Текст книги "Я знаю, что вы сделали прошлым летом"

Автор книги: Лоис Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Вы абсолютно правы, желаю удачи и искренне надеюсь, что вы все-таки не обгорели, – Коллингсворт Уилсон поднял руку и дружески помахал ей на прощание.

А он милый, подумала Хелен, огибая бассейн и поднимаясь по лестнице к себе на второй этаж. Двери квартир второго этажа выходили на узкий балкон, и теперь она медленно шла по нему, размышляя о том, не переборщила ли она и в самом деле с загаром. Разумеется, это было довольно глупо с ее стороны под лучами полученного солнца. Загар, конечно, замечательно смотрелся на экране, но добиваться его следовало постепенно, загорая не более часа в день.

Что ж, если я и начну облезать, решила она в конце концов, то, возможно, мне хотя бы удастся обыграть это в сегодняшнем прогнозе погоды. «Сегодня был погожий, жаркий день. И надеюсь, что вас, дорогие телезрители, не подвело чувство меры, и вам повезло больше, чем мне». Она начинала постепенно набираться опыта, постигая хитрости дикторского мастерства, и временами уже могла отважиться даже на небольшую импровизацию в эфире. Ибо работа на телевидении, как они не переставала доказывать Эльзе, состояла не только в том, чтобы хорошо выглядеть и улыбаться. Помимо этого нужно было уметь соображать в стрессовой ситуации и выглядеть при этом естественно, время от времени вставляя в заученный текст собственные фразу и суждения, дабы не производить на зрителей впечатление механической куклы.

К ее двери был прикреплен обрывком скотча небольшой листок. Она даже не заметила его, пока не подошла вплотную. И теперь она застыла на месте как вкопанная, тупо глядя перед собой.

Это была картинка из какого-то журнала. Текст был аккуратно отрезан, и остался лишь рисунок – маленький мальчик на велосипеде.

Глава 5

Рей Бронсон совсем не удивился, обнаружив в утренней почте конверт, адресованный на его имя. Вскрыв письмо, он вытащил из конверта газетную вырезку. Он знал, что это была за заметка, ибо в свое время уже читал ее, и не один раз. Однако теперь он прочел ее снова, заново переживая былые, полузабытые ощущения:

«Десятилетний мальчик погиб прошлым вечером под колесами автомобиля на Маунтин-Роуд, двумя милями южнее зоны отдыха Силвер-Спрингс. Жертвой дорожного происшествия стал Дэвид Грегг, сын мистера и миссис Майкл Грегг, проживающих по адресу 1279 Морнингсайд-Роуд. Дэвид ехал на велосипеде, когда его сбила неустановленная автомашина.

Один из пассажиров машины позвонил по телефону и сообщил властям о случившемся. К месту происшествия были немедленно направлены машины полиции и скорой помощи. К прибытию спасателей ребенок был еще жив, но скончался по дороге в больницу Сент-Джозеф.

Мистер Грегг сообщил журналистам, что тем вечером его сын остался ночевать в доме своего друга, жившего неподалеку от Маунтин-Роуд, и очевидно, вечером решил все-таки вернуться домой. Велосипед мальчика не был оборудован светоотражателями.

В настоящее время полиция ведет розыск автомобиля, совершившего наезд на ребенка. Судя по следам краски, оставшихся на корпусе велосипеда, это была машина светло-голубого цвета.

Смерть Дэвида оплакивают его безутешные родители… сводный брат… сводная сестра… дедушка по материнской линии… две тети… дяди…»

Рей свернул статью и убрал ее обратно в конверт. На конверте красовался его адрес, написанный теми же черными печатными буквами, что и записка, полученная Джулией.

Это уже не шутки, тихо сказал он сам себе. Никакие это не шутки.

Честно говоря, он с самого начала не поверил в версию о розыгрыше. Но раз уж Джулия решила придерживаться такого мнения, то он не видел для себя смысла в том, чтобы стараться разубедить ее в этом. Все может быть. В конце концов, не исключено, что это и в самом деле была лишь чья-то дурацкая выходка. И ей удалось убедить себя в этом.

