Текст книги "Мистер Невозможный"

Автор книги: Лоретта Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20

Под тонким одеялом она была мягкой, удивительно притягательной и почти голой. Притянув ее к себе, Руперт обнаружил, что их практически ничего не разделяет, кроме тонкой ткани ее камиз, сбившейся на талии. Он чувствовал ее кожу, чистую, гладкую как шелк и… незнакомую.

Чего-то не хватало.

Он прижался лицом к ее шее и вдохнул.

– Что они с тобой сделали? – прошептал он, подняв голову. – Чего-то не хватает. Божественного аромата!

– Что они со мной сделали? Со мной? Я думала, ты умер.

– Знаю, я тоже сначала так думал.

– Я видела, как тебя застрелили, ты схватился за грудь и упал за борт. И больше не появился.

– Пуля прошла вот здесь, под мышкой. Царапина. Но я споткнулся, потерял равновесие и свалился за борт. Как обычно, я ударился головой. Когда я пришел в себя, то увидел, что держусь за доску от обшивки судна и меня отнесло довольно далеко вниз по течению. Это было чертовски неудобное положение.

– Неудобное.

– Мной восхищаются наши мальчишки, – продолжал он. – Я герой. Герои не спотыкаются. Герои не падают за борт. Герои, падая, не стукаются головами. Должно быть, я выглядел полным дураком.

Она прижалась к его лицу и поцеловала его. Сначала с такой нежностью и лаской. Он почувствовал ее слезы на своем лице. Ему следовало бы сказать, как всегда: «Никаких слез», – но Руперт не мог. Этот нежный поцелуй вызвал в нем странное ощущение не совсем счастья и не совсем горя. Она так действовала на него – пробуждала в нем чувства, названия которых он не знал.

Он был взбешен, полубезумен, когда наконец догнал «Изиду» и взобрался на борт, мокрый, в синяках, но его рана почти не кровоточила, хотя Руперт никогда не слышал, чтобы с кем-то так случалось. Лишь в течение пяти дней пути к Фивам ему удалось успокоиться, собраться с мыслями и понять, как ему помогла его неуклюжесть. Если бы бандиты не поверили, что он мертв, они бы постарались убедиться в этом.

Теперь они его не ждут. Они не ищут его. Он должен воспользоваться этим.

А сейчас он изголодался по ней, по ее близости, по ее теплу и ее страсти.

– Я скучала по тебе, – прошептала Дафна, не отрываясь от его губ. Она потерлась о его щеку так, как умела делать только она, и что-то темное, таившееся в глубине его, пробудилось. Руперт не понимал, что с ним происходит и почему.

Но он вспомнил, как пусто было без нее. Он вспомнил, как он увидел необыкновенную птицу и повернулся, чтобы указать Дафне на нее, а Дафны рядом не оказалось.

Он помнил, как заглядывал в ее каюту, где они не спеша в молчании занимались любовью. Он не мог сдержаться, чтобы не взять подушку и, прижав ее к лицу, жадно искать ее аромат… как гладил пальцами переплеты и корешки ее книг… как вглядывался в ее тетради, в аккуратный почерк и слова, которые не понимал, и в ее рисунки: маленькие фигурки и значки, не поддающиеся расшифровке.

– Я тоже скучал по тебе. – Он тосковал. Он даже не мог представить, что способен так страдать. Ему хотелось снова завладеть ее губами, овладеть ею самым примитивным образом. Но не было времени!

Он отпустил ее.

– Нам лучше поторопиться, – сказал он.

– Мы уходим? – словно сквозь сон спросила она. – Мы уходим?

– Да, сейчас же. Ты и я. В окно. – Руперт сел и подавил в себе вожделение. – Где твоя одежда? Не важно, сойдет и накидка. Твоя одежда на судне.

– Не думаю…

– У нас нет времени думать. Нам надо уйти прежде, чем охрана протрезвеет или кто-нибудь почувствует запах гашиша и что-то заподозрит.

Она вытерла лицо.

– Гашиш?

– Помнишь своего одурманенного сторожа? Такого веселого и ни к чему не годного? Как же еще я мог взобраться по стене, не поднимая шума?

– Я не могу бросить Майлса, – сказала она.

– Знаю, но сейчас он находится в очень неудобном месте. Я не сумею добраться до его окна и пройти через дом. Мы не могли одурманить всех, и в доме еще много людей. У твоей двери спит служанка. Остальные слуги где-то внутри. И стража ходит по коридорам.

