Текст книги "Случайные смерти"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Лоуренс Гоуф
Случайные смерти

Только Еве

Глава 1

Фрэнк взял шариковую ручку с фирменным знаком отеля у рыжеволосого парня за стойкой. Парень говорил с акцентом. Слова текли будто ручей, серебристый, музыкальный. Ручей струился, перекатываясь через песчаную насыпь языка, плескался об утес зубов. Фрэнк решил, что он ирландец, но парень оказался итальянцем. Таков Ванкувер: похоже, город населяют одни приезжие.

Фрэнк проверил ручку на клочке бумаги и направился в гостиничный бар, на удивление людный для такого времени суток.

Официантка ему попалась не первой молодости, но у нее была милая, приветливая улыбка, и Фрэнку понравился ее выговор. Он заказал мартини из водки со льдом и лимоном. Когда она повернулась, он тронул ее за руку, очень легко, и попросил принести еще одну салфетку, поскольку оставил записную книжку в номере. Улыбка. Разумеется. В подобных отелях так заведено – дорого и благожелательно.

Ожидая, Фрэнк нарисовал счастливую рожицу на ладони под большим пальцем. Из него вышел бы неплохой художник – может, пора подумать о том, чтобы сменить профессию. Ломать конечности – одно дело, убивать людей – совсем другое. Более основательное. Куда менее забавное. Приходится просчитывать все до мелочей. Не такая это работа, чтобы вернуться домой после трудового дня и завалиться с газеткой. Беда Фрэнка заключалась в том, что он был новичок. Предстояло как следует подготовиться, прикинуть опасности и обдумать меры предосторожности.

Фрэнк не слишком годился для этой грязной поденщины. Он взялся за нее без восторга. Когда принесли заказ, Фрэнк попросил официантку подождать пять минут и повторить. Он выловил лимон, сунул в рот и разжевал до цедры. Мартини был проглочен, как устрица, – в один прием.

Фрэнк попробовал ручку на салфетке. Пишет, только не надо особенно нажимать, чтобы не порвать бумагу. Ладно, жить можно. Теперь что? Фрэнк смотрел, как бармен вытрясает душу из его мартини. Парень поймал его взгляд и улыбнулся. Фрэнк прикусил кончик ручки.

Ему предстояло сбить человека и скрыться. Стало быть, нужна подходящая тачка.

Итак… прежде всего надо обдумать, какую машину украсть.

Опыт подсказывал: необходимо что-нибудь надежное, заурядное, не бросающееся в глаза. И довольно большое. Типа «вольво». Но сейчас ему не полагалось думать, как стал бы думать тридцативосьмилетний бывший заключенный. Он был вертопрах-лихач, а вертопрахи не думают вообще. «Жми!» – орут они друг другу. Плевать на будущее, даже если оно в десяти минутах по шоссе.

Так что придется остановиться на чем-нибудь шумном и быстром.

Подоспел второй мартини. На этот раз Фрэнк не стал торопиться, растянул бокал на все пять минут. Хватит раздумывать! Он подписал счет, добавив номер комнаты, шагнул из отеля под пресс жары и яркого солнечного света и тут же едва не был сбит с ног разносчиком на велосипеде. Он остался стоять на тротуаре, потирая локоть, ушибленный велосипедным рулем. Каково же человеку, которого сшибает тысячекилограммовая туша на колесах?

До чего больно. Уф!

Фрэнк двинулся на восток по Джорджия-стрит, к торговому центру «Бэй», доехал на лифте до третьего этажа, неторопливо миновал «женскую одежду», закусочную и цветочный магазин и поднялся по лестнице в гараж. Еще один лифт вознес его на самую верхотуру. Спускаясь вниз, Фрэнк высматривал себе машину.

