Текст книги "Я узнал тебя"
Автор книги: Лоретта Форестер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Лоретта Форестер
Я узнал тебя
Пролог
За окнами догорал холодный осенний закат. Сегодня его краски были особенно резкими – багровый цвет ближе к горизонту переходил в фиолетовый. В лучах заката листья кленов – те, что еще трепетали на ветках, и те, что пышным ковром устилали аллею, – казались ярче, чем днем; от их разноцветья пестрело в глазах.
Ветер не стих, как обычно к вечеру, а еще больше усилился. Слышно было, как он воет в трубах, словно пророчит что-то недоброе.
Но в большой комнате старинного поместья было уютно. Потрескивали дрова в огромном камине, и отблески огня плясали на старинном пушистом ковре ручной работы.
Аверилл сидел в кресле у камина, задумчиво глядя на огонь. Кэрон примостилась у его ног, склонив голову к нему на колени. Слабой старческой рукой, на которой отчетливо выделялись узлы вздутых вен и распухшие суставы пальцев, он гладил ее светлые волосы.
– Как хорошо мне с тобой! – прошептала она, не отрывая взгляда от язычков пламени. – Так бы и сидела целую вечность.
– Дорогая… – его голос осекся, – девочка моя? Ты – счастье всей моей жизни. Жаль только, что жить мне осталось так мало.
– Не надо! Не хочу этого слышать! Прошу тебя…
– Надо, милая, надо. Давай посмотрим правде в глаза. Доктор сказал, что я протяну не больше двух недель. Да я и сам чувствую, что уже подошел к последней черте. Ты не думай, смерти я не боюсь. Но сердце мое сжимает тоска от неизбежности разлуки с тобой.
Кэрон прижалась щекой к руке мужа. Из глаз ее катились слезы.
– Однако мне грех жаловаться, – продолжал Аверилл. – В конце жизни Господь подарил мне тебя, мое сокровище. Почти год райского блаженства!
– Пожалуйста… пожалуйста… – пролепетала Кэрон, сама, впрочем, не зная, что хочет сказать.
Он ласково накрыл ладонью ее дрожащие пальчики.
– Успокойся, детка. Всему свое время. Хотелось бы, конечно, не расставаться с тобой подольше. Но у Творца на этот счет свои планы. Еще мне жаль, что у нас нет ребенка. А я так мечтал, чтобы родовое поместье Гэлбрейтов передавалось из поколения в поколение представителю нашего рода, носителю нашей фамилии. Если бы я мог попросить тебя…
– Все, что угодно! – Голос девушки зазвенел от переполнявших ее эмоций. – Я сделаю все, что ты хочешь, дорогой!
– Ты молодая и красивая. Конечно, ты должна выйти замуж, родить ребенка… или нескольких. Не возражай, – оборвал он ее протестующий возглас. – Это так же естественно, как сама жизнь. Так вот, мне бы очень хотелось, чтобы ты вышла замуж за моего племянника Барта Гэлбрейта. В этом случае связь нашего рода с родовым поместьем не прервется.
– Но я ведь совсем его не знаю! – Кэрон растерялась.
– Это порядочный молодой человек. И я думаю, он не сможет не полюбить тебя. Милая, я так этого хочу!
– Хорошо, хорошо, я сделаю так, как ты хочешь.
– Обещаешь?
– Да, да, обещаю!
1 глава
«Прибываю Фалмут три часа дня теплоходом»,– лаконично сообщалось в телеграмме. Отправитель явно не сомневается, что его встретят, рассеянно размышляла Кэрон, наблюдая, как поток пассажиров постепенно иссякает. Гостя все не было. В семейном альбоме хранилась сравнительно недавняя фотография, так что она бы его узнала. Либо он опоздал на теплоход, либо приехал на машине, а тогда мог проехать мимо и она бы его не заметила.
В таком случае, сказала себе встречающая, он сам виноват, что не выразился четче. Краткость, безусловно, сестра таланта, особенно в журналистике, но не за счет же ясности.
