Текст книги "Тайна старого особняка"
Автор книги: Лорен Магазинер
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Винтовая лестница, ура! – вопит Фрэнк.
Я иду первым, потом Фрэнк и последней Элиза. Мы делаем несколько шагов вниз и застываем, пораженные. Это абсолютно новая комната, на потолке которой горят светильники, напоминающие… звездное небо в спальне Элизы, оформленной в космическом стиле. Но то, что находится под огнями, страшно удивительно. Или, можно сказать, просто страшно.
Это огромный лабиринт. Со стенами из громадных камней. Он выглядит бесконечным. Кажется, из него есть три выхода, но лестница ведет нас прямо в сердце лабиринта, который далеко от них всех.
Спустившись вниз, мы оказываемся на площадке с каменными статуями единорогов. На стене приклеена карта.
– Мы в самом центре, – говорю я.
– Я хочу побегать по лабиринту, – ноет Фрэнк.
– Сейчас, – отвечает ему Элиза, прокладывая пути по карте. – Три выхода… какой же из них нам нужен?
– ИТАК, – НАЧИНАЮ Я. – Гвиневра Лекавалье сказала, что последнее время вы стали очень сварливым. Почему?
Сноска № 89
Смит становится красным. Как свекла. Как помидор. Как знак «стоп». Как самый красный цвет на свете.
Он рычит и наклоняется к нам. Он мог бы легко побить нас всех троих одним мизинцем.
– Да как вы смеете… – Смит презрительно фыркает. – Вы… вы! Скачете по дому. Суете свои сопливые маленькие носы туда, где им не место, и тычете в меня своими жирными пальчиками!
Я съеживаюсь:
– Ммммммы просто задали вам простой вопрос!
– Убирайтесь из этого дома немедленно!
– Нас наняли не вы, – возражает Элиза. – И вы не можете нас уволить.
Смит напрягает мышцы:
– Убирайтесь! Если еще раз поймаю вас, то…
Но я не слышу его последних слов, потому что убегаю. Так же поступают Фрэнк и Элиза. Смит так зол, что, кажется, вот-вот ВЗОРВЕТСЯ и нас накроет кишечным салютом! Мы быстро выбегаем из комнаты, но Смит бежит за нами вплоть до самого выхода. Потом он захлопывает дверь у нас перед носом.
Каждый день в течение недели мы пытаемся проникнуть в дом Гвиневры Лекавалье, чтобы продолжить расследование, но Смит пресекает все наши попытки. Мы не можем войти. Гвиневра думает, что мы слиняли, поэтому звонит маме в офис, чтобы пожаловаться. Так мама и узнает о наших проделках.
Наше наказание? Мы должны вычистить весь особняк Гвиневры Лекавалье зубными щетками. А хуже всего то, что нам все время приходится слушать, как она фальшиво исполняет оперные арии!
Остановите это. ОСТАНОВИТЕ ЭТО!
ДЕЛО ЗАКРЫТО
МЫ БЕГОМ ВОЗВРАЩАЕМСЯ к дому Гвиневры, заходим через парадную дверь и начинаем повсюду искать Смита. Мы исследуем комнату за комнатой, но его нигде нет. Мы носимся по коридорам, скрипя ботинками.
Сноска № 31
Внезапно Смит вырастает перед нами с перекошенным от гнева лицом.
– Что это вы, дети, здесь делаете? – рычит он. – Кто, по-вашему, будет оттирать эти полоски от ваших ботинок на полу?
– Простите, – говорю я. – Мы искали вас.
Смит сжимает кулаки. Надеюсь, он не собирается нас бить.
– Что вам нужно?
– Задать вам несколько вопросов, – отвечает Элиза. – О том, почему вы такой ворчливый.
Я хлопаю себя по лбу. Элиза!
Лицо Смита становится красным, почти лиловым. Его голова похожа на огромную виноградину, готовую вот-вот взорваться.
– Убирайтесь!
– Вы не можете нас выгнать, – возражаю я. – Нас наняла Гвиневра.
– Мне все равно! – кричит Смит, брызгая слюной. – Уходите!
