Текст книги "Монмартрская сирота"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА XVIII

а годы, проведенные семьей Дэрош на Равнине Вех, в округе произошли значительные перемены.

Несмотря на то что эта необъятная степь оставалась по-прежнему малонаселенной, по ней уже давно была проведена железная дорога.

В этом отношении привычки американцев идут вразрез с обычаями Старого Света.

Европейцы решаются на постройку железнодорожной ветви, только если очень в ней нуждаются, американцы же прокладывают рельсовый путь на огромные расстояния везде, где чувствуется хоть малейшая потребность в нем, причем совершенно не учитывая интересы того или иного города, того или иного поселка.

Само население должно позаботиться о том, чтобы устроиться вблизи железной дороги.

По югу описываемой равнины проходит бесконечно длинная ветвь Южной трансконтинентальной железной дороги. Она тянется с востока на запад, начинаясь у Далласа, пересекает у мексиканской границы небольшой городок Франклин, а затем через Тексон, Аризона-Сити и Лос-Анджелес доходит до Сан-Франциско.

У Франклина, то есть у самой границы, от нее отходит сравнительно небольшая ветвь, которая идет на юг к большому мексиканскому городу Чиуауа (Chihuahua).

На севере она поднимается к Денверу и доходит до Омахи (Omaha), соединяя таким образом эту область с Северной трансконтинентальной железной дорогой.

Денвер, столица штата Колорадо, принадлежит к тем удивительным американским городам, которые за двадцать пять или тридцать лет стали огромнейшими центрами.

Промышленность, торговля, финансы, просвещение – все это появилось в Денвере как-то вдруг, за несколько лет, и теперь своими общественными памятниками, театрами, библиотеками, университетом, отелями, дворцами, электрическим освещением, трамваями, миссионерами и десяти-, пятнадцати– и двадцатиэтажными домами он может сравниться с большими европейскими городами.

Именно в Денвер и направлялся Стальное Тело по приглашению таинственного корреспондента.

Он не знал точно, где находится этот город.

На севере, конечно; но каков ближайший путь?

Его спутник сказал, что через двадцать миль[1]1
  Английская миля равна двум километрам.


[Закрыть] им придется сесть в поезд.

– А я предполагал, что мы будем ехать все время верхом! – сказал он с легкой досадой.

– Расстояние для этого слишком велико.

– Какое именно?

– Около трехсот миль!

– Но что же мне тогда делать с лошадью, приехав на железнодорожную станцию?

– То же, что и я. Вы продадите ее вместе с седлом и уздечкой первому встречному за десять долларов (пятьдесят франков).

Стальное Тело бросил насмешливый взгляд на незнакомца и ответил:

– Букин-Билли стоит больше тысячи долларов, да и вопрос еще, отдам ли я его за эту цену.

– В таком случае возьмите с собой кого-нибудь, кто отвел бы лошадь обратно.

– Превосходная мысль!

Как раз в этот момент они заметили Джека Курильщика с неизменной трубкой в зубах.

Стальное Тело коротко объяснил ему, в чем дело, и Джек охотно присоединился к маленькому отряду, всегда готовый оказать другу услугу.

Через несколько часов они благополучно прибыли на ближайшую станцию.

Железнодорожная станция в американской глуши представляет собой нечто в высшей степени примитивное. Несколько деревянных служб, наскоро сооруженная гостиница для служащих, водокачка и угольное депо – вот и вся ее обстановка. В скотоводческих местностях имеется еще обнесенный изгородью загон для скота и несколько платформ, с помощью которых скот загоняют в вагоны. Тем не менее такая станция фигурирует на карте в качестве населенного пункта, и янки уверены, что лет через десять она превратится в город. И этому пророчеству приходится верить, так как американцы уже не раз поражали мир.

Стальное Тело и его спутник вошли в пульмановский вагон, а Джек Курильщик отправился с лошадьми восвояси.

Пульмановские вагоны – это чудо!

Это настоящие сверхкомфортабельные дворцы на колесах с изумительно роскошной обстановкой.

Тут можно найти и ресторан, и спальни, и очень удобные туалетные, причем за сравнительно небольшую плату.

Замечательно еще то обстоятельство – оно показалось бы возмутительным привилегированным сословиям Старого Света, – что абсолютно для всех пассажиров существует лишь один класс и цена билетов одинакова.

