355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лоуренс Гонсалес » Остаться в живых » Текст книги (страница 5)
Остаться в живых
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 00:17

Текст книги "Остаться в живых"


Автор книги: Лоуренс Гонсалес


Жанры:

   

Руководства

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Если обычный человек попадает в стрессовую ситуацию – усталость, холод, развод, – имплицитная система может дать сбой. В этом случае человеку следует полагаться только на эксплицитную систему, при которой надо обдумывать каждый шаг. Малкольм Гладуэлл очень точно сформулировал это в журнале New Yorker: «Человек, когда думает слишком много, начинает задыхаться, а когда думает слишком мало – паниковать».

Несколько лет, будучи пилотом, я занимался воздушной акробатикой и даже участвовал в соревнованиях Международного клуба воздушной акробатики. Однажды мой инструктор Рэнди Ган разбился вместе с учеником. Их самолет врезался в землю со скоростью триста семьдесят пять километров в час. До того трагического дня я был уверен, что у меня есть специальное разрешение, выписанное в небесной канцелярии, на полеты вниз головой. После того случая я осознал, что не являюсь пилотом высшего разряда. Да и большинство таких пилотов, как я, не стали настоящими профессионалами. Мы летаем ради удовольствия, чтобы приятно провести время. Когда что-то идет не так, все мы, пилоты-любители, не представляем, что делать. Может показаться, что мы и выживаем, и погибаем совершенно случайно, но это, конечно, не так. Все намного запутаннее и сложнее.

В той истории с водителями снегоходов обстоятельства складывались не в их пользу, включая даже то, что их интеллект развивался путем постоянного приспособления к окружающей среде. Они отнюдь не были несведущими специалистами. Их даже трудно назвать безрассудными людьми. Случилось так, что в тот момент, когда следовало принять жизненно важное решение, их мысли были заняты лишь одним желанием – пронестись вверх по склону. Водители, ожидая своих коллег, пребывали в полном бездействии, но адреналин бурлил в крови, поэтому состояние ничегонеделания в качестве гарантии безопасности оказалось слабой позицией по отношению к чувству движения, которое обеспечивало выживание. Их тела охотнее откликнулись на желание проехаться на большой скорости, чем на страх перед лавинной опасностью. Эмоциональная помета отыскалась довольно быстро, маяк побуждения горел ярко – решение принималось мгновенно и не на уровне логики и осознанного мышления.

Капитан Габба рассмеялся и отверг протянутую ему руку помощи. Наверное, за несколько мгновений до того, как утонуть, он чувствовал себя вполне уверенно.

Глава 4
Горилла среди нас

На юго-западе штата Орегон протекает бурная речка Иллинойс. На протяжении ее не очень длинного маршрута – всего сто двадцать километров – расположен целый каскад порогов. По классификации трудности прохождения водных препятствий тридцать пять ее порогов относятся к третьей и четвертой категориям, то есть «сложные» и «очень сложные», и один порог имеет пятую категорию «чрезвычайно сложный». Последний носит название «Зеленая стена» и представляет собой ущелье с вертикальными, поросшими мхом берегами. Священник Гэри Хоу обычно проводил отпуск в этих местах, поэтому хорошо знал, что сплавляться по реке можно только при скорости потока от двадцати пяти до восьмидесяти пяти кубических метров в секунду. Более того, он хорошо знал, что всего один сантиметр осадков увеличивает скорость потока до ста тринадцати кубических метров в секунду и в таких условиях сплав по реке становится опасным даже для самых опытных спортсменов, профессионально занимающихся рафтингом.

В то субботнее утро, когда группа священника начала свой поход вниз по реке, условия для сплава с трудом дотягивали до нормальных. Скорость течения составляла почти пятьдесят семь кубических метров в секунду. По прогнозу погоды дождь обещали только во второй половине воскресенья, и Хоу решил, что у них довольно времени и они успеют пройти весь маршрут. Ради этого удовольствия он был готов немного рискнуть. Хоу прекрасно понимал силу стихии, в которую они спускали свои рафты, и умел противостоять ей, хотя осознавал, что малейшие перемены могут нарушить природный баланс и река окажется сильнее его профессиональных знаний.

