Текст книги "Неандертальский мальчик в школе и дома"

Автор книги: Лучано Мальмузи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

ОДНИ В ЛЕСУ

Студеное осеннее утро. Мы, дети, уже построились, а мамы, папы, дедушки, бабушки, дяди и тети толпятся вокруг и прощаются с нами. У многих на глазах слезы.

Мама Тигра крепко обнимает меня, глядит как-то странно, будто хочет навсегда запечатлеть в памяти мои черты. Тетушка Жердь целует меня, обливаясь слезами, словно мы прощаемся навеки.

Ну, не знаю, во всем этом чудится что-то странное.

Я хочу поделиться с Умником своими сомнениями, но тот пожимает плечами: не волнуйся, мол, все в порядке.

Наконец дедушка Пузан дает сигнал трогаться в путь. Все взяли?

– Да, дедушка! – отвечаем мы хором.

– Запасные шкуры?

– Да!

– Острые камешки, чтобы затачивать колышки для палаток?

– Да!!

– Вяленое мясо?

– Да!!!

– Гм… но СКОЛЬКО вы взяли мяса? – допытывается учитель.

Щеголек с гордостью показывает свои припасы. У дедушки Пузана глаза лезут на лоб.

– Молодец, мальчик, молодец! Хорошо начинаешь школу. М-м-м… надеюсь, когда мы остановимся перекусить, ты вспомнишь о своем старом учителе. Знаешь, меня замучил артрит… я всю ночь не спал… совсем ослабел…

– Куда мы идем, дедушка? – спрашивает Березка.

– Цель первого похода должна оставаться в тайне, – заявляет дедушка Пузан.

– Как это так?

– Таков обычай нашего стойбища…

Умник рядом со мной загадочно улыбается.

– Ну а теперь в путь, поживее. Того гляди, пойдет снег.

Небо в самом деле нахмурилось, задул ледяной ветер, в воздухе закружились первые снежинки.

– Выбрали денек для похода, – ворчит Морж, известный лентяй.

– Ранняя в этом году зима, – отмечает Березка. – Надо поскорей собрать последние ягоды.

– Разговорчики! – обрывает нас дедушка Пузан. – Сейчас не время болтать.

Я закрываю рот и, чтобы отвлечься, пропускаю несколько рядов и оказываюсь позади моей Неандерталочки. А когда моя душечка оборачивается, предлагаю понести шесты для палатки.

Тут же появляется Щеголек и предлагает понести шкуру с провизией.

О сила любви! Неандерталочка идет налегке, а мы оба сгибаемся под непомерной тяжестью.

Когда мы углубились в лес, метель разыгралась не на шутку. Дальше собственного носа ничего не видать.

Сколько времени мы идем?

Все утро и добрую часть дня.

Останавливаемся, только чтобы наспех перекусить, – и все равно дедушка Пузан, якобы сравнивая разные способы вялить мясо, уничтожает половину наших припасов.

И снова в путь.

У меня возникает странное впечатление, что учитель нас водит по кругу, но небо покрыто тучами, и с уверенностью это сказать нельзя. Я замечаю также, что время от времени Умник отстает, прячется за дерево и что-то делает там.

День уже подходит к концу, и землю укутала снежная пелена, когда старый учитель приказывает остановиться и положить вещи.

Тревожные сумерки опускаются на лес. Где-то вблизи слышится вой волков.

– Чудесно. Подходящее место для лагеря, – заявляет дедушка Пузан.

– Но дедушка, – возражает Умник, сверившись со своей дубинкой для записей, – ледниковые люди всегда разбивают лагерь на холме, поодаль от леса, чтобы местность хорошо просматривалась, иначе…

– Помолчи, всезнайка! Я сказал, что мы разобьем лагерь здесь, значит, так оно и будет.

– А огонь? – переживает Лучинка.

– Гр-р! Вернусь – разведу. Мне по нужде приспичило, – каркает дедушка Пузан. И удаляется.

Мы смотрим, как он исчезает в темноте.

– Ну, за работу, – призывает Молния. – Если снег не перестанет, нам будет не поставить палатки.