Джентльмен и рабочий, богач и бедняк сидят в вагонах рядом, чисто по-братски – вместе прогуливаются, вместе едят, вместе спят и не смотрят друг на друга настороженно.

В исключительном положении находятся лишь индейцы, которых железнодорожная компания перевозит бесплатно, но разрешает пользоваться лишь площадками вагонов.

Вопреки обычной вежливости, с какой в Соединенных Штатах относятся друг к другу лица разных классов и состояний, незнакомец допускал в обращении со Стальным Телом некоторую фамильярность, презрительно называя его, например, просто «боем».

Стальное Тело отвечал ему тем же и величал его без лишних слов «человеком».

– Хелло, бой, пора и поесть!

– Хорошо, человек!

Наконец, незнакомец, которому такое обращение пришлось не по вкусу, решил отрекомендоваться:

– Я – полковник Сайрус А. Диксон.

– А я, господин полковник, – мистер Стальное Тело.

В Америке, как и во всех «демократических» странах, придают огромное значение титулам и отличиям. Каждый величает себя генералом, профессором, доктором, полковником, судьей, сенатором и чем ниже звание и происхождение человека, тем больше он цепляется за внешние отличия и пустые клички.

Наша промотавшаяся французская знать там в большом почете: доказательством тому служит приток в Америку «жантильомов» – беззастенчивых охотников за приданым, которые стекаются сюда в надежде поправить свои дела золотом американских миллионеров, промышляющих кожей, керосином, лесом, шерстью, зерном, окороками и подобными товарами.

Можно сказать, что все эти доки, фабрики, мануфактуры, магазины не что иное, как лаборатории, где готовят для вывоза разных княгинь и баронесс.

Поэтому Стальное Тело ничуть не удивился, что человек, посланный к нему в качестве гонца, по-видимому, оказался действительно полковником.

Они пили, ели, спали, курили, жевали табак, сокращая долгие часы путешествия и наконец прибыли в Денвер.

Никто из них словом не обмолвился о письме или о предстоящем свидании.

Говорили обо всем понемногу, и этот обрывистый разговор не только не сблизил их, а, наоборот, скорей воздвиг между ними непреодолимую преграду.

Стальное Тело облегченно вздохнул, когда поезд подъехал к Денверу: он был рад отделаться от своего попутчика, присутствие которого становилось для него час от часу невыносимее.

У станции их уже поджидал большой четырехместный экипаж, на облучке которого восседал внушительный негр в новой блестящей ливрее.

Полковник первым уселся в экипаж и, важно подбоченившись, жестом указал Стальному Телу место на облучке, подле кучера.

Ковбой расхохотался тем зловещим смехом, который ужасал людей, хорошо его знавших.

Смех этот обычно предшествовал жестокой расправе, которую Стальное Тело иногда считал неизбежной.

Ни слова не говоря, он вскочил в экипаж, рессоры которого сильно качнулись, и хладнокровно уселся рядом с полковником, вонзив в бархатную подстилку для ног огромные колеса своих шпор.

Полковник оторопел от неожиданности, а затем вспыхнул и вскочил с места, но, заметив угрожающий взгляд ковбоя, счел для себя более благоразумным смириться.

– В особняк, Джим, и живее! – крикнул он негру, и лошади понеслись во всю прыть.

Стальное Тело взглянул на лошадей, презрительно свистнул и спросил у полковника:

– Эта ваша пара… штук?

– Да, «выдающиеся» рысаки! Они мне обошлись больше, чем по тысяче долларов.

– Рысаки-то рысаки, да ни к черту не годятся. Ноги у них короткие, хребты длиннейшие… точно ясли. Билли, моя маленькая лошаденка, вмиг бы их обогнала.

Он говорил это с развязным видом и, как бы забавляясь, резал шпорами дорогую подстилку.

Полковник сидел как на пылающих угольях, но, зная, очевидно, о грозной славе Стального Тела, старался изо всех сил сдержаться.

После нескольких минут быстрой езды лошади остановились перед роскошным домом – настоящим дворцом.

– Приехали, что ли? – спросил Стальное Тело.

– Да! – процедил сквозь зубы полковник.

Ковбой увидел перед собой золоченую решетку с двустворчатой дверцей, за ней цветник, усаженный редкими растениями, а затем широкую мраморную лестницу с изысканными мраморными колоннами по бокам.