Через полчаса он уже сидел за рулем черного как полночь «корвета» с затемненным ветровым стеклом, белыми кожаными сиденьями и ручкой переключения скоростей, грязной, как свиное корыто. Спросить его, так от этого «корвета» даже у слепого мигрень разыграется – до того он показушный, до того уродливый. К несчастью, у полицейских тоже. Фрэнк отодвинул сиденье насколько возможно, чтобы поместились ноги, и виток за витком съехал вниз.

У дежурки собралась очередь. Фрэнк осмотрел приборную доску, солнечный козырек и бардачок. Квитанции не было. Видимо, владелец «корвета» прихватил ее с собой. Сукин сын. Придется платить полную таксу. Восемь долларов. Он дал сторожу десятку и велел оставить сдачу себе, но выписать квитанцию на всю сумму. Условия задания, которое он выполнял для Ньюта, были таковы: половина вперед, половина плюс расходы по выполнении. Хорошее слово. Значило оно, что, прежде чем получить всю сумму, Фрэнк должен был предъявить Ньюту газету с заголовком или сообщением о смерти женщины-полицейского Клер Паркер. Фрэнк сунул квитанцию в бумажник и включил зажигание.

Фрэнк поставил машину в подземном гараже, кварталов за шесть от гостиницы, въехал задним ходом, а затем оторвал передний номерной знак. Позже он свинтит номера с другого автомобиля и поменяет их. Использовать «корвет» было рискованно, но если подумать, то во всем, что делаешь в жизни, есть доля риска – случается ведь, что человек подавится куском бифштекса и умрет. Что же теперь делать – голодать? Нет, просто тщательнее пережевывать пищу, не суетиться. Вырабатывать осмотрительность.

Фрэнк собирался наездить мили три, не больше. Аккуратно, не торопясь. Останавливаясь на красный свет и прочее. Каждый дюйм проезжать так, будто он чей-то дедушка.

Он спустился по Робсон-стрит к Баррард и повернул направо. Отель был крупный – сотни три номеров. Главный подъезд выходил на Хорнби-стрит, но имелся и боковой – с Робсон. Фрэнк не был в городе уже несколько лет, но эту улицу помнил хорошо. Хорнби стала солнечнее и гораздо милее, чем прежде; старое здание суда – теперь картинная галерея – стояло в глубине. К тому же во время ленча здесь обычно пристраивалась стайка секретарш из соседних башен с конторами, которые подставляли себя солнечным лучам на белых гранитных ступенях или отдыхали на травке. Женщины были в основном молодые и привлекательные. Из тех, что в свободное время едят йогурт, курят и изучают мужчин в толпе, стараясь угадать, на сколько тянет их банковский счет.

У самых ступенек был припаркован белый «БМВ», возле которого примостился симпатичный парень на складном металлическом стульчике за фанерным столом, продавец лотерейных билетов.

Фрэнк подошел к машине, подергал дверцу. Заперта. На столике лежала написанная от руки табличка – доходы от лотереи шли на новый спортзал для местной команды регби. Билеты были по тридцать пять баксов штука. Парень за столиком спросил, не хочет ли Фрэнк купить билет.

Фрэнк ответил:

– Чего ради я стану платить, когда запросто смогу спереть бесплатно.

Улыбка на лице у паренька стала несколько неуверенной, но не исчезла. Фрэнк любил путешествовать налегке. Он явился в город в чем был, отправился в ближайший магазин Ральфа Лорана и спустил почти целую тысячу из Ньютовых денег. Не то чтобы он предпочитал одеваться у Ральфа, просто магазин был удобно расположен, потому и пришелся кстати. Но теперь из-за его одежды этот лопух не принимает его всерьез.

Фрэнк сказал:

– Думаешь, я шучу? Смотри-ка.

Он вскрыл замок отмычкой. Справился минуты за три. Паренек разинул рот. Фрэнк залез в машину. Ножничками для ногтей зачистил пару проводков. Соединил их, и мотор «БМВ» заработал. Фрэнк вылез из машины – меньше пятнадцати секунд. Он сказал:

– Неплохо, а?

