Текст книги "Жизнь через хоган: Дина и Крис. Арзюри"

Автор книги: Лолита Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5. Исход

Все, что Деви заказала ночью, утром доставили ко входу в Визизтницу. Прихватив дополнительно пару сумок с вещами из проката, трое женщин в сопровождении следопыта, взявшего на себя две самые тяжелые коробки, шли по аллее.

– Вы тоже можете заходить, только не касайтесь посевочного круга в центре, – сказала Деви, когда они добрались до хогана. – Впрочем, лучше не рисковать, а то отправитесь на Панечку вместо меня.

Панечка – так называли планету в ее поселке. Вчера следопытам удалось выяснить, что это была одна из шести планет звезды, находившей совсем недалеко, по меркам Вселенной, от Земли – всего в 34 парсеках. Не Проксима Центавра, конечно, но все же Млечный путь…

– Свет от твоей звезды до Земли идет больше ста лет, – сказал ей вчера один из следопытов. – Если бы мы находились в Южном полушарии, я бы вечером даже смог показать тебе ее на небе, такой, как она была сто лет назад, представляешь!

– Ну, теперь мы можем быть уверены, что она будет светить нам из той же точки еще как минимум сто лет, – сухо улыбнулась Деви.

Ди-Ди, с восторгом описывавшая пылающее звездами небо на своей Кульбе, явно путешествовала гораздо дальше Деви. Скорее всего, ее звезда находилась в одном из шаровых скоплений Млечного пути, хотя точно сказать было невозможно. Может быть это было скопление Туманности Андромеды или какой-нибудь другой галактики. Ди-Ди была немного расстроена тем, что так и не смогла посмотреть с Земли на «свою планету».

– А знаешь, я бы вот рискнула, – хихикнула Ди-Ди. – Если уж я тут прыгаю как кузнечик, то на твоей Панечке просто летала бы!

Деви нахмурилась и, игнорируя «сестричек», втащила все вещи в хоган сама, хоть ей это было гораздо сложнее, чем остальным. Все же она была самой физически «слабенькой», для ее мышц земная тяжесть порой казалась непосильной.

Наконец, они расцеловались, обнялись, и распрощались. Деви вошла в хоган, ее «сестренки» минут десять посидели на лавочке, а затем направились обратно в свой домик, где их ожидал Крис.

– Ну вот, уже двадцать шесть часов прошло из шестидесяти восьми, а я еще не напрыгалась, не набегалась и не рассказала тебе о житье на моей Кульбе. Ты же туда отправишься? Там здорово! Я честно говоря, надеялась, что другая сестричка с тобой поменяется, но, так уж вышло. Ничего, тебе там понравится!

Ди-Ди тарахтела без остановки, вставить слово было невозможно. Дина шла, покачивая головой, то ли в знак согласия, то ли показывая, что она понимает, о чем говорит «сестричка».

Дине было тяжело. Она понимала, что другого выхода у нее нет. Ей нужно, обязательно нужно пройти через хоган, провести эти три года неизвестно где и неизвестно в какой компании. Без Криса. Зато она станет такой же крепкой, молодой и здоровой, как Ди-Ди. Но… невозможно. Немыслимо. Ди-Ди щебечет и не понимает, что за минувшие три года они обе очень изменились. Очень. Любовь-восторг, любовь-надежность, любовь-понимание, которая была три года назад и которую Ди-Ди сохранила в своей памяти, теперь стала совсем другой. Даже неделя расставания казалась пропастью, лишала сил, делала из нее безвольную тряпку, нервную, живущую ожиданием встречи и ничем более. Это была уже не просто любовь. Крис стал ее второй половинкой, без которой не стоит и жить… нет, не «не стоит», а – «невозможно».

