Текст книги "Безумство любви"
Автор книги: Лори Макбейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 1
Пока живешь, остерегайся судить о людях по наружности.
Жан де Лафонтен
Англия, 1751 год
Луч желтого цвета проник в ночную тьму, где, казалось, нет ничего живого. Этот луч прорвался сквозь щель в тяжелых бархатных портьерах, отделяющих холодный внешний мир от освещенной теплым светом комнаты с позолоченными степами, где собралось живописное общество.
Экзотические птицы, цветы, белокрылые херувимы смотрели из-под высокого потолка на мужчин, которые сидели за обеденным столом, заставленным посудой. Они громко хохотали и много пили из стаканов, наполненных портвейном и ромом. Обильной еде было отдано должное раньше.
– Я бы назвал это предательством! – неистовствовал лорд Молтон. – Никакого уважения к традициям. Просто какая-то компания задиристых петухов!
– Какое предательство? Уж не имеете ли вы в виду все тех же шотландских якобитов, с которыми мы уже покончили раз и навсегда?
– Нет. Я говорю не о шотландцах, а о париках. Точнее, о тех молодых выскочках, которые имеют наглость от них отказываться и ходят с непокрыты ми головами!
Лорд Молтон закашлялся. Его лицо под шапкой напудренных и падающих на плечи локонов стало пунцово-красным.
– Они не носят париков? – фыркнул еще один из сидевших за столом консерваторов. – По-моему, это просто варварство. Вы не могли бы на звать имена, чтобы я ненароком не пригласил кого-нибудь из них к себе на ужин?
– Следовало бы попросить герцога поговорить с ними. Но посмотрите на его собственный парик! Если можно так назвать то, что он водружает на голову! Нет, едва ли герцог согласится! – Лорд Молтон обвел взглядом присутствующих и, прислонившись к столу, таинственно прошептал: – Вы знаете, что он даже не бреет голову? А вот я – брею. Благодаря этому парик гораздо лучше сидит. Да и куда меньше хлопот с блохами. И все же хотелось бы, чтобы герцог приструнил их. Прежде мне случалось видеть, как он разделывался со всякими смутьянами. – Молтон бросил хитрый взгляд на герцога, сидевшего на другом конце стола, и полуприкрыл рот ладонью: – Как по-вашему, где он заработал такой шрам на щеке, а?
Мужчины тихо посмеялись над раздорами между сторонниками и противниками париков, затем вернулись к вопросу о том, как герцог накажет выскочек.
– Принимать герцога – большая честь, – шепнул Молтон соседу. – Он редко наносит визиты. Но я продаю землю, и герцог хотел бы ее посмотреть. Вы ведь знаете, что он предпочитает заниматься подобными операциями сам.
Лорд Молтон взглянул на герцога и самодовольно улыбнулся.
Герцог Камарей с отсутствующим видом смотрел в свой стакан, не обращая никакого внимания на разговоры о своей персоне и жалея, что принял приглашение Молтона, а не остановился в гостинице. Да, не следовало забывать, как невероятно скучны деревенские застолья. Вдруг герцог удовлетворенно усмехнулся: ведь этот лорд Молтон затеял сегодня прием ради него!
– Что вас так забавляет, ваше сиятельство? – спросил лорд Ньюли, и его помятое лицо исказила кислая гРинаса.
– Просто улыбаюсь споим мыслям, Ньюли, – ответил герцог. – Орлиное лицо сто расплылось в широкой улыбке, не коснувшейся, впрочем, шрама, который тянулся от левой, чуть выдававшейся скулы к углу губ и придавал несколько зловещее выражение его чертам. При этом тяжелые веки и густые ресницы надежно скрывали насмешливый взгляд.
– Надеюсь, вы не забыли, что мы договорились встретиться в пятницу? – спросил Ньюли. – Я намерен отыграть пару дуэльных пистолетов, которые проиграл вам в прошлый раз. Прекрасная пара! Сделана в Германии тамошним мастером Кольбе. Мне не стоило на нее играть: ведь вам чертовски везет!
Лорд Ньюли, ворча, поправил топкой рукой чуть сбившийся парик. Герцог окинул его ленивым взглядом.
– Это не везение, а опыт. Что еще может делать английский джентльмен в свободное время, как не оттачивать талант игрока?
