили хрупкий кулачок. Он дрожал в его ладонях, как воробышек.

– У меня уже все прошло, – заверил он ее. – Я уверен, что прошло, потому что ничего не чувствую. Не плачь, Нуми! Мы что-нибудь придумаем. Какую-нибудь интересную игру! Знаешь, какие неукротимые, шальные мысли приходят иногда мне в голову! Видно, меня зовут Буяном не только из-за фамилии…

– Осторожно, ты сломаешь мне пальцы!

Он отпустил ее руку, но тут же снова ухватился за нее.

– Хочешь, я передам знания моего искусственного мозга тебе, чтобы ты ими пользовался, а ты сделаешь так, чтобы шальные мысли приходили и мне в голову?

Не такую игру представлял себе Ники Буян. Да и как сделаешь, чтобы ей в голову приходили шальные мысли, когда там прочно обосновался этот трезвый искусственный мозг? Но главное, что она уже не плакала, и чтобы развеселить ее, он сказал голосом своего мудрого прадеда:

– За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, я еще не встречал такой чудесной девочки, как ты!

– Правда? – тихо спросила она.

– Честное слово.

Теперь она стиснула его пальцы. Это был знак благодарности.

– Скажу потом Мало, чтобы он нашел для нас планету, населенную страшными зверьми, – замахнулся на будущее Ники. – Такими зверьми, которых нигде нет!

– Откуда же он их возьмет, раз их нигде нет? – немедленно отозвался логичный мозг экспериментальной девочки. – А мне хочется попасть на планету, полную прекрасных цветов.

– Ну, как хочешь! – уступил Николай, хотя вряд ли человеку могут прийти в голову шальные мысли, если он живет на планете, полной прекрасных цветов.

– Нет, – неожиданно сказала Нуми. – Будет так, как ты хочешь.

Теперь заупрямился Ники:

– Э, нет! Как хочешь ты!

– Но я хочу, чтобы было так, как желаешь ты.

– Хорошо. Ты хочешь, чтобы было так, как сказал я. Но так как я хочу, чтобы было, как хочешь ты, значит, должно быть так, как того хочется тебе.

– Мы действительно несовместимы! – опять чуть не расплакалась девочка.

– Трень-брень, – сказал он. – Очень даже совместимы!

– Что это «трень-брень»?

Снова приходилось объяснять то, что не поддавалось объяснению!

– А вот что! Когда встретятся два мозга, то один начинает бренчать одни глупости, а другой – другие.

Двигайся поживее, а то мне надоело приседать в этой теснотище!

– Но у нас есть третий мозг! – попыталась возразить девочка, как всегда, не поняв его шутки.

Ники слегка подтолкнул ее, чтобы она продвигалась быстрее.

– Верно! Двое с тремя мозгами быстрее найдут общий язык. Вперед!..

Они продолжали двигаться в сторону, противоположную той, куда их мчал фантастический Пегас.

Куда же он их нес? Это было известно только ему, но мы уверены, что если отправиться на поиски этих двух детей рода человеческого – Нуми с Пирры и Ники с Земли, то они отыщутся где-то среди звезд. Потому что Спасающий жизнь, или, как его называли на пирранском языке, Малогалоталотим вряд ли позволит им погибнуть.

А пока что они мокли, погруженные по шею в питательном растворе его теплой материнской утробы, и продолжали спорить о совместимости. А когда девочка и мальчик принимаются спорить, то спор этот обыкновенно длится очень долго. Особенно, если они представители различных цивилизаций. В их оправдание заметим, что вопрос этот действительно важен. Как не взволноваться, размышляя: совместимы ли мы с самым близким человеком? Ведь только ему можно поведать о своей грусти по утраченному! Только он может помочь, чтобы ты не сошел с ума от отчаяния и одиночества. И только с его помощью ты можешь поверить, что все будет хорошо.

Даже с прыщами на щеке Ники ощущал девочку с Пирры ближе родной сестры. И это было естественно. Так бывает всегда, когда встретятся две цивилизации. Они могут ссориться, даже надавать друг другу тумаков, но друг без друга они больше не могут жить. Это неопровержимый закон природы. Вот почему мы не должны над ними смеяться, просто мы можем их не слушать. Пусть поспорят вдоволь, а мы для разнообразия взглянем на мир оком Мало!