«К какому дьяволу меня ведут?» – думал он с видом человека, равнодушного к роскоши окружающей обстановки.

На верхней площадке лестницы стоял швейцар в костюме опереточного генерала; он приветствовал их сухим ударом алебарды о мраморный пол.

Затем они вошли в довольно просторную приемную, утопавшую в розах. Розы были повсюду: ими был устлан пол, они покрывали цветочным ковром стены, вились гирляндами по колоннам и карнизам.

Благоухающая атмосфера этой комнаты с ее сказочной обстановкой опьяняла почти до тошноты.

Истый сын безыскусной природы, Стальное Тело оставался равнодушен к этому вызывающему великолепию.

Цветы лишь напомнили ему о его любимой Элизе, питавшей особое пристрастие к розам.

С любезностью разъяренного бизона полковник Диксон пригласил ковбоя внутрь дворца.

Во всех комнатах были редкие ковры, дорогие и высокие изящные зеркала, в которых бесконечное множество раз во весь рост отражалась фигура Стального Тела. Огромные шпоры, кожаная блуза, украшенная галунами шляпа и пара больших револьверов с серебряной чеканкой придавали ему в этой обстановке вид драматического или водевильного героя.

Пройдя анфиладу покоев, они вошли, наконец, в кокетливое помещение из нескольких комнат, убранных в стиле эпохи Людовика XV. На обоях, сиденьях, на коврах – всюду были изображены полевые божества, сельские идиллические пейзажи и грациозные пастухи с пастушками.

– Эти комнаты отведены вам, – сказал полковник отвратительным сиплым голосом янки. – Вот спальня… За этой дверью – уборная, а там – небольшая курительная.

– All right! – ответил Стальное Тело и стал расстегивать блузу, готовясь привести себя в порядок с дороги.

– Имейте в виду, – добавил полковник, – что эта мебель стоит дорого, и постарайтесь здесь не пачкать!

В ответ на столь любезное предупреждение Стальное Тело лишь пожал плечами и продолжал пожевывать табак, с которым он, как и все американцы, редко расставался.

В тот момент, когда полковник собирался уходить, Стальное Тело спокойно подошел к нему и плюнул ему в физиономию.

– О черт возьми! – воскликнул, обезумев от ярости, полковник и протянул руку за револьвером, находившимся у него сзади, под самым поясом, в специальном кармане для оружия.

– Чего вы, господин полковник? – спросил его насмешливо Стальное Тело. – Напрасно изволите гневаться!

– Негодяй, гадина, степная собака!

Стальное Тело хохотал, наблюдая, как американец вытирал себе лицо.

– Вы сами, мистер Сайрус, виноваты в том, что я воспользовался вами, как плевательницей. Ведь вы просили меня не пачкать здесь мебель, а между тем мне необходимо было куда-нибудь плюнуть. Я искал подходящее место, но не нашел ничего грязнее, чем ваша физиономия.

Окончательно выйдя из себя, полковник мгновенно вытащил свой «Смит и Вессон» и прицелился в Стальное Тело.

Но бедному полковнику в этот день положительно не везло. Как только щелкнул курок, Стальное Тело моментально бросился в сторону.

Раздался выстрел – и овально-коническая пуля угодила в самый центр чудесного сэн-гобенского зеркала, стоившего бешеных денег.

Полковник хотел выстрелить вторично, но на этот раз Стальное Тело успел принять меры предосторожности. Он схватил его руку и сжал с такой силой, что пальцы американца хрустнули и оружие скользнуло на пол. Стальное Тело подобрал его и вышвырнул в окно. Стекло разбилось вдребезги, а револьвер с взведенным уже курком полетел вниз и, ударившись при падении о гранитную мостовую двора, выстрелил сам собой.

Этот шум произвел в доме страшный переполох. Со всех сторон послышался звон электрических звонков, усиленная беготня прислуги и хлопанье отворяемых и затворяемых дверей.

Стальное Тело чувствовал себя в родной стихии, находя эту сумятицу восхитительной.

Так как полковник не собирался убраться подобру-поздорову, ковбой схватил его в охапку и, качнув раза два в воздухе, швырнул его в сторону искусно расписанных дверей, которые распахнулись под тяжестью его тела; вылетев из комнаты, полковник грузно упал на пол где-то далеко, вне поля зрения, и громко стонал, будучи не в состоянии двигаться.