Однако в глубине души даже после всех этих доводов и рассуждений, он не сомневался в том, что на самом деле все было куда серьезнее.

От судьбы не уйдешь, подумал он, вот пришел и наш черед. Он воспринял это довольно спокойно, как должное, и был сам удивлен этим обстоятельством. Можно было подумать, что все это время где-то в глубине души он знал, предчувствовал, что когда-нибудь это случится. И именно поэтому он и вернулся домой, точно так же как и уехал отсюда год назад.

Подумать только, всего год назад Реймонд Бронсон был человеком мягким и довольно безвольным. Он всегда был просто маленьким человеком, и в какой-то мере это могло послужить объяснением всему. Вообще-то дело было вовсе не в том, что он не вышел ростом – пять футов восемь дюймов рост вполне нормальный. А скорее, в том, что он был строен, можно даже сказать, худощав и не отличался накачанной мускулатурой. В других семьях на это, пожалуй, даже не стали бы обращать внимание, однако когда ты являешься единственным сыном человека, в прошлом игравшего в футбол за профессиональную команду, это даже очень и очень считается.

В молодости Герб Бронсон, отец Рея, был известен под прозвищем Бутер. Старые друзья по-прежнему называли его так, и иногда он сам до сих пор в шутку называл себя этим именем.

– Обед уже готов? – обычно вопрошал он, возвращаясь вечером домой с работы. – Бутер голоден как волк, так что он и быка бы съел.

На что миссис Бронсон, хлопотавшая в этом время на кухне, со смехом отвечала:

– Какая удача! Я как раз собиралась подавать к ужину тушеного быка.

Бутер не успел сделать головокружительной спортивной карьеры. Отыграв в профессиональной футбольной команде в качестве полузащитника всего лишь год с небольшим, он получил травму колена и был вынужден покинуть профессиональный спорт. Однако, как бизнесмен он оказался вполне удачлив. Магазин спортивных товаров стал самым первым из подобных заведений, кому удалось обзавестись собственной сетью магазинов в двух юго-западных штатах.

Тщедушное телосложение сына было большим огорчением и разочарованием для Бутера, и тот всегда знал это. В то же время он также понимал, что отец любит его ни смотря ни на что. Так что если иногда отец и подтрунивал над сыном, то делал это не со зла.

– Эй, малыш, – иногда шутливо говорил Герб Бронсон, – и когда ты у меня хоть немного потолстеешь?

А на Рождество добрая половина богатого ассортимента магазина Бронсона перекочевывала под елку – футбольные доспехи, мячи для игры, биты, теннисные ракетки, боксерские перчатки и разнообразное туристическое снаряжение.

Рей показывал неплохие результаты в разных видах спорта; был членом школьной сборной по гольфу, а также довольно приличной играл в теннис. Но вот футбол был ему явно не по силам. В младших классах ему еще худо-бедно удавалось числиться в запасном составе, так как в то время подавляющее большинство его сверстников еще не начало активно расти, но по прошествии некоторого времени, он вдруг обнаружил, что его окружают высокие и плечистые молодые люди, чей вес доходил, а иногда и переваливал за двести фунтов.

Ребята относились к нему хорошо, и большинство из них были наслышаны о спортивных достижениях его отца. И хоть Рей и не мог сравниться с ними по физическим параметрам, однако в плане успеваемости он превосходил многих из них, и они уважали его за это. А так как помимо всего прочего у него еще обнаружился талант учителя, то ему нередко приходилось играть роль чуткого наставника. И хоть самому ему так и не суждено было стать великим спортсменом, но он все равно старался изо всех сил, помогая товарищам по команде стяжать спортивную славу.

Когда он впервые привел Барри Кокса к себе домой на обед, его отец и Барри просидели за столом еще добрых два часа после того, как трапеза была закончена, вспоминая игры из карьеры Герба и совсем недавние матчи, в которых принимал участие Барри.

– Этот парень далеко пойдет, – объявил мистер Бронсон поздно вечером, после того, как Барри ушел домой. – Держу пари, его ожидает блестящее будущее. Слушай, малыш, а вы с ним друзья? Много времени проводите вместе?

