Текст книги "Потёртая верёвка на пальце времени"

Автор книги: Ллойд Бигл-мл.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ллойд Биггл
Потёртая верёвка на пальце времени

Старший инспектор Харвелл Грэхем сидел в центре своей хитроумно сплетенной паутины, точно громадный паук, готовый к действию в любую секунду, при малейшем подрагивании нити. Только Грэхем заманивал жертву силой своего интеллекта, вовлекая в тенета, созданные ее же собственными преступными замыслами.

Старший инспектор закончил свою дневную диктовку и свирепо взглянул на часы. Диктограф выплюнул на его письменный стол последнюю на сегодня докладную записку. Грэхем внимательно изучил ее, расписался и сунул обратно в аппарат для распечатки и распространения.

– Десять минут до конца дежурства, – вслух сообщил он ящику. – А ну-ка посмотрим, что там натворил Пред-Убийца.

– Готово к просмотру, сэр, – тотчас же отозвалась секретарша.

Грэхем нажал кнопку пуска и удобно откинулся в мягком, пружинящем кресле, глядя как данные, собранные за день о Пред-Убийце, вспыхивают, пробегая по громадному, во всю стену, экрану.

Только что назначенный помощник старшего инспектора Роджер Проллер с изумлением взирал на все это. Он приступил к своим обязанностям вчера и уже успел избавиться от иллюзий. Старший инспектор мучился подозрениями, что Верховный Отдел присылает помощников не иначе как с целью потеснить его по службе. Поэтому он безжалостно выжимал из новичков все соки и выбрасывал на улицу по четыре человека в год... Делал это старина Грэхем совершенно напрасно. В Верховном Отделе старшего инспектора считали незаменимым. Помощникам давали четкие указания: лелейте мэтра, помогайте ему сберечь силы, где только возможно, и главное, не допускайте, чтобы он потерпел неудачу – это может убить старого сыскного волка.

Слова и цифры проносились так быстро, что Проллер успевал уловить лишь обрывки фраз: ...будет завтракать в Лондоне завтра с... дело 2936... нет новых данных... ее заказ на семнадцать... дело 3162... не удалось проследить... порядок действий... нет данных... дело 3299... не вернется до... Не таков был старший инспектор: он не только прочитывал все до мельчайших подробностей, но и запоминал детали, занося их в анналы своего изощренного мозга. К тому же старина Грэхем имел обыкновение безжалостно проверять память Проллера, обнаруживая его полную несостоятельность.

Внезапно у него перед глазами вспыхнула красная звездочка, и смазанная линия слов, замедлив движение, замерла на экране. Клингман, Уолтер. Дело ПУ 3497. Заказано две дюжины манекенов. Доктор Стилтер вновь рекомендует закрыть дело.

Проллер заглянул в свой блокнот: предполагаемые убийцы – личности весьма странные, но этот выделялся даже среди них. Все свое небольшое состояние он вложил в пластмассовые, в натуральную величину, фигуры своего конкурента; затем, придав им различные позы, расставил по всему дому и каждый вечер, обходя манекены, метал в них ножи. Врачи считали, что он таким образом дает выход преступным инстинктам. Но у старшего инспектора было предчувствие, что Клингман вовсе не выпускает пар; он просто-напросто тренируется в меткости, чтобы вернее поразить свою будущую цель. Вообще в последнее время старший инспектор все больше сомневался в правильности рекомендаций Генетической лаборатории, которая, собственно, и поставляла ему сведения о потенциальных «клиентах». Впрочем, выводы Лаборатории можно рассматривать как рекомендательные.

– Клингман Уолтер. Дело ПУ 3497, – отрывисто бросил Грэхем. – Рекомендации Лаборатории отклоняются. Продолжать наблюдение.

Слова и цифры замелькали вновь, набирая скорость. 3545... порядок действий... уволены трое служащих... дело 3601... был у юриста... вернул вещи, купленные вчера...

И снова красная звездочка: Стэймиц, Кристофер. Дело ПУ 3742. Феликс Мэйнлоу зашел в контору подозреваемого сегодня в 14:36. Вышел в 15:10. Был задержан и допрошен немедленно. Утверждал, что его посещение носило частный характер, от дальнейших объяснений уклонился.

