Текст книги "Мустанг"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Я поднялся и на неверных ногах в ужасе поплелся прочь от горящей земли.

Ни моего мустанга, ни Мимса, ни вьючных лошадей поблизости не оказалось. Несколько минут мной владела единственная мысль: уйти отсюда скорей и подальше. Я лез в гору и одолел почти полмили, прежде чем увидел Мимса. Он сидел в седле, вьючные животные были с ним. Гарри пытался поймать Серого, однако тот был напуган и не подпускал к себе старика. Я медленно захромал к ним. Несколько раз мустанг шарахался от меня, но наконец остановился и позволил забраться на себя.

Мы двинулись строго на запад, не думая ни о чем, лишь бы не видеть этого ужасающего зрелища и не слышать страшного звука. Я не раз видел, как умирают люди, но никогда – чтобы они умирали так.

И где… где Пенелопа?

Глава 12

Мы молчали, разговаривать не хотелось. Ехали, не сбавляя шага, сами не зная куда.

Наконец Мимс заговорил:

– Должно быть, какой-то газ… или нефть. Ты слышал о парне из Пенсильвании, который пробурил нефтяную скважину? Возможно, и здесь что-то такое загорелось?

Ответа я не ведал, но, похоже, старик угадал правильно. Мы не вспоминали даже о трехстах фунтах золота, которые оттягивали сумки вьючных лошадей, – шок от того, что случилось в каньоне, еще не прошел.

В чувство меня привели мысли о Пенелопе. Где она? Я был уверен, что Лумиса среди всадников в каньоне не было. Там оказалось четверо или пятеро, вероятно Фрайер и Феррара, а возможно какие-то приятели Паркера и Хэрста.

– Нам надо найти надежное убежище и спрятать золото, – сказал я.

До сих пор мне не удалось откашляться от той дряни, которой надышался в каньоне и от которой, очевидно, погиб Стив Хукер. Ночью, наверное, она действовала сильнее, а может, у него было слабое сердце. Мы никогда об этом не узнаем, значит, и гадать об этом не следует. Надо думать о живых.

Стив Хукер сам выбрал жизненную тропу и сам по ней шел. Она привела его к смерти, которая сэкономила комуто веревку или пулю. Если бы не эта смерть, ему бы пришлось попробовать либо того, либо другого. Нетрудно предугадать конец человека, который связывал жизнь с насилием, отбирал то, что ему не принадлежит. Он не может выиграть – шансов у него почти нет.

Ровным аллюром мы продолжали двигаться на запад и проехали около четырех миль, когда я пропустил Мимса с вьючными лошадьми вперед и как мог постарался скрыть следы, оставшиеся на поросшей редкими пучками травы земле.

Я догнал старика у ручья Сьенекилья, где он остановился возле песчаной дюны, поднимавшейся на несколько футов над берегом. Это было то, что нам нужно. Мы выгрузили золото под дюной и обвалили ее на берег. Песок был сухой, и когда мы закончили, это место не отличалось от десятков других, где ручей подмывал берега и они осыпались. Уничтожив следы своего пребывания, мы тронулись обратно.

Было еще рано: солнце поднялось над горизонтом лишь час назад. Небо застилало облако дыма из каньона, однако нам показалось, что оно уже редело.

Надо было найти Пенелопу, если она жива, а я надеялся, что так оно есть. Она просто обязана быть живой.

Уйти из лагеря ночью, тайком… поступок странный, если только не поставить цель добраться до золота раньше нас или кого-нибудь еще.

Что с ней случилось? В каньон она не попала, значит кто-то или что-то ее остановило, либо заставило свернуть с пути.

Через некоторое время я сказал Мимсу:

– Не надеялся тебя больше увидеть после того, как ты одолжил мне жеребца. Мне пришлось удирать как можно быстрее.

– У них для тебя была приготовлена веревка, это точно, а такой сумасшедшей команды я в жизни не видел. – Гарри рассмеялся. – Они были вне себя от злости, просто землю копытами рыли. Хотели даже меня линчевать из принципа.

– Что же их остановило?

