Текст книги "Мой дьявол-хранитель"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Лиза Клейпас
Мой дьявол-хранитель

© Lisa Kleypas, 2006

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

Глава 1

Глядя на молодую особу, явившуюся в его лондонскую резиденцию, Себастьян, виконт Сент-Винсент, вдруг подумал, что, пожалуй, он ошибся с выбором наследницы, которую пытался похитить на прошлой неделе в Стоуни-Кросс-парке.

И хотя до недавних пор похищения не значились в длинном списке его прегрешений, ему следовало быть умнее.

Оглядываясь назад, он понимал, что сделал неудачный выбор, но в тот момент Лилиан Боумен казалась ему идеальным решением его проблем. Лилиан происходила из богатой семьи, тогда как Себастьян, хоть и обладал титулом, испытывал финансовые затруднения. К тому же ее смуглая красота и бешеный темперамент сулили немало радостей в постели. И все же ему следовало выбрать куда менее энергичную жертву. Очаровательная наследница из Америки так отчаянно сопротивлялась, что в конечном итоге была спасена своим женихом, лордом Уэстклиффом.

Робкое создание, стоявшее сейчас перед ним, отличалось от Лилиан Боумен как небо от земли. Созерцая свою гостью с легким презрением, Себастьян перебирал в уме то немногое, что слышал об Эванджелине Дженнер. Она была единственной дочерью Айво Дженнера, владельца известного лондонского игорного клуба, и женщины из общества, которая имела несчастье сбежать с ним – лишь для того, чтобы вскоре осознать свою ошибку. Хотя мать Эванджелины происходила из приличной семьи, отец ее был немногим лучше подзаборного бродяги. Несмотря на столь незавидную родословную, Эванджелина могла бы сделать вполне приличную партию, если бы не болезненная застенчивость, заставлявшая ее мучительно заикаться.

Приятели Себастьяна мрачно шутили, что скорее согласились бы носить власяницу, чем вести беседы с Эванджелиной Дженнер. Естественно, Себастьян старался избегать ее по мере возможности. Впрочем, это не представляло труда. Робкая мисс Дженнер предпочитала прятаться по углам. За все время они не обменялись и словом – надо полагать, к обоюдному удовольствию.

Однако теперь он попался. По какой-то неведомой причине мисс Дженнер явилась в его дом без приглашения, причем в скандально поздний час. И, что делало ситуацию еще более пикантной, явилась без сопровождения – а ведь одной минуты наедине с ним вполне достаточно, чтобы погубить репутацию любой девушки. Себастьян вел непутевый образ жизни и гордился этим, упиваясь славой бессовестного соблазнителя, придававшей ему особый шарм в глазах молодых повес.

Откинувшись в кресле, он с обманчивой праздностью наблюдал за незваной гостьей, которая неуверенно проследовала в комнату и остановилась. В библиотеке царил полумрак, лишь язычки пламени, игравшие в камине, бросали слабые отблески на лицо девушки. На вид ей было не больше двадцати; свежий цвет ее лица и невинный взгляд вызвали у Себастьяна привычное раздражение. Его никогда не привлекала и не умиляла невинность.

Хотя долг джентльмена требовал, чтобы он поднялся со стула, Себастьян, учитывая все обстоятельства, не счел нужным рассыпаться в любезностях. Вместо этого он небрежно указал на кресло, стоявшее у камина.

– Можете присесть, если пожелаете, – сказал он. – Хотя на вашем месте я не стал бы задерживаться здесь надолго. Я ненавижу скуку, а вас едва ли можно назвать занимательной собеседницей.

Эванджелина даже не поморщилась от такой грубости, и Себастьян не мог не задаться вопросом, что за воспитание сделало ее столь невосприимчивой к хамству, от которого любая другая девица залилась бы краской или ударилась в слезы. Либо она на редкость тупа, либо обладает исключительной выдержкой.