Группа под предводительством Хоу отплыла 22 марта 1998 года. Вопреки прогнозам дождь начался почти сразу. Хоу принял правильное решение: он приказал, чтобы все пристали, вытащили на берег надувные плоты и разбили лагерь. Поход начался не совсем так, как планировал Хоу. Возникли непредвиденные обстоятельства: уровень воды быстро повышался, поэтому туристам пришлось несколько раз перетаскивать рафты выше, чтобы их не смыло. Ситуация развивалась так, что Хоу не был готов сплавляться при такой потенциальной опасности. Менялись условия, и он старался к ним приспособиться. Здравый смысл взял верх над эмоциями, благодаря чему он и люди, за которых он отвечал, выжили.

За несколько дней, с 21 по 23 марта, выпало почти шестьдесят сантиметров осадков, проливные дожди растопили снега на хребте Сискию. Уровень воды поднялся на пять метров, а скорость потока достигла более трехсот восьмидесяти кубических метров в секунду. В «Отчете о безопасности на реках» Чарли Уолбридж отметил, что «все это сильно расстроило планы туристов, собиравшихся сплавляться в те выходные».

Хоу вспоминал о том дне: «Любой, кто внимательно следит за поведением реки, сразу заметил бы недоброе. На следующее утро меня разбудил трубный рев воды. Но кроме этих громких раскатов ухо уловило еще один звук. Раздавалось какое-то шипение, дрожавшее в воздухе как будто бы дополнительным слоем. И это был знак, предупреждавший: „Не приближайся“». Очень тонкое наблюдение. Для того, кто думает об опасности, не существует мелочей. Любая деталь служит источником информации. Кто хочет выжить, знает, что природная среда меняется ежеминутно. Поэтому он непрерывно всматривается и вслушивается в окружающее его пространство: «Что происходит?» Поэтому он умеет сразу перестроиться, приспосабливаясь к обстановке. По шипению реки Хоу понял все.

Для менее внимательных были и другие, вполне зримые признаки разыгравшейся стихии: за ночь река превратилась в бурлящий поток. Послушаем Хоу: «Когда в течение ночи уровень воды в реке за час увеличивается на тридцать сантиметров, когда обычно прозрачная вода приобретает цвет шоколадного молока, когда исчезают отмели и заводи, а поток несет деревья диаметром не меньше пятидесяти сантиметров, – тогда решение остаться в лагере приходит само». Но, видимо, понимают это далеко не все; вспоминая одну из острот Джона Кеннеди, скажем так: «Всегда найдется какой-нибудь сукин сын, который ничего не поймет».

Люди Хоу наблюдали, как в десять часов утра мимо их лагеря пронеслись пятеро человек на рафте и отдельно три каяка. Через полчаса пронеслись еще пятеро уже на трех рафтах. Первую группу остановила трехметровая волна у Зеленой стены. Вторая группа прошла Зеленую стену, но руководитель тура и проводник погибли на следующем опасном участке реки, который все называли Маленькой зеленой стеной. Видимо, эти люди не заметили ничего из того, что происходило вокруг. Результаты такого невнимания оказались роковыми: два человека погибли, один турист потерял все снаряжение, еще одного снесло почти на восемь километров вниз по течению.

Обратимся снова к «Отчету о безопасности на реках», в котором Уолбридж отметил: «Спасательные вертолеты береговой охраны подняли десять человек, у шести из них лодки перевернулись, и они застряли в каньоне с отвесными стенами». Первым утонул Джеф Александер – тридцатисемилетний опытный проводник. Вторым утонувшим был Уилбур Байрс – шестидесятидвухлетний проводник с многолетним стажем. Крайне странно, что такие профессионалы повели туристов на сплав в такую опасную погоду. Может быть, им казалось, что все пройдет нормально – ведь они такие опытные… Наверное, эмоциональная система нашептывала им, что если много воды, значит, будет много удовольствия.

Мозг человека, конечно, механизм сложный, но окружающий мир еще сложнее. Мозг не в состоянии обработать и разложить по полочкам всю информацию, которую получает. Если всему придавать одинаковое значение, то невозможно выбрать разумный путь действий. В этом и заключается слабость логического мышления – его система слишком последовательна и линейна. Мир совсем не такой.

Наше восприятие все равно что шесть миллионов найденных ответов на один запрос в интернете. Без мощной информационно-поисковой системы человек полностью парализован. Один поисковый механизм ищет по эмоциональным пометам. В нем чувства помогают направлять логику и разум. Второй поисковый механизм устроен так, чтобы решать сложные проблемы, создавать психические образы и когнитивные модели мира. Когнитивная модель функционирует на основе правил поведения окружающей среды, она даже подсказывает вам цвет и форму известного предмета.

