Текст книги "Капля крепкого"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 16

Было это в воскресенье. А через полторы недели, в четверг, мне удалось очистить от подозрений последнего человека из списка Джека. Нельзя сказать, что я так уж надрывался, или что меня посещали какие-то там блестящие дедуктивные озарения, нет. Я звонил по телефону, съездил несколько раз на метро куда надо, и этого оказалось достаточно. Но, покончив с этим делом, я так и не узнал, кто убил Джека Эллери. Зато знал наверняка, что эти пятеро людей из списка тут ни при чем, а на большее я не подписывался.

Понедельник я провел за возобновлением отношений с копами, которых знал много лет. С одним парнем проработал довольно долго в Бруклине, а в нескольких кварталах от меня в Мидтаун-Норт проживал Джо Дуркин – мы с ним общались в ту пору, когда я впервые попробовал стать трезвенником. С тех пор ему удалось заработать пару лишних и вполне легальных долларов, время от времени передавая мне одно или два дела.

Но ни у него, ни у парня из Бруклина для меня ничего не оказалось, однако они сделали несколько телефонных звонков и договорились с другими копами, чтобы те занялись моей проблемой. Одному парню из участка в центре было знакомо имя Кросби Харт. Тот не был ни разбойником, ни хулиганом – типичный паренек с Уолл-стрит, но пристрастие к кокаину привело к тому, что он растратил деньги своих нанимателей. И тут все сходилось, потому как рядом с его именем в списке Джека значилось: «Нагрел его на сделке с кокаином».

– Тощий такой паренек в костюме, с тощим галстуком, все время барабанит по столу костлявыми пальцами и мотает головой. Не может усидеть на месте. А все кокаин – чудодейственное средство. Его взяли, дело, казалось бы, стопроцентное, но тут вдруг фирма передумала и отказалась от выдвинутых против него обвинений. Забрала иск – реституция, исправление, он никогда так больше не будет, и тра-та-та, и ля-ля-ля. И все прекрасно, потому как, если убрать со сцены коку, получается вполне респектабельный парень, ведущий респектабельный образ жизни. Разве не лучше жить с женой в Доббз Ферри, чем плыть вверх по реке в Оссининг.[25]25
   Оссининг – город на реке Гудзон, где располагается тюрьма, носившая название Синг-Синг.


[Закрыть]

– Так называлось место, где он жил? Доббз Ферри?

– Ну, да, вроде бы. Он ездил на работу в город и обратно. Каждое утро садился на поезд на станции «Уэстчестер». Ну и, разумеется, нанюхавшись кокаина под завязку, не всегда возвращался вечером домой. Доббз Ферри, Хастингз, Тукаху – одно из этих местечек. И еще у Кросби было второе имя, сам можешь посмотреть в телефонном справочнике.

– Так, а первое имя?

– Он использовал только инициал. Г. Кросби Харт, и все называли его просто Кросби. И что означает это «Г.» – не имею представления. Когда-то знал, потому как оно должно было значиться в протоколе задержания. Ты регистрируешь парня и непременно записываешь первое имя. Ну, если только он не Ф. Скотт Фицджеральд.

– Или Э. Говард Хант.

– Говард! – воскликнул он. – Точно. Надо же, сукин сын, как это ты угадал, а? Говард Кросби Харт. Именно так его и звали.

Но оказалось, не так. На самом деле он был Гарольдом, а не Говардом, и узнал я это от Шейлы Харт, которая еще не успела внести изменения в телефонную справочную книгу по округу Нижний Уэстчестер. Он больше там не проживал, и номер телефона в теперешнем его жилище в справочниках не значился. Я знал, чувствовал, что он у нее есть, но Шейла не собиралась сообщать его мне.

– Можете застать его по месту работы, – сказала она.

– А где оно, это место?

Тут она что-то заподозрила и спросила, с какой целью я его разыскиваю. Мое имя ей ничего не говорило, и она любопытствовала, что за дела у меня с ее бывшим мужем.