– Как ты…

– Лина все разузнала для нас, – сказал он. – Подружилась с болтливой служанкой. Можно мы поговорим об этом позднее? Нам нельзя терять время.

– Я не могу оставить Майлса, – повторила Дафна. – Если я исчезну, за это заплатит он.

– Нет. Он представляет для них слишком большую ценность, чтобы они с ним что-то сделали. Мы придумаем хитрый план, как вызволить его отсюда к завтрашнему дню. Обещаю. – Руперт встал с дивана. – Где твоя накидка?

Она медленно поднялась.

– Он не представляет никакой ценности, – сказала она.

– Это знаешь ты и знаю я, – возразил он.

– Ноксли знает мою тайну.

Наступила короткая напряженная пауза.

– Да, конечно, – сказал Руперт. – Мне следовало догадаться, что возникнут трудности.

– Я сказала ему, мне пришлось это сделать. Майлс не мог бесконечно притворяться. Он начал пить, чтобы избежать трудных вопросов, а он совсем не умеет это делать.

– Понимаю, – сказал Руперт. – Я думал, этому уже нельзя помочь. Мы разберемся с этим. А тем временем…

– Майлс думает, что Ноксли сумасшедший. Я не уверена в этом. Я согласна, что он ничего не сделает Майлсу. Ноксли нравится выглядеть благородным и добрым. – Еще одно притворство, как у Верджила. – У него есть люди, которые выполняют для него грязную работу: пытки, увечья, убийства.

– Дафна…

– Тсс… – Она зажала ему рот.

Послышались шаги и голоса за дверью. Руперт взглянул в ту сторону, он тоже слышал. Дафна толкнула его к окну.

– Беги.

– Только с тобой.

Ей тоже не хотелось, чтобы он ушел без нее, но выбора не было. И не было времени для споров.

Она сжала кулак и, размахнувшись, ударила его в грудь.

– Ты жив, – сказала она. – Живи, иначе я никогда не выберусь отсюда. Уходи.

Звуки приближались.

Дафна бросилась к дивану. «Уходи, – беззвучно попросила она. – Пожалуйста, уходи».

Она скорее почувствовала, чем услышала, как он уходит.

В дверь нетерпеливо постучали. Голос служанки тихо спросил, все ли в порядке у леди? Дафна легла и натянула на себя одеяло. Дверь распахнулась. Дафна порывисто села и огляделась, как неожиданно разбуженный человек.

В дверях стояла служанка с масляной лампой в руках. Позади нее виднелась высокая мощная фигура.

– Сторож услышал шум, – сказала служанка, поднимая лампу. – Он говорит, «голоса». – В самом деле? – сказала Дафна. – Должно быть, я говорила во сне. У меня бывают очень странные сны.

4 мая

В пятницу Дафна с Ноксли и Майлсом снова отправились в Карнак. Удивительно, каким чудесным казалось это место теперь, когда тяжелый камень свалился с ее сердца. Она быстро исписала свою тетрадь, и лорд Ноксли послал слугу в Луксор за другой. Вторую половину дня она провела в небольшом помещении, называемом Царской комнатой, где под скульптурными изображениями различных фараонов были иероглифами написаны имена, с которых Дафна делала копии.

– Я думаю, вам не будет скучно, если мы вернемся сюда завтра? – спросил ее лорд Ноксли, когда уже на закате они возвращались в Луксор.

– Я могла бы провести здесь месяц и не скучала бы. Но еще одного дня будет достаточно, если у вас другие планы.

– Мы можем вернуться в любое время, – сказал Ноксли. – Но возможно, если вы сделали общий обзор Фив, вы могли бы выбрать самые интересные для ваших занятий места. Я предполагал на следующей неделе показать вам западный берег. Уверен, там вам понравится еще больше, миссис Пембрук. Там можно осмотреть не только храмы и дворцы, но и гробницы. В усыпальницах знати вы пополните свою коллекцию папирусов.

Далее он осудил жителей западных Фив, Курны, которые разграбили гробницы, разодрали на куски мумии и сожгли богато разукрашенные деревянные гробы, используя их вместо дров.

