Текст книги "Маленькие мужчины"

Автор книги: Луиза Мэй Олкотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Я все знаю о случившемся, Дэн, и хотя ты нарушил правила опять, я все же намерен дать тебе еще одну попытку; благодари за это маму Баэр.

Лицо Дэна вспыхнуло до самого лба при этом известии о неожиданной отсрочке приговора, но сказал он как всегда грубовато:

– Я не знал, что есть правила насчет боя быков.

– Так как я никогда не ожидал такого в Пламфильде, я никогда не устанавливал такого правила, – отвечал мистер Баэр, слыша эту забавную попытку оправдаться и улыбаясь помимо воли. Затем он добавил серьезно:

– Но одно из первых и самых важных среди наших немногочисленных правил – это закон доброты к каждому бессловесному существу в нашем имении. Я хочу, чтобы все и вся были счастливы здесь, любили нас, доверяли и служили нам, как мы стараемся любить их и доверять и служить им верно и с готовностью. Я часто говорил, что ты добрее к животным, чем любой из наших мальчиков, и эта твоя черта очень нравилась миссис Баэр, так как она думала, что это свидетельствует о сердечной доброте. Но ты разочаровал нас в этом, и нам очень жаль, так как мы надеялись, что скоро ты навсегда станешь одним из нас. Попробуем еще раз?

Дэн смотрел в пол, а в руках нервно вертел кусочек дерева, который строгал ножом, когда вошел мистер Баэр, но, услышав добрый голос, задавший этот вопрос, он быстро поднял глаза и сказал более почтительно, чем когда-либо прежде.

– Да, пожалуйста, позвольте мне остаться и попробовать.

– Очень хорошо, тогда мы не будем больше говорить об этом, только ты останешься дома вместо прогулки завтра, как и другие мальчики, и все вы будете ухаживать за бедной Ромашкой, пока она не поправится.

– Хорошо.

– Теперь иди ужинать, и постарайся, мой мальчик, больше ради себя самого, чем ради нас.

Затем мистер Баэр пожал ему руку, и Дэн спустился к ужину, укрощенный добротой гораздо лучше, чем самой хорошей поркой, которую настоятельно рекомендовала Эйзи.

Дэн действительно старался день или два, но, непривычный к подобного рода усилиям, скоро устал и возвратился к прежнему своевольству. Как-то раз мистер Баэр отлучился из дома по делам, и в тот день у мальчиков не было уроков. Им понравился этот неожиданный выходной, и они играли до самого вечера. Затем большинство из них улеглись в постели и спали как сурки, после шумного, веселого дня. Дэн же имел свой план и, когда они с Натом остались наедине, посвятил его в подробности.

– Слушай! – сказал он, вынимая из-под своей кровати бутылку, сигару и колоду карт. – Я собираюсь развлечься, как мы всегда развлекались с ребятами в городе. Тут вот пиво – я раздобыл бутылку у старика на станции, а вот сигара, ты можешь заплатить мне или Томми заплатит, у него куча денег, а у меня ни цента. Я собираюсь пригласить его; нет, лучше ты сходи и пригласи, на тебя никто не обратит внимания.

– Взрослым это не понравится, – начал Нат.

– Они ничего не узнают. Папаша Баэр уехал, а миссис Баэр занята с Тедом, у него круп или что-то в этом роде, и она не может его оставить. Да мы ведь не будем сидеть всю ночь или шуметь, так кому от этого вред?

– Эйзи узнает, что мы долго жгли лампу, она всегда все знает.

– Не узнает, я взял нарочно фонарь с задвижкой, он не дает много света, и мы быстро сможем его потушить, если услышим, что кто-то идет, – сказал Дэн.

Идея показалась Нату привлекательной и придающей ночи атмосферу романтичности. Он отправился звать Томми, но тут же просунул голову назад в дверь, чтобы уточнить:

– И Деми тоже позвать?

– Нет, не надо, этот маленький дьякон закатит глаза и начнет читать проповедь, если ты ему что-нибудь скажешь. Он, должно быть, уже спит, так что просто мигни Тому и живо возвращайся.

Нат повиновался и вернулся через минуту с Томми, полуодетым, довольно всклокоченным и очень сонным, но вполне готовым к развлечениям, как всегда.

