Текст книги "Эти странные австрийцы"

Автор книги: Луи Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

ДОСУГ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Земельный участок

Названное в честь его основателя Даниеля Готлиба Шребера, движение за разбивку небольших садов Schrebergarten далеко ушло от первоначального замысла. Шребер-то мечтал о парках отдыха для молодежи, а вместо этого после Первой мировой войны, в период продовольственного дефицита, в этих парках принялись выращивать овощи. Потом их превратили в летние дачи (огороженные в истинно австрийском духе не только зелеными насаждениями, но и частоколом из бесчисленных правил и инструкций) для обитателей многоквартирных домов со скромным доходом.

Нынешний Schrebergarten является последним словом в Gemutlichkeit, здесь полно плодовых деревьев и цветов, за которыми любовно ухаживают, есть здесь непременно крошечная лужайка и летний домик У молодого поколения теперь больше денег, чем было у их родителей в их возрасте, и больше свободного времени для занятий модными ныне видами спорта, скажем, теннисом, поэтому в Schrebergarten, как правило, отдыхают люди средних лет и старики. Многие участки сплошь заставлены садовыми гномиками, которых по виду не всегда легко отличить от хозяев.

Горные прогулки и экскурсии

Пешая прогулка в Альпах либо в венском лесу давно уже стала для австрийского рабочего способом отвлечься от тяжелого труда, а для среднего класса – приятным отдыхом. Сельские радости рабочих и бюргеров когда-то были аккуратно разделены по образовавшимся при замалчиваемом Kulturkampf (столкновении культур) линиям разлома, которые определяли для каждого класса соответствующую манеру отдыха.

Пешая прогулка зачастую проходит в глубокомысленном и полном достоинства молчании.

Что касается столичных жителей, то шатание в ясный день по мрачному и темному венскому лесу (вкупе с носящим ритуальный характер поиском грибов) – это как раз то, что доктор прописал. Ближе к вечеру настает кульминационный момент, Jause, называемый для приличия «полдником», но на поверку оказывающийся обильной трапезой на природе.

Когда-то костюм, указывавший на то, что австриец отправляется за город, чтобы там чудесно провести время, подразумевал наличие Leder-chosen (кожаных бриджей) и тирольской шляпы с заткнутым за ленточку пером. Чтобы носить ее, вам даже не нужно было быть жителем Тирольских Альп. И поныне время от времени можно увидеть господина в полном альпийском обмундировании, с решительным видом шествующего по пятнадцатому округу Вены, но не с тем, чтобы отправиться в горы, а чтобы предаться послеобеденному отдыху среди величественной простоты своего Schrebergarten.

Зрелищные виды спорта

Самые зрелищные виды спорта – это те, в которых австрийцы превосходят других спортсменов, т. е. лыжные и автомобильные гонки. Первые – понятно почему, а вот с последними не так все просто. Правда, в XIX веке австрийцы одними из первых сконструировали двигатель внутреннего сгорания, но, как и ряд других австрийских изобретателей, не получили почти никакого признания, не говоря уже о благодарности. Впрочем, Ники Лауда – вот то явление, которое заставило целое поколение жителей этой альпийской страны стремиться стать пилотами «Формулы 1».

Австрийские спортсмены, занимающиеся зимними видами спорта, особенно горнолыжники, – это особая каста. Иностранец, только что прибывший в эту страну, пожалуй, посчитает австрийских спортивных комментаторов, бесконечно упоминающих имена своих соотечественников, обыкновенными шовинистами, пока не поймет: в большинстве зимних соревнований несколько мест в десятке лучших неизменно занимают австрийцы. Стоит только какой-нибудь местной знаменитости побить мировой рекорд в слаломе на одну сотую секунды или удачно приземлиться после грозящего переломом шеи прыжка с трамплина, как ему тут же суют под нос микрофон и просят высказаться. И поскольку он говорит на непонятном тирольском диалекте, его речь могут разобрать разве что ближайшие соседи – тирольские немцы. Впрочем, тут и понимать нечего, ведь речь его (в переводе) обычно сводится к следующему: «Я не думал, что мне удастся, но потом прыгнул, ну и вот, удалось!»

Спортивная жизнь первоклассного горнолыжника довольно коротка. Вот почему столь важно наполучать как можно больше званий и как можно чаще давать телевидению интервью, прежде чем, уйдя на заслуженный отдых, открыть гостиницу или заняться рекламой моющих средств.