Я снова представился и сказал, что работал в «Кальдер, Дженнингс и Скуг» – словом, выдал название, которое могло показаться ей знакомым и которое было взято мной не с потолка. А затем сообщил, что, насколько мне известно, ее муж является племянником недавно скончавшегося Келтона Харта из Форт-Майерс, штат Флорида, и…

Да кто она такая, чтобы препятствовать осуществлению законных прав на наследство, особенно с учетом того, что часть его может перепасть и ей? Она тут же выложила все, что я хотел узнать, и буквально пару часов спустя я застал Гарольда Харта в офисе за рабочим столом. Позвонил по телефону. Представился, назвал свое настоящее имя, но и словом не упомянул о воображаемом мистере Кальдере и его партнерах, просто сказал, что нам надо встретиться. Парень даже не спросил, по какому поводу, а это означало, что имя мое ему знакомо. Харт где-то слышал его, причем совсем недавно.

Он предложил встретиться после работы в «Кэттл Барон», что на углу Уильям и Платт, буквально в двух шагах от его офиса на Уолл-стрит.

– В пять тридцать вас устраивает?

– В пять тридцать очень даже удобно, – ответил я и, прежде чем выйти из дома, надел пиджак и повязал галстук.

Я не собирался играть роль адвоката, разыскивающего пропавших наследников богачей, но он этого не знал. Думал, что на встречу должен прийти адвокат. Так что я решил, надо выглядеть поприличнее.

Сам не понимаю, зачем это понадобилось. Ведь в любом одеянии я всегда выгляжу копом и никем другим.

В «Кэттл Барон» я прежде не бывал, но, судя по названию и местоположению, примерно представлял, что это за заведение. Это был стейк-хаус, все внутри отделано темным деревом, красной кожей и полированной медью. В баре огромный выбор виски класса премиум, имелся также эль «Басс» и три сорта немецкого пива. Посетители все до одного мужчины, все в костюмах, и большинство говорили довольно громко.

Я стоял в дверях и высматривал костлявого парня в костлявом галстуке. Я переводил взгляд с одного посетителя на другого до тех пор, пока наконец не понял, что Харт смотрит прямо на меня.

Я подошел к нему.

– Мистер Скаддер? Гал Харт. Если вы не из адвокатской конторы, то, возможно, имеете отношение к инвестиционной фирме. Весьма уважаемая система взаимных фондов и накоплений. Впрочем, не думаю, что и к ней вы имеете отношение.

– Не больше, чем к мосту под названием Скаддер Фоллз.

– Что ж, а я забеспокоился, подумал, вы будете пытаться продать мне один из таких фондов. Я свою квоту мостов уже приобрел.

Галстук у него рябил узкой красно-голубой полоской, и уж тощим назвать его было нельзя, как, впрочем, и самого владельца. Видимо, он заменил кокаин едой и питьем – скорее всего бифштексами и пивом, – причем поглощал и то и другое в неимоверных количествах. Лицо круглое, красное, на щеках замысловатый, точно трест Роршаха, узор из лопнувших капилляров.

Он пригласил меня за стол. Я сел. Тут же подошел официант, и я заказал себе содовую. В высоком бокале Харта было темное пиво, там оставалось чуть больше половины, но он постучал по нему указательным пальцем и кивнул официанту.

– «Дос Эквис», – сообщил он мне. – Пока что лучший напиток, попадающий к нам легальным путем из Мексики. Уверены, что не хотите попробовать?

– Не сейчас, – ответил я.

Я мог бы вычеркнуть его из списка прямо там и тогда, потому как этот цветущий добродушного вида брокер никак не мог проделать две дырки в Джеке Эллери. Но тема для беседы имелась, и я решил приступить к делу. В помещении было шумно, оно насквозь пропахло пивом, сигарами и алчностью, и мне не хотелось здесь задерживаться.

В ожидании, пока принесут напитки, мы беседовали о спорте. Он тоже смотрел матч, где «Джаэнтс» проиграли, и костерил работу тренеров в куда более резких выражениях, чем я. Харт успел осушить свой бокал, когда официант принес ему новый, полный, а мне – содовую, в точно таком же бокале. Харт радостно заулыбался при виде напитков:

– Вот что, мистер Скаддер. Надеюсь, что ошибаюсь, но у меня никогда не было дяди Келвина, впервые услышал о нем от вас.

– Я вроде бы говорил Келтон, – возразил я. – Что, впрочем, не важно, потому как его никогда не существовало в природе. И никакой я не адвокат.

– Вот как?

– Я следователь, – добавил я, – и занимаюсь делом о недавно произошедшем убийстве.

– Господи Иисусе! А кого убили, если не моего давно забытого и потерянного дядюшку Келвина?

