Текст книги "Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Это наверняка будет очень интересно, – пробормотал Венье. – Я сам там уже не бывал несколько лет.

– Может, в другой раз? – предложил Форсуассон.

Майлз не стал настаивать. Они с Фортицем все же были здесь скорее в роли пожарных, чем генеральных инспекторов. Решение их проблемы в космосе, а не на планете.

– Возможно. Если будет время.

Через десять минут на горизонте показался купол «Серифоза». Внушительное сооружение, сверкающее огнями в надвигающихся сумерках, с сияющими башнями и открытыми туннелями для вылета аэрокаров.

Все-таки мы, человеки, очень даже неплохо справляемся, подумал Майлз. Если, конечно, нас оценивать под правильным углом зрения.

Аэрокар скользнул в туннель и сел в гараже. Венье увел его прочь, а Форсуассон собрал респираторы. Госпожа Форсуассон сияла, довольная прогулкой.

– Не забудь заправить свой респиратор, – чирикнула она мужу, протягивая ему свой.

Форсуассон потемнел.

– Не нуди, – прошипел он, стиснув зубы.

Она чуть вздрогнула, и лицо ее мгновенно стало замкнутым. Майлз отошел к колоннам, вежливо сделав вид, что не заметил этой небольшой стычки. Вряд ли его можно было считать специалистом в области семейных отношений, но в данном случае даже он понимал, что произошло. Проявленную ею, может, и не совсем ко времени любовь и заботу явно уставший и напряженный Форсуассон воспринял как сомнение в его компетентности. Госпожа Форсуассон заслуживала лучшего отношения, но Майлз ничем не мог помочь. У него-то отродясь не было жены, чтобы было с кем ссориться. Не то чтобы он недостаточно пытался жениться…

– Ну-с, – изрек Фортиц, тоже сделавший вид, что ничего не видел, – думаю, что все почувствуют себя гораздо лучше, закинув в желудок немного еды, а, Катриона? Позвольте мне пригласить вас всех. Нет ли еще какого-нибудь любимого вами славного местечка вроде того, где мы обедали?

Возникшая было неловкость растаяла в очередных дебатах а-ля Колония Бета на тему, куда пойти поужинать. На этот раз Никки с успехом переспорил взрослых. Майлзу есть не хотелось, и соблазн удрать домой к комму, забрав у Фортица сегодняшний урожай дискет, был велик, но, возможно, пропущенный стаканчик, а лучше три помогут ему пережить еще один семейный ужин с кланом Форсуассонов? В последний раз, пообещал себе Майлз.

Чуть более пьяный, чем хотелось бы, Майлз раздевался, чтобы провести еще одну ночь в гравикойке. Кучу дискет он бросил на стол дожидаться утра, кофе и просветления в мозгах. Последнее, что он сделал, это достал из кейса свой активатор, искусственно вызывающий приступ. Усевшись по-турецки на кровать, Майлз мрачно на него уставился.

Барраярские врачи не нашли способа вылечить пост-криогенные приступы, которые и положили конец его военной карьере. Лучшее, что они смогли предложить, это внутричерепной чип-контроллер и активатор к нему, чтобы припадки были не так интенсивны и проходили не на глазах у изумленной публики в момент стрессов, а в интимной обстановке. И проверка своего собственного состояния стала для Майлза теперь таким же привычным ритуалом, как чистка зубов. Как и рекомендовали врачи. Он коснулся левого виска, где был вшит имплантат, и включил активатор. Единственное, что он ощутил, это мягкое теплое покалывание.

Опасный предел еще не достигнут. Еще несколько дней, и ему придется вставлять загубник и провоцировать приступ. Поскольку его оруженосец Пим, обычно исполнявший обязанности слуги, остался на Барраяре, придется ему подыскать другого помощника. Врачи настаивали, чтобы он никогда не делал эту пакостную вещь в одиночку. Майлз предпочел бы лежать беспомощным и в бессознательном состоянии – и бьющимся, как выброшенная на землю рыба (во всяком случае он так предполагал, поскольку был единственным, у кого не имелось никаких шансов лицезреть свой припадок) – в гордом одиночестве. Возможно, ему все-таки придется просить профессора.