Крису снова было плохо. Ломило суставы, бил озноб. Но он хорохорился, улыбался, шутил, что на самом деле он притворяется, чтобы за ним ухаживали хотя бы две жены, раз уж выдалась такая оказия… Весь день женщины хлопотали вокруг него, развлекая разговорами, протирая пот, укутывая при ознобе. И снова коробочка к предплечью…

Лекарственная доза принесла больному если не передышку, то хотя бы сон. Женщины же, сидя за чаем, напряженно прислушиваясь к шорохам в соседней комнате. Вот, наконец, дыхание выровнялось, Крис перестал ворочаться, тихонько постанывая во сне. Тогда они вышли на улицу, чтобы не разбудить его своими разговорами…

Ди-Ди рассказывала о жизни на чужой планете, о том, как привыкала к повышенной силе тяжести и жизни без Криса, все время чувствуя тепло его взгляда – у нее в доме на комоде рядом с кроватью стояла старая-старая фотография, напечатанная на специальной толстой бумаге, в настоящей деревянной рамочке. Он всегда, все эти годы всё время был с ней. Когда Дина увидит эту фотографию, она сразу вспомнит о Крисе и успокоится. Он близко, он рядом, он думает о ней, так что не нужно волноваться. Трудно будет первые дни, потом привыкнешь… Да и молодое, здоровое тело этому поможет, веришь?..

Дина не верила. Не может фотография заменить ощущения близости – Крис рядом, даже когда на работе или когда уезжает в командировки. Он рядом, он на связи, он всегда придет на помощь, выручит, поможет разобраться с трудными вопросами, расскажет о звездах и выслушает о выздоравливающих птицах-пациентах, и утешит, как в тот раз, когда она слишком поздно нашла погибших в бурю птенцов…

Там отличные люди, говорила Ди-Ди, они помогают друг другу, выручают, слушают и рассказывают, спасают и спасаются, живут полноценно и с ликованием. Разве ты не видишь, какая я стала, совсем другая, не такая как Деви, веселая, энергичная. Да-да, веселая не только потому, что здорова и не только потому, что рада вернутся, а потому что жить очень интересно. Вчера ночью она все представляла, как вернется на Кульбу через три года, хотя надеялась, что возвратится через три дня, но понимает, что Дине нужнее, ей обязательно нужно пройти через хоган, так что она смирилась, но обязательно, обязательно вернется туда…

А Дина думала, что Ди-Ди просто хочет захватить ее место рядом с Крисом, что она соскучилась и уговаривает ее просто потому, что сама хочет остаться рядом с ним… Она смотрела на крепкое тело Ди-Ди и поражалась грации ее движений. Такой грации у нее никогда не было. И какая-то чужая энергия била и плескала, фонтанировала и увлекала… Конечно же Крису такая жена понравится больше, конечно же он забудет ее, старую и больную, угасающую и бессильную…

– Знаешь, сестренка, давай не будем все усложнять, – сказала Дина, когда звезды погасли, а небо начало светлеть. – Возвращайся на свою Кульбу, ты об этом мечтала. И кто я такая, чтобы так вот перечеркнуть твои мечты?

Ди-Ди нервно дернулась, посмотрела на Дину широко раскрытыми глазами, затем поежилась, поплотнее укутываясь в плед… Но тут же вскочила, бросила плед и закричала:

– Перестань разыгрывать из себя заботливую мамочку! Ты и я – это одно и то же! Ты здесь превращаешься в развалину, мне больно на тебя смотреть, мне тошно думать, что я сама была бы такой, останься на Земле! Ты должна, должна, должна пройти через хоган. Окрепнуть, стать здоровой и молодой! Веселой и довольной жизнью! Меня тошнит смотреть на твою немощь, твою грусть и твой страх! Ты – это я! Я справилась, значит, и ты справишься! Тебя там уже ждут! Там всегда всех ждут! И рады всем – и вернувшимся своим, и прибывшим прототипам! А один двойник вообще махнулся со своим двойником и прибыл к нам, чтобы стать веселым и сильным! Как мы все!

Дина слушала эту яростную речь, раскрыв рот. Она не ожидала от легкомысленной и ветреной Ди-Ди таких слов. И ей было обидно, что она такая старая и слабая. И была гордость за то, как Ди-Ди сумела переломить свою судьбу и стать такой заводной и такой раскрепощенной.