– Можете не сомневаться, это их предки вынесли все из гробниц в Бибан-эль-Мулуке. Это племя жадных грабителей давно бы следовало уничтожить, но турецкие власти не желают беспокоиться. Беда в том, что здесь никто не считает разграбление могил серьезным преступлением. Турки усердствуют, лишь собирая налоги и взятки и запугивая крестьян. Это варвары, которые не понимают или не интересуются исчезнувшими цивилизациями. Они сносят древние храмы, чтобы строить на их месте фабрики.

– Мы не так уж от них отличаемся, – сказала Дафна. – Мы, как предполагается, принадлежащие к просвещенным нациям, тоже грабим и разрушаем. Нельзя нарушать покой мертвых, разрывать мумии в поисках драгоценностей и папирусов. Но как мы, ученые, не имея папирусов, сможем понять прошлое? Разве правильно оставлять памятники здесь, где они под угрозой разрушения? Или правильно увозить их за границу в наши дворцы, музеи и поместья? Я не знаю на это ответа. Я только знаю, что мой папирус извлечен из одной из этих гробниц благодаря жителям Курны.

Ноксли покачал головой.

– Ваш папирус не из простой фиванской гробницы, – сказал он. – Он из гробницы фараона, из Бибан-эль-Мулука.

– Так говорил Аназ, – подтвердил Майлс.

– Теперь, когда я имел возможность внимательно рассмотреть его и сравнить с многими другими, я склонен поверить ему, – продолжал Ноксли. – Например, картуши. Я видел их немало на стенах гробниц и храмов и на других монументах, но никогда на папирусе. И еще, многие папирусы написаны знаками, а не рисунками, и, может быть, я видел царские имена, не подозревая об этом.

Дафна не видела достаточного количества папирусов, чтобы делать такие обобщающие выводы.

– Сколько еще папирусов вы изучили? – спросила она.

– Я никогда бы не решился сказать, что я изучил их, как это делаете вы. Я исследователь, а не ученый. Но я видел много папирусов, и сейчас у меня их по меньшей мере около сорока.

– Это очень много.

– Вы можете пользоваться ими, – сказал он. – Я понимаю, ваш визит в Фивы начался не так, как надо, но я намерен все исправить. Позвольте мне начать все сначала и высказаться откровенно и честно, как вы явно предпочитаете. Мне бы очень хотелось найти царскую гробницу. А вы, насколько мне известно, хотите раскрыть секрет иероглифической письменности. Работая вместе, как союзники – в данный момент я не рассчитываю на большее, – но как союзники, как команда, мы вполне сможем реализовать наши амбиции, как вы думаете?

– А Майлс? – спросила Дафна. – Какая роль отводится ему?

Ноксли со сладкой улыбкой обратился к ее брату:

– Арчдейл, вы самым постыдным образом обманули меня. Сначала я очень сердился на вас, подумать только, каким дураком вы меня выставили. Но вы так поступили ради этой леди. И я прощаю вас. Я убежден, что вы предпочтете искать царскую гробницу, а не тратить время на изучение коптского языка и разгадывание словесных загадок. У вас есть кое-какие идеи, как мне кажется, как найти входы в гробницу. Может быть, нам подумать над этим вместе?

– Бесспорно, – согласился Майлс. – Это приятнее, чем лишиться головы.

Лорд Ноксли рассмеялся, как будто принял это за шутку, и продолжал говорить о гробнице, найденной Бельцони, и вероятности существования и других, еще более богатых и значительных.

Разговор вяло продолжался, пока они не добрались до Луксора и по узким переулкам не подошли к дому. Они не успели войти, как к Дафне обратилась старая женщина и предложила погадать.

Ноксли дал ей монету и велел прийти в другое время: сегодня леди очень устала. Старуха взяла деньги и предложила леди взять у нее амулет на счастье. Ноксли пожал плечами.

Гадалка взяла руку Дафны и тихо, чтобы ее никто не услышал, шепнула:

– Он придет вместе с огнем. Будь готова.

Хотя она и была его сестрой, Майлс всегда понимал, что при взгляде на фигуру Дафны мужчины превращаются в слюнявых идиотов, что было вполне естественно. Чего он не мог понять, так это почему те, кому удавалось сблизиться с ней, обязательно были со странностями.

Красивый романтичный Пембрук с его мягкими, обаятельными манерами превратился в благочестивого ханжу и лицемерного тирана. Он был собственником, безумно ревновал к другим мужчинам и безумно завидовал умственному превосходству Дафны.

