Текст книги "Джейсон (др. перевод) (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Да.

– Было бы сложно, но я бы поняла, почему Мика сделал это.

– Я не люблю Ричарда, но если бы Мика убил его, мне пришлось бы нелегко.

– Одна из причин, почему Ричард не мой основной любовник – это то, что он не может смириться с тем, что я могу убить, отстаивая свою позицию. Он хочет решать проблемы более цивилизованным путем.

– По шкале безжалостности Анита и Мика практически равны, – сказал Натаниэль.

– Ты имеешь в виду, что они убивают намного легче Ричарда.

– Да, черт возьми, – сказал он.

– Но ты влюблен в Аниту и Мику.

– Влюблен.

– Как ты можешь говорить, что они безжалостны, если любишь их?

– Может быть, мне это в них нравится.

– Да это просто чушь какая-то, – сказала она.

– Оскорбляя нас, ты себе очков не добавишь, – сказала я.

– Извиняюсь, я просто не могу понять. Что ты на самом деле чувствуешь, любя их и зная, что они безжалостны?

– Безопасность, – ответил Натаниэль.

Я сжала его руку и мы обменялись одним из наших влюбленных взглядов. То, что мы сделали это, обсуждая причину, по которой готовы убивать, защищая любимых людей, было одной из наших маленьких особенных снежинок любви.

– Вертигры дерутся между собой, но мы не убиваем друг друга за доминирование, – сказала она.

– Ты из золотого клана и это значит, что вас и так слишком мало, чтобы рисковать. Поэтому вам и не разрешается убивать друга друга, – сказала я.

– Да, нас недостаточно, чтобы мы убивали друг друга по таким глупым причинам.

– Ну а вервольфов и верлеопардов достаточно, – сказал Джейсон.

– Я все равно не понимаю, – сказала она.

– Это потому что между группами животных большая разница. Тигры матриархальны, значит лидеры не дерутся и не убивают друг друга за власть; у них есть для этого защитники или достаточно сверхъестественной силы, чтобы просто подавить ею всех в клане, – сказала я.

– Леопарды не так часто убивают друг друга, в отличие от волков, – сказал Натаниэль.

– Тогда почему Мика так легко убивает, ведь он верлеопард?

– Потому что Мика был в стае, где вместе жили львы, волки и гиены – три наиболее агрессивные субкультуры, – сказал Джейсон.

Я посмотрела на него.

– Ты говорил с ним об этом, да?

– Он был на дюйм ниже меня, когда пришел в город, а сейчас он доминант для всех стай. Мне захотелось узнать, как ему удалось это.

– Чтобы ты смог также? – спросила я.

Он пожал плечами, ухмыльнулся и когда улыбка погасла, его глаза выглядели не очень счастливыми.

– Мне не так сильно хотелось делать то, что делаете вы с Микой. Я признал это и двинулся дальше.

– Одним из исключений, по которому мы можем убить себе подобного, является случай, когда он затеял драку и убил другого золотого тигра, – сказала Зависть.

– У волков можно сдаться, пока тебя не убили, но все равно решать победителю, он может тебя как помиловать, так и убить, – сказал Джейсон.

– Как же ты выжил? – спросила Зависть.

– Большинство нашей стаи меня любит.

– Поэтому не хотят тебе навредить, – сказала она.

– И еще я не достаточно высоко нахожусь в нашей иерархии, так что драка со мной ничего им не даст.

– Никто не станет драться просто так, когда есть возможность умереть, – сказала она.

– Да или ты должен кого-то сильно ненавидеть, чтобы так рисковать.

Она вздрогнула.

– Боже, это так по-варварски.

– Ричард отдает предпочтение дракам без летального исхода и если ему покажется, что ты убил, когда мог этого и не делать – ты будешь наказан. Так что в нашей стае правила еще мягче, чем в остальных, – сказал Джейсон.

Еще он не сказал, что я Больверк стаи – тот, кто наказывает за преступления. Я была карателем Ричарда, угрозой для плохих маленьких волчат; ну и как бонус, держа его совесть и руки чистыми. Я стала им не ради того, чтобы помочь Ричарду. А для того, чтобы защитить моих друзей – Джейсона и остальных, от других волков и от волков, которые приходят в стаю извне, а все потому, что у Ричарда очень мягкотелая репутация.

