Текст книги "Save your soul, Beauty (СИ)"

Автор книги: Лорен Джу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== some philosophy ==========

У Лайи в теле слабость и ощущение безразличия к происходящему.

У Влада в руках бокал с красным вином, который он критично осматривал, словно искал изъян.

У Лайи лишь один вопрос:

– Зачем?

Дракула не спеша оторвался от созерцания дорогого хрусталя. Что-то вампир запамятовал, где его приобрёл. Долгие годы жизни дают о себе знать.

– Что «зачем»? – взглянул он в её антрацитовые глаза. Они казались ему именно такого глубокого оттенка.

– Зачем я здесь, – чуть громче повторила Лайя, ощущая злость на вампира.

– Спроси у мироздания. А зачем мы все здесь вообще? Антон, ты вот как думаешь? – слегка повернул он голову к стоящему наготове слуге. Антон был одет в отглаженный костюм.

– Я здесь, чтобы служить вам.

– Допустим, – кивнул Влад, нисколько не изменившись в лице. – Антон, ты в чём смысл жизни видишь?

Лайя ощутила подступающую тошноту к горлу, когда в очередной раз оглядела столовую, где ей приходилось завтракать, обедать и ужинать вот уже вторую неделю. В самом начале её восхитил готический стиль замка, предметы старины, которые словно перемещали в другую эпоху. Однако всё омрачалось лишь одним: она здесь заложница.

– Да нет никакого смысла жизни, – нахмурился слуга, ещё более выпрямившись. – Живёшь, работаешь, потом умираешь. Вот и всё.

– Похоже, Антон у нас нигилист, – усмехнулся Дракула, проведя большим пальцем по подбородку.

– Зачем ты меня здесь держишь? – вновь произнесла Лайя, приходя в неистовство от вечного спокойствия Влада Дракулы.

– Пока ты ищешь ответ на этот вопрос, у тебя есть смысл. Разве нет? – наклонился он вперёд и впился в неё внимательным взглядом, который словно проникал под кожу и бередил душу.

Девушка от злости сжала челюсти. Накапливалась агрессия, которой она не могла дать выход.

– Понятно, почему с тобой никого нет, – огрызнулась Лайя. – Балабол.

Влад расхохотался.

– Девушки – существа интересные, пока не сломаются. Рано или поздно все ломаются, – севшим голосом произнёс он, задумчиво уставившись в пространство.

Лайя почувствовала мимолетную тень страха, от чего вздрогнула.

– Почему ты не ешь? – с заботой в голосе спросил Дракула. – Чем тебе не угодила паста карбонара? Ты постоянно молчишь. Зачем голодать?

– Может, потому что меня в заложницах держит какой-то маньяк?! – не сдержалась Лайя от проявления эмоции. С каждым часом пребывания в этом месте ей было всё сложнее себя контролировать.

– Раз маньяк тебя здесь держит, то покричи, подерись. Что там ещё делают в таких случаях? Позови на помощь, – с издёвкой сказал Влад.

– О да, сейчас бы кричать, когда этот замок один на несколько миль леса, – съязвила девушка в ответ.

– Вот видишь. – Провёл Дракула пальцами по ножке своего бокала. – Какая ты сообразительная. Я это сразу приметил. Девушка с «Критикой чистого разума» в руках. Редкость.

Бёрнелл захотелось просто вновь оказаться дома с книжкой, а не жить в постоянном страхе и надежде найти способ сбежать. Она выработала тактику: не вырываться, а осторожно узнать, как отсюда выбраться. Однако шла вторая неделя, а плана по итогу у неё не было. На девушку навалилась апатия, она перестала есть, ощущая давящую безысходность и бессмысленность происходящего.

Влад её не бил и не трогал. Влад просто разговаривал с ней, порой они молчали вместе. Ей на миг даже показалось, что он глубоко одинок. Замок был огромнейшим, и единственной отрадой девушки являлась архитектура. Бёрнелл с тоской вспоминала пары по этому предмету, как тогда мечтала оказаться вот в таком памятнике архитектуры, дотронуться до реликвий, вдохнуть прошлое и погрузиться в него. Правду говорят, что своих желаний стоит бояться. Её желание исполнилось слишком неправильно.