– Темно. Ничего не видать! – жалуется Кротик. Вой волков становится громче.

Внезапно до нас доносится рычанье.

– Э-э-э-это тигр! – визжит Блошка.

– Да, но он далеко, – пытаюсь ее успокоить.

– О-ох, но куда подевался дедушка Пузан? – вздыхает Березка.

Мы разбредаемся в разные стороны, ищем учителя, но того и след простыл.

Снова рычание, на этот раз ближе.

– И-и-и-и-и! – верещит Блошка, прижимаясь ко мне.

– Спокойно, спокойно, – уговаривает Молния. – Дедушка Пузан скоро вернется. Он позаботится о…

– Бедненький недотепа, – прерывает его Умник. – Боюсь, тебе придется долго ждать, пока вернется твой учитель.

– Что ты хочешь сказать?

– Что пузатый оставил нас одних в лесу, – поясняет Умник.

– Ты что, смеешься?

– Этого не может быть.

– Он бы нас никогда не бросил…

– Он нас именно бросил, если хочешь знать. Он так делает каждый раз, с каждым новым классом.

– Бросает детей в лесу? Одних? В такую метель? Да еще без огня? Нет, нет. Не могу поверить. Дедушка Пузан добрый, он не может так поступать!

– Он исполняет волю старейшин, – объясняет Умник.

– Они что, ошалели, старые пни? – возмущается Щеголек.

– Таков обычай нашего стойбища. Даже, думаю, обычай всех ледниковых племен. Он называется испытанием мальчика с пальчик.

– Но зачем они это делают?

– Дети должны провести ночь в лесу. Одни. Если им удается вернуться в стойбище, значит, они не струсили и готовы стать взрослыми.

– А… если не удается?

– Ну, если они не возвращаются, значит, не способны выжить в нашем суровом мире. И были бы для стойбища бесполезным бременем, лишними ртами…

Позволь полюбопытствовать, спрашиваю я, откуда ты все это знаешь?

– Просмотрел дубинки-журналы прошлых лет. Хм… к сожалению, должен вам сказать, что с последнего испытания мальчика с пальчик многие ученики не вернулись и никто о них больше не слыхал.

– Ничего себе!

– Хорошенькое дело!!!

– Говорила же я, что в школе мне вряд ли понравится… – вздыхает Блошка.

– Попадись только мне тот, кто выдумал это дурацкое испытание.

– По-моему, это не кто иной, как Насупленный Лоб. Он детей терпеть не может.

– Ну и что же нам теперь делать? – спрашивает Неандерталочка тоненьким голоском.

С ближних холмов доносится жуткий вой.

– Ну, я пошел. Здесь столько этих тварей, что чем скорей вернешься, тем лучше, – бормочет Морж, потом поворачивается к Свистку и Мячику. – Идете со мной?

Те кивают.

– Я тоже пойду, – заявляет Щеголек. Умник пытается их остановить:

– Погодите минуточку. Вы совершаете ту же ошибку, что и ребята в прошлом году. Спешка – плохой советчик. На моей дубинке для записей…

– Стукни себя но башке своей дубинкой для записей, – огрызается Морж.

– То-то, всезнайка: посмотрим, как ты выпутаешься из этой истории! – хорохорится Щеголек.

Я не о себе беспокоюсь, – настаивает Умничек. – Если каждый пойдет сам по себе, Кротик, Блошка и Лучинка не выберутся.

– Может, и Неандерталочка тоже… – добавляю я. Душенька моя глядит на меня с признательностью, и

я чувствую, что на обратном пути могу помериться силой с целой семьей тигров. И двумя стаями медведей.

После минутного колебания Щеголек поворачивается и догоняет Моржа, Свистка и Мячика. Вонючка, скорчив мне рожу, тоже бежит за ними.

Молния пытается их задержать, но поздно: все четверо пропали в ночной темноте.

– Ну а теперь? – хнычет Уголек. – Может, хоть палатки поставим?

– Без огня они нам ни к чему, – замечает Молния.

– Может, хоть чуть-чуть согреемся, – канючит Блошка.