Когда на берег сошел последний из пассажиров, стало понятно, что ждать больше не имеет смысла. Кэрон вернулась к машине и недоуменно пожала плечами в ответ на молчаливый вопрос водителя в серой униформе, открывшего перед ней заднюю дверь.
– Похоже, произошла какая-то путаница, – сказала она. – На теплоходе его не было.
– Осмелюсь заметить, миледи, в конце концов, мистер Гэлбрейт как-нибудь и сам доберется до Сильверстоуна, – невозмутимо ответствовал шофер.
Молодая женщина подхватила край красной плиссированной юбки, уселась в машину и Питер захлопнул за ней дверцу. Знакомый дорогой запах кожаной обивки, салон, отделанный ореховым деревом… Еще два года назад она «роллс-ройс» редко даже видела, а уж о том, чтобы ездить на нем, не могла и мечтать.
Правда, на узких и многолюдных проселочных дорогах полуострова, по крайней мере, в разгар летнего сезона, «роллс-ройс» был вовсе не идеальным средством передвижения, но Кэрон пока не могла заставить себя расстаться с ним. Машина была символом успеха Аверилла, материальным воплощением сути человека, которого она, Кэрон, так нежно любила.
За последние несколько месяцев она научилась жить без супруга и смирилась с мыслью, что его место займет кто-то другой. Но остается вопрос, как все это воспримет Барт Гэлбрейт. Какое дело бывалому журналисту-международнику, наверняка приобретшему стойкий иммунитет к людским страданиям, до последней воли умирающего?
– Обратно в Сильверстоун, миледи? – спросил Питер, трогаясь с места.
– Да, конечно, домой. Возможно, он прибыл каким-то другим путем и уже там.
Машина плавно двинулась с места. Кэрон откинулась на сиденье и попыталась тщательно продумать все, что собирается сказать гостю, когда они, в конце концов встретятся. Пока Барт Гэлбрейт знает только то, что унаследовал половину дядиного имения. Однако условие наследования вполне может послужить препятствием к его вступлению во владение имуществом. Многие ли, встав перед таким выбором, сразу бы согласились?
Абсолютное большинство, мелькнула циничная мысль. Потеря определенной свободы – это воистину ничтожная плата за такое наследство. Самой Кэрон предстояло заплатить гораздо дороже, но обещание, данное умирающему, нарушить невозможно. Гэлбрейты и Сильверстоун неразрывно связаны последние два столетия. Самой заветной мечтой Аверилла было сохранить и продолжить эту связь. Если бы судьба дала им побольше времени! Но их время вышло в то октябрьское утро шесть месяцев назад.
Кэрон быстро заморгала, чтобы остановить неожиданно подступившие слезы. Авериллу не понравилось бы, что его оплакивают. У них был почти год счастья – больше, чем они могли надеяться при его болезни. Жизнь продолжается. Сильверстоун стоит и должен стоять. Но если Барт Гэлбрейт откажется выполнить условия их общего наследования, все будет потеряно. Она должна его убедить.
Вытащив зеркальце с верхней полки встроенного шкафчика, молодая женщина тщательно изучила свое лицо в поисках предательских следов растекшейся туши. Лицо слишком красивое, чтобы его можно было назвать просто хорошеньким, – с высокими скулами и широко поставленными выразительными голубыми глазами. Длинные янтарного цвета волосы были в этот день заплетены в гладкую французскую косичку, отчего Кэрон выглядела старше своих двадцати трех лет. Временами, подумала она с горькой усмешкой, я чувствую себя гораздо старше, чем на двадцать три года. Сейчас, например.
Вскоре машина выехала в долину, покрытую молодой зеленой травой и освещенную полуденным солнцем, с пологими пригорками, уходящими к недалекому горизонту. Кэрон, родившаяся и выросшая здесь, на полуострове, никогда не скучала по большим открытым пространствам. Она привыкла к этим пейзажам, привыкла к близости моря, к слышным почти отовсюду гудкам теплоходов и крикам чаек.