Теперь уже это не проблема. Репутация Мики и моя прямо так и говорит другим стаям, помышляющим о захвате нашей территории – держитесь, блять, подальше от Сент-Луиса. Есть и более легкие пути, чтобы умереть и нет, я не чувствую из-за этого угрызений совести. Я видела очень много смертей из-за территориальных разногласий между стаями и даже вампирами. На нашей территории на входе стоял большой знак – «Здесь нет того, за что стоит умереть, но если вы настаиваете, мы к чертовой матери убьем вас».

Может быть жестко, зато наша пугающая репутация это то, что нужно в подобном обществе. На публике – мы цивилизованы; между собой же – не всегда, практически никогда.

Домино вошел в комнату, черно-белые волнистые волосы были еще влажными после душа. Волосы говорили о смешанном происхождении, он был наполовину черным, наполовину белым тигром, но глаза были черного клана, цвета огня – оранжевые, красные, яркие, горящие тигриные глаза, которые бы при всем желании невозможно было принять за человеческие. Они были такого пугающего цвета, что нужно было немного времени, чтобы свыкнуться с ними и заметить, что Домино был красив на свой лад и не только из-за двухцветных волос и огненных глаз. Ростом он был 5.10 – 5.11 футов, на нем была одежда, ставшая неофициальной формой телохранителя – черная футболка, черные штаны, черная обувь (обычно ботинки) и оружие. Так как мы находились в доме и не нужно было волноваться насчет чужаков, его наплечная кобура была укомплектована только 45 миллиметровыми, дополнительными патронами и запасным пистолетом; на нем оружие было немного закамуфлировано как черное на черном, будто опасный хамелеон старался остаться незамеченным на яркой, солнечной кухне.

Он подошел ко мне и поцеловал, потому что по нашим правилам если мы спим вместе, то поцелуй можно использовать в качестве приветствия. То, что с утра у нас уже был секс, Натаниэль тоже к нам присоединился, означало, что приветствие можно было пропустить, но я знала, что Домино не станет. Ему полагалось не так много времени со мной, так что он пытался получить как можно больше внимания, также как и дать. Я не останавливала его. Даже старалась не винить его, но часть меня ощущала давление от Домино и некоторых других вертигров. Почти постоянное давление взять по больше от меня – больше времени, любви, больше секса и вот я уже ничего никому дать не могу. Секс был хорош, но я не могла быть эмоциональной отдушиной для такого количества человек, поэтому я поощряла некоторых из них найти себе и других партнеров, с кем они могли бы встречаться. Домино еще ни с кем не встречался.

Он повернулся и посмотрел вниз на Зависть.

– Пожалуйста, пересядь, – сказал он.

– Зачем? – спросила она, отпивая чай, будто показывая как ей удобно.

– Затем, что пока сюда не войдет кто-нибудь, кто более близок к Аните, чем я, я буду сидеть рядом с ней – так у нас принято.

– Я понимаю, что она Королева Тигров и даже я чувствую зов ее силы, но серьезно вы так себя ведете, будто только у нее киска, – тут она сделала чересчур длинную паузу, – точнее будет сказать, только она одна кошечка во всем мире.

– Ты сидишь на моем месте – спокойно сказал Домино.

– Это не может быть твоим местом; ты здесь не намного больше меня оставался.

Ее голос был спокоен, но ментальный удар получился острым, потому что она тут осталась в первый раз и значит это подразумевало, что Домино присутствовал еще меньше в моей жизни, чем на самом деле, а ему и того, что было, было недостаточно.

Он застыл, напрягшееся тело непроизвольно привлекало внимание.

Я выглянула из-за Домино, посмотрела на Зависть и сказала:

– Ты на его месте. Пересядь.

Она нахмурилась, направив все раздражение на своем красивом лице на меня.

– Я думал, что вы с Домино друзья, – сказал Джейсон.

