Текст книги "Монмартрская сирота"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА IX

олгие годы протекли в тишине и спокойствии.

Эти шестнадцать лет были бы вполне счастливыми, если бы они не были отравлены потерей маленького Марселя.

На ранчо Монмартр было полное изобилие. Стада увеличивались. Разбогатевшие поселенцы выстроили удобный, просторный дом. Множество пастухов пасли стада. Между ними было двенадцать ковбоев, взятых на службу по рекомендации управляющего, знавшего их очень хорошо.

Несмотря на горе, Дэрош почти не постарел. Постоянные разъезды по Равнине Вех, пребывание на чистом воздухе благотворно сказались на его организме, истощенном трудами и особенно луизианскими лихорадками.

Разбогатев, он остался по-прежнему простым, добрым и услужливым человеком.

Мадам Дэрош была безутешна: она ни на минуту не забывала пропавшего сына, говорила о нем каждый день, надеялась на его возвращение, перебирала его вещи, игрушки и ежедневно ставила на стол еще один прибор, ожидая, что он вот-вот появится и бросится к ней с криком:

– Мама!

В этой упорной, столько раз обманутой надежде было что-то мучительное и вместе с тем трогательное: скоро ее стали разделять и другие члены семьи.

Добряк Жо, сильно постаревший, но все еще бодрый и здоровый, создал из этого какой-то религиозный культ веры и упования. Да, без сомнения, Марсель, его маленький господин, вернется выросшим, загоревшим и возмужавшим – таков был догмат его веры.

А Элиза, красивая грациозная и энергичная Элиза, сохранила всю свою женственность, несмотря на сугубо мужское воспитание.

Она превратилась в прелестную восемнадцатилетнюю девушку, которая души не чаяла в родителях и в старом Жо; ее баловали, как пятилетнего ребенка, что, однако, нисколько не мешало ей скакать по двадцать лье на полудикой лошади или выстрелом из карабина уложить, как кролика, степного волка.

Она в совершенстве владела всеми видами домашнего труда и, что обычно не свойственно американкам, недурно стряпала и говорила по-французски, по-английски и по-индейски.

Она носила наполовину индейский, наполовину европейский костюм, умела из ничего сделать себе украшение и стать таким образом еще прекраснее, придав своей необыкновенной красоте неотразимое очарование.

Команчи не переставали вести кочевую жизнь, но значительно сузили круг своих странствий.

Ранчо Монмартр становилось как бы центром, вокруг которого селились индейцы, группировались колонисты, золотоискатели и, к несчастью, авантюристы.

Черный Орел, его жена – Красная Лилия и дочь – Колибри то приходили, то вновь уходили, но бо́льшую часть времени проводили на ранчо.

Колибри росла вместе с Элизой, и общность воспитания странно повлияла на становление их характеров. Колибри приобрела от Элизы некоторые европейские черты, передав в то же время подруге некоторые свойства, присущие индейской расе. Обе девушки от этого лишь выиграли, и примесь дикости у одной и цивилизованности у другой делала их еще очаровательнее.

Между тем Дэрош, располагавший крупным состоянием, в последнее время стал о чем-то задумываться. Он начал небрежно относиться к делу, возложив все заботы о ранчо на управляющего, пользовавшегося у него полным доверием.

Время от времени он куда-то таинственно исчезал вместе с Жо, и оба они возвращались измученными после довольно длительной отлучки. Так продолжалось почти год: через более или менее значительные промежутки времени они неожиданно куда-то исчезали, тщательно скрывая цель и место своих поездок.

* * *

Из века в век, еще с периода испанского завоевания жители этой части Северной Америки, принадлежавшей до 1848 года Мексике, а затем отошедшей к Соединенным Штагам, рассказывали странную легенду.

В те времена, когда конкистадоры во главе с Кортесом подвергали индейцев всевозможным пыткам, чтобы вырвать у них как можно больше золота, которое использовалось местным населением даже в домашнем обиходе, вождю большого индейского племени, жившего по ту сторону Рио-Гранде, удалось спасти от грабителей сокровищницу нескольких союзных племен. Эти несметные богатства были так хорошо скрыты вождем и его помощниками, что розыски клада ни к чему не привели. Но, с одной стороны, благодаря некоторым обстоятельствам, с которыми скоро познакомится читатель, а с другой – любопытным документам, опубликованным заинтересованной стороной, тайна эта была скоро разгадана.

