Текст книги "Малайские пираты (СИ)"

Автор книги: Луи Гарнерей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Луи Гарнерей
Малайские пираты

Начало

«Малой Каролине» под командованием Лафита было поручено португальским губернатором Гоа доставить на Цейлон большую сумму золота и одного знатного португальца, нажившего здесь свое состояние. Экипаж с самого начала пути вызывал беспокойство у офицеров. Пять матросов не французской национальности, которые казались не знакомыми друг с другом до посадки на корабль, – два индуса, Киду и Кортишат, генуэзец Малари, испанец Саларио и португалец из Макао Антонио – удивительно быстро сговорились и организовали тайное сообщество.

Однако ничего не происходило вплоть до того дня, когда офицеры заметили, что за их кораблем следует «прао», или лучше сказать «praw», одна из необычных больших лодок с Малабара, способных развить огромную скорость и «утереть нос» любому европейскому судну. Лодка эта все время держалась сзади на определенном расстоянии и занимала позицию между солнцем и «Малой Каролиной» таким образом, чтобы с корабля можно было увидеть только лишь ее силуэт.

Рядом был берег скалистого острова, и «Малая Каролина» сбавила скорость, чтобы течение случайно не выбросило ее на прибрежные рифы. Прао исчезла из поля зрения.

Но вдруг она появилась на выходе из пролива между берегом и скрывавшей ее скалой и поплыла наперерез французскому паруснику.

Экипаж индийской лодки на первый взгляд показался нам малочисленным, но, приглядевшись повнимательнее, мы вскоре заметили довольно много людей, лежащих на дне лодки, старавшихся укрыться от наших взглядов.

– Если бы не эти проклятые течения, которые пригнали нас ночью к берегу, и не этот слабый бриз, – обратился капитан ко мне и своему помощнику Пронику, – то мы могли бы уйти в открытое море и не оказаться в данной опасной ситуации.

– Это правда, капитан, – ответил я. – Но раз уж дело приняло такой оборот, я полагаю, что самое лучшее будет оставить в стороне жалобы и приготовиться к бою.

– Это и мое мнение, – сказал боцман Дюваль, по привычке бесцеремонно вмешиваясь в разговор. – Если вы мне позволите, капитан, приказать от вашего имени принять некоторые меры предосторожности, о которых вам, возможно, некогда было подумать, то я это сделаю с большим удовольствием.

Господин Лафит, высоко ценивший предусмотрительность, осторожность и предприимчивость своего подчиненного, не колеблясь дал ему все полномочия, и бравый боцман бросился немедленно отдавать указания команде.

– Что касается вас, Гарнерей, – добавил Лафит, – то я попрошу вас заняться раздачей оружия.

Подготовка к бою

Пока я был занят вооружением экипажа, боцман Дюваль спустился в кормовую каюту и приказал плотнику Мартену просверлить четыре бойницы в передней стенке юта, две у правого борта и две у левого; затем, забаррикадировав люк, который соединял каюту с трюмом, он положил сверху на него доску.

Эти и другие непонятные приготовления проводились настоящим «мэтром Хладнокровие», не снисходившим до ответа на вопросы плотника по поводу необходимости и предназначения некоторых вещей; боцман спустил в кормовую каюту бочку с пресной водой и приказал молодому матросу Мишо переложить в зарядные ящики половину пороха из самой нижней зарядной камеры, также как ядра, пули, заряды, пистолеты и ружья.

Возвратившись на палубу, Дюваль приказал соорудить с помощью канатов что–то наподобие абордажной сетки, тянущейся от выдающегося вперед бушприта до высокого конца кормы и приподнятой на высоту четыре ступни над защитными заслонами.

Наконец, чтобы окончательно завершить эти необъяснимые меры предосторожности, он вместе со своим помощником Маре обвязал шесть ядер наших орудий крепкой сетью и подвесил этот боеприпас нового вида на рее фок–мачты с левого борта.

Я приступил уже к тому времени к вооружению экипажа и раздал каждому по топору, мушкетону, пике и кинжалу, когда передо мной в свою очередь предстали пять иностранных матросов. При их виде, признаюсь, я оказался в замешательстве. Притворившись, что мне необходимо перекинуться парой слов с капитаном, я сделал им знак, что сейчас вернусь, и поспешил присоединиться к господам Лафиту и Пронику.