– У меня в хибаре висело старое крупнокалиберное ружье. После того, как ты смылся, я пошел и разрядил его Пару раз замечал, что такое ружье приводит самых горячих в мирное настроение. Какой-нибудь парень тебе башку готов оторвать, а достанешь ружье, и тот вроде как успокаивается Ну, они подъехали – ругаются, ярятся; я показал им ружье и сказал, что тебе срочно понадобилась лошадь, и я ее одолжил. Жаль, что я его не приготовил, когда появилась Сильвия. Никогда не стрелял в женщин. Но эту…

Выехав к ручью Кроличьи Уши, мы направились к южному подножию горы, постоянно высматривая чужие следы. И скоро их обнаружили: следы повозки вели на север мимо восточного склона. Придержав лошадей, на всякий случай расчехлили винтовки. В нескольких милях от тупикового каньона наткнулись на лагерь, которым пользовались дня два, однако сейчас он был пустым. Следующий лагерь оказался ближе к горе. Ветром на нас сносило дым из каньона. Хоть его и стало поменьше, но нам хватало.

Гарри натянул поводья.

– Послушай, Нолан, я не трус, но мы с тобой напрашиваемся на неприятности. Банда где-то рядом, при встрече им очень захочется получить либо золото, либо наши шкуры.

– Девушка нуждается в помощи, – отрезал я. – Не могу я уехать, не уверившись, что она в безопасности. Не могу, и все тут.

– Какой же ты преступник?

– Над этим еще не думал, но не собираюсь уезжать, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке.

Мы снова ехали вперед под прикрытием кустов и деревьев, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Неожиданно я увидел повозку… или то, что от нее осталось. Ее столкнули с пригорка, набросали веток и подожгли. В куче валялись обугленные остатки колес – обода, ступицы и спицы. От нее еще исходил запах дыма.

Прочитать следы не удалось, поняли только, что кто-то напал из-за холма. Лошади, впряженные в повозку, испугались и понесли. Произошла перестрелка – мы нашли гильзы, отметину от пули на стволе дерева и землю, взбитую копытами нескольких лошадей.

– Могу спорить, Флинча они не поймали, – прокомментировал Мимс. – Судя по твоим рассказам, метис не такой простак.

Время подошло к полудню. Не слышалось ни единого постороннего звука. Небо стало еще темнее из-за маслянистого дыма, поднимающегося от пожара в каньоне. Мы держались низин, готовые ко всяким неожиданностям. Я догадывался о состоянии Мимса, потому что сам устал до смерти. Казалось, что мы скакали и убегали целую вечность. Все бы отдал за несколько дней отдыха с трехразовым питанием. Хотелось кофе и еды, приготовленной на кухне, а не впопыхах на костре. Мы поднялись на восточный склон Кроличьих Ушей и снова достигли ручья, когда потянуло дымком костра. Где-то рядом нас подстерегала беда. От тех парней, что нам противостояли, кроме неприятностей, ждать нечего. И с ними была женщина, а может и две. Больше всего меня беспокоили именно эти женщины. Можно предположить, что на уме у мужчины, но никогда – что у женщины.

Один старый бандит как-то сказал мне: «Остерегайся женщины. Никогда не знаешь, что она сделает – то ли завизжит, то ли упадет в обморок, то ли пальнет из револьвера».

И они были там. Когда мы подъехали к лагерю, обе сидели у костра, глядя друг на друга.

Джекоб Лумис расположился на камне лицом в нашу сторону, у ног его лежала скатка одеял. Здесь был и Нобл Бишоп, спокойный, с острыми, ничего не упускающими глазами. И Фрайер… Я Считал, что он погиб в каньоне вместе со всеми, но вот он передо мной, огромный, как медведь гризли, и раза в два уродливее. Рядом с ним сидел мексиканец.

Флинча тут не оказалось, и это настораживало.

Когда мы выехали из-за деревьев, в глазах Лумиса появился нехороший блеск. Бишоп взглянул на меня, но не пошевелился. Мы с ним понимали друг друга без слов. Оба имели репутацию ганфайтеров, оба сознавали, что если дело дойдет до перестрелки, кто-то сильно пострадает. Никто из нас этого не хотел, но события могли заставить.

Я не вникал, что за разборка происходила перед нашим появлением, однако догадался, что ее надо остановить.

– Пенелопа, – сказал я, – все кончено. Мы отправляемся в Санта-Фе.

