Текст книги "Девадаси"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава VII
Любовь
Окружавшая храм низина была покрыта светлыми и чистыми, продуваемыми ветрами рощами. Густые кроны деревьев клубились, как зеленые облака. Землю покрывала густая, сочная, прохладная трава.
Амрита не стала допытываться, каким образом Кирану удалось добиться, чтобы ее отпустили из храма: она просто наслаждалась прогулкой, солнечным светом, зеленью, ветром и близостью человека, чей взгляд и слова сумели разбудить ее сердце.
Храм возвышался в стороне, похожий на мифическую гору или застывшее пламя жертвенного огня, но девушка старалась не думать об этом отделенном оградой пространстве, особенном мире, куда ей волей-неволей придется вернуться.
Пройдя через рощу, Амрита и Киран вышли на луг, и девушка ахнула. Крупные пурпурные шапки, золотые шары, голубые и лиловые звезды покрывали землю до самого дальнего края леса.
– Даже цветы здесь другие, не такие, как в нашем саду, – сказал Киран, и Амрита вспомнила о том, что до сих пор не знает, кто его родители.
Девушка нагнулась, нарвала цветов и принялась плести венок.
– Джае бы понравилось здесь, – заметил молодой человек, – она любит цветы.
Амрита выпрямилась.
– Джая?
– Это моя сестра.
– А… ваш отец?
Киран уловил суть вопроса и помрачнел.
– Он заминдар. Очень богатый, решительный и властный человек. Он никогда и ни в чем мне не отказывал. Я желал приобщиться к европейской культуре – и он дал мне образование. Мне было неинтересно заниматься имением – и отец нанял опытного управляющего. Я делал все, что хотел, и вместе с тем всегда знал, что в решающий момент не смогу противостоять его воле.
– Вы говорите о своей женитьбе? – прошептала Амрита.
– Да, – ответил Киран и неожиданно попросил: – Станцуй!
Девушка растерялась.
– Здесь?
– Да.
– Как в храме?
– Нет, не как в храме. Не для Шивы, а для меня.
Амрита кивнула и закружилась, сплетая и расплетая руки. Ее юбка стремительно развевалась, тонкие пальцы вздрагивали, браслеты звенели, черные глаза влажно блестели. В своем первозданном, ярко передающем настроение танце она казалась существом без прошлого – безнаказанным, безымянным, необычным, не дающимся в руки.
Колыхание легкой ткани создавало вокруг нее яркий ореол, глубокий вырез блузы открывал плечи и верхнюю часть груди; ее кожа была смуглой, с тем теплым золотистым оттенком, какой имеет цвет янтаря.
Кирану мучительно захотелось познать тайный язык ее танца, сокровенный, как одиночество, страстный, как любовь, и опьяняющий, как свобода. Одновременно его пронзило желание обладать девушкой, такое мучительное, что хотелось кричать.
Когда танцовщица остановилась, молодой человек подошел к ней, крепко обнял и страстно поцеловал в губы.
Амрита и Киран лежали в траве, в цветах, под синим небом и ярким солнцем и, казалось, были одни во всей Вселенной.
Амрите грезилось, будто она видит сон и не желает просыпаться. Все, что было прежде, осталось далеко позади, в прошлой жизни. Девушке чудилось, будто она никогда не знала, что такое объятия других мужчин, ибо настоящее посвящение она прошла только сейчас. То было посвящение в любовь.
Амрита не могла припомнить, когда чувствовала себя такой счастливой. Прежде девушка думала: если не вырвать любовь из сердца, а рану не зашить суровой ниткой, она станет такой же несчастной, как Тара. На самом деле все оказалось иным.
– Мне кажется, будто я вижу мир впервые, – сказал Киран.
– Мне тоже, – прошептала Амрита.
– Давай останемся здесь навсегда!
– Давай!
– Я никогда не думал, что можно ничего не говорить, но при этом так хорошо понимать друг друга, – промолвил молодой человек, и Амрита впервые увидела его улыбку.