Сразу после колледжа ей удалось через знакомых устроиться на работу к Авериллу в качестве личного секретаря. Тогда это казалось девушке счастьем, хотя сейчас, задним числом, она понимала, что карьера секретаря – ничто по сравнению со счастьем, которое она обрела, встретив самого лучшего мужчину на свете. Их сближение происходило медленно, но неотвратимо. Беспредельно деликатный Аверилл долго не мог и не хотел поверить, что прекрасная девушка, годившаяся ему, как шептались после их помолвки знакомые и соседи, даже не в дочери, а во внучки, может полюбить его отнюдь не дочерней любовью. Стареющий писатель боролся со своим чувством, не желая признаваться не только Кэрон, но и самому себе в том, что не может больше жить без нее, что видит в ней, прежде всего прекрасную и желанную женщину, а не безупречную исполнительницу и незаменимую секретаршу.
Для Кэрон превращение уважаемого всеми писателя, книги которого она читала и перечитывала еще подростком, в реального, осязаемого, да еще и влюбленного в нее мужчину тоже было полнейшей неожиданностью, но девушка не стала противиться нахлынувшей на нее и Аверилла любви. Их интеллектуальное родство было столь очевидным, взаимопонимание – столь полным, что Кэрон, у которой не было почти никакого опыта общения с мужчинами, тем не менее интуитивно почувствовала, что этот человек ей бесконечно близок и что счастье нашло ее.
Любовь и вера друг в друга помогли им преодолеть все испытания – непонимание окружающих и открытое неодобрение Софи, матери Кэрон, которая не могла понять и поверить, что ее двадцатилетняя дочь хочет связать свою судьбу с «согнувшимся под бременем славы стариком», так она выразилась. Родственники Аверилла – жена его покойного брата и два ее сына, его племянники – игнорировали приглашение на свадьбу под разными благовидными предлогами. Вот и получилось, что Барта Гэлб-рейта – старшего из племянников, которого сегодня ждали в Сильверстоуне, Кэрон никогда в жизни не видела.
Мысли женщины вернулись ко дню свадьбы с Авериллом. Ее друзья по колледжу тоже не пришли. Мама хоть и присутствовала, но всем своим видом показывала, что не поздравляет, но соболезнует. После свадьбы она навестила их в Сильверстоуне всего два раза, отговариваясь от приглашений тем, что у нее много работы и не на кого оставить свой сувенирный магазин. Другие приятели и знакомые Кэрон тоже будто последовали примеру ее матери.
Временами молодая хозяйка Сильверстоуна чувствовала себя в поместье, как в осажденном замке. Впрочем, их навещали друзья Аверилла. Да и в отсутствие гостей супруги не скучали. Они продолжали работать над его книгами, гуляли, катались на яхтах, еще… О, еще у них было самое прекрасное, что может быть на свете и чего никто не мог у них отнять, – их любовь.
Аверилл искусно и бесконечно бережно открывал перед Кэрон восхитительный мир чувственности, и она чуть не плакала от счастья и нежности в ласковых руках супруга. Убежденный в том, что Кэрон – его последняя и лучшая любовь, он с восторгом наблюдал, как молодая и неопытная девушка превращается в восхитительную чувственную женщину, и временами его охватывало горькое сожаление от сознания, что он не может дать ей всего, что мог бы дать такой женщине молодой и страстный мужчина.
Но для Кэрон Аверилл был первым и самым лучшим мужчиной на свете.
Счастье их казалось вечным, будущее – безоблачным. Они дурачились в море, как дети, вечерами она играла для него на пианино, или же они танцевали, и после каждого танца он с преувеличенной церемонностью средневекового рыцаря, на которого был так похож, целовал ей руку и говорил: «Благодарю, леди Гэлбрейт». Она хохотала, а он с беспредельной нежностью добавлял: «Миледи».
– Миледи, миледи, – настойчиво повторял кто-то у нее над ухом, и Кэрон, вздрогнув, пришла в себя. Аверилл, их любовь, их счастье – все осталось позади, ничего не вернешь и не оживишь, только в воспоминаниях.
Почтительно склонившись перед нею, Питер произнес:
– Миледи, не угодно ли будет выйти из машины? Мы уже в Сильверстоуне. С вашего позволения, мне доложили, что мистер Гэлбрейт только что прибыл на такси. Его чемоданы сейчас вносят в дом.