Ноксли оказался таким же, с красивой внешностью и чарующими манерами и черным сердцем. И он еще смел говорить, что Майлс обманул его, хотя сам обманом сделал Майлса своим пленником.

Подобно Пембруку, желание Ноксли обладать собственностью не имело предела. Это он считал, что все в Фивах принадлежит ему. Он также был палачом и убийцей, действующим чужими руками. И когда ему показывали человеческую голову в корзине, он радовался как ребенок, получивший новую игрушечную лошадку или набор оловянных солдатиков.

Единственным его положительным качеством было отсутствие зависти к уму Дафны. Но это объяснялось тем, что он верил, что ее ум в конце концов приведет его если и не к огромным сокровищам, то к великому открытию. Ноксли жаждал славы и власти и был не против увеличения своего богатства.

Но Дафна сказала, что они должны терпеть и дальше, и она была права. В Фивах они были узниками, за ними постоянно следили. Они не могли сбежать без посторонней помощи, а здесь каждый был или слишком продажен, или слишком напуган, чтобы пойти на такой риск. Сейчас можно было подумать, что Ноксли был самым милым и добрым человеком на свете.

Они пообедали, и, как прежде, когда здесь находился один Майлс, Ноксли принес папирус. Однако в этот вечер он принес и несколько других и осторожно разложил их на ковре на ее обозрение.

Дафна опустилась рядом с ним на колени, полностью погрузившись в изучение папирусов. Внимание же Ноксли было полностью направлено на нее, особенно на ее грудь, когда она разразилась одной из своих поразительно скучных лекций о трудах доктора Янга и о том, в чем она соглашалась с ним, а в чем не соглашалась и почему.

Вероятно, потому, что мысли Ноксли были далеки от этого, лекция, как следовало бы ожидать, не усыпила его. Все же его взгляд приобрел то отсутствующее тупое выражение, так хорошо знакомое Майлсу. Те слушатели, которые не засыпали, слушая Дафну, спустя некоторое время выглядели так же.

Скучная, ученая Дафна! Если она не утыкалась носом в книгу, она пачкала его чернилами, рисуя свои маленькие схемы, ряды и колонки букв, знаков, слов. Застенчивая, мыслящая затворница Дафна.

Та самая женщина, которая отправилась спасать брата… с Рупертом Карсингтоном! Непутевым сыном Харгейта!

Это не та сестра Майлса, которую, как он думал, он хорошо знал. И в то же время это была, без сомнения, та же Дафна, монотонно рассказывающая о коптских и прочих умопомрачительных загадках.

– Знак солнца, например, – говорила она, указывая на картуш. – Здесь он изображен отдельно, и я совершенно уверена, что это «ра» или «ре», что на коптском означает солнце, а доктор Янг считает это комбинацией с символом колонны и дает богу имя «Фре…».

Душераздирающий вопль прервал ее. Затем еще один и крики. Лорд Ноксли вскочил. Шум усиливался. Поблизости послышался топот убегающих босых ног. Закричал слуга, потом другие, призывая бога спасти их.

Майлс коротко сказал: «Пожар!» – и тоже быстро поднялся с места. Дафна неторопливо поднялась. Ноксли выбежал из комнаты. Майлс бросился было за ним. Дафна удержала его, схватив за руку.

– Подожди, – тихо сказала она.

Она взяла пачку папирусов и задумчиво огляделась. В дверях показалась фигура в плаще с надвинутом на лицо капюшоном.

– Там беда, – сказал человек по-английски с сильным акцентом. – Сюда, идемте.

– Кто вы? – спросил Майлс. – Какая беда? Покажите ваше лицо.

– Не задавай вопросов. – Дафна с силой толкнула его к двери.

– Он может быть одним из людей Дюваля…

– Нет! – перебила она. – Перестань болтать. Бежим.

Выведя их из комнаты в слабо освещенный коридор, Руперт, чтобы лучше видеть, откинул капюшон. Он услышал, как Арчдейл шепотом спросил:

– Кто это?

– Руперт Карсингтон, – ответил Руперт.

– Но вы мертвы!

– Уже нет, – сказал Руперт. Они добежали до лестницы. Он остановился и, вынув из-за пояса пистолеты, протянул им.

– Лучше дайте ей нож, – посоветовал ее брат. – Дафна не…

– Он заряжен? – спросила Дафна.

– Да, будь осторожна.