Девушка спрятала лицо на груди возлюбленного. Как хорошо, что он привел ее сюда, что они не остались в храме! Не было ни полумрака лишенной окон и освещаемой лишь тусклым светильником комнаты, ни аромата курений, ни магических слов. Была другая магия, магия взгляда, свободы, любви. Они любили друг друга и служили друг другу.
Киран не желал воспринимать Амриту как нечто отдельное, ему хотелось бесконечно сливаться с ней. Когда они уставали, он зарывался лицом в ее волосы или приникал губами к груди. Юноша не думал о тех мужчинах, которым она принадлежала. Ему казалось, что эта женщина создана для него одного.
– Я желаю украсть тебя у бога, я не хочу разлучаться с тобой!
Амрита печально улыбнулась.
– Ты знаешь, что это невозможно. Ты – сын заминдара, а я – девадаси. Ты должен жениться, а я не могу покинуть храм.
– Я приеду за тобой и увезу в Калькутту. Сниму для тебя дом и стану к тебе приходить. Мы будем счастливы.
– Но сперва ты женишься…
– Мне придется, – с горестным вздохом подтвердил Киран. – Иначе отец разгневается и лишит меня наследства.
Он говорил правду, ибо не хотел ей лгать, и все-таки девушка надеялась услышать нечто другое. Он мог бы сказать, что его не интересует наследство, что он не желает жениться без любви, что он увезет ее с собой прямо сейчас и они никогда не расстанутся.
– Почему ты не спрашиваешь, согласна ли я покинуть храм? – с легким упреком спросила Амрита.
– Если ты любишь меня, то согласишься, – просто ответил Киран.
– А вдруг ты меня разлюбишь?
– Я никогда не смогу разлюбить тебя! – пылко воскликнул молодой человек.
– Возможно, ты полюбишь свою жену…
– Я не представляю, как можно любить кого-то, кроме тебя.
Зато Амрита хорошо представляла, кого бы смогла полюбить, кроме этого юноши. Ей вдруг захотелось родить, родить ребенка от Кирана. Тогда, даже если он уедет и никогда не вернется, она не будет чувствовать себя одинокой и несчастной.
Назад возвращались молча, переполненные чувствами, усталые и счастливые. Тропинка петляла меж выжженных солнцем густых зарослей колючего кустарника, которые тонули в сиреневой мгле сумерек. Зеленовато-голубая полоса неба на востоке сияла серебристыми звездами, тогда как западная была красной, как кровь.
– Я приду завтра, – прошептал Киран.
– Я буду ждать.
– Я люблю тебя.
– А я тебя.
Задуманное нельзя было откладывать, и, несмотря на поздний час, Амрита отправилась к Хемнолини.
Женщина сидела в своей каморке и тихо молилась. Лампа коптила, колеблемый ветром огонек метался из стороны в сторону. Вокруг пламени вились какие-то мелкие насекомые.
Увидев юную девадаси, Хемнолини умолкла и внимательно посмотрела на нее. Эта пожилая женщина, немало повидавшая на своем веку, сразу насторожилась.
– Что случилось, Амрита?
– Я пришла поговорить.
– О чем?
Девушка присела на корточки и, ничуть не стесняясь, задала вопрос:
– Что будет, если я забеременею?
Хемнолини улыбнулась.
– Родишь.
– Я имею в виду, что будет с моим ребенком? Он останется в храме? Со мной?
– Возможно. Девочка может стать девадаси, мальчик – музыкантом, танцовщиком или служителем храма. Почему ты спрашиваешь? Ты в положении?
– Пока нет. Но я хочу ребенка. От мужчины, которого полюбила. Ты учила нас, как избежать беременности, а теперь я хочу узнать, как сделать так, чтобы наверняка зачать? Дело в том, что у меня осталось немного времени… – Амрита на мгновение замолчала, а потом осведомилась: – Наверное, мои вопросы кажутся тебе странными, Хемнолини?
– Вовсе нет. Женщины не были бы женщинами, если бы не влюблялись и не рожали детей.