Он представляет собой очень угрожающее зрелище: слюна разлетается в разные стороны, лицо лилового цвета, а на лбу вздувается вена. Фрэнк выглядит так, будто готов расплакаться. Даже у Элизы глаза наполняются слезами.
Смит выгоняет нас из дома и закрывает за нами дверь. Весь день мы пытаемся попасть обратно, но он перекрывает нам все пути. Каждый раз, когда мы бежим к какой-нибудь двери или окну, Смит оказывается по ту сторону, срывая все наши планы снова приступить к работе.
Поведение преступника?
Мы этого никогда не узнаем.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
ЛИЦО МЭДДОКА ПЕРЕКОШЕНО гримасой. Он в ярости. Нужно убираться отсюда! Плюс, если они погонятся за мной, то Элиза и Фрэнк смогут ускользнуть.
Сноска № 104
Я делаю разворот на сто восемьдесят градусов и даю деру. Бегу так быстро, что чуть не спотыкаюсь о ступеньки, и хватаюсь за перила, чтобы не упасть. Но длинные ноги Мэддока быстрее – он перепрыгивает через три ступеньки и хватает меня за пояс.
– ПУСТИ!
На звук моего голоса Элиза и Фрэнк выскакивают из корзин с бельем и спешат на помощь.
Я брыкаюсь, царапаюсь и пытаюсь вырываться, в то время как Мэддок валит меня на пол и, делая поражение еще более оскорбительным, садится сверху.
– Вот, – говорит он, – теперь ты никуда не денешься. И… не двигайтесь! – кричит он Элизе и Фрэнку на верхней площадке лестницы. – Или я навалюсь всем своим весом на вашего друга.
– Так это еще не весь ваш вес? – хриплю я.
– Примерно половина, – говорит он, и я непроизвольно вскрикиваю. Если он решит окончательно раздавить меня, то, вероятно, сможет это сделать. – Зайка! – кричит он Пэтти. – Позвони Гвиневре Лекавалье! Я хочу, чтобы она пришла сюда и объяснила мне, почему эти детективы что-то вынюхивали в нашем доме.
Пэтти бледнеет:
– Ты думаешь, это Гвиневра велела им шпионить за нами?
– Нет! – возражает Элиза. – Это была наша идея!
– Неважно, – отвечает Мэддок. – В любом случае я хочу, чтобы она пришла и забрала вас отсюда.
Пэтти исчезает в коридоре, без сомнения, для того, чтобы позвонить домой Гвиневре Лекавалье. Мне очень неловко, и не только потому, что на мне сидит взрослый мужчина.
Через несколько минут раздается звонок в дверь, но, когда Пэтти открывает дверь, там стоит вовсе не Гвиневра! Пришли Айви и Смит.
Волосы Айви накручены на бигуди, а глаза дико бегают по фойе и лестничной клетке.
– Чем вы тут занимаетесь, играете в рестлинг? – восклицает она.
– Я не играю, – сердито говорю я.
Честно говоря, разве это кажется забавным – быть раздавленным мерзким адвокатом весом в сто килограммов?
Мэддок наконец слезает с меня. Я встаю со всем достоинством, на какое только способен.
– Где вы были все утро? Мы так долго вас ждали! – кричит Айви. Она визглива и истерична – полная противоположность тому, какой была вчера на опросе, и я начинаю сомневаться, известно ли мне что-нибудь про нее вообще. – У нас чрезвычайная ситуация!
– Какая чрезвычайная ситуация? – спрашивает Элиза.
– Маму похитили! Преступник оставил записку, в которой сообщает, что взял маму с собой, чтобы найти сокровище! Там говорится, что на закате он собирается… – Она изобразила линию, пересекающую горло.
У меня все обрывается внутри. Не может быть.
– Выкрали! – выдыхаю я.
– Нет, мы не крали! – восклицает Фрэнк.
– Простите. Не обращайте на него внимания, – говорит Элиза, злобно глядя на Фрэнка. Затем она снова поворачивается к Айви и мягко спрашивает: – Когда? Как? Что случилось?