Нет, встревает Умник. Нужно возвращаться прямо сейчас. Скоро станет слитком холодно. И потом, вокруг много хищных зверей…

– Возвращаться… легко сказать, – заявляет зоркая Рысь. – В такой темноте даже я ничего не вижу.

– Мы вернемся все вместе, – утверждает Умник. – Или все вместе, или никто. Докажем, что мы – дружный класс.

– Ничего подобного, – вздыхает Молния. – Пятеро уже откололись.

– Они еще пожалеют, – уверяет Умник. – Ну же, смелей, все за одного…

– Один за всех! – отвечаем мы хором.

– Да… но как же нам без огня? – колеблется Лучинка. – Тигры нападут!

Умник сверяется со своей дубинкой для записей.

– М-м-м… здесь указано, что хищники терпеть не могут неожиданностей. Если происходит что-то странное, они предпочитают не нападать. Ну-ка поглядим… что у нас имеется такого поразительного?

– Голос Сороки! – вскрикивает Рысь.

Несмотря на тяжесть положения, мы все хохочем. У нашего Сороки действительно самый противный голос на всех наших ледниках. Такой пронзительный и скрипучий, что ни один звук в природе с ним не сравнится. Между тем Сорока себя воображает соловьем и обожает петь; мало того, мечтает стать, когда вырастет, виртуозом Заклинания.

– Сорока, мы надеемся на тебя, – говорит Умник. – Вернее, на твой голосок. Ну-ка призови Мать-Луну.

Сороку упрашивать не приходится. Он набирает воздуху, широко разевает рот и затягивает «Песнь жизни», сочиненную нашим шаманом Полной Луной:

 
О Матерь мира-а,
Выйди из небесного шатра-а,
Озари ночную тьму-у,
Покажи нам далекие горы-ы…
 

На соседнем холме в семье саблезубых тигров разгорается спор.

– Р-р-р! Говорю тебе, опасности нет!

– Ну а мне что-то это не нравится… Гр-р-р… звук такой жуткий, прямо мурашки по спине. Ты только послушай!

– Да это детеныши ледниковых людей! Помнишь прошлый раз? Так легко было их слопать.

– Что было, то прошло. Эти какие-то особенные: им ведом звук, пронзающий уши. И потом, их слишком много. Те, прежние, разделились, помнишь?

– Но у них нет никакого оружия… Даже огня нет!

– Р-р-р-р… Этот звук мне сердце рвет на части.

– Ну тебя с твоим разорванным сердцем: я есть хочу…

– Ничего, поголодать иногда не вредно. У тебя в последнее время появился животик.

– Что за глупая прихоть – бросать такую добычу!

– Ничего, ничего… к тому же луна показалась. Пошли выспимся хорошенько.

– Р-р-р! У меня в брюхе пусто. Да мне и глаз не сомкнуть, пока этот не перестанет петь…

Луна вышла из-за туч, в лесу светло как днем. Мать-Луна откликнулась на нашу молитву.

– Соберите вещи и следуйте за мной, – командует Умник. – Мы не только должны вернуться все вместе, но и ничего не потерять по пути. Покажем этим противным старейшинам, чего мы стоим.

– Легко сказать, – возражает Молния. – Но в какую сторону идти? Я потерял направление. Дедушка Пузан так долго водил нас по кругу…

– Идем сюда, – зовет нас Умник, обнаружив белое пятно на стволе дерева.

– Что это? – спрашиваю я.

– Метка, – поясняет Умник. – Белая пыль, смешанная с жиром. Ее видно и в темноте.

– Но кто поставил метку?

– Я.

– Зачем?

– Затем, что я не дурак. Ведь мне известно, что приключилось с прошлогодним классом, – и ты хочешь, чтобы я углубился в лес, не приняв мер предосторожности? Нет уж, мой милый: Умника не проведешь. Каждое десятое дерево помечено. Нам остается только двигаться от одного к другому, и мы окажемся в деревне еще до зари.

– О Мать-Луна! Значит… мы спасены!

– Умник, ты просто гений!