– Расскажи мне о судьбе других девадаси, – попросила девушка. – Что происходит с ними после того, как истекает срок их службы богу?
– Срока не существует, Амрита, и ты это знаешь, – строго сказала Хемнолини.
– Достигнув определенного возраста, девадаси уже не могут танцевать и принимать паломников, – возразила девушка.
– Судьбы разные, – задумчиво промолвила Хемнолини. – Кто-то живет в храме до глубокой старости и кормится милостью паломников и жрецов, другие становятся наложницами богатых людей, третьи покидают храм еще в молодости и зарабатывают чем придется: танцами, а иногда и проституцией. Некоторые рожают, иные остаются бездетными. Кому как повезет.
– Этот мужчина говорит, что вернется за мной и увезет меня в Калькутту, – призналась Амрита.
Хемнолини покачала головой.
– Ты красива, умна и талантлива, твое искусство еще долго не утратит своей силы! Здесь ты находишься в безопасности, под защитой Шивы. Мир за стенами храма коварен, опасен и обманчив. Не стоит полагаться на мужчин – их сердца переменчивы и неверны. Тебе придется быть игрушкой в чужих руках, мириться с положением содержанки, потому что ни один мужчина не женится на девадаси. Здесь к тебе относятся как к богине, там же станут смотреть как на обычную проститутку.
Поблагодарив Хемнолини, Амрита вернулась к себе и поведала Таре о разговоре с пожилой девадаси.
– Зачем тебе ребенок? – с изумлением воскликнула подруга.
– Разве тебе не хотелось родить ребенка от Камала?
– Конечно, нет. Что бы я стала с ним делать? Да и Камал пришел бы в ужас, если бы это случилось, – ответила Тара. Потом призналась: – Я решила убежать с англичанином.
Амрита прижала ладони к горящим щекам.
– Только не это! Ты погибнешь!
– Пусть погибнет тот, кто останется здесь, – мрачно произнесла Тара и добавила: – Ты знаешь, о ком я.
Амрита покачала головой.
– Я бы не стала желать зла тому, кого люблю. Не важно, что он совершил.
– Просто тебе не приходилось так сильно страдать, – сказала Тара.
– Куда он тебя увезет? Ты знаешь?
– В Калькутту, в крепость, где живут военные.
– Тебе придется жить среди мужчин?! – Амрита была поражена.
– В крепости много офицерских семей. И… пусть кто-то попробует меня обидеть! – заявила Тара.
– Как ты будешь объясняться с англичанином?
– Он немного знает хинди, а я постараюсь научиться понимать его язык.
– Тебе с ним… хорошо? – прошептала Амрита.
Тара равнодушно пожала плечами.
– Ему хорошо со мной! – Она сделала ударение на первом слове.
– Он тебя любит?
Девушка усмехнулась.
– Разумеется, нет. Просто я знаю, что ему нужно от меня, и постараюсь получить от него то, что нужно мне. Джеральд – настоящий мужчина, а не избалованный ребенок, как Камал. Он способен защитить женщину, которая дарит ему радость. – Она сняла с себя тали, знак «жены бога», который носила четыре года, покрутила в руках и небрежно бросила на пол. – Вот и все! Прости, Шива, ты не оправдал моих ожиданий! Отныне я не твоя жена!
У Амриты мелькнула мысль, что дерзкая выходка подруги смахивает на святотатство, но она промолчала.
– Неужели мы никогда не увидимся? – с грустью произнесла она.
– Думаю, нам доведется встретиться. Я знаю, где тебя найти. – Тара улыбнулась. – К тому же Джеральд и Киран знакомы.
– Киран… – Амрита вдохнула. – Он скоро уедет.
– Тебе не кажется, что он предает тебя так же, как меня предал Камал? – спросила Тара, глядя на подругу безжалостными глазами. – Если он любит тебя, зачем ему жениться на другой?
– Я никогда не потребую от него такой жертвы: отказаться от своего мира, бросить все ради меня! К тому же я девадаси, мне нельзя выходить замуж.