– Да, – сказал тогда Рей.

– Приятно слышать, – одобряюще отозвался отец. – Умеешь ты себе друзей выбирать. Рад я за тебя. – А когда через несколько месяцев он начал встречаться с Джулией Джеймс, это также вызвало горячее одобрение со стороны отца.

– Закадрил, значит, девочку из команды поддержки? Ну ты и шустер! В мое время туда принимали лишь самых смазливеньких девиц изо всей школы. И чтобы обратить на себя внимание такой цыпочки нужно было быть по-настоящему крытым парнем.

Джулия значила для него больше, гораздо больше, но об этом Рей не стал говорить отцу. Вместо этого он лишь со знающим видом повел бровью, победно вскидывая руки, а отец по-мужски хлопнул его по плечу. Конечно, он до некоторой степени был разочарован в сыне, оттого, что тот не мог пойти по его стопам, но у Рея был волевой характер, он старался изо всех сил, и Бутер уважал его за этом.

Таким был Реймон Бронсон всего лишь год назад, иногда задумываясь о прошлом и глядя на себя как бы со стороны, Рею начинало казаться, что это был не он, а кто-то другой.

Ведь я был никем, абсолютным ничтожеством, недоуменно думал он. Меня как будто не существовало. Я был просто призраком, тенью – отчасти отца, отчасти Барри, я не представлял из себя ровным счетом ничего и не очень-то к этому стремился. Просто удивительно, чего такого Джулия во мне нашла.

Однако, что-то она все-таки нашла, это несомненно.

– Я люблю тебя, – сказала она однажды. Лишь однажды. Им не слишком часто доводилось оказываться в ситуациях, располагающих к романтическому общению. Обычно они, как и большинство подростков, лишь дурачились и весело проводили время в компании сверстников.

Но однажды она вдруг повернулась к нему и увидела в его глазах нечто такое, что тут же отразилось на ее лице. Они не сговаривались об этом, не планировали ничего такого. Это был обычный воскресный день. Они вдвоем сидели на полу в гостиной дома Джеймсов, играя в какую-то дурацкую карточную игру. И вдруг Джулия ни с того ни с сего оторвалась от карт, взглянула на него и сказала: «Я люблю тебя».

Что ж, теперь это все осталось в прошлом. Она не любила его больше. Эта любовь ушла навсегда, рассеялась как дым тем роковым летним вечером, она ушла так же быстро, как жизнь покинула тело одного маленького мальчика.

Бирри вел машину вел машину слишком быстро. Вообще-то он всегда ездил слишком быстро, но так как машину он водил хорошо, то никого это особенно не волновало. Хелен сидела на переднем сиденье рядом с ним. Вспоминая об этом теперь, Рей мог восстановить в памяти каждую мелочь, даже то, как ее волосы ниспадали на спинку сиденья, и как на поворотах развевались на ветру длинные локоны.

Однако помимо этого вспоминать ему было особенно нечего, так как практически всю дорогу он только и занимался тем, что целовался с Джулией. Это была машина Рея, но и в тот раз, как обычно, они с Барри бросили жребий, кому ехать на заднем сиденье, и на этот раз он выиграл. Джулия лежала у него в объятиях, и на ней была тонкая розовая блузка с оборками. Куда бы ни двинулись его руки, везде они натыкались на эти самые оборки, что их обоих очень веселило. Они смеялись и целовались, когда эту идиллию нарушил пронзительный визг Хелен.

Этот вопль вывел их из сладостного оцепенения, и мгновенно разжав объятия, они сели на заднем сиденье. Все случилось так быстро, что никто даже толком не успел ничего разглядеть. Впереди них на дороге откуда ни возьмись появился велосипед, выхваченный из темноты ярким светом фар. Ребенка на велосипеде они увидели лишь со спины. Он был в полосатой футболке. Затем последовал глухой удар, раздался треск, и они промчались мимо.

– Боже мой! – прошептала Джулия. – Мы сбили его!