– Приятели, – сказала она.

– Приятели, – сказал он.

– Ну так и поступайте соответственно, – сказал Джейсон.

Зависть сильно вздохнула и закатила свои прелестные голубые глаза, но встала, так что теперь Домино мог сесть рядом со мной. Думала, что она пересядет к Джейсону, но она не стала. И начала обходить стол по кругу, вложив в походку мастерство Натаниэля. Она вообще не занималась стриптизом или танцами, но была оборотнем, а они знали как двигаться, так что любой мужчина или женщина хотели убедиться – так же хороши эти покачивающиеся бедра в реальности, как и в представлении.

У меня было достаточно воспоминаний, спасибо метафизически связанным со мной мужчинам, чтобы оценить эти бедра, а также едва прикрытые футболкой ягодицы, так что можно было почти кое-что увидеть, но не совсем. Если бы у меня был член, как в воспоминаниях, я бы наверное даже заинтересовалась, но женщины как сексуальный объект меня приводили в замешательство, и хотя я могла оценить физическую красоту Зависти, это совсем меня не трогало и не заставляло хотеть большего.

Она наконец-то села, Джейсон пододвинул к ней кружку чая, которую она оставила. Она снова отпила свой мятный чай, смотря на то, как Домино обнял меня за плечи, взглядом соответствовавшим ее имени. В тот момент я поняла, что ей нравится Домино или, по крайней мере, она видит в нем замену Ричарду. Знает ли об этом Домино или просто не обращает внимание или уже до этого ее отверг? Объясняет ли это ее излишнее подчеркивание слова приятели? Может она хотела стать больше, чем друг, а он сказал нет?

Я потерла свободной рукой лоб. Стараться решить проблемы такого большого количества людей было той еще занозой в заднице, но обычно, когда я слишком много думала над этим, голова тут же отзывалась болью. Они же взрослые, Бога ради; они должны сами справиться, да?

– Ты в порядке? – спросил Натаниэль, наклонившись и поцеловав меня в щеку.

– Конечно, – но напряглась, попытавшись прислониться к креслу, на котором лежала рука Домино. Мне внезапно не захотелось, чтобы он до меня дотрагивался, я задыхалась от такого большого количества внимания. Те же самые действия, которыми ты наслаждаешься с тем кого любишь, кажутся какими-то навязчивыми с тем, кого считаешь просто партнером по сексу. Джейсон же был моим секс-партнером по настоящему, потому что был одним из моих лучших друзей и секс с ним ничего не ломал и не заставлял нас пытаться стать друг другу кем-то большим, чем есть. Он, возможно, был одним из самых комфортных любовников для меня, если посмотреть на это под определенным углом; с другой стороны с ним тоже были определенные сложности, ну а с кем их не бывает.

– Теперь, когда банда в сборе, зачем мы здесь собрались? Джейсон упоминал что-то про то, что жесткий секс будет одной из повесток нашего обсуждения. Джейсон, ты не мог бы рассказать поподробнее?

– Давайте сначала разберемся с проблемой Домино и Зависти, – сказал он, полу-улыбнувшись при этом.

– Есть список того, что мы будем сегодня обсуждать? – спросила я.

– Видела бы ты свое лицо, оно такое мрачное, – рассмеялся он.

– Ненавижу собрания.

Я обеими руками поднесла кружку ко рту. Мне никого сейчас трогать не хотелось. Я чувствовала себя так, как будто они все вместе сговорились, пытаясь мною манипулировать и мне это не нравилось.

Натаниэль положил руку на мое бедро под столом, нежно водя по нему сквозь шелк халата. Я боролась с желанием убрать руку. Я хотела, чтобы он продолжал, но мне не нравится, когда посреди разговора внезапно понимаешь, что только ты не знаешь о чем он.

Домино начал разминать мои плечи, его пальцы нашли участок голой кожи на шее под волосами, массируя напряженные мышцы, затем он поднялся вверх, прямо под линию волос и надавил на чувствительную точку, где шея и голова соединяются, дав почувствовать силу своей руки. У меня практически закатились глаза и они сами собой закрылись.