Он уже набрал свою самую высокую скорость и летел в радужном звездном туннеле. А тот из вас, кто летел в таком туннеле, знает: там так красиво, что дух захватывает. И уже не думаешь, куда он тебя выведет, – к добру или злу, к зверю или человеку. Потому что, в какой бы конец Вселенной он тебя ни привел, все там будет, как в настоящей сказке.

Всего хорошего, Нуми! Будь здоров, Ники! Не покидай нас и ты, чудесный звездный конь, который так самозабвенно мчит смелых детей человечества сквозь времена и пространства!

Книга вторая

Ничто так не меняет человека, как космос и переходный возраст.

Ники Буян

Глава первая
1
Конец спору
Что видят девочки, что видят мальчики
и кто из них – наоборот

Давайте снова скажем Нуми и Ники «Добрый день», хотя в космосе, конечно, нет ни дня, ни ночи; там все относительно, как утверждают ученые. Дни и ночи бывают только у планет, которые вертятся вокруг себя, как мы летом вертимся на пляже, чтобы солнышко припекало то спину, то живот. Если живешь близко к какой-нибудь звезде, будешь вечно жариться в ее ужасно знойном вечном дне. А если живешь далеко от звезд, будешь стучать зубами в вечной, ужасно холодной ночи. Но ведь и сами-то слова «день» и «ночь» придуманы людьми, а космосу все равно, когда у нас день, а когда ночь; вполне вероятно, что у тех, кто живет на других планетах, существуют свои слова для обозначения часов, лет и вообще времени. И эти слова известны одному только Спасающему жизнь – Малогалоталотиму, потому что он знает Вселенную по-своему и по-своему передвигается в ней, так что ему ни холодно, ни жарко.

Наши герои, съежившись, сидели рядышком в зрачке Мало и напряженно всматривались в радужный туннель. Они уже давно нырнули в подпространство и выскочили, наверное, совсем в другую галактику. Ники все никак не мог привыкнуть к сильному удару, который получался, когда Мало внезапно нырял в подпространство, или в Ничто. Не помогало и лекарство из специальной трубочки пирранского скафандра. Ники каждый раз казалось, что на спину ему обрушивается четырехстворчатый шкаф, а в ушах гремят поврежденные выхлопные трубы доброго десятка мотоциклов. Потом в голову врывалось Ничто, он судорожно пытался хоть что-нибудь запомнить, но напрасно. То ли он умирал там, в подпространстве, где наш мир вообще не существует, то ли Ничто и запомнить нельзя. Запомнить можно что-то, а как запомнишь ничто? Попробуйте и сами в этом убедитесь! И тогда вы не станете сердиться на Нуми и Ники, да, кстати, и на автора, за то, что они ничего не могут вам рассказать об этом самом Ничто.

Потом следовал новый удар, после которого они опять просыпались в красивом Допплеровом туннеле. На этот раз что-то уж очень долго они в нем летели. Должно быть, планета, которую выбрал для них Мало, находилась не близко. Они успели снова насытиться питательным раствором в его утробе и поспать, а потом долго рассказывали друг другу разные земные и пирранские истории. И только теперь радужные полосы стали бледнеть. Сначала растаяли желтые и оранжевые, а потом остальные, и в круглом иллюминаторе проступила тьма межзвездного пространства; Мало снижал скорость.

– Он правда не сказал тебе, куда мы летим? – в который уже раз спросил Ники. – Может, ты мне приготовила сюрприз?

– Буф-ф! – воскликнула Нуми. – Я же тебе объяснила, что не могу разговаривать с ним так, как с тобой! Когда нужно, он мне внушает, что делать, и все!

Но Ники не унимался.

– А что ты ему все-таки заказала? Признавайся! Зверей или цветы?

– То, что ты хотел! Планету с неведомыми животными!

– Но ведь я же тебе сказал, что хочу того, чего хочешь ты! А раз ты хочешь того же, чего хочу я, стало быть, все должно быть так, как хочешь ты!