Из глаз у Дины покатились огромные капли. Они падали с подбородка на грудь, но она даже не делала попытки их вытереть. И тогда Ди-Ди кинулась к ней с объятиями.

– Ну что, ты, сестренка, все хорошо, прости, прости… что же я тут наговорила…

– Хорошо, давай меняться. Я… я даже не подозревала, какая ты… я… добрая…

И они скинули пледы, скинули платья и туфли. Взялись за руки. И побежали, побежали по покрытой утренней росой траве к озеру. До него было гораздо дальше, чем из палатки, но они ни разу не остановились, с разбегу бросились в воду, сделали небольшой круг и выскочили на берег.

– Две идиотки… Ой, одна двойная идиотка, – задыхаясь от бега и счастья, крикнула Дина. – Но давай заглянем в нашу палатку, тут недалеко, вон за тем холмом, а то я простыну…

Палатка и вправду была совсем недалеко, в ней были и полотенца, и вещи, и туалетные принадлежности, так что две женщины вскоре вышли из нее причесанными и одетыми, а затем чинно отправились в свой домик, где их уже ожидал недоумевающий Крис:

– Засыпал, у меня было две жены, а проснулся – ни одной…

* * *

Весь следующий день две «сестрички» занимались подборкой и упаковкой всего-всего нужного – то, что было не предусмотрено в прошлый раз, то что заказали многочисленные друзья, лекарства и инструменты для лечебницы. Хоган маленький, всего не возьмешь, ну так хоть что-то…

За ужином Ди-Ди сказала:

– Совсем мало времени осталось, надо успеть до шести утра. А лучше, до пяти, чтобы не рисковать. Может быть отправишься прямо сейчас? Или подождешь утра?

Дину как ледяной водой окатило. Что? Уже? К чужим звездам? Н-е-е-е-т!

Крис и Ди-Ди пытались ее успокоить, развеселить, обнадежить.

– Представляешь, встретимся с тобой через три года, помолодевшие и поздоровевшие!

– Ох, ты даже не представляешь, как же тебя там хорошо встретят! Я же тебе уже обо-всех-обо всех рассказала! Неужели не хочешь увидеть наших врачей?

Врачей в поселке, где жила Ди-Ди было двое. Оба – молодые парни. Оба – как позитив и негатив. Один черный, кожа – словно из эбонита, волосы черные, до плеч. Второй – альбинос, белая кожа, белые волосы до плеч… Прибыли они на Кульбу уже два цикла назад, с разницей в пару недель. С тех пор ходят везде вместе. Забавно было видеть, как прибывали их прототипы – и тоже мгновенно сдружились. А недавно вернулись те, первоначальные, вот это была встреча! Они же нашли друг друга на Земле и там работали вместе, даже на Марс вместе слетали, на полтора года!

Работы по специальности в поселке у них практически не было. Так что они помогали Ди-Ди, на плечи которой легли не только птицы, но и животные, в том числе уже прирученные. «Неразлучники» и в море выходили с рыбаками, и лес валили, и помогали строить новые дома – население поселка за три года увеличилось с четырехсот с небольшим до пятисот сорока человек…

Дина пыталась улыбнуться, кивала, но внутри жил такой протест, такое сопротивление, что скрыть этого было нельзя, тем более от самых близких людей.

Когда ужин подошел к концу, прилетел бородатый доктор. Проведал своего пациента и предложил проводить дам на Визитницу – все же груз у них был немалый. Крис волновался, порывался сам сопроводить своих жен, но доктор был неумолим:

– Тебе, Крис, через неделю в Африку лететь. Силы нужны. Моя ответственность – чтобы ты до своего хогана добрался живым. А там сразу и силы, и здоровье вернутся. Так что нет, нет и нет. Спи!