Так или иначе, но легенда из поколения в поколение продолжала жить среди индейских племен, после покорения снова впавших в «дикое» состояние.

Об этих баснословных сокровищах, которые никак нельзя было найти, говорили столько же, сколько о сокровищах Эльдорадо, слух о которых привлек в Бразилию столько авантюристов, возбудил столько вожделений и погубил множество упорных кладоискателей.

Немало экспедиций было организовано искателями приключений, авансы которым выдавали настоящие синдикаты, создаваемые для поисков этих сокровищ.

Граф Рауссэ-Бульбон видел в этом открытии осуществление своих заветных мечтаний.

Маркиз де Пиндрей принял участие в одной из подобных экспедиций и был убит в Соноре.

Много искателей приключений пало жертвами своей алчности: ни лишения, ни опасности, ни отсутствие достоверных документов, ни, наконец, неправдоподобность этой легенды – ничто не могло их остановить.

О кладе не переставали говорить, и постоянно возобновлявшиеся попытки найти его подогревали интерес современников к легенде.

Потому и Дэрош познакомился с ней тотчас же после прибытия в эти места.

Как парижанин, Дэрош был скептиком и первое время смеялся над этими баснями: он сочинил даже на эту тему какую-то историю, которую рассказывал по вечерам детям, начиная ее словами: «Жил-был однажды…», как рассказывается в сказках.

После похищения Марселя сказку о сокровищах он больше не рассказывал, но все-таки она глубоко засела в голове Дэроша.

Его друзья, краснокожие, верили, конечно, в эту легенду, как в Святое Писание, но неохотно о ней говорили.

Однажды он узнал, что какой-то американский капиталист устраивает за свой счет большую экспедицию для поисков легендарных богатств.

«Без сомнения, тут что-нибудь да есть! – решил он, думая об этом. – Не попытать ли и мне счастья!»

Как и другие, опьяненный собственными словами и ослепленный мечтой, он пустился на поиски.

Это было незадолго до событий, изложенных в начале нашей ужасной и правдивой истории.

Черный Орел, конечно, сообщил ему все, что знал о сокровищах.

Но, в сущности, он знал мало. Одна старинная индейская песня, нечто вроде таинственного гимна, известного лишь жрецам и вождям, повествовала об Анатских, или Аннамских, горах и о Воздушном Городе.

И тут вдруг Дэрош вспомнил великолепную гравюру из журнала «Кругосветное путешествие», которая изображала причудливую группу воздушных жилищ, стоящих много веков на Аннамских горах. Они прилепились к самым верхушкам скал на головокружительной высоте и казались чем-то вроде наростов самой горы. До их четырехугольных отверстий-входов на первый взгляд было невозможно добраться.

Но в одном месте на расстоянии семи или восьми метров друг от друга были видны небольшие площадки – и с помощью небольшой веревочной лестницы можно было постепенно добраться до входа в эти необыкновенные жилища.

В голову ему пришла упорная, доводящая до изнеможения, до страдания мысль: «О, если бы это было там!»

С тех пор он, точно одержимый, не знал покоя, мечтая о находке старинного покинутого города арапаосов.

Весь в ее власти он приказал однажды приготовить шесть запасных лошадей и в сопровождении Жо отправился на поиски, преодолев пятьдесят лье в два дня, ничего не нашел и вернулся на ранчо Монмартр, чтобы вскоре с еще большим ожесточением снова возобновить розыски.

Разъезды продолжались до тех пор, пока в одно прекрасное утро он не заметил старинные, веками необитаемые жилища, прилепившиеся, как гнезда ласточек, к склонам горы.

Он задрожал от радости и воскликнул:

– Я был в этом уверен!

Теперь вопрос был в том, как взобраться на отвесную скалу.

Недолго думая, Дэрош с помощью Жо, который вполне разделял безумные мечты своего господина, принялся за постройку лестницы.

Что это была за лестница! Каждую минуту она могла сломаться и рассыпаться на куски.

Не обращая на это ни малейшего внимания, они стали взбираться на головокружительную высоту, причем одно неловкое движение, малейшее отклонение в сторону грозило им падением с шестидесятиметровой высоты.