– Мне тоже запрещено покидать храм, а я возьму и убегу! – Тара засмеялась.
– Как ты думаешь это сделать?
– Через пролом в стене, который показала тебе, когда мы были еще девчонками.
– Ах да! – вспомнила Амрита. – Я и забыла.
– Потому что ты не собиралась менять свою жизнь. Я давно заметила, что мы с тобой разные, – сказала Тара.
– Разве это важно?
– Нет. Все равно я тебя люблю и буду любить всегда!
Девушка улыбнулась особенной, присущей только ей улыбкой, которая в последнее время нечасто появлялась на ее лице, но обладала удивительной притягательной силой.
– Послушай, Тара, – Амрита уставилась в пол, – я должна кое в чем признаться. Думаю, это поможет тебе забыть и меня, и все, что связано с храмом. Ты помнишь посвящение в девадаси?
Тара усмехнулась.
– Такое не забывается.
– Я тоже помню – свое. Я солгала, когда сказала, что в роли Шивы выступал Виджай. Мне не хотелось тебя ранить, я боялась потерять твою дружбу. На самом деле это был… Камал. Я побывала в его объятиях раньше, чем ты. Это случилось всего лишь раз. Первый раз в моей жизни.
Наступила оглушающая тишина. Амрита закрыла глаза. Ей чудилось, будто она корабль, по парусам которого хлещет стремительный, резкий, могучий ветер, несущий ее через океан, на другой край земли.
Потом девушка почувствовала, как ее обнаженного плеча коснулась горячая рука Тары, и услышала спокойный и уверенный голос подруги:
– Спасибо. Спасибо за то, что сказала об этом только сейчас.
Девушки проговорили всю ночь и поклялись никогда не забывать друг друга. На рассвете, когда Тара собралась уходить, они обнялись и горько расплакались. Их связывали десять лет жизни в храме, общие переживания, секреты, восторги и обиды, нечто такое, чего не дано понять никому другому, тому, кто не положил детство, юность, любовь, мечты, надежды и честь на алтарь бога Шивы.
Кругом стояла тишина, только было слышно, как шелестит листва. От влажной, покрытой росой земли, сочных трав поднимался сильный запах свежести. Вдали темнела полоса деревьев и чернел город, напоминающий нагромождение огромных камней.
Тара выбралась наружу через пролом в стене, а потом аккуратно заложила его. Джеральд помогал ей.
Они спустились вниз по едва заметной тропинке. Дул прохладный ветер. Рассветное небо казалось глубоким и чистым.
Танцевальные костюмы девушка оставила Амрите. С собой взяла только любимые украшения, без которых не может существовать ни одна индианка.
Сожительство англичан с индианками не запрещалось, но и не получало особого одобрения. Считалось, что лучше «не портить кровь», к тому же камнем преткновения являлся вопрос веры.
Томас Уилсон, воспринявший решение приятеля как блажь, тем не менее предпочел помалкивать. Зато он очень заинтересовался существованием тайного пролома в стене и подробно выспрашивал, где тот находится.
Джеральд искоса посматривал на Тару, размышляя о том, что подумают и скажут сослуживцы, когда он приведет в Форт-Уильям индийскую девушку. Ей придется жить в его холостяцкой комнате, есть скудную солдатскую пищу, возможно, терпеть косые взгляды, насмешки и враждебное отношение обитателей форта. Прежде большую часть жалованья Джеральд отсылал матери, в Лондон, теперь ему придется содержать любовницу.
Он не знал характера Тары, не представлял, что заставило ее покинуть храм. Уговаривая девушку бежать в Калькутту, молодой человек был ослеплен разыгравшейся страстью, которая затмила доводы разума, заслонила весь белый свет.
Джеральд был одинок, и ему хотелось создать семью. Что-то подсказывало молодому человеку, что с Тарой это вряд ли удастся сделать. Она – танцовщица, девадаси, звезда! – не была создана для семейной жизни. Да и Джеральд не был уверен в том, что будет стремиться к долгим и прочным отношениям с ней. Тем не менее он вовсе не собирался обманывать, предавать и бросать девушку, которая доверила ему свою судьбу.