Будь у тебя жена, она могла бы быть твоим помощником.

Да, вот уж ей было бы радости-то!

Скривившись, Майлз осторожно убрал прибор в кейс и заполз в койку. Может, во сне обломки корабля сами соберутся обратно, как на видео, и раскроют ему свои тайны. Лучше уж пусть снятся обломки, чем трупы.

Глава 5

Готовясь ко сну, Катриона исподволь следила за Тьеном. Напряжение, сквозившее в каждом его движении, подсказывало, что лучше ей побыстрей предложить ему заняться сексом. Его состояние пугало ее. Как всегда. Уже давно пора дать ему возможность спустить пар. Чем дольше она ждет, тем труднее будет потом. Он будет становиться все напряженнее, и закончится это вспышкой ярости.

В глубине души Кэт считала, что секс должен быть романтическим, полностью раскованным и дарующим партнерам взаимную радость. А не чем-то вроде терапии, как у нее. Тьен всегда требовал от нее должной реакции и прилагал к этому немало усилий. Не то что многие другие мужчины, о которых ей доводилось слышать. Те, что думают лишь о себе и, получив удовольствие, поворачиваются спиной и засыпают. Хотя иногда Катриона жалела, что Тьен не из таких. Он сердился – на себя? на нее? – если она не отвечала так, как ему хотелось. Неспособная лгать телом, Кэт давно научилась отключаться и таким образом высвобождать какой-то там внутренний канал, который позволял плоти довлеть над разумом. Эротические фантазии, к которым она прибегала, чтобы добиться этого, становились все необузданнее и ярче. Что это, неизбежный побочный эффект глубинного постижения неприглядных сторон человеческих возможностей или врожденный дефект души?

Как же я это ненавижу!

Тьен повесил рубашку и криво улыбнулся жене. Но взгляд его оставался таким же напряженным.

– Мне бы хотелось, чтобы ты завтра оказала мне услугу.

Все, что угодно, чтобы отодвинуть неизбежное.

– Конечно. Какую именно?

– Возьми на себя обоих Аудиторов и поводи их где-нибудь подольше. Они меня достали. Эти их планетарные каникулы сильно мешают работе моего департамента. Мы убили целую неделю на то, чтобы подготовить для них сегодняшнее шоу. Может, они найдут какое-нибудь другое место, куда им еще сунуть нос, а потом уберутся наверх.

– Куда их вести и что показывать?

– Да все, что угодно!

– Я уже показала дяде Фортицу окрестности.

– А университетский городок? Может, его это заинтересует. Твой дядя вообще интересуется многими вещами, а этому коротышке-фору, полагаю, совершенно все равно, куда идти. Лишь бы вина было в достатке.

– Понятия не имею, что может заинтересовать лорда Форкосигана.

– Так спроси! Предложи что-нибудь сама. Поведи его… Ну, не знаю… По магазинам, что ли.

– По магазинам? – усомнилась она.

– Или еще куда.

Все еще натянуто улыбаясь, он наклонился к ней, обнял и легонько коснулся губами. Она ответила на поцелуй, стараясь не показывать, что делает это по обязанности. Она чувствовала жар его тела, рук и чувствовала, насколько искусственна его нежность. Ах да, еще одна сегодняшняя обязанность – разрядка Тьена. Очень непростое дело. Кэт приступила к привычному ритуалу жестов, слов и всего прочего, что обычно предшествовало физической близости.

Уже в постели она закрыла глаза, пока он ласкал ее, частично для того, чтобы лучше чувствовать, частично – чтобы не видеть его взгляда, становившегося все более жарким и довольным. Кажется, на Земле есть какая-то птица, которая считает, что если она тебя не видит, то и ты не видишь ее? И прячет голову в песок. Занятное зрелище. Интересно, и долго при таком подходе ей удается сохранять голову на шее?

Она открыла глаза, когда Тьен, перегнувшись через нее, притушил лампу. Под его жадным взором она чувствовала себя не любимой и желанной, а уродливой и униженной. Как можно изнасиловать женщину одними лишь глазами? Как можно быть с кем-то в интимных отношениях и при этом каждый раз наедине с этим человеком чувствовать, что он унижает твое «Я», твое достоинство? Не смотри, Тьен. Полный абсурд. С ней действительно что-то не так.