Когда мы подходим к деревне, солнце уже встает, и Полная Луна заводит свою песню:

 
Стоит морозная погода,
Повсюду скоро станет лед,
Глаза протрите, лежебоки,
Иначе кто его собьет?
 

Папа Большая Рука уже поднялся и пристально глядит на холмы. Наверное, волнуется, думает: как я там один в лесу? Но, увидав детей, которые вереницей спускаются в деревню, издает радостный крик.

И вот уже перед хижинами толпится народ, звенят голоса.

Мамы, не веря своим глазам, бегут навстречу, бабушки плачут, отцы с гордостью бьют себя в грудь.

– Они справились!

– Многие вернулись в этом году.

– Многие? Я бы сказал, все.

– Нет, нет. Кого-то не хватает. Попробуем их пересчитать.

– Не видно Моржа и Свистка. И Попрыгунчика нет.

– И Щеголька…

– И Вонючки…

Зато мама Кротика вся сияет: она и мечтать не могла, чтобы сынок прошел такое трудное испытание.

Умника, естественно, все поздравляют. Но он не выглядит счастливым.

– Могли бы вернуться все, – твердит он.

Едва нас оставляют в покое, как он отзывает меня в сторону.

– Нужно вернуться в лес, поискать остальных, – шепчет он. – Может, еще не поздно…

Сговорившись с Молнией и Рысью, мы тайком покидаем стойбище и держим путь к холмам.

Вот и первые деревья; вот и метки, которые оставил Умник.

Мы продвигаемся, напряженно ловя каждый звук, но в лесу тихо.

Солнце стоит высоко, снег подтаивает; временами мы проваливаемся по колено, но это не страшно: шкуры, которыми обмотаны наши ноги, пропитаны жиром бизона и не промокают.

– Тс-с-с… тут кто-то есть, – шепчет Рысь.

– Ничего не слышу.

– Взгляните на эти следы, – продолжает Рысь. – Ночью тут что-то происходило.

– Следы волков.

– Сколько их тут было!

– Да, но они разбежались… ах, вот почему. – Мы подходим поближе, чтобы разглядеть следы, которые нам показывает Рысь.

Пришли два тигра…

– Надеюсь, их тут больше нет!

Нет, успокаивает нас Рысь. Они ушли, совсем недавно.

В который раз меня изумляет ее проницательность. Как ей удается, глядя на обычные следы, догадываться о стольких вещах?

– Гляди, – объясняет она, – следы глубокие, снег был рыхлый, значит, солнце уже взошло. У следов, оставленных ночью, более четкие очертания.

– А… эти тигры… что-нибудь… ели? – спрашиваю я в тревоге.

– Не думаю. Снег белый, крови нигде нет. Мы подходим к скалам.

Вдруг куст у самого подножия шевелится, из-за него доносится слабый крик:

– По-мо-ги-те!

– Это Щеголек! – вскрикивает Молния. Подбегаем, раздвигаем ветки; перед нами темная расщелина. Десять глаз в страхе глядят на нас.

– Они! – радостно восклицает Рысь.

Вот мы их и нашли, но как их теперь извлечь из такой узкой щели?

И как они умудрились залезть туда?

Воображаю сцену: наша пятерка бежит от волков, видит пещеру… Съежились, наверное, от страха…

В стойбище мы возвращаемся уже вечером. Все рады счастливой развязке, кроме Насупленного Лба, который бурчит недовольно:

– Хорошенькое дело! И зачем стойбищу такие слюнтяи? Не лучше было бы оставить их в лесу? Простите, но для чего тогда проводится испытание мальчика с пальчик?

Дедушка Пузан защищает нас перед старейшинами. Утверждает, что мы проявили редкую сплоченность и это в будущем очень пригодится племени. И завершает свою речь словами:

– Если ясный рассвет предвещает хороший день, этот класс еще себя покажет!

Старейшины после долгого совещания решают принять обратно в племя пятерых спасенных, подвергнув их, однако, надлежащему наказанию.

Рука-на-расправу-легка сам не свой от радости, даже глаза сияют.

НА ЗИМНЕЕ СТОЙБИЩЕ

Лужа в центре деревни этой ночью замерзла. Полная Луна только что объявил прогноз погоды – и добавил, что надо готовиться к худшему.

