Текст книги "Золото Телла Сакетта"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Я подвел лошадь к дому, встал на седло и подтянулся на крышу. Снял с себя рубашку и затолкал её в дымовую трубу. А после потихонечку слез с крыши. К тому времени, как я снова оказался в седле, внутри там начался сумасшедший дом. Помещение стало заполняться дымом, снаружи слышно было, как люди вопят перепуганно, ругаются и кашляют. Я повернул коня, подал его вперед, пока веревка натянулась, испустил дикий вопль, как команч, и всадил шпоры этому аппалузе в бока.

Эти шпоры его жутко удивили. Он рванулся, как испуганный заяц. Я несся, обрывая оттяжки и сваливая на землю палатки. А когда выбрал всю веревку, поскакал обратно между палатками сломя голову. И когда я сделал круг, вся толпа народу попалась в эту петлю.

Она их свалила на землю, кое-кого поволокла. А я бросил веревку и, наклонившись с седла, выдернул палаточный шест. И поскакал прямо на толпу, похлопывая этим самым шестом по черепушкам.

Тут какой-то парень на крыльце недостроенного магазина вроде начал соображать, что к чему, и схватился за револьвер. Я кинул шест прямо ему в лицо и крикнул:

– Лови!

Он отскочил назад, споткнулся о верхнюю ступеньку и завалился внутрь.

Я отъехал в сторону и остановился в тени. Да, наделал я шуму, будьте уверены. Две маленькие палатки завалились, и люди барахтались под ними. Большая палатка перекосилась и наклонилась. Крик стоял немилосердный, кто-то вопил:

– А ну брось! Не трожь деньги!

Прогремел выстрел.

Вот тут я вспомнил, что советовал Па, и нашел время поразмыслить. Сидел я там на лошадке в тени, наблюдал за этой кашей и получал удовольствие.

Там, под палатками, все орали, спорили и бранились. Никто ничего не соображал.

Из-под одной палатки люди наконец выбрались, она плоско легла на землю. Я решил, что без света им не обойтись, вытащил головню из костра, горевшего снаружи, и швырнул на эту пустую палатку.

Кто-то заметил меня и завопил. Я резко развернул коня и отъехал рысью в сторонку – как раз когда он выпалил из дробовика. Ну, а тут эта самая палатка вспыхнула, и мне пришлось отъехать подальше.

Они хотели поселиться в моем городе, не заплативши? Они хотели стрелять по моему лагерю?

Тут я заметил их кораль на краю промоины. Пара седел на жердях, веревки... Я заарканил угловой столб кораля своей веревкой и, погнав коня, выдернул этот кол из земли. Лошади хлынули в пролом за мной следом.

Да, человек может превзойти самого себя, когда настроится побезобразничать. Ломать – не строить.

Я зацепил одну ногу за седельный рог, похлопал своего коня по шее, потихоньку поговорил с ним, предупреждая, что сейчас побеспокою немножко, а после поднял голову к небесам – и запел "Как выйду я на улицы Ларедо".

Рядом просвистела пуля, и я уехал. Сдается мне, мое пение никому не нравится.

XI

Когда я выбрался из своих одеял, по краям серых облаков появилась тонкая лимонная каемка. Джо Раггер расшуровал костер, дрова разгорелись, и он поставил воду для кофе. Я сунул ноги в сапоги, потопал, чтоб они налезли толком, и застегнул на бедрах оружейный пояс. Я ожидал тревоги и потому больше ничего с себя не снимал, за исключением жилета.

Надел я этот самый жилет, сунул за пояс второй револьвер и прошел к опушке. Ну, шляпа, конечно, была у меня на голове первое, что делает ковбой, когда утром вылезет из постели, это надевает шляпу.

Что-то мне показалось, вроде кто-то там собрался уезжать.

Эйндж была уже на ногах, волосы причесаны и уложены красивее некуда, и солнце, пробиваясь через щелочки в облаках, сверкает на этих самых волосах золотом. Она принесла мне кружку кофе.

– Полагаю, вы удовлетворены тем, что сделали, – проговорила она.

– Благодарю вас, мэм... Удовлетворен? Н-ну, пожалуй. Много нужно, чтобы удовлетворить человека, много нужно, чтобы он был доволен, если он чего-то стоит. Но то, что я сделал, я сделал хорошо... да, мэм, я доволен.

– Я думала, вы хороший человек.

– Рад это от вас слышать. Такое мнение я одобряю. Хотя не знаю твердо, что такое быть хорошим человеком. Самое большее, что я могу сказать по этому поводу: хороший человек это такой, на которого можно положиться, который делает свое дело и отстаивает то, что считает правильным.