Тьен наклонился ближе, и она покорно раздвинула губы, быстро подчинившись его требовательному поцелую. Она не всегда была такой разумной и осторожной. Тогда, в самом начале, все было не так. Или изменилась лишь она?

Теперь пришла ее очередь вернуть ласки. Это было довольно просто. Тьен зарылся лицом в подушку и некоторое время молчал, пока ее руки порхали по его телу, гладя мышцы и скрытно ища симптомы. Кажется, дрожь сейчас несколько утихла. Возможно, сегодня была ложная тревога и руки у него тряслись от голода и нервотрепки.

Кэт знала, когда с ней все это началось. Примерно за четыре или пять мест работы до нынешней. Когда Тьен вдруг решил по каким-то до сих пор ей непонятным причинам, что она ему изменяет. С кем именно, Кэт тоже по сию пору так и не поняла, поскольку те два имени, которые он в конечном счете все же назвал, звучали полным бредом. Она и представления не имела, что в его голове бродят такие мысли, пока не заметила, что он следит за ней, оказываясь в необычных местах и во внеурочное время. Может, именно поэтому та служба так плохо кончилась? В конце концов она вытянула из него, в чем он ее обвиняет. И пришла в ужас. Ей было больно и немного страшно. Можно ли считать преследованием, если преследует тебя собственный муж? У нее не хватило мужества поинтересоваться, с кем можно проконсультироваться по этому поводу. Единственным источником безопасности была твердая уверенность, что она никогда не была наедине в неподобающем месте ни с одним посторонним мужчиной. Хоть в этом ей пригодилось форское воспитание. И тогда Тьен обвинил ее в том, что она спит со своими подругами.

И вот тут в ней что-то сломалось, исчезло всякое желание что-либо ему доказывать. Как можно объяснить что бы то ни было человеку, который верит во что-то не потому, что это истина, а потому, что он сам идиот? Никакие доводы, возмущение и протест не имели смысла, потому что проблема была не в обвиняемом, а в обвинителе. И тогда она начала думать, что он живет в каком-то другом, параллельном мире, с иными физическими законами и иной историей. И с обитателями, очень отличающимися от тех, которых знала она под теми же именами. Вкрадчивыми доппельгангерами.

И все же этого обвинения хватило, чтобы лишить ее друзей, теплоты общения, сменившейся каким-то новым и нежеланным уровнем отгороженности. Дальше – больше. Тьен в очередной раз сменил работу, и время и расстояние вообще оборвало все ее связи. А после следующего переезда она перестала даже пытаться завести новых друзей.

Катриона до сих пор не знала, не воспринял ли он ее брезгливое нежелание защищаться за скрытое признание вины. После того скандала вопрос отпал сам собой. Тьен больше его не поднимал, а она не снисходила. Считает ли он ее невиновной, или полагает себя безгранично благородным за то, что простил ей несуществующие грехи?

Ну почему он такой невозможный?

Ей не хотелось слышать ответа, но он пришел все равно. Потому что боится тебя потерять. И в панике начал крушить все вокруг, уничтожив попутно ее любовь и тем самым воплотив в жизнь то, чего боялся? Похоже, так оно и есть. Хотя ты, вообще-то говоря, не можешь не признать, что его опасения небезосновательны. Любовь в ней давно уже умерла. В последнее время она сидит на голодной диете верности данным клятвам.

Я – фор. Я поклялась поддерживать его в болезни. Он болен. Я не нарушу данную клятву потому лишь, что возникли проблемы. Ведь именно в этом смысл клятв. Некоторые вещи, единожды нарушенные, не подлежат восстановлению. Данные клятвы, доверие…

Она не знала, в какой степени его иррациональное поведение связано с заболеванием. Возможно, когда он пройдет лечение, его эмоциональное состояние тоже улучшится. Или она сможет хотя бы определить, в какой степени это воздействие дистрофии Форзонна, а в какой… просто личные качества Тьена.