– Нужно ли выдавать оружие иностранцам, которые, возможно, задумали предательство, – быстро спросил я, – не лучше ли их запереть?

– Я нисколько не сомневаюсь в предательстве этих людей, – ответил мне капитан, – и уверен, что в их намерение входит завладеть «Малой Каролиной», но из того, что они хотят украсть богатства, находящиеся на нашем борту, еще не следует, что они находятся в сговоре с индийскими пиратами. Это даже к лучшему, что если мы попадем в руки к бандитам, наши иностранцы могут быть убиты ими, так же как, возможно, и мы. Я полагаю, что в настоящее время их интересы совпадают с нашими, и мы можем выдать им оружие. Что вы об этом думаете. Проник?

– Я думаю, что действительно, капитан, исключив из команды пять человек, мы существенно ослабим наши силы! Вооружите этих негодяев!

– Ну нет! Так дело не пойдет! – вскричал боцман Дюваль, который никогда не упускал случая приблизиться к нам, завидев, что мы совещаемся по какому–либо поводу, и смело высказать свое мнение, хотя его никто и не спрашивал. – Господа, вы сошли с ума, желая вооружить наших врагов, так как эти матросы, безусловно, являются врагами! Знаю, что вы сейчас мне ответите, я слышал вашу беседу. Ах, черт возьми, неужели вы забыли слова, которыми обменялись вчера вечером наш малаец Киду и аборигены, проплывавшие в пироге вдоль нашего брига?

– Дюваль прав! – сказал мне капитан. – Не давайте им оружия!

Было почти девять часов утра; подул морской бриз, и мы хотели развернуться правым бортом, но каково же было наше разочарование и горестное изумление, когда мы обнаружили, что наш прекрасно оснащенный парусник практически не продвигается вперед.

– Это злая судьба! – сказал нам капитан. – Я ничего не понимаю. Как могло случиться, что «Малая Каролина», которая вчера шла полным ходом, сейчас стоит на месте, как тяжелый голландский галиот?

Факт внезапного превращения легкого брига в неподвижную громаду мог поразить страхом и более стойкие и смелые умы. Сам боцман Дюваль казался озабоченным и, возможно, первый раз в жизни тщетно вопрошал свой разум, такой всегда изобретательный, в поисках решения.

Что касается пиратского судна, то оно как будто только и ждало нашей беспомощности, так как вскоре мы увидели, что над ним взвились паруса и оно начало неминуемо приближаться к нам.

Через час оно уже находилось на половине расстояния орудийного выстрела от нашего корабля.

– Бог мой! – обратился к нам Лафит. – По крайней мере, попробуем драться, раз уж не можем двигаться. Вперед, друзья мои, к орудиям, приступим к делу! Огонь!

Я поспешил к орудиям левого борта, которыми должен был командовать; тщательно прицелившись в прао, я дал залп. Но когда туман рассеялся, я не заметил, чтобы враг потерпел сильный урон.

Тогда я приказал своим людям перезарядить пушки, и тут в носовой части корабля раздались крики, привлекшие мое внимание. Я быстро обернулся и увидел капитана, топающего в ярости ногами по палубе; я немедленно бросился к нему.

– Что случилось? – крикнул я ему на бегу.

– Посмотрите! Предатели! – вскричал он, указывая пальцем в сторону пушек. – Они заклепали орудие!

Это открытие поразило нас, как громом, но наш шок не длился слишком долго; инстинкт самосохранения и жажда мести быстро привели нас в чувство.

– Все на корму! – приказал Лафит, побледневший от ярости.

– Друзья мои, – продолжал он, обращаясь к экипажу, готовому исполнить любое его приказание, – я предпочту взорвать корабль, чем оказаться в руках пиратов; лучше уж сразу покончить с жизнью, чем подвергнуться длинной агонии, приготовленной нам презренными негодяями. Но прежде чем прибегнуть к этой крайней мере, которую, я уверен, можно избежать, если вы поддержите мои усилия, нам надо успеть еще заставить предателей дорого заплатить за наше поражение и их триумф. Могу ли я рассчитывать на вас?