– А как насчет женщин? – захохотал лорд Ньюли, приглашая всех остальных последовать его примеру.
– Может, просветите меня в этом деликатном деле? – громко рассмеялся один из гостей.
– Ах, женщины – это моя страсть! – добавил другой, поцеловав кончики пальцев.
– Будьте осмотрительны, сэр! – предупредил лорд Молтон с противоположного конца стола. – Ваша жена в соседней комнате и может услышать. Или же, наоборот, захочет сама поучить вас любовным играм.
Все дружно рассмеялись, и никто не заметил, как бархатные портьеры на одном из окон шевельнулись, будто от легкого сквозняка, и бесшумно раздвинулись. На подоконнике появился человек в маске. Воцарилось всеобщее молчание.
– Прошу вас не двигаться, джентльмены, – сказал незнакомец. – Если вы все поло жите руки на стол, как послушные дети, мне не придется никого убивать.
С этими словами он направил в сторону стола дуло пистолета, а другой рукой выхватил из ножен острый меч. На дерзком незнакомце были черный сюртук, отороченный серебряными шнуром, светлый парчовый жилет и темные бархатные штаны. Грудь охватывала широкая лента в красную и синюю клетку, закрепленная на плече брошью. На ногах были тяжелые ботфорты с массивными шпорами, а на голове – треугольная Шляпа с орлиным пером. Верхнюю часть лица закрывала черная креповая маска, а нижнюю – тонкая шелковая вуаль. Однако в прорезях маски глаза сверкали огнем и отвагой.
Лорл Молтон выпрямился на стуле. Лицо его выражало такое же удивление и недоумение, как и лица гостей. Лишь один человек не изменил позы и сохранил полную невозмутимость, и только шрам на его лице, сразу же побелевший, свидетельствовал о сдерживаемой ярости.
– Вы поступаете весьма мудро, джентльмены, – одобрительно заметил незнакомец и беззлобно рассмеялся. – Говорят, аристократы, как правило, не отличаются ни сообразительностью, ни умом. Поздравляю вас, джентльмены, сегодня вы опровергли эту репутацию.
– Почему вы… – Оскорбленный лорд Молтон встал, по тут же осекся, ибо в этот момент из-за другой портьеры появился еще один мужчина в маске с пистолетами в руках и огромного роста, а из-за его спины выглянул и третий, чуть пониже. Оба были в кожаных штанах, таких же жилетах, черных сюртуках и сапогах выше колен.
– Итак, дорогой лорд, что вы хотели сказать? – с деланной учтивостью спросил второй не знакомец и расхохотался, когда Молтон поспешно опустился на стул.
– Вы дорого заплатите за это, Красавчик Чарли, – в бешенстве крикнул Молтон. – Вас повесят!
Услышав это имя, все застыли от изумления.
– Сначала поймайте меня, – спокойно возразил Чарли. – Англичане много говорят, но мало что умеют делать
– Грязная свинья! – взревел лорд, покрывшийся от ярости красными пятнами. – Это неслыханное насилие'
– Вовсе нет, – ответил Чарли. – Самый обычный грабеж. Я намерен освободить вас от не которых милых безделушек. И поскольку вы, конечно, не хотите, чтобы мы побеспокоили ваших дам, сплетничающих сейчас в Голубом салоне, советую сохранять спокойствие и позволить мне при ступить к работе. – Он снова обвел взглядом зал и иронически добавил: – Вопросы есть? Нет? Ну и прекрасно! Значит, мои доводы убедили вас.
Стоявший рядом с Чарли разбойник шагнул вперед и вытащил из-за спины большую кожаную сумку.
– Итак, приступим, – объявил Чарли. – Лорд Ньюли, прошу вас для начала расстаться с золотым кольцом и часами. М-м-м. Да, с часами. Они слишком уж роскошны. В следующий раз наденьте что-нибудь попроще. Эти рубины и бриллианты для них великоваты.
Лорд Ньюли сцепил пальцы с такой силой, будто сжимал ими шею разбойника, и беспомощно посмотрел на грабителей. Те двигались вдоль стола, переходя от одного гостя к другому, изымая у каждого парочку драгоценностей и не трогая больше ничего. Красавчик Чарльз подошел к торцу длинного стола, уставленного яствами, и отломил кусочек пирожного, лежавшего на миниатюрной тарелочке из дорогого китайского фарфора.