Они сменили позицию. Опытные руки мужа поглаживали ей спину, проверяя, насколько она расслабленна и готова к дальнейшему. И тут ей пришла в голову еще более тягостная мысль. Не может ли такого быть, что Тьен подсознательно или осознанно специально оттягивает лечение, потому что интуитивно понимает, что именно его болезнь и связанная с нею уязвимость – одна из немногих оставшихся нитей, все еще связывающих жену с ним? Не по моей ли вине он откладывает лечение? У нее зверски болела голова.

Тьен, все еще продолжавший поглаживать ей спину, что-то протестующе забормотал. Ей никак не удавалось расслабиться. Так не пойдет. Кэт решительно настроила свои мысли на эротическую фантазию, весьма не романтическую, но которая обычно хорошо срабатывала. Может, это что-то вроде скрытой формы фригидности, этот ее самогипноз, к помощи которого она все время прибегает, чтобы получить сексуальную разрядку, несмотря на столь близкое присутствие Тьена? В чем разница между тем, что человек просто не любит секс, и тем, что не любит того единственного человека, с которым когда-либо занимался сексом?

И все же ей страшно хотелось ощущать живое тело, теплое прикосновение мужских рук – то, чего не могли дать никакие самые эротические фантазии. И Тьен в этом плане был действительно очень хорош. Он ласкал ее очень долго, хотя иногда и тоскливо вздыхал, за что она никак не могла его винить. Его мягкие прикосновения, тепло и уют постели привели наконец к тому, что она расслабилась. Она могла бы наслаждаться этим часами – тут Кэт приоткрыла глаз и глянула на часы. Нет, жадничать, пожалуй, не стоит. Какая же все-таки у Тьена вывернутая психика: с одной стороны, требовать от нее сексуального шоу, а с другой – обвинять в неверности. Чего он хочет – чтобы она растаяла или задеревенела? Что бы ты ни выбрала, выбор окажется неправильным. Нет, так дело не пойдет. Она слишком долго пытается настроить себя на нужный лад. Пора возвращаться к работе. Кэт снова постаралась обратиться к своим сексуальным фантазиям. Может, у него и есть права на ее тело, но ее душа и мысли принадлежат только ей. Это – единственная ее часть, к которой у него нет доступа.

Все пошло по плану, и в конечном итоге поставленная задача была выполнена. Когда все закончилось, Тьен поцеловал ее.

– Ну вот, все пошло на лад, – пробормотал он. – В последнее время у нас ведь все стало налаживаться, да?

Она пробормотала обычные заверения – стандартный набор фраз. Хотя предпочла бы честное молчание. И притворилась, что заснула, пока не услышала храп. И тогда пошла в ванную, чтобы выплакаться.

Глупое, совершенно иррациональное хныканье. Она рыдала, заглушая плач полотенцем, чтобы, не дай Бог, ни муж, ни Никки, ни гости не услышали и не пришли выяснять, в чем дело.

Я его ненавижу. Ненавижу себя. Ненавижу его за то, что он вынуждает меня ненавидеть самое себя…

Но больше всего она презирала себя за неистребимое желание физической близости, каждый раз возрождавшееся в ее сердце, несмотря на все усилия выкорчевать его окончательно. И это желание, эту зависимость, эту жажду теплых прикосновений необходимо уничтожить во что бы то ни стало. Потому что она предает ее хуже всего остального. Если она сможет убить в себе жажду любви, то тогда все прочие связывающие ее нити – долг, честь, а в первую очередь все страхи – можно будет тоже последовательно отбросить. Если я смогу убить в себе все это, то освобожусь от него.

Я превращусь в ходячего мертвеца, но стану свободна.

Отрыдавшись, Кэт умылась и выпила три таблетки от головной боли. Теперь, пожалуй, она сможет заснуть. Но, вернувшись в спальню, она обнаружила, что Тьен не спит. Его глаза сверкали в темноте. Услышав ее приглушенные ковром шаги, он включил лампу. Кэт попыталась сообразить, является ли бессонница одним из ранних симптомов его заболевания. Он приподнял простыни, чтобы она могла лечь.

