Текст книги "Ангел по имени Ваня"

Автор книги: Луи Бриньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 7

Ужин удался на славу. Это был один из редких дней, когда всё проходило на удивление мирно. Дети до того наелись, что даже привычной потасовки не затеяли. Правда и за ужин не поблагодарили. А просто встали и ушли, оставив родителей наедине.

Пришлось им вдвоём всё убирать. Каждый раз, открывая дверцу нового холодильника,

Елена Митятюля издавала восхищённое восклицание. И было от чего. Вместо старенького разваливавшегося, стоял новый блестящий двухкамерный холодильник.

Даже у её матери такого не было. Она налюбоваться не могла на количество красивых полочек, которые были уставлены продуктами.

Закончив с продуктами, супруги начали мыть посуду. При этом они нередко обменивались радостными улыбками. Когда они закончили с посудой, Митятюля усадил жену за кухонный стол и сразу же вытащил наполовину полную бутылку вина. Увидев молчаливый вопрос на лице мужа, она кивнула. Митятюля налил вино в бокалы. Он уже собирался сесть рядом с женой, как…внезапно раздался звонок в дверь.

– Я сама открою! – остановила его жена, видя, что он собирается отозваться на звонок.

Елена Митятюля вышла из кухни и прошествовала к входной двери. Послышался шум открывающейся двери, а вслед за ним раздался удивлённый голос:

– Вам кого?

– Нам предсказателя…он маленький такой, и лоб такой как у обезьянки, в хорошем смысле слова… – раздался в ответ незнакомый женский голос.

– В каком ещё хорошем смысле слова? И какой ещё предсказатель? Вы не туда попали, —

видимо она собиралась закрыть дверь, но послышался тот же голос:

– Женщина, нам именно этот адрес дали.

На шум начали выходить из своей комнаты дети.

– Онаил! – раздался голос жены. Митятюля поспешно бросился в прихожую и…сразу начал чертыхаться. На пороге стояли две женщины. Одну из них он узнал. Это была та самая женщина, которой он дал свой адрес после игры в казино. Женщина сразу ткнула рукой в него и торжествующе воскликнула:

– Вот он!

После этих слов обе женщины не церемонясь, вошли внутрь и начали раздеваться.

– Онаил? – жена устремила на него раздражённо вопросительный взгляд, требуя объяснения происходящего. Тот развёл руками.

– Я просто дал ей адрес и всё.

Услышав эти слова, вторая женщина, пришедшая с его знакомой, вначале замерла, а потом устремила на него жёсткий испытывающий взгляд.

– Так ты не предсказатель?

Митятюля с благоговейным страхом оглядел мощную фигуру представительницы женского пола, а потом, немного заикаясь, ответил:

– Н-нет!

– Я ухожу, – женщина потянулась к снятому пальто, но…замерла, услышав голос

Митятюли…

– Какая ещё Варвара Колодкина?

– Я же тебе говорила, – раздался торжествующий голос знакомой Митятюли, – он настоящий. Не та стерва Элеонора, которая только и знает, что деньги дерёт.

– Пусть скажет, сколько мне лет, – потребовала женщина, – тогда поверю.

– Откуда я знаю? – начал было отвечать Митятюля, но внезапно осёкся и с явно удивлённым видом переспросил: – Ты уверен? Тридцать четыре года и три месяца? А я думал не меньше сорока пяти…

– Видишь? – снова закричала знакомая Митятюли. – Он настоящий! Он всё знает!

Её подруга вздохнула глубоко и тут же вытащила из кармана длинной юбки купюру в тысячу рублей и сунула её в руки Елены Митятюли.

– Ты ведь его жена?

– Да!

– Жёны всегда главные, – женщина заговорщически подмигнула ей, – разреши, пусть он предскажет мне судьбу. У меня такая тяжёлая судьба, родная моя…

Елена Митятюля растерялась, услышав эту необычную просьбу. Она не знала, что сказать. Тут к просьбе присоединились дети.

– Пусть погадает мам! – в один голос просили они. – Так здорово будет. Это ведь типа оракула. А главное денег заработаем!

– Хорошо! – сдалась Елена Митятюля. Согласившись, она протянула деньги обратно, собираясь вернуть их. Но её жест был неправильно истолкован. Женщина, вздохнув, вытащила ещё одну купюру такого же достоинства и вручила её Митятюле. Та собиралась возразить, но женщина даже слушать не стала.