Лайя со злостью закусила нижнюю губу, которая и без того была вся в ранках. Зачем, вот зачем она приехала в Румынию? Кто погнал её? Но и был вопрос более насущный: почему она собралась в библиотеку именно тогда? И почему никто не предупредил, что маньяки тоже ходят в библиотеку и увлекаются философией?

«С глубоким интересом Лайя разглядывала плотно заставленные полки в городской библиотеке. Она обожала книги и то, как они пахнут. Некоторые люди любят запах книг, а ей казалось, что у каждой книги свой собственный аромат, особенно что касается книг из библиотек. Столько людей наслаждались произведениями, люди с самыми разными судьбами и историями. Рука девушки сама потянулась к томику Канта. С ним были связаны приятные воспоминания, которые позволяли мысленно вернуться в студенческие годы. Занятия по философии, долгие обсуждения, споры и потом ночи напролёт в домашних заданиях: докладах, эссе, чтении научных трудов великих мыслителей. Постижение размышлений философов было не самым лёгким занятием, однако Бёрнелл всегда упорствовала и копала глубже, не довольствуясь поверхностными ответами.

– Кант. Как изысканно. И что же вы думаете по поводу «вещей в себе»?

Лайя была очарована этим низким приятным голосом, который мягко обволакивал её теперь вяло текущие мысли. Несколько секунд назад она вспоминала вкус университетского латте, ощущала горько-сладкий и до боли знакомый вкус, а теперь растеряла всё, как будто распустила ожерелье, позволяя бусинкам рассыпаться.

Девушка осторожно повернула лицо к обладателю столь волнующего голоса. Первое, на что наткнулся её взгляд – пронзительные серо-голубые глаза. Это была странная ассоциация, но она почему-то вспомнила гематит. В голове вновь возникло воспоминание: вот Лайя в возрасте двенадцати лет листала книгу о драгоценных камнях и наткнулась на один очень занимательный – тот, что способен окрашивать воду в красный цвет. По этой причине его ещё называют кровавиком. Она встряхнула головой, стараясь прийти в себя, ведь ей задали вопрос.

Бёрнелл не могла объяснить, почему этот человек вызывал у неё парализующий тело страх. Она почувствовала себя пойманным глупым зверьком, но не могла ничем разумным оправдать ощущения. Обычно разум руководил ей, а не чувства. Испытывать такое рядом с незнакомцем – абсурдно. Лайя ведь совершенно не знает его.

Тем более что, его голос, кажется, способен свести её с ума. То, что она так млеет от звука хриплого мужского голоса, девушка впервые поняла в университете, когда встретилась с не слишком симпатичным преподавателем, который, однако, обладал бархатным тембром, что вынуждало Лайю погружаться в предмет с головой.

С незнакомцем была немного другая история: он выглядел симпатичным, да что там – по-мужски красивым. Ей захотелось вспомнить античных богов и сравнить, а затем вновь встряхнула головой. Мужчина ласково улыбнулся ей, как будто понимал, через что сейчас проходил её мозг.

– Вещь в себе? – хрипло переспросила смущённая девушка, пытаясь настроиться на философию. – Я согласна с Кантом в том, что опыт не может дать нам знания того, какие вещи сами по себе.

– Удивительно, – растянулись губы мужчины в лёгкой полуулыбке. – Юна, красива и умна. Редкое сочетание сегодня.

Лайя залилась краской и нахмурилась.

– А вы подумали, что я просто так книгу держу?!

– Всякое бывает. Один раз видел, как девушка читала эротический рассказ, завёрнутый в обложку «Заката Европы» Шпенглера. Люди такие забавные существа. По итогу, не смогла связать и двух слов. А «Закат Европы» как никогда актуален. Что-нибудь можете сказать?

– По поводу цикличности расцвета и увядания культур? – попыталась Бёрнелл вспомнить содержание. – К сожалению, я уже не так хорошо помню, читала пару лет назад.

– Помните, что Шпенглер предлагал воспринимать историю нелинейно? Фаустовскую культуру помните?

– Это термин Шпенглера, – глубоко задумалась Лайя, усиленно стараясь вытащить из недр памяти нужную информацию. – Помню, но поверхностно.