Кэрон заметила еще оставшиеся во дворе два дорогих, крокодиловой кожи, огромных чемодана. Вдруг у нее мелькнула мысль, что ее гость, возможно, отнюдь не нуждается в средствах, а следовательно… Следовательно, уговорить его принять условия завещания может оказаться гораздо сложнее, чем предполагалось. Она подумала было, что это, возможно, и к лучшему, но тотчас же укорила себя за малодушие. Обещание, данное Авериллу, должно быть выполнено, чего бы это ей ни стоило.
Кэрон решительно вышла из машины. Но внезапно ее охватила робость. Вместо того, чтобы сразу же отправиться в гостиную, где, очевидно, ожидал гость, она проскользнула через черный ход наверх в свою комнату и звонком вызвала миссис Горвелл. Явившись на вызов, почтенная экономка сообщила, что мистер Гэлбрейт приехал минут двадцать назад, что она проводила его в отведенную ему комнату, откуда гость только что спустился, и что он ожидает, теперь хозяйку, как она и предполагала, в гостиной.
Кэрон попросила отнести в гостиную чай и передать мистеру Гэлбрейту, что она через несколько минут выйдет к нему.
Когда миссис Горвелл отправилась выполнять распоряжение, молодая женщина бросилась к зеркалу и стала лихорадочно всматриваться в свое отражение, желая убедиться, что она достаточно привлекательна и что необходимость взять ее в жены не покажется Барту Гэлбрейту слишком большой жертвой ради половины поместья. Зеркало подтвердило, что она не просто хороша, но красива той изысканной красотой, которая редко оставляет мужчин равнодушными, хотя при необходимости именно некоторая холодность позволяла миссис Гэлбрейт удерживать мужчин на определенной дистанции. К Авериллу это, разумеется, не относилось. Но Барт… Ведь его нужно не оттолкнуть, а, напротив, привлечь, уговорить, убедить каким угодно способом в выгодности сделки.
Кэрон оторвалась от зеркала, глубоко вздохнула и на подкашивающихся ногах спустилась вниз.
Сначала она увидела затылок мужчины, шею и часть спины. Шея была такой мощной и загорелой, что у вдовы в груди что-то екнуло. Кэрон заметила, что перед гостем уже стоит принесенный миссис Горвелл поднос с чаем и бутербродами.
Она громко кашлянула. Мужчина быстрым и плавным движением вскочил с кресла и, повернувшись к Кэрон, вежливо, но чуть насмешливо улыбнулся:
– А вот и маленькая хозяйка большого поместья. – Гость направился к женщине.
Кэрон замерла, не в силах сдвинуться с места, хотя больше всего на свете ей хотелось убежать. С таким мужчиной ей никогда еще не приходилось встречаться. Сейчас меньше, чем когда-либо, она верила в то, что удастся уговорить его, и даже в то, что сможет заговорить с ним.
Гость относился к тому типу мужчин, которые выглядят одинаково изысканно и в гольф-клубе, и на светском рауте. Серые внимательные глаза выделялись на идеально выбритом бронзовом от загара лице. Темные густые брови, властный рот и волевой подбородок. Опасно быть врагом такого человека, подумала она. Барт был высок, гораздо выше изящной Кэрон, и казался худым, но под великолепно скроенным костюмом угадывались очертания тренированного мускулистого тела.
У миссис Гэлбрейт перехватило дыхание, и не только потому, что гость так неотразимо, так мужественно красив. От выражения его стальных глаз – он подошел к ней совсем близко, – от его гибких, как у пантеры, движений у Кэрон создавалось двойственное ощущение – что он ее одновременно привлекает и пугает.
– А вы очень красивы, моя дорогая родственница, – прервал гость лихорадочные размышления молодой женщины. – Я рад, что нам представился повод познакомиться поближе.
– Если вы вспомните, что это за повод, то вряд ли будете настаивать на том, что рады, – холодно напомнила она.
– Ах, да, – с преувеличенной скорбью в голосе воскликнул гость. – Ведь и позабыл, что вы – безутешная вдова. Разумеется, приношу свои соболезнования.
