Текст книги "Золото Телла Сакетта"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

XV

Не так я устроен, чтобы вылеживаться в постели. Чуть только рассвело, я поднялся на ноги, но толку с меня было пока немного. Ради чего я на самом деле поднялся в такую рань – так это ради жратвы. По-моему, я уже многие годы не был такой голодный.

Эйндж все ещё спала в другой комнате, а тем временем в дом вошли Джо Раггер и его жена, только что приехавшая из Огайо.

– Этот новый Бигелоу меня здорово тревожит, – сказал Раггер. – Ты ещё в жизни не видел человека, так набивающегося на неприятности.

– Эти Бигелоу, – сказал я, – они мне напоминают вот тех маленьких зверьков, про которых мне один швед рассказывал. Он их называл "лемминги" или как-то в этом роде. Я так понял, что они вдруг ни с того ни с сего подхватываются и бегут к океану... целыми миллионами, бегут прямо в океан и тонут. Эти Бигелоу тоже вроде как подхватились и набрались решимости нарваться поскорее на пулю.

– Не воспринимай его так легкомысленно, – предостерег меня Раггер. Он убил человека в Денвер-Сити, и ещё одного в Таскозе. Бенсон Бигелоу, самый старший, самый здоровенный и самый опасный из них всех.

– Слышал про него, – сказал Кэп. – Только я не знал, что он им родня.

– Он расспрашивал о своих братьях. Они пошли в горы и не вернулись, и он говорит, что это ты их убил.

– Двоих братьев Бигелоу, а с ними ещё троих? Ну, это для меня одного чуток многовато. Можете мне поверить, они просто не смогли выбраться оттуда, и я сильно удивлюсь, если когда-нибудь выберутся.

В комнате было тепло, хорошо, я посидел ещё немного, а потом растянулся на койке и опять заснул.

Когда я снова открыл глаза, Эйндж что-то готовила на печи. Я поднялся и натянул сапоги. Налил в таз воды, вымыл лицо и руки. Приятно было чувствовать воду на лице, и я решил, что надо побриться.

Кэп куда-то вышел, мы тут были только вдвоем. Малыша увез доктор. Чистое удовольствие было бриться и слушать, как Эйндж возится у огня. Наконец она позвала меня обедать, и я был готов. На крыльце потопал сапогами Кэп, стряхивая снег, и вошел в дом.

– Снег идет, – сказал он. – Вам повезло. Еще несколько часов – и вы бы уже не выбрались.

Эйндж подала мне кружку кофе, я держал её в руках и думал об этих людях там, наверху. Они сами навлекли на себя беду, но, хоть они меня и здорово не любили, я все-таки желал им выбраться оттуда.

Только они не выбрались.

Кэп тоже принял из рук Эйндж кружку, отхлебнул и глянул на меня.

– Этот Бенсон Бигелоу болтает на всех углах, что ты трус, боишься встретиться с ним.

Попадаются такие люди, которым, хоть умри, хочется выставляться дураками.

А вот мне от жизни всего-то и хочется заиметь собственное ранчо, немного скота и кусок земли что-нибудь выращивать. Но тут я поднял глаза, увидел Эйндж и понял, что это не все, чего мне хочется от жизни.

Я представления не имел, как это ей выложить, и жутко боялся рискнуть, понимая, как мало я ей могу предложить.

Ну в самом деле, вот я – взрослый мужик, а никак не выучусь толком читать, и хоть повезло мне найти малость золота, но никто не скажет, как далеко тянется эта жила. По сути дела, мне все время казалось, что это карман. Вот поэтому я и собирался, как только весна придет, смотаться в Мору и повидать братьев.

Про это я сказал Кэпу.

– Можешь не беспокоиться, – ответил он. – Тайрел и Оррин сами сюда едут. И ещё Олли Шаддок с ними.

Олли тоже из Камберленда, и нам родственник. Он там одно время был шерифом. Это он втянул Оррина в политику, хотя парни из Теннесси занимаются политикой с такими же ухватками, как на енотов охотятся.

– Когда ты их ждешь?

– Сегодня вечером или завтра, если все будет нормально. Они прослышали, что к тебе липнут неприятности, и прислали весточку, что едут.

Приедут они в город, ничего не зная, а там будет этот Бигелоу; услышит, что кого-то из них назовут Сакеттом, – и тут же начнет стрелять.