Мужчина не сводил взгляда с лица девушки, медленно скользя и временами цепляясь за мягкие черты.

– Вы бы хорошо выглядели на портрете. Вижу вас словно Донну Велату. Жаль, вы не жили во времена Рафаэля Санти. Впрочем… я словно где-то вас уже раньше видел, – прищурил он глаза. У Лайи в груди сердце сжалось так сильно, что на миг ей показалось: она больше не живёт в этой реальности. У неё перехватывало дыхание от этого человека, в груди не хватало кислорода, и губы стали слишком сухими. Бёрнелл дотронулась до них кончиком языка, стараясь справиться с нервозностью, но острый взгляд незнакомца вынудил её вздрогнуть и ощутить узел внизу живота. Лайя затаила дыхание, наблюдая за гематитовыми глазами.

Ей показалось, что она сделала что-то слишком неправильное.

– Кофе будете? Тут за углом отличное кафе, – нарушил незнакомец тишину. У Лайи был шум в ушах. В библиотеке присутствовала всего парочка людей, неподалёку находящийся парень начал говорить по телефону, но Бёрнелл больше ничего не могла слышать, кроме одного голоса. В этот момент весь мир сжался до одного человека, и она ничего не могла с этим поделать.

Девушка была не в силах отказать, очарованная тем, насколько этот мужчина образован и притягателен.

– Тогда встретимся там через полчаса. Буду ждать.

– Да… – Лайя сама не поняла, почему вдруг её голос опустился до шёпота. У неё начали подрагивать кончики пальцев. – Извините… – нерешительно пролепетала она, когда мужчина повернулся. Ей было до боли страшно, что он сейчас её оставит. Ощущения были не из приятных. Рядом с ним сердце останавливалось, и чувствовалось это мучительно, но теперь казалось, что без него мир вообще потеряет последние краски. – Как вас зовут?

– Влад.

– Влад Цепеш? – звонко рассмеялась Бёрнелл, стараясь так снять напряжение. Как не вспомнить Влада Цепеша в Бухаресте?

– Хм, – приподнял он брови, удивляясь. – Вот мы и познакомились, Донна Велата, – окинул мужчина её таким изучающим взглядом, что Лайя как будто ощутила кончики его пальцев на своей коже. Щёки вспыхнули красным, и Влад смог увидеть, как ей неловко».

– Ещё тогда я понял, что ты особенная, – вырвал Дракула девушку из болезненных воспоминаний с привкусом наивных надежд. Лайе тогда казалось, что ей повезло встретить того самого – учителя, что будет удивлять её своей эрудированностью, более опытный, чем она сама, с гипнотизирующим взглядом и таким воздействующим на неё магнетическим голосом. Её тянуло к нему непреодолимой силой. В жизни Бёрнелл всегда всё просчитывала, даже когда дело касалось парней. Но здесь она потеряла свою способность к разумной оценке ситуации.

У неё не было бабочек в животе, там почему-то пусто. Если и сравнивать, то у Лайи словно внутри расползались черви: отвратительно. В горле каждый раз как будто застревало что-то, мешая сделать нормальный вздох. Гнетущее предчувствие не отпускало, и всё тело сигнализировало о том, что впереди опасность.

Но и другого девушка не могла понять: раз это не влюблённость в привычном её понимании, то что тогда? Почему так противно и страшно на душе? И отчего без Влада ещё более ужасно, чем с ним?

– Особенная – и что дальше? – пробормотала Лайя, схватив бокал с алым вином. Как же ей хотелось разбить его и испортить ковёр красным пятном.

– Дальше? Лайя – ты драгоценность. Мне хочется узнать тебя. Я хочу тебя, понимаешь? – шептал он, любовно оглядывая её.

Она содрогнулась, не испытывая ничего, кроме леденящего страха. Кончики пальцев были холодными, Влад не любил разжигать камин. Бёрнелл вернула бокал на место.

– Я не про секс, Лайя, – тяжело вздохнул Дракула, когда заметил её сжатые в тонкую полоску губы. – Желаю понять тебя. Как ты устроена? Что внутри тебя? О чём ты думаешь? Хочется надломить тебя, увидеть тебя, содрать слой за слоем, изучая. Пройтись пальцами по твоим костям, почувствовать тебя. Я хочу понять суть вещи. По Канту, понимаешь?