– Человека по имени Джек Эллери.

Глаза у него были слегка навыкате, но я этого не замечал, пока не произнес имя Джека.

– Черт побери, – пробормотал Харт. – Нет, можете продолжать и даже оттрахать меня палкой. Но кому, скажите на милость, понадобилось убивать Джека Эллери? Если этот псих и ублюдок не довел меня до инфаркта, это не значит, что он не пытался. Вот уже второй раз за месяц преподносит мне пренеприятнейший сюрприз. Сначала вдруг появляется живым и здоровым, а потом он, видите ли, труп. Отчего он умер?

– Его застрелили.

– Самоубийство исключено?

– Две пули, – ответил я. – Одна в лоб, вторая в рот.

– Ну, если это самоубийство, – пробормотал Харт, – значит, человек обладал недюжинной силой воли. Господи боже мой. – Он отпил глоток пива. – Не думал, что он вдруг появится. Даже не думал и не вспоминал о нем бог знает сколько лет. А потом однажды приезжаю домой с работы, и консьерж указывает на парня в холле, говорит, что тот меня дожидается. Я оборачиваюсь. Он встает и спрашивает: «Кросби?» И я думаю: должно быть, это человек из прошлой жизни, ведь меня давно уже никто не называет Кросби. Это мое второе имя. Мне никогда не нравилось имя Гарольд, но так меня называли в колледже, ну и иногда еще Гари. Впрочем, забыли, проехали. А потом я поступил в Колгейтский университет и, знакомясь с соседом по комнате, тоже новичком, протянул ему руку и сказал: «Г. Кросби Харт, но все называют меня просто Кросби». С тех пор так меня там и называли. – Он заглянул мне в глаза. – До тех пор, пока я не влип в неприятности. Вам, конечно, об этом известно?

Я кивнул.

– Правда, повезло, и я еще легко отделался. А что, белый парень из среднего класса с собственным домом на окраине и без судимостей. Получил возможность начать жизнь с чистого листа и решил, что тут нужно новое имя, а оно у меня, как ни смешно, уже было, потому что жена всегда называла меня Гал. Ну, знаете, Принц Галльский. Был такой, кажется, у Шекспира. – Он покачал головой. – А сегодня это просто Гарольд. Как в «Гарольд, ты запоздал с выплатой алиментов нашему ребенку».

– Но тот парень в холле назвал вас Кросби.

Харт усмехнулся:

– Вернули меня на круги своя, верно? Ловко, ничего не скажешь. Теперь понимаю, почему в вашу честь назвали мост. Мост через Делавэр, если не ошибаюсь?

– Вроде бы.

– Итак, парень в холле моего дома, и он называет меня по имени, которого я давненько ни от кого не слышал. Я его не сразу узнал. Видел, лицо вроде знакомое. И еще он выглядел немного потрепанным, несчастным, что ли. Человеком, которого я когда-то знал и который за эти годы ни в чем не преуспел. Так, значит, его убили?

– Да.

– Ужасно, – пробормотал Харт и на секунду-другую впал в задумчивость. – Ну и он называет свое имя, которое мне ни о чем не говорит, по крайней мере не сразу. И еще выражает желание побеседовать со мной, но в приватной обстановке.

Харт опять глотнул пиво, потрогал галстук.

– Итак, передо мной стоял парень в чистой рубашке, но с потрепанным воротничком, туфли начищены, но стерты на каблуках, и через ваксу проступают трещины. Он брился с утра, но давно не заходил в парикмахерскую подстричься. Словом, вы представляете себе картину?

– До конца не опустившийся, но сломленный судьбой.

– Именно. И я подумал, сейчас он будет о чем-то просить. В память о старых добрых временах. В паре баксов я бы ему не отказал. Наверное, и в полтиннике или даже в сотне, но с условием, чтобы держался от меня подальше и даже не думал возвращать долг, пока не встанет на ноги, а это означало никогда. Думаю, это можно было бы назвать честной сделкой. Ладно, прекрасно, но я вовсе не собирался впускать его в квартиру. «Здесь, в холле, – сказал я ему, – обстановка достаточно приватная». Отвел его за угол, в закуток, где под прямым углом друг к другу стояли два дивана. Мы уселись, и тут вдруг выясняется, что никаких денег он не просит. А говорит, что должен передо мной извиниться. «Даже больше, чем просто просить прощения», – говорит он. – Харт взглянул на меня, слегка склонив голову. – Вы же знали об этом с самого начала, верно? Вы сыщик, как я догадываюсь, частный сыщик, расследуете его убийство, сидите здесь и пьете содовую. Так что нетрудно догадаться.