– Больше берут только известные предсказатели! – выразительно произнесла она. – Куда идти?

Елена Митятюля указала на дверь. Женщина буквально прихватила в охапку

Митятюлю и втащила на кухню. Подружка поспешила вслед за ними.

– Потом верну! – пробормотала Елена Митятюля, глядя на деньги в своих руках.

– Ещё чего? – раздался голос сына. – Отец за них отработает. Лучше штаны мне купи.

– Мне тоже брюки нужны! – предъявила дочь.

– Обойдёшься! – насмешливо бросил ей в лицо брат.

– Это ты обойдёшься.

– Помолчите! – прикрикнула на них мать. – Не мешайте отцу.

– Точно, давай послушаем, что он им там вешает на уши?

Все трое остались стоять в прихожей, чтобы иметь возможность не только слышать, но и видеть происходящее. Не успел Митятюля с женщинами сесть за стол, когда его клиентка схватила бокал с вином, и одним залпом опорожнив его, выпалила:

– Рассказывай!

– Знать бы что? – пробормотал себе под нос Митятюля, с некоторым страхом оглядывая мощные кулаки своей клиентки. – Значит так, – начал было неуверенно Митятюля, и тут его лицо растерянно вытянулось. Он заморгал глазами и уставился на газовую

плиту, которая стояла справа от места, где он сидел.

– Такого не бывает. Это я точно знаю! – неожиданно для всех, выпалил он. Клиентка,

Варвара Колодкина, схватила подругу за руку и упавшим голосом спросила:

– Неужели так плохо?

Митятюля устремил на неё совершенно растерянный взгляд и шёпотом спросил:

– У вас, что…и вправду было одиннадцать мужей?

– Всё знает! – Колодкина стукнула по столу. От удара стол подпрыгнул на месте, а все шкафы зашатались. – Говори родной. Всё говори.

– Десять мужей…что? Умерли? Земля им пухом…от чего? Физическое истощение…

ничего себе. Ни разу такого не слышал. Последний муж весил сто двадцать три кило?

Здоровый парень…что? Успел сбежать от Варвары, когда весил сорок шесть? Не может быть…

– Почему же не может? Я женщина, слава богу, в расцвете сил. Беда у меня одна.

Мужики все хилые попадаются. Разок и всё…

– Что разок и всё? – не понял Митятюля и… почти сразу после этого снова посмотрел на плиту… – Да, у меня есть дети… ну и что из того? Ах, вот оно что… «разок»,…а сколько ей надо? Можешь не отвечать – ты ещё маленький…я не хочу слышать,…

неужели столько? – Митятюля перевёл потрясённый взгляд на свою клиентку. Та расправила мощные плечи и с откровенным вызовом посмотрела на него.

– Я – ничего, – поспешно сказал Митятюля, – каждый человек…имеет свои потребности,…но столько?

– Ты лучше о главном скажи. Что было, я и сама знаю, – нетерпеливо перебила его

Колодкина, – о главном скажи. Сбудется моя мечта?

– Ты переписывалась по интернету с одним…парнем. Его зовут Жора. Он тоже москвич.

У него свой бизнес. Когда вернёшься сегодня домой, найдёшь сообщение от него.

Встретитесь через три дня и больше никогда не расстанетесь. Ты его полюбишь на всю жизнь.

– Есть! – женщина снова стукнула по столу, а вслед за этим опорожнила второй бокал с вином, – я знала…, знала, что так будет. Моё сердце чувствовало. Вот он -

единственный на всю жизнь…больше ничего говорить не надо. Мне пока Жоры хватит.

Если что не так пойдёт, я вернусь!

Женщина схватила подругу и потащила к выходу. Через несколько минут раздался звук захлопнувшейся двери, от которой Митятюля вздрогнул. Он снова посмотрел на плиту и тихо спросил:

– А ты уверен, что этот самый Жора придёт? А если он не придёт?

– Придёт! – Ваня помахал рукой дочери Митятюли, которая подглядывала за отцом из прохожей. – Они тебя неизвестно кем считают.

Митятюля проследил за направлением его руки. Лицо дочери сразу исчезло.

– Главное – положено начало бизнесу! – снова раздался голос Вани.

– Какому ещё бизнесу?