Допустим, вы ищете дома книгу «Моби Дик». Вы не помните, куда ее положили. Но помните, что это книга в красной обложке. Вы не берете в руки каждую вещь, чтобы понять – «Моби Дик» это или нет; хотя именно такое поведение вам могли бы подсказать и логика, и разум; и компьютер поступил бы именно так. Но у вас, человека, на это уйдет слишком много сил и времени. Поскольку у «Моби Дика» красная обложка – вы это точно помните, – вы начинаете осматривать все кругом, пока не заметите книгу красного цвета. Ну а если память вас все-таки подвела? Если обложка «Моби Дика» на самом деле синего цвета? Тогда придется искать не по цвету, а просматривать подряд все книги.

Наверное, со всеми бывали случаи, когда вы долго искали что-то, а оно находилось у вас под носом. Частично это объясняется тем, что у вас был создан неправильный психический образ. Вы можете выйти из лифта не на том этаже, который вам нужен, – и это происходит по причине именно разума. Вдруг мы начинаем верить в карточные и другие фокусы – и за это тоже мы должны благодарить свой разум. Разум заставляет видеть нас то, что мы ожидаем увидеть. Мы видим то, что логично, а логично то, что «попадает» в определенную когнитивную модель. И когда, наконец, «Моби Дик» уже находится в ваших руках, зрачки у вас расширяются точно так же, как они это делают в момент, когда вы видите что-то очень вам симпатичное или когда находите решение математической задачи.

Отец показывал нам с братьями карточный фокус. Он брал карты и просил нас выбрать одну, но ему ее не показывать, а вернуть назад в колоду. Потом он просил нас перемешать колоду, чтобы и намека не было на загаданную карту. Потом он показывал нам карты одну за другой и внимательно следил за нашими глазами. Когда появлялась загаданная нами карта, то зрачки у нас расширялись, и отец сразу понимал, что мы выбрали. Непроизвольная реакция оказывается доказательством присутствия эмоциональной заряженности, проявляющейся в момент совпадения когнитивной модели и сложившихся обстоятельств.

Для более сложных фокусов фокусник создает у зрителей когнитивную модель или кратковременное воспоминание о мире. Любой модели мира свойственны основанные на опыте представления, воспоминания, вторичные эмоции и эмоциональные пометы, которые все вместе влияют на то, что мы ожидаем увидеть и что собираемся предпринять. Потом фокусник меняет реальность, и пока зритель все еще цепляется за старую, такую близкую и знакомую, он открывает ему новую. Происходит «рассоединение». Зрители считают, что фокусник показал фокус, хотя на самом деле они сами себе его показали. Фокусы поражают ровно настолько, насколько мы игнорируем законы работы собственного мозга. Поэтому вполне можно предположить, что когда люди собираются сплавляться по реке, которая с бешеной скоростью несется вниз, крутя, как щепки, толстые деревья, – то это своего рода тоже фокус.

Наша вера в фокусы объясняется так называемой кратковременной памятью. Это своего рода рабочее место самого общего назначения, и большинство из нас называет ее «вниманием», или «осознанной мыслью». Кроме кратковременной памяти существуют специализированные системы для вербальной и невербальной информации, в которых также есть своя кратковременная память, позволяющая сравнивать разные восприятия за несколько секунд. Система общего назначения может считывать информацию специализированных систем (зрение, слух, обоняние), интегрировать и обрабатывать ее при помощи, как выражается Леду, «руководящей функции». Лобная доля головного мозга отвечает за принятие решений и движения, а также направляет от органов чувств информацию, которой человек в данный момент заинтересован. Поэтому мы можем вести с кем-то связный разговор в помещении, где играет музыка и присутствует масса беседующих друг с другом людей. Поэтому, когда нам холодно, мы в состоянии выбрать одно из двух действий: надеть свитер или закрыть окно.