– Что это ты там делала так долго? Развлекалась без меня?

Кэт не знала, что это – шутка и ей надо посмеяться, или он ждет от нее возмущенного отрицания. Поэтому решила сменить тему:

– Ой, Тьен, я чуть не забыла! Сегодня днем звонили из банка. Говорили что-то о том, что требуется моя подпись и оттиск ладони для подтверждения закрытия твоего пенсионного вклада. Я им сказала, что, по-моему, это неправильно, но переговорю с тобой, а потом им перезвоню.

Потянувшийся было к ней Тьен замер:

– Они не имели права звонить тебе по этому поводу!

– Если ты хотел, чтобы я сделала то, о чем они говорили, то должен был предупредить меня заранее. Они сказали, что приостановят это дело до моего звонка.

– Приостановят?! Нет! Ты глупая сучка! – сжал он кулаки.

От его брани ее затошнило. После всех приложенных нынче ночью усилий, чтобы его утихомирить, – такое! Все насмарку!

– Я что-то не так сделала? – обеспокоенно спросила она. – Тьен, в чем дело? Что происходит? – Кэт мысленно молилась, чтобы он не начал опять колотить кулаком в стенку. Если услышат дядя или Форкосиган, то как она объяснит…

– Нет… Нет. Извини. – Он потер лоб, и Кэт облегченно вздохнула. – Я забыл, что здесь действует комаррское законодательство. На Барраяре у меня не было проблем с закрытием пенсионного счета, если таковой имелся, когда я менял работу. А на Комарре они хотят получить подпись указанного наследника. Все в порядке. Завтра утром им срочно позвони и реши это дело.

– Ты ведь не собираешься увольняться, нет? – В ней начала подниматься волна паники. О Боже, только не очередной переезд… Не так скоро…

– Нет. Нет, черт побери! Расслабься. – Он криво улыбнулся.

– О! Хорошо. – Чуть поколебавшись, она спросила: – Тьен… У тебя есть какие-нибудь сбережения с предыдущих мест работы на Барраяре?

– Нет. Я всегда закрывал счета. Зачем позволять им крутить наши деньги, если мы и сами можем найти им применение? И эти средства нас не раз выручали, знаешь ли. – Он язвительно улыбнулся. – При сложившихся обстоятельствах ты должна признать, что идея откладывать деньги на мою старость не особенно рациональна. И ты ведь очень хотела тогда провести отпуск на Южном континенте, не так ли?

– По-моему, ты сказал, что мы едем на твое выходное пособие.

– Так и было. В некотором роде.

Значит… Если с Тьеном что-то случится, у них с Никки не останется ничего… Если он как можно быстрее не начнет лечиться, то это самое «что-то» случится очень скоро.

– Да, но… – И тут ее осенило. Неужели… – Ты это делаешь, потому… Мы уедем, чтобы ты начал лечение, да? Ты, Никки и я? Ой, Тьен, как здорово! Наконец-то! Ну конечно! Мне бы следовало самой сообразить. – Так вот для чего ему понадобились деньги! Наконец-то! Она обняла мужа и прижалась к нему. Но хватит ли этих средств? Если там меньше, чем требуется… – А этих денег хватит?

– Я… Я не знаю. Как раз сейчас выясняю.

– Я немного скопила из средств на хозяйство, так что могу добавить, – предложила Кэт. – Это позволит нам отправиться раньше.

Он облизнул губы и некоторое время молчал.

– Не знаю… Мне не нравится идея позволить тебе…

– Так я именно для этого и копила. То есть, конечно, это не я их заработала, но я смогла сэкономить. Это может быть моим вкладом…

– И сколько у тебя?

– Около четырех тысяч имперских марок! – Она улыбнулась, гордая своим достижением.

– Ого! – Казалось, он мысленно что-то подсчитывает. – Да, это будет существенным подспорьем.

Он поцеловал ее в лоб, и Кэт расслабилась еще больше.

– Мне никогда не приходило в голову использовать твой пенсионный вклад на лечение. Даже не думала, что это можно сделать. Как скоро мы сможем уехать?