– Сержанта Райена! Сию же минуту! – прорычал Грэхем в ящик.

Райен появился почти тотчас. Он углубился в туннель с нулевой гравитацией и выплыл из него, так что сначала показалась одна голова. Грэхем не сводил глаз с экрана, пока Райен выпрямился и отдал честь.

– Садитесь, Райен. Итак, значит, Стэймиц раздобыл оружие.

– Это не исключено, сэр. Нашим ребятам следовало разыскать Мэйнлоу, прежде чем тот встретился со Стэймицем, но ни одному из них не удалось этого сделать.

Грэхем нетерпеливо махнул рукой.

– Мэйнлоу давно уже не доставлял оружие лично. Он не привык утруждать себя. Какую плату он получил?

– Одну сотенную купюру, три по пятнадцать, еще семь да мелочь какую-то. Стэймиц смог собрать лишь эту мизерную сумму наличными.

– Или эту последнюю сумму наличными.

Грэхем повернулся к аппарату.

– Я требую установить наблюдение за расходами Кристофера Стэймица, ПУ 3742. В частности, я хочу знать, не перевел ли он деньги на нелегальный счет. Он собирался сделать это уже, по меньшей мере, лет пять.

Старший инспектор откинулся в кресле и устремил взгляд на Райена.

– Пятнадцать десять. Стэймиц уже получил оружие, – заявил он.

– Люди в полной боевой готовности, сэр.

– Вернее, так: сейчас у него уже есть доступ к оружию. Мэйнлоу и Стэймиц не дураки. Оружие будет оставлено в заранее условленном месте. Это и означает доставку.

Грэхем с минуту размышлял, нахмурившись, и барабанил толстыми пальцами по крышке письменного стола.

– Я слегка разочаровался в Стэймице, – заметил старший инспектор. – Он гениальный ученый и самый блестящий из Пред-Убийц, какие только нам попадались. Мне даже в голову не приходило, что он может прибегнуть к столь вульгарному методу, как оружие.

Грэхем повернулся к Райену.

– А Брайлинга известили?

– А как же, сэр. Ему предложили круглосуточную охрану. Он, разумеется, отказался. Обратил это в шутку. Сказал, что ничуть не боится Стэймица, с оружием или без. Все, как обычно.

– Но ведь его все равно охраняют, не так ли? Отлично. Извините, я закончу просмотр действий, предпринятых Пред-Убийцей.

Когда экран наконец погас, Грэхем чуть откинулся назад и прикрыл глаза; через минуту он был уже на ногах.

– Я должен встретиться со Стэймицем. Это, может быть, преждевременно, но у меня нет выбора.

Проллер с тревогой подался вперед.

– Не мог бы я заменить вас, сэр?

Старший инспектор оставил его вопрос без комментариев. Он просто сказал:

– Идемте со мной. Вы оба.

По обеим сторонам этой улицы тянулись очень старые здания из настоящего кирпича. Первый этаж занимали странные, сомнительные конторы: скорняк, опрометчиво утверждавший, будто меховая отделка на его моделях попала «прямиком от животных к вам»; компания по поставке натуральных продуктов питания, которая клялась, что может предложить настоящие кофе и сахар. Последнее, правда, смущало Проллера меньше, чем содержавшийся в заявлении намек на то, что кому-то придет в голову пожелать их. Лекарь, чья поблекшая вывеска скрипела при малейшем дуновении ветерка по соседству с неизменным аптекарем, продававшим микстуры, которыми доктор затем потчевал своих доверчивых пациентов; две антикварные лавки, одна из них – специально для клиентов, тосковавших по вещам из пластмассы. Крыши всех этих зданий не были оборудованы стоянками, так что Грэхему и его помощникам пришлось идти пешком от ближайшей посадочной площадки. Грэхем шагал, тяжело переваливаясь: походка выдавала его возраст и состояние здоровья. Проллер, сам весь в испарине, наблюдал за шефом с беспокойством.