Эванджелина сняла плащ, перебросила его через подлокотник обтянутого бархатом кресла и села, примостившись на краешке сиденья. Наблюдая за ее движениями, лишенными всякого кокетства, Себастьян вспомнил, что она водила дружбу не только с Лилиан Боумен, но и с ее младшей сестрой Дейзи, а также с Аннабеллой Хант. Все они не пользовались успехом у противоположного пола и, видимо, по этой причине сбились в стайку, подпиравшую стенку на бесчисленных балах и вечеринках весь прошлый сезон. Однако удача, похоже, повернулась к ним лицом: Аннабелле наконец-то удалось заполучить мужа, а Лилиан вот-вот должна была обвенчаться с лордом Уэстклиффом. Впрочем, вряд ли их везение распространится на это запуганное создание.

Он подавил искушение поинтересоваться целью ее визита, опасаясь, что это вызовет поток косноязычных объяснений, мучительных для них обоих, и терпеливо ждал, пока Эванджелина Дженнер соберется с мыслями. Молчание затянулось, и Себастьян с некоторым удивлением осознал, что девушка недурна собой. Поскольку он избегал смотреть на нее в упор, в его памяти сложился образ растрепанной особы с рыжими волосами и плохой осанкой. Однако при ближайшем рассмотрении она оказалась очень хорошенькой.

Себастьян вдруг ощутил легкое напряжение мышц и холодок, заставивший приподняться крохотные волоски на затылке. Несмотря на расслабленную позу, кончики его пальцев впились в мягкие подлокотники кресла. Странно, он никогда не замечал того, что явно заслуживало внимания. В свете пламени ее рыжие волосы – самого восхитительного оттенка, какой ему приходилось видеть, – казалось, излучали жар. У нее были изящные дуги бровей, густые ресницы, чуть более темные, чем волосы, и нежный цвет лица, какой бывает только у рыжих: белоснежный, с легкой россыпью веснушек. Себастьяна позабавили эти золотистые крапинки, усеявшие ее нос и щеки, словно по капризу доброй феи. Картину довершали пухлые розовые губки и большие голубые глаза… прелестные, но лишенные всяких эмоций, как у куклы.

– Я п-получила известие, что моя подруга, мисс Боумен, сочеталась браком с лордом Уэстклиффом, – осторожно заметила Эванджелина. – Они с графом отправились в Гретна-Грин после того, как он… объяснился с вами.

– Точнее сказать, отделал меня до полусмерти, – любезно отозвался Себастьян, понимая, что она не могла не заметить синяков и ссадин, украсивших его челюсть после того, как Уэстклифф выместил на нем свое праведное негодование. – Похоже, ему не понравилось, что я одолжил его невесту.

– Вы п-похитили ее, – спокойно возразила Эванджелина. – «Одолжил» предполагает, что вы собирались вернуть ее назад.

Губы Себастьяна изогнулись в искренней улыбке – первой за долгое время. Не такая уж она дурочка, как ему казалось.

– Пусть так, если вы предпочитаете называть вещи своими именами. Вы за этим пришли, мисс Дженнер? Сообщить мне о счастливой паре? Напрасно. Мне надоела эта тема. Если я не услышу ничего более интересного в ближайшее время, боюсь, вам придется уйти.

– Вы в‐выбрали мисс Боумен, потому что она богатая наследница, – сказала Эванджелина. – Насколько я понимаю, вам необходимо жениться на ком-то с деньгами.

– Верно, – с легкостью признал Себастьян. – Моему отцу не удалось выполнить свою единственную обязанность сохранить в целости семейное состояние, чтобы передать его мне вместе с герцогским титулом. А моя главная обязанность – праздно проводить время, ожидая его смерти. Я честно выполнил свою часть сделки – в отличие от герцога. Он не справился с управлением семейными финансами, в настоящий момент непростительно беден и, что еще хуже, здоров.

– Мой отец богат, – сообщила Эванджелина без всякого выражения. – И он умирает.

– Примите мои поздравления, – отозвался Себастьян, устремив на нее пристальный взгляд. Он не сомневался, что Айво Дженнер обладает внушительным состоянием. Его игорный клуб был популярен среди лондонских джентльменов благодаря хорошей еде, крепкой выпивке и недорогим шлюхам. Лет двадцать назад заведение Дженнера служило второразрядной альтернативой легендарному клубу Крейвена, самому великолепному и успешному предприятию такого сорта, когда-либо существовавшему в Англии.