Кэрон окаменела от его нескрываемого сарказма и вдруг ощутила, что сердится на Аверилла за то, что он завещал ей этого человека в мужья. Но она тотчас же отмахнулась от этой ужасной мысли, взяла себя в руки и сдержанно кивнула, принимая соболезнования. Затем жестом предложила Барту сесть и молча протянула ему лежащую на бюро стопку бумаг, чтобы он сам, без ее помощи ознакомился с условиями завещания Аверилла.
Однако Барт вовсе не собирался облегчать участь молодой хозяйки поместья. Он ослепительно улыбнулся и заметил, что в целом в курсе условий завещания, что оно вполне тривиально, а потому незачем углубляться в юридические тонкости, а лучше обсудить процедуру продажи поместья, совладельцами которого они стали.
Кэрон чуть не застонала. Для этого человека Сильверстоун – это обычная собственность, имеющая свою рыночную цену, и главное для него – получше этой собственностью распорядиться. Теперь, когда Аверилла больше нет, только она понимает, что Сильверстоун – это история, это произведение искусства, это уникальное целое, которое ни в коем случае нельзя продавать, а тем более расчленять или перестраивать.
Она промолчала. Барт удивленно поднял бровь, не заметив никакой реакции на его предложение.
– Видите ли, Барт, – собравшись с силами, начала Кэрон, – все не так просто. Вы действительно являетесь совладельцем поместья, но только при соблюдении одного условия.
– И это условия?
– Понимаете… – Кэрон не в силах была прямо ответить на поставленный вопрос, – у нас с Авериллом не было детей, и он, когда узнал, что… что скоро умрет… очень боялся, что поместье перейдет в чужие руки. Вы ведь знаете, как важно для него было продолжение рода Гэлбрейтов. Он всегда подчеркивал, что Сильверстоун – это родовое поместье, и во всех его книгах…
– Предлагаю обойтись без лекции о творчестве дяди Аверилла, – перебил ее гость. – Я, как и всякий англичанин, прекрасно с ним знаком. Давайте лучше перейдем к сути дела.
– Да, да, конечно, – заторопилась Кэрон. – И вот перед смертью Аверилл попросил меня… заставил пообещать… Чтобы род Гэлбрейтов продолжился и Сильверстоун сохранился за потомками… Ну, в общем, по условиям завещания, поместье сохраняется за вами и мной только в том случае, если мы поженимся.
Теперь, когда самое тяжелое было сказано, Кэрон почувствовала, что половина груза свалилась с ее плеч. Остается узнать реакцию Барта. И молодая женщина бесстрашно взглянула на сидящего напротив нее мужчину.
Тот смотрел на нее скорее с любопытством, чем с потрясением.
– И вы… дали такое обещание?
– Как я могла отказать умирающему?
– О, разумеется. А что случится с поместьем в случае, если наш брак… не состоится?
– По условиям завещания я должна продать поместье.
– А полученные деньги?
– Вся сумма остается мне.
– Что ж, коротко и ясно.
На мгновение в комнате воцарилось молчание. Барт прервал его, начав совершенно бесстрастным тоном излагать свое предложение. Его идея состояла в том, чтобы перестроить Сильверстоун в оздоровительный центр. Не замечая или не желая замечать отчаяния и возмущения, написанных на лице Кэрон, он подробно разъяснял, как использовать дорожки поместья для конных прогулок, как переоборудовать крышу в солярий, гостиную, где они сидели, – в тренажерный зал, в комнаты второго этажа – в номера для пациентов и туристов.
В завершение он предложил построить в этом оздоровительном центре бассейн.
– Только через мой труп, – не задумываясь, отреагировала Кэрон.
Аверилл мог быть спокоен. Устное обещание, которое она дала незадолго перед смертью, было чем-то вроде гарантии, никакой другой договоренности не требовалось.
– Ну что ж, по крайней мере вы с пустыми руками не останетесь, – подытожил наконец Барт. – Пожизненное содержание от вас все равно не уходит, даже если на основной капитал вам не удастся наложить руки.