Рей пытался что-то ответить, но голос его не слушался. Машина не остановилась, она продолжала стремительно лететь вперед. Следующий поворот они преодолели на столь головокружительной скорости, что с трудом удержались на своих местах. Джулию по инерции отбросило в сторону, она упала на него и осталась неподвижно лежать, крепко вцепившись в его руку и снова и снова повторяя шепотом: «Рей… Рей… мы сбили его!»

– Разворачивай! – в конце концов сумел прохрипел Рей. – Мы должны вернуться.

– Вернуться? – бросил Барри через плечо. – Чего ради?

На сиденье рядом с ним Хелен заходилась в истерическом плаче.

Выпустив руку Рея, Джулия подалась вперед.

– Это же ребенок! Мы должны вернуться и помочь ему!

– Помочь ему? Но мы же не врачи. Мы ничем ему не поможем. – Барри несколько сбросил скорость, и теперь вел машину более осторожно. – Мы доедем до ближайшего телефона и вызовем «скорую помощь». Это самая действенная помощь, которую мы можем ему оказать.

Они обогнули следующий поворот, и далеко впереди замаячили огни ночного кафе. Машина летела по шоссе, не сбрасывая скорости.

– Здесь! – воскликнула Джулия. – Разве ты не остановишься? Мы же едем мимо!

– Мы не можем звонить отсюда, – натянуто проговорил Барри. – Здесь единственный телефон находится в зале, а там всегда полно посетителей, которые стали бы прислушиваться к каждому нашему слову. Дальше по шоссе, примерно в миле отсюда, есть телефонная будка. Мы позвоним оттуда.

Вскоре, в точности как и предсказывал Барри, впереди показалась одиноко стоящая на обочине телефонная будка, и он вдавил в пол педаль тормоза, отчего машина плавно остановилась.

Рей первым выскочил из автомобиля и подбежал к телефону. В какой-то момент его охватил ужас, что у него не найдется мелочи, но затем он все же нашарил дрожащей рукой в кармане монетку и, опустив ее в щель, поспешно набрал номер Службы спасения – 911.

– На Маунтин-Роуд, к югу от Силвер-Спрингс произошел несчастный случай, – выдохнул он в трубку. – Это неподалеку от развилки с тридцать первым шоссе. Мы сбили мальчика на велосипеде.

– Как ваше имя? Кто говорит? – спросил голос оператора.

– Меня зовут… – начал было Рей.

Но в этот момент рука Барри опустилась на рычаг аппарата и соединение прервалось.

Рей недоуменно обернулся к нему.

– Зачем ты это сделал.

– Ты и так уже дал им достаточно информации. Ты сказал, что случилось и где. Через пару минут туда прибудет «скорая», так что нам нет смысла «светиться» и называть свои имена.

– Но ведь они все равно их запишут, когда мы вернемся туда, – недоуменно проговорил Рей. Он нерешительно замолчал, только теперь начиная в полной мере осознавать, что происходит. – Ведь мы сейчас вернемся туда, не так ли?

– Чего ради? – огрызнулся Барри.

– Ну потому что… мы должны это сделать.

– Мы никому ничего не должны, – отрезал Барри.

Теперь они уже вышли из будки и стояли на обочине рядом с машиной. Хелен к тому времени уже перестала рыдать и затихла на своем переднем сиденье. У нее за спиной неподвижно сидела Джулия. В темноте разглядеть лица девушек было невозможно.

– Барри говорит, что он не хочет возвращаться, – объявил им Рей.

– Я тоже не хочу, – сказала Хелен, – но думаю, что все-таки придется, да? Боже мой, я не хочу возвращаться туда и видеть… видеть, что мы натворили. – Она всхлипнула и снова начала плакать, на этот раз очень тихо и жалобно.

– Мы все не хотим возвращаться туда, – рассудительно проговорила Джулия, – но мы должны это сделать. Таков закон.

– Звучит очень благородно, – Барри открыл дверцу машины и опустился на водительское место. – Это, кончено, очень честно и правильно с вашей стороны. А вы, случайно, не подумали о том, кого из нас обвинят в убийстве, если мальчишка все-таки умрет? Ведь это я вел машину, а не вы. И я единственный изо всех вас, кто, по меркам закона, уже вышел из детского возраста.