– А теперь, тихо, и я покажу вам, как играют в шикарную игру под названием покер, – сказал Дэн, когда три кутилы собрались вокруг стола, на котором были выставлены бутылка, сигара и карты. – Сначала мы все выпьем, потом попробуем травки, а уж тогда поиграем. Так всегда делают мужчины, и это очень весело.

Кружка пива обошла всех по кругу, и все трое выпили и причмокнули, хотя Нату и Томми горькое питье не понравилось. Сигара была еще хуже, но они не осмелились сказать это, и каждый подымил, пока не почувствовал, что кружится голова и першит в горле, после чего передал травку соседу. Дэну все это нравилось, так как напоминало прежние времена, когда он порой имел возможность следовать примеру низких людей, окружавших его. Он пил и курил, и чванился, подражая им, как только мог, и, войдя в принятую на себя роль, скоро начал ругаться, правда, только шепотом, из опасения, что кто-нибудь услышит его.

– Нельзя говорить "черт"! Это нехорошо, ты не должен ругаться! – осуждающе воскликнул Томми, до сих пор во всем следовавший примеру Дэна.

– Тьфу, черт! Ты не проповедуй, а играй, и пойми, что ругаться – это часть забавы.

– Я лучше бы сказал "Тыща черепах", – объявил Томми, который придумал это интересное восклицание и очень им гордился.

– А я скажу "Гром и молния", это хорошо звучит, – добавил Нат, на которого произвели большое впечатление мужские манеры Дэна.

Дэн фыркнул, назвав их выражения "чушью" и продолжал ругаться все время, пока пытался научить их новой игре. Но Томми очень хотел спать, а у Ната от пива и дыма начала болеть голова, так что оба не очень воспринимали науку и игра тянулась мучительно медленно. В комнате было почти темно, так как фонарь горел плохо, они не могли смеяться или двигаться, так как боялись разбудить Сайласа, спавшего поблизости в пристройке, и в целом вечеринка вышла скучная. Посреди сдачи карт, Дэн вдруг остановился и испуганно окликнул: "Кто там?" и в тот же момент закрыл задвижку фонаря. Дрожащий голосок в темноте произнес: "Я не могу найти Томми", а затем раздался быстрый топот босых ног, убегающих по коридору, который вел к комнате миссис Баэр.

– Это Деми! Он убежал позвать кого-нибудь! Живо в кровать, Том, и помалкивай! – крикнул Дэн, молниеносно убирая все, что оставалось на столе после пирушки, и начиная срывать с себя одежду, пока Нат делал то же самое.

Томми бросился в свою комнату и нырнул в кровать, где лежал, смеясь, пока что-то не обожгло его руку, после чего он обнаружил, что все еще сжимает окурок сигары, которой ему случилось затянуться как раз в тот момент, когда пирушка прервалась. Окурок почти догорел, и он уже собирался осторожно погасить маленький огонек, когда послышался голос Нянюшки, и, боясь, что дым выдаст его, если он спрячет окурок в кровати, он сунул его под кровать, предварительно стиснув горячий кончик пальцами, чтобы потушить пламя.

Нянюшка вошла вместе с Деми, который имел весьма изумленный вид, когда увидел красное лицо Томми, мирно покоящееся на подушке.

– Его там только что не было, я знаю, потому что я проснулся и не мог нигде его найти, – сказал Деми, напрыгивая на приятеля.

– Что за проделку ты затеял, скверный мальчишка? – спросила Нянюшка, добродушно встряхивая спящего, что заставило его открыть глаза и сказать кротко:

– Я только сбегал в комнату Ната, повидать его насчет кой-чего. Уходите и оставьте меня в покое, я страшно хочу спать.

Нянюшка уложила Деми и ушла на разведку в комнату Дэна, но обнаружила там двух мальчиков, мирно спящих в своих постелях. – Какая-то маленькая шалость, – подумала она, и так как ничего дурного не произошло, она не стала беспокоить миссис Баэр, которая была занята и встревожена недомоганием маленького Тедди.