– Это не для меня. – Он сдунул сахарную пудру с рукава. – Слишком уж сладко. – Чарли повернулся и взял свой меч, неосмотрительно оставленный на буфете.
– Итак, чем мы располагаем? – спросил он, когда его сообщники остановились возле герцога. – Неужели не нашлось ни одной драгоценной или просто хорошенькой вещицы для бедных? Ну, не стесняйтесь же, господа!
Глаза герцога горели, как раскаленные угли. Пожав плечами, он вынул из кармана золотые часы, табакерку и протянул их разбойнику.
– Джентльмен со шрамом ведет себя в высшей степени благоразумно, – усмехнулся Чарли. – Наверное, он боится за свою другую щеку.
Герцог, стиснув зубы, посмотрел в полускрытые маской глаза:
– Я буду с нетерпением ждать новой встречи с вами, Чарли. И вы почувствуете острие моего меча не на щеке или подбородке, но чуть ниже.
Его голос звучал спокойно и ровно, по все расслышали в нем угрозу.
– Неужели? – рассмеялся грабитель. – Большинство фатов, подобных вам, не только не умеют владеть мечом, но даже не знают, с какого конца за него взяться.
– Какая наглость! – вскричал Ньюли. – Вы заплатите за нее головой!
– Вы так думаете, лорд? И готовы пролить кровь из-за нескольких безделушек, которых лишились? Скажите спасибо, что я не обчистил вас до нитки и не пригвоздил мечом к спинке стула. Но сейчас я дам вам еще один повод желать моей головы. Мне очень нравится бриллиантовая заколка на вашей груди
Чарли презрительно усмехнулся и срезал мечом драгоценное украшение.
– А вы, лорд Молтон, как хозяин дома, подайте мне вон ту очаровательную серебряную солонку.
Серебряная солонка тут же отправилась в мешок с награбленным добром вслед за бриллиантовой заколкой лорда Ньюли. Герцог, грудь которого украшала точно такая же заколка, презрительно усмехнулся. Чарльз сразу заметил это:
– Ах, вы улыбаетесь, мой меченный шрамом друг! Что ж, я готов пополнить этот мешок и закол кой с вашей груди, если, конечно, не возражаете.
– Прошу вас, сэр, – спокойно ответил герцог, и его улыбка стала еще насмешливее и язвительнее. – Отдаю должное вашему топкому вкусу. Но вы получите эту заколку только взаймы и через какое-то время вернете мне ее.
– Буду с нетерпением ждать этого момента, сэр, – усмехнулся Чарльз, обнажив ровные, ослепительно белые зубы. Его ничуть не смутила явная угроза, прозвучавшая в словах герцога.
Слегка поклонившись, Чарли отошел к окну, между тем как два его сообщника держали под прицелом всех сидевших за столом.
– Желаю вам всего хорошего, джентльмены, и прошу передать мое почтение вашим дамам.
Нанеся это последнее оскорбление, Чарли скрылся за портьерами вместе с другими грабителями. В комнате царило гробовое молчание. Первым опомнился лорд Ньюли. Смачно выругавшись, он хотел было подняться вслед за Молтоном, но тут над их головами просвистел длинный острый кинжал и впился в самую середину стола.
– Боже мой! – Молтон сунул чуть дрожащую руку в карман за носовым платком и с ужасом посмотрел на портьеры, откуда могли бросить и другой кинжал, направленный уже в его грудь.
– Интересно, что этот парень припас на бис? – с сарказмом сказал герцог, не спеша встал и лениво потянулся, явно испытывая облегчение от того, что странный и неприятный инцидент исчерпан. Собравшиеся уставились на него как загипнотизированные, а затем вдруг заговорили все враз.
Герцог стоял молча, едва заметно улыбаясь, и смотрел в окно.
Возмутительно! – кипятился Молтон, дрожащей рукой наливая себе вино. – Какое высокомерие! Жаль, что при мне не было меча, не то я бы ему показал! Якобитский трус! Видите ли, распустил перед нами хвост! Держу пари, он агент этих проходимцев Стюартов! Надо напустить на него армию, чтобы он образумился.