Смит хмурится, а Айви издает сдавленный звук:
– Это вы мне скажите! У вас есть какие-нибудь рабочие теории относительно того, что происходит? Есть основные подозреваемые?
– ЧТО ИМЕННО ВАС расстроило? Расскажите, пожалуйста, подробнее об этой ссоре.
Сноска № 150
Айви промокает глаза носовым платком:
– О! Простите, ребятишки! Воспоминания слишком болезненны!
Она начинает сморкаться в платок и плакать, но это выглядит абсолютно фальшиво. И поверьте мне, я знаю все о фальшивых слезах. Фрэнк прибегает к ним постоянно, чтобы добиться своего от Элизы и их родителей.
– С меня хватит, ребятишки! Я больше не могу болтать.
– Но что насчет…
– Я сказала, что с меня хватит!. – прерывает меня Айви, ее щеки пылают.
Внезапно я слышу шаги, и в гостиной появляется Гвиневра Лекавалье.
– Что случилось, Айви, тыковка моя?
Айви шмыгает носом:
– Они! Никак! Не! Оставят! Меня! В покое! – Она делает вид, что задыхается. – Они допрашивают меня, как будто это я отправляла тебе угрозы!
Гвиневра смотрит на меня, ее глаза сужаются:
– Вы что, пытаетесь, отравить наши отношения?
Я мотаю головой. Элиза тоже. Фрэнк из чувства противоречия кивает.
Не говоря ни слова, Гвиневра Лекавалье подходит к растению в горшке в углу комнаты. Она берет его за основание, подносит к нам и кладет побеги нам на головы.
– Я вам покажу отравление! – кричит Гвиневра. – Это ядовитый плющ, и вы все ЗАРАЖЕНЫ!
Не знаю, то ли это мое воображение, то ли реальность, но я вдруг чувствую такой зуд, что не могу себя контролировать. Фрэнк, Элиза и я начинаем чесаться. Чешутся наши лица, наши шеи, наши руки, наши ноги.
Уверен, что это моя вина: мой опрометчивый вопрос привел к тому, что мы покрылись сыпью. Теперь все у нас так невыносимо зудит и чешется, что мы не можем продолжать работать над этим делом.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
Я РЕШАЮ НЕМЕДЛЕННО обыскать гараж.
Сноска № 56
А поговорить с Пэтти Шноцлетон мы всегда успеем.
Мы извиняемся перед Пэтти, и она спешит к своему дому. Элиза, Фрэнк и я направляемся в противоположную сторону. Мы идем по подъездной дорожке и заходим в гараж. Для того чтобы нам никто не помешал, мы закрываем за собой двери.
Здесь на десять градусов прохладнее, потому что солнце не бьет нам в лицо. Внутри стоят две красивые машины, а вокруг царит типичный гаражный беспорядок: велосипеды, скутеры, газонокосилка, воздуходувка для листьев, санки, лыжи и палки, разный спортивный инвентарь, большой холодильник и огромный пластиковый шкаф с неизвестным содержимым.
– Там, внутри! – шепчу я, открывая дверь и залезая в шкаф.
Там обманчиво просторно. Элиза вползает следом.
– Что мы здесь ищем?
Фрэнк появляется вслед за нами:
– Нарния! Сейчас появится парень-козел!
Я закатываю глаза:
– Фрэнк, это пластиковый шкаф, а не гардеро…
БАХ.
Внезапно в шкафу становится совсем темно. Должно быть, дверь за нами захлопнулась.
– Фрэнк, ты можешь снова открыть ее?
Он хмыкает и стучит ногой в дверь:
– Нет, не могу! Заклинило!
ААААААААААААААААААА!
Мы стонем, толкая дверь все вместе, но она не поддается. Стучим, но никто не приходит нам на помощь.