– А… Это мне тоже предстоит еще выяснить. Я все узнал бы еще на этой неделе, но мой департамент серьезно пострадал от нашествия Имперских Аудиторов.

Она улыбнулась шутке. В свое время он довольно часто заставлял ее смеяться. И если с годами стал более желчным, то его вполне можно понять. Но чернота его юмора стала не столько развлекать ее, сколько утомлять. Цинизм теперь производил на нее гораздо меньшее впечатление, чем в двадцать лет. Может, принятое решение принесло и ему облегчение тоже.

И ты действительно думаешь, что в этот раз он таки сделает то, о чем говорит? Или тебя одурачили. Снова. Нет. Если подозрительность – одно из самых тяжких оскорблений, то вера всегда оправданна, даже если эта вера окажется обманутой. Удовлетворенная его обещанием, она уютно примостилась в его объятиях, и на сей раз кольцо его рук не показалось ей ловушкой. Может быть, им наконец удастся поставить свою жизнь на рациональную основу.

– По магазинам? – эхом повторил лорд Форкосиган, сидя за завтраком. Он встал самым последним. Дядя Фортиц уже сидел за коммом в кабинете Тьена, сам Тьен ушел на работу, а Никки убежал в школу. Губы Форкосигана оставались сжатыми, но в уголках глаз появились смешливые морщинки.

– Такого рода предложение довольно редко поступало сыну моей матери… Боюсь, мне не нужно… Нет, погодите, кое-что все же нужно. Свадебный подарок.

– А кто из ваших знакомых женится? – спросила Катриона, довольная тем, что ее предложение вроде бы прошло, поскольку другого у нее просто не было. Она приготовилась оказать всяческое содействие.

– Грегор и Лаиса.

Она не сразу сообразила, что он говорит об императоре и его комаррской невесте. Помолвка состоялась на Зимнепраздник, а свадьба была назначена на праздник Середины лета.

– О! Э-э… Я не уверена, что в куполе «Серифоза» вы сможете найти что-то достойное… Возможно, в Солстисе есть подходящие магазины… О Господи!

– Но мне необходимо что-то привезти, поскольку я буду шафером Грегора в свадебном круге. Может, мне удастся найти что-то, что будет напоминать Лаисе дом. Хотя, возможно, это и не самая блестящая идея, не знаю… Мне совершенно не улыбается спровоцировать у нее ностальгические чувства в медовый месяц. А вы что думаете?

– Полагаю, мы можем поискать… – Здесь имелись очень дорогие магазины, куда Кэт даже не отваживалась заглянуть. Может, теперь у нее появился повод?

– А еще, чуть не забыл, Дув с Делией. Да, мои общественные обязанности в последнее время растут как на дрожжах.

– Кто?

– Делия Куделка – моя подруга детства. Она выходит замуж за коммодора Дува Галени, нового шефа департамента по делам Комарры Имперской службы безопасности. Возможно, вы о нем еще не слышали, но услышите наверняка. Он уроженец Комарры.

– От родителей-барраярцев?

– Нет, от участников комаррского сопротивления. Мы соблазнили его служить империи. И мы с Дувом пришли к совместному выводу, что решающую роль в этом соблазнении сыграли блестящие сапоги.

Он произнес эту тираду с каменным выражением лица. Наверняка шутит. Или нет? Кэт нерешительно улыбнулась.

Тут на кухню пожаловал дядя Фортиц:

– Как там насчет кофейку?

– Конечно! – Кэт налила ему кофе. – Как дела?

– По-всякому. По-всякому. – Отхлебнув кофе, дядя благодарно улыбнулся племяннице.

– Я так понимаю, что утренний курьер уже был, – сказал Форкосиган. – Как прошел ночной улов? Есть что-нибудь для меня?

– К счастью, нет, если вы имеете в виду еще части тела. Они притащили кучу различного оборудования.

– Эти находки как-то влияют на ваш любимый сценарий происшедшего?

– Нет, но я продолжаю надеяться, что что-нибудь появится. Уж очень мне не нравятся результаты векторного анализа.

Взгляд Форкосигана стал заметно пристальнее.

– Вот как? И почему?