Нужно было обладать недюжинной отвагой, чтобы совершить этот подъем, на который уже триста лет никто не отваживался.

Они добрались до маленькой комнаты, похожей на каменную клетку, и вспугнули целую стаю летучих мышей.

Стены комнаты были украшены прекрасно сохранившимися скульптурами и примитивными рисунками, служившими различными эмблемами или фетишами.

За первой комнатой следовала вторая, затем третья; они сообщались четырехугольными отверстиями, в которые едва мог протиснуться человек.

Свет в комнатах убывал по мере перехода из одной в другую: они были расположены перпендикулярно к фасаду и углублялись внутрь горы.

Это была пещера с вырубленными в ней кельями, соединенными друг с другом множеством входов, выходов и переходов, поэтому в ней легко можно было заблудиться.

Дэрош зажег свечу, которой он запасся, предвидя поиски в подземных галереях.

Они шли наугад, все больше и больше углубляясь внутрь горы.

Вдруг послышалось ворчанье, и они ощутили неприятный запах какого-то зверя.

– Гм! Смотрите-ка, ракун! – воскликнул Жо. – Как оказалась здесь эта гадина?

Ракун, или енот, – небольшое, часто встречающееся в этой местности животное – любимое лакомство негров и предмет самой страстной охоты.

У Жо мгновенно пробудился охотничий инстинкт, и он, как сумасшедший, бросился в погоню за парой енотов, нашедших приют в таком странном месте – и воздушном, и подземном одновременно.

Он забыл все на свете – и своего господина, и клад – и очертя голову носился по окутанным мраком комнатам и коридорам, ведомый, как гончая собака, лишь запахом животного.

Тщетно Дэрош звал его и уговаривал прекратить погоню, не без основания опасаясь какого-нибудь опасного обвала.

Наконец откуда-то издалека раздался глухой голос Жо:

– Господин!.. Прийдите… прийдите сейчас!.. Тот зверь не мог убежать… Я его поймал…

Дэрош бросился туда, откуда слышался призыв, и набрел на негра, который, сидя на корточках в углу, изо всех сил старался удержать какой-то предмет неопределенной формы.

Перед ним возвышалась очень высокая стена. В этой комнате, очевидно последней, было только одно входное отверстие.

На стене он заметил скульптурное украшение в виде совершенно обнаженного человека с головой крокодила.

Оно не особенно его поразило, так как он видел подобные изображения и в других комнатах.

Жо между тем пыхтел в углу, кричал и ругал барахтающееся в его руках животное:

– Ты пришла, гадина!.. Я скоро вырву тебе хвост!

В земляном полу виднелась круглая дыра, похожая на лисью нору и служащая, очевидно, входом в убежище ракунов.

Жо несколько опоздал, но успел все-таки вцепиться в хвост зверя, который упорно отбивался когтями и, визжа, протестовал против такого странного и мучительного способа охоты.

Жо был сильно возбужден и кричал:

– Господин, вы тащите тоже… Тащите, тащите!.. Мы схватим гадину!

Чтобы избавиться от пронзительных криков и успокоить разбушевавшегося негра, Дэрош поспешил ему на помощь, и несчастный зверь, потеряв последние силы, покорился судьбе.

Жо схватил ракуна за задние лапы, вытащил из норы и, опасаясь, чтобы зверь не укусил его, изо всех сил хлопнул им о стену.

– Ну, старый безумец, ты успокоился? – смеясь, спросил негра Дэрош.

Вдруг он вздрогнул.

Его охватило страшное волнение.

Еще немного – и он упал бы: ноги его стали подкашиваться.

Негр, размахивающий трупом животного, тоже вздрогнул.

Пушистое рыльце животного, его покрытые пеной губы, лапки с острыми когтями – все было покрыто желтой металлической пылью.

Дэрош поднес свечу ближе и, не веря своим глазам, прошептал: «О… Это золотой песок!»

– Точно, – подтвердил Жо, – эта гадина каталась в золотом песке.

– Но тогда… сокровище индейцев – колоссальное сокровище… несметное… Сокровища Воздушного Города! Значит, они должны быть здесь.

Он взял щепотку металлической пыли, слегка зернистой и жесткой на ощупь, и больше не сомневался.