Вкатил ему очередную дозу лекарства со снотворным, а затем помог дамам погрузить в свою авиетку вещи. Повела ее Ди-Ди, а Дина с бородачом подхватили оставшиеся пакеты и отправились пешком – идти-то было всего двадцать минут.

– Дина, голубушка, знаешь как я тебя понимаю, – говорил доктор по дороге. – У меня уже несколько пациентов вот так, на старости лет, в первый раз решили в хоган шагнуть. И все, все без исключения волновались. И все благополучно отбыли, а потом вернулись. Здоровыми и молодыми. Так что волнуйся себе на здоровье, а через три года встретимся – и будем вспоминать вот эту нашу прогулку под Луной, и это вот твое волнение. Уверяю, тогда уже все эти страхи будешь воспринимать разве что с веселым недоумением…

Дина шла, кивала, и думала про себя, что ничего этот мудрый доктор не понимает. Причем здесь страх оказаться на чужой планете? Она боится потерять Криса. Это главное. Он забудет ее за три года. Или, скорее влюбится в молодую и веселую Ди-Ди. И возвращаться ей будет просто некуда… не к кому… Так было. Было уже четыре раза. Все они уходили, бросали ее. Нет, первого она бросила сама, надоело, что он лишь пользуется ею. А трое ушли. Сбежали, не продержавшись и пары лет. И она всегда оставалась одна. Так было всегда. Лишь Крис остался с нею. Остался вопреки всему. Не стал омолаживаться, поменявшись со своим двойником, в результате теперь вот разболелся. Бедняжка, мужчины вообще очень тяжело переносят болезни… Но ведь он сделал это ради нее… Нет, она не сможет предать его любовь. Никогда. Да, четверо отдалились. Но Крис остался. И она останется с ним!

Дина шла, уже не слушая доктора, автоматически переставляя ноги, так же механически забежала в пункт проката, потом в два приема таскали все втроем вещи к хогану, потом укладывали в него вместе с Ди-Ди сумки, пакеты, коробки…

…Как ей это удалось, она и сама потом не могла понять, но главное, что удалось. Попросила «сестренку» подвинуть сумки внутри хогана. Втолкнула туда последнюю коробку: «наверх ее куда-нибудь»…

А потом сделала Ди-Ди подсечку. Пнула ногой под коленку и толкнула рукой в плечо. Ди-Ди не удержалась, начала падать, цепляясь за вещи. И угодила все-таки в центральный круг.

Последнее, что услышала Дина было:

– Что ж ты делаешь-то, надо же было шишку, шишку…

Мягко и плавно Дину вытолкнуло из хогана. Проем закрылся. Все. Ди-Ди отправилась на небеса, а она осталась.

Дина осела на холодную траву, обхватив голову руками. И сидела, мерно раскачиваясь, не замечая, что ее трясет бородатый врач, как вместе с подоспевшим следопытом он тащит ее через всю Визитницу в приемный павильон. Осознавать окружающее начала лишь опрокинув в себя полную рюмку коньяка, услужливо подсунутую доктором.

– Она… улетела? Я… осталась?

Губы у нее тряслись, руки дрожали. Доктор подхватил из ее разжавшихся пальцев рюмку. И протянул стакан. Теперь уже с простой водой.

– Да, Дина. Она уже на своей планете, со своими друзьями. А ты здесь – пожилая больная женщина. Тебе придется тщательно следить за своим здоровьем. Потому что через три года ты сможешь все же пройти через хоган. Но до этого еще надо дожить.

Но Дина не слушала его. Она вдруг словно расцвела, помолодела без всякого хогана.

– Милый мой доктор, ты ни-че-го, совсем ни-че-го не понимаешь! Я теперь останусь с Крисом. Он остался ради любви ко мне. Ко мне, старой и больной. И он теперь старый и больной. И ему нужна моя защита, моя поддержка, моя любовь. Моя, а не той вертихвостки…

Мужчины смотрели на нее с жалостью. Неужели она не понимает, что все это ее счастье закончится через неделю?