Томми был сонным и, велев Деми не лезть не в свое дело и не задавать вопросов, через десять минут крепко спал, не подозревая о том, что происходит под его кроватью. Сигара не погасла, но тлела на соломенном коврике, пока не разгорелась, и жадное маленькое пламя кралось все дальше, пока не загорелось канифасовое покрывало, затем простыни, а затем и сама кровать. После выпитого пива сон Томми был тяжелым, а дым одурманил Деми, так что оба продолжали спать, пока огонь не начал подпаливать их, и им угрожало сгореть заживо.

Франц в тот вечер засиделся над уроками. Покидая классную, он неожиданно почувствовал запах гари, бросился наверх и увидел облако дыма в левом крыле дома. Не останавливаясь, чтобы кого-нибудь позвать, он вбежал в комнату, вытащил мальчиков из пылающей кровати, и выплеснул на пламя всю воду, какую только нашел под рукой. Она приостановила, но не загасила огонь, и дети проснувшиеся от того, что их вытолкнули чуть ли не вверх тормашками в холодный коридор, заревели во весь голос. Тут же появилась миссис Баэр, а минуту спустя из своей комнаты выскочил Сайлас с таким отчаянным "Горим!", что поднял на ноги весь дом. Стайка белых гоблинов с испуганными лицами столпилась в зале, и на минуту все были охвачены паникой.

Затем миссис Баэр опомнилась, велела Нянюшке заняться обожженными мальчиками, и послала Франца и Сайласа вниз за корытами с замоченным бельем, которое затем накидала на кровать, ковер и занавески, уже горевшие и грозившие зажечь стены.

Большинство мальчиков стояли онемев и растерянно смотрели на происходящее, но Дэн и Эмиль трудились усердно, бегая туда и обратно за водой из ванной и помогая срывать горящие занавески.

Опасность вскоре миновала, и, отправив всех мальчиков назад в постели и оставив Сайласа проследить, чтобы огонь не вспыхнул снова, миссис Баэр и Франц пошли посмотреть, как чувствуют себя пострадавшие. Деми отделался одним ожогом и большим испугом, но Томми не только спалил все волосы на голове, но имел и обширный ожог на руке и почти сходил с ума от боли. Деми скоро оказали помощь, и Франц унес его в свою собственную постель, где добрый юноша успокоил его страхи и убаюкал так ласково, как женщина. Нянюшка ухаживала всю ночь за бедным Томми, стараясь облегчить его страдания, а миссис Баэр сновала между ним и маленьким Тедди с маслом и ватой, болеутолителем и морским луком, говоря себе, время от времени, словно находила какое-то облегчение в этой мысли: "Я всегда знала, что Томми Бэнгз подожжет дом, вот он это и сделал!"

Когда мистер Баэр вернулся домой на следующий день, его ожидало премилое положение дел в Пламфильде: страдающий Томми в постели, Тедди, дышащий с трудом, как маленький кит, миссис Джо, совершенно обессиленная, а весь выводок мальчиков в таком возбуждении, что все говорили хором и почти тащили его силой взглянуть на разрушения. Под его спокойным руководством дело пошло на лад, и каждый чувствовал, что ему по плечу и десяток пожаров, и работал с готовностью, какую бы работу ему ни поручили.

Занятий в то утро не было, но после обеда комната, в которой произошел пожар, была приведена в порядок, больные почувствовали себя лучше, и настало время спокойно выслушать и судить маленьких преступников. Нат и Томми рассказали о своей роли в случившемся и искренне сожалели об опасности, которую навлекли на милый старый дом и на всех, кто был в нем. Но Дэн принял презрительный вид и не желал признать, что причинил много вреда.

Поскольку мистер Баэр ненавидел пьянство, азартные игры и привычку ругаться, его глубоко огорчило и рассердило то, что мальчик, к которому он старался быть снисходителен, воспользовался его отсутствием, чтобы попытаться внушить его невинным маленьким воспитанникам, что предаваться пороку приятно и что это может считаться проявлением мужественности. Он долго и серьезно говорил с собравшимися мальчиками и под конец сказал твердо, хотя и не без сожаления:

– Я думаю, что Томми уже достаточно наказан, и этот рубец на руке долго будет напоминать ему, что лучше отказаться от таких развлечений. Для Ната хватит в качестве наказания страха, который он пережил, так как он действительно раскаивается и старается слушаться меня. Но ты, Дэн, был прощен много раз, и это не принесло пользы. Я не хочу, чтобы ты вредил моим мальчикам своим дурным примером. Не хочу я и тратить свое время зря на того, кто не хочет слышать, так что попрощайся со всеми, и скажи Нянюшке, чтобы она упаковала твои вещи в мой маленький черный саквояж.