Бизнес Стэймица был столь же неосязаемым и туманным, как и у владельцев остальных заведений, отличала его лишь устремленность в будущее. ПЛЮС-ВЕК – гласила вывеска над входом – неуклюжая попытка Стэймица соперничать с находившимся по соседству ателье Джона Брайлинга. Удачливый конкурент выставил на обозрение свою красочную витрину НЕОГРАНИЧЕННАЯ ОТСРОЧКА ЖИЗНИ. За стеклом витрины «Плюс-век» виднелось лишь несколько запыленных проспектов, но Грэхем остановился, чтобы внимательно рассмотреть их. «Замешкался старина, видать, сдает», – озабоченно подумал Проллер.

Личная беседа была самой рискованной частью следствия по делу Пред-Убийцы. Проведенная должным образом и в подходящий момент, она служила толчком, возвращавшим девять из десяти Пред-Убийц на путь истинный. Но стоило провести ее неумело – и целые месяцы напряженной работы полиции могли пойти прахом.

Колокольчик звякнул, когда Грэхем открыл дверь, и смолк, едва Райен прикрыл ее за собой. Стэймиц сидел за столом в углу комнаты – маленький, неопрятный, печальный человечек с копной волос на голове и с их явным недостатком на лице. Мало кто удостоил бы его взгляда вторично, многие его просто не заметили бы, но поскольку Грэхем назвал Стэймица «блестящим», Проллер вгляделся в его черты очень внимательно. «Неужели этот жалкий человечек и есть гений зла?» – подумал помощник инспектора.

Стэймиц поспешно поднялся, протягивая руку инспектору; Грэхем небрежно коснулся ее.

– Кристофер Стэймиц, – тихо произнес хозяин.

Грэхем наскоро представил своих спутников и предъявил свое удостоверение. Стэймиц, прищурившись, взглянул на него, затем поднял глаза на Грэхема и с простодушным удивлением вскинул брови.

– Вот как? Неужто один из ваших подозреваемых рванул в Oтсрочку?

Грэхем, нахмурившись, посмотрел на Стэймица:

– Простите?

– Садитесь, прошу вас, – сконфуженно предложил Стэймиц и тотчас сел сам. Грэхем и Проллер уселись в два обшарпанных кресла для посетителей; сержант Райен остался стоять. Из обстановки здесь был еще низкий стол, небрежно заваленный теми же рекламными проспектами, что они видели в витрине.

– Я часто думал об этом, – продолжал Стэймиц. – Человек совершает преступление и ложится в Анабиоз на время, равное сроку давности. При нынешнем состоянии законов этому невозможно противостоять. Отсрочка, оформленная юридически, не может быть прервана – разве что по медицинским показаниям. Я принимаю все разумные меры предосторожности, но у меня нет ни времени, ни дeнег, чтобы вдаваться в подробности жизни клиентов. С другой стороны, поскольку для проведения Анабиоза необходимо присутствие двух врачей-лаборантов, заявление, заверенное дипломированным юристом, и разрешение окружного судьи, большинство правонарушителей может счесть это слишком рискованным предприятием.

– Судья, как правило, требует досье из полиции, прежде чем подписать заявление, – заметил Грэхем. – Впрочем, это меня не касается. Я возглавляю Отдел предварительного раскрытия.

– Так вы занимаетесь преступлениями до того, как они успеют совершиться? А вы не допускаете, что некто все подготавливает к Анабиозу, а преступление совершает по дороге в лабораторию. Он может оказаться уже за пределами досягаемости, прежде чем кто-либо проведает о случившемся.

– Интересная мысль, – пробормотал Грэхем. – Мне надо будет это обдумать. Но в данный момент я занят расследованием пред-убийства Джона Брайлинга.

– Брайлинга? Брайлинг ведь был...

– Еще не «был». А только будет. Я, разумеется, собираюсь этому помешать.

– Разумеется, – откликнулся Стэймиц, – но я не понимаю...

– Не прикидывайтесь, конечно же, понимаете!

Грэхем предложил всем присутствующим свою пачку курительных капсул, бросил одну себе в рот, раскусил и выдохнул густой клуб дыма. Стэймиц выпустил тоненькую струйку в потолок и простодушно взглянул на Грэхема.