Рука Натаниэля нажала сильнее, доказывая, что в нем тоже была сила, которую он хоть и не часто использовал, но она там была. Они одновременно усилили нажим и мне пришлось постараться, чтобы соблюсти рамки приличия. Кто-то забрал кружку у меня из рук или я ее уронила.

Натаниэль ослабил хватку на бедре, затем и Домино убрал свою руку, обняв меня за плечи. На этот раз я опустилась в изгиб руки, прижимаясь к его телу. Я могла сильнее прижаться к нему, потому что он не надел бронежилет; большинство охранников не надевали его, если только не собирались работать со мной. Он ослабил хватку и теперь поддерживал меня только частично, хорошо хоть так, потому что в противном случае я бы стекла с кресла на пол; когда все мышцы становятся как вода, шелка халата недостаточно, чтобы тебя удержать.

– Вау, – сказала Зависть, – это было... вау.

Я попыталась на нее посмотреть, но мои глаза еще не могли фокусироваться. Я попыталась стряхнуть с себя это теплое, остаточное ощущение, но Натаниэль нежно погладил бедро, сказав:

– Анита, все хорошо, просто расслабься.

Я начала делать то, что сказал голос моего любимого котика, но Зависть продолжала говорить и мне нужно было сосредоточиться. Я стала выплывать наверх, сквозь всю эту негу и приятные воспоминания о том, что произошло ранее с утра и просто... Они ударили по обеим моим точкам, отвечающим за счастье; с правильными людьми и при подходящих обстоятельствах это просто отключало мой мозг.

– Ты меня вообще слышишь? – спросила она, опустив лицо на один уровень со мной.

Я все еще прижималась к Домино, его рука держала меня. Давление от его наплечной кобуры и патрон на поясе не было неудобным, наоборот – даже успокаивало. Когда тебя окружают столько опасных людей, оружие и все, что с ним связано становится частью твоей жизни. Я обняла его двумя руками за талию, помогая себе приподняться и прийти в себя и то, что я прижалась к нему, не ощущалось неправильным. Напряженность, которая пыталась заявить о себе и заставить меня рвать и метать, понемногу проходила. Раньше ярость была практически одной из доступных мне эмоций и, испытывая ее, я все еще чувствую себя в своей тарелке; лучше иметь дело с чем-то неприятным, но знакомым, чем с приятным, но незнакомым. Иногда мне кажется, что я нахожусь настолько далеко от своей зоны комфорта, что это меня сломает, а в иных случаях понимаю, что они как тюремные решетки; они тебя защищают, но также ты находишься в ловушке. А я не хотела бы оказаться в ловушке, даже в своей собственной.

– Да, – сказала я, голос был немного хриплым и сонным. Я прочистила горло и попыталась снова.

– Я тебя слышу, Зависть.

– Если бы Ричард положил руку туда же и оттянул твои волосы, тебе бы это понравилось?

Я прищурилась, глядя на нее, изучая интеллект во взгляде, силу ее воли. В них было что-то, что понравилось Жан-Клоду и Ричарду; пассивность им не нравится.

– При подходящих обстоятельствах, да, – сказала я.

Она мотнула головой, поднимая чай ко рту, а затем положила его обратно, не отпив.

– Когда он делает это со мной, становится просто больно.

– Тогда ему не нужно было этого делать, – сказала я.

– Мне кажется, что ему нужно кому-то это делать или с кем-то.

– Так и есть.

– Почему? – спросила она.

Нахмурившись, я выбралась из крепких объятий, как будто я не совсем могла ясно мыслить, находясь в них. Я погладила бедро Домино, давая ему понять, что не злюсь, просто нужно было привстать. Я убрала руку Натаниэля с моего бедра, взяв ее своей рукой, тоже давая ему понять, что все в порядке, и я не собираюсь позволить своему дискомфорту отбиться от рук и повлиять на меня снова; это было бы по-детски, а я уже не ребенок.

– Можно я скажу? – спросил Джейсон.

– Пожалуйста, – ответила я.