Лайе хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Внутри бушевали эмоции, психику расшатывало в этом замке, словно на американских горках. Её вдруг затрясло. Больше всего она желала быть бесчувственной и неуязвимой. Но ей было невероятно страшно, а ещё больше её выжигал гнев.

– Ты больной психопат, – рявкнула она, желая спустить агрессию, чтобы не разрыдаться от переполнявших эмоций, как маленькая беззащитная девочка.

– Что плохого я делаю сейчас? Ты считаешь меня злодеем? – томно проговорил он, и Бёрнелл вдруг почудилось, что всё совсем не так, как ей кажется. – Ты серые оттенки вообще различаешь? Или у тебя юношеский максимализм? Ох, Лайя, – встал он со своего стула и прошёлся вперёд, а потом назад. – Что я плохого тебе сделал? Я тебя кормлю, одеваю, забочусь. Не трогаю. Хотя мне хочется. Лайя, ты не ценишь этого?

Дракула подошёл слишком близко, и у неё ещё больше закружилась голова. Дышать было безумно тяжело.

– Отпусти меня, – с отчаянием выдохнула она.

– Зачем? Что там тебя ждёт? Ты была счастлива до меня? – оказался Влад совсем рядом, взглянул на неё сверху вниз.

– У меня есть сестра, – озлобленно выдавила из себя Лайя. Её жутко раздражало близкое присутствие вампира.

– И она сейчас в безопасности. Что толку переживать о ней? Можешь взять её с собой, если вдруг захочешь, – рассуждал Дракула с непроницаемой маской на лице.

От этой мысли Лайю заворотило, и она откинулась на жёсткую спинку стула. Её начало тошнить. Видимо, сказывалось отсутствие пищи вот уже два дня. Перед глазами стояла белая пелена.

– Что было там, Лайя? – Влад дотронулся до её нижней губы и чересчур осторожно провёл по ней, так что у неё остановилось сердце, а затем забилось ускоренно, всё тело сжалось и следом обмякло. Приятная дрожь потревожила руки, и Бёрнелл стало за это стыдно. – В твоей прежней жизни? Дай угадаю. Наверняка у тебя был молодой человек, – большим пальцем Дракула очертил её губы, наслаждаясь мягкостью кожи. – Но такой скучный. Посредственный. С ним было не о чем поговорить. Сердце всегда билось ровно в его присутствии. Все твои сверстники – жалкие сопляки, которых интересуют только легкодоступные девушки и регулярный секс. Не так ли, Лайя? А тебе другого хочется. Не сухаря, но и не озабоченного героя нашего времени. К слову, о героях. Моя итальянская красота, tesoro mio*, питайю не хочешь?

Бёрнелл сдвинула брови, не понимая такой резкой смены темы.

– Привёз недавно попробовать, – не дождался вампир ответа и схватил кусочек из тарелки на столе. Только сейчас девушка заметила, что Антона больше нет в столовой. – Нельзя морить себя голодом, – поднёс он кусочек к её губам. Она опустила взгляд на белый фрукт с чёрными точками. – Давай, Лайя.

Она молча смотрела на него, прожигая взглядом, при этом держа губы плотно сомкнутыми. О том, сколько Влад путешествовал, Лайя уже была наслышана. О его страсти к иностранным языкам тоже. Дракула вдруг смягчился, ошеломлённый её борьбой.

– Вот кто герой нашего времени? – неожиданно спросил он, вернувшись к прежней теме. – Романтичный БДСМщик? – скривился вампир, словно вспомнил о чём-то противном. – Раньше рыцари совершали подвиги ради любимых, не могли надышаться на них, испытывая самые неподдельные и нежные чувства, а что теперь? Теперь пара пошлых шуток, и девушки сразу же готовы раздвигать ноги. Это скучно, – устало проговорил Влад, рассматривая фрукт у себя меж пальцев.

– Есть ли вообще потребность в герое. Герой умер, – сухо пробормотала Бёрнелл.