Отто находит нас через два дня, и к тому времени сокровища Гвиневры Лекавалье уже давно исчезли. Мама теряет все – свой бизнес, все наши деньги, свою репутацию, свое счастье. Она получает работу на ферме, где разводят улиток. Очень невеселая работа, которая приносит меньше денег, чем даже ее детективная работа. Мы вынуждены переехать из нашего дома в однокомнатную квартиру размером с тот пластиковый шкаф, где мы с ребятами застряли. Я хотел раскрыть преступление, но вместо этого сам оказался заперт.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
ВЕРОЯТНО, ЭТО ХОРОШАЯ идея, учитывая, что в дело втянута Айви.
Сноска № 158
Я рассказываю ей обо всех подозреваемых, начиная с отношений Мэддока и Пэтти и кончая странным поведением Смита. Дворецкий напрягается, когда мы говорим о нем, его глаза сужаются до крошечных злобных щелочек. Ох-ох. Может быть, это не такая уж хорошая идея – обсуждать наши подозрения в присутствии самих подозреваемых.
– И последний, – говорит Элиза, глядя прямо в невероятно голубые глаза Айви: – Это вы.
– Элиза, стой! Нет! – кричу я.
– Я? – выпаливает Айви. – Не может быть!
– Тогда кто? – восклицает Фрэнк и говорит нараспев: – Карл у Клары украл кораллы.
– Не сейчас! – шикаю я на него.
– У вас есть доказательства? – спрашивает Айви.
– Во-первых, – начинает Элиза, – вы с Гвиневрой сильно поссорились. Во-вторых, вы все время обвиняете всех вокруг.
К моему удивлению и ужасу, в глазах у Айви блестят слезы.
– Вы д-думаете, я могла обидеть свою маму?
Смит достает из кармана носовой платок и протягивает его Айви. Она сморкается в него.
– Это возможно. Вы не виделись с Гвиневрой пять лет, а теперь подлизываетесь к ней. Вы должны признать, что это выглядит… – Я толкаю Элизу локтем, и она замолкает.
Айви выдыхает воздух из ноздрей, как бык, готовый броситься в атаку.
– Я хочу найти свою маму, но не могу работать с вами, учитывая, что вы копаете под меня. Жаль, что приходится это делать, но вы уволены.
Уволены?! Нельзя меня увольнять! Жизнь моей мамы будет кончена, если меня уволят!
– Простите! – повторяю я несколько раз.
Элиза и Фрэнк твердят это вместе со мной, но уже слишком поздно. Айви больше не слушает нас. Каждый раз, когда мы открываем рот, она затыкает уши и говорит:
– Какое назойливое жужжание!
Мы продолжаем упрашивать ее, но она затыкает уши и напевает:
– Ла-ла-ла, я вас не слышу!
Мы умоляем ее еще горячее, а она кричит:
– Ух ты, какая сегодня стоит оглушительная тишина!
Мы целый час пытаемся извиниться перед ней, но она не хочет нас слушать. И нам ничего не остается, кроме как отправиться домой. Вот так одно-единственное обвинение ставит крест на карьере моей мамы.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
Я ВНОВЬ ИЗУЧАЮ текст загадки.
В моем саду:
Все мои цветы, кроме двух, – розы.
Все мои цветы, кроме двух, – тюльпаны.
Все мои цветы, кроме двух, – лилии.
Сколько цветов у меня в саду?
Сноска № 114
У меня голова идет кругом. Я поворачиваюсь к Элизе:
– Не понимаю, – признаюсь я.
– Загадка действительно трудная. Дай подумать… – Она накручивает волосы на палец. – Кажется, лучший способ понять – нарисовать. – Она наклоняется и начинает рисовать разные цветы в грязи. – Метод проб и ошибок иногда бывает просто отличной стратегией для решения головоломок. Так что давай нарисуем сад с двумя цветами каждого вида и посмотрим, что получится.
Соберись, Элиза. Ты сможешь, – бормочет она себе под нос. – Все мои цветы, кроме двух, – розы. Значит, каждый цветок, кроме двух, – это розы.
– В нарисованном тобой саду это не так, – замечаю я. – Нам придется избавиться от одной лилии и одного тюльпана. Тогда все цветы будут розами… кроме двух.