– Но Дафна не…

– Да, она умеет. – Руперт отцепил от пояса веревку. – В твою комнату, – сказал он Дафне. – Мои люди ждут под окном. – Он отправил следом за ней Майлса и двинулся за ними, прислушиваясь, нет ли погони.

Юноши устроили костер у парадного входа, где он привлек бы больше внимания и вызвал смятение. Но они едва ли смогли собрать достаточно дров, даже если бы в Египте они имелись. Солома и навоз загорелись, но скоро стало ясно, что это не пожар.

У Руперта оставались считанные минуты.

Лорд Ноксли действовал инстинктивно: он подвергся нападению… Дюваля, без сомнения, и он должен привести в порядок свои силы. Он схватил ружье и, пробившись сквозь толпу перепуганных слуг к входным дверям, понял свою ошибку. Открытое нападение не в стиле Дюваля.

Это сделано, чтобы отвлечь внимание.

Лорд Ноксли поспешил в ка-а. Они исчезли – и вместе с ними большая часть папирусов. Он выбежал из комнаты и, громко выкрикивая имя Гази, бросился вверх по лестнице, ведущей в большую спальню, которую он хотел в скором времени переделать в супружеские апартаменты.

Ее там не было.

Но был он! Когда лорд Ноксли ворвался в спальню, он увидел у окна высокую фигуру, человек обернулся.

Карсингтон! Покойник, но не совсем мертвый.

Лорд Ноксли вскинул ружье, прицелился и нажал на курок.

Руперт бросился на пол, покатился и схватил Ноксли за ноги, тот упал. Ружье выстрелило, и пуля ударилась в стену.

Руперт сжал запястье Ноксли и ударил его руку о каменный пол. Ноксли выпустил ружье, и тут же, нанеся Руперту локтем удар в живот, вырвался из его рук и поднялся с пола. Он побежал к окну, но Руперт, мгновенно поднявшись, бросился за ним. Он схватил Ноксли и толкнул его к стене. Ноксли отскочил и, подняв сжатую в кулак руку, с поразительной силой ударил Руперта в челюсть.

Руперт ответил ударом кулака в живот Ноксли. Живот был тверже, чем можно было бы ожидать, и Ноксли вместо того, чтобы свалиться на пол, как это обычно случалось с людьми, получившими от Руперта такой удар, лишь крякнул. Молниеносно Ноксли ответил на удар. И Руперт не щадил его. Но Ноксли яростно наносил удар за ударом, хотя скоро начал слабеть.

– Сдавайся, – тяжело дыша, сказал Руперт. – Ты хорошо дерешься, но я выносливее.

– Она моя, – сказал Ноксли, и что-то блеснуло в его руке.

Не успел Руперт опомниться, как нож вонзился в него.

Дафна слышала, как снизу ее брат зовет ее, но продолжала взбираться наверх. Она слышала выстрел и затаив дыхание ждала появления Руперта. Он не появился. Но спустя минуту она поняла, что схватка не кончена. Дафна слышала шум и удары, звон разбитой посуды. Они все еще дрались. Их было не очень много. Самое большее – трое. Может быть, только двое.

Она должна помочь Руперту, пока не сбежались люди, и их будет много против одного. Она нащупала место, куда можно было поставить ногу, и искала следующий упор, чтобы добраться до окна, когда что-то пролетело над ее головой. Оно описало дугу и затем, к ее ужасу, упало вниз на камни. Тело, человеческое тело.

– Руперт! – вскрикнула она.

– Иду! – Над ее головой прозвучал его невероятно прекрасный голос.

Она посмотрела вверх, из окна к ней наклонялся Руперт.

– Не теряй времени, – сказал он. – У нас его мало.

Они уже были на пути к причалу, когда позади послышались крики. Дафна оглянулась. Казалось, люди бежали к ним со всех сторон. Некоторые несли факелы, в свете которых блестело оружие. Она видела, как две фигуры задержались у тела, но Руперт схватил ее за плечо и подтолкнул вперед.

– Беги! – крикнул он. – Арчдейл, бегите с ней к яхте.

– Нет! – Она достала пистолет. – Ты не встретишь их в одиночку.

Прогремел выстрел, люди приближались к ним. Дафна подняла пистолет и выстрелила.

И тут начался хаос. Крики, звон оружия, одиночные выстрелы. С другой стороны, со стороны реки, к ним тоже бежали люди. Ей показалось, что она узнает голоса. Команда «Изиды» вступила в драку.