– Я вам сочувствую, – сказал Грэхем. – В нравственном отношении Брайлинг чудовище, но он – законопослушное чудовище. Он отнял у вас фирму, украл ваши научные разработки, довел вас до разорения, устроил так, чтобы вас оштрафовали и посадили в тюрьму за частные исследования той технологии, которую вы сами же создали, он погубил вашу семью, используя средства столь отвратительные, что я не стану о них упоминать, – и все это он проделал, не нарушая ни одного из законов. Теперь вам приходится платить ему за разработки, которые он похитил у вас! Он же с недавнего времени устроил демпинг на рынке, пытаясь разорить вас еще раз. Я никак не могу понять, зачем ему все это? А вы?

Стэймиц растерянно улыбнулся.

– Думаю, он боится меня, боится, что я призову на помощь науку и проделаю с ним то же, что и он со мной.

Он опять улыбнулся.

– Я верю в Верховное Правосудие, старший инспектор. Только потому я и выжил.

– Несмотря на его многочисленные ошибки и изъяны, – сухо заметил Грэхем, – единственное правосудие, в котором у меня нет сомнений, – это то, что установлено законом. Мой долг – защитить Брайлинга. Более того, я должен помешать вам разрушить то, что осталось от вашей жизни. Вы согласны подвергнуться гипнотическому анализу?

– С какой целью? – в недоумении воскликнул Стэймиц.

– Нам необходимо выявить подробности вашего плана, направленного против Джона Брайлинга.

Стэймиц хмыкнул.

– Если я что и замышляю против Брайлинга, то это так глубоко сокрыто, что мне самому об этом ничего не известно. Мне также было бы весьма любопытно узнать, что это за план. Разумеется, я согласен подвергнуться вашему гипнотическому анализу.

– Когда?

Стэймиц пожал плечами.

– По вашему усмотрению. Нет, скажем лучше – по нашему взаимному усмотрению. Я не могу себе позволить пренебречь даже тем ничтожным количеством заказов, которое получает моя контора.

– Может быть, завтра днем, после обеда?

Стэймиц открыл записную книжку и поднял ее так, чтобы виден был чистый лист.

– Завтра в любое время.

– А если сегодня вечером?

Стэймиц перевернул страницу.

– На сегодня у меня уже назначены две процедуры. Представьте, это мой самый удачный день за многие месяцы. Но завтра – в любое время...

Грэхем что-то нацарапал на листке и протянул Стэймицу.

– Мой кабинет в Центральном полицейском управлении. Я отдам необходимые распоряжения.

Когда они вышли из дома и повернули к общественной посадочной площадке, Проллер заметил:

– Похоже, он готов к сотрудничеству.

– Он будет готов к сотрудничеству завтра, – яростно рявкнул Грэхем. – Именно это мне и требовалось узнать. Все дело в том, что сегодня вечером он намерен убить Брайлинга.

Верховный Отдел, поддерживающий связь с общественностью посредством своего специального представителя Юстаса Дживена, пристально глянул на Проллера и раздраженно заметил:

– Если старший инспектор считает, что Стэймиц готовит убийство, можете не сомневаться – Стэймиц действительно готовит убийство.

– Это невероятно, – возразил Проллер. – Кто может знать наверняка, зачем Мэйнлоу встречался со Стэймицем? Может быть, он с ним советовался по проблемам Анабиоза. Старший инспектор не потрудился даже спросить об этом у Стэймица.

– За все то время, что существует наша организация, дело ни разу не доходило до преднамеренного убийства, – отрезал Верховный Отдел. – Старший инспектор не хочет, чтобы этот случай стал исключением, и, будьте уверены, он этого добьется.

Озеро лежало в кольце разноцветных огней частного владения; их отражение искрилось в ряби воды. Верхняя терраса особняка ярким пятном высвечивалась в темной безбрежности леса. Полицейский патруль проводил Проллера до площадки рядом с фургончиком Управления, стоявшим на небольшой прогалине.

Капитан подразделения угрюмо поздоровался с Проллером.

– Вы-то хоть знаете, что происходит?

– Старший инспектор Грэхем предотвращает убийство.

– Он предотвращает убийство! В таком случае, что же здесь делаем мы, в этой забытой Богом глуши?

– Специалист по Анабиозу по имени Стэймиц намеревается убить Брайлинга, – объяснил Проллер. – В данную минуту Стэймиц находится в своем учреждении в центре города с двумя врачами-лаборантами, юристом и представителем окружного суда. Стэймиц готовит двух клиентов к Отсрочке. Брайлинг, как вам известно, сейчас у себя дома, в компании друзей. Никто из них в ближайшее время не собирается никуда выходить, но у Стэймица есть оружие, и, возможно, он нанял убийцу. Ваше дело – следить, чтобы никто в течение сегодняшнего вечера не приблизился к Брайлингу.