– Да, капитан! – в едином порыве ответили члены экипажа, и эта безоговорочная поддержка всей команды тронула мое сердце и вселила слабую надежду.

– Отлично! Тогда схватите предателей, которые находятся среди вас и уже вывели из строя это орудие, – энергичным голосом приказал капитан.

– Это уже не требуется, капитан! – сказал в ответ генуэзец Малари, выходя из толпы. – Здесь есть только один предатель, я давно наблюдаю за ним и сам накажу его. Это он!

Произнеся эти слова, генуэзец быстрым театральным движением бросил к ногам Лафита матроса Жозе Саларио.

Испанец, совершенно не ожидая такого агрессивного поступка со стороны Малари, на какое–то мгновение застыл у ног капитана, не смея от ужаса произнести ни единого слова.

– Отвечай, негодяй! – обратился к нему Малари, не давая бедняге опомниться. – Ведь это ты заклепал орудие?

При этом обвинении Жозе Саларио побледнел, как мертвец, но вскоре вспышка негодования озарила его лицо; он стремительно вскочил и, глядя в упор на генуэзца, прокричал:

– Да, подлый доносчик, это я, действительно, вывел из строя пушку, но почему я это сделал? Потому что…

– Потому что ты бешеный пес и заслуживаешь смерти, – закончил за него Малари, приставив к виску испанца дуло пистолета, внезапно вытащенного из–за пазухи.

Прежде чем кто–нибудь успел броситься между Саларио и Малари, последний выстрелил в испанца, и бедняга упал замертво.

– Видите, капитан, мы не все предатели! – проговорил с мрачной усмешкой генуэзец. – Поверьте мне, когда придет время битвы, вы сможете положиться на нас!

Поступок генуэзца поверг нас в шоковое состояние, и мы уже собрались поблагодарить его за усердие и верность, как слова боцмана Дюваля холодным дождем сразу же погасили наш энтузиазм.

– Твой пистолетный выстрел доказывает только одно, Малари, – ледяным тоном произнес он, – это то, что Саларио был твоим сообщником, и что ты боялся его болтливости или слабости. Поверьте, капитан, и прикажите связать всех проклятых иностранцев, и пусть их спустят в трюм. Как только мы победим пиратов, у нас будет время заняться этими мерзавцами!

– Связать меня! Меня! Ну уж нет! Ко мне, Киду. Ко мне, Кортишат. Антонио! – вскричал Малари, устремившись сильным рывком из круга матросов, которые обходили его, и выхватывая из кармана штанов второй пистолет. Ничего не бойтесь, наши индийские друзья уже на подходе. «Малая Каролина» будет нашей!

Капитан Лафит первый пришел в себя от потрясения, какое произвела на нас всех дерзость генуэзца, и бросился на него с саблей в руке. Малари, обернувшись, прицелился и быстро выстрелил в капитана.

– Черт возьми! – раздался крик бедняги Проника. – Этот мазила не знает, куда стреляет!

И, действительно, пуля, предназначавшаяся Лафиту, угодила в руку его помощника. Малари, не дожидаясь помощи своих соучастников, которые, видимо, не слышали его призыва, уже перелезал через защитные заслоны, намереваясь прыгнуть в море, когда Дюваль сбил его с ног, бросив вдогонку негодяю свой абордажный топор.

Прежде чем генуэзец успел подняться, боцман прыгнул на него, схватил беглеца за руки и уперся своим мощным коленом ему в грудь, ибо Дюваль обладал геркулесовой силой.

Через несколько секунд подлый предатель, здорово поцарапанный, для пущей безопасности был помещен в трюм.

Выполнив этот акт предосторожности, мы бросились искать сообщников генуэзца, но нашли только индуса Кортишата, которого, так же туго связанного, отправили в трюм вслед за Малари. Что касается Антонио и Киду, то они исчезли.

Мы собирались продолжить наши поиски, чтобы найти этих двух предателей, когда крики пиратов вернули нас к необходимости продолжить бой.

Прао находилась уже на расстоянии в несколько кабельтовых от «Малой Каролины»: пули и стрелы начали поливать дождем нашу палубу.