Парень сглотнул.

– Вы полицейский?

– Служба безопасности. В основном заявки от предприятий. Тебя когда-нибудь грабили?

Парень покачал головой. Фрэнк сказал:

– Дерьмовые твои дела, потому что это значит – хочешь ты того или не хочешь, – что у тебя и украсть-то нечего.

И пошел прочь. Парень спросил, как выключить мотор. Фрэнк не ответил.

В отеле он поднялся в свой номер, вымыл руки, развалился на колоссальной кровати и стал глядеть в телевизор, стараясь не думать о секретаршах – любительницах йогурта и о том, как они задирали юбки, подставляя ноги солнцу. Через некоторое время он задремал. Когда проснулся, шел седьмой час. Выбился из нормального распорядка. После Лос-Анджелеса? Вряд ли, полет продолжался всего три часа, да и оба города находились в одном часовом поясе. Фрэнк разделся, принял душ, побрился, высушил волосы и оделся: коричневые брюки, рубашка с узором из палых листьев, галстук цвета ржавчины. Можно было подумать, что он зарабатывает на жизнь, читая лекции в школе искусств, а не выколачивая из людей обещание заплатить должок – и поживее. Он проверил, на месте ли бумажник и расческа, и спустился на лифте в бар.

За пианино сидела толстуха с голубыми волосами. Она довольно сносно пела песенки Билли Холидей, особенно если учесть, что эти дамы никогда и рядом-то не стояли. Фрэнк облокотился на стойку и заказал «Поли Герл». Бармена, который смешивал ему одиннадцатичасовый мартини, не было. Теперешний, вечерняя смена, был выше ростом и представительнее, в черных узких брюках, белоснежной рубашке и красных подтяжках; надо всем этим красовалась красная же бабочка, оставшаяся, вероятно, с Рождества. На золотистом пластмассовом прямоугольничке, пришпиленном к рубашке, черными буквами было выведено его имя – Джерри. Судя по движениям, он страдал радикулитом. Блестящие черные волосы были зализаны назад, и ворот рубашки слегка пожелтел от дряни, которой он их смазал. Левый глаз закрывала черная повязка, и он хромал.

Но и одного глаза Джерри было достаточно, чтобы понять: терпение Фрэнка лучше не испытывать.

Пиво не заставило себя ждать. Фрэнк запрокинул бутылку и деликатно глотнул.

Джерри принялся драить стойку, выписывая стремительные круги маленькой белой салфеткой. Центробежная сила быстро отнесла его на безопасное расстояние.

Фрэнк поднес к носу бутылку. Слегка повысив голос, спросил:

– «Роллинг Рок» есть, Джерри?

– Простите.

– Почему нет?

Бармен пожал плечами. Табличка с именем блеснула на свету.

– Вероятно, недостаточный спрос.

Фрэнк сказал:

– Пойди-ка сюда на минутку.

Джерри нехотя приблизился. Да, малый явно хромает.

– Порошка достанешь, Джерри?

Бармен отшатнулся.

– Кто вам сказал?

– Никто. Я просто спрашиваю. – Фрэнк улыбнулся. У него была хорошая улыбка, зубы словно сахар. – С виду ты толковый, можешь помочь.

– Я могу помочь, если вы испытываете жажду. У вас другие проблемы, тут я бессилен.

– Пакетик размером с ноготь, – сказал Фрэнк. – На пару затяжек. – Он улыбнулся. – Я что, у тебя грузовик кокаина прошу? Ну ладно, не дури.

Джерри оглядел бар.

Фрэнк раскрыл бумажник, показал права, выписанные на имя ньюйоркца Бобби Костелло. Бармен мельком взглянул на права и уставился на толстую пачку денег.

– Сейчас дежурит один портье… Зовут Роджер. Коротышка, лет за пятьдесят. На голове седой ежик…

Фрэнк бросил на стойку две двадцатки.