Англичанин вспоминал сестру Кирана, Джаю. Вот кто мог бы стать настоящей звездой его сердца! Для того чтобы это понять, молодому офицеру хватило одного-единственного взгляда. Но мечты об этой девушке казались недостижимыми. Она индианка, дочь заминдара и к тому же выходит замуж.
Тара съежилась и молчала. Странная грусть тяжким грузом легла ей на сердце. Она оставила позади прошлую жизнь, дом божества, который был и ее домом. Храм с его павильонами для паломников, залами для молящихся, бассейнами для священных омовений, пристройками, в которых хранились одеяния бога и колесницы для статуй, представлял собой целый мир и был похож на город-крепость. Семнадцать лет он служил для нее укрытием, и теперь Таре казалось, будто ее со всех сторон обдувает холодный, резкий ветер. И все же она не жалела о своем решении.
Когда они спустились с холма и вступили в густые заросли, Джеральд повалил девушку на траву и с грубоватой поспешностью, по-солдатски овладел ею. Это тоже был своеобразный ритуал посвящения, символизирующий то, что отныне Тара принадлежит ему и он волен распоряжаться ее судьбой.
Девушка была ошеломлена, но покорилась. Она привыкла к тому, что занятия любовью сопряжены с долгой и изощренной подготовкой к телесному акту, но неожиданно для себя испытала наслаждение.
Волосы Тары растрепались, одежда промокла от росы. Джеральд помог ей встать и принялся неумело поправлять ее сари. Потом, охваченный внезапным порывом, опустился на колени и поцеловал босые ступни индианки. Когда же он выпрямился, то увидел, что девушка плачет.
– Я тебя обидел? Прости! – растерянно прошептал Джеральд, забыв о том, что она не знает английского.
Однако Тара поняла. Она покачала головой и прильнула к его плечу, а он нежно погладил ее блестящие черные волосы.
Амрита и Киран стояли друг против друга. Угасающее солнце освещало их лица. Время приостановило безудержный бег, и сердца молодых людей переполняла радость настоящего момента, радость жизни.
На самом деле время было неумолимым, но Амрите не хотелось об этом думать. В те минуты, когда Киран находился рядом, ее с невиданной стремительностью уносило в мир спасительного забвения. Девушка ощущала себя счастливой просто оттого, что существует на этом свете. И что на свете есть тот, кого она полюбила.
Киран, впервые познавший вожделенную тайну любви, был благодарен Амрите и понимал, что никогда не забудет об этом. Он искренне верил в то, что рано или поздно вернется и увезет девушку с собой.
Амрита вовсе не желала, чтобы ее душа превратилась в незаживающую рану. Девушка хотела чувствовать себя спокойной, удовлетворенной и счастливой даже после того, как Киран уедет. Именно потому она очень надеялась, что у нее будет ребенок от любимого. К тому же она знала, что, забеременев, не сможет исполнять некоторые храмовые ритуалы.
– Ты будешь меня ждать? – спросил Киран.
Амрита не понимала, что он имеет в виду. Если ей не удастся забеременеть или если он не вернется достаточно быстро, ей по-прежнему придется принимать паломников. Таковы обязанности девадаси, и она не сможет от них уклониться.
Теперь девушка по-настоящему понимала Тару, которая хотела быть только с любимым.
Киран обнял Амриту и крепко прижал к своему сердцу.
– Приезжай! Приезжай как можно скорее! – задыхаясь, проговорила она, оторвавшись от его губ. – Я буду думать о тебе каждый день!
– Я обязательно приеду, – прошептал он.
Амрита прикоснулась к щеке Кирана, и ее пальцы стали влажными от его слез.
– Не надо, – выдавила она.
– До того как познакомиться с тобой, я не умел ни смеяться, ни плакать.
– Неужели любовь приносит только страдания? – вздохнув, спросила Амрита.
– Когда я думаю о том, что нам придется расстаться, мне кажется, что это именно так.