Да, это было золото!

По обилию песка в мехе енота можно было предполагать, что по ту сторону стены, там, куда ведет нора находится масса этого металла.

Дэрош всунул руку в дыру, и концы его пальцев покрылись золотой пылью.

Но удовлетворить его алчное желание и овладеть кладом, который, как он догадывался, был всего в нескольких метрах, увы! мешала скалистая стена.

Призвав все свое спокойствие и сдерживая биение сердца, он обратился к Жо:

– Идем, мы немедленно вернемся с инструментами и сокрушим проклятую стену. Но, – прибавил он, подумав, – как мы найдем это место в таком лабиринте отверстий, проходов, углов…

– Мы сделаем знаки, – ответил Жо наивно.

– Да, чтобы другие напали на наш след… Только этого не хватало! Закроем-ка поплотнее дыру.

Он закрыл дыру обломками скалы и обратился к Жо:

– Иди впереди, и мы постараемся сориентироваться.

Старик, держа под мышкой убитого зверя, отыскивал дорогу, а Дэрош, задумавшись, шел за ним со свечой в руке.

Голое туловище негра внушило ему внезапно странную мысль: «Если бы я мог набросать на нем общий план местности, то нашел бы ее с закрытыми глазами. Почему бы, впрочем, и не привести это в исполнение?.. Мой нож остр как бритва. Несколько черточек, нацарапанных острием… Жо даже и не почувствует… А вернувшись домой, я сниму копию с этого… живого плана».

Он сообщил свою мысль негру, и тот нашел ее великолепной.

– Сейчас!.. Да, сейчас!.. Вы рисуете на мне, моя кожа… Как это будет смешно!

И Дэрош, держа в одной руке свечу, а в другой нож, стал набрасывать план, осторожно проводя на черной коже Жо розовые линии, обозначающие путь от норы ракуна до первого домика Воздушного Города.

Несмотря на предосторожности, в некоторых местах оригинального плана выступила кровь, и Дэрош, кончив дело, собрал несколько щепоток красноватого песку, валявшегося на земле, и присыпал свежие раны. Так переписчик посыпает песком еще не успевшие высохнуть чернила на бумажных листах.

Порошок этот, как оказалось впоследствии, был не что иное, как гематит, или красный железняк, чего Дэрош совершенно не предполагал. Присыпанные им раны оставили на спине неизгладимые пунцовые следы, нечто вроде татуировки.

Достигнув входа, Жо сбросил вниз труп животного, и они стали медленно и с большими предосторожностями спускаться по проложенному ими опасному пути.

Благополучно добравшись до подножия скалы, они разобрали деревянную лестницу, чтобы уничтожить доступ к верхушке скалы, и, устроив из ее обломков костер, зажарили несчастного енота.

Затем они рассеяли по ветру пепел, с большим аппетитом съели свою жертву и, оседлав лошадей, помчались к ранчо Монмартр.

Они отсутствовали лишь пять дней.

ГЛАВА X

же на следующий день после возвращения домой Дэрош и Жо снова отправились в Воздушный Город.

Парижанин горел страстным желанием поскорей убедиться в важности своей находки и не мог усидеть на месте.

У него, однако, хватило благоразумия ничего не сказать жене и дочери. Он промолчал, боясь разочаровать их в случае неудачи, и удовлетворился тем, что, поцеловав их на прощание, сказал:

– Немножко терпения, и вы узнаете невероятную новость, сулящую нам счастье и радость.

У мадам Дэрош мелькнула мысль, что есть какие-нибудь вести о бедном маленьком Марселе.

Но, увы! ее муж, несмотря на благородное сердце, несмотря на глубокую любовь к семье, лелеял теперь лишь одну мечту – мечту о сокровище.

Она вздохнула и подумала: «Для меня нет счастья, пока мне не вернут ребенка».

Взяв с собой шесть лошадей и все необходимое, Дэрош и Жо вновь отправились по знакомой дороге к Анатским горам.

Горные и плотничьи инструменты, которыми они запаслись, сослужили им хорошую службу как при постройке лестницы, так и при разрушении стены.

Они без труда нашли Воздушный Город, благополучно добрались до верхней площадки и вошли в первую комнату.