– Для этого Чарли надо поймать, – заметил кто-то. – И у меня, например, нет никакой охоты скрестить мечи с его сообщниками.
Герцог отошел от окна и с интересом прислушался к разгоревшемуся спору.
– Повторите мне имя разбойника, который так легко ускользает от преследования, – сказал он.
– Его, черт возьми, называют Красавчиком Чарли за клетчатую ленту на груди и орлиные перья на шляпе. Будь проклят этот мерзавец, постоянно смеющийся и издевающийся над нами! Шотландский дикарь!
Герцог задумчиво улыбнулся:
– Однако он говорит и ведет себя как истинный джентльмен. Это озадачивает, не правда ли? Давно он здесь?
– Кажется, года три или четыре, – ответил Ньюли. – Он уже в третий раз отбирает у меня часы, негодяй!
– И до сих пор так и не выяснили, кто он? Никто не видел его липа и даже не попытался вы следить? Странно также, что, совершая ограбление, он довольствуется лишь несколькими вещами. Он не алчен? Согласны?
– Да! В его присутствии я постоянно чувствую себя разряженным индюком.
– Он убивал?
– Я бы не удивился, если бы узнал об этом, – нехотя ответил Молтон, – хотя не могу утверждать наверняка.
Герцог поправил манжеты и рассеянно потянулся за табакеркой, чтобы проверить, не забыл ли ее. Затем, подавив раздражение, сказал:
– Полагаю, нам пора присоединиться к дамам. Их, напорное, уже тревожит паше долгое отсутствие.
– Дамы! Господи, мы же совсем забыли о них! – воскликнул Молтон, поднимаясь. – Им не стоит рассказывать о случившемся, по я не представляю, как скрыть это от моей жены. Эта женщина всегда знает все! Впрочем, пойдемте. Не следует заставлять их ждать, верно?
Герцог молча наблюдал, как гости, вполголоса переговариваясь, скрылись за дверями соседнего зала, затем быстро подошел к столу, вырвал вонзившийся в дерево кинжал, внимательно осмотрел рукоятку, потрогал острие клинка, с вымученной улыбкой отбросил оружие и пошел в соседнюю комнату.
– Вы видели, дружище, как был ошарашен Молтон, когда мы прервали их милую беседу? – рассмеялся Чарли, потирая руки от удовольствия – И как изменился в липе лорд Ньюли, когда я отобрал у него часы? Кстати, это произошло уже в третий или четвертый раз. Не так ли, Джон?
– Если память мне не изменяет, в третий, Чарли, – серьезно ответил тот.
– Хорошо. Пусть так. Но я не успокоюсь, пока не проделаю с ним эту операцию в шестой или даже в седьмой раз.
– Правильно, Чарли. Мы сегодня показали всем этим аристократам, чего они стоят! Однако мне показалось, что Уилл собирался застрелить того толстого индюка.
– Запомните, дорогой: никакой стрельбы! – предупредил Чарльз. – Мы не должны давать властям повода для обвинения в убийстве. Иначе на нас напустят армию, и тогда нам не поздоровится.
Они пришпорили копей и поскакали по склонам холмов, намеренно минуя главную дорогу, дабы не наткнуться на патрули. Ночной воздух был напоен душистым запахом земляники и жимолости. Всадники ехали лесом, то и дело продираясь сквозь заросли ежевики и густой кустарник.
Вдруг лошади испуганно шарахнулись в сторону. Чарльз посмотрел вперед и увидел в тени деревьев какую-то фигуру. Он прищурился, пытаясь через прорези постоянно съезжавшей на глаза маски получше разглядеть незнакомца. Казалось, тот чуть заметно шевелился, оставаясь при этом на месте.
– Кто это? – встревожился Уилл и натянул поводья.
Где-то рядом зловеще заухала сова. Всадники медленно проехали еще несколько шагов, настороженно глядя вперед.
– Боже, так это же Нэт Фишер! – негромко воскликнул Джон.
– Фишер? – удивленно и тихо переспросил Чарльз. – Не ошибаетесь?
– Нет, я узнал его.
Фишер висел на суку большого дуба. Шею его стягивала толстая веревка.
– Мертв! – вздохнул Уилл
– Он опять занимался браконьерством, – проворчал Чарльз, заметив, что к повешенному привязан убитый им заяц. – На этот раз его поймали.