Как писали Леду и другие исследователи, в кратковременной памяти могут одновременно находиться только пять или шесть идей, и они тут же забываются, если внимание человека привлекает что-то новое. Кратковременная память может извлекать информацию из долговременной памяти. Вы понимаете это длинное предложение благодаря кратковременной памяти, в которой одновременно фиксируется начало предложения, середина и конец и которая, чтобы все слова были понятны, получает информацию из долговременной памяти об их ассоциациях и значениях. Все это тоже результат созданной вами когнитивной модели слов. Вы не читаете каждую букву отдельно, собирая из них слова, как это делает ребенок, начинающий учиться читать. Однако если вы заметите в тексте похожие внешне слова, как, например, физическийи физиологический,вам, возможно, придется на секунду задуматься.

Новая и особенно эмоционально заряженная информация «занимает» содержимое кратковременной памяти, поэтому мы не в состоянии результативно концентрировать внимание одновременно на слишком большом количестве мыслей. Если информация из кратковременной памяти благополучно не переходит в долговременную, то она теряется. Зачастую нам сложно запомнить информацию без эмоционального содержания, например сухую справку об адресе или схеме проезда. Большинство людей могут делать только одно дело в один определенный момент. Если они берутся за несколько дел сразу, руководящая функция не выдерживает нагрузки. Если на секунду показать человеку на дисплее слово синий,написанное зелеными буквами, вы заставите его задуматься.

Ограниченность кратковременной памяти (другими словами, недостаток внимания) и руководящей функции, а также упрощенность когнитивных моделей приводят к серьезным провалам в процессе принятия осознанных или спонтанных решений. Даже профессионалы пропускают многое, что лежит буквально в поле их зрения. На юге Франции есть любимый альпинистами горный массив Бо, куда в мае 1989 года приехала Линн Хилл, одна из самых известных в мире женщин-скалолазов. Хилл готовилась к восхождению со стационарной страховкой. Восхождения с такой страховкой наиболее безопасны и предназначены главным образом для начинающих. Хилл с мужем просто шли этим маршрутом для разминки. Хилл отвлекли, и она не закончила узел, соединяющий надетые на ней ремни безопасности и альпинистскую страховку. Незаконченный узел оставался у нее в кратковременной памяти, но она забыла о нем окончательно после разговора с одной японкой и особенно после того, как она надела ботинки и завязала на них шнурки (возможно, именно завязывание шнурков вытеснило из ее кратковременной памяти завязывание узла на страховке). Хилл подходила к горе с ощущением чего-то недоделанного, но не могла вспомнить, что это было. В книге «Скалолазание – моя свобода» [25]25
  Хилл Л.Скалолазание – моя свобода. Моя жизнь в вертикальном мире. СПб.: Нестор-История, 2013.


[Закрыть]
(Climbing Free) она пишет: «Я не могла избавиться от мысли, что я что-то забыла перед началом восхождения». У нее было неокончательно сформировавшееся воспоминание, эмоциональная помета, предчувствие. Хилл даже захотела снять куртку, после чего обязательно заметила бы, что узел страховки не закончен. «Но я решила куртку не снимать и выбросила эту мысль из головы».

Взойдя на склон, она даже не подозревала о ловушке, которую сама себе подстроила. Ею была создана когнитивная модель, и жизнь ее теперь зависела от того, выдержит ли эта модель проверку реальностью. Хилл попросила, чтобы ее спустили вниз на веревке. Наполовину завязанный узел развязался, и она полетела с двадцатидвухметровой высоты. Ее жизнь спасло то, что она упала на крону дерева.

Социолог Чарльз Перроу исследует техногенные катастрофы: производственные (атомные станции) и транспортные (авиакатастрофы, кораблекрушения). В книге Normal Accidents («Обычные катастрофы») он писал:

Мы создаем ожидаемый мир, потому что не в состоянии разобраться со сложностями настоящего. Мы выбираем информацию, которая подходит к абстрактной картине ожидаемого мира, и находим причины, чтобы удалить информацию, противоречащую нашей картине. При создании умозрительной модели мы полностью игнорируем факторы, которые могут нам показаться неожиданными и маловероятными.

Таяние снега на хребте Сискию и сильный дождь оказались неожиданными и маловероятными факторами в системе, состоящей из воды, воздуха, земли и гравитации, однако и путешественникам, и проводникам пришлось с ними столкнуться вплотную на реке Иллинойс. Руководители групп не могли принять, что уровень воды в реке поднимется на пять метров, а скорость потока достигнет более трехсот восьмидесяти кубических метров в секунду. Это противоречило бы их когнитивной модели гидов. Конечно, трудно поверить, что такие опытные люди не заметили проносящихся по воде вырванных с корнем деревьев и характерный шум воды, однако и это не изменило их решимости спустить надувные плоты на воду.