– Ты стал гадалкой…папа. Я тебе помогу,…разбогатеем. Заживём как олигархи, – Ваня мечтательно посмотрел куда–то наверх, – будешь меня возить по всему миру,…купим красивый дом с фонтаном…

– А фонтан на что?

– Купим дорогие машины…

– Да зачем они нам?

– Купим издательство, в котором ты работаешь…

– Да,…да Ваня…я стану главным редактором!

– Точно! – Ваня спрыгнул с плиты и залез на стол. – Наймёшь писателя, чтобы он книжку про меня написал…

– Про нас…Ваня.

– Так и быть, – согласился Ваня, – пусть будет про нас. Весь мир узнает обо мне.

– И обо мне!

– Все будут просить деда, чтобы он меня к ним послал…

– Знаешь что, Ваня, я вот думаю, зачем нам такая книга нужна…нам ведь и так неплохо живётся.

Митятюля подпрыгнул на месте, когда внезапно раздался голос жены.

– Доброй ночи, Онаил! Когда устанешь разговаривать сам с собой, отправляйся спать в зал. Там для тебя накрыта постель.

– Спасибо! – крикнул вслед удаляющимся шагам жены Митятюля.

– Пока, Митятюля! – раздался голос дочери. А вслед за ней раздался насмешливый голос сына:

– Спокойной ночи…человек–обезьянка!

– Спокойной ночи, дети! – снова закричал Митятюля.

Вскоре в спальне хлопнула дверь, а из комнаты детей донеслась музыка. Митятюля прислушивался к раздававшимся звукам в доме до тех пор, пока снова не раздался голос Вани.

– Почему ты позволяешь детям оскорбительно разговаривать с собой? – спросил он очень серьёзным голосом.

– А что я могу сделать? – Митятюля равнодушно пожал плечами.

– Научить их вежливо разговаривать! – посоветовал Ваня.

– Кто бы говорил…сам–то за что сюда попал?

– Я – одно дело, – возразил Ваня, – а ты другое. Постарайся сделать так, чтобы они поняли, кто ты для них.

– Я уж пробовал. – Митятюля махнул рукой. Он был уверен в том, что всё это абсолютно безнадёжно и не приведёт к каким–либо результатам.

– Ладно, так и быть, начнём с твоей жены.

– Что значит – начнём с моей жены?

Ваня насмешливо улыбнулся и показал рукой в направлении спальни.

– Твоё место там. А я буду спать в зале.

– Ты что, она меня не пустит, – у Митятюли появился испуганный вид, – да я и не пойду,…нет!

– Пойдёшь!

– Нет, нет и нет. Даже не проси.

– Не хочешь – не надо. – Ваня спрыгнул со стола и направился в зал.

– Ты это куда? – Митятюля вскочил с места и едва ли не бегом бросился за ним. Однако он опоздал. Когда он подошёл к дивану, там уже лежал Ваня. Положив руку под голову, он лежал на боку и смотрел телевизор.

– А мне где спать? – Митятюля растерянно озирался по комнате в поисках подходящего места. Ваня молча указал, вначале на дверь спальни, а потом на пол перед диваном.

– Но ведь она не пустит меня.

– Не пустит, – согласился Ваня и тут же добавил, – если ты, конечно, попросишь

разрешения…

– Что значит – попросишь разрешения? Я же не могу…

– Ты можешь молча войти в спальню, медленно подойти к своей жене и…

– Что «и»?

– Очень медленно…очень медленно…и с глубокой нежностью…

Митятюля раскрыл рот, собираясь сказать, что он не собирается обсуждать подобные вещи с ребёнком, но Ваня в это время закончил начатое предложение:

– Укутаешь её одеялом и легко…поцелуешь в голову и прошепчешь едва слышно:

«Прости, любимая». А потом,…потом повернёшься и быстро пойдёшь к двери.

– Зачем?

– Чтобы выйти!

– Зачем входить, если надо будет выходить? – удивился Митятюля.

Ваня, тяжело вздыхая, принял сидячее положение, и сокрушённо качая головой, попросил:

– Пап…ну ты просто сделай, так как тебе сказали! А я пока телевизор посмотрю.

– Хорошо, – согласился Митятюля, – хуже от этого всё равно не будет.