– В том числе и его гости, не так ли? – с усмешкой спросил капитан. – Будь у меня вчетверо больше людей, я бы, возможно, сумел это сделать. Главное управление дает задание, исходя из обычного расчета определенного количества людей на квадратный метр. Я же задействовал весь персонал, находящийся в моем распоряжении, и отнюдь не уверен в успехе: владение окружено густым, непролазным кустарником, тут и там ухабы и рытвины, на которых мои люди то и дело спотыкаются и с грохотом падают. Брайлинг и его гости подпрыгивают, расплескивая бренди, и я удивлен, как это он до сих пор не вызвал полицию.

– Главное, чтобы он завтра был жив. Что это?

– Старший инспектор хочет поговорить с вами.

Голос Грэхема отрывисто рявкнул над ухом у Проллера.

– Достаточно, возвращайтесь! Я только что снял наблюдение с виллы Брайлинга.

– Но почему?

– Вы что там все с ума посходили вместе с дозорными? Брайлинг на своем аэромобиле пять минут назад покинул виллу. В данный момент он направляется в центр города. Не сомневаюсь, что сделал он это после звонка Стэймица и сейчас мчится на встречу с ним.

– Ваши аргументы?

– Слишком уж самоуверенно держался Стэймиц. Очевидно, он нисколько не сомневался, что вынудит Брайлинга встретиться с ним.

– Чем он взял его?

– Этого мы никогда не узнаем. Логовизор Брайлинга снабжен секретным шифровальным устройством, а Стэймиц, наверное, воспользовался аппаратурой собственной конструкции. В лаборатории даже и пытаться не станут расшифровывать его код.

– Очевидно, здесь нам делать нечего...

– Тонко подмечено, – съязвил Грэхем. – Давайте-ка возвращайтесь. Если Брайлингу и удастся выйти живым из конторы Стэймица, то дома ему уже не понадобится наша защита.

Старинные дома казались в ночи мрачным нагромождением глыб. Одно лишь заведение Стэймица было освещено.

Проллер скорчился в подъезде скорняка, наблюдая за окнами Стэймица и всей душой желая, чтобы Грэхем поторопился с возвращением: старший инспектор отправился на поиски судьи, которого смог бы уговорить выдать ордер на предварительный арест. Кроме собственной интуиции, он не имел никаких доказательств...

Брайлинг прибыл задолго до Проллера, и вскоре вслед за ним появился человек, в котором люди из отряда наблюдения признали его адвоката. В данный момент совещание в конторе Стэймица было в самом разгаре: Брайлинг, его адвокат, два врача-лаборанта, которых Стэймиц нанимал уже и прежде, для других клиентов, адвокат Стэймица и представитель окружного суда – все увлечены были долгим и, по-видимому, непростым разговором. Стэймиц, похоже, не принимал участия в дискуссии, и когда все наконец закончилось – целым ворохом многочисленных бумаг и подписей – ни один из документов не передали ему.

Стэймиц с учтивой любезностью ждал, пока адвокат Брайлинга тщательно собрал все бумаги и сложил их в папку. После этого он достал свою папку с документами, и оба адвоката принялись внимательно изучать их.

Две смутные фигуры неуклюже ковыляли во тьме улицы: старший инспектор Грэхем и тучный, недовольный судья.

– Судья Клингер, – произнес Грэхем, представляя своего спутника. – Он хочет своими глазами увидеть улики, прежде чем выписывать ордер.

Проллер рассказал обо всем, что увидел. Судья фыркнул:

– Похоже, что Брайлинг ложится в Отсрочку. Естественно, когда мультимиллионер задумывает лечь в Анабиоз, требуется куча документов.

– Прибегает к услугам своего конкурента? – рявкнул Грэхем. – Вверяет судьбу человеку, которого так безжалостно унизил и разорил? Где же здесь здравый смысл?

– Законы создаются не для того, чтобы принуждать человека действовать, подчиняясь здравому смыслу, – сухо заметил судья. – Давайте войдем.