– Деньги меня не интересуют, – равнодушно возразила Кэрон, – лишь бы Сильверстоун сохранился в неприкосновенности.
– Я бы сказал, что одно от другого неотделимо.
Кэрон глубоко вздохнула. Дело оказалось даже сложнее, чем она думала. Барт не сделал ни шагу ей навстречу.
– В некоторой степени это так, но я пообещала Авериллу. И сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать обещание.
– Вплоть до брака с человеком, которого вы даже не знаете?
– Да. – Ответ был прямым и спокойным.
– Понятно. – Он рассматривал ее как экзотическое животное, и на губах у него играла угрюмая усмешка. – Полагаю, мне не надо уточнять, что еще потребуется от нас для сохранения родового имени. Вы, безусловно, осветили все аспекты.
От выражения его худощавого, с чеканными чертами лица у Кэрон по спине пробежала дрожь. Но женщина ответила, тщательно подбирая слова:
– Да, я готова помочь сохранить родовое имя.
В стальных глазах гостя мелькнула насмешка.
– Вы это очень деликатно выразили. Начнем с того, что Аверилл, пока был жив, очевидно, делал все возможное, чтобы вы забеременели. И почему вы так уверены, что неудача не по вашей вине?
Кэрон вспыхнула. Ей понадобилось все самообладание, чтобы голос звучал спокойно:
– Я не могу быть уверенной на сто процентов.
– Но все шансы против этого, я согласен. – Неторопливый взгляд мужчины изучающе остановился на полной упругой груди Кэрон под темно-красной шелковой блузкой, на изящных стройных ногах, обтянутых темным нейлоном. – Честно признаюсь, что не нахожу свою задачу обременительной. У вас есть все, чтобы подвигнуть мужчину на выполнение этого обязательства. – Он не дал ей времени ответить. – Если этот брак имеет целью исключительно продолжение рода, я полагаю, у нас нет никакой причины во всем остальном жить отдельными жизнями. Или даже развестись после выполнения обета, если уж на то пошло.
Кэрон вдруг почувствовала, что презирает этого человека.
– Полагаю, с юридической точки зрения это возможно. С учетом этого вам не должно быть так уж трудно принять решение. И потом, если вы откажетесь сразу, то останетесь ни с чем.
– Так я и понял. – Ее язвительный тон зажег недобрый блеск в его глазах. – Дядюшка не оставил нам возможности для маневра.
– То есть вы согласны? – хрипло спросила Кэрон.
Смех Барта был невеселым:
– Ну, разумеется, я согласен. Я был бы самым большим дураком на свете, если бы отказался от такого соблазнительного предложения. Как скоро мы сможем все устроить?
Сердце молодой женщины болезненно сжалось.
– С этим не обязательно спешить. У нас есть еще шесть месяцев до окончательного срока.
Собеседник недоуменно пожал широкими плечами.
– Я не вижу причин ждать. Чему быть, того не миновать. – Последовала задумчивая пауза. – В том случае, разумеется, если вам не потребуется предварительного подтверждения моей мужской способности.
Настроившись на долгую осаду противника, Кэрон почувствовала, что слишком легкая победа выбила ее из колеи. Бог с ним, с обещанием, сейчас ей больше всего хотелось, чтобы этот наглец на время оставил ее в покое. От одной мысли о его предложении у нее все внутри перевернулось. Неужели все мужчины такие циники, когда речь заходит о физической близости? – мелькнуло у нее в голове. Пусть нет настоящего чувства, но неужели нельзя проявить хоть немного деликатности?
– Я потерплю до свадьбы, – сухо ответила она. – И буду готова к таким отношениям, только когда пройдет год после смерти Аверилла.
– Из-за того, что могут подумать люди? – Барт покачал головой. – Деликатный вопрос, да? Ну, уж, больше сплетен, чем ваш с дядюшкой брак, это событие все равно не вызовет.
– Да вы даже на свадьбу не приехали, – резко сказала Кэрон. – Откуда же вам знать, какую реакцию она вызвала?
– Отголоски осенних свадеб доносятся и до наших дальних краев.