– Буф-ф, Ники! Ты опять за свое! У меня даже голова закружилась.

Ники засмеялся.

– А разве твой искусственный мозг может чувствовать головокружение?

– И он почувствует, если не перестанешь спорить.

– Ладно, не буду. Главное – где-нибудь приземлиться, а то мне уже осточертело.

– Почему «сто»? – с любопытством спросила Нуми и даже осмотрела мальчика, чтобы увидеть сто чертей. Вы, конечно, помните, что она великолепно говорила на земном языке, но ей были непонятны кое-какие выражения, которые употребляют земные ребята, потому что язык она учила по радио и телевидению.

– Я хочу сказать, надоело, – исправился Ники: объяснить слово «осточертело» было нелегко.

– Значит, тебе со мной скучно?

– Буф-ф! – воскликнул Ники совсем как пирранец. – Одна досада с вами, пирранскими девчонками, что ни скажи, сразу ни с того ни с сего обижаетесь.

Глаза у Нуми погрустнели, и он поспешно добавил:

– Я же тебе сказал, мне с тобой очень хорошо, и у нас полная совместимость. А насчет свертывания времени, может, еще и выдумка. И может, все они на Земле и на Пирре живы и здоровы. Ведь еще никто не путешествовал в космосе так, как мы, и никто ничего не знает.

– Наука никогда не ошибается, – вяло возразила Нуми.

Ники привстал на коленях – он отсидел себе ноги.

– Она ошибается, но не нарочно. Сама видела, сколько раз ваша наука говорит одно, а наша совсем другое.

– Да, но про свертывание времени обе одного и того же мнения.

Это действительно так. Однако Ники не выносил, когда девчонки плакали; у него у самого на душе кошки скребли, и потому он стал изображать своего прадеда и заговорил стариковским голосом:

– За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, я убедился, что мы вечно думаем про Вселенную одно, а потом оказывается, что она – нечто совсем другое. А когда мы поверим в это другое, впоследствии оказывается, что оно вовсе не такое, каким мы его себе представляли. И так далее, до бесконечности. В науке то же самое. Главное – не вылезать в космос в одних тапочках, так и насморк недолго схватить!

Тут Нуми, наконец, улыбнулась. Конечно, она не знала, как можно «схватить» насморк, но Ники, разумеется, прав, говоря о том, как люди могут заблуждаться, в то же время веря в свою правоту. Улыбка у нее была уже не радужная. И лицо было не пестрое, а обыкновенное и сияло ясным солнечным светом.

Круглый зрачок Мало был залит огнем неведомого солнца. Ники уже не боялся, что они могут упасть на звезду и сгореть в ней: Мало обходил ее по орбите, чтобы приблизиться к искомой планете. Как он мог заранее знать, что на ней находится, – было одной из тайн этого загадочного существа, которую людям никогда не разгадать, пока они сами не приобретут такую же фантастическую способность.

В молчании ребята ждали, что покажет им зрачок Мало, способный видеть на миллиарды километров. И вот круглое оконце иллюминатора потемнело, черный космос был густо усеян звездами, как кекс изюминками. Одна из них начала расти и быстро превратилась в желтый шарик. Слабое сияние тут же ее выдало: она только притворялась звездой, а на самом деле была планетой и отражала свет своего солнца. Вы, наверное, знаете, что все планеты отражают свет солнца, которое дало им жизнь.

Интересно, какую планету предложит им на этот раз добряк Мало? Те, на каких они побывали до сих пор, оказались не очень интересными: то «сомо кусапиенсы», которые только и знали, что кусать друг друга, то и вовсе глупые звездные жители, рубившие головы сторонникам истины.

Ники уже вспотел от напряжения. Хорошо, что пирранский скафандр впитывает любую жидкость, которую выделяет его тело. Эх, был бы у него такой скафандр на земле, тогда бы мама перестала твердить: «Не бегай, а то вспотеешь и простудишься!»