Однако когда клуб Крейвена сгорел дотла, а его владелец не пожелал начинать все заново, Дженнер унаследовал богатых клиентов своего предшественника и сумел занять освободившуюся нишу. Не то чтобы он мог сравняться с Крейвеном. Клуб Дженнера являлся отражением характера и стиля своего хозяина, бывшего боксера, невежественного и грубоватого. Если Дерек Крейвен был, по общему признанию, незаурядной личностью и блестящим администратором, Айво Дженнер никогда не отличался талантами и лишь благодаря причуде судьбы стал успешным бизнесменом.

И вот теперь его единственная дочь сидит перед ним. И если она собирается сделать ему предложение – Себастьян догадывался, какое именно, – он не может позволить себе отказаться.

– Я не нуждаюсь в ваших поздравлениях, – уронила Эванджелина в ответ на его реплику.

– Что же в таком случае вам нужно, милочка? – вкрадчиво осведомился он. – Я буду очень признателен, если вы перестанете ходить вокруг да около. Это становится утомительным.

– Я хочу провести с отцом остаток его д-дней. Родственники моей матери всячески препятствуют нашим встречам. Я пыталась сбежать к нему, но они неизменно ловят меня и подвергают наказаниям. Как бы то ни было, я больше не вернусь к ним. У них есть планы относительно меня, которые я твердо намерена разрушить – пусть даже ценой собственной жизни.

– И каковы же эти планы? – лениво поинтересовался Себастьян.

– Они пытаются принудить меня к браку с одним из моих кузенов, с мистером Юстасом Стаббинзом. Он не испытывает ко мне никаких чувств, как и я к нему, но он охотно согласится сыграть роль пешки в семейной игре.

– Где ставкой является состояние вашего отца, которое вы унаследуете после его смерти?

– Да. Вначале я готова была смириться с этой идеей, полагая, что у нас с мистером Стаббинзом будет собственный дом… и жизнь станет не такой невыносимой, если мы будем жить отдельно от родни. Но мистер Стаббинз заявил, что не имеет ни малейшего желания куда-либо переезжать. Он намерен остаться под семейной крышей… а я не уверена, что смогу жить там и дальше. – Не дождавшись никакой реакции, кроме равнодушного молчания, Эванджелина тихо добавила: – Мне кажется, они собираются убить меня, после того как завладеют папиными деньгами.

Себастьян не сводил глаз с ее лица, хотя его тон оставался небрежным.

– Как нехорошо с их стороны. Но при чем здесь я?

Эванджелина не клюнула на подначку, одарив его твердым взглядом, свидетельствовавшим о внутренней силе, которой Себастьян никогда прежде не встречал у женщин.

– Я предлагаю вам жениться на мне, – заявила она. – Мне нужна защита. Отец слишком болен, чтобы помочь мне, и я не хочу быть обузой для своих друзей. Думаю, они предложили бы мне поддержку, но даже в этом случае мне пришлось бы постоянно быть настороже, опасаясь, что меня выкрадут родственники и заставят подчиниться их воле. У незамужней женщины нет никаких прав, ни общественных, ни законных. Это несправедливо… но что толку сетовать. Мне нужен муж. Вам нужна богатая жена. Мы оба в одинаково отчаянном положении. Это позволяет мне думать, что вы согласитесь с моим п-предложением. Если я права, мы могли бы отправиться в Гретна-Грин сегодня же вечером. Мои родственники наверняка уже ищут меня.

Повисло тягостное молчание. Себастьян размышлял, не сводя с Эванджелины настороженного взгляда. Он не доверял ей. После неудачной попытки похищения, предпринятой им на прошлой неделе, он не испытывал особого желания повторить этот опыт.

И все же в ее словах был смысл. Себастьян действительно пребывал в отчаянии. Полчища кредиторов могли засвидетельствовать, что он имеет пристрастие к модной одежде, изысканной еде и прочим радостям жизни. Жалкое содержание, которое он ежемесячно получал от герцога, должно было в ближайшее время прекратиться, а у него не было денег даже для того, чтобы расплатиться по счетам за прошлый месяц. Для человека, который привык брать все, что идет в руки, не терзаясь угрызениями совести, предложение Эванджелины было воистину Божьим даром. При условии, что она намерена претворить его в жизнь.