– А вы считаете правильным убивать людей?

– Нет, мэм, в общем – нет. Но вся сложность в том, что, если человек попадает в беду в здешних краях, то он не может позвать шерифа... потому что тут нет никаких шерифов. Он не может обратиться к судье, чтоб его дело рассудили по закону, потому что тут нет ни судей, ни законов. Он не может взывать ни к кому и ни к чему, за исключением своего собственного понимания, что есть правильно и справедливо.

Тут попадаются люди, которые верят, что могут делать все, на что у них силы хватит, неважно, как оно топчет права других людей. Такого я не одобряю.

С некоторыми людьми тут можно разговаривать... вы можете объяснить суть дела и решить все по чести и справедливости. Но есть и такие, которые не понимают ничего, кроме силы.

Ну, так вот: Джо Раггер – хороший человек. Кэп Раунтри ещё один хороший человек. Они стараются создать что-то. А те, в городке, они рассчитывают нажиться с того, что делают другие люди, и я не намерен стоять в сторонке и помалкивать.

– Но у вас нет полномочий для таких действий.

– Есть, мэм, есть. Те идеи, которые я исповедую, это правила, по которым люди жили много лет. Я читал об этом. Когда человек входит в общество – то есть, живет среди других людей он соглашается подчиняться правилам этого общества, а когда он нарушает эти правила, он становится доступен осуждению, а если он продолжает их нарушать, он становится преступником и оказывается вне закона.

В диких местах, вроде этого, человеку не на что опереться, кроме как на эти простые правила, и если он сражается против насилия и жестокости, он должен использовать то оружие, которое у него есть.

Опять возьмем Джо Раггера. Он приехал сюда с компанией самых подлых и никчемных людей. Он порвал с ними и перешел к нам, когда нас было совсем мало. Он знал, когда делал выбор, что для него это может означать смерть.

Мэм, я – человек необразованный, но я стараюсь хоть как-то наверстать: читаю и думаю. И вот я прочитал, что когда люди начинают жить вместе, они вырабатывают определенные законы, вроде того, что надо уважать права других людей, признавать их право на свое мнение, разделять на всех работу для общества... всякое такое.

Мы с Кэпом Раунтри хотели основать город, мы хотели, чтобы получился хороший город, где когда-нибудь по улицам будут ходить женщины, направляясь в лавку, и будут играть детишки. И знаете что? У нас ведь уже есть первый гражданин. Это – Джо Раггер.

– Я так никогда не думала, – заявила она раздраженно – и разозлила меня.

– Нет, мэм, конечно, не думали – и не вы одна, – сказал я с жаром. Люди, которые живут в удобных, благоустроенных городах с законопослушными гражданами, под защитой правительства, они никогда не думают о людях, которые приходят первыми, о тех, кто пробивается через сущий ад, чтобы построить что-нибудь.

Я вам говорю, мэм, я хочу, когда придет мне пора уходить, увидеть здесь школу с колоколом на башенке, и церковь, хочу увидеть семьи, одетые по-воскресному, и развевающийся наверху флаг. И если мне придется добиваться этого с помощью револьвера, я так и сделаю!

Теперь уже я разозлил её. Она удалилась, возмущенно выпрямив спину, и я видел, что сказал что-то не то.

Когда я допил кофе, Джо отправился охранять лагерь, а я поел оленины, а потом закусил лепешками, обмакивая их в сорговую патоку.

Кэп выглядел заметно лучше. Глаза у него стали ярче, на впалых щеках появился румянец.

– Молодцом, Кэп, – сказал я, – я насчет тебя ни капли не сомневался. Слишком ты поганый негодник, чтоб просто так помереть. Я так прикидываю, помрешь ты, зажатый в угол, и будешь при этом кусать, грызть и драть в клочья всех вокруг. Если я тебя раскусил, так и после смерти твои зубы останутся сцепленные у кого-то на глотке. Ну, а теперь давай поторапливайся и выбирайся отсюда скорее. Мы с Джо уже замаялись делать всю работу, пока ты тут валяешься.

– Как дела обстоят?

– Спокойно. Сдается мне, эти людишки начинают задумываться, что к чему. Пора мне уже поехать туда и потолковать с ними. Пришло время малость подлечить им мозги.

– Ты там поосторожнее.

– А я осторожный человек. Если приходит время удирать, я не стыжусь удрать. Но сегодня я туда поеду не удирать, сегодня я собираюсь выложить карты на стол.

– Жаль, что я не могу поехать с тобой.