Половая жизнь

У большинства австрийцев на физическую сторону сердечных дел цивилизованный и сугубо практичный взгляд. Основная масса населения словно и не ведает об отрицательном отношении римско-католической церкви к противозачаточным средствам и абортам (аборты в этой стране делают при сроке беременности до трех месяцев). В австрийцах нет и тени ханжества, здесь считают, что непорочное поведение нужно только тем, кто желает сохранить девственность.

Австрийцы не так сурово, как их северные соседи, осуждают внебрачные связи. При этом эвфемизмам, прикрывающим участников таких отношений, явно недостает откровенности. Кавалер, занимающийся любовью с замужней женщиной, здесь известен как Hausfreund (друг семьи) – это слово содержит в себе косвенный намек, как и некоторые подобные, например, Freundin (подруга, а в одном из значений – любовница). Не состоящая в браке и живущая вместе пара называет друг друга Lebensgefahrten и Lebensgefkhrtsinen (спутниками жизни), и эти слова вызывают в вашем воображении образ закадычных друзей, вместе идущих по жизни.

Следующий анекдот отражает бытующее в австрийском обществе отношение к внебрачным половым связям.

Двое мужчин знакомятся на вечеринке. Они беседуют, и один из них говорит:

– Видите вон тех двух молодых женщин, что болтают в углу? Брюнетка – моя жена, а вон та хорошенькая блондинка, с которой она говорит, – моя любовница.

– Забавно, – отвечает его собеседник. – Я только что хотел сказать то же самое, только наоборот.

КУЛЬТУРА

Центрами высокой австрийской культуры традиционно (и в этом нет ничего удивительного) становились те места, где ей оказывалось покровительство (например, императорский двор в Вене или двор князя-архиепископа в Зальцбурге). Церковь также играла не последнюю роль в обучении музыкантов и предоставляла им работу (Брукнер[5]5
  Антон Брукнер (1824-J896) – австрийский композитор-симфонист. (Прим. пер.)


[Закрыть] служил органистом в монастыре святого Флориана в Верхней Австрии, Гайдн в юности был певчим в хоре собора святого Стефана в Вене). В XX веке с момента основания Максом Райндертом современного Зальцбургского музыкального фестиваля и его превращения фон Караяном в место, где элите предоставляется возможность покрасоваться перед объективами камер, в стране сложились два культурных центра – Зальцбург и Вена, где чуть ли не круглый год проходят выставки, фестивали и т. п.

Сейчас даже в самом что ни на есть захолустном углу Австрии местных жителей непременно угостят каким-нибудь культурным мероприятием: от оперетт на открытом и полном комаров воздухе в крошечном Мёрбише на востоке и авангардистских музыкальных фестивалей в Граце на юге до опер (как современных, так и любимых публикой классических) в Брегенце на западе. Однако когда задумываются о вкладе Австрии в мировую культуру, то первым делом, разумеется, вспоминают Вену, ибо это город композиторов – Гайдна, Моцарта, Шуберта, Брукнера, Малера, Шёнберга[6]6
  Арнольд Шёнберг (1874—1951) – австрийский композитор, основоположник атональной, или 12-тоновой музыки (додекафонии). (Прим. пер.)


[Закрыть] и Иоганна Штрауса (они все сыны Австрии), немцев Бетховена и Брамса, ставших известными и умерших в Вене; художников – Климта, Фукса и других представителей венской школы; писателей – Раимунда, Грильпарцера, Нестроя, Крауса, фон Гофмансталя, Шницлера; и, конечно, Зигмунда Фрейда; здесь родились также философы Фридрих Август фон Хайек, Карл Поппер и теоретик искусства Эрнст Гомбрих. Многие из них являются гениями-универсалами, хотя и не потому, что австрийцы такие уж выдающиеся и уникальные (об этом даже речи нет). И все же их вклад в мировую культуру столь огромен, что невольно подумаешь: ну непременно есть в Вене нечто такое, что способствует развитию творческих способностей. Краус как-то язвительно заметил по этому поводу: «Улицы в Вене закатаны культурой, как в других городах асфальтом».

Что за представление!