Элиза зачеркивает одну лилию и один тюльпан:
– Хорошая мысль, Карлос. Теперь переходим ко второй строчке. Все мои цветы, кроме двух, – тюльпаны.
Я снова задумываюсь. Чтобы эти слова были верны, каждый цветок, кроме двух, должен быть тюльпаном. Это почти правда. Это было бы правдой, если бы здесь были только одна лилия и одна роза, а не одна лилия и две розы.
– Мы должны избавиться от одной розы, – говорю я.
Элиза кивает и зачеркивает одну розу:
– Ты читаешь мои мысли, Карлос! Теперь утверждения в первой и второй строчках верны. Последняя: все мои цветы, кроме двух, – лилии.
У меня уже голова болит от всех этих мыслей, но я делаю глубокий вдох. Мне известно, что каждый цветок в саду должен быть лилией, кроме двух. И вдруг ответ становится кристально ясным. Все три утверждения будут верны, если в саду всего три цветка! Одна роза, один тюльпан и одна лилия. Три – вот ответ на загадку!
ПРИБАВЬ К ОТВЕТУ НА ЗАГАДКУ ЧИСЛО СТО ОДИННАДЦАТЬ И ОТКРОЙ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ СТРАНИЦУ.
– ВПЕРЕД! – КРИЧУ я. – В розовую дверь!
Сноска № 129
– Подожди, – пытается остановить меня Элиза. – Я еще не успела решить головоломку.
Я вздыхаю. Элиза может часами ломать голову над загадкой, потому что ей нравится атаковать ее со всех сторон и перебирать разные варианты, прежде чем она будет абсолютно уверена в ответе.
Но у нас нет лишнего времени. Мы должны остановить Отто и спасти мамино агентство!
Я открываю розовую дверь, и мягкий свет проникает в нашу комнату.
– Здорово! – одобряет Фрэнк. – Давайте пойдем туда!
– Элиза, если я ошибся, мы просто вернемся назад и попробуем открыть другую дверь. Но я не ошибся.
– Ну… Хорошо, – соглашается Элиза.
Я пропускаю Фрэнка и Элизу через розовую дверь и следую за ними.
Тропа ведет вниз по узкой лестнице, и внизу мне приходится горбиться, чтобы пройти.
Вскоре я пригибаюсь так низко, что практически лежу на животе. Прохладная грязь туннеля на ощупь липкая и скользкая.
– Я застрял! – орет Фрэнк. – В ТУННЕЛЕ КОЗЯВОК!
Фуууууууу! Козявки? Я смотрю вниз, но грязь неоново-розовая. Погодите… это не козявки!
– Козяяяяявки! – визжит Фрэнк.
– Нет, это не козявки, это обычная слизь, как и…
– КАКИ! – дурным голосом вопит Фрэнк. – ЭТО ЕЩЕ ХУЖЕ!
– Куда уж хуже! – кричит Элиза.
– Нет, это просто слизь, как и в водопроводе! – ору я.
– КАКИИИИИ В ВОДОПРОВОДЕ!!! – не унимается Фрэнк, и я понимаю, что это может продолжаться вечно.
Ярко-розовая грязь начинает сохнуть на наших руках, и мне становится ясно, что мы приклеились к туннелю. Как статуи, не способные ни двигаться, ни ползти.
Фрэнк наклоняется и облизывает сопли… То есть слизь.
– На вкус как единорог! – объявляет он.
– Откуда ты знаешь? – фыркаю я.
– Я собираюсь проесть себе выход! – говорит Фрэнк.
– Не надо, – просит Элиза, но Фрэнк не слушает.
(А разве он когда-нибудь слушает?)
Фрэнк – это настоящая машина для еды, просто человеческий мусоропровод.
Он лижет и лижет, пока мы наконец не освобождаемся. Но, даже не глядя на часы, я знаю, что мы опоздали на несколько часов и не сможем остановить Отто.
– Буууууууэ! – рыгает Фрэнк.