«Лайя ждала их встречи с тоскующим сердцем. Почему ей теперь казалось, что именно Влада не хватало ей для существования? Она собиралась с духом, настраивала себя на долгожданную встречу (если ожидание в полчаса можно наречь длительным). Не хотела растеряться, желала показать всю свою эрудицию, болтать с ним до утра, обсуждая философию.

Девушка вошла в уютное кафе с плетёными стульями. Она лишь украдкой прошлась взглядом по присутствующим гостям, которых было не так уж много. В нос ударил запах свежеприготовленного кофе, Лайя сконцентрировалась взглядом и мыслями только на одном – на нём, её недавнем знакомом. Она совсем осторожно подошла к Владу и увидела название книги, что он держал в руках: «Слова Ницше «Бог мёртв» Мартина Хайдеггера.

– Интересуешься изречением Ницше? – увлечённо спросила Бёрнелл, в то время как Влад не спеша оторвался от чтения.

– Да. Многие буквально его понимают. А на деле…

– Гибель морали, – прервала его Лайя. – Упадок нравственности. Знаю.

– Хайдеггер больше понимает слова Ницше как гибель философии.

– Однако философия только и делает, что движется по кругу. Ничего нового не придумаешь здесь.

Влад подпёр голову рукой и пристально всмотрелся в лицо новой знакомой. С неподдельным восхищением.

– Как тебя зовут?

– Лайя.

– Всего два слога, а как красиво. Грех мой, душа моя, Ла-йя: кончик языка совершает путь в два шажка вниз по нёбу, чтобы на втором толкнуться о зубы. Ла. Йя.

У девушки перехватило дыхание от сказанного. Она попыталась что-то ответить, но не могла, да и собеседник молчал. Лайя хотела бы знать, о чём он в этот момент думал, но и сил предполагать не было: она лишь уставилась в его затуманенные глаза.

– Это же… Набоков? – пробормотала Бёрнелл, смутно припоминая начало произведения.

– Верно. «Лолита». И это ты читала.

– У Набокова потрясающий по силе слог. Слишком узнаваем, – признала Лайя. – Но не смогла осилить произведение, слишком уж… специфичное. Тяжело читать от лица педофила.

– Произведение весьма неоднозначное. Лайя, прости за нескромный вопрос, но сколько тебе лет? – вдруг переключился он на другую тему, чем обескуражил Бёрнелл.

– Неприлично у девушки такое спрашивать, – залилась она краской. Всё ещё в его присутствии ей было не совсем уютно, что-то было неправильно. – Но могу сказать, что уже закончила университет. Раз уж мы начали задавать друг другу вопросы… То кто ты по профессии? Ты столько всего читал из философии… Ты преподаватель? Учёный?

– Могу сказать, что имею степень по философии. Да и увлекаюсь давно. Приятно было встретить знающего человека, – обаятельно улыбнулся он.

– Как круто! – не удержалась Лайя от эмоциональной реакции. – А про мой возраст ты спросил… Чтобы сюжет «Лолиты» не повторить? Я, вроде, как подросток не выгляжу.

Влад рассмеялся низким баритоном.

– Ох, Лайя… Ты всё же ещё ребёнок.

– Эй! А самому как будто сто лет, – с обидой в голосе пробурчала она и скрестила руки на груди.

– Почти угадала, – поджал он губы. – Давай закажем что-нибудь. Тут замечательные итальянские десерты. Люблю Италию.

Бёрнелл осторожно взяла чуть потрёпанное меню. Десятки картинок с возбуждающими описаниями дразнили рецепторы, и Лайя ткнула в первый попавшийся торт, лишь бы не искушать себя слишком долго.

– Буду цукотто.

– Замечательно. Я то же самое возьму.

Влад подозвал обаятельную и слишком флиртующую официантку, которая начала раздражать Лайю. Официантка кокетливо улыбалась, спрашивая у Влада, что они хотят заказать. Тот поинтересовался у девушки, будет ли она кофе или чай. Собеседник усмехнулся, заметив недовольное лицо Бёрнелл. Как только третья лишняя удалилась, Влад спросил:

– Что-то не так?

– Да, – решилась Лайя признаться. – Это может прозвучать странно… Мне почему-то не по себе рядом с тобой.

Влад наклонился ближе к девушке через стол.

– Разверни мысль.