– Не хотелось бы показаться чересчур меркантильным, – небрежно произнес он, – но насколько ваш отец близок к смерти? Некоторые чудаки годами лежат на смертном одре. По-моему, нет ничего хуже, чем заставлять людей ждать.

– Вам не придется долго ждать, – последовал резкий ответ. – Мне сказали, что он проживет не более двух недель.

– А каковы гарантии того, что вы не передумаете, прежде чем мы доберемся до Гретна-Грин? Вам известно, что я за человек, мисс Дженнер. Думаю, нет нужды напоминать, что я – не далее как на прошлой неделе – чуть не похитил и не изнасиловал одну из ваших подруг.

Эванджелина молча уставилась на него. В отличие от его глаз, которые были светло-голубыми, ее глаза имели насыщенный сапфировый оттенок.

– Вы пытались изнасиловать Лилиан? – осведомилась она натянутым тоном.

– Я пригрозил ей этим.

– И вы осуществили бы свою угрозу?

– Не знаю. Мне не приходилось делать этого прежде, но, как вы справедливо заметили, я попал в отчаянное положение. Кстати, раз мы уж затронули эту тему… вы предлагаете брак по расчету или готовы разделить со мной супружеское ложе?

Эванджелина пропустила вопрос мимо ушей, настойчиво повторив:

– Вы стали бы принуждать ее силой?

Себастьян иронически улыбнулся:

– Если я отвечу отрицательно, мисс Дженнер, как вы узнаете, что я не солгал? Впрочем, если вы настаиваете… Нет. Я не стал бы насиловать ее. Надеюсь, теперь вам спокойнее. Что же касается моего вопроса…

– Я л-лягу с вами в постель. Один раз, – сказала она, – чтобы узаконить брак. И больше никогда.

– Чудно, – проворковал он. – Я редко ложусь в постель с одной и той же женщиной более одного раза. Чертовски скучное занятие после того, как проходит новизна ощущений. К тому же я не настолько вульгарен, чтобы вожделеть собственную жену, особенно если у меня хватит средств содержать любовниц. Конечно, остается вопрос о наследнике… но, если вы будете соблюдать осмотрительность, я не стану интересоваться, чьих детей вы вынашиваете.

Эванджелина даже глазом не моргнула.

– Я хотела бы, чтобы часть наследства была переведена в трастовый фонд на мое имя. И чтобы я могла расходовать проценты по своему усмотрению, не отчитываясь перед вами за свои траты.

Себастьян в очередной раз убедился, что девушка совсем не глупа, хотя заикание заставляло многих думать иначе. Привыкнув к тому, что ее не понимают, недооценивают и не замечают, она, похоже, научилась использовать этот факт к собственной выгоде. Себастьян насторожился.

– С моей стороны было бы глупо довериться вам, заявил он. – Что мешает вам нарушить наш уговор в любой момент? А вы поступите еще глупее, доверившись мне. Когда мы поженимся, я могу доставить вам такие неприятности, о которых ваши предприимчивые родственники даже не мечтали.

– Я предпочла бы терпеть их от того, кого сама выберу, – мрачно отозвалась Эванджелина. – Лучше вы, чем Юстас.

Себастьян ухмыльнулся:

– Вряд ли это можно считать комплиментом Юстасу.

Она не ответила на его улыбку, лишь немного расслабилась в кресле, глядя на него с угрюмым смирением. Их взгляды скрестились, и Себастьяна внезапно пронзила дрожь с головы до кончиков ног.

В том, что он легко возбуждается, не было ничего нового. Себастьян давно понял, что у него сильно развито мужское начало и некоторые женщины способны вызвать в нем чувственный отклик поразительной силы. По какой-то неведомой причине эта стеснительная заикающаяся особа оказалась одной из них.