– Верно, – проговорил Рей. – Ведь тебе уже исполнилось восемнадцать.

– Именно так. Так что больше скидок на возраст мне не положено. И если дело дойдет до суда… короче, я огребу так, что мало не покажется.

– Но ведь это же был несчастный случай, – возразила Хелен. – Мы все подтвердим это под присягой. Этот велосипед возник как будто из-под земли. Мы лишь завернули за поворот… а тут он. Без фар, без светоотражателей.

– Думаешь, кому-нибудь будет дело до такой ерунды? – спросил у нее Барри. – Факты упрямая вещь, а они говорят о том, что мы были на пикнике. Там все мы пропустили по нескольку баночек пива и забили маленький косячок. Полицейские заметят это сразу же, как только мы выйдем из машины. И к тому же мы скрылись с места происшествия. Нет, разумеется, мы поехали, чтобы позвать на помощь, но технически это выглядит так как если бы мы скрылись с места происшествия, не оказав помощи пострадавшему. А это вам уже не шуточки.

– Но может быть, он не умер, – с надеждой проговорила Джулия. – Может, он только ранен.

– Но все равно мы скрылись с места происшествия.

Рей занял место на заднем сиденье рядом с Джулией.

– Я тоже виноват в том, что произошло, – сказал он. – Ведь это моя машина.

– Ты тоже мог бы сидеть за рулем, если бы тебе только не выпал счастливый жребий. – Барри оглянулся и пристально поглядел на него в упор. – Ты просто-таки умен не по годам. К тому же тебе только семнадцать. Так что если хочешь, сдаться властям, поезжай обратно, никто тебя не держит.

– Хочешь сказать, чтобы представить все дело так, будто бы за рулем был я? – сдавленным голосом переспросил Рей, невольно содрогаясь от ужаса.

– А что, это идея, – подала голос Хелен. – Ведь это была твоя идея настучать об этом в полицию. А что? В худшем случае у тебя на несколько месяцев отберут права. К тому же это твоя машина, и Барри прав насчет того, что ты не оказался за рулем лишь по чистой случайности.

– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – возмутилась Джулия. – Он не вел машину. И лишь законченный идиот станет брать чужую вину на себя в такой ситуации. Ведь это пятно осталось бы на нем на всю жизнь. К тому же мы не можем быть наверняка знать, что его не накажут.

– Значит, то что Барри получит срок и будет гнить в тюрьме – это нормально, но упаси Боже твоему Рею слегка подмочить репутацию? – голос Хелен дрожал от негодования. – Какие же вы после этого друзья, если предлагаете принести в жертву Барри? Вам нечего терять, а ему есть чего.

– Она права, – тихо проговорил Рей. – В случае чего Барри пострадает больше всех, а его вины здесь ничуть не больше, чем каждого из нас. Просто ему не повезло, и сегодня вечером именно он оказался за рулем.

– И ехал слишком быстро, – добавила Джулия. – Ты же сам знаешь, что это так… Он всегда ездит слишком быстро.

– Что-то я не помню, чтобы ты раньше возражала против этого, – с горечью заметил Барри. – Если уж вас всех так не устраивает мой стиль вождения, то почему вы сами не сказали мне об этом? Вас заботило лишь одно – оказаться вместе на заднем сиденье. «О, Рей… Рей… мы выиграли!» Вы знали, что я был немного под кайфом, однако же тогда вас это совершенно не беспокоило.

– Давайте голосовать, – сказала Хелен. – И пусть будет, как будет.

Последовало недолгое молчание, и затем Барри сказал:

– Ну ладно. Эй, вы, сзади… Вы согласны голосовать?

– Не имеет смысла – двое «за», двое – «против», – отозвалась Джулия.

– Тогда кинем жребий.

– Нет, такие вещи по жребию не решаются.

– Но что тогда нам остается?