Они ступили в круг бесстрастных лиц, которые тотчас же приняли самые разнообразные выражения: досады у специалистов, возмущения у Брайлинга и легкого недоумения у Стэймица.

– Он этого ждал, – шепнул Проллер на ухо Грэхему.

Грэхем кивнул.

– Мы условились встретиться завтра после обеда, сэр, – мягко заметил Стэймиц.

– При том условии, что завтра после обеда Брайлинг еще будет жив, – проворчал Грэхем.

Брайлинг при этих словах побагровел и сердито заметил:

– Я ведь и прежде втолковывал вашим людям: когда я захочу, чтобы полиция влезла в мои дела, то попрошу ее об этом сам.

Судья Клингер сделал знак, призывая к молчанию.

– Старший инспектор выдвинул серьезное обвинение, – сообщил он. – Он хочет добиться ордера на предварительный арест Кристофера Стэймица на основании необходимости защитить жизнь Джона Брайлинга. Вы здесь по собственной воле, мистер Брайлинг?

– Разумеется.

– Считаете ли вы, что ваша жизнь подвергается опасности?

– Разумеется, нет!

– Есть мнение, что вы находитесь здесь, для того чтобы подвергнуться Анабиозу. На какой срок?

– На максимально возможный: на пять веков.

– Теперь я спрашиваю свидетелей: считаете ли вы, что Джон Брайлинг находится в данном месте и совершает данные действия на основании собственного свободного выбора?

Те с важностью кивнули и ответили в один голос:

– Да.

Судья сурово посмотрел на представителя окружного суда.

– Готовы ли вы подтвердить, что действия субъекта законны и добровольны?

– Я уже сделал это.

Судья повернулся к Грэхему:

– Один из свидетелей – его собственный адвокат. Вы можете проверить.

– Когда вы приняли это решение? – спросил Грэхем у Брайлинга.

– Я долгие годы обдумывал такую возможность. Впрочем, как и любой, кто связан с нашей профессией.

– Вы не ответили на мой вопрос. Когда вы приняли окончательное решение?

– Сегодня вечером.

– Сегодня вечером в разгар вечеринки, на которой выступали в роли хозяина, вы внезапно решили улечься в Отсрочку и позвонили давнему сопернику...

– Это он позвонил мне. Он сообщил, что выполняет два заказа, так что все необходимые свидетели у него под рукой, и вместо двух заказов он может с таким же успехом выполнить три...

– Каким образом ему удалось заманить вас?

Брайлинг не ответил.

– Чем он вам угрожал?

– Ничем, – отрезал Брайлинг. – Я принял абсолютно самостоятельное решение.

– Нет ни малейшего законного основания для вмешательства, – объявил судья Клингер.

– У меня есть одно требование, – добавил Грэхем. – Я хотел бы, чтобы один из врачей Управления присутствовал здесь в качестве наблюдателя.

– За чей счет? – поинтересовался Стэймиц.

– За счет Управления.

– Тогда у меня нет возражений. Если он прибудет сюда в течение часа, то сможет присутствовать при совершении процедуры.

– Вы не против? – спросил судья Брайлинга.

– Мне это абсолютно безразлично, – ответил тот.

– Прекрасно. В таком случае, в присутствии врача из лаборатории Управления вы можете провести Анабиоз. Я разрешаю.

Он небрежно кивнул Грэхему и вышел, тяжело ступая.

– Ну что ж, – пробормотал Грэхем, – я сделал все, что было в моих силах. А что за всем этим кроется, мы узнаем только завтра, когда Стэймиц явится к нам на гипнотический анализ.

Адвокат был тверд и холодно вежлив.

– Вы, старший инспектор, позволили себе вторгнуться в офис моего клиента самым возмутительным и противозаконным образом. У меня при себе распоряжение судьи, запрещающее дальнейшее вмешательство в его вполне законную профессиональную деятельность. Кристофер Стэймиц не явится на ваш гипнотический анализ, и вам приказано прекратить всякое наблюдение за ним и за его домом.

– У меня имеется разрешение на расследование Пред-Убийства, подписанное тремя прокурорами, – холодно возразил Грэхем.

– Поскольку мнимая жертва легла в Анабиоз, вряд ли она будет нуждаться в дальнейшем попечении вашего департамента.