– Вот и чудненько. – Ваня снова лёг и сделал вид, что больше не обращает на него внимание. Митятюля некоторое время нависал над головой Вани, ожидая услышать от него ещё какие–то слова. Потом неожиданно и очень решительно направился к двери ведущей в спальню.

Жена всё ещё не спала. Он это понял, как только оказался внутри. Она не спала, но глаза у неё были закрыты. Следуя совету Вани, Митятюля подошёл к кровати и медленно укутал жену одеялом. Затем легко коснулся губами её лба и прошептал:

– Прости, любимая!

«И зачем это всё нужно было делать? Непонятно». Задаваясь этим вопросом, Онаил направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, когда услышал мягкий голос жены.

– Онаил…останься!

ГЛАВА 8

Митятюля давно не испытывал такого блаженства от сна. Он давно проснулся, но продолжал нежиться в постели. Ноздри щекотал приятный запах духов супруги, который буквально впитался ему в подушку. Самой супруги в спальне не было. По всей видимости, она отправилась готовить детей к школе. Митятюля снова натянул на себя одеяло, собираясь погрузиться в сон, но в этот миг у самого уха раздался удивительно знакомый голос:

– Как тебе ночка, папа?

От неожиданности Митятюля подпрыгнул на постели и быстро обернулся. Ваня лежал на месте жены, подперев голову рукой, и насмешливо улыбался.

– Ты? Что ты здесь делаешь?

– За тобой пришёл! – Ваня поднялся с постели и уже потом продолжил. – Вставай, пора делами заниматься.

– Какими ещё делами? – возмутился Митятюля. – У меня сегодня выходной. И вообще, я на больничном. Меня нельзя беспокоить. Я должен много отдыхать, а ты меня заставляешь работать.

– Когда это я заставляла тебя работать? – раздался рассерженный голос жены. Митятюля и не заметил, как она появилась в спальне. Она была одета в то же простенькое платье, что и всегда. Мягкой улыбки, что радовала Митятюлю весь прошлый вечер, больше не было.

– Да я с Ваней, – начал было Митятюля, но тут же осёкся и, выдержав небольшую паузу, закончил совсем иначе, чем начал. – Я имел в виду, что хорошо, когда много работаешь.

Полезно для здоровья. Взять, к примеру, казино…то есть я хотел сказать лестницу.

Убрал снег и, спина больше не болела. Она потом начала болеть. Но это уже неважно.

Главное снег убран. Всё чисто. Хотя гуся этого жалко. Интересно попал Приам в него или нет? Наверное, не попал…да и…

– Онаил! – одёрнула его жена. На её лице появилась ярко выраженная озабоченность. И следующие слова прозвучали тревожно. – Я всё понимаю. Последствия травмы,…но постарайся себя держать в руках. Не давай…этому Ване взять вверх над собой…

– Конечно, милая, конечно, – поспешно ответил Митятюля, глядя мимо неё, – я не дам.

Нет, не дам. Я его не усыновлю. И в казино ходить не буду. И готовить он меня больше не заставит. И работать не пойду. Останусь в постели и всё…сто тысяч? Какие ещё сто тысяч?

Жена пристально следила за ним. Она видела, что его немигающий взгляд направлен не на неё. Хотя кроме них двоих никого больше в спальне не было. И вид у мужа был такой, словно он внимательно кого– то слушал. От неожиданно прозвучавшего крика своего мужа, госпожа Митятюля вздрогнула и невольно подалась к двери.

– Ты что, не в своём уме? Отдать сто тысяч на тряпки? – наступила короткая пауза, после которой Митятюля заговорил более спокойным голосом. – Да мне за эти деньги целый год надо работать. Да и что плохого в той, что есть? Старая? А вот ты не знаешь,…старая мебель ценится больше. Да и всё старое имеет хорошую цену.

Картины, к примеру,…чего? А почему нельзя их сравнивать с одеждой? На картинах люди иногда тоже в одежде. Я не скупой, мне просто денег жалко. Нет, это не одно и тоже. Как, в чём разница? Деньги можно положить в банк и жить на проценты. Он не накроется…если, конечно, твой дедушка не поучаствует. Чего? Даже не проси. Я не стану отдавать такие деньги…

– Онаил! – снова одёрнула его жена. – Когда ты перестанешь разговаривать сам с собой?