* * *

Неделю спустя Дина, поддерживая все еще слабого, сильно осунувшегося и до сих пор не выздоровевшего Криса, вышла из флаера рядом со входом в его Визитницу. Снова набежали дети. Снова их отогнал следопыт. Все было как и три года назад, разве что без возни с вещами. Палило немилосердное солнце, пальмы внутри Визитницы лениво шевелили своими тонкими листьями, а вдаль, до самого горизонта уходили барханы серо-оранжевого песка.

– Метка уже краснеет, надо торопиться, – сказал Крис.

Они поспешили войти на территорию Визитницы. Там сразу стало легче дышать. Почти тропическая зелень, пальмы над головой, зной куда-то делся. Крис не пошел по аллее, а сразу свернул на боковую дорожку и уже через двадцать метров она впервые увидела его хоган. Издали он казался серым. Но подойдя ближе, она поняла, что серый цвет – это лишь сочетание тоненьких, от одного до трех миллиметров шириной, ярких разноцветных полосок всех цветов радуги. Полог откинулся и из хогана шагнул… Нет, не Крис. Не тот Крис, которого она знала. Другой, гораздо более молодой, как на старых его фотографиях. На вид ему было меньше сорока лет. Солидный и уверенный в себе мужчина. В странном ярко-желтом одеянии – широких шароварах, стянутых внизу лентой и просторном балахоне.

Два Криса обнялись. Потом «молодой» Крис шагнул к ней и, схватив в охапку, прижал к груди.

– Ах Диночка, как же я по тебе соскучился…

Она вздрогнула и отстранилась.

– С прибытием… Крис, – стесняясь и запинаясь, проговорила она.

В это время к ним подошел настоящий Крис. Ее Крис. Обнял ее, поцеловав куда-то ниже уха, шепнул:

– Ты же поймешь меня, Диночка?

Затем дружески хлопнул своего помолодевшего двойника по плечу… и метнулся к хогану. Шаг, другой, третий… Вот он уже внутри… Полог сам собой закрылся.

Крис в желтых одеждах дернулся, подбежал к хогану и закричал:

– Погоди, куда ты! Мне же столько всего нужно передать туда!

Но было поздно. Хоган не открылся ему: он уже получил нового хозяина, отправил его в дальнее странствие и на три следующих года уже не признает ничьей другой власти над собой.

Дина стояла и смотрела на хоган, машинально водя пальцами по тому месту на щеке, куда пришелся поцелуй Криса. Потом криво ухмыльнулась и, пробормотав: «Пятый», внезапно рухнула навзничь, звонко ударившись головой о как всегда чистые серые плиты дорожки.

К ней метнулся и упал на колени вихрь в развивающихся желтых одеждах:

– Дина! Диночка! Радость моя!… Люди! Помоги-и-и-те!!!

ЖИЗНЬ ЧЕРЕЗ ХОГАН

«Найдется выход хоть один из всех безвыходных ситуаций», – говорят нам психологи и мистики.

«Выход там же где вход», – вторят им политики и прагматики.

Но каждый из нас ищет свой собственный выход из любых, даже самых простых ситуаций.

Что уж говорить о сложных…

Батискаф Вадима выскользнул из шлюзовой камеры и начал подъем. Толща воды быстро светлела и через несколько минут он вынырнул на поверхность. Везде, сколько Вадиму хватало глаз, он видел мелкие барашки волн, как будто у берега опрокинули в воду вагон стирального порошка. Переключив режим на «движение», он направил батискаф к берегу. Вадим открыл люк и с наслаждением почувствовал, что в кабину ворвался шелест волн и запах соли.

Поднявшись на ноги, он по пояс высунулся из люка. И в этот момент сзади налетела тень, что-то хлопнуло его по затылку, послышался чей-то крик, а потом новый удар и сознание отключилось.

* * *

Врачи закончили обследование пострадавшего и теперь сошлись в уютной переговорной за чашечкой кофе, чтобы дать общее заключение.