Бишоп повернулся ко мне.

– Что там случилось?

– Земля в том каньоне, должно быть, пропитана нефтью, выходит и газ. Поскольку он тяжелее воздуха, то скапливался на поверхности в низинах. Мы с Гарри ехали по краю обрыва, а кто-то – не знаю кто – выстрелил. Вы же знаете, как плохо сгорает черный порох. Когда пламя вырвалось из дула, весь каньон взлетел к небесам. У тех ребят, что оказались в каньоне, не было ни единого шанса спастись.

– Были мы там, – сказал Бишоп, – видели опаленные скалы и факел, бьющий из дырки в земле.

– Сколько, по-твоему, он будет гореть? – спросил Фрайер.

– Откуда я знаю? Может, несколько лет. Он будет гореть, пока есть чему гореть.

– А как насчет золота? – требовательно спросил Ральф.

Я пожал плечами.

– Похоже, его уже никто не получит.

– Если только его не выкопали перед тем, как занялось пламя, – глядя мне в глаза, произнесла Сильвия.

– Может и так, – согласился я. – Однако мне показалось, что все ваши парни умерли одновременно. Не думаю, чтобы кто-нибудь выбрался из каньона живым.

– Я говорю не о них, а о тебе.

С минуту все молчали, а Пенелопа смотрела на меня глазами, в которых светилось множество вопросов. Я надеялся, что она не собиралась задавать их при всех.

– Ну, если бы у меня было это золото, – сказал я улыбаясь, – меня бы встретили сейчас на полдороге к Денверу и не стал бы я тратить время на разговоры с вами, ребята.

– Я бы тоже, – сказал Фрайер. – Зачем ему возвращаться?

– За ней, – сказала Сильвия. – Ты разве не видишь, что он в нее влюблен?

Все посмотрели на меня, а я, стараясь не глядеть на Пенелопу, пожал плечами и ответил:

– Ты, Сильвия, смеешься. С такими деньгами никакому уроду нет смысла бегать за женщинами, ему надо их остерегаться. Да с этим золотом, добравшись до Денвера, я бы каждое утро вычесывал их из волос. Пенелопа, конечно, хорошая девушка. Мы обещали проводить ее до Санта-Фе. Мимс ее родственник. Вот и приехали.

Произнося свою речь, я старался понять, чего от них можно ждать. Фрайер поверил легко, мексиканец тоже. Бишоп… Этот еще не пришел ни к какому решению, он раздумывал. Сильвия и Лумис были так испорчены, что не верили никому и подозревали всех. Я знал, что Сильвия, если найдет способ нас прикончить, ни за что не позволит нам уехать подобру-поздорову. Я также знал, что Джекоб Лумис хотел овладеть Пенелопой, с деньгами или без них. Овладеть прямо здесь, в холмах, и чтобы никто не стал этому свидетелем. Я почти физически ощущал его желание и его жестокость.

В тот момент я решил, если мы быстренько отсюда не уберемся, то Сильвия и Ральф, а возможно Лумис, обязательно начнут какую-нибудь заварушку.

– Садитесь в седло, Пенелопа, – сказал я. – Мы уезжаем.

Все это время я незаметно оглядывался, стараясь оценить обстановку.

Берег ручья в этом месте был низким, и лишь слегка приподнимался к роще, на поляне которой находился лагерь. Неподалеку лежало несколько крупных валунов. Часть их лошадей стояла слева сзади под деревьями. Лошадь Пенелопы, которую одолжил ей Мимс, паслась рядом с парой, тянувшей повозку. Упряжь с них сняли, а взамен надели индейского типа уздечки, явно сделанные Флинчем.

– Она никуда не поедет, – заявила Сильвия, – у нас семейные проблемы, и мы решим их здесь.

Бишоп молчал. Хотел бы я знать, что он надумал, но Бишоп просто слушал и ждал.

– У нас нет причин для споров, семейных или не семейных, – сказал я. – Вы с Ральфом можете отправляться своей дорогой, а она поедет своей.

– Мы нашли Эндрю, – выкрикнул Ральф.

«Ну, началось!» – подумал я и сказал:

– Ты ранил меня, Ральф, а Эндрю хотел добить. Однако у него не получилось.