Волнующие образы заполнили его сознание… Ему хотелось вдохнуть ее запах, дотронуться кончиками пальцев до нежной кожи, ощутить щекочущее прикосновение ее распущенных волос к своей обнаженной груди. Ему хотелось делать немыслимые вещи с ее губами и собственным ртом.

– Значит, решено, – вымолвил он. – Я принимаю ваше предложение. Разумеется, многое еще нужно обсудить, но у нас в запасе два дня, пока мы будем добираться до Гретна-Грин. – Себастьян поднялся со своего кресла и потянулся, с едва заметной улыбкой отметив, как ее взгляд скользнул по его телу. – Я распоряжусь, чтобы подготовили карету, и велю камердинеру упаковать мои вещи. Думаю, это займет не больше часа. Кстати, если вам взбредет в голову отказаться от нашей сделки после того, как мы двинемся в путь, я вас придушу.

Она одарила его ироничным взглядом:

– Вы бы т-так не нервничали, если бы не пытались увлечь по этому маршруту возражающую жертву на п-прошлой неделе.

– Туше. В таком случае могу я считать вас невозражающей жертвой?

– Более того, страстно желающей, – ответила Эванджелина с таким видом, словно ей не терпится пуститься в путь.

– Что ж, мне это нравится, – заметил Себастьян, отвесив галантный поклон, прежде чем выйти из библиотеки.

Глава 2

Оставшись одна, Эви закрыла глаза и судорожно вздохнула. Сент-Винсент напрасно волнуется, что она передумает. Теперь, когда сделка заключена, ей в тысячу раз сильнее, чем ему, хотелось поскорее попасть в Гретна-Грин. При одной мысли, что в этот самый момент дядя Брук и дядя Перегрин ищут ее по всему Лондону, она содрогнулась от ужаса.

В конце лета, когда она сбежала из дома, они перехватили ее у входа в клуб отца. К тому времени, когда карета дяди Перегрина доставила ее домой, ее разбитые губы кровоточили, один глаз заплыл, спина и руки были покрыты синяками. Две последующие недели она провела взаперти в своей комнате на хлебе и воде.

Никто, даже ее подруги Аннабелла, Лилиан и Дейзи, не знал до конца, что ей пришлось вынести. Жизнь в доме Мейбриков была сущим кошмаром. Мейбрики, родня ее матери, и Стаббинзы – сестра ее матери Флоренс с мужем Перегрином – объединили свои усилия, желая сломить ее волю. Сопротивление, с которым им пришлось столкнуться, приводило их в ярость и замешательство. Эви и сама не ожидала, что сможет вынести жестокое обращение, безразличие и даже ненависть, не сломавшись. Возможно, в ней было больше от отца, чем всем казалось. Айво Дженнер был боксером, который дрался голыми кулаками, и секрет его успеха – на ринге и за его пределами – заключался не в таланте, а в стойкости и упрямстве. Должно быть, она унаследовала эти качества.

Эви хотела увидеть отца. Хотела так сильно, что это причиняло ей почти физическую боль. Он был единственным человеком на свете, которого интересовала ее судьба. Возможно, он не баловал ее своим вниманием, но она знала, что он испытывает к ней больше чувств, чем кто-либо другой. Она понимала, почему он перепоручил ее заботам Мейбриков вскоре после смерти матери. Игорный клуб был не тем местом, где можно растить ребенка. А Мейбрики, хоть и не обладали титулом, относились к благородному сословию. Тем не менее Эви не могла не задаваться вопросами… Если бы отец знал, как с ней обращаются, поступил бы он так же? Если бы он мог представить себе, что гнев семьи, вызванный мятежным поступком ее матери, выплеснется на беззащитного ребенка… Впрочем, что толку размышлять об этом теперь.

Ее мать умерла, отец болен, и есть вопросы, которые она хотела бы задать ему, прежде чем они расстанутся навеки. Ее единственный шанс вырваться из когтей Мейбриков – это довериться надменному аристократу, за которого она только что согласилась выйти замуж.