Внезапно среди разноголосой суматохи, наполнявшей причудливым шумом огромный дом, раздался взрыв веселого молодого смеха.

Затем послышался свежий и звонкий женский голос, в котором звучало неудержимое веселье:

– Что это?.. Револьверные выстрелы… Пороховой дым… Дребезжание стекол… Выведенный из строя полковник… Гм!.. Это мой дорогой враг Стальное Тело извещает так о своем появлении!

Шорох платья, звук мелких женских шагов – и перед изумленным ковбоем появилась молодая женщина ослепительной и оригинальной красоты, с влажными черными глазами, бледным лицом и пурпурными губами, одетая в изящное декольтированное платье.

– Она!.. Это она! – воскликнул Стальное Тело, узнав в красавице, протягивающей ему с улыбкой руку, амазонку Золотого Поля.

ГЛАВА XIX

еожиданное появление этого дивного создания произвело странное впечатление на молодого человека.

Ему живо вспомнились Золотое Поле, стычка с всадниками, отраженная атака, окровавленный череп умиравшего за прилавком Джошуа Отравителя, пленение амазонки и ирония, с какой она сказала: «До скорого свидания».

Теперь она стояла перед ним еще прекраснее и очаровательнее, чем когда бы то ни было.

Она шутила по поводу его шумных подвигов и не сводила с красивого, энергичного лица ковбоя восхищенного взгляда черных очей, полных неги и неудержимой страсти.

Ослепленный ее красотой, он смущенно молчал. Она прикоснулась к его руке своей маленькой ручкой, под обманчиво нежной кожей которой с трудом угадывались стальные мускулы.

– Дорогой мистер Стальное Тело, теперь ваша очередь быть пленником! – сказала она звонким голосом.

Он и не думал протестовать против такого нежного насилия.

Не будучи в состоянии совладать со своими чувствами, он прижал к сердцу руку очаровательной женщины и затрепетал, когда она грациозно и нежно прижалась к нему.

Он искал слов, но не находил их и стоял взволнованный и безмолвный, боясь показаться глупым.

К счастью, полковник, не желая того, вывел его из неловкого положения.

Он ворочался, тщетно стараясь подняться на ноги, и обратил на себя внимание молодой женщины, которая залилась при виде его бесплодных усилий звонким раскатистым смехом.

– Бедный полковник! – воскликнула она насмешливо. – Однако вы недурно его отшлифовали, мистер Стальное Тело.

– Что это за птица? Он у вас в услужении?

– Он приходится мне чем-то вроде отца, – ответила она, продолжая смеяться.

– Вот как?.. Меня это удивляет! Этот господин – ваш отец?!

– И я этому удивляюсь. И все удивляются… Помогите ему, пожалуйста, принять вертикальное положение!

– С удовольствием!

Он схватил его под мышки и мигом поставил на ноги, как какую-нибудь деревяшку.

– Ну же, полковник Сайрус; побольше энергии, право! – приговаривал он шутливо. – Старый ветеран наших великих войн не должен поднимать столько шуму из-за пустяков. Бодрее! Бодрее!

– Он – ветеран? – улыбнулась молодая женщина. – Да он никогда в своей жизни не воевал!

– Но ведь он называет себя полковником!

– Это здесь в большой моде. Он имеет, впрочем, полное право на такое звание, унаследовав его от брата. У его брата и, следовательно, у моего дяди, были огромные усы и вообще вид старого вояки; его прозвали благодаря этому генералом. С тех пор мой батюшка стал величать себя полковником. Он еще очень скромен, как видите!

Полковник, очевидно привыкший быть мишенью для ее насмешек, даже не думал протестовать и, ни слова не говоря, удалился, бросив на Стальное Тело угрожающий взгляд.

Теперь ковбой почти совсем овладел собой и решил всеми силами бороться против чар молодой женщины, которые приводили его в страстный трепет и до боли ускоряли биение его сердца.

– Это вы мне писали, сударыня? – начал он глухим голосом, сдерживая волнение и стараясь попасть в деловой тон.

– Да, я вам писала.