По крайней мере он хорошо поел. А вот будет ли мама вообще кормить меня, после того как узнает, что я натворил, большой вопрос…
ДЕЛО ЗАКРЫТО
ТЕПЕРЬ, КОГДА НАМ известно, что в прошлом Мэддок обманывал миссис Лекавалье и выманивал у нее деньги, мы решаем с ним встретиться.
Сноска № 84
Запах Мэддока легко уловить. Как охотничьи собаки, мы обнюхиваем весь коридор и в конце концов учуиваем адвоката.
Когда у меня начинает болеть голова от одеколона, я понимаю, что он близко. Мы сворачиваем за угол и подходим к стеклянным дверям. Внутри комнаты Мэддок сидит на диване, склонившись над бумагами, разложенными на мраморном столе. За ним стоит каменная статуя какого-то голого парня и рояль.
Мы открываем стеклянные двери, и Мэддок отрывается от своего занятия. Сначала он кажется удивленным, но через секунду морщит нос:
– Нашли меня.
– Мы шли на запах, – сообщает Фрэнк. – Ты пахнешь как скунс.
– Что ж, как вы успели заметить, я здесь выполняю кое-какую работу для Гвиневры Лекавалье…
– Мы быстро, клянусь, – обещаю я.
– Тогда переходите уже к делу, – требует Мэддок.
Элиза смотрит на меня, ожидая, что я задам первый вопрос. Думаю, она боится снова обидеть собеседника – после того, что произошло вчера со Смитом. Но с Мэддоком не стоит тянуть время или искать обходные пути.
Я делаю глубокий вдох и пристально смотрю на адвоката. Была не была…
– Нам кажется, вы пытаетесь присвоить деньги Гвиневры.
Элиза выглядит потрясенной.
А вот Мэддок смеется. Он закрывает ручку колпачком и откидывается на спинку белого дивана:
– Ну конечно, я пытаюсь выдоить из миссис Лекавалье денежки! Старая корова набита ими так, что ей и за всю жизнь их не потратить. Если я когда-нибудь узнаю, кто угрожает этой летучей мыши, я этих людей расцелую! Она никогда не нуждалась в моих услугах так, как сейчас, и я беру с нее бешеные деньги за свои юридические консультации!
От Мэддока у меня мурашки бегут по коже. Он поправляет галстук, проводит рукой по прилизанным волосам и снова принимается за бумаги:
– И на этой ноте позвольте мне вернуться к своей работе.
Но… мы ведь еще не получили от него никакой информации! Я едва начал задавать ему вопросы.
– Да бросьте! Вам должно быть известно хоть что-нибудь!
– Нет.
– Значит, вы врете! – восклицает Элиза.
– ВРУШКА-ВРУШКА! РОЗОВАЯ ХРЮШКА! – распевает Фрэнк.
– Мы докажем, что это были вы, – говорит Элиза Мэддоку.
Я стараюсь подавить стон. Разве можно так говорить подозреваемому!
Теперь Мэддок будет предельно осторожен, потому что знает, что мы за ним наблюдаем.
Мэддок фыркает:
– Разве вы не должны собрать доказательства, прежде чем обвинять кого-то? Похоже, вы торопитесь обвинить меня, а потом планируете подгонять доказательства под свою гипотезу.
– ГИППОПОТАМ! – выкрикивает Фрэнк, и я шикаю на него.
Элиза сердито смотрит на Мэддока. И он, конечно, действительно подозрителен, с этой грубой ухмылкой и наглостью.
Но не стоит слишком торопиться с обвинениями. Мама всегда говорит, что хороший детектив должен быть терпелив.
– У нас есть достаточно данных, чтобы прижать его, – шепчет мне Элиза. – Нужно просто рассказать об этом кому-нибудь из взрослых.
– Что? Нет!
Она прикрывает рот руками, а я стараюсь не обращать внимания на жуткую улыбку Мэддока.
– Если мы расскажем Гвиневре о подозрительном поведении Мэддока, ему придется признаться, что он вытягивает из нее деньги. И представь себе, что еще мы можем о нем узнать!
– Нет! Мы не должны этого делать!
– Доверься мне, Карлос.
– Нет, это ты доверься мне, Элиза!