Австрийцы питают к своей культуре особые чувства (охватывающие всех жителей страны и достигающие апогея в Вене), и имя этим чувствам – слепое, доходящее до неистовства обожание. Спорить по эстетическим вопросам для австрийцев столь же естественно, как дышать. Постановка новой оперы или последний вызов современного драматурга, брошенный общественному вкусу, вызывают страсти неописуемой силы. Так было всегда. В XIX веке меломаны делились на вагнеровцев, поддерживавших Брукнера, и традиционалистов, горой стоявших за Брамса. О музыке последнего говорили, что она «словно писалась с учетом вкусов венцев: она не слишком страстная, но и не бесчувственная», т. е., выходит, ни то ни се.

Хотя культура, несомненно, предоставляет немало прекрасных поводов для спора, в целом австрийцы единодушны – они искренне любят музыку, живопись и театр.

Традиционным предметом поклонения является венский филармонический оркестр, созданный в 1842 году. Некогда доступ женщинам в священную касту музыкантов оркестра был закрыт. Однако доводы вроде того, что у женщин «нет мышцы, необходимой для верхнего вибрато», сочли неосновательными, и филармония была вынуждена, хоть и медленно, поменять критерии отбора музыкантов. В оркестре появилась арфистка (подходящих мужчин-арфистов в тот момент под рукой не оказалось), однако и она со временем ушла на пенсию, лишив филармонию даже символического присутствия женщины.

Музыканты филармонии (в основном, это коренные венцы) получают при поддержке государства баснословное жалованье, а также постоянные гонорары от продажи дисков (кстати, весьма популярных в народе). Абонементные билеты на воскресные утренние концерты филармонического оркестра (фактически единственные билеты, которые можно достать без особого труда) передают в семье из поколения в поколение. А вошедшее в традицию посещение этих концертов превратилось в важное общественное событие.

Театр, как говорят, является «для австрийцев предметом первой – после еды и питья – необходимости». Зачастую бывает трудно понять, где заканчивается сценическая жизнь и начинается реальная. Со времен барокко драматический театр и опера в Вене процветают, причем здешняя публика столь же охоча до грандиозных представлений, сколь и неразборчива. Им сгодится любое зрелище. Императрица Мария Терезия издала декрет о том, что для увеселения простонародья «следует давать спектакли», а Адольф Гитлер недурственно играл на публику, произнося в 1938 году на Хельденплаце напыщенную речь по поводу присоединения Австрии к Германии. (Как и многие австрийцы, он был в душе несостоявшимся художником, венские знаменитости порождали в нем смешанное чувство восхищения, ненависти и зависти.)

О человеке, в котором живет это чувство несостоявшегося художника, присущее столь многим австрийцам и выражающееся во всем – от умения делать всё своими руками до виртуозной игры на скрипке, Грильпарцер писал: «Тот, кто живет в полупоэтическом мире, опасен для настоящего искусства. Он поэт, хотя никогда и не помышлял о рифмовании строк».

Провождение времени дома

Тахта перед телевизором еще, слава богу, не стала в Австрии (и это отличает Австрию от других стран) основным местом провождения свободного времени. Пожалуй, причиной тому – высокохудожественные телевизионные передачи, которые отпугивают массового зрителя, хотя с недавних пор в надежде привлечь молодое поколение к голубым экранам в программу изредка попадают реалити-шоу и различные игры и викторины. Правда, публика всё равно предпочитает не центральные каналы, а кабельное телевидение, ведь с его помощью можно расслабиться и посмотреть в пятницу вечером какой-нибудь эротический фильм.

Радио в Австрии не такое ханжеское; там совсем немного серьезных передач и масса музыки, хотя слушатели и жалуются на засилье «современных» мелодий (т. е. не Wiener Klassik[7]7
  Венская классика (нем.). (Прим. пер.)


[Закрыть], Штрауса и т. д.). Это обстоятельство наверняка удивит иностранцев, ведь им кажется, будто здесь только Моцарта и можно услышать, даже телефоны и те пытаются (хотя довольно грубо) проигрывать в режиме ожидания отрывки из его вещей. Впрочем, недовольные малыми дозами классики радиослушатели всегда могут переметнуться к субсидируемой церковью «Радиостанции кафедрального собора св. Стефана», чье музыкальное меню состоит (хвала небесам за такую утешительную весть!) из традиционных блюд, т. е. из того, подо что австрийцы просыпаются, что с удовольствием слушают за завтраком и что используют в качестве снотворного – классических пьес и месс.