Что до нас, то мы, укрывшись как можно лучше, спрятавшись за защитные заслоны, поспешили ответить нападавшим ружейной стрельбой, стараясь вести прицельный огонь. Каждый наш выстрел достигал цели, насколько мы могли судить по крикам боли и ярости, раздававшимся со стороны противника. Особенно отличался своей меткостью молодой матрос Лабурдоне. Он брал на мушку местных жителей, которые ему казались важными персонами в команде прао, и каждый раз, когда слышен был звук выстрела его ружья, можно было с уверенностью сказать, что один из главарей пиратов получил пулю в голову.

– Смелей, друзья мои! – призывал нас капитан. – Ветер свежеет, и все говорит за то, что он усилится. Тогда мы смогли бы поднять все паруса, выйти в открытое море и оторваться от врагов, так как они не осмелятся потерять из вида землю и преследовать нас.

Прежде чем уйти в открытое море, нам было необходимо сначала обогнуть мыс большого острова, поэтому Лафит приказал выполнить маневр. Но, увы! Корабль не слушался руля. Наши паруса фок–мачты повисли!

– Тысяча чертей! – вскричал боцман Дюваль, выходя из себя, что было очень необычно для его хладнокровной натуры. – Что все это значит? Может быть корабль заколдован?

Дюваль бегом устремился на передние шканцы; но мы были так заняты пиратами, что не подумали ни спросить боцмана о его подозрениях, ни проследить за ним взглядом, пока ужасный крик, заглушивший шум стрельбы и вопли индусов, не привлек наше внимание к бушприту.

Разношерстная орда

Дюваль, свесив одну руку с борта корабля, другой рукой делал нам знак поспешить ему на помощь; я бросился со всех ног вперед, матрос Аврио за мной, и мы первые перегнулись через борт рядом с боцманом. Кошмарное зрелище предстало перед нашими глазами! Боцман загарпунил индуса Киду, который украдкой поднялся на корабль снаружи, где он прятался все это время, успев перерезать подъемные канаты парусов фок–мачты; этот факт сразу объяснил нам, почему «Малая Каролина», несмотря на поворот руля отказывалась выполнять маневр.

– Прошу вас, помогите мне поднять этого человека на борт, – спокойным голосом проговорил Дюваль, подавая нам веревку, которой была привязана ручка гарпуна, железное острие которого пересекало насквозь грудь индуса, – чтобы вытащить из его тела это оружие.

– Как же я неловок! – снова заговорил он через несколько секунд после того, как мы положили окровавленный труп Киду на шканцы. – Я проткнул этого подлеца, не рассчитав силы. И вот он мертв! Теперь уже невозможно получить от него хоть какие–нибудь сведения.

Оставив мертвого индуса, мы в спешке вернулись к прерванному бою и как раз вовремя, так как прао подошла вплотную к «Малой Каролине» и индийские гости пошли на абордаж!

Экипаж прао оказался более многочисленным, чем мы предполагали; он включал в себя примерно 80 пиратов. Было бы трудно описать этих разбойников одной фразой, ибо все они были так смешно и причудливо одеты, что для полноты картины надо бы обрисовать каждого из них в отдельности.

Одни были одеты в черные одежды различных покроев, напоминавшие о разных течениях в моде; другие вырядились в морские куртки и формы солдат всех национальностей; я видел даже некоторых, одетых в что–то вроде пальто и женское платье. Тот, кто по всему казался их главарем, облачился в красную форму английского капитана, а на голове у него гордо красовалась кавалерийская каска! Сколько крови было пролито, чтобы раздобыть эти красивые вещи!

Прао качалась на волнах бок о бок с «Малой Каролиной», и, поднявшись на защитные заслоны, мы отбивались ударами пик и выстрелами из ружей от разношерстных пиратов, не давая им подняться на палубу нашего брига. И тут к нам подоспел Дюваль в сопровождении трех матросов, Кадруса, Ребула и Морвана; все четверо несли котелки с кипящей водой.

– Осторожней, дайте пройти, – спокойно сказал «мэтр Хладнокровие». – Позвольте нам окрестить некоторых неверных, чтобы, если мы их убьем, они умерли бы, по крайней мере, христианами.