– Ты давай поправляйся... я думаю, теперь они будут порассудительнее. Я собираюсь заставить их сесть и поразмыслить. И если они не оправдают моих ожиданий, то каждый живо получит свою подорожную.

– Каждый?

– Ерунда, их там не больше сорока.

Положив винчестер поперек седла, я поехал в городок. Они меня увидели, но я ехал шагом, не скрываясь, и они решили меня дождаться. Если не считать того толстяка, что приезжал с Китчем к нам в лагерь, я не увидел знакомых лиц, пока не вышел Эб Уоррен. Он был без оружия.

– Вы, люди, прибыли на место строительство города, застолбленное и заявленное Кэпом Раунтри и мною. Вы самовольно заняли площадки под строительство зданий, которые мы разбили. Вы без спросу взяли наш лес. Прошлой ночью вы уже немного поняли, какие из этого могут выйти неприятности. Теперь я прибыл сюда, чтобы рассудить этот вопрос, и собираюсь сделать это, не сходя с седла.

Когда мы с Кэпом прибыли сюда, мы провели выборы. Он стал мэром, а я городским маршалом по всенародному одобрению. Мы с ним оба всенародно одобрили.

Поскольку Кэпа уложили в постель, я пока исполняю обязанности мэра, как и маршала. А ещё я городской совет и "комитет бдительности" [20]20
   объединения жителей, осуществлявшие самосуд там, где не было шерифов и маршалов.


[Закрыть], и если кто желает подвергнуть сомнению мои полномочия, так может попробовать, в любой момент настоящего процесса.

Мы хотим иметь здесь город. Я думаю, это получится богатый город; но, богатый или бедный, он будет законопослушным. И любому, кто не желает подчиняться закону и отстаивать его, лучше сразу седлать лошадь и убираться, потому что, пока у нас не появятся конституционные власти (я не мог сказать с уверенностью, что означает слово "конституционные", но звучало оно очень здорово), я собираюсь управлять этим городом с помощью шестизарядного револьвера.

Так. Кто занял вот это здание, пусть выбирается, немедленно. Тут будет универсальный магазин, и лицензия на него выдана Джо Раггеру.

Отозвался толстяк:

– Я занимаю это здание, и я сам его построил.

– Кто платил за лес?

Он замялся, потом взревел:

– А это не имеет значения! Мы нашли его здесь, и мы...

– Лес принадлежит нам с Кэпом. Мы оцениваем его в одну тысячу долларов. Платите здесь и сейчас, или убирайтесь вон из здания. А что касается затраченного труда, так можете списать его на ошибочное мнение с вашей стороны и в следующий раз вести себя умнее.

– Это тебе не сойдет с рук!

– У вас есть десять минут, чтобы начать выселение. По истечении этого времени я сам вышвырну ваши вещи – включая и вас самого.

Не обращая больше на него внимания, я оглядел остальных. Это была толпа крутых ребят, хотя кое-где среди них мелькали люди видом получше.

– Нам тут потребуется салун – настоящий и честный. И ещё нам потребуется гостиница с рестораном. Если кто из вас желает попробовать свои силы и взяться за это дело, он получит полное наше содействие.

Толстяк тут был вожаком, я это сразу понял, но сейчас он стоял красный как рак и молча бесился, потому что не был уверен, поддержат ли его остальные. Несколько человек уже уехали. Китч и его напарник мертвы. Эб Уоррен был тут и, небось, рассказал им, как это получилось.

Неожиданно из толпы выступил вперед какой-то плотный небритый человек.

– Я когда-то готовил кормежку для бригады, строившей железную дорогу. Я бы взялся за этот самый ресторан.

– Отлично, подстриги свою бороду и выстирай рубашку; я тебе даю тридцать дней, чтоб ты доказал, что твоя стряпня годится в пищу людям. А если не докажешь, так найди кого-нибудь, кто сумеет готовить.

Худощавый молодой парень с бледной кожей на шее, как будто он появился на западе совсем недавно, подал голос:

– Я обучен гостиничному делу, могу заодно и салуном командовать. И притом честно.

– Отлично. – Я достал левой рукой лист бумаги из кармана рубашки. Вот план, который составили мы с Кэпом. Вы двое посмотрите его и выберите себе места. Когда нарисуете свои планы, будете тащить жребий, кому строиться первому; второй ему поможет, а после – наоборот.

Пора было уже закончить дело с тем толстяком. Кто-то потихоньку говорил с ним, и я услышал, что его называют Мерчисоном.

– Мерчисон, – сказал я, – у тебя осталось три минуты, чтобы начать выбираться. Только на этот раз я имею в виду не из здания. Я имею в виду из города.