– А что ему оставалось делать? – сердито возразил Уилл. – Его семья голодала. Нэту надо было хоть как-то прокормить пятерых детей и больную жену. Когда-то эта земля и лес были общими. Но затем лорды Ньюли и Молтон объявили вес своей собственностью, земли огородили, а леса закрыли для охоты. Что оставалось несчастному Фишеру? Смотреть, как его семья умирает с голоду?
– Да, Уилл, это несправедливо, – помолчав, ответил Чарльз. – Все те господа сидели за столом и набивали свои животы. А Нэт между тем раскачивался на суку только из-за того, что хотел накормить семью. Жаль, что мы не обобрали всю эту компанию до нитки. Но клянусь, нам еще удастся исправить ошибку. Снимите беднягу с дерева, чтобы он не остался на съедение воронью. Джон, вы ведь хорошо знали Фишера. Отвезите семье тело и половину пашей сегодняшней добычи.
Чарли тронул поводья и, предоставив Джону позаботиться о Фишере, исчез в густых зарослях. Уилл последовал за ним.
Они осторожно прокладывали себе путь вниз, к небольшой, поросшей лесом долине. Журчание горных ручьев скрадывало топот копыт и фырканье лошадей. Спустившись к одному из них, Чарльз и Уилл развернули коней на быстрине и двинулись вниз по течению. Через несколько сот метров ручей стал шире, а обрамлявшие долину холмы расступились. Меж ними оказалась болотистая лужайка, и всадники устремились к ней.
В центре лужайки была твердая земля, на которой, почти скрытый ветвями высокой раскидистой липы, стоял небольшой каменный дом. Привязав лошадей к дереву, Чарли и Уилл открыли дверь и сразу погрузились в непроглядную темноту. Уилл вытащил из кармана трутницу со свечой и высек огонь. Свеча загорелась и осветила небольшую комнату, обставленную ветхой мебелью. Окна были занавешены плотными шторами, не пропускавшими света и надежно охранявшими помещение от любопытных глаз.
– Неплохой улов, Чарли, – усмехнулся Уилл, вытряхнув из мешка драгоценности на грубый деревянный стол. Но улыбка исчезла с его липа, едва он коснулся заколки герцога Камарея.
– Знаете ли, Чарльз, – озабоченно сказал он, – зря вы связались с тем джентльменом со шрамом. Мне не понравился его взгляд. Он далеко не трус. И какой-то странный…
Уилл умолк и задумался, подперев рукой широкий упрямый подбородок.
– Какой-нибудь самодовольный хлыщ из го рода, отправившийся в сельскую местность подышать свежим воздухом. – Чарльз презрительно пожал плечами.
– Не знаю, Чарли. Мне не нравится его глаза и злобная усмешка. Помяните мои слона: мы с ним хлебнем горя!
. Поверьте, Уилл, это самый обыкновенный салонный шаркун. Не более того. И подумайте: с чего бы мне вдруг бояться какого-то городского франта? Разве он может причинить вред?
– Должно быть, вы правы, Чарли, но все же мне это очень не нравится, – повторил Уилл.
– Да перестаньте же, Уилл! К чему такое суеверие!
– При чем здесь суеверие? Я просто утверждаю, что все это не сулит нам ничего хорошего.
– Я вспомню ваши предостережения, когда буду опускать в карман весьма солидную прибыль от того, что сейчас лежит на этом столе и в мешке. Клянусь, если я услышу еще одно мрачное предсказание, то лишу вас вашей доли.
Заметив, как изменилось выражение лица Уилла, Чарли весело рассмеялся.
– Что ж, Чарли, я вовсе не утверждаю, что все это меня безумно волнует. И уж конечно, не хочу из-за такой мелочи лишаться своей доли добычи.
– Ну и прекрасно! Теперь вы знаете, что делать. Отвезите все драгоценности в Лондон мистеру Биггсу. Он продаст их за хорошую цену. Воз можно, на сей раз нам удастся получить с него чуть больше, как по-вашему? Хотя он всегда был не прочь нас надуть.
– Со мной и Джоном он в подобные игры играть не станет, опасаясь за свою шкуру.