– То есть… Знаешь, ощущения чего-то неправильного. У меня в первый раз такое. Как будто я не должна находиться рядом с тобой. Мне очень интересно… И в то же время страшно. Я не понимаю, почему вообще с тобой этим делюсь, – Бёрнелл почувствовала огромную волну стыда, что охватила её, как будто сейчас была не в кафе за столиком, а в соборе исповедовалась. Она поспешно отвела взгляд и попыталась спрятаться за распущенными тёмными волосами.

– Что тебя пугает во мне? Что плохо во мне? – склонил Влад голову.

Бёрнелл собралась с духом и приняла вызов: ответила на его пристальный взгляд. И чем дольше она смотрела, тем больше ощущала неприятную, засасывающую пустоту.

– Так, ладно. Я странная, скажу сразу, – отмахнулась Лайя, когда в голове пробежала слишком глупая мысль.

Влад расплылся в улыбке.

– Говори. Я ещё более странный. Давай.

Она жалела, что сейчас не могла набить рот тортом, чтобы избежать ответа на вопрос. И кто её дёрнул за язык? Зачем сказала? С силой зажмурилась, а затем вновь посмотрела на лицо Влада.

– Твоя душа. Я знаю, это странно, но… Порой интуиция говорит мне абсурдные вещи. Можем посмеяться.

– Что с моей душой, Лайя? – провёл он языком по зубам, и вдруг его глаза дали странный отблеск.

– Она как будто мёртвая. Глупость сморозила. Да, знаю! – захотелось Бёрнелл вновь провалиться сквозь землю от стыда.

– Вот как. А ты веришь в существование души? – поинтересовался Влад, понизив голос.

– А ты нет? Материалист?

– Тебе ближе понимание души у Аристотеля или у Платона? – проигнорировал он заданный вопрос.

– Учение Платона ближе. Мир ощущений несовершенен, высшая цель – подняться над ним и приблизиться к божественному, достижение высшей нравственности – главная и почти недостижимая цель.

– Интересно. Нравственность, значит, – улыбнулся Влад лишь глазами. – Мы похожи, Лайя. Но в молодости я думал совсем по-другому.

– И каких взглядов ты придерживался? Жаждал анархии? – беззлобно рассмеялась девушка. Влад увлекал её всё больше и больше.

– Да. Думаю, что все в молодости хотят быть бунтарями и новаторами. Кажется, что только ты до такого додумался, что все вокруг идиоты и боятся изменений.

– Если взглянуть на это с позиции истории и накопленного опыта, то мы всё время будем возвращаться к тому, с чего начали.

– Верно. Всегда вспоминаю падение Римской империи. Закат великой цивилизации. Нравственность так или иначе нужна человечеству. К слову, Лайя, ты читала Достоевского?

Девушка покачала головой.

– Почитай «Бесы». Достаточно глубокое по силе произведение, – Влад вдруг задумался и продолжил с уже другим интонационным рисунком, словно выступал на сцене в театре. – Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо! А тут ещё «свеженькой кровушки», чтоб попривык.

Заметив недоумевающее лицо Лайи, Влад пояснил:

– Слова одного персонажа произведения – Верховенского. Девятнадцатый век. А как всё точно предсказал этот русский.

– Ты помнишь наизусть?

– Только то, что меня однажды зацепило.

– Ты так много всего читал, – не без восхищения воскликнула Лайя. – Хотела бы я столько всего знать.

– У меня было много времени на это. Так уж вышло.

Им принесли десерт и кофе, Бёрнелл принялась за еду, при этом всё больше стесняясь пристального взгляда её нового знакомого.

– Тебе страшно, Лайя?

Она решилась посмотреть на него.

– Теперь не знаю. Как такой образованный человек может вызывать страх?

Бёрнелл хотелось хвалить Влада ещё и ещё, искренне недоумевая, почему несколькими мгновениями ранее боялась его.

– Ты права, Лайя. И всё же, моя душа и правда мертва».

Комментарий к some philosophy

*моё сокровище (итал.)

Поскольку Влад в истории КР ещё недостаточно раскрыт, как персонаж, то это даёт простор фантазии))

========== some art ==========

– Считаешь, что герой умер? – коротко выдохнул Влад, теперь по его пальцам стекал сок фрукта. – Лайя, а ты бы себе героя хотела?