С этими словами Дюваль и три матроса вылили содержимое своих котлов на головы пиратов. Эффект от такого душа нового вида был воистину огромным; оглушительный концерт диких завываний заглушил шум стрельбы. Дюваль скромно улыбнулся с чувством удовлетворения. Те, кто был окрещен Дювалем, катались с воплями по дну лодки; мы воспользовались этой сумятицей, чтобы нанести удары дюжине осаждавших нас пиратов.

Наши люди, подгоняемые мыслью о судьбе, которая их ждет, если они попадутся в руки разбойников, в таком едином порыве устремились на защитные заслоны с целью не дать врагам проникнуть на корабль, что рычаг руля оказался предоставленным самому себе. К счастью, капитан Лафит вовремя заметил эту оплошность, которая могла бы повлечь за собой катастрофические последствия, и, подозвав бретонца Ивона, нашего лучшего рулевого, приказал ему немедленно встать за руль.

Стрельба и удары пик тем временем продолжались, и нам требовалось много усилий, чтобы отталкивать пиратов, карабкавшихся, как тигры, вверх по всему борту нашего брига, как вдруг над нашими головами пронесся какой–то свист, а за ним мгновенно последовал звук падения очень тяжелого предмета; это наш боцман Дюваль продолжал применять свои эксцентричные методы ведения боя, давая нам возможность немного остановиться и передохнуть. Действительно, изобретательный уроженец города Бордо с помощью своего помощника ослабил гордень, державший сетку с ядрами, подвешенную на рее фок–мачты.

Результат от падения груза такой тяжести был ошеломляющим: кроме множества убитых и раненых индийских пиратов, ядра, к тому же, пробили дно прао.

– Да здравствует боцман Дюваль! – с энтузиазмом вскричал я.

Весь экипаж присоединился к моему возгласу. Прежде чем пираты успели опомниться, боцман Дюваль подтянул обратно свой ужасный и оригинальный боеприпас, который примерно через десять минут вновь упал в прао с не меньшим успехом, чем в первый раз.

Реки крови

Потоки крови залили прао, которая уже погружалась в море. Но увы! Мы дорого заплатили за наше достигнутое преимущество. Я обнаружил распростертого на палубе, мертвого беднягу Проника, который, несмотря на рану, полученную им от генуэзца Малари, считал своим долгом оставаться на палубе во время боя, но индийская стрела попала ему прямо в глаз.

Матрос Бастьен Марсо был тяжело ранен и не мог продолжать бой. К тому же, наш неустрашимый знаток всех парусов Маглуар, который с самого начала всех действий сражался со смелостью льва, стал жертвой ужасного случая. Он нанес такой сильный удар топором по голове одного пирата, и железное острие оружия так глубоко застряло в черепе врага, что он никак не мог его вытащить; а так как с другой стороны его топор был привязан к запястью руки стропом, то он сам себя поймал в ловушку; пираты схватили несчастного Маглуара, изрешетили его ударами своих кинжалов и сбросили его труп в море.

– Вперед, друзья мои, еще немного смелости и упорства, – сказал нам капитан, который недостаток инициативы с лихвой покрывал отвагой, с честью исполняя свой долг. – Прао в мгновение ока наполнится водой и пойдет ко дну вместе с нашими врагами. Смелей!

Эта мысль, удвоившая наши силы и поддержавшая нас, в равной степени привела в неистовство и пиратов; они чувствовали, что их лодка идет ко дну, и от отчаяния превратились в настоящих дикарей. Это были уже не люди, а смертельно раненые тигры, которые жаждали мести, прежде чем им суждено умереть.

Многие из них, цепляясь с невообразимой силой за борта «Малой Каролины», все–таки умудрялись, все покрытые ранами, взобраться и ухватиться за наши абордажные сети, которые они резали своими кинжалами.

– Ола! Капитан. друзья! – крикнул нам вдруг бравый Ивон, – Смените меня у руля. Я покидаю вас.

Я подбежал к Ивону, которого нашел истекающего кровью, но стоящего прямо на ногах, застывшего в одной позе, старающегося не выпустить из рук руль корабля. Я рванулся к стойкому рулевому, чтобы поддержать его, но он мягко оттолкнул меня.