– Милая, – Митятюля обратил к ней несчастное лицо и с таким же несчастным видом спросил: – Ты не хочешь потратить…пятьдесят…нет? Шестьдесят? Да что в этом плохого? Хорошо, хорошо…пусть будет сто тысяч…на покупки? Тебе ведь нужна одежда? Да и детям тоже…

– Мы можем позволить такие траты? – госпожа Митятюля не верила своим ушам.

– С натяжкой. Тебе и детям хватит, – ответил, кисло улыбаясь, Митятюля и…тут же вытянул настороженно лицо, а затем категорично заявил кому– то: – Ну, на это я никогда не соглашусь. Ещё и детям на одежду сто тысяч? Ты меня по миру пустить хочешь? Ах, вот как…мы заработаем больше? Тогда другое дело. А что надо делать?

Чего? Ну, нет,…я не согласен,…это что же получается? Они пойдут тратить деньги, а я пойду работать? Даже не уговаривай… Вимра?

Митятюлю в одно мгновение сдуло с постели. Он поспешно оделся, вытащил откуда-

то из шкафа деньги и, сунув их ей в руки, выскочил из спальни. Госпожа Митятюля проводила его глубоко изумлённым взглядом. Не успела она опомниться, как он снова вернулся и, поцеловав её в щёку, пожелал «доброго утра». Затем снова вышел и отправился на кухню. Там его встретил укоризненный взгляд Вани.

– Это следовало сделать, как только проснулся. Всему надо тебя учить, папа. Ну что сложного? Встал, пожелал доброго утра и поцеловал в щёку.

– Прости, Ваня, я не подумал, – виновато произнёс Митятюля.

– У меня–то чего просить прощения?

– А у кого?

– С тобой иногда так тяжело, папа! – Ваня подтвердил свои слова сокрушённым вздохом, приправив его выразительном взмахом руки.

– Отца не выбирают, Ваня! Какой есть.

– Ладно, папа. Одевайся, пойдём с тобой в школу!

– В школу? – растерянно переспросил Митятюля. – Зачем? У тебя же документов нет.

Тебя не примут, сынок. Да и как у тебя уроки спрашивать? Тебя же никто не видит.

– Я не собираюсь учиться, – коротко ответил Ваня, – мне это не надо. Я знаю больше, чем все ваши учителя вместе взятые.

– Ах, вон как, – протянул Митятюля и тут же растерянно произнёс: – Тогда зачем туда идти? Я уже отучился.

– Папа, у тебя есть ещё дети. Ты не забыл?

– Так мы к ним идём, – догадался, наконец, Митятюля. Он тут же отрицательно развёл руками в сторону и непримиримо заявил: – Я не пойду. Дети не хотят меня видеть в школе. Они так и сказали. Если я пойду, они рассердятся.

– Не рассердятся. И хватит разговоров. То деньги не хотел отдавать, то в школу не хочешь идти. Будешь меня слушаться, не то вызову Мандукара. С ним будешь разговаривать.

Не переставая говорить, Ваня вышел из кухни и направился к входной двери. Вслед ему прозвучал осторожный вопрос:

– А кто это такой?

– Пятьсот лет назад в Испанской инквизиции работал. Обучал их всяким зверствам.

Сейчас он у деда на побегушках.

– Ваня, сынок, – едва смог пролепетать Митятюля.

– Так ты идёшь?

– Конечно, разве я тебя хоть раз ослушался?

Митятюля бросился к вешалке и стал со всей возможной поспешностью одеваться. В этот миг появилась госпожа Митятюля. Она пришла в себя после такого неожиданного подарка. Она набросилась на мужа и крепко расцеловала в обе щёки. Затем стала помогать ему одеваться. При этом она несколько раз поблагодарила его и с беспокойством осведомилась о его здоровье. И тому была причина. У Митятюли было слишком бледное лицо. Отговорившись несколькими общими фразами, Митятюля поспешил на улицу. Выйдя на крыльцо, он с облегчением увидел Ваню. Тот стоял у калитки. Спустя несколько минут, двигаясь бок о бок, они уже быстро направлялись в школу.

Глава 9

– И что мы здесь делаем?