– Смотрю, вы сами очень даже неплохой следователь.

– Тут все просто, как дважды два четыре. Он хочет извиниться, хочет покаяться. Был алкоголиком, но больше не пьет и, чтобы оставаться трезвенником, должен соблюсти определенный ритуал. И еще он употребил какое-то выражение, ну, насчет того, чтобы расчистить всю эту грязь…

– Убрать обломки прошлого.

– Именно так. – Он отпил еще пива. – Черт, мне кое-что известно о пагубной зависимости. Из-за этого сам когда-то чуть не оказался на дне. И тут я вдруг вспомнил этого парня. Если и знал его фамилию, то давно забыл, но слушал его. А он говорил о кокаиновой сделке, о том, как нагрел меня на пару кусков. И я подумал: «Ну, конечно, это же Высокий-Низкий Джек!»

– Так вы его называли?

– Нет, не припоминаю, чтобы так его называл. Звал просто Джек. Или дружище, так было принято тогда в наших кругах. «Привет, дружище! Как жизнь, как дела?» Но если бы кто-то захотел тогда узнать, о каком именно Джеке я говорю…

– Высокий-Низкий Джек.

– Да, конечно. И я вспомнил ту сделку. И не цифры, о которых шла речь, две тысячи долларов или пять. Но вспомнил, что покупал тогда крупную партию. Я не был лохом в этих делах: сперва проверил, высыпал на стол немного порошка, попробовал… Очень хорошая, качественная кока.

– А потом принесли ее домой, и оказалось, что нет.

– Она волшебным образом превратилась в детскую присыпку, – кивнул Харт. – Где-то на полпути между мужским туалетом в «У Гуги» и моей квартирой. Я погорел не в первый раз, впрочем, и не в последний. Я разозлился, как черт, прямо взбесился от злости. И одновременно восхитился – до чего же ловко кинул меня тот парень. И на тебе, он вдруг пожаловал ко мне. Сидит в холле моего дома, примостился на самом краешке раскладного дивана, спрашивает, сколько именно он мне задолжал, потому что якобы собирается все вернуть, рассчитаться со мной до последнего цента. И еще объясняет, что это займет какое-то время, но он все непременно исправит.

Я не видел, как Харт подозвал официанта, но тот волшебным образом возник перед столом с еще одним бокалом «Дос Эквис». Сам я к своему напитку почти не прикасался.

– Ваше здоровье, – произнес Харт и отпил глоток. – Вы, наверное, уже догадались, что я на это ему ответил. Сказал, что он мне ничего не должен. Что он увел из-под носа то, что окончательно меня погубило бы. Да и потом, деньги были не мои. Принадлежали фирме, где я работал, а для них эта сумма – капля в море. Хотя, конечно, меня оттуда сразу вышибли. Я должен был вернуть им деньги и вернул, но вопрос не только в деньгах, вы понимаете. Нельзя вернуть полностью все, что взял. Я обманул их доверие, оскорбил до глубины души, ну и так далее в том же духе. И когда я отдал долг, они выдали справку, что я расплатился полностью. Теперь ясно, как я отнесся к словам Джека о том, что он у меня в долгу?

– И вы ему все это высказали.

– Да, пришлось, потому что он не проявлял желания соскочить с крючка. Этого я, конечно, говорить не стал, но, должен признаться, меня совсем не грела мысль о том, что этот парень в дешевеньком пальтишке из секонд-хенда будет заявляться ко мне раз в неделю с десятидолларовой банкнотой. Что же делать? «Может, лучше, – сказал я ему, – если вы найдете благотворительную организацию на свой вкус и подкинете ей несколько баксов? Лично я считаю, мы с вами в расчете».

– И он принял это предложение.

– С трудом. Сказал, пожалуй, может вычеркнуть меня из списка. Догадываюсь, я не единственный, кого он развел на «бабки».

– Как бы там ни было, – заметил я, – в его списке значилось еще несколько человек, перед которыми он собирался повиниться.