– По-моему, золото у вас, – рассуждал Лумис. – Иначе вы не стремились бы так быстро уехать.

Я пожал плечами.

– К чему зря тратить время? Представление закончилось.

Внезапно Сильвия пошла на попятную.

– Ладно. Давайте помиримся и забудем наши распри. Мы как раз собирались ужинать. Садитесь, я налью кофе.

Мне надоела вся эта игра.

– У тебя отвратительный кофе, Сильвия. Слишком крепкий, на мой вкус. Пенелопа, забирайте свою лошадь. Мы уезжаем. Немедленно.

Пенелопа встала и направилась к лошадям, и тут на нее прыгнула Сильвия. Я застыл, понимая, стоит мне кинуться на помощь, как в меня тут же кто-нибудь выстрелит.

Однако Пенелопа не собиралась сдаваться. Сильвия попыталась вцепиться ей в волосы обеими руками, но Пен увернулась. И от всей души влепила ей несколько тумаков.

Я не верил своим глазам. Похоже, никогда не научусь разбираться в женщинах. Передо мной была девушка, казавшаяся такой слабой и такой беззащитной, но сейчас она нуждалась в защите не больше, чем разъяренная пума. Сильвия подскочила к ней с поднятыми руками, и Пенелопа двумя кулаками ударила ее в солнечное сплетение. Когда Сильвия, опустив руки, хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, Пен дала ей крепкую пощечину, прозвеневшую как револьверный выстрел. Затем поймала поводья и вскочила в седло.

– Остановите ее! – завопил Лумис. – Бишоп, остановите ее или дайте мне ружье, я сделаю это сам.

Бишоп не пошевелился. Лишь взглянул на Лумиса и сказал:

– Будь доволен, старик, что у тебя нет оружия. Нолан Сэкетт убил бы тебя.

Мы выехали из лагеря и опять двинулись на запад. Однако спокойствия в душе я не ощущал. Нобл Бишоп наверняка хотел получить золото и едва ли поверил моим россказням. Единственное, в чем я убедился, – он не хотел затевать поединок в лагере у ручья. Там было слишком много народу и слишком много оружия. Если бы один из нас и выжил, победа оказалась бы делом случая, а не мастерства. Слишком велик шанс, что тебя прикончит шальная пуля.

Мы ехали быстро. Я был бы счастлив никогда больше не видеть тех людей, с которыми только что расстался в лагере.

Закат облил двойную вершину горы ярко-красным светом. Над каньоном было заметно свечение и даже с такого расстояния слышался рев огненного факела. Наш путь лежал к ручью Кроличьи Уши. Преследователи до сих пор не объявлялись. Когда мы огибали южный склон горы, на небе высыпали звезды, сумерки стали сгущаться.

– Они не оставят нас в покое, Сэкетт, – сказал Мимс.

– Конечно.

Пенелопа молчала, и я был этому рад. Я все еще злился на нее за побег в прошлую ночь.

Приняв за ориентир силуэт Сьенекилья-дель-Барро, мы ехали на запад, а после наступления темноты несколько раз меняли направление, пока не оказались у самого ее подножия. Тогда резко повернули и двинулись в сторону ручья, где было спрятано золото.

Внезапно Мимс остановился.

– Сэкетт, мне это не нравится. Здесь что-то не то.

Конечно не то… но что? Слишком хорошо у нас все получалось, слишком хорошо. Я был уверен, что за нами никто не следует. Но что если в этом просто не было нужды? Допустим, за нами следили утром? Заметили нас в этих краях, пусть даже не видели, как мы закапывали золото?

Может, они знали приблизительно, куда мы направляемся? Но днем была низкая облачность, землю застилал дым из каньона, видеть то, что мы делаем, мешали деревья и кусты… Чем больше я думал, тем сильнее склонялся к убеждению, что за нами наблюдали со склона Кроличьих Ушей.

– В чем дело? – спросила Пенелопа.

– Мимсу кажется, что нам готовится западня.

– Бросьте! Они все остались в лагере.

– Остались ли?