– Ладно. Сообщите мне, если услышите какие-нибудь новости. Вы понимаете, что я имею в виду.
– Конечно, Чарли.
– Тогда пожелаем себе удачи этой ночью. Идем отсюда.
Чарльз собрал со стола драгоценности, сунул их в мешок и передал его Уиллу. Тот вынул из стены камень, положил добычу в тайник и накрыл его. Затем подошел к столу и пальцами погасил свечу.
Они вышли из дома, не упоминая более о мрачных предчувствиях Уилла, и вскочили на коней. С трудом преодолев вязкую болотную топь, всадники поднялись на поросший деревьями холм, спустились с него по другую сторону долины и поскакали но весь опор по полям.
Чарльз и Уилл молча миновали яблоневый сад, потом вишневый и оказались перед каменной стеноп. За ней, видимо, был цветник, ибо до них доносился сладкий аромат распустившихся роз. Почуяв его, Красавчик Чарли встал на спину лошади и ловко забрался на степу. Велев Уиллу отвести копей подальше, он спрыгнул в сад, быстро прошел к дому вдоль дорожки, обсаженной розами и нарциссами, и привычным движением отодвинул деревянную панель, замаскированную под кирпич и служившую дверью.
В темной комнате догорал огромный камин, по слабый огонь уже не согревал ее.
Чарли внимательно оглядел дверь, желая убедиться, что здесь никого не было за время его отсутствия. Отодвинув огромный дубовый стол, стоявший посреди комнаты и скрывавший потайной ход в подвал, Чарли вытащил оттуда дубовую лестницу и приставил к дальней стене. Влезть по редким ступенькам под потолок было для него секундным делом. Повернув еле заметный гвоздь в одной из досок, Чарли отодвинул ее и через открывшийся небольшой люк проник на второй этаж. Узкий коридор упирался в полуоткрытую дверь. Он тихо закрыл ее за собой.
Стены уютной спальни освещал горящий камин. Окна были занавешены бархатными голубыми портьерами. В углу стояла кровать с горой подушек и соблазнительно откинутым уголком одеяла, под которым кто-то лежал.
Чарли вздохнул, борясь с искушением сразу же лечь в теплую постель, подошел к висевшему на стене зеркалу и встал перед ним.
– Ты сегодня позже обычного, – донесся до него мягкий женский голос, после чего с постели спустились две стройные ножки, а затем в полумраке обрисовались контуры изящной фигурки в ночной сорочке.
– Да, поздновато, – согласился Чарли, бросив взгляд на кровать и улыбнувшись. – Но зато вечер удался и принес немалую прибыль.
Женщина вскочила и подбежала к камину, где над огнем кипело несколько чайников.
– Даже летом здесь холодно! – пожаловалась она, взяла два чайника и вылила кипяток в деревянную кадку. За ними последовали еще два и большой жбан с холодной водой.
– Умойся, – предложила она Чарли, сладко зевнув.
– Почему ты не спала? – с упреком спросил он, стаскивая с рук огромные черные перчатки и небрежно бросая их в стоявший у стены открытый сундук. Чарли отстегнул оружие и очень бережно положил его туда же, на самое дно. И только после этого снял маску.
– Ты же знаешь, я не могу заснуть, не убедившись, что с тобой вес в порядке! – раздраженно возразила женщина.
– Думаю, что ты в этом уверена, даже когда меня долго нет, – засмеялся разбойник. Его глаза, уже не скрытые под маской, оказались светло-фиалкового цвета.
В сундук полетела и черная шляпа. Тонкими пальцами Чарльз осторожно сиял напудренный парик и положил туда же. Выпрямившись он тряхнул головой, и длинные густые иссиня-черные волосы рассыпались по его спине до самой талии.
В зеркале отражалось гладкое, чуть смуглое лицо принца с точеными аристократическими чертами: коротким носом, слегка изогнутой линией губ и ямочками на обеих щеках.
Сняв свободный сюртук и жилет, которые тотчас заняли свое место в сундуке, Красавчик Чарли остался в белой рубашке из топкого батиста, облегавшей высокую и упругую грудь. Теперь в зеркале отражался уже не разбойник с большой дороги, а удивительной красоты женщина. Ее щеки залились ярким румянцем, а губы чуть приоткрылись при воспоминании о приключениях минувшей ночи. Она повернулась к стоявшей рядом фигурке в ночной сорочке и рассмеялась, но та в ответ даже не улыбнулась.