– Вадим Потапович Хворост. Архитектор подводных городов. Двадцать восемь лет. Визитницей не пользовался. Возвращался с инспекции – там на дне, под куполом, строят квартал по его макетам. На его батискаф упал воздушный змей – там кайтсерферы развлекались. Получил ребром кайта удар по голове. В сознание не приходил.

Врач приемного отделения «Скорой помощи» был молод, а потому старался говорить сухо и по существу.

– Реанимация и оживление нежелательны, – поддержал его пунктирный стиль изложения пожилой доктор. – Рекомендуется транспортировка в хоган. Пациент вводится в кому, а через три года, когда двойник вернется, заменить его на пациента. Универсальный рецепт, в подобных случаях это хорошо срабатывает.

– Срабатывает. Если двойники выживут, – фыркнула женщина, врач-реаниматолог.

– Не вижу проблем, погибнут двойники, можно снова отправить, у нас так одного пациента на Визитницу шестнадцать раз таскали, пока удалось дождаться возвращения двойника.

– А, это тот чудак… Игорьком его все звали… – оживился молодой доктор.

– Да, Игорь Смолина. Я, кстати, уже не раз замечала, что работа клерком делает человека неприспособленным к жизни…

– Можно проверить по базе Цыпки. Ты меня заинтересовала. Как-то не думал о связи выживаемости и профессии.

– Связь прямая. Я этим занималась когда на практике в Цыпке работала. Кстати, знаешь, кто имеет самые высокие шансы на выживание? Музыканты!

– Не может быть!

– Может, может… Они в гармонии с миром живут, и у них особенно хорошо получается на диких планетах выживать, он чувствуют природу, знают, что нужно, а что ни в коем случае нельзя делать в каждый момент…

– Ну хорошо, а с этим архитектором что? Закрепляем диагноз и рекомендации?

– Да, думаю, консилиум одобрит.

Три врача закрыли файл Вадима Хвороста и открыли следующий – к консилиуму нужно было выработать рекомендации по лечению еще пятерых пациентов, так что терять время, обсуждая очевидный случай, не было никакого смысла.

Первый блин комом

Тележка с пациентом докатилась до входа в визитницу. Дальше ей пути не было – никакие механические предметы на ее территории не действовали. Врач-хоганист помог практикантам вытащить тело из каталки.

– Может быть мы… – трое друзей Вадима побросали рюкзаки и сумки и подошли ближе.

– Не нужно. Лучше тащите вещи, а санитары сами справятся.

– Вообще-то мы не просто санитары, мы врачи на практике, нам самим интересно, – улыбнулся один из медиков. – Я вот в первый раз отправляю пациента на исцеление.

– Влево. Давайте туда, – указал дежурный следопыт.

Практиканты потащили тело к будке. Врач приложил пальцы пациента к гладкой пластине и достал выкатившиеся в желобок Зерна.

– Неподалеку есть две свободные площадки. Одна уже три дня стоит, а вторая прямо как по заказу, буквально сорок минут назад освободилась, – жизнерадостно сказал следопыт, показывая на ближайшую дорожку, уходившую влево от главной аллеи.

Врач хмуро взглянул на следопыта – неужели тот не понимает, что означает погасший хоган? Но все же кивнул остальной компании и все двинулись к серому кругу.

– Сначала вещи уложите, только место оставьте для пациента…

Друзья старательно уложили два рюкзака – один огромный, другой поменьше, затем поставили рядом две сумки и отошли в сторону. Стажеры внесли тело и положили его рядом с центральной площадкой.

Врач, не наступая на площадку, навис над ней и кинул в центральный круг одно Зерно.

– Ух ты, и вправду выталкивает!

– Не мельтеши, а то не вытолкнет, а выкинет, – фыркнул врач.

– А что, были случаи?

– Чего только на свете не случалось…

Над площадкой уже мерцал создающийся хоган. Несколько секунд, и он замер.

– А что, красивый у него хоган, – сказал кто-то из друзей.