– Вы мне обещали сообщить кой-какие сведения о…

– Оставим это теперь! Всему свое время: не правда ли? Вы теперь мой пленник – и вы мне позволите, конечно, располагать вами по моему усмотрению?

Он слегка поклонился в знак согласия.

– Вы все-таки сдержите обещание относительно колонистов ранчо Монмартр? – упорствовал он.

– Конечно, будьте спокойны.

Комната, где они вели беседу, внезапно осветилась снопом электрического света, рассеявшего уже начинавшие сгущаться сумерки.

– Ах да! Из-за вашей оригинальной манеры извещать о своем прибытии я совершенно забыла о своих гостях и об обеде, который я даю в вашу честь. У меня сегодня розовый обед!

«Розовый обед! – спрашивал себя с недоумением Стальное Тело, – что бы это значило?»

Америка, как известно, страна эксцентричная.

Чем выходка экстравагантнее, чем безумнее и безвкуснее, тем больше у нее шансов произвести фурор.

Только поэтому, вероятно, так и вошли в моду цветные обеды.

Эта фантазия из области гастрономии состояла в том, что на таком обеде все, начиная с посуды и кончая костюмами дам, должно было быть одного и того же цвета.

Вряд ли, конечно, бал становится великолепнее, но зато наверняка эксцентричнее.

– Мои гости скоро прибудут; я должна их принять. Идемте за мной, мой дорогой пленник!

Стальное Тело послушно следовал за ней, не слишком восхищаясь роскошной, фантастической обстановкой, совершенно чуждой среде, в которой он сам жил.

Ковбой чувствовал себя превосходно.

Глядя на его живописный костюм и непринужденную походку, можно было принять его за какого-нибудь знатного принца, решившего переодеться ковбоем и оказать своим присутствием на балу честь коммерсантам.

Мало-помалу стали съезжаться гости.

Лакей, весь в галунах, торжественно провозглашал имена и титулы прибывших.

Почти все мужчины были высокого роста, худые и костлявые, с лицами, на которых лежал отпечаток распространенных среди янки желудочных болезней.

Дамы, разодетые в розовые цвета всевозможных оттенков, были, напротив, очень хороши, стройны и элегантны и держались обычно по отношению к мужчинам несколько свысока.

Молодая хозяйка представляла своего гостя прибывающим гостям, забавляясь их изумлением при виде попавшего в ее роскошный салон ковбоя.

– Мистер Стальное Тело, Король Прерий, – рекомендовала она его.

Стальное Тело, обмениваясь рукопожатиями, отвечал на них с такой силой, что менее крепкое плечо могло бы вывихнуться, и, казалось, был очень доволен этой процедурой.

Мужчины с завистью смотрели на его мужественную красивую фигуру и досадовали на внимание, которым окружала его хозяйка, а женщины и девушки расточали ему улыбки и, не стесняясь, любовались им.

Гости, казалось, уже собрались, когда лакей вошел в гостиную и объявил:

– Дон Фернандо Дуранго-и-Монтемагор-и-Лас-Эскальдас!

Вошел молодой человек в черном фраке. На перекинутой через плечо повязке из тонкого черного шелка покоилась раненая левая рука.

Стальное Тело тотчас же узнал в нем того всадника, который пытался накинуть лассо на Элизу во время осады таверны Джошуа.

– Все гости давно уже в сборе, дон Фернандо! Одного вас пришлось ждать.

– Простите, дорогая Диана, – пробормотал он, смущенный подобным приемом.

«Диана, – подумал Стальное Тело, – какое прелестное имя у этой женщины!»

Иронически улыбаясь, молодая женщина представила их друг другу:

– Дон Фернандо Дуранго… Мистер Стальное Тело…

Ковбой, решивший отложить старые счеты, собирался обменяться рукопожатиями, но дон Фернандо, сжав губы, удостоил его лишь высокомерным полупоклоном.

В ответ Стальное Тело, смерив его взглядом с ног до головы и спрятав руки в карманы, пренебрежительно кивнул головой.

Мексиканец – только у мексиканца может быть столько имен – слегка побледнел, чувствуя на себе взоры присутствующих, но старался не подавать вида, что заметил оскорбление, хотя подрагивание губ и сверкание глаз выдавали его.

Он подошел к молодой хозяйке и предложил ей руку, чтобы проводить в столовую.

Но тут подошел Стальное Тело.