ЗАГАДКА СО СЛОВАМИ – проще некуда.
Сноска № 138
Я ввожу «грызть дать лыс сыт шпал» на панели перед дверью, и пол начинает дрожать. А затем исчезает у нас из-под ног – это ловушка!
– АААААААААААААААААААААА!!! – вопим мы, пока летим вниз.
БУХ!
Мы приземляемся на батут в темной-претемной комнате. Я ощупью пробираюсь к краю батута и стараюсь не паниковать.
– Где мы? – спрашивает Элиза.
– Наверное, в пещере с сокровищами! – восклицает Фрэнк. – Или в логове злодея! Или в пасти дракона! Или в туалете!
– Похоже, что мы внутри какого-то шкафа… или комнаты, – предполагаю я.
Внезапно на стенах вспыхивают огни – они такие яркие, что ослепляют. Тут начинает звучать запись, и эхо разносит этот скрипучий, гортанный голос по всей комнате. Интересно, мы слышим мистера Лекавалье?
Ответ неверный, и за это
два дня сиди ты здесь теперь.
Впредь, прежде чем давать ответы,
подумай дважды, все проверь.
– Два дня! – возмущаюсь я. – Но мы не можем себе позволить ждать так долго! К тому времени преступник уже уйдет!
– Не думаю, что у нас есть выбор, – замечает Элиза.
И она права. Мы в ловушке.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
– ОН СДЕЛАН из спагетти! – вопит Фрэнк. – Нет, из сыра! Нет, из кошачьей шерсти! Нет, из пластилина!
Сноска № 107
Элиза улыбается:
– Нет, Фрэнк. Зеленый дом сделан из стекла. Загадка нарочно составлена так, чтобы мы подумали, будто зеленый дом сделан из зеленых кирпичей. Но на самом деле зеленый дом – это теплица, стеклянное здание, в котором находятся растения. Понял?
– А почему он не может быть сделан из ушной серы? – возражает Фрэнк. – Это было бы намного лучше.
– Нет, он не может быть сделан из ушной серы. В этом нет никакого смысла!
– Нууууууу… А если из прямоугольников? Или печенек?
– Ты просто выкрикиваешь первые попавшиеся слова, – говорю я ему.
– Нет, Фрэнк, ты не понял смысла загадки! Ответ – стекло! Я в этом уверена!
Фрэнк скрещивает руки на груди. Он не привык, чтобы с ним не соглашались. Даже когда он неправ.
– Если ответ – стекло, – говорю я, – что нам это дает?
– Вы проверили все стеклянные скульптуры в доме? – спрашивает Элиза.
Гвиневра вздыхает:
– Конечно. Вы можете осмотреть все вокруг, но клянусь, нам ничего не удалось найти, несмотря на многолетние поиски. Моя дочь Айви и я изучили весь дом, исследовали каждый кусочек стекла, но ничего не обнаружили.
Это было давным-давно… Когда она еще любила меня, – Гвиневра хмурится. И отхлебывает свой чай. – Знаете, я не видела ее пять лет… с момента похорон моего мужа.
Мы с Элизой храним молчание, стараясь уловить каждое слово Гвиневры. А Фрэнк ковыряет в носу и достает оттуда козявку.
Гвиневра Лекавалье, похоже, этого не замечает. Она откидывается на спинку стула, словно надетые драгоценности давят на нее. Наверное, тяжело носить на плечах драгоценные камни стоимостью в миллионы долларов.
– Неужели я так давно не видела Айви? Время – страшная вещь, ребята. Чем старше вы становитесь, тем быстрее и быстрее оно движется.
Не имею ни малейшего понятия, о чем она говорит.
Элиза неловко наклоняется вперед и похлопывает Гвиневру по руке.
– Но, увы! – говорит Гвиневра Лекавалье, снова выпрямляясь будто по команде «смирно». – Вы здесь не для того, чтобы слушать мою болтовню! А для того, чтобы поймать потенциального убийцу. Так что еще вам нужно знать?
МЫ БЕЖИМ ПО лабиринту, сверяясь с картой. Но никак не можем попасть к выходу номер один.