Она увидела, как двое мужчин схватили Майлса и повалили на землю. Она подбежала к ним и начала колотить их рукояткой пистолета. И только потом она заметила, что шум затихает.

И услышала знакомый голос:

– Остановитесь, леди, или большой инглизи умрет, на этот раз по-настоящему.

Дафна обернулась и увидела, что все смотрят в одну сторону. Руперт держался за свой бок. Темное пятно расплывалось из-под руки, прижатой к боку. Гази приставил пистолет к голове Руперта.

Драка прекратилась.

– Хозяин умер, – сказал Гази. – Теперь я хозяин.

Дафна торопливо соображала.

Она помнила, что говорил Ноксли о своих людях: «Думать они не умеют».

– Очень хорошо, – сказала она на арабском. – Поздравляю! Уверена, вы будете прекрасным хозяином. Но при чем здесь мы? Это Золотому Дьяволу я была нужна в жены. Это Золотому Дьяволу был нужен мой брат, чтобы помочь ему прочитать древние письмена. Но вы-то найдете себе жен? Вам не надо воровать их. – Она надеялась, что Ноксли никому не говорил, сколько стоит его будущая супруга в фунтах, шиллингах и пенсах. – Но неужели вы и в правду хотите посвятить вашу жизнь копанию в песке и поискам в земле дыр с разрисованными стенами? Неужели вы хотите стать вожаком гробокопателей и мусорщиков или вожаком… э-э… убийц, нагоняющих страх на всю Оттоманскую империю?

Во время ее речи на лице Гази появилось выражение смятения и тревоги. Он огляделся. Его люди тоже выглядели встревоженными. Он быстро опомнился.

– Глупые разговоры, – сказал он. – Большой инглизи убил Золотого Дьявола. Вы застрелили одного из моих людей. И это случилось не первый раз. Вы не уйдете отсюда. – Свободной рукой он сделал знак своим сообщникам. – Возьмите ее и этого тоже.

Руперт начал оседать.

– Ох, – простонал он. – Прошу прощения. Он согнулся и свалился на землю.

– Нет! – воскликнула Дафна. Она бросилась к нему, оттолкнула опешившего Гази в сторону и упала на колени рядом с Рупертом. – Он не опасен для тебя, грязный убийца! – крикнула она. – Неужели не видишь, что он ранен?

– Я избавлю его от страданий. – Гази направил пистолет на Руперта. Дафна упала на него, прикрывая своим телом. – Как хотите, – сказал Гази. – Я убью обоих. – Только выстрели, – вдруг вмешался Майлс, – и сокровища фараона превратятся в пепел.

Пользуясь замешательством, он выхватил у кого-то факел и теперь подносил папирус к пламени.

– Это то, что нужно Дювалю. За него можно выкупить и короля. Все ведут себя хорошо, или он превратится в пепел.

Некоторые перешептывались: «Что он говорит?» – ибо Майлс произносил свою речь по-английски, но Гази без труда понял его.

Думать он не умел, однако все было так ясно, что думать и не требовалось. Он знал, что папирус дорого стоит. Он знал, что Дюваль хочет получить его. И он знал, что эти старые мятые свитки хорошо горят.

Но, получив папирус, он может и не отпустить их, подумала Дафна.

– Пусть они уходят! – крикнул кто-то из толпы. – Сюда идут турецкие солдаты. Вспомните, что они сделали с тем человеком, который, как они думали, убил большого англичанина?

Гази отбросил пистолет и направился к Майлсу. Майлс посмотрел на Дафну.

– Отдай ему, – сказала она.

Майлс отдал Гази папирус, тот чуть развернул его, взглянул и поспешно спрятал в свой пояс. Он отошел от Майлса, поднял с земли свой пистолет… И продолжал идти, удаляясь от них. Его люди повернулись и последовали за ним.

Все, кроме одного, того самого, кто предупредил о приближении турецких солдат.

Он подошел ближе.

– Позвольте помочь вам, госпожа, – сказал он по-английски.

Дафна была занята Рупертом, к которому возвращалось сознание, но английская речь и что-то в голосе этого человека заставило ее оглянуться.

Она увидела перед собой знакомое лицо, которое не видела уже больше месяца.

– Ахмед? – спросила она.

– Этот человек спас мне жизнь, – сказал он. – Я помогу вам спасти его.