– Наслаждение от боли: либо ты его получаешь, либо нет. Если получаешь, то не нуждаешься в объяснениях, потому что знаком с этими потрясающими ощущениями, а если не получаешь, то никакие разговоры не убедят тебя в обратном.

– Прозвучало так, будто ты готовил эту речь, – сказала я.

Он нахмурился и это, казалось, затемняло его внутренний свет.

– Я пытался объяснить это Джей-Джей.

– Попытаюсь угадать, не получилось?

– Нет.

– Не говори, что ты не сможешь объяснить это мне, это не ответ, – сказала Зависть.

– Это как пытаться объяснить красный цвет дальтонику. Ты можешь сказать ему, что он – горячий, яркий, использовать какие хочешь слова, но на самом деле он так и не поймет, что это за цвет, для него он так и останется одним из оттенков серого, – сказала я.

– И это тоже не ответ, – сказала она.

– Тебе кажется, что связывание это что-то экстремальное, призванное добавить перцу в отношениях, так? – спросил Натаниэль.

Она кивнула.

– Для некоторых это не перец, а овощи и фрукты.

– Что? – не поверила она.

Он выпрямился, сидя на стуле, и пока говорил, жестикулировал свободной рукой, другой рукой держа мою руку.

– Представь что секс, отношения – это мясо, если ты будешь есть только его, то заболеешь и даже умрешь от осложнений из-за несбалансированного рациона.

– Это я знаю, но все равно не вижу связи.

– Мы все можем заниматься сексом без БДСМ и получать от этого море удовольствия, но если мы в течение какого-то периода времени не получим его, то будем чувствовать себя плохо, находиться в депрессии. Секс сам по себе не делает нашу сексуальную жизнь полноценной; нам нужны эти «извращения», чтобы чувствовать себя счастливыми и полноценными. Без них, в конце концов, часть нас вроде как умрет.

Она моргнула своими большими голубыми глазами, глядя на него и повернулась к Джейсону.

– Ты также все чувствуешь?

Он кивнул.

– Аниту я не спрашиваю; недавнее представление все и так сказало за нее.

Она посмотрела на Домино.

– И ты тоже?

– Думаю, что без БДСМ вполне бы обошелся. Я имею в виду, что в нем у меня нет какой-то острой потребности, но Аниту обычный секс почти никогда не удовлетворяет.

– Иногда я занимаюсь обычным сексом, – сказала я.

Он обнял меня одной рукой и сказал:

– Нет, не занимаешься; тебе кажется, что это так, но назвать его обычным можно только с большой натяжкой.

Я начала злиться, но стала бороться с собой. Мой психолог сказала, что гнев – это мой защитный механизм с тех пор, как умерла моя мать. Ярость защитила меня и помогла мне выжить; сейчас я просто должна грамотно ею пользоваться и не давать ей портить мои отношения, как я делала это с тех пор, как стала взрослой. От старых привычек тяжело избавиться, но я стараюсь, и близкие люди помогают мне стараться сильнее. Натаниэль сжал мне руку; он заметил мои усилия и успех. Я посмотрела на него и он улыбнулся мне счастливой, говорящей «я горжусь тобой» улыбкой. Это заставило меня улыбнуться в ответ.

– Хорошо, что сейчас только что было? Я почувствовала энергию Аниты, ее зверь показался и исчез, и теперь мы наблюдаем за какой-то счастливой идиллией, – спросила Зависть.

– Я учусь контролировать свои эмоции и моего внутреннего зверя; ты знаешь, как это бывает.

Она слегка приподняла голову.

– Контроль над нашими половинами ощущается не так. Может ты контролировала злость, а не зверя?

Видите, Зависть была умна и проницательна, и быстро училась. То же было справедливо и по отношению к ее кузену Деву, что и было одной из причин, почему они были нашими любовниками. Ум – это не только сексуально; он необходим, чтобы что-то такое же сложное, как наши отношения, работало.

– Да, так и есть, – сказала я.

Она кивнула, думаю больше для себя и затем выпила чаю. Она размышляла, это было видно по глазам; мне это понравилось.

– Почему тебе не понравилось, когда Домино сказал, что секс с тобой нельзя назвать обычным?