– Мы будем голосовать, – решительно сказала Хелен. – Другого выхода нет. Я голосую за то, чтобы не возвращаться. Мы просто разъедемся по домам и… и пусть полицейские, врачи и те, кому положено, сами с этим разбираются. Чего мы добьемся тем, что вернемся туда? Ведь это никому не поможет.

– Я согласен с Хелен, – сказал Барри.

– А я не согласна, – с вызовом заявила Джулия. – Я голосую за то, чтобы вернуться. И немедленно.

– И это твое последнее слово? – продолжал давить на нее Барри.

– Это голосование, а не жребий, и оно показало, что двое «за», а двое «против», и я настаиваю на том, чтобы вернуться. – Она решительно повернулась к Рею.

– А я… я… я голосую… – он взглянул на Барри. В машине было темно, и он видел его лица, однако чувствовал напряжение друга по контурам его неподвижного силуэта, по тому, как его пальцы намертво впились в спинку кресла.

Где-то вдалеке раздалось завывание сирены.

– Он мой лучший друг, Джулия, – тихо проговорил Рей.

Она изумленно глядела на него, словно не веря своим ушам.

– Но ты же не хочешь сказать, что ты заодно с ними? Рей, нет, ты не можешь!

– Барри прав, что толку сейчас возвращаться обратно? Что сделано, то сделано. А бедняге мальчишке окажут помощь еще до того, как мы доберемся туда. И вообще, это несправедливо подставлять Барри, чтобы он один отдувался бы за нас за всех…

– Я не верю тебе, – прошептала Джулия. – Я просто не могу поверить, что ты способен на такое.

Наступило продолжительно молчание, а затем Барри сказал:

– Итак, решено. Мы дали клятву, и никто из нас не в праве ее нарушить. А сейчас давайте-ка поскорее выбираться отсюда. И по домам. Все.

На следующее утро в газете появилась заметка о несчастном случае на дороге. Рей прочитал ее за завтраком. Сидя за столом, слыша размеренный голос отца, читавшего вслух спортивную колонку, и вдыхая аромат горячих блинчиков, которые мать только что поставила перед ним, он тупо смотрел на коротенькую заметку, опубликованную на второй странице, рядом с другими некрологами, и чувствовал, как горлу подкатывает тошнота.

«Дэвид Грегг… был в сознании, когда на место происшествия прибыла „скорая помощь“… умер по пути в больницу…»

– Извините, – пробормотал он, поспешно вставая из-за стола. – Я… мне совсем не хочется есть.

– Но почему, Рей? – встревоженно воскликнула мать.

Однако, он вышел из комнаты, прежде, чем она успела остановить ее.

Позднее он позвонил Джулии. К телефону подошла миссис Джеймс.

– Джулии сегодня что-то нездоровится. Может быть все-таки перезвонишь вечером?

Он так и сделал, и на этот раз на звонок ответила сама Джулия. Ее голосок в трубке звучал глухо и неуверенно.

– Я не хочу говорить, – сказала она. – Не сейчас. Ни о чем. – И уже тогда он понял, что все кончено. Он молча опустил трубку на рычаг, закрыл лицо ладонями и впервые за много лет, минувших со времени счастливого детства, заплакал.

Теперь же, почти целый год спустя, у него перед глазами снова оказалась эта заметка, и точно так же, как тогда, он почувствовал, как внутри у него все похолодело. Газетная вырезка была потрепанной и пожелтевшей от времени. Видимо, кто-то снова и снова брал ее в руки, раз за разом перечитывая скупые строки. Бумага была потерта на сгибах и пахла старыми долларовыми купюрами. Видимо, этот некто хранил вырезку в бумажнике, время от времени извлекая ее оттуда, чтобы предаться воспоминаниям. И вот теперь он наконец-то принял решение, нацарапал адрес на конверте и отослал свое сокровище восемнадцатилетнему парню по имени Рей Бронсон.

Но почему, снова и снова спрашивал себе Рей. Неужели кто-то и в самом деле что-то знает или хотя бы догадывается, как все было на самом деле? Но что именно ему известно и как он узнал об этом? И главное – каким будет его следующий шаг?