– Эй, ну послушайте...

Мой конь надвинулся на него.

– Ты заявился сюда с настроением топтать ногами человека, которого считал беспомощным старикашкой. Ты не уважаешь права других людей и право собственности. В городе тебе никто не поможет. Садись на лошадь и проваливай отсюда.

Я подал коня ещё на шаг вперед и заставил Мерчисона отступить. Аппалуза двинулся прямо на крыльцо следом за ним.

– Ничего, я ещё вернусь, – свирепо сказал Мерчисон. Браться Бигелоу в Силвертоне.

– Мы придержим места для них, – сказал я, – прямо возле Китча.

Эб Уоррен стоял молча.

Мерчисон уехал из города в это же утро, и с ним ещё человек пятнадцать.

Был один такой техасский рейнджер [21]21
   Техасские Рейнджеры – вооруженное формирование, выполнявшее функции пограничной охраны, полицейских сил и следственных органов в Техасе.


[Закрыть], который говорил, что ничто не может остановить человека, который знает, что он в своем праве и твердо идет вперед. Ну что ж, мне частенько доводилось ошибаться, но на этот раз я был в своем праве, и им надо было посчитаться со мной – или похоронить меня, а я из парней такой породы, которые легко не умирают.

Постепенно к нашему городку начали прибиваться люди. На вторую неделю приехал всадник, а потом – два фургона. Люди разбирали заявки вдоль речки, а один человек пригнал голов тридцать овец и начал пасти их на склоне горы. Джо Раггер открыл свой магазин, Аллисон – свою гостиницу. Для начала он устроил её в большой палатке, в которой раньше играли, а потом она осталась брошенная. Бриггз держал хорошую столовую. Ничего замысловатого, самая простая еда, но отлично приготовленная. Кроме говядины и бобов, он ещё подавал медвежатину и оленину.

Братьев Бигелоу мы в глаза не видели, хотя слышали о них много. Больше всего про двоих – Тома и Айру. Их подозревали в ограблении дилижанса недалеко от Силвертона. Том убил человека в Денвер-сити и устроил перестрелку в Лидвилле. Айра был игроком и проводил время то в Силвертоне, то в других городишках, рожденных серебряной лихорадкой.

Они хвастались и сыпали угрозами насчет меня направо и налево. Уж они со мной управятся, когда найдут время. Только мне что-то казалось, что они его никогда не найдут.

Дважды я ездил в горы и возвращался с золотом, в последний раз привел двух груженых мулов.

Приехал Эстебан Мендоса с Тиной, они построили себе хижину в городе, неподалеку от подножия горы; Эстебан гонял по дороге на Силвертон два фургона, возил товары.

Эйндж Керри выбралась из нашего лагеря, поселилась в маленьком домике в городе и работала у Джо Раггера в магазине, который заодно служил почтой и конторой транспортной компании "Уэллс-Фарго". Она уже никогда больше не была прежней ко мне после того, как я убил Китча и его напарника.

Зато красивая она стала пуще прежнего, в городе её очень любили. Чуть не каждый старался оказывать ей покровительство.

Джо Раггер привез свою жену, и они построили себе дом на задах магазина.

Кэп поправлялся долго и медленно, и когда наконец смог ходить, силенок у него было маловато, так что мне самому приходилось делать все что надо.

По вечерам я читал газеты, если какие удавалось добыть, и продолжал долбить Блэкстона. Иногда ко мне в лагерь кто-нибудь приезжал, останавливался на какое-то время и уезжал дальше, оставляя книжки. Я их читал, все подряд. Но в основном я работал.

Высоко на нашей береговой террасе я построил трехкомнатный бревенчатый дом, моя старая тропинка на гору шла прямо за ним, и родник был совсем рядом. Еще я построил крепкую конюшню с коралем, рассчитанную на зимнюю погоду, и накосил на лугу несколько тонн сена.

К этому времени снег появился на некоторых пиках, где раньше я его не видел. Пару раз рано утром в долине ложился иней, а как-то я забыл ведро с водой снаружи, так воду прихватило ледком.

Старые баррикады я оставил на месте и время от времени вырубал кусты. Трава здесь росла высоко, нашим лошадям хватало, где пастись.

Когда я теперь приезжал в город, знакомых попадалось совсем немного. Джо Раггер исполнял обязанности мэра, Аллисон и Бриггз были люди надежные. Вернулся Мерчисон и завел небольшой игорный дом. В городе жило не меньше двухсот человек, и жизнь била ключом.