– И что же, каждый член вашего э-э… общества проходит через подобную процедуру? – Харт присосался к бокалу с пивом. – Наверное, придется самому выяснить, – пробормотал он. – Как-нибудь на днях.

Я промолчал.

– Просто слишком уж пристрастился к пиву в последнее время. Сначала проблемой был кокаин. Набивал порошком полные ноздри, и все вокруг менялось, как по волшебству. Но потом с кокаином завязал, ни разу больше с тех пор не попробовал. Должен сказать, мы наблюдаем нечто подобное сплошь и рядом. Там, у бара, стоит парень, не стану показывать на него пальцем, но мне всего-то и надо, что подмигнуть ему, и он проследует за мной и продаст мне все, что захочу. И он торчит здесь все время, и в какое заведение ни заглянешь, везде есть такой же парень. Единственное, что себе позволяю, это напиток, который изготовляют по ту сторону нашей южной границы. Ну и еще время от времени маленькую рюмку коньяку после плотного ужина. А теперь скажите, можно так стать алкоголиком или нет?

– Дело не в том, что вы пьете, – ответил я. – А в том, как это на вас влияет.

– Так это и есть генеральная линия по данному вопросу? Одному Богу ведомо, где я закончу свои дни. Но это еще не означает, что я прошу вас зарезервировать мне местечко.

«Господи, помоги мне стать трезвым. Но чуть позже».

Глава 17

Фрэнсиса Пола Дукаша, казалось, найти не составляло труда, благо это имя у меня уже имелось. Но когда я принялся обзванивать каждого Дьюкса из манхэттенского справочника, и каждого Дьюка тоже, их оказалось не так уж и мало. И я подумал: логично предположить, что один из них вполне может иметь отношение к Фрэнки Дьюксу или же просто его знает. Однако никто ничего не знал и мне не помог.

И вот вечером, вернувшись в гостиницу из Сент-Пола, я нашел сообщение с просьбой позвонить мистеру Беллу. Я набрал номер, нацарапанный на бумажке, и попал в «Верхний узел», где они тотчас подозвали к аппарату Дэнни Боя.

– Можешь заскочить, – сказал он, – хотя проще передать все по телефону. Разве что тебе захочется сравнить кока-колу в «Верхнем узле» с той, которую подают в «У Пуганса». В любом случае буду рад тебя видеть.

Я ответил, что уже довольно поздно, лучше по телефону.

– Тогда записывай, Мэтью. Фрэнсис Пол Дукаш, впрочем, не знаю точно, как это пишется. – Он продиктовал по буквам. – Венгерская фамилия, а может, чешская. Словом, из одной из тех стран, которые попадают в газеты, только когда русские посылают туда свои танки.

– Фрэнки Дьюкс.

– Он самый. И это все, что я о нем знаю, хотя, конечно, попробую выяснить побольше. Но, может, и этого достаточно, чтобы ты напал на его след.

Так и оказалось. Положив трубку, я тут же открыл телефонный справочник – и нате вам, пожалуйста, он там был, вместе с номером телефона и адресом на Семьдесят восьмой улице. Получалось, он проживал к юго-западу от меблированных комнат, где застрелили Джека Эллери, причем не более чем в десяти минутах ходьбы.

«Похоже, Джеку не составило особого труда найти его, – подумал я. – Или ему найти Джека».

Наутро я позвонил по этому номеру пару раз, но нарывался на автоответчик. Тогда вышел на улицу, сел на автобус до Семьдесят девятой и нашел его дом в ряду однотипных строений из красного кирпича. Надавил на кнопку звонка под табличкой с фамилией «Дукаш». Никто к двери не подошел. Тогда я надавил на кнопку звонка соседней двери – решил спросить, где найти управляющего. Им оказалась женщина, жила она в полуподвальном помещении. Уж не знаю, что там готовилось у нее на плите, но я сразу почувствовал, что голоден. Пахло удивительно аппетитно.

Я сообщил, что разыскиваю одного из жильцов, мистера Дукаша. И наверное, произнес фамилию правильно, потому как на лице ее возникло одобрительное выражение. На правильном, но с сильным акцентом английском она сообщила, что скорее всего господина можно застать в его магазине «Дукаш и сын», что на Первой авеню. Он-то и был сыном. А сам мистер Дукаш, Господь да упокой его душу, доводился ему отцом. А если молодой Дукаш не там, то скорее всего ушел на перерыв в заведение по соседству, под названием «У Терезы». Он там всегда ест.