– М-м… Возьмем точку А как момент перед аварией – корабль, целый, конечно, и отражатель, спокойно сидящий на своей орбите. И возьмем точку В как момент после аварии, когда всякие обломки полетели во все стороны на разной скорости. По всем законам старой доброй классической физики, В должно равняться А плюс X, где X – какая-то сила – или масса, – добавленная в момент аварии. А нам известно, а чем больше В мы собрали, тем больше мы сужаем возможности X. Нам по-прежнему недостает кое-каких частей системы управления, но аварийщики уже собрали большую часть изначальной массы системы корабль – отражатель. По предварительным подсчетам получается, что X очень велик и имеет весьма странную форму.

– Это зависит от того, когда и как взорвались двигатели. Взрыв мог добавить чертовски большой импульс, – заметил Форкосиган.

– Удивляет не столько величина внешней силы, сколько ее направление. Фрагменты чего-либо, получившие ускорение в свободном падении, должны лететь по прямой, с учетом местной гравитации, конечно.

– А обломки рудовоза летели не так? – поднял брови Форкосиган. – Тогда что же, по вашему мнению, собой представляет этот X?

Дядя Фортиц пожевал губу.

– Мне нужно еще над этим поразмыслить. Поиграть с цифрами и виртуальными вариантами. Кажется, мои мозги начинают стареть.

– А что… что это за форма такая этой силы, почему вы говорите, что она странная? – спросила Катриона, с большим интересом прислушиваясь к разговору.

Дядя Фортиц поставил чашку и сложил ладони ковшиком.

– Это… Как бы сказать… Обычная масса в космическом пространстве создает гравитационный колодец, или воронку, если угодно. А в данном случае это выглядит скорее как желоб.

– Идущий от рудовоза к отражателю? – Поинтересовалась Катриона, пытаясь себе это представить.

– Нет, – ответил дядя Фортиц. – Идущий от Скачковой позиции ближайшего п-в-туннеля к отражателю. Или наоборот.

– И рудовоз в него… э-э-э… влетел? – уточнил Форкосиган. Он казался не менее озадаченным, чем Катриона.

Дядя Фортиц тоже выглядел не лучше.

– Мне бы не хотелось делать публичное заявление, это уж точно.

– Гравитационная сила? – спросил Форкосиган. – Или, возможно… Гравитационный польдер?

– Ну, выглядит это уж точно не как известные мне гравитационные польдеры. Нда-с… – Он взял свой кофе и собрался вернуться к своему комму.

– Мы как раз планировали, куда нам пойти, – сказала Катриона. – Вы не хотите еще что-нибудь посмотреть в Серифозе? Купить подарок тете?

– Я бы с удовольствием, но, полагаю, сегодня мой черед остаться дома и поработать, – ответил дядя. – А вы вдвоем идите и развлекайтесь. Хотя, если тебе попадется что-то, что, по-твоему, может понравиться твоей тете, я буду чрезвычайно признателен, если ты это купишь. Затраты я тебе компенсирую.

– Хорошо… – Идти только с Форкосиганом? Вдвоем? Кэт предполагала, что дядя пойдет с ними в роли дуэньи. Впрочем, если они будут ходить по общественным местам, то у Тьена не будет повода для подозрений. Хотя, как ни странно, Тьен, кажется, и не воспринимает Форкосигана как возможную угрозу. – Вам больше не нужно посещать департамент Тьена?

Ой, Боже, кажется, я не очень удачно сформулировала… Что, если он скажет, что нужно?

– Я еще не успел просмотреть первую партию их отчетов, – вздохнул дядя. – Может, возьмешь это на себя, Майлз?

– Ага, я ими займусь. – Его глаза блеснули при виде озабоченного выражения, появившегося на лице Катрионы. – Попозже. Когда вернемся.

Катриона повела лорда Форкосигана через парк перед домом к ближайшей стоянке. Ноги у него, возможно, и были короткими, но шагал он быстро, и она обнаружила, что ей нет необходимости подстраиваться под него. Более того, ей приходилось ускорять шаг. Некоторая затрудненность в движениях, которую она за ним заметила, судя по всему, в течение дня то появлялась, то исчезала. Взгляд его тоже был быстр, он живо оглядывал окрестности. В одном месте даже остановился и вернулся назад, чтобы внимательней рассмотреть что-то, что его заинтересовало.