Эви поражалась, что ей удалось так легко объясниться с Сент-Винсентом, который подавлял ее своим изысканным видом. Высокий, с золотистыми волосами, льдисто-голубыми глазами и чувственным ртом, он был похож на падшего ангела, наделенного всеми атрибутами мужской красоты, которые Люцифер мог изобрести на погибель женщинам. К тому же он слыл беспринципным эгоистом, что и подтвердил, попытавшись похитить невесту своего лучшего друга. Впрочем, решила, Эви, именно такой человек способен дать отпор ее родственникам.

Можно не сомневаться, что из него получится ужасный муж. К счастью, она не питает иллюзий по этому поводу. И поскольку она не испытывает к нему никаких чувств, ей будет нетрудно закрыть глаза на его неблаговидные поступки и пропускать мимо ушей его оскорбления.

Как все это отличается от замужества ее подруг! При мысли о них Эви чуть не расплакалась. Вряд ли они останутся друзьями после того, как она выйдет замуж. Сморгнув непрошеные слезы, она проглотила ком в горле. Что толку плакать? Может, брак с Сент-Винсентом не идеальный выход из положения, но это лучшее, что она могла придумать.

Вообразив бешенство теток и дядюшек, когда они узнают, что она – и ее состояние – уплыла из их рук, Эви почувствовала некоторое облегчение. Все, что угодно, лишь бы избавиться от их власти. И конечно, избежать брака с этим трусливым ничтожеством Юстасом, который настолько погряз в обжорстве и пьянстве, что скоро перестанет пролезать в дверь. Хоть он и ненавидит собственных родителей, он никогда не осмелится пойти против них.

Забавно, но именно Юстас в конечном итоге вынудил Эви бежать из дома, явившись к ней с обручальным кольцом.

– Вот, – произнес он со сконфуженным видом, протянув ей золотой ободок с нефритом, – матушка велела вручить тебе. Имей в виду, ты останешься без обеда, если не наденешь его сегодня вечером. А еще она сказала, что на следующей неделе объявит о нашей помолвке.

Нельзя сказать, что это явилось для Эви полной неожиданностью. После трех сезонов безуспешных попыток найти ей титулованного мужа родственники пришли к выводу, что ее брак не сулит им никакой выгоды. И, учитывая, что она скоро станет богатой наследницей, решили завладеть ее деньгами, выдав ее замуж за одного из кузенов.

Слова Юстаса вызвали у Эви вспышку такой ярости, что она залилась краской, развеселив Юстаса.

– Ну и видок у тебя, когда ты краснеешь, – рассмеялся он. – Как у перезрелого помидора.

Проглотив ядовитый ответ, Эви постаралась успокоиться. Мысли кружились у нее в голове, как листья, подхваченные шквальным ветром. Тщательно подбирая слова, она умудрилась сказать, почти не заикаясь:

– Кузен Юстас… если я соглашусь выйти за тебя замуж… могу ли я рассчитывать на твою поддержку? Позволишь ли ты мне видеться с отцом и заботиться о нем?

Ухмылка мигом исчезла с лица Юстаса, пухлые щеки обвисли. Он отвел взгляд и уклончиво ответил:

– Никто не стал бы давить на тебя, кузина, не будь ты такой упрямицей.

Эви, терпение которой было на пределе, начала заикаться.

– Т-ты возьмешь мои деньги и н-ничего не дашь взамен…

– А зачем тебе деньги? – презрительно осведомился он. – Ты же только и знаешь, что прятаться по углам. Тебе ни к чему красивая одежда, драгоценности… Ты не способна поддерживать разговор, да и в постели наверняка не подарок. Тебе надо бы благодарить меня за то, что я готов жениться на таком ничтожестве, но ты слишком глупа, чтобы оценить это!

– Я… я… – Раздосадованная, Эви не могла заставить свои губы произнести нужные слова и только сверкала глазами в тщетных попытках заговорить.

– Что за идиотка! – нетерпеливо буркнул Юстас, в приступе раздражения швырнув кольцо на пол. Он подпрыгнуло и покатилось, исчезнув под диваном. – Видишь, до чего ты меня довела! Давай ищи, а то останешься голодной. Пойду скажу матери, что я свое дело сделал: отдал кольцо тебе.