– Мне кажется, сударыня, – произнес он, кланяясь с ловкостью и непринужденностью светского джентльмена, – мне кажется, что вы изволили оказать мне честь быть сегодня вашим кавалером?

– Вы опоздали, мой дорогой Фернандо, – сказала она мексиканцу с издевкой. – Я нахожусь в распоряжении мистера Стальное Тело.

И быстрым движением она оперлась на руку ковбоя как раз в тот момент, когда метрдотель, широко распахнув дверь, произнес обычную фразу:

– Кушать подано!

Все направились в столовую.

Роскошь и оригинальность ее обстановки вызвала возгласы изумления даже у американцев, которых трудно чем-нибудь поразить.

В комнате господствовал розовый цвет.

Это была симфония розовых тонов.

Розовые скатерти, розовые салфетки, розовая посуда, поставленные только лишь для украшения розовые свечи, так как столовая освещалась электрическими лампочками, сделанными в виде роз. Ковры, живопись, потолок, эмалированные приборы, стаканы, графины – все было розового цвета или покрыто розами. Даже сосуды, в которых замораживалось розовое шампанское!

Прекрасная Диана заняла место между Стальным Телом, который сидел по правую руку, и доном Фернандо – по левую.

Со всех сторон раздавались похвалы оригинальному и утонченному вкусу хозяйки; только Стальное Тело не сказал ни слова о празднике.

Это немало удивляло молодую женщину, и она, наконец, спросила:

– Ну что, мистер Стальное Тело, что вы скажете о моем обеде?

Он оторвался от розового ракового супа, над которым добросовестно трудился, и, не задумываясь, ответил:

– Что сказать? У вас богатая фантазия, если придумали такую штуку!

Подобная оценка, данная кем-либо другим, а не Стальным Телом, искренность которого ей очень нравилась, произвела бы на нее весьма неприятное впечатление.

«Дикарь прав! – подумала она. – Это, пожалуй, и в самом деле „штука“, при виде которой парижанка лишь пожала бы плечами».

Обед был в разгаре.

Мужчины поглощали блюдо за блюдом с поразительной торопливостью, точно их ждали дела, а женщины, не спеша, с аппетитом ели, охотно запивая розовые яства шампанским.

Стол был великолепен, но не хватало главной приправы – веселья.

Янки – истые сыны всяких спекуляций, и было бы пустой тратой времени ждать от них остроумия.

Дамы слегка флиртовали, но на лицах их все-таки была написана мертвящая скука.

Стальное Тело много ел и пил за четверых.

Веселый от природы, он острил и шутил, но американцы сохраняли мрачный вид: из-за вечных дел им некогда было ни есть, ни спать, ни смеяться, ни мыслить.

Одна лишь Диана разделяла его настроение, и из всего общества только они, казалось, были веселы. Чем живее шла их беседа, тем все больше вытягивалось лицо Фернандо и тем угрожающе сверкали его глаза.

Хозяйке было все же неприятно, что гости никак не могли оттаять.

Стальное Тело посоветовал подлить алкоголь в шампанское, и она, весело хохоча, попросила у гостей извинения и вышла из-за стола, чтобы лично проследить за тем, как будут готовить смесь.

Воспользовавшись ее отсутствием, Фернандо с перекосившимся от злобы и бешенства лицом нагнулся к Стальному Телу и сказал глухим голосом:

– Для нас двоих здесь слишком тесно.

– Возможно! Постарайтесь в таком случае убраться.

– Вы хотите дуэли? – загремел мексиканец.

– Единственное, чего я хочу, это того, чтобы вы не мешали мне обедать!

Мексиканец вообразил, что ковбой боится дуэли, и совершил большую глупость.

– Признайтесь, что вы трусите! – сказал он ему.

Стальное Тело захохотал так, что заглушил своим смехом голоса всех беседующих:

– Вы говорите чепуху, господин с тремя дюжинами имен! Я докажу вам это за десертом.

– Вы, значит, согласны драться?

– К вашим услугам, мой мальчик!

– Назначьте день… час…

– Да сегодня же, как только выйдем из-за стола. А что касается места, то здесь же, в салоне миссис Дианы.

– Имейте в виду, что поединок будет смертелен!

– Ладно. А теперь оставьте меня в покое и дайте мне насладиться праздником.