– Какой высокий слог! – Ее голос стал притворно учтивым. – Никогда бы не подумала, что вы можете быть таким возвышенно-поэтическим.
– Я могу быть всяким, – мягко ответил мужчина.
Он вскочил на ноги, не обращая внимания на пачки бумаг, слетевшие с его колен на пол, и направился к Кэрон. Та сидела как статуя. У нее даже не хватило силы воли сопротивляться, когда он притянул ее к себе. Слишком велика была сила обнимавших рук, напор жадного рта, ищущего ее рот.
Поцелуи Аверилла всегда были нежными, любящими, бесконечно бережными. А такого… такого она никогда раньше не испытывала – ошеломляющий бешеный натиск, от которого слабели колени, губы бессильно раскрывались, а тело тянулось к телу. Она ощутила мощный торс, грозивший раздавить ее нежную плоть, железные мускулы его ног, и еще нечто – то, что бесспорно свидетельствовало о его «мужской способности». Что-то шевельнулось внизу ее живота, и все тело начали лизать язычки нарастающего возбуждения.
Когда Барт оторвался от нее, она была слишком потрясена, чтобы хоть что-нибудь произнести. Женщина ошарашено смотрела на него. В его серых глазах появилось странное выражение, а голос, когда он заговорил, был чуть хриплым:
– Вы и вправду совершенство. Не могу винить Аверилла за то, что он воспользовался своим положением и добился вас.
– Он не воспользовался, – возразила Кэрон, снова обретя голос, хотя и дрожащий. – Говорю же вам, я его любила. Иначе ни за что бы не вышла за него замуж.
– Мне остается только поверить вам на слово. Но в любом случае сейчас это к делу не относится. – Барт помедлил, глаза его снова затуманились. – А что касается нашей свадьбы…
– Я не хочу с этим спешить. – Кэрон постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно. – Моя мама…
– … Станет о вас еще худшего мнения, чем сейчас? – закончил он за нее, когда она оборвала фразу на середине. – Я и не предполагал, что вы передали родителям содержание завещания.
– Нет, не передала. А из родителей у меня только мама. Отец умер семь лет назад.
Лицо Барта стало задумчивым.
– Это многое объясняет. Она вскинула голову.
– Если я вас правильно поняла, то забудьте об этом. Я любила Аверилла, как мужчину, а не как замену отцу!
– А вы бы так же любили его, если бы он был беден?
– Да!
Барт покачал головой и вернулся к своему креслу и не съеденным бутербродам. Ей не оставалось другого выбора, кроме как усесться на место и сосредоточенно уставиться в чашку с чаем.
– Как же вы предлагаете распорядиться временем до свадьбы? – спросил мужчина.
– Займитесь здесь литературными делами, – откликнулась хозяйка. – Разве можно придумать лучшее место для творческого отпуска?
– Жить и работать в этой глуши шесть месяцев… А разве это само по себе не вызовет тех слухов, которых вы так боитесь?
Кэрон проигнорировала шпильку.
– Возможно, если бы мы остались совсем одни. Но, поскольку здесь еще и миссис Горвелл, ситуация совершенно меняется. Теперь, когда мы с вами все решили… о том, что вы унаследовали половину имения, можно сообщить всем. Пока об этом знаем только мы и поверенный Аверилла Майкл Вентли.
Левая бровь гостя иронически поднялась.
– Это ведь будет шоком для вашей матери, не так ли? Как вы объясните ей, почему не сразу сообщили о том, что являетесь не единственной наследницей?
– Очень просто. Детали не должны были разглашаться до тех пор, пока не поставят в известность вас. Майкл поддержит эту версию. А кстати сказать, – с любопытством спросила Кэрон, – где вы пропадали все это время? Похоже было на то, что вы исчезли с лица земли.
Барт невозмутимо посмотрел на собеседницу.
– Делал свое дело при обстоятельствах, о которых предпочел бы не распространяться. Сейчас я здесь. Это все, что вас должно интересовать.
– Извините за вопрос. – От сухого тона Кэрон снова вышла из себя. – Я вовсе не собиралась вмешиваться в ваши дела.