– О, сэр, куда он пойдет? – воскликнул Нат.

– Он поедет в приятное место, в деревню, куда я иногда посылаю мальчиков, если они не приживаются здесь. Мистер Пейдж добрый человек, и Дэну будет хорошо там, если он захочет и постарается.

– Он когда-нибудь вернется? – спросил Деми.

– Все будет зависеть от него самого. Я очень на это надеюсь.

И с этими словами, мистер Баэр покинул комнату, чтобы написать письмо мистеру Пейджу, а мальчики столпились вокруг Дэна, как люди вокруг человека, собирающегося в долгое и опасное путешествие в неведомые края.

– Интересно, понравится ли тебе там, – начал Джек.

– Не понравится – не останусь, – сказал Дэн хладнокровно.

– Куда же ты денешься? – спросил Нат.

– Может быть, уйду в море или подамся на запад, а то взгляну на Калифорнию, – отвечал Дэн с беспечным видом, от которого у маленьких мальчиков захватило дух.

– Не надо! Оставайся у мистера Пейджа на время, а потом возвращайся сюда, пожалуйста, Дэн, – просил Нат, очень взволнованный всем произошедшим.

– Мне все равно, куда ехать и как долго оставаться, но провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь вернусь сюда, – с этими гневными словами Дэн вышел, чтобы собрать вещи, каждая из которых была дана ему мистером Баэром.

Это было единственные прощальные слова, с какими он обратился к мальчикам, так как, когда он снова спустился из своей комнаты, все они все обсуждали случившееся на скотном дворе, и он велел Нату не звать их. Повозка стояла у двери, и миссис Баэр вышла поговорить с Дэном, такая печальная, что совесть упрекнула его, и он сказал тихо:

– Можно мне попрощаться с Тедди?

– Да, дорогой, войди и поцелуй его, ему очень будет не хватать его Дэнни.

Никто не видел выражения в глазах Дэна, когда он наклонился над детской кроваткой и смотрел на маленькое лицо, озарившееся улыбкой при взгляде на него, но сам он слышал, как миссис Баэр сказала просительно:

– Не можем ли мы дать бедняге еще один шанс, Фриц? – и неторопливый ответ мистера Баэра:

– Дорогая моя, лучше от этого не будет, дай ему уйти туда, где он не причинит вреда тому, кто старается делать ему добро, и со временем он вернется, я обещаю тебе,

– Он единственный мальчик, с которым мы потерпели неудачу, и я так горюю, так как надеялась сделать из него прекрасного человека, несмотря на все его недостатки.

Дэн слышал вздох миссис Баэр и захотел попросить, чтобы ему дали еще один шанс, но гордость не позволила, и он вышел с холодным выражением лица, молча пожал всем руку и уехал с мистером Баэром, оставив Ната и миссис Джо смотреть ему вслед со слезами на глазах.

Несколько дней спустя они получили письмо от мистера Пейджа, в котором говорилось, что у Дэна все хорошо, чему они все порадовались. Но три недели спустя пришло еще одно письмо, сообщавшее, что Дэн убежал и больше о нем не слышали, после чего все переглянулись с серьезными лицами, а мистер Баэр сказал:

– Возможно, мне следовало дать ему еще один шанс.

Однако миссис Баэр только покачала головой с проницательным видом и уверенно ответила, – Не тревожься, Фриц, мальчик вернется к нам, я в этом уверена.

Но время шло, а Дэн не возвращался.

Глава 7
Сумасбродка Нэн

– Фриц, у меня новая идея, – воскликнула миссис Баэр, встретив мужа однажды после школьных занятий.

– Что за идея, моя дорогая? – и он охотно приготовился выслушать новый план, так как некоторые из идей миссис Джо оказывались такими забавными, что было невозможно не посмеяться над ними, хотя обычно они являлись вполне разумными, и он был рад претворить их в жизнь.