Легкий ветерок пошевелил росшую пучками траву, но не донес запаха дыма. Над головой нависли тяжелые облака, быстро темнело. Кони нетерпеливо пофыркивали. Им хотелось к реке, хотелось отдохнуть и пощипать траву. Я подозревал, что их желания исполнятся не раньше, чем через несколько часов.

– Ладно, – сказал я, – вперед!

Я вел жеребца медленным шагом, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, но других звуков, кроме шороха травы под копытами и скрипа седел, не услышал.

Мы были в двухстах ярдах от Сьенекильи, когда я снова натянул поводья и снова ничего не услышал.

Конечно же, днем за нами наблюдал Флинч. В нем было достаточно индейской крови, чтобы догадаться влезь на склон Кроличьих Ушей и наблюдать оттуда за всем, что творилось в округе. Он мог не заметить, как мы достали золото, но ему сразу все стало ясно, когда он понаблюдал за нашими вьючными лошадьми.

Что же они теперь предпримут? Спрятавшись, подождут пока мы выкопаем и погрузим золото? Так сделал бы Бишоп, однако хватит ли терпения у остальных?

Вдруг я понял, что мне надо делать.

Глава 13

– Гарри, ты знаешь гору Сьерра-Гранде? К западу отсюда?

– Знаю.

– В шести или семи милях от нее есть выходы лавы, в них скальный холм футов четыреста высотой. Когда погрузим золото, вы с Пенелопой поедете прямо на запад в лавовые поля и отыщите себе укромный уголок к югу от холма. Поить лошадей сможете в среднем рукаве Барро, с водой проблем не будет, там повсюду пруды с дождевой водой. Если хочешь, поезжайте к Каррисо, но это милях в тридцати, а то и сорока от пика. На вашем месте я не стал бы этого делать без особой нужды.

– А вы? – спросила Пенелопа.

– Если тронетесь в путь сейчас, пока темно, никто не заметит. Я останусь здесь, переверну парочку валунов, осыплю берег в нескольких местах, пусть думают, что мы потеряли место и долго его искали. Дам вам час форы, прежде чем они кинутся в погоню. Сомневаюсь, что меня послушают, когда я буду уговаривать их подождать, но у меня есть свои средства убеждения.

– А потом?

– Потом я вас догоню.

Пенелопа помолчала, вздохнув, заметила:

– Их будет шестеро… семеро, включая Сильвию, а вы один.

– Надеюсь улизнуть прежде, чем меня окружат.

– Зачем вы это делаете?

– Там много золота.

– Не проще ли пристрелить меня и мистера Мимса? Нас только двое.

– Зря время тратим на пустые разговоры. Легкие пути меня никогда не устраивали. А теперь в дорогу. Если повезет, выкопаем золото, и вы отправитесь до того, как начнется очередная заварушка.

С этими словами я развернул коня и направился к ручью. Я был убежден, что наши противники рядом и ждут, пока мы достанем золото… Не представлял только, как поведут себя Сильвия и Ральф.

Мы руками расшвыряли песок и взвалили на лошадей тяжелые мешки. Я хлопнул Гарри по плечу, что было для него сигналом уезжать, затем достаточно громко, чтобы меня услышали посторонние уши, сказал:

– Я же говорил, что мы закопали его дальше по течению!

– Иди поищи, – откликнулся старик, подыгрывая, – а я посмотрю вверх по ручью.

Пенелопа стояла рядом, и я шепнул ей на ухо:

– Отправляйтесь! Дорога каждая минута!

Она повернулась и быстро поцеловала меня в губы. Тут я остолбенел, словно в меня воткнули нож… чего, впрочем, и ожидал.

Пенелопа исчезла.

Я подошел к большому камню, торчавшему в песке на краю низкого берега, расшатал его и столкнул вниз, пустив за ним водопад песка.

– Тс-с-с! – зашипел я. – Хочешь разбудить всю округу?

Затем пошарил в темноте, натолкнулся на подмытый выступ и осыпал его, добавив грязи подобранной палкой.

– Вон там, – прошептал я достаточно громко, – с той стороны, примерно в десяти футах.

Медленно тянулись минуты. Неожиданно я понял, что валяю дурака. Мои маневры, если будут продолжаться долго, никого не обманут. Я взглянул на мустанга.