ПРАВИТЕЛЬСТВО И БЮРОКРАТИЯ

Партийная политика

Политическая картина Австрии представлена тремя основными партиями: Социал-демократической партией Австрии (СДПА), которую также называют «красными», Австрийской народной партией (АНП, они же консерваторы), или «черными», и правой Партией свободы Австрии (ПСА), чей цвет голубой, однако радикально настроенных сторонников этой партии именуют не иначе как «коричневыми». Также здесь имеется и партия «зеленых», медленно дрейфующая к альянсу с «красными», подобно тому как «черные» и «голубые» укрепляют связи друг с другом.

Приход «голубых» в правительство в 2000 году означал резкое преображение австрийской политики и общества. Он последовал за долгими годами преимущественно косметических перемен, когда, как язвительно заметил один из «черных» министров, «австрийцы хотели и реформ, и чтобы все оставалось по-прежнему». Поскольку нежелание подвергаться опасности является основой национального духа, то стремление избежать конфликтов стало центральным пунктом национальной (и личной) стратегии выживания. Среди других на диво изощренных положений был пассаж о «социальном партнерстве» – неофициальное соглашение, обеспечивавшее в стране с момента своего введения в 1957 году политическую стабильность (или, как сказали бы мы, застой). Ключевые решения о заработной плате и ценах согласовывались в комиссии, не имевшей никакого юридического статуса, а затем одобрялись правящими «консервативными» кругами (например, торговой и сельскохозяйственной палатами) и их противниками социалистами (например, палатой по труду и профсоюзам).

Результаты впечатляли: экономика пошла в рост, безработица снизилась; время, потерянное при забастовках, составляло всего несколько секунд в год (и эти цифры потрясли весь мир). Однако созданная система была типично австрийской в том смысле, что все ее достоинства можно было представить как недостатки – и наоборот. Так, в результате политической стабильности, следствия длительного союза «красных» и «черных», многократно возросли зарплаты, появились (несуществующие) рабочие места и много чего еще, на что тогдашний лидер «голубых» Йорг Хайдер поспешил обратить внимание австрийских избирателей.

Подобно австрийской церкви, социал-демократия рискует утонуть под грузом своего устаревшего багажа (или, как сказал Нестрой: «Всем хочется жить долго, и никому не хочется стареть»). В неприятном, новом, глобализирующемся мире «благостно-наивное отношение к себе и другим» уже не проходит, и это удивительно для церковников и политиков, ибо в прошлом оно всегда выручало их.

Чиновничество

Австрийцы привыкли к тому, что их постоянно, в каждой мелочи, ограничивают, и потому одно из основных занятий всякого уважающего себя гражданина – это поиск лазеек, помогающих ускользнуть от того, что кажется ему неприятным. Чтобы обойти бюрократические препоны, прибегают к Hinterturln (протекции), а правильно пользоваться ею – тоже своего рода искусство. Однако даже те, кто отвечают за исполнение инструкций, могут порой пренебречь ими, все зависит от таких переменчивых факторов, как состояние пищеварения полицейского или наличия отсутствия Fohn (южного ветра).

Уравновешенная раздвоенность чиновничьей души прекрасно продемонстрирована австрийским культурологом Йоргом Маутом в его описании типичного министерского здания с множеством длинных коридоров. В конце одного из них на вечно запертой двери висит объявление: «Вход строго воспрещен». «Поскольку дверь по самой своей природе должна вроде бы выражать идею возможности прохода, даже утверждать ее, – пишет Маут, – то появление подобного объявления по меньшей мере странно. Но еще удивительней скрытый смысл этого всеобъемлющего запрета, а именно: "Не входи, а то будет худо».

Австрийская бюрократия – это произведение искусства, и в бюрократическом механизме присутствует своя неумолимая логика, приводящая подчас к решениям в духе сюрреализма. Потому вряд ли стоит удивляться тому, что уже с давних пор крупные австрийские чиновники были эстетами и писателями, как, скажем, Штифтер и Грильпарцер. Они соединяли в себе безоговорочное подчинение долгу в общественной сфере и сдержанную оппозиционность в области искусства. Во времена Габсбургов, когда армия и чиновничество были тем, что соединяло разные народы и культурные традиции, многие из таких «творческих» чиновников бывали награждены за беспорочную службу.