– Дейзи нужна компания, да и мальчикам было бы лучше, если бы среди них появилась еще одна девочка. Ты же знаешь, мы всегда верили в преимущества совместного воспитания маленьких мужчин и маленьких женщин, и давно пора действовать в соответствии с нашими убеждениями. Мальчики то ласкают, то тиранят Дейзи, и она портится от этого. Кроме того, они должны научиться вести себя более вежливо и любезно и усовершенствовать свои манеры, а присутствие девочек в школе будет лучше всего способствовать достижению этой цели.

– Ты права, как всегда. Ну, так кого же мы возьмем? – спросил мистер Баэр, видя по выражению глаз миссис Джо, что у нее есть готовая кандидатура.

– Маленькую Энни Хардинг.

– Что! Сумасбродку Нэн, как зовут ее все мальчики? – воскликнул мистер Баэр так, словно его очень позабавила эта новость.

– Да, с тех пор как умерла ее мать, девочка бегает дома без присмотра, а она слишком способный ребенок, чтобы позволить ей остаться без всякого воспитания и оказаться испорченной слугами. Я наблюдала за ней некоторое время, и когда встретила ее отца в городе на днях, спросила, почему он не пошлет ее учиться. Он сказал, что охотно сделал бы это, если бы мог найти такую же хорошую школу для девочек, как наша для мальчиков. Я знаю, он был бы рад прислать ее сюда, так что полагаю, мы съездим к нему после обеда и решим этот вопрос.

– Разве у тебя и так не достаточно хлопот, моя Джо, что ты хочешь взвалить на себя еще и заботу об этой маленькой разбойнице? – спросил мистер Баэр, поглаживая руку жены, лежавшую на его плече.

– О нет, дорогой, нет, – сказала мама Баэр, бодро. – Мне нравится то, чем я занимаюсь, и я никогда не была счастливее, чем с тех пор, как у меня появилась моя "куча мальчиков". Понимаешь, Фриц, я очень сочувствую Нэн и понимаю ее, так как в детстве была такой же буйной, как она. Девочка полна энергии, и ее только нужно научить, что с этой энергией делать, чтобы быть такой же милой и привлекательной, как Дейзи. При ее сообразительности она вполне могла бы извлечь пользу из преподанных ей уроков поведения и даже получить от них удовольствие, если бы они были преподаны правильно, и маленькая разбойница скоро стала бы занятым, счастливым ребенком. Я знаю, как воспитывать ее, так как помню, как воспитывала меня моя дорогая мама, и…

– И если ты преуспеешь хотя бы вполовину так хорошо, как она, то результат будет великолепным, – перебил мистер Баэр, живший под властью жестокого заблуждения, что миссис Баэр – лучшая и наиочаровательнейшая женщина на свете.

– Итак, если вы, сэр, будете смеяться над моими планами, то я посажу вас на целую неделю на плохой кофе! И что тогда с вами будет? – вскричала миссис Джо, шутливо дергая его за ухо, так словно он был одним из ее мальчиков.

– Но разве дикие проделки Нэн не приведут к тому, что у Дейзи волосы встанут дыбом от ужаса? – спросил мистер Баэр, когда Тедди, уцепившись за его жилет, вскарабкался ему на грудь, а Роб на спину, так как маленькие сыновья всегда завладевали отцом, как только кончались школьные занятия.

– В первое время, возможно, так и будет, но даже это принесет Маргаритке пользу. Она становится чопорной и чрезмерно озабоченной хозяйством, и ее надо немного расшевелить. Они всегда хорошо играли вдвоем, когда Нэн приезжала в гости, и, я уверена, девочки благотворно повлияют друг на друга, сами о том не подозревая. Ах, половина секрета воспитания – понимать, как много дети делают друг для друга и когда следует сводить их вместе!

– Я только надеюсь, что мы не получим просто еще одного трудного ребенка в нашей школе.

– Мой бедный Дэн! Я никак не могу до конца простить себе, что позволила ему уйти, – вздохнула миссис Баэр.