– Ты меня просто удивляешь, Сабрина, – сказала Мэри, устраиваясь поудобнее на стуле. Ее рыжие волосы упали на худенькие плечи, а серые глаза смотрели на старшую сестру с осуждением и вызовом. – Иной раз мне кажется, будто ты так вошла в образ Красавчика Чарли, что находишь в этом маскараде удовольствие.
Сабрина рассмеялась еще громче:
– Не всегда. Меня порой раздражают эти тяжеленные сапоги. Их так трудно снимать!
Она присела на кровать и начала стягивать один из них. Мэри тут же подскочила к ней, потянула сапог на себя и, стащив, повалилась на пол. Теперь расхохотались обе сестры. Стянув другой сапог, Сабрина сняла плотные носки, защищавшие ноги от жесткой кожи, черные штаны, туго обтягивавшие икры, и рубашку с короткими рукавами. Расчесав полосы и заплетя две толстые косы, она укрепила их на затылке длинной шпилькой и с наслаждением влезла в кадку с теплой водой. Сейчас Сабрина казалась почти ребенком. Особенно когда принялась зевать во весь рот.
– Хорошо, что нам не приходится заниматься этим каждую ночь, – пробормотала Мэри, откинувшись на спинку стула. – А то за завтраком я непременно падала бы в обморок.
– Знаешь, Мэри, я тебе очень благодарна. Меня всегда согревает мысль, что ты ждешь меня и мы можем поговорить.
– А ты не думала о том, какую странную жизнь мы ведем? Мне порой хочется пожить обыкновенно, как другие.
– Пойми, Мэри, что такая странная жизнь дает нам возможность нормально существовать, – решительно возразила Сабрина. – По сравнению с другими мы живем очень скромно, по и это требует денег!
– О Рина, я понимаю и вовсе не жалуюсь. Однако иногда меня охватывает страх, что тебя застрелили или схватили.
– Я отлично понимаю твои чувства, сестренка. Да и сама уже устала от всего этого. Но что же нам делать? Ведь только так мы можем выжить. Или ты знаешь другой способ?
Мэри посмотрела в печальное лицо Сабрины и, помолчав, неохотно ответила:
– Возможно, ты права, но в тебе есть что-то от дьявола, Рина!
– Мэри! – Сабрина залилась смехом и брызнула на сестру водой. – Признаюсь, я так себя и чувствую, когда касаюсь острием меча лордов Молтона и Ньюли.
Ее глаза вдруг потемнели.
– Что с тобой? – встревожилась Мэри.
– Этой ночью в лесу мы видели Нэта Фишера. Его поймали на браконьерстве и повесили.
– Не может быть!
– Увы, это так. Помнишь, как мы ненавидели всех здешних, когда приехали? Но постепенно мое отношение к ним изменилось, ибо я поняла, что люди в основном одинаковы, где бы они ни жили. Бедные и бесправные везде голодны, а богатые, вконец забившие и запугавшие их, всегда выходят сухими из воды.
– А знаешь, Рина, мне здесь нравится. И я хотела бы остаться в этих местах навсегда. Ведь мы не вернемся в Шотландию, правда?
Сабрина с сожалением покачала головой:
– Нам незачем туда возвращаться, Мэри. Теперь наш дом здесь.
Ее сестра с облегчением вздохнула:
– Вот уж никогда не думала услышать от тебя такое. Я всегда любила этот дом, особенно при жизни мамы, когда мы с тобой были маленькими девочками. Помнишь, как мы играли в саду и воровали яблоки?
– Еще бы! – засмеялась Сабрина. – Я с тех пор так и не исправилась. Но когда мы вернулись в Веррик-Хаус, я даже не желала вспоминать о тех хороших днях. Меня переполняли ненависть и жажда мщения. Теперь же, в свои семнадцать лет, я смотрю на жизнь иначе, более объективно и могу трезво оценивать как настоящее, так и все, сохранившееся в памяти.
– Не скоро же ты пришла к такому выводу! – съязвила Мэри.