Мысленные модели могут оказаться на удивление сильными, а способности кратковременной памяти – на удивление слабыми. Психолог, изучающий поведение потерявшихся людей, рассказывал мне: «Однажды во время пешего похода какой-то турист вбил себе в голову, что группа идет не в ту сторону. Я сам видел, как он разбил камнем свой компас, потому что думал, что тот сломался. Он поверить не мог, что на самом деле мы движемся в правильном направлении».

Наши ощущения не передают мир буквально. Например, вы пытаетесь представить лицо матери, но мозг не предлагает готовой «фотографии». Вместо этого в самых разных местах мозга содержатся не в активной, а в пассивной форме фрагменты образа матери, наполненные эмоциональным содержанием. Когда вы вызываете в уме лицо матери, все эти разрозненные участки мозга одновременно активируются («фокус синхронности», по Антонио Дамасио), и у вас возникает ощущение, что вы видите свою мать или кого-то похожего на нее. Таким образом, в разных кластерах мозга хранится вся информация. Точно так же в разных местах мозга хранятся и когнитивные модели.

Американский историк культуры и педагог Жак Барзен писал о некоем Уильяме Хаскиссоне, депутате английского парламента от Ливерпуля. Но прославился Хаскиссон не как государственный и политический деятель, а как первый человек, погибший под колесами поезда. Случилось это 15 сентября 1830 года во время торжественного открытия железной дороги Ливерпуль – Манчестер.

…В те годы еще никто не понимал, как соотносить скорость движения поезда и расстояние, на котором можно находиться от него; никто не знал, в каком месте и в какой момент полагается переходить железнодорожные пути. Поезд оказался намного быстрее лошади или вола, поэтому рефлексы и подвели члена парламента.

Хаскиссон имел свою когнитивную модель устройства мира. Он прекрасно знал, как переходить улицу, по которой двигалось много транспортных средств. Он знал, с какой скоростью движутся запряженные лошадьми экипажи, и мог рассчитать, успеет он перейти улицу или нет. Но окружающий мир менялся. Депутат никогда раньше не переходил через рельсы. Он оценил расстояние до паровоза и бессознательно сравнил с когнитивной моделью соотношения риска и вознаграждения. Потом – снова бессознательно – он решил, что успеет перейти через железнодорожные пути. Но технический прогресс уже отправил старые когнитивные модели на свалку истории.

Сложно сказать, о чем тогда думал Хаскиссон. Вполне вероятно, что депутат ранее не видел таких машин, тем более что поезд Ливерпуль – Манчестер был первым магистральным пассажирским составом. Может быть, когда-нибудь, в бытность активной политической деятельности, он и проходил мимо какого-нибудь грузового поезда, но новая информация, скорее всего, в голове не отложилась и не успела заменить привычную когнитивную модель, которая так и осталась в виде эмоциональной пометы. Хаскиссон жил в переходное время, и его когнитивная модель была тоже переходной. Видимо, в тот день бушевали страсти. На церемонии находились премьер-министр и герцог Веллингтон. Присутствовал также и принц Эстерхази, которого тоже чуть не задавили. Железные дороги обещали стать прибыльным делом, и, возможно, у Хаскиссона, который был сторонником свободной торговли, голова была забита коммерческими подсчетами. Заметив на противоположной стороне герцога Веллингтона в окружении сильных мира сего, Хаскиссон отправился к нему, решив пересечь железнодорожный путь. Если учитывать общий ажиотаж и возбужденное состояние присутствующих, то можно предположить, что Хаскиссону было непросто удерживать в кратковременной памяти много информации. И в момент фатального принятия решения у него в уме возникла старая когнитивная модель мира. После случившегося толпа заполонила железнодорожные пути и перроны, пытаясь выместить свой гнев на непопулярном герцоге Веллингтоне. К слову сказать, сам Веллингтон еще лет десять категорически отказывался передвигаться по железной дороге. А что касается Хаскиссона, то его подвели старые пометы, эти рабы наших эмоциональных представлений. Хаскиссон сделал несколько шагов. И, стоя на рельсах перед паровозом, слишком поздно заметил свою ошибку.