Тут-то и пригодился Дэрошу план, который он начертал на спине негра за неимением бумаги и пера, карандаша или чернил.

Никогда не удалось бы им без него добраться до цели их путешествия среди множества комнаток, похожих друг на друга, как ячейки улья.

Несомненно, без плана они не нашли бы того пути, по которому их заставил идти случай в образе енота.

Через десять минут они очутились у большой стены, украшенной изображением идола с головой каймана.

Вооружившись кирками, Дэрош и Жо энергично принялись разрушать стену над норой. К удивлению, работа подвигалась очень медленно.

Красноватый цемент, связывающий глыбы гематита, из которых состояла стена, поддавался очень туго.

Они удвоили энергию и, проработав около часа, поняли, что им потребовалась бы целая неделя, чтобы прорыть отверстие, достаточное для того, чтобы в него мог пролезть человек.

Холодная злоба охватила Дэроша, сгоравшего от нетерпения найти сокровище, и ему пришла в голову безумная мысль, осуществление которой могло стоить им жизни.

– Что же, – сказал он, – коль сильна болезнь, так и лекарство нужно употребить сильное. Динамитный патрон – это единственное, чем можно помочь нашему горю…

Затем он вынул из патронташа гильзу, наполнил динамитом, привязал с одной стороны бикфордов шнур и, положив патрон в нору ракуна, скомандовал Жо:

– Идем отсюда живей!

Спустя несколько минут страшный взрыв потряс до основания скалу и разрушил стену.

Оглушенные грохотом взрыва, они добрались до стены, пролезая в щели и перебираясь через груды обломков.

При свете свечи они заметили сквозь пелену дыма брешь.

Стена, казавшаяся нерушимой, раскололась, как будто в нее ударила молния.

Проход оказался очень узким, и они с большим трудом пробрались сквозь него.

Первым, исцарапав все тело, пролез Дэрош. Поднявшись на ноги, он заметил над головой огромный осколок, который сорвался с верха стены и держался только каким-то чудом.

«Стоит этому осколку шелохнуться, – подумал он, – и мы будем заперты здесь навеки. Да и жизнь наша не была бы тогда долговечна…»

Наконец-то они здесь, в этой сокровищнице, которая веками возбуждала алчность людей…

Без сомнения, это и есть то место и те сокровища, о которых говорилось в легенде.

Дэрош, однако, не испытывал того опьянения, того безумия, которые в подобных случаях обычно охватывают даже самых спокойных и бескорыстных людей.

Он как будто разочаровался.

А между тем там были слитки золота, составляющие целое состояние.

Самородки различной величины – от ореха до человеческой головы, симметрично сложенные слитки, кучи золотого песка наполняли сундуки или, вернее, деревянные, грубо сколоченные ящики, которые прекрасно сохранились.

Золото это, тусклое, без блеска, будто покрытое дымом, действительно, выглядело совершенно непривлекательно.

Это был грубый материал, еще не обработанный, в своей неприглядной естественной простоте.

Представьте себе глыбы гранита до того, как они стали величественными стенами дворца, или кусок мрамора, прежде чем скульптор изваял из него богиню или героя.

Но собранное здесь золото тем не менее и в таком виде представляло огромную ценность.

Несметное богатство заключалось в двадцати пяти ящиках, выстроенных в ряд около стены!..

– Ведь здесь больше тридцати тонн, – воскликнул, наконец, Дэрош, воодушевляясь. – На сто миллионов!.. Может быть, даже больше!..

Звук собственного голоса удивил его, так он изменился.

Ему показалось, будто говорил не он, а кто-то другой.

Что касается Жо, то он молчал и чувствовал себя счастливым, видя радость своего господина; он ликовал, потому что ликовал Дэрош. Это была радость соучастия, если можно так выразиться.

Мало-помалу, однако, Дэрош начал испытывать чувство, похожее на опьянение.

Он черпал пригоршнями золотой песок, пропускал его сквозь пальцы, погружал руки в золотые кучи и царапал ногтями золото, ощущая лихорадочную радость и стараясь продлить как можно дольше это нервное ощущение.

У него вырвался крик – крик восхищения и удовлетворенной жадности.