Джерри покачал головой.

– Нет, спасибо. Деньги возьмет Роджер, не я.

– За пиво.

– Пиво за счет отеля.

Фрэнк пожал плечами, сунул деньги обратно в бумажник. Вышел в холл и сказал служащему в окошке, что хочет поговорить с Роджером. Налево от окошка пыхтел маленький паровозик в стеклянном футляре. Чудо техники, подумал Фрэнк. Он рассматривал отражающегося в стекле Роджера, который, неслышно ступая, подходил сзади. Фрэнк считал, что по тому, как человек держится, как ходит, о нем многое можно сказать. Он развернулся, когда Роджер протянул руку, чтобы тронуть его за плечо. Тот вздрогнул от неожиданности, однако быстро овладел собой.

– Чем могу служить, сэр?

На нем был аккуратный серый костюм с темно-синим кантом без всякого золотого галуна. Глаза карие. Спрашивая, он отступал назад, чтобы оказаться вне досягаемости Фрэнкова кулака. И теперь ждал, свесив по бокам мягкие ручки. Фрэнк улыбнулся. У Роджера хватило соображения не улыбнуться в ответ.

Фрэнк сказал:

– Я говорил с Джерри, там, в баре. Он полагает, что ты можешь мне помочь.

– Друг Джерри – мой друг. Вы живете в отеле?

Фрэнк кивнул.

Роджер сказал:

– Тогда, если вы назовете номер комнаты, она поднимется прямо к вам.

Фрэнк стряхнул пепел на ковер, выпустил дым из ноздрей.

– Мне не нужна женщина. – Фрэнк поднял руки, словно для обыска. – Стукни меня.

– Простите?

– В живот. Ну, не тяни.

Роджер окинул просторный холл быстрым взглядом. Затем легонько ткнул Фрэнка.

– Нет, по-настоящему.

Роджер спросил:

– Мне за это заплатят? – и вдруг врезал правой наотмашь.

На звук удара удивленно обернулся коридорный. Роджер баюкал свою руку, Фрэнк улыбался, не выпуская сигареты из зубов.

– Боже! – Роджер пососал костяшки пальцев, осторожно повертел кистью.

– Я весь такой, – сказал Фрэнк. – Твердый, как скала. А ты вообразил, я из тех, кто готов платить за такие штучки, да?

– Некоторые людишки такие дела выделывают, что, будь они хоть Кэри Грант и Мел Гибсон вместе взятые, все равно очень больно, зато и обойдется недешево.

Фрэнк наморщил широкий лоб.

– Какие дела?

– Не важно. Ну, а если не девочка, то что вам нужно?

– Наркотики, – ответил Фрэнк.

– Кокаин? Щепотку могу подбросить, но ничего серьезного. Разве что граммульку-другую. Впрочем, если хотите, дам вам номерочек, свяжу с нужными людьми.

– Пара затяжек – все, что мне нужно, – сказал Фрэнк. С его точки зрения, увлекающиеся наркотиками по-настоящему – люди несерьезные.

– Получите четверть унции.

Роджер согнул ногу, и Фрэнк готов был предположить, что тот сейчас расстегнет молнию и помочится прямо на кресло. Но Роджер лишь потер башмак о брючину и полюбовался блеском.

Фрэнк сказал:

– Годится.

– Сотня с доставкой в номер. Прибудет скорее, чем пицца от «Домино».

Пепел с сигареты Фрэнка упал на ковер. Он спросил:

– Кому платить?

– Тому, кто постучит в дверь. Больше ничего не надумали? Может, все-таки женщину? Или кого еще?

– Не говори гадостей. – Фрэнк холодно улыбнулся. – Я в пятьсот восемнадцатом. Легко найти – прямо за номером, где телевизор орет на полную катушку, – и двинулся через холл к лифтам.