Вскоре неизвестная планета заполнила все пространство космоса. Внезапно тела ребят стали легкими – это Мало выключил гравитацию вокруг себя и легко, как перышко, стал опускаться на планету. Он и здесь все делал не так, как придуманные людьми машины, а наоборот. При взлете и посадке в нем вовсе не возникали перегрузки, которые так тяжелы для земных космонавтов; у него перегрузки бывали только тогда, когда он входил в подпространство. А сейчас в Мало на несколько минут создалась невесомость.

Ники уже в пятый раз испытывал чувство невесомости, и оно ему даже стало нравиться. Если бы они сидели сейчас не в зрачке Мало, а в его просторной утробе, служившей им постоянным жилищем, он бы, наверное, даже поплавал в воздухе. Однако в следующую же минуту они прошли сквозь одеяло из облаков, которым была укутана планета, и глазам их представилось чудное видение.

Казалось, что лежащую под ними равнину раскрасил веселый и счастливый художник. Она вся поросла огромными кустами и высокими стеблями, усаженными пышными цветами самых разных оттенков. Ники не мог оторвать глаз от этой картины.

– Как во сне, – сказал он тихонько, будто боялся спугнуть планету.

– Они отвратительные!

– Ты что? – опешил Ники. – Я никогда в жизни не видел таких красивых цветов.

– Какие цветы! – огрызнулась Нуми. – Более отвратительных зверей и представить себе нельзя!

– Что ты мне голову морочишь! Какие звери? Ну, подумаешь, я сказал про зверей, так ты теперь…

Нуми рассерженно перебила его:

– Я не знаю, что такое «морочить» голову, но ты явно надо мной издеваешься, потому что это я хотела планету с цветами. Но я действительно передала Мало твое желание! Ты хотел зверей – так получай!

– Нуми, зачем ты так, – осторожно промолвил Ники, которому не хотелось ссориться перед самой посадкой на неизвестную планету. – Я ведь и вправду вижу только цветущие кусты и цветы, цветы… множество цветов…

Ребята недоверчиво посмотрели друг на друга. Не выдержав испытующего взгляда Нуми, Ники отвернулся и в изумлении воскликнул:

– Смотри-ка! Цветы куда-то пропали! И зверей я не вижу…

Девочка с Пирры удивилась не меньше.

– Все исчезло! Одни горы…

– Горы и море! Ведь мы еще далеко, Нуми, и ничего пока не видно. Что же это было?

– Не знаю. Нужно спросить мозг.

Девочка подняла руку и нажала кнопку электронного мозга за левым ухом. Внимательно выслушала то, что говорил ей внутренний голос, и снова выключила аппарат.

– Он говорит, что когда человек долго находится в закрытом пространстве и не получает никаких впечатлений, у него в мозгу иногда возникают какие-то видения. И человек якобы видит то, что ему очень хотелось бы увидеть, или то, чего и вовсе не бывает на свете. Ваши ученые называют это эйдетическими представлениями.

– Эй… де… тическими? – запинаясь, выговорил Ники трудное слово, он вспомнил, как здорово разыгрывается фантазия, когда подолгу сидишь дома в плохую погоду, а читать нечего. Но нет это, наверное, что-то другое.

– Да, эйдетическими, – повторила Нуми. – Так их называют у вас, но у нас это тоже бывает.

– Ну, ладно, – решил подразнить ее Буян, – а вот ты почему увидела моих зверей? Ведь тебе хотелось цветов? Вечно у тебя все наоборот!

– Это у тебя все наоборот!

– Но я в самом деле хотел планету с цветами, потому что так хотелось тебе.

– И я хотела, чтобы было по-твоему… с животными… – губы у девочки задрожали.

– Ладно, ладно, ты еще зареви сейчас, что мы несовместимы. И вообще эти представления не эйдетические, а идиотические!

Ники увидел, что она не поняла шутки или не приняла ее, наверное, не хотела обижать электронный мозг, и снова ухватился за премудрости своего прадеда:

– В своей длинной и нелегкой жизни, Нуми, я убедился, что девчонки вечно видят не то, что видят ребята, кто бы из них на какой планете ни жил.

– А мальчишки всегда все видят наоборот! – засмеялась девочка и вскочила с места. – Пошли за шлемами!