Когда Киран уехал, девушка целые сутки лежала в постели и думала. Теперь она понимала: если бы возлюбленный позвал ее за собой, сказал, что согласен жениться на ней, она бы оставила службу в храме. Но Киран женится на другой. И вернется или нет – неизвестно.
Никто не поможет ей, никто не в силах облегчить ее страдания! Разве что бог, которому она посвятила свою жизнь. С Шивой было связано множество легенд, повествующих о его чудесных явлениях людям, о неожиданных превращениях, о магическом покровительстве и божественных играх.
Известно, что мир и жизнь двойственны: с одной стороны, они заставляют человека страдать, с другой – вдохновляют и подталкивают к поискам свободы.
Так что же такое свобода и счастье – самоотречение во имя служения высшим силам, чему-то великому и вечному, или любовь двух смертных существ, чья жизнь подобна вспышке искры в безбрежном мраке?
Кто способен дать ответ на этот вопрос, если не единственный, беззаветно любимый бог, к которому она никогда не обращалась с просьбами!
Амрита встала и пошла в храм. Стояла ночь, и там было тихо и темно. Девушка опустилась на колени и вполголоса произнесла священные слова.
Вдруг она услышала чей-то шепот. Кто-то точно так же взывал к Шиве – голос человека был полон отчаяния и тоски.
Полная любопытства, Амрита повернула голову и увидела… Камала.
Он не смутился; казалось, напротив, был рад ее присутствию.
– Здравствуй, Амрита.
– Здравствуй, – тихо сказала она.
Повинуясь одинаковому желанию, они вышли из храма.
– Ты много раз спрашивала у меня совета, – без предисловий начал Камал. – Позволь обратиться за советом к тебе!
– Я тебя слушаю.
– Скажи, где Тара? Девушки болтают, будто она сбежала из храма.
Амрита посмотрела в его темные глаза. В них застыло выражение растерянности, беспомощности и горя. Девушка не ожидала увидеть Камала таким и ответила:
– Это правда. Она уехала с англичанином. Боюсь, мы никогда больше не увидим ее.
Камал ужаснулся.
– О нет!
– Тара разочаровалась во всем, во что верила, – сказала Амрита и, не выдержав, воскликнула: – Зачем ты ее предал?!
– Я испугался, – подавленно произнес Камал. – Испугался, что у меня отнимут то главное, ради чего и чем я жил. Прогонят из храма, лишат возможности служить Натарадже. Я слишком легко относился к нашей связи, думал, что нас соединяет только телесная страсть. Я думал, что сумею вычеркнуть Тару из своей жизни. Не получилось. Дни и ночи кажутся мне пустыми. – Он сделал паузу и продолжил: – Тебе известно, что я участвовал в посвящениях девушек в девадаси. Теперь мне кажется, Тара тоже посвятила меня во что-то такое, чего я прежде не знал. Рядом со мной никогда не было человека, который любил бы меня так, как эта девушка. Она любила бескорыстно, преданно, самозабвенно, не как «живого бога», а как обычное смертное существо. Иногда мне казалось, что Тара была бы рада отдать за мою любовь все сокровища мира, все, что она имеет, – и свою душу, и свое сердце. Когда люди искренне любят друг друга и следуют зову любви, это и есть драхма [14]14
Драхма – религиозный долг, закон; правила поведения человека в соответствии с его происхождением.
[Закрыть]! Вот оно – подлинное служение богу! Я понял это слишком поздно и теперь страдаю. Что мне делать, Амрита?
– Тара была бы счастлива услышать твои слова, – прошептала девушка. – Значит, ты ее любишь?
– Да.
– Ты опоздал! – сказала Амрита, и ее слова прозвучали как приговор. – Она никогда не вернется назад.
– Как мне жить? – с тоской произнес Камал. – Меня ничего не радует, я думаю только о ней.
– Не знаю. – Девушка завернулась в сари и, не оглядываясь, пошла к себе.
Ей казалось, что на душе у нее лежит тяжелый камень.