Роджеру пришлось отскочить в сторону – на него шел паровой каток, который расплющит в лепешку и не остановится. Фрэнк еще в детстве превосходил габаритами сверстников и быстро понял, как извлечь толк из своей массы, как пугать и унижать людей, при этом и пальцем никого не трогая и словно бы даже не имея подобных намерений. Собственно говоря, люди ломались, именно сделав печальное для себя открытие, что Фрэнк их просто не замечает. В нем было шесть футов четыре дюйма роста, а стрелку весов зашкаливало. Когда он выходил прогуляться, на тротуарах рассеивалась толпа. Когда его мучила жажда, у стойки бара обязательно оказывалось свободное место. Несколько лет назад вес его приближался к тремстам фунтам. Грузный и продолжающий грузнеть. Выстрел, предназначавшийся другому, отправил его на строгую диету, за которой последовали полгода больничной кухни. С тех пор он не знал забот с лишним весом. Если взглянуть на все со светлой стороны, можно сказать: не было бы счастья, да шальная пуля помогла.

В лифте, сверкающем алюминием, Фрэнк поднялся на пятый этаж, всунул пластмассовый прямоугольник в замок и отпер дверь. Уходя, он оставил включенными телевизор, кондиционер, светильники. За все платит Ньют. Фрэнк ослабил узел галстука и плюхнулся на кровать. На улице сирена выводила единственную известную ей песню.

Фрэнк коротал время, глядя телевизор и доводя до совершенства изящное искусство выдувать маленькое колечко дыма сквозь большое. Наконец в дверь отчетливо постучали.

Фрэнк крикнул:

– Открыто! Заходите!

Лет пятнадцать и безукоризненная фигура – пока еще немножко черновик, но уже мучительно женственна. Кожа, где она видна, белая и гладкая, как лист бумаги. Волосы, выцвеченные перекисью, собраны во французскую косичку. Плотно облегающий костюм из лайкры цвета электрик, зашнурованный розовой тесемкой. На шее золотая цепочка с крестиком. Массивные мужские водолазные часы оттягивают левую руку. Пол-лица закрывают солнцезащитные очки на манер авиаторских с зеркальными стеклами. Рот большой и чувственный, губы цвета переспелой вишни.

Фрэнк, заинтересовавшись, сел, чтобы получше ее разглядеть. Она щелкнула выключателем. Задернулись занавески. Поскольку телевизор был включен, освещения хватало.

Фрэнк спросил:

– Ты откуда взялась?

– Роджер послал. – Она театральным жестом сняла очки. Бледно-голубые, как льдинки, глаза. Захлопнула дверь пяткой крошечной кроссовки из белой кожи с синей полосой, улыбнулась.

Фрэнк сказал:

– О присутствующих не говорят, но, как я уже объяснил Роджеру, мне не нужно ничего, кроме понюшки порошка. Постель меня нисколько не интересует.

– Как тебя зовут?

– Фрэнк.

Покачивая бедрами, девушка пересекла комнату и села на краешек колоссальной кровати. Она стянула с него башмак и принялась легко массировать ногу. Даже сквозь пропотевший носок ее пальцы освежали, успокаивали.

Она сказала:

– Я видела тебя в холле.

Фрэнк ждал. Что-что, а ждать он умел. Полезная привычка, когда сидишь в тюрьме. Или работаешь на людей вроде Ньюта. Девушка сказала:

– Я подумала, что ты симпатичный.

– Да что ты!

– О присутствующих не говорят, но я обожаю крупных мужчин. – Она улыбнулась, давая понять, что над ним подтрунивают. За башмаком последовал носок. Она наклонилась и поцеловала его большой палец. – Какого ты роста?

Фрэнк сказал. Она сняла с него второй башмак и второй носок.

– Приятно, правда?

– Наверное, если бы я был в настроении.

– Расслабься, и оно придет.

На тумбочке рядом с кроватью тихо заверещал телефон. Фрэнк снял трубку. Роджер сказал:

– Ну как там у вас, все в порядке?