При звуке знакомого имени маленький Тедди, так и не забывший своего друга, высвободился из объятий отца и просеменил на пухлых ножках к двери, выглянул с печальным лицом на солнечную лужайку, а затем просеменил обратно, сказав огорченно, как он это всегда делал, когда не находил нигде того, кого горячо хотел увидеть:

– Мой Дэнни скоро придет.

– Я думаю, что нам следовало оставить Дэна здесь, хотя бы ради Тедди. Он так его любил, и, возможно, любовь малыша сделала бы для него то, чего не сумели мы.

– Я иногда сам чувствую то же самое, но после того как он пытался подбить мальчиков на дурные поступки и чуть не спалил дом дотла, я счел, что будет безопаснее убрать смутьяна, по крайней мере, на время, – сказал мистер Баэр.

– Обед готов, дай мне позвонить в колокольчик, – и Роб начал соло на этом инструменте, так что никто уже не мог слышать собственных слов.

– Так могу я взять Нэн, да? – спросила миссис Джо после обеда.

– Десяток Нэн, если хочешь, моя дорогая, – отвечал мистер Баэр, в отцовском сердце которого было место для всех озорных и заброшенных детей на свете.

Вернувшись в тот день из поездки, миссис Баэр еще не успела распаковать свой веселый груз маленьких мальчиков, без которых редко отправлялась в путь, когда через заднюю дверь экипажа на лужайку перед домом выскочила девочка лет десяти.

– Эй, привет, Дейзи! Где ты?

Дейзи вышла на крыльцо. Судя по ее виду, ей было приятно видеть гостью, но вместе с тем она явно слегка встревожилась, когда Нэн сказала, по-прежнему прыгая на месте, словно было невозможно стоять смирно:

– Я тут останусь навсегда, папа разрешил, а мой сундук привезут только завтра, так как все мои вещи надо выстирать и зачинить, а твоя тетя приехала и забрала меня сразу с собой. Здорово, правда?

– Ну конечно. А ты привезла свою большую куклу? – спросила Дейзи, вспомнив, что во время своего последнего визита, Нэн разорила весь свой кукольный домик и настояла на том, чтобы вымыть гипсовое лицо красавицы Бланш-Матильды с мылом, чем навсегда испортила цвет лица бедняжки.

– Да, она где-то тут, – отвечала Нэн, с самой нематеринской беспечностью. – Я сделала для тебя колечко – выдрала для этого волосы из хвоста Доббина. Хочешь? – и Нэн достала кольцо из конского волоса и протянула Дейзи в знак примирения, так как при последнем расставании обе они клялись, что никогда не будут больше разговаривать друг с другом.

Красота подношения смягчила Дейзи, она стала более сердечной и предложила пройти в детскую, но Нэн сказала:

– Нет, я хочу увидеть мальчиков и зверинец, – и убежала, крутя свою шляпу на одной завязке. Завязка оборвалась, и хозяйка оставила шляпу на произвол судьбы в траве.

– Привет, Нэн! – закричали мальчики, когда она вприпрыжку подбежала к ним и объявила:

– Я остаюсь у вас.

– Ура! – завопил Томми со стены, на которой сидел, так как Нэн была родственной душой, и он предвкушал немало совместных удовольствий в будущем.

– Я умею подавать, дайте мне тоже поиграть в крикет, – сказала Нэн, которая охотно бралась за все на свете, не страшась ни шишек, ни синяков.

– Мы сейчас не играем, и, вообще, наша команда подает без тебя.

– Зато я могу перегнать любого из вас, – заявила Нэн, прибегая к своему самому сильному аргументу.

– Это правда? – спросил Нат у Джека.

– Она бегает очень хорошо для девочки, – отвечал Джек, смотревший на Нэн со снисходительным одобрением.

– Попробуем? – сказала Нэн, горячо желая продемонстрировать свои силы.

– Слишком жарко, – и Томми вяло сполз со стены, словно совершенно измученный жарой.

– А что стряслось со Стаффи? – спросила Нэн, чьи быстрые глаза перебегали с лица на лицо.

– Ему повредило мячом руку, а он из-за любой чепухи ревет, – отвечал Джек презрительно.

– Я – нет, я никогда не плачу, даже если очень больно, это только маленькие ревут, – сказала Нэн высокомерно.