Он стоял наготове, мне стоило сделать несколько прыжков, чтобы оказаться в седле и умчаться прочь. Во всяком случае, сколько стоят деньги? Стоят ли они человеческой жизни? Особенно собственной?

Вдруг мое внимание привлек мимолетный шорох на противоположном берегу. Друзей в той стороне у меня не было. Я выхватил револьвер и выстрелил на слух, затем упал на песок, стремительно прополз пять-шесть футов, вскочил и побежал. Пули из двух винтовок легли в то место, где я только что стоял.

Внезапно послышалось потрескивание, и кустарник на том берегу запылал. Кто-то бросил спичку в сухой можжевельник. Высоко взмыли языки пламени, и все кругом ярко озарилось. В то же мгновение я услыхал тяжелый лай револьверов, резкий щелчок винтовочного выстрела, передо мной фонтанчиком брызнул песок, а за спиной что-то тяжелое рухнуло в воду. Обернувшись, я заметил прыгающий силуэт и выстрелил.

Тот человек, кем бы он ни был, странно дернулся в прыжке и упал. Попытался встать, потом откатился с берега на мелководье.

Что-то дернуло меня за рукав, и я побежал, споткнулся, упал и опять побежал. Переда мной вспыхнуло еще одно дерево, а сразу за ним стоял мой конь.

Краем глаза я приметил, что с переправы на крутой откос взбирается Феррара. Он остановился не более чем в шестидесяти футах и прицелился. Шестизарядник был у меня в руке, и я выстрелил, бросился в сторону и снова выстрелил. Он оступился, попытался поднять винтовку, но я уже был вне поля его зрения и бежал по дну ручья к коню. Вскарабкавшись на берег, я схватил поводья и прыгнул в седло, не коснувшись стремян.

Мустанг, которому не пришлись по душе ни огонь, ни стрельба, взял с места к карьер. За спиной я услыхал несколько выстрелов наобум, затем наступила тишина, нарушаемая лишь бешеным топотом копыт.

Двигаясь на север, я направлялся к порогам на Норт-Канейдиан. Надо было во что бы то ни стало увести погоню от Пенелопы, Мимса и золота. Любой дикий мустанг может непрерывно скакать несколько дней кряду, причем большую часть времени галопом, и ему требуется очень мало воды. Но одно дело сказать на воле, а другое – под всадником.

Вскоре я перевел Серого на шаг, поменял направление и перезарядил револьвер и винтовку. Часом позже нашел неприметную впадину у ручья, впадавшего в Норт-Канейдиан, расседлал жеребца, подождал, пока он поваляется на траве и стреножил его возле воды. Растянувшись на одеялах, я подумал, что вряд ли смогу заснуть, однако через минуту доказал, что ошибаюсь, потому что когда проснулся, ярко светило солнце, и в ивняке вовсю гомонили птицы.

Я долго лежал, глядя вверх, на листву, сквозь которую пробивались солнечные лучи, и слушал. Где-то рядом скандалила сорока, но через несколько секунд улетела. Я сел, надел шляпу, вытряхнул сапоги, натянул их и встал.

Застегнув на бедрах оружейный пояс, подвязал сыромятным кожаным ремешком кобуру под бедром, потом подошел к мустангу и немного поболтал с ним, одновременно стараясь уловить любой посторонний звук, затем скатал одеяла, порылся в седельных сумках, достал мятую коробку с патронами и заполнил пустые гнезда на оружейном поясе.

Хотелось есть, но припасы кончились, оставалось лишь немного кофе. Чтобы не привлекать внимание стрельбой, от охоты я отказался. Не впервой приходится сворачивать лагерь без завтрака. Подошел к ручью, напился, напоил жеребца и оседлал его.

Мой путь лежал на запад по ручью Коррумпо. Так можно добраться до Сьерра-Гранде. Облака, собиравшиеся последние дни, наконец разразились дождем, он затянул горизонт ровной холодной пеленой, я надел дождевик. Время от времени поворачивался в седле, оглядывая окрестности, но ничего не заметил.

Неужели погоня пошла за Пенелопой и Мимсом? У них была приличная фора, однако с двумя тяжело груженными вьючными лошадьми быстро не поедешь. Вся надежда на Гарри – он не первый день живет на Западе и должен знать, как сбить с толку преследователей. Может, пули, которые я всадил в двоих, охладили пыл остальных? А вдруг они догадывались, что мы разделились? Я не имел представления о результатах своих выстрелов, но знал, раненые в погоне гораздо большая обуза, чем мертвые.