Она не рассчитала прыжок, ударившись головой в, мягкую плоть Мало, и волчком завертелась в воздухе размахивая руками и ногами. Ники чуть подтолкнул ее, и Нуми завертелась еще быстрее, заливаясь веселым смехом. Ники тоже хохотал, глядя, какие она выделывает штуки; этого ни одно эйдетическое представление не может себе представить!

Наконец Нуми взмолилась:

– Останови меня, наконец! Пожалуйста, Ники, сама я не могу! Мало вот-вот приземлится!

Он ухватился за сапожок ее скафандра и потянул вниз. А потом они поползли по темным проходам Мало, которые пульсировали как живые. Нужно подготовиться к выходу на незнакомую планету, и еще неизвестно, чем она их встретит: цветами или зверями.

2
Стыдно ли бояться. Еще один закон Вселенной
Как выглядит балерина в скафандре
Кто-то похищает Нуми

Они ступили на планету, ощущая в теле ту же легкость. Правда, это не было ощущение невесомости, в которой становишься совсем беспомощным, но им казалось, что почва у них под ногами прогибается, и они то и дело спотыкались. Нуми сообщила, что притяжение на этой планете куда слабее, чем на Земле или на Пирре, – наверное, она посоветовалась со своим мозгом. Мало на этот раз не стал улетать. То ли не боялся, что его могут увидеть, а значит, здесь не было людей, то ли просто выжидал, чтобы посмотреть, понравилась ли им новая планета.

Горизонт обрамляли далекие, нежно-лиловые горы. Трава поднималась выше колен. Неподалеку стоял лес с необыкновенно высокими деревьями – может, там притаились дикие звери?

– Нуми, – спросил мальчик, – как ты думаешь, остался еще у меня в пистолете газ?

Голос Нуми отозвался в шлемофоне:

– Наверное. Ты не так уж много израсходовал, когда обрызгал звездных жителей.

– Здорово я их, помнишь? Рраз в нос – и готово! Вместо ответа Нуми велела:

– Глотни-ка из второй трубочки.

Ники нащупал языком эту трубочку в нижней части шлема и втянул в рот немного предохранительной сыворотки. Вот досада, даже у пирранских лекарств неприятный вкус! Должно быть, это еще один закон Вселенной, решил Ники и повернулся к Нуми; она сосредоточенно изучала щиток с крошечными приборами, прикрепленный к рукаву ее скафандра. Ники тоже посмотрел на приборы. Термометр показывал, что на планете можно ходить в одних трусах, но индикатор воздуха сменил цветовой сигнал; это означало, что им нельзя дышать. Интересно, каким же воздухом дышат эта высокая и тучная трава, эти огромные деревья?.. Почему Мало доставил их в такое место?

В шлемофоне снова раздался голос Нуми:

– Воздуха у нас в скафандрах хватит, а звери, о которых ты мечтал, наверняка дышат не так, как мы. Ведь на то они и неведомые и ни на кого не похожие! Но если хочешь, давай вернемся.

– Ну да, еще чего! – Ники даже вздрогнул: значит, девчонка слышала и то, как он упрекнул Мало, а теперь, небось, думает, что он боится.

– Нуми, твой электронный мозг работает?

– Конечно! Он нам здесь пригодится. Ведь я не могу включать и выключать его, когда на мне шлем.

– Ты обещала, что не будешь подслушивать мысли!

– Я же нечаянно. Это потому, что ты очень близко. И потом, вокруг нет никаких других излучений.

– Надо было придумать какую-нибудь штуку, чтобы выключать его через шлем. Трудно, что ли? Рычажок какой-нибудь…

– Там, куда мы летели с папой, мне бы сделали такой шлем. А эти шлемы – обыкновенные, для пассажирских космолетов. Ну, решай!

Опять эта девчонка, как и на планете звездных жителей, признается, что главный-то он, хотя у самой целых два мозга!

– Давай сначала разведаем обстановку, – хмуро отозвался Ники; он знал, что, как ни напускай на себя храбрости, она наверняка уловит его страх.