Хорошо, если он на них лицом к лицу попрет, тогда бояться нечего. Там будет Тайрел, а Тайрел с револьвером – чистый дьявол.

Я допил кофе и поднялся. Снял со стены свой оружейный пояс, застегнул на бедрах, взял пальто и шляпу.

– Поеду в город, – сказал я. – Надо глотнуть свежего воздуха.

– Да, у нас тут вроде как душновато, – сказал Кэп Раунтри. – Не возражаешь, если я с тобой проедусь?

Эйндж повернулась к нам от печки, вцепившись руками в половник.

– А как же ужин? Я столько хлопотала...

– Да мы скоро вернемся, – сказал я. – Подержи его на печке, Эйнджи.

Я влез в пальто и надел на голову шляпу. Надо будет себе завести шубу из енота на такую погоду.

– Во всяком случае, – сказал я, – полагаю, не нужно мне привыкать к твоей кухне, ни в коем случае. У человека быстро вырабатываются привычки.

Она смотрела мне прямо в глаза, лицо у неё раскраснелось от огня, и была она сейчас красивая – дальше некуда.

– Беда в том, что ни одна женщина в здравом уме не пойдет за дурня, а я как раз такой и есть, это уж точно.

– Много ты понимаешь в женщинах! – поддела меня она. – Видел ты на свете хоть одного дурня, у которого не было бы жены?

Ну, если на то пошло, так и вправду не видел.

– Держи ужин теплым, – повторил я.

Она ни слова не сказала ни про стрельбу, ни про Бенсона Бигелоу. Она просто сказала:

– Возвращайся, Телл Сакетт. Я не хочу, чтоб мой ужин пропадал. После стольких хлопот – нет уж. И не только ужин.

Снаружи было холодно. Кэп вывел из конюшни лошадей – уже оседланных.

– Я так понял, ты не хочешь, чтоб ребята наткнулись на него, ничего не ожидая, – сказал он.

В салуне было натоплено, многолюдно, а прямо возле стойки стоял здоровенный мужик. У него было широкое, скуластое лицо, с одного взгляда стало ясно, что это не просто очередной брат Бигелоу, это Лесной Хозяин, прямо с Самой-Горькой-Речки, крепкий, опасный и не склонный ограничиваться болтовней.

Он обернулся, глянул на меня, я прошел через салун и оперся на стойку рядом с ним.

Вы, сударь, в жизни не видели, чтоб салун опустел с такой скоростью. Когда я облокотился на стойку, тут было человек пятьдесят-шестьдесят, а через полминуты осталось разве что пять-шесть, из той породы, которым, хоть умри, надо остаться и поглядеть, что дальше будет... люди, готовые стать ни в чем не повинными свидетелями.

Этот Бигелоу смерил меня взглядом, я посмотрел в ответ мирными, круглыми как у ребеночка глазками, и говорю:

– Красивые у вас усы, мистер Бигелоу.

– А что плохого в моих усах?

– Да что вы, ничего... совершенно.

– И что это должно значить?

– Можно мне угостить вас стаканчиком?

– Какого черта вам надо от моих усов? И за свою выпивку я плачу сам!

Только тут он заметил, что толпа разбежалась. У него как будто чуть сильней натянулась кожа на скулах.

Кажется, снаружи кто-то подъехал на лошадях. Поздновато путешествовать в такую погоду... и я тут же подумал, уж не Тайрел ли это с Оррином.

Эти мои братишки... проехали сотни миль – ну ладно, пускай всего пару сотен миль, – по диким местам, потому как им почудилось, что я тут оказался один перед лицом опасности.

– Вы – Телл Сакетт?

– Этот ваш братец, Уэс, все ему хотелось сдать себе туза с низу колоды... он был очень неловок с картами. Да и с револьвером тоже.

– Что случилось с Томом и Айрой?

– Если будете искать достаточно долго, так найдете их весной, объяснил я ему. – У них хватило дури гоняться за мною по горам, когда зима на носу и снег начал падать.

– Вы их видели?

– Они пару раз пытались убить меня. Только стрелки из них никудышные, ничуть не лучше, чем из Уэса. Том – он там наверху потерял свой револьвер.

Бигелоу сохранял спокойствие, и я видел, что он обдумывает все эти дела.

– Я слышал, вы приехали сюда по мою душу, – продолжал я спокойно. Далеко забрались в поисках неприятностей.

Он никак не мог меня вычислить. Ничто в моих словах не показывало, чтоб я был чем-нибудь обеспокоен, просто разговаривает человек, как с первым встречным.