Можно было бы посоветовать Камалу поехать в Калькутту и попытаться отыскать Тару, но она знала, что он не станет этого делать. Так же, как и Киран, скорее всего, никогда не приедет за ней.
Спустя месяц Амрита заявила служителям храма, что ждет ребенка, и попросила разрешения съездить в родную деревню. Она хотела навестить родителей.
Верховный жрец был недоволен, но согласился ее отпустить. Амрита принесла храму много денег и заслуживала снисхождения. Беременность девадаси была нежелательна; тем не менее произведение на свет потомства было угодно Шиве, покровителю плодородия.
В дороге Амрита старалась понять, что происходит в ее душе. В течение десяти лет она не покидала храм и теперь видела перед собой непонятный, полный противоречий и отчасти страшный мир, где люди не ведали, для чего живут, и никогда не задумывались над этим. Они беспокоились только о том, как выжить и сохранить жизнь своих детей.
Живы ли ее родители? Цела ли их хижина? Девушка боялась обнаружить на месте родного дома чужих людей, развалины или того хуже – пустоту.
Амрита с трудом отыскала затерявшуюся в джунглях бедную деревушку и ужаснулась тому, что творилось на ее родине. Большая часть орудий труда была сделана из дерева, сосуды – из глины. Те, кто имел хотя бы пару волов, считались едва ли не богачами. После вспашки комья земли на поле разбивали доской, почти все работы выполнялись вручную.
Девушка прошла по главной деревенской улице, сопровождаемая изумленными взглядами. Собираясь навестить родителей, Амрита оделась скромно, и все же ее наряд поражал яркостью, богатством и новизной.
Посреди деревни была небольшая площадь, служившая местом народных сборищ, от нее расходилось несколько улиц. Иные дома стояли на каменном фундаменте, другие – прямо на земле. Стены домов, точнее хижин, были сделаны из искусно переплетенных бамбуковых планок, крыши покрыты рисовой соломой. Окон не было. За хижинами располагались помещения для скота, если таковой имелся в семье.
Амрита несмело приоткрыла покосившуюся калитку. Девушке пришлось спрашивать, где живут Раму и Гита, и жители деревни, отвечая, разглядывали ее, как диковину.
На пороге хижины сидел худой, кожа да кости, старик и безучастно смотрел в пространство тусклыми, слезящимися глазами. Согбенное тело, морщинистая, испещренная пятнами кожа, редкие волосы.
Амрита предполагала, что ее отцу немногим за сорок. Служившие в храме мужчины такого возраста выглядели моложавыми и крепкими.
– Отец?
Старик повернул голову и посмотрел на нее так, будто она – апсара [15]15
Апсара – божественная танцовщица, фея.
[Закрыть], внезапно спустившаяся с небес. Открыв рот, он замер, не в силах произнести ни слова. В этот миг на пороге хижины появилась женщина, наполовину седая, худощавая, но еще крепкая, с темным неулыбчивым лицом. Ее глаза были похожи на потухшие угли, вставленные в глазницы.
– Кто там, Раму?
– Мама! – воскликнула девушка.
В отличие от мужа Гита сразу узнала дочь.
– Амрита! Ты… вернулась!
– Я приехала вас навестить, – смущенно промолвила та и обняла родителей.
Гита провела дочь в дом и, как водится, достала скудные припасы, чтобы приготовить угощение. Женщина старалась не показывать, насколько ее ошеломил ухоженный, цветущий вид дочери. Вне всякого сомнения, Амрита хорошо питалась, никогда не занималась тяжелой работой, к тому же была разодета, как принцесса, и выглядела настоящей красавицей.
Девушка попросила родителей рассказать о том, как они живут.
– Своих посевов у нас давно нет, скотины тоже – все, что можно, забрали за долги. Твои сестры замужем; некоторые вышли за односельчан, других просватали в соседние деревни. У нас уже девять внуков! Сыновья пока живут с нами. Ромеш помогает кузнецу, Васу нанялся к соседу – работает в поле. Мы с Раму пытаемся делать циновки и продавать, но это не приносит большого дохода. Да что там, главное – не умереть с голоду! – рассказывала Гита.