– Честно говоря, потому что я все еще в это не верю. Я временами занимаюсь с парнями сексом в миссионерской позиции, вроде обычнее не куда.

– Только не так, как занимаешься им ты, – сказал Джейсон.

Я посмотрела на него взглядом, который на вряд ли можно было назвать дружелюбным.

Он засмеялся.

– Это же правда.

– Тогда как нужно заниматься сексом в миссионерской позиции, чтобы он считался обычным? – спросила я.

Он посмотрел на остальных мужчин и Зависть и я наблюдали, как они обменивались целой серией взглядов, внезапно ставших очень мужскими, похожие на скрытые рукопожатия, которые мы не понимали, потому что у нас не было пенисов.

– Что? – спросила я.

– Да, что? – спросила Зависть.

– Ну, ты не можешь не кусаться и не царапаться, когда парень сверху, это определенно не стандартный секс, – сказал Джейсон.

– Я же так поступаю не всегда, например, когда вам ночью выходить на сцену, я этого не делаю.

– Иногда ты забываешься, – сказал Натаниэль.

Я вздохнула, почувствовав, как мои плечи начали опускаться. Домино обнял меня.

– Все в порядке, мы не жалуемся, но рады, что тебе нравятся такие углы в сексе, при которых наша кожа находится далеко от тебя, моя в частности. Мне, на самом деле, не очень нравится боль во время секса.

– Это убивает все настроение?

– Нет, но я не стану принимать позицию, в которой ты можешь погрузить в меня зубы, также как делаешь это Натаниэлю, и это все.

Он поцеловал меня в лоб и обнял снова.

– Не делай из мухи слона, Анита, просто одному нравится одно, другому другое. Мне нравится, что ты настолько вовлечена в процесс, что забываешь себя контролировать, это чертовски заводит. И люблю я это даже больше, потому что со мной ты забываешься точно также как и с Натаниэлем или Жан-Клодом или с Девом или с Никки. Мне нравится, что я могу делать с тобой вещи, которые доставляют тебе такое удовольствие.

– Вот чего не хватает Джейд, – сказала Зависть.

Тема разговора для меня поменялась слишком внезапно.

– Извини, что?

– Зависть, – попытался остановить ее Домино.

– Нет, Домино, мы согласились поговорить насчет Джейд, так что давайте говорить.

– О чем говорить? – спросила я.

– Джейд твоя любовница, единственная женщина любовница.

Я старалась не ссутулиться и не смутиться; я до сих пор не могла спокойно воспринимать, что в моей сексуальной жизни есть женщина. Да, у меня еще были метафизические силы, которые я не до конца контролировала и сила, которая привязала ко мне Джейд и меня к ней была отличным ледоколом, но совсем не помогала мне смириться с фактом, что до этого меня вообще не влекло ни к одной женщине или, когда я занималась с ней сексом, забывала, что я не мужчина. Во мне были века о воспоминаний Жан-Клода о женщинах и мужчинах, которых он соблазнил или которые соблазнили его, но я не была правильно оснащена, чтобы действовать также, как в них.

– Ей нужен сногсшибательный секс, чтобы все забыть.

– Мне она не жаловалась, – сказала я, стараясь, чтобы голос не звучал сердито.

– Еще бы она тебе жаловалась. Она настолько рада, что освободилась от своего мастера, мучившего ее на протяжении столетий, что все остальное отошло на второй план.

– Он вел себя с ней как больной ублюдок.

– Она счастлива, Анита. Она любит быть с тобой и снова потихоньку начала доверять мужчинам, спасибо за это Домино, Натаниэлю и Жан-Клоду, но все-таки она предпочитает женщин, а ты ее единственная женщина.

– Я предложила ей поискать себе другую женщину, если она того хочет.

– Ни Домино, ни Джейд не нашли себе никого. Из всех тигров, связанных с тобой, они одни из немногих, которые не ходят на сторону.

– Это из-за особенностей культуры клана черных тигров? – спросила я и посмотрела на Домино, когда сказала это.