– Спокойствие! – На лицо мужчины вернулась прежняя насмешливая мина. – Если вы хотите, чтобы мы играли в эту игру по вашим правилам, мы должны вести себя дружелюбно – по крайней мере внешне. Это, конечно, в том случае, если вы хотите, чтобы люди думали, что мы женимся по любви, а не по завещанию.
Кэрон прикусила губу. Замечание было справедливым, но не становилось от этого менее язвительным. Она бы не вынесла, если бы кто-нибудь еще узнал правду. Будет нелегко изображать влюбленность в человека, которого уже почти ненавидит. Но она должна сыграть эту роль. Ради мамы и ради себя самой.
– Вы так и не сказали, собираетесь ли остаться, – холодно заметила хозяйка. – Здесь есть все необходимое для творчества, включая кабинет Аверилла, если вы захотите там работать.
– Да, я остаюсь, – спокойно отозвался он. – Не могу себе представить лучшего места для работы. А квартиру пока сдам.
– А понадобится ли она вам теперь вообще? – спросила Кэрон. В ответ гость слегка пожал плечами.
– Во-первых, всегда неплохо, если есть где остановиться в городе, а во-вторых, вы ведь не думаете, что я осяду здесь из-за того, что мне принадлежит половина этого поместья? Несколько месяцев работы над книгой я еще выдержу. Но, если я останусь здесь дольше, я просто с ума сойду от скуки. А чем вы-то занимаетесь целые дни в этом уединенном месте?
– Многим, – ответила Кэрон. – Мне никогда не бывает скучно. – И мстительно добавила: – Мне всегда казалось, что если человек скучает, это свидетельствует о том, что у него плохо развито воображение.
– Наверное, вы правы, – невозмутимо согласился Барт. – Но я сам сторонник действий, а не витания в облаках.
– Чего же тогда ожидать от романа, который вы собираетесь писать? Разве без воображения можно создать художественное произведение?
В смехе Барта послышалось веселое изумление.
– А вы за словом в карман не полезете, да? Если у меня будет творческий кризис, я смогу обратиться к вам за свежими идеями. – Он помолчал, задумчиво разглядывая Кэрон. – Вы ведь до замужества были секретаршей Аверилла, не так ли? И, должно быть, хорошей машинисткой?
– Разумеется, – Кэрон быстро уловила его мысль. – Буду очень рада оказаться полезной, если вы это имеете в виду.
– Возможно. Мой метод печатания называется двухпальцевым – быстро, но не слишком аккуратно. Это неважно, пока речь идет о черновом варианте, но окончательная рукопись должна иметь пристойный вид.
– У вас уже есть на примете издатель?
– И еще какой! Из тех, кто знает всех нужных людей. Возвращаясь к нашему разговору, мой роман не столько плод воображения, сколько документальная повесть, основанная на реальных фактах. Боюсь, некоторые из этих фактов вам бы не очень понравились.
– Могу себе представить. – Идея сотрудничества так захватила Кэрон, что она уже почти забыла, почему этот человек здесь останется. – Когда вы планируете приступить к работе?
– Чем скорей, тем лучше. Мне, конечно, сначала нужно будет вернуться в город, чтобы доделать кое-какие дела, но это не больше, чем на пару дней.
– Значит, вы сейчас уезжаете?
Он взглянул на Кэрон насмешливо.
– Ну, скажем, в понедельник. Так что в нашем распоряжении еще выходной. Вам ведь еще надо представить меня вашей матери. Далеко отсюда она живет?
– Полчаса езды. – Кэрон показалось, что все происходит как-то уж слишком поспешно. Барт незаметно становился хозяином положения. – Но знакомство может подождать и до вашего возвращения.
– Не думаю. – Это было сказано достаточно легким тоном, но что-то подсказывало молодой женщине, что лучше не спорить. – Не в моих правилах откладывать на потом. Я предлагаю пригласить вашу матушку сегодня вечером сюда на ужин. Таким образом все решится очень быстро. Своей матери я сообщу новости сразу же, как только увижусь с ней.