– Я мог бы заставить тебя зареветь в две минуты, – отвечал рассерженный Стаффи.

– Попробуй!

– Тогда пойди и сорви крапиву, – и Стаффи указал на жилистый образчик этого кусачего растения возле стены.

Нэн мгновенно схватила крапиву, вырвала ее и протянула Стаффи вызывающим жестом, несмотря на почти невыносимое жжение.

– Молодец! – закричали мальчики, готовые признать храбрость даже в представительнице слабого пола.

Обожженный стыдом куда сильнее, чем Нэн крапивой, Стаффи решил одолеть ее другим способом и сказал язвительно:

– Привыкла совать руки, куда попало, вот тебе и не больно. А вот пойди-ка и стукнись головой как следует о сарай, и спорим, что тогда ты заорешь.

– Не делай этого, – сказал Нат, который ненавидел жестокость.

Но Нэн побежала прямо к сараю и стукнулась головой так, что распростерлась плашмя, а звук при этом был как от стенобитного орудия. С кружащейся головой, но не потеряв самообладания, она встала, слегка пошатываясь, и сказала энергично, хотя лицо ее исказилось от боли:

– Мне больно, но я не плачу.

– Давай еще раз, – сказал Стаффи сердито, и Нэн сделала бы это, но Нат удержал ее, а Томми, забыв о том, что измучен жарой, налетел на Стаффи как бойцовый петушок, крича:

– Кончай это дело, а не то полетишь у меня сейчас через амбар вверх тормашками! – и так тряс и дергал бедного Стаффи, что через минуту тот уже не знал, стоит ли он на ногах или на голове.

– Она сама мне велела, – вот все, что он сказал, когда Томми оставил его в покое.

– Ну и что, если сказала, это ужасно подло обижать маленьких девочек, – заметил Деми с упреком.

– Хо! Мне все равно. Я не маленькая девочка, я старше тебя и Дейзи, вот так-то! – вскричала Нэн неблагодарно.

– Тебе ли проповедовать, Дьякон, ты сам задираешь Маргаритку каждый день! – выкрикнул Коммодор, который только что появился во дворе.

– Я не обижаю ее! Разве я тебя обижаю, Дейзи? – и Деми повернулся к сестре, ласково поглаживавшей обожженные руки Нэн и настоятельно рекомендовавшей приложить мокрый платок на быстро растущую на лбу фиолетовую шишку.

– Ты лучший мальчик на свете, – быстро отвечала Дейзи, добавляя, как принуждало ее к тому желание быть правдивой: – Ты делаешь мне больно иногда, но нечаянно.

– Уберите биты и все остальное, и думайте о том, что делаете. На борту этого корабля драки запрещены, – сказал Эмиль, который, в известной степени, командовал остальными.

– Как поживаешь, Мадж Уайлдфаер[21]21
  Мадж Уайлдфаер – красивая, но взбалмошная девушка, героиня романа английского писателя Вальтера Скотта (1771 – 1832) «Эдинбургская темница».


[Закрыть]? – спросил мистер Баэр, когда Нэн пришла с остальными к ужину. – Подавать следует правую руку, доченька, последи за своими манерами, – добавил он, когда Нэн предложила ему левую.

– Правая болит.

– Бедная маленькая ручка! Чем она занималась, что появились эти пузыри? – спросил он, потянув ее правую кисть из-за спины, куда она спрятала руку с видом, заставившим его предположить, что она что-то натворила.

Прежде чем Нэн успела заговорить, Дэйзи на едином дыхании выложила всю историю, в то время как Стаффи пытался спрятать покрасневшее лицо в чашке с хлебом и молоком. Когда рассказ был окончен, мистер Баэр бросил взгляд на жену, сидевшую на другом конце длинного стола, и сказал с искрящимися смехом глазами:

– Это скорее по твоей части, так что я не буду вмешиваться, моя дорогая.

Миссис Джо знала, что он имеет в виду, но прониклась еще большим расположением к своей черной овечке за ее мужество, хотя сказала лишь, и при том самым серьезным тоном:

– Вы знаете, зачем я пригласила Нэн приехать сюда?

– Чтобы изводить меня, – пробурчал Стаффи, с набитым ртом.