Но разве это стыдно – бояться? Человек всегда опасается неизвестности. Герои потому и герои, что подавляют в себе страх. Если бы им было все равно и они ничего не боялись, то это не было бы геройством. Почему тогда мы, мужчины, так стыдимся страха, рассуждал Ники, доставая из кармана волшебное пирранское лезвие. Девчонки вон совсем не стыдятся, а сами куда трусливее нас. Может, они меньше притворяются, не такие задавалы, как мы…

Он уже не боялся, что его спутница прочтет его мысли, и даже взглянул на нее, но лица не увидел, потому что она наклонилась и раздвинула руками высокую траву. Наверное, Нуми догадалась, что он хочет снова поставить пирамидку, чтобы лучше ориентироваться, как это они сделали на планете звездных жителей, а может она смотрит, нет ли в траве каких-нибудь зверюшек.

– Я спросила у Мало, будет он нас ждать или улетит, но не поняла, что он ответил, – сказала девочка. – Но он не должен бросить нас одних…

– Давай все-таки сделаем пирамидку, – решил настоять на своем Ники. – Помоги мне, чтобы получилось побыстрее.

– Ники, прошу тебя! – воскликнула девочка. – Не может быть, чтобы в такой траве не было живых существ.

Что поделаешь, нравы чужой цивилизации надо уважать, а пирранцы не позволяют ни под каким предлогом убивать кого бы то ни было. Ники обеими руками раздвинул траву. Ни букашек, ни червячков… Может, под землей… Испытывая непривычные угрызения совести, он поднес лезвие к земле, поставил кнопку на первое деление и начертил первый квадрат. Почва мгновенно таяла под невидимым лучом пирранского инструмента.

Ники собрал траву в сноп и потянул его. Большой кусок дерна почти ничего не весил. Ники обернулся, чтобы показать девочке, что и под травой нет никакой живности и никто не пострадал, но Нуми, оказывается, уже была далеко. Большими прыжками она неслась к лесу, кувыркаясь в воздухе, как цирковой акробат на трамплине.

– Нуми ты что? – окликнул ее мальчик. – Куда ты?

В ушах его зазвенел возбужденный смех, и это встревожило его еще больше. Тут Нуми снова подпрыгнула и сделала в воздухе изумительный поворот, кажется, в балете такие повороты называют пируэтами. А балерина в скафандре, как и акробат в скафандре – явление неестественное. Особенно когда эта балерина-акробат смеется таким странным смехом.

– Я учусь ходить! – объяснила наконец Нуми. – Тебе тоже нужно поупражняться, чтобы привыкнуть к слабой гравитации. Я чувствую себя, как ваше животное… ой, как же оно называется… Ах, да, – кузнечик! Раз, два!

Она снова подскочила в воздух метров на десять и прокричала:

– Пойду посмотрю на деревья!

– Не ходи без меня!

– Не бойся! Даже если кто-нибудь выскочит, я все равно убегу! Вот посмотри!

И она сделала прыжок вдвое больше. Для равновесия Нуми широко раскинула руки, и издалека стала в самом деле похожа на какого-то инопланетного кузнечика или стрекозу в серебристом скафандре. Конечно, если тебе приходилось видеть такого кузнечика или стрекозу.

Ники и самому хотелось полетать в воздухе, но сначала надо закончить пирамидку, даже если Мало и не собирается улетать. Вон он стоит среди поляны, весь желтый, как огромная тыква. Точно таким Ники увидел его когда-то на Земле, у входа на выставку. Поверхность его не пульсировала, цвет ее не менялся; если не знать, кто такой Мало, и в голову не придет, что это – существо или механизм, а тем более – что он может летать в космическом пространстве. Даже ученику Николаю Буяновскому, усердно строившему пирамидку, не верилось, что сам он только что вышел из этой огромной тыквы на неизвестную планету.

В шлемофоне стало тихо, и он повернулся к лесу. Оказывается, Нуми уже добралась до опушки и висела среди ветвей огромного дерева, как посеребренная шишка на новогодней елке.

– Ты что делаешь? – крикнул он: Ники забыл, что она услышит его, даже если говорить шепотом.