После ухода из дома, Митятюля впервые решился нарушить молчание. Мысль о

Мандукаре всё ещё причиняла ему заметное беспокойство. Митятюля стоял на лестничной площадке второго этажа, напротив кабинета, на котором висела табличка

«Учительская». И лестница, и длинный коридор с множеством дверей, выглядели совершенно безлюдными. Вокруг никого не было. Стояла полная тишина. Лишь изредка она прерывалась приглушёнными голосами. В общем, обычная школьная картина проходящего урока. Митятюля смотрел, как Ваня в очередной раз скатился по поручню лестницы вниз. Он уже несколько раз проделал подобное и, по всей видимости, не собирался останавливаться. На глазах Митятюли Ваня снова взбежал на третий этаж. Там он сел на поручень и с весёлым хохотом покатился вниз.

– Что мы здесь делаем, сынок?

Митятюля повторил свой вопрос, когда Ваня слетел с поручней и встал рядом с ним.

Стоял он недолго.

– Ждём директора!

Бросив эти слова, Ваня, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, снова побежал на третий этаж.

– А зачем нам директор?

– Поговоришь с ней. Выскажешь несколько умных мыслей. Задашь несколько вопросов по поводу образования. В общем, веди себя как отец, которого беспокоит обстановка, окружающая детей, – раздалось сверху.

– Ваня, но она меня всегда беспокоила!

– Не похоже. Пап, ты ведь даже не знаешь, где находится класс твоего сына. Я уже не говорю о дочери. Ты вообще первый раз сюда пришёл.

– Я хотел прийти…несколько раз хотел, но у меня не получалось.

– Сейчас получилось. И с директором поговорить получится. Главное отчество правильно произноси. Она не любит, когда её отчество неправильно произносят.

– И как же отчество директора школы? – задал вопрос Митятюля. Он не замечал, что рядом с ним остановилась пожилая женщина. Услышав слова Митятюли, она с удивлением оглянулась по сторонам. Заметив, что Митятюля смотрит наверх, она тоже туда посмотрела. По понятным причинам, женщина никого не обнаружила. Она ещё раз самым тщательным образом осмотрела всё вокруг. А после осмотра устремила на

Митятюлю очень странный взгляд.

– Маргарита Копенгагевна!

– Маргарита Копен…чего? – не понял Митятюля.

– Копенгагевна! – раздался сверху голос Вани. – Пап, постарайся запомнить.

– Копенгагевна? Я правильно сказал? – громко спросил Митятюля, всё ещё не замечая женщину. Та несколько раз посмотрела вверх, пытаясь выяснить, с кем разговаривает стоящий на площадке мужчина. Затем медленно двинулась в сторону учительской.

Прежде чем исчезнуть за дверью, женщина несколько раз обернулась в сторону

Митятюли, но тот был занят разговором с Ваней. Ответ Митятюле услышать не удалось из–за громкого звонка, который в мгновение ока заполнил всё пространство в школе. Почти сразу же всё вокруг него зашумело, задвигалось, возникла суета. Мимо

Митятюли пробегали, спрыгивали, проносились десятки мальчишек и девчонок разного возраста. Несколько женщин и мужчин вошли в кабинет напротив. Митятюля среди всего этого потока школьников выискивал Ваню. Ему уже казалось, что он

потерял его из виду, когда рядом с ним раздался его голос:

– Пора, пап. Она только что вошла. Иди за мной!

Следуя за Ваней, Митятюля подивился тому, как тот с необыкновенной ловкостью избегает столкновений. Сам он постоянно сталкивался со школьниками. Чуть позже он заметил, как Ваня скользнул в полуотворённую дверь учительской. Ему же пришлось распахнуть дверь и уж потом войти внутрь. Именно по этой причине около двух десятков учителей, находившихся в комнате, сразу же обратили на него внимание, едва он оказался внутри. Бегло оглядев всех этих людей, Митятюля негромко поздоровался.

В ответ последовали кивки и вопросительные взгляды. Всех интересовала причина, по которой этот мужчина явился к ним и кто он такой. А Митятюля в это мгновение смотрел, как Ваня взобрался на подоконник и заглянул в окно. Все учителя услышали голос Митятюли.

– Которая здесь директор?

Их удивил тот факт, что, задавая вопрос, мужчина смотрел на окно. Он не замечал, что едва прозвучали эти слова, как женщина средних лет одетая в строгое платье серого цвета, двинулась ему навстречу. Однако почти сразу же она остановилась. А чуть позже её лицо приняло гневное выражение.