– Возьмите руль, – тихо сказал он мне, – обо мне не беспокойтесь. Лейтенант, эти мерзавцы специально хотели вывести меня из строя. стрелы пронзили мое тело в стольких местах, пули застряли во мне. Передайте прощальный привет моим друзьям. и крепче держите руль.

В тот момент, когда я взял из его рук руль, бретонец улыбнулся мне с благодарностью и упал к моим ногам, прошептав: «Добрый вечер». Я склонился к нему, но он был уже мертв. Только чувство долга давало ему силы оставаться на посту все это время, так как тело его, образно выражаясь, представляло одну большую рану. Теперь, когда он убедился, что его заменили у руля, он мог спокойно умереть! И он умер, как герой!

Я подозвал матроса, который, в свою очередь, заменил меня на посту рулевого, и поспешил присоединиться к капитану, сражавшемуся без устали с озверевшими пиратами.

– Ах, мой дорогой Гарнерей, – сказал он мне, перезаряжая ружье, – мы погибли; чтобы спастись, нам нужен хотя бы час хода при попутном ветре, нам надо обогнуть мыс, который сейчас остается у нас под ветром и на который мы, безусловно, наскочим. Постарайтесь провести подобный маневр. Ветер действительно свежеет.

– Невозможно, капитан. Руль расположен по ветру уже длительное время, и корабль больше не управляется. Нас сносит на скалы. У нас нет больше парусов, ориентированных на фок–мачте, и мы не успели бы их сориентировать, не подвергая опасности корабль и наши жизни.

– Вперед, мой бедный Гарнерей, тогда умрем с честью!

Мы возобновили бой, но увы! Абордажная сетка, так предусмотрительно придуманная Дювалем еще до начала схватки, была, как я уже сказал, перерезана во многих местах пиратами; вскоре они доберутся до наших передних шканцев! Но где же наш «мэтр Хладнокровие»?

В этот критический момент, неужели его изобретательность изменила ему? Но нет, я увидел Дюваля, занятого сооружением крепостной стены из бочек с водой рядом с нашими орудиями, которые он расположил с той стороны, откуда ждал нападения врагов. Видимо, боцман Дюваль серьезно рассчитывал на свое новое средство защиты, раз он задействовал трех матросов себе в помощь, ослабив наш отряд сражающихся.

Но вот он направился к нам и как раз вовремя, так как через несколько секунд пираты уже будут на борту.

– Друзья мои, – быстро сказал он нам, – пусть четверо из вас, Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул, заберутся на марсы, чтобы оттуда стрелять по врагам. Все другие пусть укроются в кормовой каюте с заряженными ружьями; как только пираты окажутся на палубе, мы будем стрелять по ним сквозь те бойницы, которые я велел просверлить.

– Но, Дюваль! – воскликнул капитан.

– А! Капитан, извините. мы не можем терять время. что до остального, то ничего не бойтесь, маневр, который я провожу, это тот, о котором вы мне говорили накануне. ну, вы знаете!

Капитан, наоборот, очень хорошо знал, что он ни о чем не договаривался с боцманом, но он оценил благородную ложь, к которой прибегнул его подчиненный, чтобы спасти достоинство командира.

– Ах, да! Это так, – ответил он, – ну что ж, Дюваль, пусть будет так, мы сейчас же спрячемся в кормовой каюте.

– Секунду, капитан, одну секунду! Мы скроемся только после того, как сильно напугаем врагов, чтобы они не смогли нас догнать, прежде чем мы все займем свои боевые посты. Ждите меня здесь. Рустан и Кадрус, подсобите мне немного, ребятки.

Прошло не более нескольких секунд, как «мэтр Хладнокровие» вернулся, неся с помощью двух матросов бочку, до краев наполненную водой; они поднесли ее к защитным заслонам.

– Это холодная вода, – сказал он нам, – но вы знаете пословицу: ошпаренная кошка и т. д. Так что бочка с водой произведет ужас на этих каналий, как если бы это был кипяток. Внимание. Когда я скажу «три», пусть все разбегаются по своим указанным постам! Четыре матроса – Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул – на марсы, остальные – в каюту. Все понятно? Договорились. Так. Раз, два, три!