– Как ее зовут?

– Лулу. Дай-ка мне ее.

– Скажи волшебное слово.

– Пожалуйста, – быстро добавил Роджер.

Фрэнк передал трубку. Лулу сказала: «Алло», потом кивнула, произнесла: «Не волнуйся об этом, береги сердце», и протянула трубку Фрэнку.

– Роджер хочет поговорить с тобой.

На трубке осталась помада. Фрэнк вытер ее о подушку.

– Что? – спросил он в трубку.

Роджер сказал:

– Будь с ней поласковее. Пожалуйста.

– Вот еще. С чего ты взял, что она хочет именно этого?

На том конце помолчали, потом Роджер снова заговорил:

– Если она скажет, что ты ей нравишься, Фрэнк, можешь ей поверить. Это будет истинная правда.

– А ты почем знаешь?

– Эта девочка – моя дочь. Единственное мое дитя.

Фрэнк сказал:

– Чтобы я больше тебя не слышал, – и швырнул телефонную трубку с такой силой, что далеко внизу, в холле, Роджер отпрянул, словно пытаясь увернуться от смертельного удара.

Глава 2

К открытому крыльцу вели семь бетонных ступенек кремового цвета. Дверь болталась на петлях. На залитом кровью полу валялись куски штукатурки, щепки, осколки стекла.

Тело девушки лежало поперек порога. В гостиной Черри Нго обмяк в разбитом кресле перед потухшим камином. На коленях у Черри лежал сиамский кот. Его огромные голубые глаза были широко распахнуты, но ничего не видели – осколок одним махом лишил его всех девяти жизней.

Детектив из отдела убийств Джек Уиллоус сказал:

– Эй, Черри. Проснись. Ответь мне.

Напарник Уиллоуса детектив Клер Паркер заметила:

– Он в шоке, Джек. Доктор говорит, мы зря теряем время.

– Видно будет.

Пятью минутами раньше Уиллоус извлек сигарету из Черриной пачки «Плейерз лайтс», щелкнул его зажигалкой и сунул сигарету в рот парню. Горящий ее кончик был всего в какой-то четверти дюйма от бандитских усов Черри, но похоже, это не производило на него никакого впечатления. Дым струился прямо ему в глаза уже пять минут. Черри еще ни разу не моргнул.

Через некоторое время послышалось шипение, запахло паленым волосом.

– Доволен, Джек? Или еще что-нибудь попробуем – прижжем его спичкой, выдернем ногти плоскогубцами?

Было всего два вероятных свидетеля убийства – Черри Нго и его младший брат Джоуи.

Уиллоус и Паркер спустились в нижний этаж. В комнате Джоуи Нго места было ровно столько, чтобы поместились стол, узкая койка, сам Джоуи и двое полицейских.

Уиллоусу пришлось пригнуться в дверях. Пружины кровати скрипнули, Джоуи сел. Отвернулся, вытер слезы.

Паркер сказала:

– Мы понимаем, каково тебе сейчас, Джоуи, но нам нужно поговорить с тобой. Откладывать нельзя.

Возраст неопределенный. Вероятно, лет двадцать. Коротко подстрижен. Маленький, тщедушный. Лицо гладкое и круглое, неоформившееся, словно пустая маска. Одет в черную футболку, выцветшие джинсы. Босой. На левой пятке пластырь.

– Несколько вопросов. – Паркер улыбнулась. – Это недолго.

– Как мой брат?

Уиллоус сказал:

– Он в шоке, но скоро оправится. Расскажи нам, что произошло.

Джоуи высморкался в мятую простыню. Закурил. Та же марка, что у старшего брата. Окно было закрашено черной краской. Уиллоус открыл его.

– Я уже говорил другим полицейским – я был здесь, когда это случилось. Спал.

– Как было дело? Ты услышал выстрелы? Выстрелы тебя разбудили?

– Первое, что я помню, – Черри заорал как резаный.