Эви осталась без ужина, но вместо того, чтобы искать потерянное кольцо, лихорадочно упаковала небольшой саквояж. Воспользовавшись водосточной трубой, она выскользнула через окно на втором этаже и бегом пересекла двор. На ее счастье, ей попался свободный экипаж, как только она выскочила за ворота.

Возможно, это был последний раз, когда она видела Юстаса, отметила Эви с мрачным удовлетворением. Он редко посещал светские вечеринки. Чем больше он толстел, тем реже выбирался из дома. В любом случае она никогда не пожалеет о том, что сбежала от него. Вряд ли он способен осчастливить какую бы то ни было женщину. В нем не было того, что деликатно именовалось «темпераментом». Вся его страсть сосредоточилась исключительно на еде и выпивке.

А вот лорд Сент-Винсент соблазнил и скомпрометировал столько женщин, что не счесть. В отличие от многих представительниц прекрасного пола Эви не одобряла подобное поведение. Однако этот факт служил гарантией того, что никто не усомнится в истинности их брака.

При этой мысли у Эви нервно сжался желудок. В мечтах ей виделось, что она выходит замуж за доброго и чувствительного человека, по-мальчишески веселого и непосредственного. Он будет любить ее и никогда не станет издеваться над ее заиканием.

Себастьян Сент-Винсент был полной противоположностью ее воображаемому возлюбленному. В нем не было ничего доброго, чувствительного или мальчишеского. Скорее он походил на хищника, которому нравится играть с добычей, прежде чем вонзить в нее зубы. Уставившись на пустое кресло, где он только что сидел, Эви явственно представила себе виконта, освещенного пламенем камина. Высокий и худощавый, он был одет с элегантной простотой, которая только подчеркивала его изысканную внешность. У него были густые, слегка вьющиеся волосы цвета темного золота, какой встречается только на средневековых иконах, и светло-голубые глаза, сверкавшие, как редкостные алмазы в ожерелье императрицы. Красивые глаза, несмотря на циничный взгляд. Когда он улыбнулся, у Эви перехватило дыхание – так подействовало на нее это ленивое движение выразительных губ, обнаживших ровный ряд белоснежных зубов. О, Сент-Винсент был великолепным мужчиной и прекрасно знал себе цену.

Странно, но Эви совсем не боялась его. Сент-Винсент был слишком умен, чтобы полагаться на физическое насилие в тех случаях, когда можно обойтись несколькими удачно выбранными словами и подчинить себе намеченную жертву. Куда больше она страшилась незамысловатой жестокости дяди Перегрина, не говоря уже о злобных руках тети Флоренс, имевшей пристрастие к обжигающим пощечинам и жалящим щипкам.

Никогда больше, поклялась себе Эви, рассеянно отряхивая с юбки грязь, прилипшую во время спуска по водосточной трубе. В саквояже, который она оставила в парадном холле, было чистое платье. Но едва ли стоит переодеваться, учитывая, что ей предстоит дальняя дорога и любая одежда помнется и испачкается задолго до того, как они достигнут цели своего путешествия.

Движение у двери привлекло ее внимание. Подняв глаза, Эви увидела пухленькую горничную, которая поинтересовалась, не желает ли она освежиться в одной из гостевых комнат. Удрученно отметив, что служанка, похоже, привыкла к присутствию в доме женщин, явившихся без сопровождения, Эви позволила, чтобы ее отвели в небольшую спальню наверху. Как и другие помещения, которые она успела увидеть, комната была изящно обставлена и содержалась в чистоте и порядке. Светлые обои украшала ручная роспись из птиц и китайских пагод. К радости Эви, одна из дверей вела в туалет, где, помимо прочего, обнаружилась раковина с краном в форме дельфина.

Справив свои нужды, Эви ополоснула лицо и руки и утолила жажду из серебряной чашки. Вернувшись в спальню, она поискала щетку или расческу и, не найдя таковой, пригладила руками пышную массу волос, заколотых на макушке.