– Ну, что ты кричишь, у меня барабанные перепонки чуть не лопнули! – ответила Нуми. – Я рассматриваю листья. Знаешь, они такие странные. Интересная планета, можно висеть на одной руке, а ветка даже не гнется. У нас на Пирре нет таких огромных деревьев.

Ники махнул рукой на пирамидку. Не так уж страшно, что она останется без вершины; главное, чтобы был опознавательный знак, видный издалека. Остальное сделает компас. Он и направление покажет, и расстояние подсчитает. Ники уже знал, как его настраивать.

Он убрал лезвие и подпрыгнул совсем немножко, не больше, чем на пядь, и оказался на две пяди выше травы. В животе стало холодно от испуга, но опустился он плавно и не ударился ногами о землю, а как будто ступил на нее. Хорошо! А выше можно?

Оказалось, что можно. Правда, он забыл расставить руки и не удержался на ногах; вообще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Ники не умел прыгать с трамплина, чему научился еще на Земле, в открытом бассейне. Оказалось, что и тело его привыкло к здешней гравитации, пока он трудился над пирамидкой. Он решил покувыркаться в воздухе, как это делала Нуми; присел, сильно оттолкнулся ногами и взлетел вверх. Трава осталась далеко внизу. Теперь надо прижать колени к груди и потом сильно оттолкнуться ими в воздухе… Тут в шлемофоне раздался испуганный крик девочки. Ники потерял равновесие, покачнулся, далекие деревья тоже закачались у него перед глазами… ни на одном из них не было серебристой шишки.

– Ники-и-и-и… Ой-ой-ой, Ники-и-и-и!

Только в последнюю секунду он вытянул вперед руки, чтобы смягчить удар, который, несмотря на слабую гравитацию, оказался чувствительным, и огромными прыжками помчался к лесу, не забывая смотреть себе под ноги, – какая Нуми польза, если он неудачно приземлится и свернет себе шею! Он налетел на крону дерева, съехал вниз по его стволу и вошел в лес. Ники был уверен, что именно тут еще недавно висела в воздухе Нуми, но ее нигде не было.

– Нуми-и-и! Где ты?

– Не знаю, – уже спокойнее ответила она. – Меня кто-то спеленал с головы до ног, не могу пошевельнуться. Лежу на спине. Ох, меня сейчас раздавит!.. Кажется, мы выходим из леса.

– Да кто это? – ужаснулся Ники.

– Похоже на толстую змею, но летает. О-о-ох, совсем раздавит!

– Зови Мало! Скорей зови Мало!

– Я и так все время зову его. О-о-о-ох!

Ники вернулся на опушку и осмотрел ее в надежде, что змея вылетит с этой стороны. Мало неподвижно стоял на месте. Неужели он не придет им на помощь? Какой же он тогда Охраняющий жизнь? Нуми рассказывала, что малогалоталотимы избегают встреч со всеми другими существами и не вмешиваются в жизнь на чужих планетах. Разве что в случае крайней необходимости, как и получилось тогда на Земле. Но разве не крайняя необходимость – вырвать девочку из лап неведомого зверя?

Он чуть не заплакал от чувства бессилия и вины. Вот тебе и звери, каких никто и никогда не видел! Зачем он только высказал такое легкомысленное желание! Чтобы повоображать перед Нуми и показать свою храбрость! Но пострадала-то она, а не он.

– Нуми-и-и-и! – еще громче крикнул он. – Этот подлец Мало даже не шелохнется!

– Ох, не называй его так! – простонала она. – Мы сами виноваты. Да и что он может сделать, ведь у него ни рук, ни оружия…

Она замолчала.

– Продолжай! – велел ей Ники. – Говори все время, чтобы я мог ориентироваться по голосу! И не бойся! Я тебя найду. Лягайся, брыкайся, даже кусайся! – посоветовал он, что было уже совсем глупо; разве можно кусаться сквозь шлем? – Попробуй высвободить руку. Посмотри на компас! Впрысни ему газ, пусти в ход лезвие!

В ответ Нуми только тихонько застонала, и Ники, совсем потеряв голову, помчался к другому краю леса, то и дело натыкаясь на стволы.