Несмотря на это бюрократия вызывает у австрийцев одновременно чувство любви и ненависти. Одной половиной своей души они ненавидят чиновников за то, что те суют свой нос в совершенно не касающиеся их дела, а другой – желают долгих лет жизни безмятежному королевству Verwaltung (государственных служащих). Здесь вас нельзя уволить, поскольку вы pragmatisiert (приняты на службу пожизненно), а годы, потраченные на марание бумаги, вознаграждаются солидной пенсией, несомненно, заслуженной тяжким, хлопотным трудом.

В XIX веке удалившиеся на покой чиновники отправлялись в солнечный Грац, не очень-то уважительно прозванный Пенсионополисом. В наши дни вышедшего на пенсию чиновника можно узнать по не сходящему с лица загару, приобретенному во время заграничных вояжей (которых бывает по нескольку в год).

Иногда встречаются такие идеальные Beamten (чиновники), которые отличаются прилежанием, обаянием, вежливостью и умеют посмеяться над собой – на австрийский манер. С другой стороны, сварливый чиновник может оказаться страшным испытанием для вашего рассудка и человеколюбия. И вряд ли вы утешитесь, узнав, что его или ее упрямство – обыкновенный тактический маневр в какой-то непонятной вечной грызне между ведомствами. Так, например, один венгр через полгода после назначения на пост директора Австрийского музея современного искусства пришел в ужас, получив из иммиграционного бюро предписание о немедленном выезде из страны. Хоть его назначение на должность, произведенное Министерством образования, науки и культуры, было вполне законным, противящимся этому чиновникам Министерства финансов удавалось так долго не выпускать заключенный с ним контракт из стен своего ведомства, что венгр в соответствии с законом попал в категорию нелегальных рабочих.

Дошлые местные граждане подают на произвол чиновников в суды и получают компенсацию с помощью Volksanwalt (Народного адвоката), организации, деятельность которой показывает: в Австрии по сравнению с другими странами гораздо серьезнее относятся к злоупотреблениям со стороны исполнительной власти. Правильность такой гражданской позиции была подчеркнута в заявлении главы Ассоциации юристов, где тот жалуется, что Австрию «при таком руководстве доведут до ручки» – столько всяких законов, поправок и дополнений ежедневно сваливается на головы простых граждан.

За это, разумеется, чиновник ответственности не несет, однако положение таково, что в его руках находится огромная власть. В одной из строчек государственного гимна встречается выражение «vielgepruftes Osterreich» (многострадальная Австрия). «Prufen», кроме того, имеет значение «проверять», и сатирики переделали две последних стихотворных строки: «многоизучаемая Австрия» (имея в виду Министерство по налогам и сборам) и «многопроверяемая Австрия» (имея в виду Государственную аудиторскую палату).

Быть может, вы полагаете, что уж вам-то все сойдет с рук? Не обольщайтесь: наверняка какой-нибудь известный своим Sitzfleisch (усердием) чиновник в забытом богом и людьми ведомстве с табличкой «Посторонним вход воспрещен» уже идет по вашему следу…

СИСТЕМЫ

Крушение империи в 1918 году, последовавшие затем оккупация и Вторая мировая война привели к тому, что к 1945 году Австрия оказалась у разбитого корыта. Благодаря плану Маршалла и принятию (по государственному договору 1955 года) статуса нейтральной державы у нее появились некоторые средства на реконструкцию и модернизацию. В австрийцах родилась вера в свои силы, к тому же другие страны подкинули им денег, и в результате Австрия стала такой, какой мы знаем ее сегодня.

То, как австрийцы добились подобного результата, свидетельствует об их способности сочетать старое и новое, а также о склонности привносить в мир техники элементы прекрасного. Разумеется, не за счет качества и производительности этой самой техники. Кроме того, последняя должна отвечать одному непременному условию – Gemutlichkeit. Обыкновенные компьютеры столь органично вписались в пространство отреставрированных дворцов, словно зодчие предвидели появление этих счетно-вычислительных машин в дворцовых стенах. Пассажиры, выходя из метро, проходят по расписанному художниками венской школы павильону. Здесь на редкость удачно соединились традиции и современность. Чистая и бесшумная венская подземка, делясь своими секретами с римскими развалинами и средневековыми катакомбами, протянулась под старинными кварталами; трамваи (отправленные не столь бережливыми народами на свалку истории) пробираются по улицам Вены и Граца со средней скоростью 15 км/ч, но по сравнению с ежедневной транспортной неразберихой в Лондоне, Париже и Риме это явный прогресс.