– Уж не знаю, что ему там подают, – заметил я, – но готов биться об заклад, такой вкуснотищи, что готовится у вас, он не получит.

– Мой ленч, – строго произнесла она. – И порция только на одного.

«Тереза» могла бы считаться вполне стандартным нью-йоркским заведением типа закусочной или кафе, если бы тут не подавали особые блюда – копченые колбаски и гуляш вместо спанакопиты[26]26
    Спанакопита – пирог со шпинатом и брынзой по-гречески.


[Закрыть] и мусаки. За одним из столиков сидели две женщины, ели то ли поздний завтрак, то ли совсем ранний ленч. Еще один посетитель, старик в клетчатой кепке, сидел за стойкой и помешивал ложечкой кофе. Вполне мог быть Фрэнки Дьюксом, но как-то не очень похож, решил я.

В магазине по соседству продавали овощи по-корейски, рядом с ним располагался мясной рынок, и вывеска над ним гласила: «Дукаш и сын». Буква «с» давным-давно стерлась и поблекла. За прилавком стоял мужчина моего возраста или немного постарше, нарезал баранью ногу на котлеты на ребрышках. Невысокий и плотный, пожарный кран, а не мужчина, с копной блестящих черных волос и роскошными усами. В усах и густых бровях проблескивала пара седых волосков. Он управлялся тесаком с такой ловкостью, что сразу было ясно – опыт у него большой.

Когда я подошел, он опустил тесак и спросил, чего бы мне хотелось сегодня.

– Шикарные бараньи котлеты. – Он поднял одну, повертел в руке, чтобы я полюбовался. – Нечто особенное, можете поверить.

– Боюсь, сегодня я покупать у вас ничего не буду.

– Э-э?…

– Вы Фрэнсис Дукаш?

– А что?

Я выудил из кармана бумажник, раскрыл его наугад, потом закрыл. Тесак он отложил, но стоял достаточно близко, и я был уверен – мне удалось убедить этого типа, что я – представитель закона.

– У меня к вам пара вопросов, – заявил я. – О человеке по имени Джек Эллери.

– Первый раз слышу.

– А я знаю, что он вас недавно навещал.

– Мясо, что ли, приходил покупать? Сюда больше ни за чем другим не приходят. Только покупатели.

– Нет, он приходил внести поправки в прошлое, извиниться перед вами…

– Этот сукин сын!

Я даже отступил на шаг. За секунду Дукаш превратился из солидного владельца мясной лавки в разъяренного мужчину с безумно расширенными глазами.

– Этот урод! Поганец вонючий! Да что вы знаете об этом сукином сыне? Знаете, что он натворил? – Дукаш не стал дожидаться ответа. – Заявился сюда, дождался, пока все покупатели выйдут, а потом достал «пушку» и направил ствол прямо мне в лицо! «Давай сюда все деньги, а то пристрелю!»

– Я полагаю, давно это было.

– И что с того? Не так уж и давно, чтобы я, черт его дери, не запомнил! Вам когда-нибудь тыкали стволом в лицо? Наверняка запомнили бы!

– И что дальше?

– Я весь дрожал. Мои руки, они тоже дрожали. Пытался открыть ящик кассы, а эта гребаная штука все никак не открывалась.

– И он вас ударил?

– Ага, рукояткой пистолета. Размахнулся, да как врежет! А потом еще. Разбил мне голову, кровь полилась ручьем. Вот, видите шрам? Очнулся я только в больнице. Швы, сотрясение мозга, два зуба выбиты. – Он постучал кончиком пальца по переднему зубу. – Мост пришлось ставить. И все благодаря ему. И что он получил взамен? Ровным счетом ничего! Тоже не смог открыть кассу. Чертов ящик заело. Ни он, ни я, мы не смогли открыть эту долбаную кассу. Получается, он избил меня зря.

– А полиция…

– Да тоже ничего, – с горечью произнес Дукаш. – Показывали мне какие-то книжки, где полным-полно фоток. У меня даже голова разболелась, так долго разглядывал всех этих уродов. Как он выглядел? А на меня тогда точно ступор нашел, не помнил его физиономии. А потом, когда заснул, увидел во сне.

– Его лицо?