– Есть у вас на примете конкретное место, куда вы хотели бы пойти? – спросила Кэт.

– Я Серифозу практически не знаю. Так что отдаюсь на вашу милость, сударыня, как моего гида. Когда я в последний раз совершал грандиозные покупки, то это было военное оборудование.

– Да, это совсем другое дело! – рассмеялась она.

– Не настолько, как вы можете подумать. Ради продажи действительно высококлассного оборудования поставщики готовы для встречи с вами пролететь полгалактики. Моя тетя Элис Форпатрил именно таким способом покупает одежду – вообще-то если подумать, то это тоже высококлассное оборудование, в некотором роде. Модельеры присылают к ней своих подхалимов. На старости лет я начал любить подхалимов.

Его «старость лет» измеряется годами тридцатью, решила Катриона. Причем недавно разменянными – как и ее собственные и до сих пор непривычные.

– А графиня, ваша матушка, тоже так совершает покупки?

И как его мать справляется с тем фактом, что он мутант? Судя по всему, очень даже неплохо.

– Мама просто покупает то, что ей скажет тетя Элис. Мне всегда казалось, что она чувствовала бы себя гораздо уютней в своей старой форме бетанского Астроэкспедииионного корпуса.

Знаменитая графиня Форкосиган была галактической эмигранткой, причем весьма редкостным видом – бетанкой с Колонии Бета. Прогрессивной, высокотехнологичной, процветающей Колонии Бета. Или коррумпированной, опасной, зловещей Колонии Бета. В зависимости от ваших политических взглядов. Неудивительно, что лорд Форкосиган ведет себя как гражданин галактики. Он в буквальном смысле слова наполовину инопланетник.

– А вы были на Колонии Бета? Там действительно все такое рафинированное, как они говорят?

– Да. И нет.

Они подошли к стоянке, и Кэт повела гостя к четвертой по счету машине, отчасти потому, что она была пустая, отчасти – чтобы выкроить себе еще несколько секунд и определиться, куда ехать. Как только они уселись на переднее сиденье, лорд Форкосиган машинально нажал кнопку на панели, закрыв кабину. Либо он привык ездить в одиночестве, либо еще не сталкивался с кампанией «Дождись попутчиков», которая сейчас велась в куполе «Серифоза». Как бы то ни было, Катриона была рада, что на сей раз ей не придется ехать с чужаками.

Комарра на протяжении столетий была космическим перекрестком и несколько десятилетий – торговым центром Барраярской империи. Даже в таком относительном болоте, как Серифоза, имелось огромное количество магазинов, как минимум не уступавших магазинам Форбарр-Султана. Кэт потеребила губу, затем решительно вставила кредитную карточку в панель и указала местом назначения район шлюзов космопорта. Через несколько секунд они влетели в туннель и начали ускорение. Скорость набиралась медленно. Не очень хороший признак.

– Кажется, я несколько раз видела вашу мать по головиду, – нарушила молчание Кэт. – Она сидела рядом с вашим отцом во время какой-то официальной церемонии. Довольно давно, в бытность его еще регентом. Это странно… Когда вы смотрите на родителей по видео, вы воспринимаете их по-другому?

– Нет, я по-другому воспринимаю видео.

Машина летела по темному туннелю, освещенному мелькающими перед глазами фонарями, затем резко выскочила на свет, поднимаясь по дуге к следующему комплексу. По мере подъема скорость все замедлялась. Катриона видела, что летящие над ними машины тоже ползут с черепашьей скоростью, похожие на бусины на нитке.

– О Боже, этого я и боялась! Похоже, мы застряли.

– Авария? – вытянул шею Форкосиган.

– Нет, просто система перегружена. В определенное время суток на некоторых дорогах можно стоять минут по двадцать – сорок. У них сейчас идет местная дискуссия по поводу пассажирских перевозок. Одна группа желает сократить безопасное расстояние между машинами и увеличить скорость движения. Вторая желает построить больше дорог. Третья – чего-то там еще…