– Только… яркий слишком, – пожал плечами другой.

– Тебе не угодишь. Вот посмотрим еще, какой у тебя будет…

– Долго ждать придется, я пока никуда не собираюсь…

* * *

Вадим лежал на боку, глаза закрыты. Запахи и шум моря куда-то пропали.

«Почему я лежу? – подумал он и открыл глаза. Он находился на чем-то твердом, а прямо перед носом валялся рюкзак. – Что за ерунда?»

Вадим повернулся и сел. Он обнаружил себя внутри небольшого конического купола. Опять чьи-то приколы.

– Неудачная шутка, – сказал он вслух. И огляделся.

Рядом стояли два рюкзака и две сумки. Купол был прозрачным, но крошечным и совсем не походил на те, под которыми на дне моря он проектировал свои дома. За куполом и вовсе творилось непонятно что. Откуда столько скал? Да еще таких неприятных… Зато слева виднелись разноцветные хоганы, совсем как на земной Визитнице.

Он что, на чужой планете? Да нет, ерунда! Нынче у них шутки такие. Непонятно только, как это он так отключился, что не помнил, как его сюда притащили?

Солнца не видно – небо закрыто темными, низкими, тяжелыми тучами. Ну, или их голографическим изображением.

Недоумевающий архитектор встал на четвереньки, подобрался к выходу и высунул голову наружу…

* * *

В следующее мгновение этого Вадима Потаповича Хвороста во Вселенной не стало.

Возвышавшаяся рядом скала была ногой гигантского плотоядного ящера. Который одним резким движением гигантской челюсти откусил высунувшуюся из хогана голову. Ну и что пища инопланетная? Вполне себе съедобная органика!

Хоган дрогнул и исчез.

Ящер доел оставшееся на площадке тело, а, заодно, и валявшиеся рядом вещи, не обращая внимания на то, что те не вполне съедобны. Хотя кто знает, что понравится инопланетному чудищу? Ведь он явно не в первый раз поедает внезапно свалившееся «блюдо»…

* * *

– А вещи-то как забрать? Или там останутся?

– Подождите, сейчас их оттуда выдавит…

Все расселись на скамейках – врач на одну, стажеры на другую, а друзья на третью. Минут через десять сквозь стены хогана вдруг выползли… вылетели… выплыли… нет, скорее вытеснились два рюкзака и две сумки. Затем также плавно показалось безжизненно обвисшее тело Вадима, которое тут же подхватили стажеры. Друзья же нацепили рюкзаки, взяли сумки и двинулись вслед за следопытом.

– Гляди, у него на руке уже метки появились, значит, все в порядке. Он уже там где-то, жив и здоров…

– Если хозяин сам не выходит, то все содержимое хогана всегда вот так вот выталкивается наружу само. Видимо, ему нравится быть пустым, – назидательным тоном сообщил врач своим практикантам.

– Кому?

– Хогану. Хоган всегда пуст. И всегда пускает внутрь лишь своего хозяина. Но если человек без сознания, то он автоматически очищает свои внутренности.

Друзья удивленно переглянулись – ни один из них еще не пользовался услугами Визитницы, но все знали, что прототип всегда сам выходит из хогана и сам выносит вещи.

– Только если без сознания?

– Да. Или в коме, как ваш друг. Мертвецу даже Зерна будка не выдаст, а если успеет выдать, но прототип умрет до посева, то Зерна исчезнут, сеять будет нечего.

– Вот вторая площадка, сюда несите!

Не успели друзья сложить вещи на новую площадку, как один из практикантов вдруг ахнул:

– Метки исчезли!

Врач посмотрел на запястье пациента и вздохнул: жаль, вот одна ниточка уже оборвалась. Не везет тебе, что-то, Вадим Хворост.

– Ой, – спрыгивая с площадки сказал один из друзей Вадима. – А я и не успел поглядеть.

– Насмотришься еще, – хмуро сказал врач. – Лучше бы пожелали удачи своему приятелю, пользы было бы больше.