– Да. Но затем нас стали не очень жаловать. Разве ты не помнишь? Думаю, адвокат маркиза не поверил своим глазам, когда мы ворвались к нему в кабинет. Полагаю, тогда он впервые в жизни ли шился дара речи. Наверное, маркиз не признался ему, что имеет детей.
– Но ведь ты никогда не называла его отцом!
– А почему я должна была так называть его? Какой он нам отец? Он даже ни разу не видел своего сына и единственного наследника. Так пусть же остается в Италии вместе со своей богатой графиней. Скажу больше: нам очень повезло, что он живет за границей. Уж не думаешь ли ты, что маркиз примет нас с распростертыми объятиями? – Она злобно засмеялась. – Да он давно продал бы Веррик-Хаус, если бы ему пришлось платить налоги и поддерживать дом! Не занимайся я своим промыслом, мы с тобой угоди ли бы в долговую тюрьму. О, я прекрасно помню тот год, когда мы приехали в Англию и попытались выжить без посторонней помощи!
Да, Сабрина ничего не забыла. После смерти деда прошло уже пять лет, которые тянулись так долго, что порой ей казалось, будто они никогда и не жили в Шотландии. А по ночам девушку преследовал все тот же кошмар: обагренный кровью вереск и окровавленный клетчатый плед. Запах смерти и весь ужас, творившийся в тот день на торфяниках…
Сабрина просыпалась, дрожа от страха и обливаясь холодным потом.
Эти давние события запечатлелись в памяти так ярко, словно случились вчера…
Они сели на корабль и поплыли прочь от страшных мест, где убивали мужчин, женщин, детей, где разрушали и сжигали дотла жилища… Иногда Сабрина вспоминала и свой замок. Что стало с ним?
До Англии добрались благополучно. Правда, тетушка Маргарет и Мэри тяжко страдали от морской болезни, Ричард был очень раздражен, а Сабрину так переполняли ненависть и злоба, что по пути в Веррик-Хаус она едва держала себя в руках, разговаривая с английскими возницами и хозяевами гостиниц.
Старинный фамильный дом был необитаем и выглядел негостеприимно. Маркиз, которого они не видели уже десять лет, покинул его сразу же после смерти своей жены-шотландки, найдя утешение в богатой разнообразными впечатлениями жизни Лондона и за его пределами. Да и не только в этом…
Решимость и трудолюбие сделали свое дело. Небольшой домик времен королевы Елизаветы, почти не изменившийся за двести лет, превратился во вполне приличный особнячок с высоким фронтоном и многостворчатыми окнами, выходившими в сад и на поля. И хотя сад давно зарос сорняками, а поля уже не первый год оставались под парами, в самом доме было очень уютно. Обитый резными дубовыми панелями холл вызывал восхищение. Висевшие на стенах огромные старинные гобелены были еще в хорошем состоянии, а натертая воском дубовая мебель выглядела как новая.
Все первое лето беглянки прожили здесь вполне спокойно и почти ни в чем себе не отказывали. Но деньги быстро иссякли, и с наступлением зимы начались трудности. К тому же тетушка Маргарет сильно простудилась и надолго слегла в постель. Ее трепала лихорадка и мучил жестокий кашель. Хоббс трогательно заботилась о своей хозяйке. Но этого было недостаточно, а потому счета от докторов приходили чуть ли не ежедневно. Цены на продукты росли с каждым месяцем, и весьма скоро обитателям Веррик-Хауса пришлось экономить на питании.
Маркиз давно промотал все цепное, что было в доме. Для продажи не осталось ничего. В душе Сабрины накипало раздражение, особенно усиливавшееся после того, как соседи – возможно, из добрых побуждений, но скорее из праздного любопытства – решили посетить их дом и познакомиться с дочерьми отсутствующего маркиза. И вот к дверям Веррик-Хауса подкатили элегантные экипажи, напоминающие обедневшему семейству о богатстве своих хозяев. Соседи снисходительно приняли приглашение к чаю, и за столом, прикрываясь веерами, исподтишка посмеивались над бледной тетушкой Маргарет, сосредоточенно занимавшейся вышиванием гобелена. А затем стали высокомерно подтрунивать над молодыми хозяйками, старавшимися им услужить. Сабрина вскипела от обиды и негодования. Особенно она разозлилась, увидев в соседней комнате заливавшуюся слезами Мэри.