 
День стоит – морозней не бывает,
Высунь нос – отмерзнет в пять минут;
Лед уже всю землю покрывает,
И шатры от стужи не спасут.
 

Попросту говоря, Полная Луна хочет сообщить нам, что настал момент покинуть хижины и перебраться на зимнее стойбище.

Короткое лето в самом деле подходит к концу: зима стоит у дверей и стучится в промерзшие шкуры, которыми покрыты хижины.

Папа Большая Рука с озабоченным видом вглядывается в небо, потом кричит:

– Разобрать палатки-и! Переходим в пещеры-ы!

Мы, дети, прыгаем от радости, отчасти потому, что жить на зимнем стойбище гораздо приятнее, но главное – сегодня, по причине переезда, не будет занятий в школе.

Зато старейшины не в духе. Зимнее стойбище – место безопасное и удобное, но добраться туда нелегко.

Взгляните наверх, на скалы, нависающие над рекой. Видите маленькое черное пятнышко? Это вход в пещеры.

Поднимаются туда по тропке, петляющей по отвесной стене; наши женщины проложили ее, день за днем терпеливо долбя твердый камень. Правда, в дождливую погоду или в снегопад (то есть почти всегда) подниматься туда очень опасно.

Тетушка Жердь в прошлом году загремела вниз, когда спускалась; Разъяренный Бизон разбил голову о скалу и с тех пор озверел еще больше; не говоря уже о том, что Жирный Бык, падая, переломал половину деревьев в лесу. Теперь, в довершение всего, он боится подъема, и мы должны нести на себе этакую тушу.

– Надо бы что-нибудь изобрести, – твердит Умник всякий раз, как начинается переезд.

Потом принимается возиться с кусочками дерева и полосками кожи.

Что он такое задумал?

Охотники уже разбирают палатки. А детишки скопились перед лужей, ибо сегодня здесь произойдет нечто замечательное. Да-да, сегодня скверный день для старейшин, даже очень скверный, поскольку из-за морозной погоды приходится поторопиться с обрядом зимнего омовения.

Видите ли, мы, ледниковые люди, очень чистоплотны и моемся два раза в год, в начале и в конце долгой зимы.

После первого омовения мы натираемся жиром, который защищает от холода; потом, когда жир высыхает и начинает вонять, добавляем еще слой. Так, слой за слоем, образуется замечательная зловонная корочка.

Но омовение старейшин – самое забавное зрелище, какое я когда-либо видел, и я его не пропущу ни за что на свете.

Женщины уже нагревают камни: они развели огромный костер прямо над лужей, и когда камни раскаляются добела, опрокидывают их вниз.

Камни разбивают лед и с шипением опускаются в воду…

Мама Тигра время от времени погружает в воду палец и качает головой: еще слишком холодная. Женщины подкладывают хворост в костер и скатывают вниз раскаленные камни, пока наконец не наступает великий момент.

Старейшины в нерешимости, они спрашивают, хорошо ли прогрелась вода, жалуются на северный ветер, находят тысячу смешных отговорок, чтобы отложить омовение, топчутся на месте: шаг вперед, два шага назад.

Но наконец, подталкиваемые стайкой гогочущих сорванцов, они продвигаются к луже. Уголек, Березка и Блошка схватили Насупленного Лба; Попрыгунья, Медвежонок и Молния пытаются сдвинуть с места Жирного Быка, а Морж, Свисток и Мячик вкушают сладость мести: ими избран Рука-на-расправу-легка; ребята остервенело пихают его, а он упирается изо всех сил, рычит и гримасничает.

Но чему быть, того не миновать, и лужа с каждым шагом все ближе и ближе.

ПЛЮХ!

Рука-на-расправу-легка вырывается как бешеный, вопит, выпучив глаза и разинув рот.

Лужа теперь не лужа, а сплошные брызги: Насупленный Лоб, соприкоснувшись с водой, едва не задохнулся; Испепеляющий Взглядом стал кротким как ягненок, а дедушка Пузан…

Дедушка Пузан, обмакнув указательный палец, повернулся к луже спиной и самым позорным образом пустился наутек.