– Чтобы спас меня от тебя – пожалуй, да, – ядовито произнесла она.

– Либо от себя. Знаешь, я бы хотел повесить твой портрет здесь. Искусство, – провёл он рукой, свободной от фрукта, по щеке Лайи. – Что так смотришь? Ненавидишь меня? Понимаю. Давай, вырвись опять в свой противный мир, где никчёмные парни уламывают девушек на секс, а потом девушки не могут женить на себе парней. В мир, где постоянный хаос и боль, и никакой справедливости. В мир, где правит чистый эгоизм и честолюбие.

– Ты сам эгоист, – вырвалось у девушки. – И ты разочарован в жизни.

– А разве ты нет? – рассмеялся он. – Скажи, что ты довольна царящим в мире порядком. Скажи, что ты абсолютно счастлива и удовлетворена. Язык проглотила? Умные не могут быть счастливыми. Это приговор. Умные слишком хорошо понимают несовершенства этого мира. И я увидел в тебе такую же отчаянность. В чём-то цинизм. Критичность. Недовольство.

От того, что Влад поглаживал её по щеке, у неё кружилась голова.

– Посмотри на времяпрепровождение здесь с другой стороны. Я спас тебя от того ужасного мира. Здесь есть ты и я. Всё, что ты захочешь, будет у твоих ног. Просто подумай об этом. Что плохого?

– Ты манипулируешь сейчас, – со злостью проговорила Лайя, чувствуя себя слишком слабой. – Переворачиваешь.

– Но разве тебе не по вкусу мой рыцарский поступок? Кто-то из твоих ухажёров мог сделать тебе такой подарок? Кто-то вообще мог хоть немного понять тебя? – Влад словно давил на больное место.

Лайя с тоской вспомнила, как ходила на свидания. Говорить с парнями ей удавалось не так уж много и плодотворно. У них всегда были слишком разные интересы. А те, что были поумнее, то и вовсе представлялись ей конченными занудами.

– Кстати, о вкусе. Раз ты не хочешь, то я попробую, – откусил он немного драконфрута и смачно прожевал. У девушки скрутило живот от голода. – Да ладно тебе, Лайя. Я оценил забастовку.

Он поднёс питайю к её губам, и поскольку она устала держать их плотно сжатыми, да и уже не очень хорошо понимала, что происходит, то Влад осторожно обхватил её подбородок и потянул вниз.

Девушка ощутила сладкий вкус во рту и чуть не застонала от наслаждения. Как же ей хотелось есть. У неё не было сил бороться, поэтому она прожевала, при этом не глядя на Дракулу. Он поднёс ещё один кусочек и осторожно положил ей в рот, при этом проведя по зубам пальцем, затем по нёбу и языку. У него были сладкие пальцы, и Лайя сомкнула губы на них, когда Влад уже собирался вытащить их.

Ни единый мускул не дрогнул на его лице. На этот раз он властно схватил её за подбородок, не спуская взгляда, и вновь просунул палец ей в рот, чувствуя, как её язык мягко ласкал фалангу указательного пальца.

Лайя сама не слишком отчётливо понимала, что делала, однако знала, что не позволит зайти слишком далеко. Ей было дико страшно от того, как живот болел теперь не от голода. И на коже мурашек стало чересчур много.

Влад больше размякал и ослабил хватку, которой держал подбородок Лайи. Девушка со всей силы сжала зубы, она мстила за весь тот страх, что испытала за последние две недели.

Дракула не издал ни звука, однако по его лицу девушка поняла, что ему было больно. Он выдернул пальцы, два из них были в крови.

– Какая же ты, Лайя… Ты это специально! – расхохотался он, рассматривая раны. – Мстительная. Расчётливая. Дождалась, пока я потеряю бдительность.

Бёрнелл сидела с непроницаемым лицом, неподвижно, как статуя, но при всём этом, внутри себя ликовала. Разве мог Влад Дракула ожидать такого? Что он подумал? На что надеялся? Что ей приятно?