Начали желтеть осины... мне казалось, что я здесь уже годы, хотя на самом деле прошло всего несколько месяцев.

Случались и неприятности. Два человека убили друг друга во время игры в покер в заведении у Мерчисона, кто-то кого-то порезал на берегу какие-то личные счеты из-за женщины.

Как-то вечером Кэп зашел в дом и уселся.

– Давай-давай, больше сиди над книжками, – сказал он, глаза угробишь.

– Мне надо учиться, Кэп.

– Это ты за своими братцами тянешься. С тех пор, как они выучились читать, на них просто удержу нет.

– Ну, они неплохо устроились.

– Это точно. Опять же женились.

Я сразу ничего не ответил, но в конце концов пробормотал:

– Ну, для этого дела нужны двое.

– Ты с Эйндж видишься?

– Сам знаешь, что нет.

– Здорово красивая девушка. Она тут не останется навечно. Я слышал, Айра Бигелоу за ней ухаживает.

– Бигелоу? Он в городе?

– Приехал несколько дней назад, пока ты был в горах. Пробыл всего несколько часов, но ухитрился познакомиться с Эйндж и заговорил её. Он мужик красивый.

Можно много читать про этику и всякое такое, только человека оно не изменит. Я чувствовал, как у меня внутри нарастает злость. Подумать только, один из этих подлецов Бигелоу рядом с Эйндж... ну, сэр, от такого я мог стать злобным, как старый медведь.

По вечерам я выходил наружу и глядел на городские огни, но вниз, на улицы, выбирался нечасто. Да и время пришло мне совершить последнюю в этом сезоне поездку в горы. Я хотел вывезти оттуда ещё одну партию золота, пока снег не лег. Конечно, там, на такой высоте, уже и сейчас снега до черта, но чутье мне подсказывало, что ещё можно сделать одну поездку. По этому новому маршруту, когда не надо будет пробираться через озерный водосток, я смогу проехать и туда, и обратно.

– Собираюсь завтра поехать на шахту, – сказал я Кэпу. Постоял немного молча. – Знаешь, Эйндж надо бы взять в долю. Ее дед помер там, когда искал это золото... у него была карта, и один из этих мертвых испанцев был, видно, его родственником... или один из уцелевших.

– Я уже думал об этом. И все гадал, придешь ли и ты к такой мысли.

Я взял шляпу и сказал:

– Думаю, надо сходить к ней, поговорить.

– Сходи, – сказал Кэп. – Обязательно сходи.

В любом случае, мне надо было купить себе кой-чего – новую одежду и всякое такое. Теперь ведь у меня есть деньги.

Я повернулся к выходу – и остановился. В дверях стоял Эстебан Мендоса.

– Сеньор Телл! Я должен поговорить с вами.

Он вошел в комнату.

– Я работал возле своих фургонов, чинил упряжь, и пока я там сидел, стало совсем темно, а когда я все закончил, то погасил фонарь и посидел просто так, отдыхал в прохладе. За фургоном несколько человек, и они разговаривают. Они не знают, что я там, и я держусь очень тихо, потому что один из них говорит о вас. Он говорит, у вас есть золото, которое не россыпное золото, а из кварца, из жилы. Они считают, что шахта находится в горах.

– Кто были эти люди?

– Одного зовут Татхилл... они называют его Мистер. Другого зовут Бойд.

Кэп глянул на меня.

– Банкир и тот самый картежник из Лас-Вегаса.

– А остальные?

Мендоса пожал плечами.

– Я не знаю. Но я думаю, они собираются выследить вас и пойти за вами в горы, если вы соберетесь туда снова.

– Спасибо, Эстебан. Большое спасибо.

Он ушел, а я сел и задумался. Очень важно ещё раз съездить в горы. Я не только хотел набрать достаточно золота, чтобы купить себе ранчо, но я ещё хотел убрать все следы работы в шахте – на случай, если кто-то найдет путь в долину. Ехать рискованно, но не ехать нельзя.

Кэп теперь чувствовал себя хорошо, намного лучше, чем раньше. Он уже достаточно окреп, чтобы позаботиться о себе, да и друзей в городе у него хватает. И, само собой, Эстебан будет заглядывать к нему время от времени.

– Ты едешь повидаться с Эйндж? – спросил вдруг Кэп. – А то уже становится поздно.

Я вскочил в седло и поехал в город. Огни как будто светили ярче, чем прежде, во мне нарастало возбуждение.

Эйндж...

В кустах зашевелилась тень, и я придержал коня. Действительно, это был человек, и он следил за нашим лагерем.

Эстебан был прав.