С радостными воплями мы гоняемся за учителем среди хижин, но беготня длится недолго: старик, запыхавшись, возвращается к луже и делает нам знак остановиться. Он понял, что злой судьбы не избежать, не стоит и пытаться.

И, закрыв глаза, с достоинством валится в воду.

Падение сопровождается ликующими воплями учеников.

После старейшин моются охотники, лотом женщины. И наконец очередь доходит до нас.

Не знаю, можно ли еще назвать водой стылую темно-коричневую жижу, в которой мы весело барахтаемся: сперва, конечно, жутко холодно, но, если двигаться, можно согреться.

Мы бы там дрызгались все утро, но тетушки неумолимы и очень скоро заставляют нас вылезать.

Теперь, когда мы чистенькие (весьма относительно, если учесть качество воды), пришла пора намазаться жиром, который нас защитит от холода.

Обычно мы используем жир бизона или мускусного быка: действует он хорошо, что правда, то правда, но уж больно вонючий. Я с завистью смотрю на тех немногих, у кого имеется жир мамонта, – а чуть поодаль бедный родич смазывает Щеголька драгоценнейшим благовонным жиром калана.

Вонючка, Морж, Свисток и Мячик подходят к нему, выпрашивают по чуточке: Щеголек не жадничает, но смотрит свысока.

– Жир бизона гораздо лучше, – шепотом утешает меня Молния. – Правда, припахивает, но дает больше тепла…

Но откуда у Щеголька столько денег, то есть кремешков?

Когда-то его родители, Рука Загребущая и Шкурка Горностая, путешествуя в Теплые страны, наткнулись на самое большое месторождение кремня, какое только известно в наших краях. Кремни там были всех видов и всех размеров, в том числе и самые ценные, крапчатые… Разумеется, Рука Загребущая никому не сказал, где это место, и теперь требует за кремни щедрой платы. Вот почему у Щеголька столько обнов, ароматных смолок, орудий из редких камней…

Голос Попрыгуньи выводит меня из задумчивости.

– Кто добежит до пещер последним, тот – хромой тюлень!

И мы как угорелые бросаемся бежать наперегонки по крутой тропинке, ведущей на зимнее стойбище. Подъем опасный, поэтому Молния, который без труда мог бы всех обогнать, бежит позади Кротика, чтобы тот не свалился в пропасть.

У самой пещеры Умник возится с моделью обрыва, вылепленной из глины. Перед входом он соорудил платформу из кусочков дерева, а над платформой укрепил щепку побольше. К этой палке прилажена нить, ссученная из шерсти мускусного быка, а к ее концам привязаны два камешка.

– Неандертальчик, Молния… я нашел! Нашел что?

– Решение. Смотри: большой камень падает, нить скользит и поднимает камень поменьше…

– И что? – спрашиваю я в недоумении.

– Представь себе, что к концам веревки привязаны не камни, а два человека. Тяжелый – наверху, легкий – внизу…

– Представляю.

– Ну так вот, если тяжелый человек прыгнет вниз, легкий поднимется к входу в пещеры…

– Но тяжелый разобьется! – возражает Молния.

– Нет. Взгляни на маленький камень: поднимаясь, он замедляет падение большого.

– Хм… Умник, ты в таких вещах разбираешься неплохо, но твое изобретение, сдается мне, еще далеко до совершенства. Действительно, таким образом можно без труда поднять худеньких вроде тетушки Жерди, но что делать с толстяками, такими как Жирный Бык или дедушка Пузан? Им придется топать пешком, а это несправедливо.

Умник щиплет усики.

– Да… что-то не получается, – признается он.

– Пойдешь играть в прятки в пещерах? – спрашивает Молния.

– Нет, нет. Меня вот-вот осенит!

– А как ты назовешь свое изобретение – если, конечно, у тебя получится?

– М-м-м… может быть, Спустиподними… или Поднимиспусти… или…

Мы оставляем Умника с его размышлениями и залезаем в пещеры, к другим ребятам. Проход сначала узкий, но потом расширяется, и длинный коридор ведет к целому ряду сообщающихся пещер; из каждой отходят еще коридоры, ведущие к гротам, норам, пещерам всех видов и размеров.