– Чтобы помочь сделать из вас маленьких джентльменов, и я думаю, вы показали, что некоторые из вас нуждаются в этом.

Тут Стаффи снова уткнулся в свою чашку и не появлялся оттуда, пока Деми не рассмешил всех, сказав как всегда медленно и задумчиво:

– Как она может помочь нам, когда она сама как мальчишка?

– Именно поэтому! Помощь нужна ей не меньше, чем вам, и я ожидаю, что вы подадите ей пример хороших манер.

– Она тоже будет маленьким джентльменом? – спросил Роб.

– Ей это понравилось бы, правда, Нэн? – добавил Томми.

– Нет, не хочу, ненавижу мальчишек! – яростно выкрикнула Нэн, так как рука у нее еще саднила, и она начала думать, что могла бы показать свою храбрость более разумным способом.

– Мне жаль, что ты ненавидишь моих мальчиков, так как они могут продемонстрировать хорошие манеры и быть очень приятными в общении, когда захотят. Доброта во взглядах, словах и действиях – вот настоящая вежливость, и любой может проявлять ее, если только постарается обращаться с другими людьми так, как хотел бы, чтобы эти люди обращались с ним самим.

Миссис Баэр обращалась к Нэн, но мальчики подтолкнули друг друга локтем и, похоже, поняли намек и приняли его во внимание, по меньшей мере, на время. Они передавали масло и говорили "пожалуйста" и "спасибо", "да, сэр" и "нет, мэм" с необычной любезностью и уважением. Нэн не говорила ничего, но сидела тихо и воздержалась от того, чтобы пощекотать Деми, хотя испытывала громадное искушение сделать это по причине сверхдостойного вида, какой он напустил на себя. Она также, казалось, забыла о своей ненависти к мальчикам и после ужина играла с ними в прятки до темноты. Стаффи, как было замечено, часто предлагал ей пососать его леденец во время игры, что, очевидно, "подсластило" ее характер, так как последними ее словами, перед тем как отправиться в постель, были:

– Когда придет чемодан с моими ракеткой и воланом, я дам вам всем поиграть.

Утром, едва проснувшись, она тут же спросила: "Пришел мой чемодан?" и, когда ей сказали, что он прибудет позднее в течение дня, она сделалась сердитой и раздраженной, кипела от злости и порола свою куклу так, что Дейзи была шокирована. Она умудрилась, однако, как-то просуществовать до пяти, когда вдруг куда-то исчезла. Впрочем, ее не хватились до ужина, так как в доме полагали, что она ушла на холм с Томми и Деми.

– Я видела, как она мчалась по аллее одна, во всю прыть, – сказала Мэрианн, входя в столовую с заварным пудингом и обнаружив, что каждый спрашивает: "Где Нэн?"

– Она убежала домой, маленькая разбойница! – воскликнула миссис Баэр с встревоженным видом.

– Может быть, она пошла на станцию, посмотреть, не пришел ли ее багаж, – предположил Франц.

– Это невозможно, она не знает дороги! И даже если бы нашла свой багаж, не смогла бы тащить тяжелый сундук целую милю, – сказала миссис Баэр, начиная думать, что ее новая идея о совместном воспитании мальчиков и девочек, возможно, окажется довольно трудной для осуществления.

– Это было бы на нее похоже, – и мистер Баэр схватил шляпу, чтобы пойти искать девочку, когда возглас стоявшего у окна Джека заставил всех поспешить к двери.

За окном можно было видеть мисс Нэн, которая тянула следом за собой очень большую картонку, завязанную в бельевой мешок. Выглядела она очень разгоряченной, запыленной и усталой, но маршировала энергично, а, подойдя с пыхтением к ступенькам, уронила свой груз, облегченно вздохнула и заметила, садясь на него и скрещивая на коленях натруженные руки:

– Я больше не могла ждать, так что просто пошла и забрала его.

– Но ты же не знала дороги, – сказал Томми, в то время как остальные стояли вокруг, явно считая произошедшее отличной шуткой.

– О, я нашла дорогу запросто, я никогда не заблужусь.

– Но до станции целая миля, как ты смогла уйти так далеко?

– Ну да, далековато, конечно, но я часто отдыхала.