– Знаете что, Бигелоу? Садитесь-ка вы на лошадь и уезжайте отсюда. Что ни случилось с вашими братьями, они это сами накликали своими поступками.

– Может, вы и правы, – сказал он. – Я, пожалуй, закажу выпивку на двоих.

Ну, выпили мы с ним, потом я заказал по одной. Допил и собрался уходить.

– Ладно, меня дома ждет хороший ужин. Пока, Бигелоу.

Я повернулся и направился к дверям, и вот тут-то он меня окликнул:

– Сакетт!

Щелкнул взводимый курок, его револьвер выскользнул из кобуры; щелчок был отчетливо слышен в пустой комнате. Я выхватил револьвер, поворачиваясь, и его первая пуля просвистела у самого моего уха. Я замер и всадил ему пулю в живот – его отшвырнуло на стойку. Но он ухватился свободной рукой за край и подтянулся. Выстрела я не слышал, но почувствовал, как пуля резко стукнула меня где-то внизу. Я собрался и выстрелил в него снова.

Он не упал... хоть сорок четвертый калибр, хоть какой, но если человек остервенел, то ты должен ему попасть в сердце, в голову или в большую кость, иначе его не остановишь. А Бенсон Бигелоу жутко остервенел. Это был не человек, а здоровенный медведь, и выглядел он сурово, как зима на вершинах западного Техаса.

Казалось, долгие минуты он стоял там, я видел, как кровь пропитывает перед его рубашки и штанов, а потом крупные красные капли начали падать на пол у него между ног.

Он поднял револьвер, не торопясь, все ещё цепляясь левой рукой за стойку, и нацелил его в меня. Он нажал на спусковой крючок, курок пошел назад – и тогда я выстрелил в него снова. Он грохнулся об стойку так, что она вся затряслась, Стоявшая на ней бутылка перевернулась и покатилась, разливая виски. Он потянулся левой рукой, взял бутылку и выпил из горлышка, не отводя от меня глаз.

Потом он поставил бутылку, а я сказал:

– Эта выпивка была за мой счет.

– Я сделал ошибку, – сказал он. – Я думаю, ты застрелил их честно.

– Только Уэса... с остальными управился холод.

– Ладно, – сказал он и повернулся ко мне спиной.

Я услышал, как снаружи кто-то бежит.

Долгую минуту я стоял с револьвером в руке, глядя ему в широченную спину, а потом у него начали подгибаться колени, и он медленно пополз вниз, до последней секунды цепляясь пальцами за стойку. Наконец пальцы разжались, Бигелоу скатился на пол – и умер.

Он лежал лицом в опилках, в открытых глазах отражался свет, и в бороде у него были опилки.

Я почувствовал, что у меня намокли штаны от крови. Большим пальцем затолкал патроны в барабан и сунул револьвер в кобуру, и тут ко мне подбежал Кэп.

– Ты ранен, – сказал он.

– Похоже на то, – сказал я, пошатнулся и схватился рукой за стену.

Распахнулась дверь, в салун влетел Тайрел, сразу за ним Оррин, оба готовые к драке.

– Поехали домой, – сказал я. – Ужин остынет.

Они смотрели мимо меня, на Бигелоу.

– Еще кто-нибудь есть? – спросил Тайрел.

– Если кто и есть, им не придется стрелять в меня. Я сам буду стрелять.

Кэп расстегнул на мне рубашку, они увидели, как сочится кровь из дырки у меня в боку, над бедром. Пуля прошла, не задев кости и не наделав большого вреда. Тайрел вытащил шелковый платок, заткнул им рану, и мы вышли наружу.

– Тут есть доктор, – запротестовал Кэп. – Тебе лучше показаться ему.

– Привези его. Нас ждет с обедом леди.

Когда я вошел в дверь нашей хижины, Эйндж стояла спиной ко мне. Я видел, как у неё слегка напряглись плечи, словно она ожидала удара. Я сказал:

– Вот тут есть дурень, который ещё не женился.

Она повернулась и посмотрела на меня.

– Он женится, – сказала она.

А после выронила свою ложку на пол и бросилась через всю комнату ко мне в объятия.

Я обнял её – и это первый раз в жизни я держал в руках что-то по-настоящему мое.

Похоже, даже неказистый долговязый парень, на которого и смотреть-то не стоит, все ж таки может найти себе женщину.