Нам до сих пор не удалось обследовать их все.

– Поиграем в прятки? – предлагает Блошка.

– Да-а-а! – отвечают хором тридцать голосов, и эхо разлетается по пещерам.

– Глупая игра! – негодует Щеголек.

– Каждый год одно и то же, – ворчит Морж.

– Игра, может, и глупая, – смеется Молния, – но тогда, в лесу, вы здорово спрятались в какой-то норе!

– Посмотрел бы я на тебя, зубоскал! – бесится Щеголек.

– Там были волки! – возмущается Свисток.

– И даже тигр, – бурчит Мячик.

Складывается впечатление, будто Щеголек и его команда, вместо того чтобы благодарить нас за спасение, чувствуют себя униженными и вынашивают планы мести.

Но когда этот паразит видит, что я попал в одну команду с Неандерталочкой, он тоже решает вступить в игру, при условии, конечно, что его включат в ту же самую команду.

То я, то Щеголек без всякого успеха пытаемся сманить Неандерталочку; каждый клянется, что знает сказочные укрытия, которые ни за что не обнаружить, но поскольку любимая не соглашается, нам обоим приходится следовать за ней.

Блошка наблюдает издалека, ревнует. Березка хочет прятаться вместе с Умником, а тот, улыбаясь, кричит мне:

– Готово!

– Что готово?

– Спустиподними. Я нашел решение. Сам не знаю, как это раньше не пришло мне в голову.

– И что ты придумал?

– Спускаться группами. Главное, чтобы группа, которая спускается, была немного тяжелее той, которая поднимается. Например: двое поднимаются, трое спускаются.

– Но так больше людей спустится, чем поднимется. Я и это продумал. Вместо людей можно опускать камни: они и послужат противовесом. А камней у нас сколько угодно.

– Умник, ты – гений! – восхищаюсь я. И что теперь?

– Теперь я представлю мое изобретение на Совет старейшин.

– М-м-м… дело дрянь, старина. Эти брюзги терпеть не могут нововведений…

– Идем, Умник, – тащит его с собой Березка. – Я обнаружила новый грот, там нас ни за что не найдут.

Умник уходит с ней, а Молния никак не может решиться: и с Березкой хочется пойти, и Кротика не оставишь.

Гроты становятся все уже и вскоре превращаются в тесные щели. Приходится продвигаться согнувшись, иногда ползком. Каждый сжимает в руке уголек: если обнаружишь новый грот, полагается пометить его своим особым знаком.

То, что галереи сужаются, имеет и свою хорошую сторону. В самом деле, мне удалось отделаться от Щеголька, который поплатился за свою привычку носить ценные меха: застрял в расщелине и теперь тщетно пытается высвободиться.

Усмехнувшись в усы, я иду вперед с моей лапушкой.

Все рассредоточились по пещерам. Только Кротик время от времени что-то выкрикивает звонким голосом, а Молния шикает на него: дурак, нас найдут в два счета.

Потом тишина.

Неандерталочка наконец-то нашла свой крохотный грот.

Как чудесно сидеть, прижимая к сердцу волосатое свое сокровище!

Неандерталочка вполголоса делится своими проблемами: мама ее не понимает, тетушки заставляют приглядывать за младшими братишками, папа такой сердитый и не разрешает гулять с подружками. Потом выкладывает свои мечты и планы на будущее. Ей хотелось бы попутешествовать, повидать новых людей, новые места и прежде всего побывать в Теплых странах, о которых все время твердит дяденька Бобер: там Великая соленая вода, долгое лето, мед, солнце…

Я признаюсь, что мечтаю о том же, надеясь, что она предложит вместе осуществить эти мечты, когда наступит время…

Эхо доносит до нас голоса ребят:

– Свисток, я тебя вижу!

– Буйволенок, вылезай!

– Здесь нас ни за что не найдут, – шепчет Неандерталочка, сжимая мою руку.

– Надеюсь, – отвечаю я тоже шепотом.