Амрита вынула большой кошелек, в котором была тысяча рупий, и протянула родителям.
– Откуда… это? – в изумлении прошептал Раму.
– Мне дали в храме. В благодарность за то, что я хорошо служу богу, – ответила девушка.
– А о себе ты подумала? Разве тебе ничего не нужно? – Гита внимательно посмотрела на дочь.
– У меня все есть.
– Ты не жалеешь о том, что мы отдали тебя в храм? – помолчав, спросила мать.
– О нет! Я счастлива, что вы посвятили меня богу.
Увидев, как живут родители и их односельчане, Амрита окончательно уверилась в том, что ей выпала завидная судьба.
Девушка не собиралась посвящать отца и мать в подробности своей жизни, но Гиту было трудно обмануть.
– Ты ждешь ребенка?
Дочь смутилась и кивнула.
– Ты вышла замуж? – спросила мать, видя на ней тали.
– Я девадаси, супруга Шивы. У меня нет и не может быть другого мужа.
Амрита боялась, что мать спросит о том, кто же тогда отец малыша. Она не знала, как сказать родителям правду. В деревне строгие порядки; едва ли Раму и Гита поймут, как можно делить ложе любви с самыми разными мужчинами!
Однако родители не стали ее расспрашивать. Главное, их дочь была жива-здорова и довольна своей участью.
Амрита успокоилась. Теперь она понимала, почему Раму и Гита ни разу ее не навестили. У них попросту не было денег на дорогу.
Девушка хотела помочь матери в работе по дому, но Гита с негодованием отвергла ее попытки.
– Не порти руки! Твое дело – танцы. Ты рождена для другой, лучшей жизни.
Амрите очень хотелось научиться вести домашнее хозяйство, готовить еду – как будто это могло что-то изменить в ее судьбе.
В храме служило множество поваров и их помощников, и никто не смел прикасаться к горшкам, в которых они варили пищу. Там были работники, убиравшие храм и помещения, в которых жили девадаси, а также те, кто стирал одежду, изготавливал украшения, плел цветочные гирлянды.
Амриту научили следить за своей внешностью, наносить грим, делать прически, правильно выбирать драгоценности и наряды. Она была «женой бога», а не обыкновенного мужчины, для которого нужно стряпать и шить, наводить порядок в доме. Амрита понимала, что многие девушки сочли бы ее счастливицей, и все-таки иногда ей становилось не по себе.
Тара была права, когда говорила: «Когда ты здесь, кажется, что свобода – там, и наоборот».
На следующий день все соседи под каким-нибудь предлогом побывали в хижине Раму и Гиты. Их посетили даже староста и жрец.
– Появление девадаси в нашей деревне – счастливый знак! – заявил последний. – Быть может, на нас снизойдет милость великого Шивы!
– Я помолюсь за вас в храме, – улыбнулась Амрита.
Родители были счастливы. Вся деревня восхищалась красотой, приветливостью, грацией и нежностью их дочери! Сестры Амриты тоже пришли посмотреть на самую младшую, которой выпала такая удивительная судьба, и девушка заново познакомилась с ними.
Раму улыбался.
– Все-таки старый плут Бхадра был прав: седьмая дочь родилась под счастливой звездой!
– Помнится, я сильно переживала, когда произвела на свет седьмую девочку, – сказала Гита. – Теперь понимаю, что именно ты – истинный дар богов!
– А я хочу родить девочку, – призналась матери Амрита.
– Ты желаешь, чтобы дочь повторила твою судьбу?
– Не знаю, – задумчиво произнесла девушка.
Для того чтобы стать девадаси, Амрите пришлось покинуть родной дом и вырасти без материнской любви. Ее ребенок будет жить по-другому. Она окружит его заботой и лаской, постарается сделать так, чтобы он ощущал себя в окружающем мире, словно рыба в воде, чтобы верил в присутствие высших сил и защиту Шивы.