– Не знаю. Меня вырастили белые тигры. Криспин и я вместе росли, но он нашел себе других любовниц, – сказал Домино.

Он был подкидышем, воспитанным белыми тиграми и никогда не видел другого черного тигра до Джейд. Мы все полагали, что этот клан был стерт с лица земли.

– А ты почему нет? – спросила я.

– Джейд и я полагаем, что если мы найдем себе еще кого-то, то ты отдалишься от нас. Ты больше не будешь чувствовать потребность встречаться с нами, потому что мы будем с кем-то еще. Мы уже видели, как это происходило с другими, как например с Криспином.

Я подумала немного об этом. Это правда? Я поощряла их искать себе любовников, чтобы выкинуть их из моей постели, если не из жизни?

– Я не понимала, что делала это, но ни один человек, даже я, не может по настоящему встречаться с таким большим количеством людей. Я могу трахаться, но на все эти эмоциональные вещи, действительно делающие отношения настоящими, меня просто не хватает. Я ощущаю от каждого давление, говорящее мне, чтобы я каждому уделяла достаточно внимания и я просто достигла своего лимита. Я не могу быть со всеми вами, так, как вы того хотите, просто не знаю как. Я спросила об этом Жан-Клода и даже он не знает как построить настоящие отношения с таким большим количеством людей, хотя он был и с женщинами и с мужчинами в течении столетий.

– Я не думала об этом под таким углом. Я не думаю... нет, я знаю, что не смогла бы встречаться со столькими людьми, но они же связаны метафизически с тобой, Жан-Клодом и Микой; освободиться от этих связей можно только умерев, – сказала Зависть.

– Анита разорвала связь между Джейд и ее первым мастером, – сказал Домино.

– Да, но Анита Мать Рассвета, Королева Тигров; она режет связь тем же способом, как до нее это делала Королева Тьмы. Даже Королева не может разорвать связь между собой и своим слугой, – сказала она.

– За исключением смерти или метафизического чуда, связь между Анитой и всеми нами нерушима, – сказал Джейсон.

– Да, – подтвердила Зависть.

– Сегодня говорю это во всеуслышание – я не могу справиться с таким количеством людей, также как по-настоящему встречаться со всеми, заботясь обо всех ваших нуждах. Черт, если бы раньше я так метафизически не напортачила, в моей постели не было бы большинства людей, с которыми сейчас я сплю, но не потому что секс не хорош, – сказала я целуя Домино в щеку, – нет, а потому что это ощущается так, будто я внезапно оказалась связана с людьми, с которыми у меня не много общего, так что секс сносит крышу, но разговоры между ним – нет.

– Ardeur как наркотик, который подмешивают на свиданиях, чтобы изнасиловать, но его действие не прекращается, – сказала Зависть.

– Не назвала бы это своей любимой аналогией, но да, – сказала я.

– Но этот наркотик действует в обе стороны, – сказал Джейсон.

– Не всегда. Я говорил об этом с Жан-Клодом и вампир, у которой ardeur впервые проявился, Бель Морте, никогда не подпадала под его воздействие; она была скорее как инфекция.

– Красивая Смерть, – сказала я, – превращает людей в одержимых ею больных.

– Скорее в наркоманов, – добавил Джейсон.

Я и Натаниэль кивнули.

– «Любовная зависимость» – это не просто песня, – сказала я.

Я повернулась к Домино.

– Ты меня также жаждешь? Я имею в виду другие, которые нашли себе других любовников, они также ощущают себя получившими дозу наркоманами после секса со мной?

– Иногда.

Я почувствовала себя ужасно.

– Подождите, но Анита не жаждет их также, как они ее. Иначе, этого вопроса бы совсем не было.

– Когда ardeur впервые проявился во мне, я его практически не контролировала, так что привязывала себя к людям, на которых кормилась, также как и их к себе, но сейчас я лучше его контролирую и могу защитить себя, чтобы не влюбляться.

– Я слишком поздно попал к вам, – сказал Домино и поцеловал меня снова, чтобы немного ослабить жжение слов.

– Мне жаль, – сказала я.

Натаниэль прислонился с другой стороны и поцеловал в щеку.