Время идет. Через расщелину доносятся голоса охотников, которые с факелами обходят все гроты, изгоняя непрошеных гостей.

Слышно также, как хлопают крыльями тысячи летучих мышей, внезапно пробужденных от спячки. Но шелест вдруг сменяется адским шумом. Проворная Стопа и Споткнувшийся Олень, должно быть, обнаружили крупного зверя.

В самом деле, из грота в грот эхом разносятся рычание и вой; голос дяденьки Бобра перекрывает все другие голоса:

– Не расходиться! Выше факелы! Вот они, гоните их сюда!

Шум удаляется, и мы выходим из нашего убежища.

– Березка, ты слышала? Они обнаружили волков, – шепчет Неандерталочка.

– Что нам делать, Умник? – спрашиваю я.

– Будем выбираться. Кажется, опасности больше нет, и…

– Тс-с-с… там что-то шевелится, – говорит Березка.

– Я ничего не вижу. Темнотища…

– Говорю тебе: тут кто-то есть.

Мне всегда было интересно, как это у Березки получается ощущать чье-то присутствие, даже если не видно ни зги.

Она пробирается по галерее, залезает в маленький грот, проползает в расщелину; я не отстаю.

– Вот он, – шепчет Березка. – Совсем близко. И зовет меня…

– Зовет?! Да кто же это? – изумляется Умник. Щенок… волчонок.

– Волчонок? Эй! – возмущается Неандерталочка. – Ты с ума сошла? А если мать поблизости?

– Нет… он остался один, бедняжка, – вздыхает Березка, двигаясь на ощупь в темноте. Потом наклоняется, что-то подбирает с пола.

– Поглядите, что за прелесть, – шепчет она. – Лижет мне руки. Я назову его Лизунчик!

И показывает нам дрожащий комочек меха с широко открытыми, полными страха глазами.

– Мы все равно должны отдать его старейшинам, – замечает Умник. – Ты знаешь порядок. С ними шутки плохи…

– Об этом не может быть и речи, – решительно заявляет Березка.

– Но… никому не позволено держать животных!

– Я прекрасно знаю закон, – сердится Березка. – Но ни за что не отдам малыша этим обжорам. Представляете, что с ним будет?

– Постарайся понять, Березка, – вмешивается Молния. – Этот симпатичный щенок через несколько лун станет опасным волком.

– Тогда и поглядим.

Слышатся голоса. Через расщелину просачивается слабый свет.

– Это Щеголек с Моржом, – волнуется Умник. – Что нам делать?

– Если они увидят волчонка, то обязательно наябедничают и нам попадет, – говорит Неандерталочка.

– Здесь его спрятать негде. Ни единой щели…

Мы понимаем, что уже слишком поздно: Морж вошел в галерею, ведущую в наш грот, и неумолимо приближается, высоко держа факел.

Я поворачиваюсь к Березке: та закрыла глаза и шепотом произносит какие-то странные слова.

Вдруг откуда ни возьмись налетел порыв ветра. Пламя факела заколебалось и погасло.

Морж уже вошел в пещеру. Мы стоим молча, затаив дыхание. Березка сжимает руками мордочку своего Лизунчика. Кромешная тьма. Слышно, как дышит Морж, потом Щеголек говорит:

– Странно, мне показалось, будто я слышал голос Неандерталочки.

– Нет. Тут нет никого. Поищем в других местах. Голоса затихают вдали, снова воцаряется тишина.

– Молодец, Березка. Здорово! Ты отлично накликала ветер…

– Да, – соглашается Неандерталочка. – Но это не решает проблемы. У нас не получится держать щенка здесь, в гротах. Рано или поздно его найдут.

– Есть только одно место, где он будет в безопасности, – заявляет Березка.

– Какое?

– Пещера Без Дна.

– Пещера Без Дна?! – восклицаем мы в изумлении.

– Ты с ума сошла?

– Пещера Без Дна – табу.

– Туда нельзя ходить. Там очень опасно…

– Вот именно, – улыбается Березка. – Эта пещера – табу, и туда никто не ходит. Как раз то, что нам нужно.