Однажды на горнолыжном курорте в штате Вашингтон, где мы с моей дочерью Амелией учились кататься на сноуборде, начался сильный буран. Мы потеряли понятие о направлении. Тогда у нас было мало опыта и еще меньше умения кататься. На тех горнолыжных курортах, где мы до этого уже катались, горнолыжная база находилась внизу горы у подъемников. Здесь все оказалось иначе. Перед подъемниками стояла длинная очередь. Конечно, я знал, что база находится не внизу, а на вершине горы, поскольку в то утро мы там завтракали. Однако переохлаждение, усталость, обезвоживание, а также страх за безопасность Амелии совсем сбили меня с толку. Поэтому я не мог понять, почему люди в такую пургу хотят подняться наверх.

Стресс способен сильно повлиять на логику и ход мыслей. Во время нашего катания я постоянно стремился заехать с Амелией как можно ниже – потом выяснилось, что то были неосвоенные склоны. Мне удалось полностью проигнорировать тот факт, что люди на подъемниках поднимались вверх. Мне казалось, что опасность сосредоточена наверху, а безопасность – внизу. Амелии было тогда всего двенадцать, но, к счастью, она не поддалась моему наваждению и, несмотря на пургу, не казалась такой дезориентированной, как я. «Пап, – сказала дочь, – база находится наверху, а не внизу».

Черт! О чем же я только думал!

Мы сели на скамейку подъемника, поднялись к базе и съехали на подъемнике вниз с другой стороны горы к машине. Я рад, что Амелия мне тогда помогла. Иначе мы могли бы всю ночь кататься.

Когнитивные модели, эмоциональные пометы, способность держать информацию в кратковременной памяти – все эти механизмы во многом определили, кто выживет, а кто погибнет во время трагедии в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Первый самолет, протаранивший Северную башню Всемирного торгового центра, вывел из строя лифты и лестницы. Те, кто находился выше девяносто первого этажа, оказались в ловушке. После удара второго самолета в Южную башню лестницы с северо-западной стороны здания остались неповрежденными, несмотря на огромные разрушения от взрыва между семьдесят восьмым и восемьдесят четвертым этажами. По этой лестнице вниз спустились восемнадцать человек, в то время как почти двести человек поднялись наверх в надежде выйти на крышу. Брайан Кларк, ответственный за пожарную безопасность, стоял на лестнице с фонариком и спрашивал людей: «Вверх или вниз?» Несмотря на поднимающийся снизу дым, всего несколько человек решились пойти вниз – и выжили.

Большинство поднимались наверх. В результате за четырнадцать минут до того, как здание обрушилось, сотни людей стояли на последнем этаже перед закрытой дверью на крышу.

Некоторые из пытавшихся спастись наверху просто пошли за мойщиком окон Роко Камаем, у которого оказались ключи от двери на крышу. Другие полагались на уроки прошлого: когда в 1993 году здесь произошел террористический акт и в результате взрыва часть Северной башни была разрушена, людей снимали с крыши вертолетами. Кроме этого, сработало человеческое желание выйти из дыма на свежий воздух. К сожалению, ключ Камая не открыл замок. Но если они начали бы спускаться вниз, то все равно уже не успели бы выйти из здания до его обрушения. Полагаясь на удачный опыт прошлых лет, люди приняли ошибочное решение и в результате погибли.

Безумное состояние людей в тех чрезвычайных условиях объясняет, почему многие принимали неправильные решения. Но остается совершенно непонятным, почему я не смог догадаться, где находится горнолыжная база, почему опытные проводники не заметили, что по реке неслись вырванные с корнем огромные деревья. Между прочим, именно они и погибли, а их клиенты выжили. Почему? Мы ведь не самоубийцы. Видимо, как у проводников, так и у меня возникли серьезные сбои в кратковременной памяти, в способности воспринимать новую информацию и размещать ее в долговременной памяти. Замечу, что такие сбои как явление совершенно обычное случаются постоянно.