– Так ясно и отчетливо, как бывает иногда в снах. Они меня просто с ума сводили, эти треклятые сны! Даже спать не хотел ложиться, потому что знал: увижу этот сон. И он будет там, и я буду открывать ящик кассы, а он все не открывается, и он будет бить меня по голове, как по барабану. Каждую ночь эта мерзкая его харя… А потом я просыпаюсь, и ее больше нет. Мне надо заснуть, чтобы увидеть это лицо, а я не хочу его видеть!

Таблетки снотворного только усугубили состояние бедолаги, довольно долго он вообще не мог без них заснуть. А потом перестал принимать таблетки, и постепенно кошмары стали сниться все реже и реже. Но когда все же снились, Дукаш снова испытывал стресс. Ему снилась то смерть близкого друга, то болезнь родственника, но чаще всего ограбление. И вот в один прекрасный день виновник всех этих его кошмаров набирается неслыханной наглости и заходит в «Дукаш и сын».

– И я стою, прямо вот здесь, и не узнаю его. И тут он начинает говорить, и что-то в его голосе… То был явно знакомый мне голос, но я никак не мог определить. А потом он говорит, что должен мне, и использует слово… ну, которое вы только что сказали.

– Поправки?

– Да, это самое слово. Но я все равно не понимал, о чем он талдычит. А потом он завел шарманку о каком-то своем дерьме, о том, что был алкоголиком, даже наркотой баловался, грабил людей. И тут все годы, что прошли с тех пор, словно испарились. Я понял: это он, тот самый сукин сын, мерзавец и ублюдок! В моем магазине, можете себе представить? Стоит прямо передо мной и говорит, что хочет извиниться!

– И что же вы?

– Что я? А как вы думаете, что я должен был делать? «А ну, пошел вон отсюда к чертям собачьим, – говорю ему я. – Пошел ты на хрен, чтоб ты сдох со всеми своими извинениями! Шевели задницей, убирайся!»

– И он ушел?

– Не сразу. «О, вы только скажите, как я могу все это исправить. Хотите, я дам вам денег? Что я могу для вас сделать?» Вот сволота, тварь поганая! Да что он мог сделать? Вырастить мне два новых зуба? Я тогда только одного хотел: чтобы он свалил к чертовой бабушке из моей лавки. Ну и схватил вот это. Тесак.

– И он ушел?

– По крайней мере понял. «Полегче друг, не надо». И начал пятиться. Дошел до двери и пулей вылетел на улицу. Только тогда я опустил тесак. Ну а потом, когда уже он ушел, я снова весь затрясся.

– И ночные кошмары вернулись?

Он покачал головой:

– Слава богу, нет. До этого не дошло.

– Почему?…

– Почему он приходил? Насколько я понимаю…

– Да мне плевать, зачем он приходил! Свихнувшийся ублюдок. Грязный сукин сын! Избивает человека только за то, что тот не может открыть кассу. Подонок, иначе не скажешь, так какое кому дело, зачем он приходил?

– В таком случае…

– Вы, – ткнул он в меня пальцем. – Зачем вы здесь? Чего от меня хотите?

– Эллери убит, – ответил я. – И я расследую это дело.

– Выходит, кто-то его убил? Вы стоите здесь и говорите мне, что этот сукин кот мертв?

– Боюсь, что так, и…

– Боитесь? А чего бояться? Вы принесли мне добрые вести. И знаете, что я скажу? Я скажу: «Спасибо Господу Богу за то, что этот ублюдок мертв!» – Он всем телом подался вперед, выложил руки на прилавок. – «Мистер Дьюкс, – ну, разумеется, он перепутал имя, – мистер Дьюкс, вы только скажите, как я могу все это исправить». А как он мог это исправить? И я сказал ему, самое лучшее, что он может сделать, так это сдохнуть. Просто сдохнуть к чертовой бабушке, и все. И он сдох!

– Вообще-то, – встрял я, – ему помогли.

– Не понял?

– Его убили.

– Да? Найдите этого человека, и я угощу его выпивкой. А как? Надеюсь, забили до смерти?

– Его застрелили.

– Застрелили…

– Да.

– Ну и хорошо, – ровным тоном произнес он. – Лично я рад. Умер человек, и я этому рад. Погодите минутку… Вы же не думаете, что это моих рук дело?

– Нет, – ответил я. – Не думаю, что это вы.