Паркер сказала:

– А что потом?

– Я оделся, побежал наверх.

Уиллоус спросил:

– Ты был одет так же, как и сейчас?

– Да.

– Ты работаешь, Джоуи?

– Работаю. Автозапчасти на Восточной Восьмой.

– Ты вьетнамец, Джоуи?

– Канадец.

– Когда ты эмигрировал?

– В семьдесят шестом. Паркер спросила:

– С родителями?

– С отцом, он умер года два назад.

Уиллоус спросил:

– Когда ты начинаешь работу?

– В восемь.

– А у Черри есть работа?

– Я, во всяком случае, о ней не знаю.

Паркер спросила:

– Что сказал тебе брат, когда ты поднялся наверх?

Джоуи закрыл глаза, глубоко затянулся, потом повернулся к окну и выдохнул дым наружу.

– Сначала ничего. Он стоял у двери. Дверь была прикрыта, и я ее не видел. Черри пытался захлопнуть дверь, но что-то мешало. Потом я понял, что это ее нога. Потому-то дверь не закрывалась, из-за ноги.

Джоуи швырнул бычок в окно, взял другую сигарету.

– Ты видел, что было снаружи?

– Нет, ничего. Было совсем темно, лампочку на крыльце прострелили.

Уиллоус спросил:

– Откуда у тебя кровь на ногах, Джоуи?

– Это почти вся ее кровь, Эмили. Я порезался, но не очень сильно.

– Эмили Чен, так ее зовут?

– Да.

– Она была девушка Черри?

– Да.

– А как ее кровь оказалась у тебя на ногах?

– Я подошел к Черри, оттолкнул его и распахнул дверь. Вы ее видели?

– Да, мы ее видели.

– Из какой пушки можно такое сделать?

– Поговорим об этом позже. Ты дотрагивался до нее?

– Нет, конечно.

– Но на крыльцо ты все-таки вышел?

– Ну да, там и порезал ногу о стекло.

– Кого-нибудь видел?

– Женщину в голубом доме через дорогу. Она нас на дух не переносит. Делает всякие расистские замечания. Стояла на дорожке возле своей машины.

– Ты ей что-нибудь сказал?

– Никогда с ней не говорю.

– А еще кого-нибудь видел?

– Нет.

– Сколько ты пробыл там, на крыльце?

– Не могу сказать, не знаю. Может, минуту. Спросите эту, из голубого дома. Она обо мне больше знает, чем я сам.

– Ты уверен, что не дотронулся до Эмили?

– Да, уверен. Еще как уверен.

– Ладно, ты вернулся в дом, что дальше?

– Черри все еще вопил. Я понятия не имел, что делать, как со всем этим управиться. Видите дверь? Он сорвал ее с петель. Сгреб ее голыми руками, прямо супермен. Тут он как схватит меня, я чуть не сдох от страха, потому что он смотрит на меня и не видит, понимаете?

Паркер кивнула.

– А он все орет, а потом замолк, встряхнул меня и говорит: «Синди застрелили», так тихо, что я еле расслышал. Потом садится в кресло и вроде размякает. Он и теперь там, в этом кресле!

Уиллоус спросил:

– Синди – это кот, верно?

Джоуи снова расплакался, его щуплое тело содрогалось в приступе отчаянья. Уиллоус ждал. Джоуи высморкался в простыню и снова затянулся, стараясь взять себя в руки.

Паркер сказала:

– Ты только не беспокойся – мы отвезем твоего брата в больницу. Это обычная предосторожность. Ты должен понять, с ним ничего опасного не случилось. Может, его оставят на ночь, но скорее всего просто осмотрят, выпишут успокоительное и отпустят домой. Почему бы тебе не проехаться – ему пригодится сопровождающий.

Джоуи длинно, прерывисто вздохнул. Взглянул на Уиллоуса и сказал:

– Да, верно. Синди – это чертов кот.