– Отдайте бумагу моему секретарю, он сделает необходимые распоряжения, – ответил Грэхем.

Адвокат вышел, и старший инспектор, подавшись вперед в своем кресле, процедил сквозь зубы:

– Все кончено! Я проиграл!

– Три лаборанта подтвердили, что Отсрочка прошла успешно, – заметил Проллер.

Грэхем покачал головой.

– Брайлинг мертв.

– Последующий осмотр показал, что субъект перенес Анабиоз великолепно.

– Повторяю, он мертв.

Верховный Отдел уставился на Проллера.

– Вашей единственной задачей, – холодно заметил Дживен, – было следить, чтобы старший инспектор не потерпел неудачи. Излишне объяснять, что ему и в голову не могло прийти, будто он совершил ошибку.

– Видите ли, сэр, – ответил Проллер, – произошло нечто очень странное. Интуиция старшего инспектора называет это убийством. Проверки и испытания специалистов лаборатории показывают, что Брайлинг нормально перенес Анабиоз и состояние его здоровья хорошее. Все, что мне требуется – это получить разрешение на лабораторные исследования: я должен докопаться до истины.

– Если ваши исследования дадут отрицательный результат, это не явится доказательством ни за, ни против, и старший инспектор будет по-прежнему думать, что потерпел неудачу. Если же результат окажется положительным, он будет уверен, что проиграл. Будьте так любезны растолковать мне, каким образом эти проверки могут способствовать выполнению вашей задачи.

– Но, сэр...

– Старший инспектор предотвратил сотни убийств. И он предотвратит их еще, если только его карьера не потерпит крах в результате этого нелепого случая. В ваших руках, Проллер, карьера старшего инспектора.

– Слушаюсь, сэр.

Стэймиц нахмурился.

– Вы – помощник инспектора Грэхема. У меня есть распоряжение судьи...

Проллер пренебрежительно отмахнулся.

– Я и не думаю соваться в ваши дела. Я только заглянул, чтобы выразить свое сочувствие.

– По какому случаю?

– Брайлинг и в настоящей жизни вам немало досаждал, – мягко проговорил Проллер. – А эта Отсрочка сделает его и вовсе недосягаемым для правосудия. То-то он посмеется над вами, когда вернется к жизни.

– Ваши соболезнования неуместны, – возразил Стэймиц. – Я вовсе не испытываю неприязни к Брайлингу. Напротив, я благодарен за то, что он открыл в моей конторе большой заказ. Отсрочка на максимальный период – необычайно выгодная сделка.

– Хотелось бы мне знать, что он подумает, когда откроет глаза через пять сотен лет. «Я улизнул! Все мои миллионы при мне, а Стэймиц вот уже многие сотни лет – не более чем прах!» А вам как представляется, о чем он подумает?

– Я не испытываю никакой неприязни к Брайлингу, – повторил Стэймиц. – Я верю в Верховное Правосудие. И я со спокойной душой вверяю ему Брайлинга.

– А Верховное Правосудие еще будет иметь полномочия через пять сотен лет? – спросил Проллер.

Стэймиц не ответил.

Проллер ворвался в кабинет Грэхема с возгласом:

– Стэймиц признался!

– Сомневаюсь, – безжизненно проговорил Грэхем. – С чего бы это?

– Дрожит за свою шкуру! Он только что лег в Анабиоз, и если это не равносильно признанию...

– Стэймиц? Лег в Анабиоз?

– Да, сэр. По-видимому, он почуял, что мы проникли в его планы, вот и рванул как можно дальше, за пределы любых сроков давности.

– И насколько же далеко эти пределы?

– Четыреста девяносто девять лет восемь месяцев.

– Вы безмозглый кретин!

Грэхем вскочил на ноги и возбужденно заходил по кабинету.

– Это вовсе не признание, а, напротив, доказательство нашего поражения! Это говорит лишь о том, что с Отсрочкой все было в порядке. Стэймиц выйдет из нее раньше Брайлинга, и ему как раз хватит времени, чтобы разработать план убийства. А поскольку это именно он изобрел Анабиоз, легковерные ученые будущего без колебаний позволят ему изучить его результаты. Он будет весьма рад поработать в группе по оживлению Брайлинга!