При свете свечи, которую держал Жо, Дэрош увидел последний ящик, в котором переливались с ослепительным блеском драгоценные камни: алмазы, рубины, бирюза, аметисты, сапфиры, изумруды, гранаты.

Большинства их не касалась рука ювелира, но некоторые были отделаны индейцами с таким искусством и вкусом, что могли бы соперничать со знаменитыми драгоценностями, которые Фернандо Кортес отказался уступить даже самому Карлу V.

Дэрош, опьяненный видом сокровищ, долго стоял перед сундуком.

Наконец, сделав над собой усилие, ему удалось побороть овладевшее им лихорадочное возбуждение.

Бросив последний взгляд на богатства – дар слепой судьбы, он сказал твердым голосом:

– Ну полно, пора уходить; не правда ли, мой добрый Жо?

– Это самое! Мы пойдем, если хозяин хочет.

Они пробрались через брешь и вошли в комнатку. Вдруг Дэрошу пришла в голову мысль, что кто-нибудь может случайно найти эту брешь.

Жо, догадавшись о тревоге хозяина, сразу разрешил его опасения; он взялся за кирку и, не говоря ни слова, принялся за обломок стены, который, как мы уже говорили, каким-то чудом висел над их головами.

Под ударами кирки камень с грохотом рухнул и завалил трещину. Таким образом, клад был совершенно скрыт от постороннего взгляда.

Они убрали, как и в первое посещение, лестницу, уничтожили все следы своего пребывания и отправились за лошадьми, которые паслись, стреноженные.

Несмотря на то что Дэрош всеми силами старался сохранить спокойствие, он не мог сдержать волнения и шумно выражал свою радость.

Жо, более сдержанный, уговаривал хозяина быть осторожнее, но бесполезно.

Когда они пробирались через густые поросли, покрывавшие подножие горы, послышался легкий треск сучьев и шорох шагов.

– Господин, – сказал он вполголоса, – не говорите так громко. Там люди, которые, может быть, следуют за нами и услышат нас…

Дэрош усмехнулся, пожал плечами и ответил:

– Ба, оставь, старина! Это какой-нибудь зверь, вспугнутый нашими шагами. Здесь никого, кроме нас, нет.

И вопреки самым элементарным правилам благоразумия он продолжал мечтать вслух.

Однако они добрались до ранчо Монмартр без неожиданностей. Несмотря на это, Жо все время был неспокоен и в глубине души почти уверен, что их выследили.

Мадам Дэрош и Элиза едва узнали Дэроша, так он был возбужден.

Когда он с воодушевлением стал перечислять сказочные богатства Воздушного Города, его снова охватило лихорадочное возбуждение:

– Да, более чем на сто миллионов… Представляете ли вы себе, мои дорогие, что такое сто миллионов в сравнении с нашим ничтожным имуществом фермеров-скотоводов? Они обеспечат нам жизнь, достойную могучих властелинов американской демократии: Железнодорожных Королей!.. Королей Серебра!.. Королей Нефти!.. А я… я буду Королем Золота!

Мы купим дворец в Нью-Йорке, снимем роскошный особняк в Париже, приобретем чудесную виллу близ Ниццы… Мы сможем разъезжать по железным дорогам с аристократической пышностью, купить яхту для переездов из Нового Света в Европу и обратно… В нашей жизни осуществится этот гениальный, захватывающий роман, который называется «Граф Монте-Кристо»!.. Да, он осуществится целиком… Не забудем и о мести… Неумолимая, беспощадная месть преступнику, который облачил наш Париж в траур… который покрыл его позором… посеял всюду безумие и смерть.

Жена Дэроша, видя мужа, приходящего все в большее возбуждение, делала попытки его успокоить, но он ее не слушал и продолжал, еще больше воспламеняясь:

– Да, этот бандит Кровавой недели, этот негодяй…

– Леон, друг мой, довольно, я тебя умоляю…

– …А, он теперь разыгрывает из себя важную персону… полковник, увешанный орденами, скоро генерал, близкий друг модных знаменитостей… А, подлец!.. Я надаю тебе пощечин, несмотря на твои эполеты, я сорву с тебя твои побрякушки, я ткну тебя носом в прошлое…

* * *

Дэрошу хотелось как можно скорее спрятать в безопасном месте сокровища, принадлежавшие ему, впрочем, пока лишь номинально.