У австрийцев к современности столь же двойственное отношение, как и ко всему остальному, и особое наслаждение им доставляет словесное разрушение того, что они считают манией величия архитекторов. К счастью для любителей покритиковать, здесь всегда полно требующих громадных затрат и одновременно чудовищно бесполезных проектов. «Для безрассудных планов и глупостей, – как говорил один радиоведущий, – в Австрии всегда есть деньги. Разве на том, что разумно, сделаешь себе имя?»

Инфраструктура в стране развивается благодаря постоянным финансовым вливаниям в общественные службы. Мешает развитию только то, что почти все институты, музеи, автодороги и т. д. хронически пребывают в состоянии Umbau (капитального ремонта). Кажется, не бывает случаев, чтобы, беседуя с чиновниками, банковскими служащими и носильщиками, не приходилось перекрикивать грохот отбойного молотка. Повсюду висят объявления следующего содержания: «Закрыто на время строительных работ. Просим у вас извинения», или «В связи с ремонтными работами учреждение перенесено по такому-то адресу», либо просто и зловеще – «Закрыто».

Образование

Австрийцы с почтением относятся к Bildung (это слово подразумевает владение как культурой, так и просто суммой знаний). Некоторые из самых выдающихся умов XX века воспитывались в тепличных условиях венских гимназий (средних школ для избранных).

В Австрии действует обязательное девятилетнее обучение. Хотя в принадлежащих церкви школах по-прежнему существуют классы для мальчиков и девочек, во всех государственных школах давно введено совместное обучение. Австрийцы идут в начальную школу в 6 лет. По достижении десятилетнего возраста учащихся отправляют либо в основную школу, ориентированную на профессиональное обучение, либо в общеобразовательную, по окончании которой ученик получает аттестат зрелости, или Matura.

Те, у кого есть аттестат, имеют право поступать в университет при условии, конечно, что они внесут плату за обучение, введенную с целью снизить количество студентов в аудиториях и процент отсева на первом курсе, ликвидировать такое явление, как «вечный студент», и переизбыток высококвалифицированных специалистов на рынке труда – факторы, которые серьезно подрывают хорошую (и вполне заслуженную) репутацию Австрии в сфере высшего образования.

Средняя продолжительность обучения в высших учебных заведениях Австрии – семь лет, в среднем по Европе – четыре с половиной года. На медицинском факультете «жернова вращаются» так медленно, что у студентов на то, чтобы достичь финишной черты, уходит десять лет. Преодолев столь длинную дистанцию, они узнают, то рабочие места в области медицины находятся в ведении могущественной «палаты докторов», и, стало быть, именно она определяет, скольких врачей допустить к практике. Палата, естественно, утверждает, что поступает так единственно в интересах больных. И также естественно, что больные, о чьих интересах члены палаты столь ревностно пекутся, вспоминая долгие проведенные в приемной врача часы, не верят им.

Молодые австрийцы обязаны либо отслужить в армии 8 месяцев, либо в течение года пройти альтернативную службу «на гражданке». Поскольку всё больше ребят отдают предпочтение альтернативной службе, власти, пребывающие в некоторой растерянности, размышляют над тем, как сделать военную службу более «привлекательной». (Мысль о том, чтобы превратить армию с ее дисциплиной в место приятного времяпрепровождения, подкупает своим истинно австрийским духом. Впрочем, генералитет почему-то никак не может оценить ее по достоинству.)

Окружающая среда

Австрия, по европейским стандартам, – это передняя линия защиты окружающей среды. В самом деле, сложилось глупейшее положение, когда Европейский союз требует от Австрии, чтобы там снизили стандарты, дабы на ее рынок пришли компании, работающие в странах, где руководствуются более мягкими правилами, введенными самим ЕС. Правда, этому давлению ЕС противодействуют народные массы, которые уже вынудили правительство законсервировать обошедшуюся при строительстве в астрономическую сумму атомную электростанцию, а также забыть о планах сооружения гидроэлектростанции и плотины на Дунае. В последнее время австрийское правительство заметно «позеленело»: оно запретило продажу этилированного (освинцованного) бензина, издало распоряжение о сортировке отходов перед их переработкой и даже заставило возмущенных владельцев магазинов осветительных приборов принимать назад отслужившие свой срок лампы дневного света.