– Я рад, что оказался рядом вовремя.

– Это не только ardeur, Анита. Я знаю тебя дольше, чем Натаниэль и я был рядом, когда он раскрывался, но мы же не влюблены и не зависим друг от друга, – сказал Джейсон.

– Ты был напуган возможностью стать одержимым мною и когда ты стал моим подвластным зверем, я вроде как соединила все это вместе, так что весь этот эмоциональный вихрь пронесся мимо нас. Жан-Клод думает, что это и сыграло разницу.

Джейсон кивнул.

– Звучит разумно. Ты получаешь черты характера того, кого делаешь своим животным или вампиром зова. Жан-Клод говорил об этом; он стал более безжалостным, с тех пор как соединился с тобой, а Ричард получил на некоторое время твою злость, так что я рад, что ты научилась забирать это назад. Наш король волк убил бы кого-нибудь, если бы не научился контролировать приступы ярости.

– Я получила ardeur Жан-Клода, его способность и потребность кормиться похотью, от Ричарда я получила жажду плоти, а от них обоих – влечение к крови.

Зависть вздрогнула.

– Тебе не пришлось выбирать, да?

– Совсем не пришлось, – ответила я.

Она вздрогнула опять.

– Все могло получиться намного хуже.

– Я думала об этом. Это одна из причин, почему я решила, что моя танцевальная карточка полна. Нам везло до сих пор, но рано или поздно я могу получить кусочек кого-то действительно плохого и наша счастливая поли амурная семья рассыплется как карточный домик.

– Семья действительно счастливая? Ты счастлива? – спросил Домино.

Я повернулась и посмотрела в глаза цвета огня и захватывающего дух заката.

– Да. Да, я счастлива, счастливее я никогда не была.

Он немного улыбнулся.

– Хорошо, я рад.

– Я не буду спрашивать, счастлив ли ты, потому что знаю, что ты хочешь больше, чем я могу тебе дать и мне жаль Домино. Я бы освободила тебя, если бы могла.

– Если бы он был просто привязан ardeur' ом, ты бы смогла его освободить или он смог бы пройти своего рода детоксикацию, как это сделал Реквием, но я знаю, что это больше похоже на то, как если бы он был твоим волком зова. И он твой тигр, и мы твои навечно. Если даже мы уедем на другой конец страны, ты сможешь позвать нас к себе, – сказал Джейсон.

– Ты уже думал о том, чтобы туда переехать? – спросила я.

Он немного дернул плечами.

– Если бы Джей-Джей, Фреда и я смогли бы быть вместе, и если ты и Жан-Клод мне это позволят – может быть.

– Мне не нравится часть про позволят, – сказала я.

– Жан-Клод – король вампиров Соединенных Штатов, – сказала Зависть. – Джейсон его pomme de sang, яблоко крови и твой волк зова; ему нужно будет ваше разрешение. Между прочим, кто такая Фреда?

– У Жан-Клода сейчас достаточно оборотней, желающих делиться с ним кровью. Все уже не как раньше, когда этот маленький вервольф был важным элементом подпитки его силы. И Фреда – подружка Джей-Джей.

– Итак, если у тебя, Джей-Джей и Фреды все получится, ты переедешь в Нью-Йорк?

– Может быть. Я имею в виду, она состоит в одной из лучших танцевальных трупп в стране; я же не могу ее заставить бросить все.

– Мне нравится, что ты готов переехать ради своей подруги, – сказала Зависть. – Большинство мужчин ожидают от женщин уступок.

– Я стриптизер, какая тут карьера.

– Ты очень хороший стриптизер, – сказала я, – и ты почти все время управляешь клубом.

– Джей-Джей ведет переговоры со своим начальством, чтобы они пригласили Джейсона на кастинг, – сказал Натаниель.

Я посмотрела сначала на одного, потом на другого.

–Ого, Джейсон, это же замечательно; ты можешь стать первым ликантропом, которому разрешат выступать в полностью человеческом танцевальном коллективе?

Он кивнул.

– Это действительно поможет ликантропам стать более полноправными членами общества, – сказала Зависть.