– Так, значит, вы не были правы, когда утверждали, что Брайлинг убит?

– Конечно, но это как раз та ошибка, о которой я ничуть не сожалею, – вне себя от восторга воскликнул Грэхем. – Прошу вас приложить докладную записку к медицинским записям Стэймица. Врачи, которые будут возвращать его к жизни, должны сообщить властям о том, что Стэймиц подвергся Анабиозу, вынашивая преступные замыслы. И можете закрыть это дело.

– Слушаюсь, сэр. Как сформулировать причину?

Грэхем улыбнулся.

– Просто укажите, что наши полномочия не распространяются более на его главных участников.

Врач-лаборант имел лишь вторую степень и разрывался между желанием самостоятельно довести до конца все эти сложные процедуры и страхом, что его привлекут к ответственности за незаконные опыты.

– Я еще раз сделал все пробы, – сообщил он. – Это, по-видимому, ртутное соединение М4939.

– Если это соединение, которое применяют в промышленности, где же Стэймиц сумел раздобыть его?

– Ученый-химик его уровня может приготовить подобный состав самостоятельно, это не проблема. Но вот одурачить троих врачей-лаборантов... Непостижимо!

– Врачи из лаборатории проводили свои собственные проверки на каждую дозу препарата по мере его приготовления. Я незаметно изъял несколько пробирок у Стэймица и, когда тот отвернулся, взял образцы на пробу из каждой пробирки уже после того, как он впрыснул зелье в тело Брайлинга. Яд был лишь в последней. Очевидно, он сумел его добавить, когда лаборанты закончили свои тесты.

– В таком случае, нам следует заявить об убийстве.

– Но ведь не было никакого убийства, – заметил Проллер. – Напротив – состояние здоровья Брайлинга выше всяких похвал.

– Тем не менее его жизнь в опасности.

Проллер покачал головой.

– Пока он лежит в Анабиозе, ему ничего не грозит. Но стоит вернуть его к жизни (когда бы это ни случилось), «запустив» в действие все процессы в его организме, бедняге останется жить всего лишь несколько минут, и большую часть этого времени он проведет в невыносимых страданиях.

– Тогда кто-нибудь должен добиться распоряжения судьи и откачать из него эту гадость.

– Он полностью заморожен. Вам не удастся ничего откачать из окоченевшего тела, а оживление – смерти подобно: яд уже затронул жизненно важные органы.

– Черт побери, но кто же помог Стэймицу заманить к себе Брайлинга?

Проллер невесело усмехнулся.

– Мы сами и помогли! Негодяй заплатил Мэйнлоу, чтобы тот зашел к нему, а старший инспектор Грэхем невольно попался на эту приманку: приставил к дому Брайлинга надежную охрану. На самом деле Мэйнлоу не продавал Стэймицу оружие, а Стэймиц вовсе и не собирался его использовать... Вся эта полицейская возня вокруг виллы перепугала Брайлинга до полусмерти. В нужный момент Стэймиц связался с Брайлингом по своему аппарату с шифровкой и сказал:

– У меня тут навалом оружия и людей, готовых в любую минуту пустить его в ход. Они и сейчас не спускают с тебя глаз.

Брайлинг, который действительно заметил вооруженных людей в лесу совсем рядом с террасой, надо думать, едва не испустил дух на месте. Стэймиц поставил его перед выбором: приехать к нему немедленно и лечь в Анабиоз на максимально возможный срок или умереть сию минуту.

– Понятно, – сказал лаборант. – Но почему Брайлинг просто не попытался сбежать?

– Вы забываете о «наемных убийцах» в лесу. Брайлинг в точности выполнил то, что приказывал ему Стэймиц – оставался на виду и не делал неверных движений, пока разговаривал со своим адвокатом и вызывал аэромобиль. Затем он пулей помчался прямо в контору Стэймица – ведь тот предупредил, что за ним будут следить, и за ним, разумеется, следили: весь полицейский воздушный флот. Долгие годы он до смерти боялся Стэймица, боялся мести оскорбленного и обворованного ученого. В те минуты Брайлинг действительно считал, что перед ним только два пути – мгновенная смерть или Отсрочка. Он, естественно, выбрал Отсрочку.