Ни звук, ни шорох не предупредили ее о чьем-либо присутствии, но Эви вдруг ощутила, что она не одна в комнате. Резко обернувшись, она увидела Сент-Винсента, который наблюдал за ней, небрежно прислонившись к дверному косяку. Странное ощущение пронзило ее, словно по телу прокатилась теплая волна. Она вдруг почувствовала слабость и поняла, что ужасно устала. Да и мысль о том, что ей предстоит – путешествие в Шотландию, поспешная свадьба и физическое подтверждение брака, – лишала последних сил. Борясь с головокружением, Эви распрямила плечи и шагнула вперед, но сноп слепящих искр, вспыхнувший у нее перед глазами, заставил ее покачнуться.

Тряхнув головой, чтобы прояснить зрение, она обнаружила, что Сент-Винсент стоит рядом с ней и поддерживает ее за локти. Он был настолько близко, что она ощущала исходивший от него запах – слабый аромат дорогого одеколона, смешанный с запахами чистого тела, льняного полотна и первосортной шерстяной ткани. Он излучал здоровье и жизненную силу. Глубоко взволнованная, Эви растерянно уставилась в его лицо, склонившееся над ней. Сент-Винсент оказался гораздо выше, чем ей представлялось, когда она видела его издалека.

– Когда вы ели в последний раз? – спросил он.

– Вчера утром… кажется…

Он вскинул рыжеватую бровь.

– Только не говорите, что родственники морят вас голодом. – Сент-Винсент покачал головой и закатил глаза к небу, когда она кивнула. – Ситуация становится все более мелодраматичной. Я велю кухарке упаковать в дорогу корзинку с провизией. Возьмите меня под руку, я помогу вам спуститься вниз.

– Спасибо, я в состоянии идти сама…

– Возьмите меня под руку, – повторил Сент-Винсент любезным, но непререкаемым тоном. – Я не позволю вам свалиться с лестницы и сломать шею еще до того, как мы сядем в карету. Богатые наследницы не валяются на дороге. Мне потребуется чертовски много времени, чтобы подыскать вам замену.

Когда они двинулись вниз, Эви вынуждена была признать, что недооценила свое состояние, и была благодарна Сент-Винсенту за поддержку. На полпути он обхватил ее за талию, помогая преодолеть последние ступеньки. Костяшки его пальцев еще носили следы столкновения с лордом Уэстклиффом, и Эви невольно усомнилась, что этот утонченный аристократ сможет противостоять ее массивному дядюшке, если дело дойдет до драки. Вздрогнув, она пожелала, чтобы они оказались в Гретна-Грин как можно скорее.

Ее дрожь не осталась незамеченной.

– Вы замерзли? – спросил Сент-Винсент, крепче обхватив ее талию. – Или это нервы?

– Я х-хотела бы выбраться из Лондона, – ответила Эви, – пока мои родственники не нашли меня.

– А что, у них есть причины подозревать, что вы отправились ко мне?

– О н-нет, – заверила его она. – Никому даже в голову не придет, что я способна на такой безумный поступок.

Не испытывай она уже легкого головокружения, его ослепительная улыбка привела бы ее в это состояние.

– Хорошо, что мое тщеславие невозможно поколебать. Иначе вы не оставили бы от него камня на камне.

– Уверена, у вас было более чем достаточно женщин, чтобы питать ваше тщеславие. Вряд ли вам нужна еще одна.

– Мне всегда нужна еще одна, дорогая. В этом и состоит моя проблема.

Он проводил ее назад в библиотеку и ненадолго оставил. Пригревшись в кресле у огня, Эви начала клевать носом, когда вернулся Сент-Винсент. Сонная, она последовала за ним к покрытому черным лаком экипажу, ожидавшему перед домом. Сент-Винсент подхватил ее за талию и ловко усадил в экипаж. Обивка из кремового плюша поражала своей непрактичностью и великолепием, мягко сияя в свете небольшого фонаря, закрепленного под потолком кареты. Откинувшись на шелковые подушки, Эви испытала непривычное чувство комфорта и благополучия. Родня ее матери жила в соответствии с жестким набором правил, порицая любые проявления излишеств. Для Сент-Винсента, как она подозревала, излишества были нормой, особенно если это касалось его личных удобств.