Для этого их надо было тайно с большими предосторожностями перевезти из Аннамских гор в какой-нибудь большой город.

Это было сопряжено с огромными трудностями.

Как, в самом деле, везти через всю прерию обоз, который едва поместился бы в трех товарных вагонах?

Кому довериться? Кого взять в помощники?

Решить эту задачу с одним лишь Жо, нечего было и думать. Что делать? Как быть?

Ждать?.. Но ждать он не мог.

Разделить сокровища и перевозить их частями?

Невозможно! Их неминуемо выследили бы после двух-трех подобных поездок;

И Дэрош выходил из себя при мысли, что в случае смерти его и Жо его жена и Элиза могут не получить сокровищ.

Он проклинал себя за несообразительность, за то, что не догадался захватить с собой из пещеры драгоценные камни, которые ввиду их незначительного объема и веса можно было легко перенести, а между тем они составляли целое состояние.

Несколько дней прошло в составлении различных планов, и к досаде Дэроша с каждым днем возникали все новые и новые трудности.

Как раз в это время на фермеров обрушился новый удар судьбы, страшный, неожиданный, тем более ужасный, что он постиг их в тот самый момент, когда они предполагали, что навсегда избавились от преследовавшего их рока.

Ранчо Монмартр уже не было так изолированно, как вначале. У Дэроша появились соседи; соседи, конечно, настолько, насколько можно считаться соседями в пустыне.

Самое близкое жилище – ранчо Колорадо было в восьмидесяти километрах на восток.

Другое – ранчо Президент находилось на юго-западе и отстояло от Монмартра значительно дальше, чем ранчо Колорадо.

Лежавшую на северо-востоке индейскую деревушку отделяло от фермы Дэроша расстояние в пятьдесят с лишним лье.

Словом, в случае внезапной опасности нельзя было ожидать немедленной помощи.

Ковбои ранчо Монмартр составляли, правда, довольно сильный гарнизон, но, выполняя свои обязанности, они слишком отдалялись от фермы, и нередко случалось, что дом оставался без защиты.

В то время не было, впрочем, никаких причин опасаться каких бы то ни было нападений, особенно если вспомнить тесную дружбу Дэроша с команчами, которые стали бы безжалостно преследовать каждого, кто осмелился бы посягнуть на жизнь или свободу жителей Монмартра.

Однажды вечером к ферме подошли четверо путников и попросили у хозяев ночлега.

Вид их не внушал особого доверия.

Они представились рудокопами и объяснили, что направляются в Золотое Поле, которое открыто было несколько месяцев назад и привлекало множество людей, стремящихся к быстрому обогащению.

Гостеприимство считается священной обязанностью у жителей пустыни, и путник всегда может рассчитывать на стол и ночлег.

В тот вечер ковбои были заняты своими обычными делами, и на ферме были лишь хозяева и Жо.

Дэрош усадил гостей за общий стол, а после ужина отвел их в помещение, где ночевали ковбои. Когда сгустились сумерки, он принес свечу, вправленную в стеклянный подсвечник. Но едва Дэрош вошел в комнату, как один из незнакомцев, стоявший позади него, набросил ему на шею лассо и в мгновение ока затянул петлю.

Дэрош, задыхаясь, упал, не издав ни звука.

Его связали по рукам и ногам, сунули в рот кляп и оставили в комнате ковбоев.

Затем бандиты пробрались в столовую, набросились на жену и дочь Дэроша и, прежде чем те опомнились, связали их, зажали им рты и положили рядом с фермером. С удивительным проворством они проделали то же самое с Жо и прислугой-ирландкой, которые были в кухне.

Предупредив таким образом сопротивление, бандиты принялись за грабеж и завладели всеми ценными вещами: серебром, золотом, драгоценностями и тому подобным, не был забыт и большой запас виски.

С ними были две повозки, запряженные лошадьми, на вид неказистыми, но быстрыми как ветер.

На одну повозку бандиты положили придушенного Дэроша и его жену, а на другую – Элизу и Жо.

Не заботясь о служанке, которая недвижимо лежала на полу, бандиты вскочили на повозки, по двое на каждую, и лошади под частыми ударами кнута, как бешеные, понесли их сквозь ночной мрак.