– Которая? – повторил свой вопрос Митятюля по прежнему глядя на окно. —

Некрасивая? С отвратительной бородавкой под правым глазом? – рядом с Митятюлей раздался приглушённый хохот. Директор тут же бросила на дородного мужчину осуждающий взгляд. Тот мгновенно замолчал. Остальные учителя сделали вид, что занимаются делами, хотя на самом деле украдкой поглядывали в сторону странного человека, который открыто говорил о вещах втайне обсуждаемых всей школой.

Разумеется, до сего дня никто и не смел открыто высказать подобные вещи в лицо директору. Она же тем временем с самым решительным лицом направилась в сторону

Митятюли. Тот, наконец, обратил на неё внимание и с самым приветливым видом произнёс:

– Добрый день, Маргарита Ковенпагевна!

Сразу после этих слов вокруг Митятюли раздалось хихиканье. Директор школы уже собиралась обрушиться на Митятюлю, когда он снова повернулся к окну и с удивлённым видом, заговорил:

– Как неправильно?…Ну, а я что сказал? Ах, вот как…Конегаевна? Нет?…а как же её отчество?…говори помедленней…столица Дании? А какое отношение имеет к её отчеству столица Дании?…Звучит также? Странно…это что же, её отец строил столицу

Дании? Нет? А ты откуда знаешь? Сам видел, как…Копенгаген строили? – вокруг

Митятюли хохот усиливался. Директор же школы вся побагровела от ярости.

– Послушайте вы, не знаю, как вас зовут, – прошипела она в сторону Митятюли, – вы зачем сюда пришли? Оскорблять меня?

– Боже упаси, – испуганно откликнулся Митятюля, поворачиваясь к ней лицом, – я хотел узнать по поводу…бородавки…

Один из учителей после этих слов пулей вылетел из учительской. Сразу после этого снаружи раздался громкий хохот.

– Я хотел сказать…образования, – поправился Митятюля, – конечно. У меня возникло несколько умных мыслей, и я решил…чего? – он снова повернулся к окну, – поделиться ими с уважаемым директором школы? Да, именно так, – Митятюля снова повернулся к директору лицом. Она раскрыла рот, собираясь ответить, но в это время Митятюля снова повернулся к окну и громко спросил: – Откуда ты знаешь, что она злая?…

Неужели и правда такое выделывает? Ничего себе…дома ещё страшнее? Все соседи от неё в ужасе? Муж от неё сбежал, не выдержав истязаний? Как же она детей учит? Ей же самое место рядом с этим…Мандукаром, в Испанской инквизиции…

– Ну, знаете ли, – не выдержала директор школы, – ваше поведение переходит все границы. И вас не касаются мои отношения с мужем, – с каждым словом её голос становился всё громче и громче, – а как я учу детей…она осеклась, потому что в это мгновение Митятюля сорвался с места и выбежал из кабинета. Оказавшись в коридоре,

Митятюля увидел, как Ваня сбегает по лестнице вниз.

– Куда? Что случилось? – закричал ему вслед Митятюля.

– Давай за мной, пап! – не оборачиваясь, ответил Ваня.

Митятюле ничего не оставалось, как последовать за ним. Вслед за Ваней он выбежал из здания школы, а затем побежал на школьный двор. В центре школьного двора красовалось маленькое футбольное поле. Вокруг поля была устроена беговая дорожка.

По краям стояли различные спортивные снаряды, из которых большей частью преобладали «брусья». В этот час здесь всегда находилось много школьников самых разных возрастов. Начиная от первоклассников заканчивая старшеклассниками. Всё это увидел Митятюля, выбегая вслед за Ваней на беговую дорожку. Ваня сразу сошёл с беговой дорожки и побежал в центр футбольного поля. Там два старшеклассника осыпали тумаками какого– то мальчика. Митятюля сразу узнал того, кто терпел побои.

Это был не кто иной, как его собственный сын. Увидев такую несправедливость, он понёсся к дерущимся. А старшеклассники тем временем с хохотом повалили

Приама на землю и навалились на него сверху. Вокруг них собралась толпа. Почти все улюлюкали, разжигая своим свистом драку. Митятюля подбежал к месту драки и, недолго думая, ухватил одного старшеклассника за ухо и резко потянул на себя.