Сноска № 21
Стены вокруг нас невероятно высоки, но вот мы наконец находим участок, который осыпался сверху. Здесь можно перелезть в другую часть лабиринта, где нас ждет выход.
– УРА! – радостно кричит Фрэнк.
Мы минуем выход, впереди – темнота. Внезапно раздается звук, как будто обнажают меч.
Я резко оборачиваюсь – как раз вовремя, чтобы увидеть, как прутья решетки падают с потолка позади нас, словно в тюремной камере.
«ВНИМАНИЕ! ВТОРЖЕНИЕ!» – ревет сигнал тревоги.
– Что происходит? – кричит Элиза, зажимая уши.
Мы в ловушке! Я ощупываю камеру, пока не нахожу записку, которую едва могу разглядеть в тусклом свете:
Моя дочь Айви слишком умна, чтобы свернуть не туда. Следовательно, ты – вор, охотящийся за моим сокровищем. И в этой тюремной камере ты останешься навсегда.
ДЕЛО ЗАКРЫТО
– У КОГО ЕЩЕ могли быть проблемы с миссис Лекавалье?
Сноска № 101
Сноска № 141
– Спросите Смита, – фыркает она.
– Смита? – переспрашиваю я. – Почему вы так считаете?
– Просто… идите и поговорите с ним.
– Нееееееееееет! – стонет Фрэнк со своего места на полу. – Нам обязательно это делать?
Элиза сердито смотрит на него:
– Скажем так, из достоверного источника мне известно, что у Смита есть веская причина злиться на Гвиневру. Но вам придется спросить об этом его самого.
– А вы не можете нам рассказать?
Пэтти мотает головой:
– Не могу. Это не моя тайна, – она хихикает, и я понимаю, что ей нравится дразнить нас. – Или, – продолжает Пэтти, – возможно, угрозы посылает Айви, дочь Гвиневры. Они уже давно не ладят.
Гвиневра рассказала нам, что Пэтти убедила ее дочь убежать со своим будущим мужем. Но иногда в детективном деле полезно прикинуться дурачками.
– Почему? – Я наивно хлопаю глазами.
Пэтти молча смотрит на меня так долго, что становится неловко.
– Гвиневра крупно поссорилась с дочерью и прогнала ее, потому что невзлюбила бойфренда Айви. Ну, теперь уже мужа.
Элиза хмурится:
– Гвиневра сказала, что это вы убедили Айви убежать с ним.
Я бью себя по лбу. Надо было предупредить ее, что мы прикидываемся дурачками! Хотя… Элиза настолько умна, что, наверное, не сможет притвориться глупой.
– А, так вот что вам сказала Гвиневра, – восклицает Пэтти. – Это наглая ложь! Айви пришла ко мне в слезах сразу после того, как сообщила матери, что собирается выйти замуж за Уолтера – любовь всей ее жизни. И знаете, что Гвиневра Лекавалье ответила своей дочери?
Мы с Элизой мотаем головами. Фрэнк ковыряет в носу.
– Гвиневра заявила, что та не увидит ни цента из своего наследства и может убираться вон из дома. Айви рассказала мне это, бедная девочка. Но я клянусь, что она сама приняла решение убежать с Уолтером.
– Так, – произносит Элиза, затаив дыхание, и я понимаю: она что-то обдумывает. – Вы хотите сказать, что Айви лишили наследства? И выгнали из дома?
– ЗАЦЕПКА! – Я так резко вскакиваю, что собаки в панике выбегают из комнаты.
И сажусь на место. Нужно оставаться профессионалом. Даже несмотря на то, что мы обнаружили ЭТУ. ВОСХИТИТЕЛЬНУЮ. ЗАЦЕПКУ.
– Жаль, что Айви прилетает только завтра.
– Это все, что мне известно, – говорит Пэтти. – Клянусь мордочками моих щеночков-ангелочков. – Она хватает меня за руки. Ее ладони влажные и холодные. – Я ни в чем не виновата. У меня есть полное право презирать своего врага, но я никогда не делала ничего противозаконного.