Вечером перед заходом солнца мне попался овечий гурт. Более тысячи животных охраняли три пастуха-мексиканца с собаками. Пастухи были хорошо вооружены, поскольку находились на индейской земле, хотя и близко к поселениям белых. Я присоединился к ним и скоро выяснил, что они из Лас-Вегаса. Поужинав вместе с ними, распрощался, предупредив, чтобы они особо не расстраивались, так как скоро им составят компанию люди, которые гонятся за мной.

Один из мексиканцев хитро усмехнулся.

– Si, amigo. Бывало, и меня тоже преследовали. Vaya con Dios[7]7
  Поезжай с Богом! (исп.)


[Закрыть].

Я направился вверх по южному рукаву Коррумпо и ехал по нему до тех пор, пока он не потерялся у крутого склона Сьерра-Гранде. Там разбил лагерь для ночевки. Когда наступил рассвет, нашел узкую тропу, змеящуюся по уступу, и обогнул по ней гору. Прямо на юге от меня лежали лавовые поля, возвышался скалистый холм.

Уступ находился примерно в пятистах футах над землей, оттуда открывался хороший вид на всю округу. Сидя на плоском камне, я долго изучал подступы к холму, который стоял в пяти милях с гаком от меня и в миле от вершины Сьерра-Гранде.

Было раннее утро. Стояла звенящая тишина. Ни облачка пыли, ничего. Понаблюдав с час, я сел на коня и позволил ему самому выбирать дорогу вниз. Я ехал по горной долине, старясь поднимать как можно меньше пыли, что после вчерашнего дождичка оказалось нетрудно.

Добравшись до лавовых полей, я вынул из чехла винчестер и удвоил осторожность.

Там никого не было, следов тоже.

Либо Мимс с Пенелопой не доехали до этих мест, либо следы уничтожил дождь. Некоторое время я кружил, разглядывая землю, и только раз обнаружил нечто похожее на след от копыта: небольшое углубление у корней куста.

Наконец выехал к холму. Я велел им спрятаться где-нибудь на южном склоне, поэтому привязал мустанга к кусту меските и отправился в обход.

Я знал, что моих изношенных сапог при ходьбе по острым обломкам лавы хватило бы на час-полтора, поэтому забрался на самый высокий камень и с гребня осмотрелся.

Сначала увидел пустую гильзу, ярко блестевшую на солнце. А чуть дальше заметил сапог со шпорой, выглядывающий из густого кустарника.

Я добежал туда за пару минут. И нашел Гарри Мимса. Он был мертв.

Его застрелили в спину с близкого расстояния, но Мимс был крепкий старик, он пытался уползти от убийцы в глубину лавовых полей – об этом рассказали его разодранные в кровь руки.

Вероятно, после ранения, он выронил револьвер. Поблизости оружия не было видно. Убийца настиг Мимса и, стоя над ним, разрядил весь барабан старику в грудь.

Ни других трупов, ни лошадей, ни золота, ни Пенелопы я не обнаружил.

Пенелопа? Я ощутил тревожный холодок. А что, если Мимса убила она? Выстрелила ему в спину, потом пошла за ним и добила. Кто еще мог подойти к старику так близко? И где сейчас Пенелопа?

Я поехал на запад, постоянно петляя в надежде наткнуться на следы. Примерно через милю нашел место, где несколько лошадей, две из них тяжело нагруженные, пересекли русло пересохшего ручья. Их копыта скользили по грязи, оставленной вчерашним дождем. Пройдя еще милю, оглянулся, желая убедиться, что за мной никто не следит, и справа заметил еще одну цепочку отпечатков копыт. Это был одинокий всадник, старавшийся держаться в стороне от кавалькады, часто останавливавшийся за кустами меските. Кто-то явно шел параллельно тропе, по которой двигалась группа лошадей. Я понятия не имел, кем был этот всадник, но, судя по отпечаткам лошадей в группе, чужих среди них не было.

Незадолго до полудня мне попались еще одни следы.