Тот, издав болезненный крик, скатился с Приама. То же самое Митятюля проделал со вторым обидчиком сына. Вскоре оба стояли и потирали уши. А Митятюля поднял сына, помог ему отряхнуться и уже после этого с предостережением обратился к старшеклассникам:

– Увижу ещё раз подобное, не посмотрю что вы дети! Ясно?

– Сейчас тебе будет ясно…урод! – отозвался с угрозой один из них. Вслед за этим он достал сотовый телефон и кому–то позвонил. Коротко поговорив, он положил телефон обратно в карман и с той же угрозой бросил в лицо Митятюле. – Сейчас отец приедет.

Он тебе покажет, как надо относиться к нашей семье.

Все вокруг после этих слов захихикали. А Приам, сын Митятюли, тихо прошептал:

– Уходи, пап. У Слободкина отец чемпион мира по боксу. Он тебя изобьёт.

– А ты как же? – с беспокойством спросил у сына Митятюля.

– Не привыкать, пап. Меня всё время бьют. Уходи. Не то из–за меня и тебе достанется.

– Хорошо, – Митятюля погладил сына по голове и пошёл прочь, сопровождаемый презрительными взглядами. Все знали, по какой причине ему лучше уйти. Но неожиданно и для школьников, и для собственного сына Митятюля остановился и громко спросил непонятно у кого:

– А что мне ещё делать? Ты разве не слышал? У этого Слободкина отец – чемпион мира по боксу. Надо бежать, Ваня.

Ваня подошёл к Митятюле и, укоризненно глядя ему в лицо, сказал:

– Неужели тебе так страшно, что ты готов бросить собственного сына в беде?

– Я бросаю сына в беде?

Митятюля не замечал, как Приам за его спиной вздрогнул, услышав эти слова.

– Но ведь он сам меня попросил. Ты разве не слышал его слова? Слышал,…он сказал так, потому что беспокоился обо мне! На самом деле он очень хочет, чтобы я остался?

Откуда ты всё знаешь? Понятно,…а если я останусь,…нет, нет и нет,…я не буду драться. Я никогда в жизни не дрался…

Все вокруг вытянули шеи, прислушиваясь к этому странно разговору, который, по мнению школьников, Митятюля вёл сам с собой. У многих ребят на лицах появились усмешки. Они с откровенным злорадством поглядывали в сторону Приама. Тот же не отрывал глаз от отца, пытаясь понять, что именно с ним происходит. А больше всего его волновал другой вопрос: «Почему отец не уходит?»

А Митятюля тем временем наблюдал, как Ваня, заложив руки за спину, ходит вокруг него, при этом резонно рассуждая:

– Нет ничего страшного в том, что ты никогда не дрался. Ты вообще, пап…мягкий человек и всего боишься. Взять хотя бы твою тёщу…сколько лет ты терпишь её оскорбления? А ведь стоило разок на неё цыкнуть, как следует, и она не только перестала бы тебя унижать, но и сбежала бы. Отсюда простой вывод: «Дело не в силе физической, а в силе душевной». Сила духа может обратить в бегство даже такого двухметрового великана как отец Петра Слободкина.

– У него рост и, правда,…два метра? – заметно побледнев, спросил у Вани Митятюля.

– Чуть побольше, – ответил Ваня. – Он вообще здоровый. Голова как у слона. Едва пролазит в двухметровые ворота.

Услышав эти слова, Митятюля засеменил к беговой дорожке. Сзади него послышался притворно ласковый голос Вани.

– Пап, ты можешь подождать этого верзилу, или пойти домой, и встретиться с

Мандукаром.

Школьники перестали хихикать и с откровенным удивлением наблюдали за возвращением Митятюли. Он подошёл к сыну и коротко сказал:

– Я подожду этого,…у которого голова в двухметровые ворота не пролезает. Так будет лучше.

– Он же тебя убьёт, пап! – с нескрываемым изумлением ответил сын. – Ты что не боишься?

– Конечно…, – начал было отвечать сыну Митятюля, но тут же посмотрел в сторону брусьев, которые стояли в непосредственной близости от них и уж потом снова заговорил, – не боюсь! А с чего ты взял, будто я не боюсь? Смелый? Я смелый? Ты ничего не путаешь, Ваня?…Нет? Знаешь, я всегда боялся…больших. У них такие кулаки,…а этот ещё боксёр. Что будет, если он меня ударит? Ничего? Ну, знаешь,…