Эта мысль вспыхнула ярким всполохом, стоило Лайе лишь на секунду прикрыть глаза. В параде воспоминаний возникли её предыдущие романтические отношения, вернее сказать, пародии на них. Первый поцелуй, второй, третий – ничто не могло сравниться с остротой ощущений, которые она только что испытала. Кожу жгло после его прикосновений. Как же ей хотелось, чтобы он вновь дотронулся до неё – и за такое желание ей бы провалиться сквозь землю.

Стараясь отвлечься от дикой смеси стыда и наслаждения, Бёрнелл оглядела помещение, в то время как Влад Дракула осматривал повреждённые пальцы. Лайя слишком привыкла к данной комнате: большой дубовый стол, стулья с завышенными спинками и резными ножками; картины малоизвестных ей авторов с изображением рыцарских поединков, кованые подсвечники, несколько скульптур из металла на стенах; крестообразные своды, от которых у Бёрнелл перехватывало дыхание, большие кованые люстры. Стол в очередной раз ломился от блюд, словно Дракула хотел понять, что же именно нравится Лайе. Но что в первые дни она ела как птичка, что потом не хотела показывать, как будто ей здесь нравится. Живот закрутило от голода. На металлической тарелке перед ней лежала нетронутая паста карбонара.

Бёрнелл бросила взгляд на вампира: тот облизывал свои пальцы, убирая капли крови. Яркие картины прошлого возникали у Лайи в сознании. Она до дрожи в руках помнила, как видела перед собой налитые кровью алые глаза вместо полюбившихся гематитовых. Впрочем, с тех пор странное сравнение больше ей таковым не казалось – гематит и правда кровавик.

Тогда её охватил цепенящий ужас, потому что Влад не являлся собой – он был настоящим монстром, совсем не походящим на того интеллигентного молодого человека в дорогом костюме, с которым она когда-то познакомилась.

Самое ужасное, Бёрнелл видела, как он выпивал кровь невинного человека. Охваченная страхом, пыталась сбежать, но вампир был явно быстрее неё. Она ещё долго старалась стереть из памяти то его обличье: почему-то он напомнил ей огромную горгулью с крыши готического собора.

« – Это проклятье, Лайя.

Девушку колотила дрожь, она всё ещё не могла поверить в то, что видела. Почему она вообще оказалась здесь? Почему они встретились? Рой вопросов тревожил её воспалённый рассудок.

Бёрнелл поняла, что Влад был вампиром, поскольку увлекалась мистическим, но вот как признать, что это было взаправду, что это не плод её воображения? Последнее время она ощущала, как её тянет к Владу, словно магнитом, и в то же время её не покидало гнетущее предчувствие.

– Меня прокляли. Лайя, лучше, чтобы ты это знала. Поэтому я позвал тебя.

– Что с ней?! Ты убил её? – Бёрнелл кричала, не в силах обрести спокойствие.

– С ней всё в порядке. Лайя… Есть люди, которым нравится, что с них пьют кровь. Она одна из них. Я уже давно никого не убивал.

– «Давно»?! – переспросила Лайя на повышенном тоне. Её голос то и дело хотел сорваться. – Но ты убивал? Скольких ты убил, Влад?

Разговаривать с ним в облике человека – было немного легче, но даже это не помогало. Отойти от шока казалось непосильной задачей.

– Я жил несколько столетий, Лайя. Естественно, я убивал. А чего ты ожидала? Ты же сразу поняла, что у меня нет души. А теперь вот сердишься, – уязвленно проговорил Дракула.

Девушка ощутила слёзы на щеках и поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. Она не знала, как дальше быть.

– Не хочу тебя больше видеть, – прошептала она и убежала прочь, подальше от монстра.

Влад ничего не сказал ей вслед.

Бёрнелл до истерики боялась, что он побежит за ней, настигнет её, выпьет её кровь, но никакая из самых ужасных фантазий не сбылась».

Девушка начала молча есть пасту, только чтобы немного привести себя в чувства. Её поглощало чувство вины, даже поголодать не удалось толком, но как-то заглушить сладкий привкус питайи во рту надо было. Вампир довольно улыбнулся, наблюдая за тем, как Бёрнелл прекратила хоть чему-то противиться. В то время как Лайя с опустошенным сердцем вспомнила, как попала сюда.