Ариен Мак, психолог из Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке, пишет: «Большинство людей считает, что для того, чтобы видеть, надо просто открыть глаза и смотреть». Группа психологов из Гарвардского университета провела любопытный эксперимент, чтобы доказать ошибочность этого вывода. Ученые попросили группу людей просмотреть видеоматериал, показывающий баскетбольный матч, и посчитать, сколько передач мяча сделали игроки в белой и черной форме. В середине видеоматериала было показано следующее: прямо через центр кадра, сквозь играющих баскетболистов, проходила какая-то человеческая фигура. В одном случае это была женщина с зонтом, в другом – человек в костюме гориллы. Проход продолжался целых пять секунд, и оба персонажа были хорошо видны. После просмотра материала людей спросили, заметили ли они что-нибудь неожиданное. Выяснилось, что «тридцать пять процентов людей не заметили женщины с зонтом, которую увидели зрители, не занятые подсчетом количества передач».

Контрольная группа, смотревшая материал без какого-либо задания, увидела женщину с зонтом, поскольку зрителям уже задали соответствующий настрой и они думали: «А что там произойдет? Что я увижу?» Люди были открыты незнакомому и новому, были готовы принять все, что им покажут. У них не существовало предвзятого мнения и отсутствовали какие-либо ожидания. Вторая группа – назовем ее «Расскажи мне о том, что ты увидишь» – вызывает интерес. Первая группа – назовем ее «Посчитайте количество передач» – оказалась закрытой системой; ее участники сосредоточили внимание на конкретной задаче и загрузили полностью свою кратковременную память. Человек предполагает, будто знает, какого рода информация ему необходима и что в итоге надо делать. Но оказывается, что поставленная задача довольно непроста и буквально пожирает все мозговые ресурсы. Суть эксперимента в том, что создается модель, которая отвлекает внимание от очевидных вещей, которые исследователь (он же фокусник) проделывает буквально под носом у человека. Фокусы подтверждают положение, что человек видит то, что предполагаетувидеть, и в определенных обстоятельствах кратковременная память не обращает внимания ни на что другое. Получается закрытая система, в которой нет места новым впечатлениям. Такое отношение к действительности может погубить человека.

Психологи, изучающие состояния людей, переживших кораблекрушения, авиакатастрофы, природные катаклизмы, а также сидевших в тюрьмах, приходят к выводу, что общий знаменатель у них – успешное приспособление к изменяющейся внешней среде. Таким людям интересно, что происходит вокруг.

Но вернемся к эксперименту гарвардских исследователей. Самым интересным было то, что большинство испытуемых, а именно пятьдесят шесть процентов, не заметили гориллу.

Один из тех исследователей пересказал свой диалог с участниками эксперимента:

– Вы заметили, что кто-то прошел в кадре?

– Не, не заметили.

– Ничего вообще?

– Ничего.

Потом он спросил прямо:

– А гориллу вы заметили?

–  Чего-чего?

Следующий эксперимент, о котором я хочу рассказать, провели с пилотами гражданских авиакомпаний. Им надлежало совершить посадку на авиационном тренажере. Во время подлета к посадочной полосе и непосредственно перед посадкой компьютер неожиданно показывал, что на том месте, куда пилоту нужно сажать свою машину, стоит какой-то другой самолет. Многие испытуемые, не обращая на него внимания, продолжали совершать посадку.

Считается, что человеческий мозг любит расставлять ловушки своему хозяину, но мало кто из людей верит в это. Мы умеем быстро перейти улицу в правильном месте и в правильное время, когда автомобили останавливаются на красный свет, – и этим доказать, что наше представление о мире полностью соответствует реальности. Тем не менее по нескольку раз в день мы можем терять самоконтроль, потому что наше восприятие перестает правдиво отражать картину мира. Концентрация внимания требует энергии, но, даже если приложить усилия, внимание может оставаться фрагментарным. (Выражение «фокусировать внимание» здесь было бы не совсем правильным. Дело в том, что зачастую нам нужно не «фокусироваться» на чем-то конкретном, а смотреть на мир через широкоугольную линзу, то есть постараться увидеть общую картину.) В то время, когда мы не концентрируем внимания, эмоции и когнитивные модели автоматически формируют наше поведение. Большинство людей, занимающихся экстремальными видами спорта, живут в искусственно созданной обстановке, где последствия невнимательного отношения сведены к минимуму. Им приходится дорого платить за свои привычки, когда они попадают в условия дикой природы. Исследования людей, привыкших за рулем разговаривать по мобильному телефону (с гарнитурой или без нее), выявили так называемую «слепоту внимания». То есть нам на языке психологии снова описывают случай с гориллой, которую не заметил зритель.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю