Текст книги "Потому что ты моя"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Пустяки, – объяснил Скотт, раздраженный этим переполохом. – Нет-нет, я вполне способен сам держаться на ногах. С ними-то ничего не случилось. – Он направился в фойе, окруженный плотниками, музыкантами, художниками, танцорами и актерами, горевшими желанием помочь ему.
Мадлен смотрела вслед Скотту. Какой удивительный мужчина! Он казался особой королевской крови. Правда, лишь немногие счастливцы среди монархов и принцев были наделены столь выразительной внешностью и так прекрасно сложены. Мадлен пришла к твердому убеждению: если уж заводить роман, то лишь с таким мужчиной, как Скотт. Такой роман наверняка будет бесподобным, из тех, что случаются всего раз в жизни.
Хотя Скотт не выразил ни малейшего желания затащить ее в постель, Мадлен не собиралась сдаваться без боя. Ее оружием должно стать упорство. Каждый день, каждую минуту она будет стараться стать незаменимой для Скотта. Вскоре он и смотреть не захочет на других женщин.
Мадлен в задумчивости направилась к кулисам, где вокруг опрокинутого стола валялись осколки китайского фарфора. Вероятно, в «Столичном театре» не хватает рабочих рук. Мадлен размышляла: к кому бы обратиться по поводу работы? Подняв столик, она принялась собирать осколки.
И тут раздался высокий мелодичный женский голос:
– Осторожнее, дитя, вы поранитесь! Я потом пришлю кого-нибудь, чтобы прибрали здесь.
Мадлен положила осколки на стол и повернулась к женщине с золотистыми волосами. На вид незнакомка была всего несколькими годами старше Мадлен. Изысканная красота этой женщины, ее аристократическое лицо, голубовато-зеленые глаза и дружелюбная улыбка невольно приковывали взгляд. Мадлен заметила, что незнакомка беременна.
– Добрый день. – Мадлен подошла поближе. – Вы актриса?
– Была раньше, – ответила женщина. – Но теперь, пока не родился ребенок, мне приходится довольствоваться положением совладелицы театра.
Мадлен ахнула, сообразив, что эта женщина, конечно же, не кто иная, как герцогиня Лидс, известная актриса, появлявшаяся на сцене вместе с мистером Скоттом почти во всех пьесах: и фривольных комедиях, и трагедиях Шекспира. Несмотря на то что герцог Лидс был весьма состоятельным человеком, он не ревновал жену к театру и не препятствовал ее артистической карьере.
– Ваша светлость, знакомство с вами большая честь для меня. Прошу простить меня за причиненное вам беспокойство…
– Не тревожьтесь, – перебила девушку герцогиня, – подобные происшествия в театре – обычное явление. – Она пристально вглядывалась в лицо Мадлен. – Я случайно услышала, что вы просили мистера Скотта поручить вам какую-нибудь работу.
– Да, ваша светлость. – Мадлен вспыхнула, не зная, услышала ли герцогиня еще что-нибудь, но выражение ее лица оставалось приветливым и благожелательным.
– Пройдемте ко мне в кабинет, мисс… Как вас зовут?
– Мадлен Ридли.
– Видите ли, Мадлен, вы не похожи на девушек, которые обычно ищут работу в театре. Вы хорошо одеты, очевидно, образованны. Неужели вы сбежали из дома, детка?
– Нет-нет, – покачала головой Мадлен, убеждая себя, что она не лжет: ведь она действительно сбежала, правда, из пансиона, а не из дома. И все-таки после такого обмана ей стало неловко. Мадлен задумалась. Наконец заговорила, тщательно подбирая слова:
– Обстоятельства сложились так, что мне потребовалось найти какую-нибудь работу… И я надеялась получить ее здесь.
– Но почему вы выбрали именно «Столичный театр»? – спросила герцогиня, ведя Мадлен от сцены к кабинетам.
– Меня всегда привлекал театр. И чаще всего мне доводилось читать о «Столичном». Но на спектаклях я никогда не бывала.
– Неужели? – Герцогиня была искренне изумлена.
– Правда, я участвовала в любительских постановках в пансионе…
– Вы когда-нибудь мечтали стать актрисой? Мадлен покачала головой.
– По-моему, у меня нет таланта актрисы. И потом, я бы никогда не решилась играть на сцене, на виду у множества зрителей. При одной этой мысли меня охватывает дрожь.
– Жаль, – заметила герцогиня, входя в небольшой кабинет, где стоял полированный стол красного дерева, заваленный кипами папок. Вдоль стен стояли шкафы, забитые книгами и бумагами. – Девушка с вашей внешностью могла бы стать настоящей находкой для «Столичного театра».
Услышав этот комплимент, Мадлен в растерянности заморгала. Разумеется, она считала себя привлекательной, но не более того. Она часто видела девушек со стройными фигурами и изумительно красивыми лицами, с которыми ее скромные данные – светло-карие глаза и волосы медового оттенка – не шли ни в какое сравнение. Мать Мадлен, Агнес, часто повторяла, что образцовая красавица в их семье ее старшая дочь, Джастина, а самая смышленая – средняя дочь, Элси. Младшая же, Мадлен, была лишена подобных достоинств.
Мадлен часто думала о том, что ей следовало бы родиться мальчиком. Агнес с трудом переносила роды, и врач заявил, что третий ребенок должен стать для нее последним. Агнес, мечтавшая о сыне, испытала в своей жизни величайшее разочарование, когда выяснилось, что и на третий раз у нее родилась дочь. Мадлен же во всем винила себя. Если бы только она была наделена каким-нибудь особым талантом, благодаря которому родители гордились бы ею… Но до сих пор она оставалась заурядной, ничем не примечательной девушкой.
Герцогиня предложила гостье присесть в кресло у стола.
– Расскажите, что вы умеете делать, а я подумаю, какую работу можно вам поручить.
Через несколько минут из фойе принесли поднос с чайной посудой. Герцогиня говорила быстро, скороговоркой и при этом то и дело улыбалась, а ее неиссякаемая энергия, должно быть, передавалась всем, кто с ней общался. Обладая высоким положением в обществе, купаясь в лучах славы, она без труда могла внушить робость любому собеседнику, но держалась на удивление приветливо и дружелюбно. Мадлен, проведшая всю жизнь в провинциальной глуши, впервые встретила такую женщину, как герцогиня Лидс. Прежде ее единственными собеседницами были мать, наставницы с их постоянными поучениями, а также подруги, столь же неопытные, как сама Мадлен.
– Как видите, Мадлен, – продолжала герцогиня, – в предстоящие месяцы мое положение будет во многом сковывать меня. Мне нужна помощница" чтобы выполнять разные мелкие поручения, убирать в кабинете и заниматься сотнями других дел, на которые никогда не хватает времени. Кроме того, ваши способности к рукоделию пригодятся миссис Литлтон – она шьет новые костюмы и содержит в порядке старые. И еще… Хотя мистер Скотт с этим упорно не соглашается, нам давно необходим человек, который следил бы за театральной библиотекой.
– Я согласна взяться за эту работу. И не только за нее! Подобное воодушевление позабавило герцогиню.
– Вот и прекрасно, – сказала она с улыбкой. – Считайте, что вы уже работаете у нас.
Мадлен внезапно помрачнела: она подумала о том, что скажет Скотт, обнаружив, что ее все-таки взяли в театр.
– А мистер Скотт не станет возражать?
– Я поговорю с ним. Я вправе нанимать кого угодно. Если у вас возникнут разногласия с мистером Скоттом или с кем-нибудь еще, обращайтесь прямо ко мне.
– Благодарю вас, мадам… то есть ваша светлость. В голубовато-зеленых глазах герцогини вспыхнули веселые искорки.
– Пусть мой титул вас не смущает, Мадлен. Несмотря на свое положение в обществе, здесь я всего лишь помощница управляющего, а верховная власть принадлежит мистеру Скотту.
Мадлен впервые слышала, чтобы титулованная особа, да еще женщина, работала в театре. Аристократия и артисты жили в совершенно обособленных, несоприкасающихся мирах. Мадлен задумалась: как герцогине удается преодолевать разделяющую эти миры пропасть?
Герцогиня усмехнулась, словно прочитав ее мысли.
– Большинство людей моего круга уверены, что я пренебрегаю своим положением, работая здесь. Герцог тоже был бы счастлив, если бы я оставила театр, но, слава Богу, он понимает, что без него мне не обойтись.
– Позвольте спросить, ваша светлость, вы давно работаете в «Столичном театре»?
– Пять или шесть лет. – Герцогиня улыбнулась. – Как я ликовала, когда Логан принял меня в труппу! Все лондонские актеры и актрисы мечтают стать его учениками. Он разработал более естественные приемы игры – так прежде не играл никто, и теперь ему повсюду подражают, а ведь еще совсем недавно его стиль считался невиданным новшеством.
– Мистер Скотт – видный мужчина, – заметила Мадлен.
– И он знает об этом. – Герцогиня поджала губы и подлила чаю в чашку Мадлен. Затем посмотрела на нее в упор. – Я должна предупредить вас кое о чем. Большинство женщин, работающих в «Столичном», рано или поздно вбивают себе в голову, что они влюблены в Логана. Советую вам не становиться жертвой подобного заблуждения.
Щеки Мадлен вспыхнули.
– Полагаю, это вполне естественно… С его внешностью…
– Дело не только во внешности. В нем есть некая отчужденность, вызывающая любопытство у женщин. Каждая из них считает, что именно она будет той единственной, в которую Логан в конце концов влюбится. Но беда в том, что театр значит для Логана больше, чем люди. Разумеется, на своем веку Логан… сменил и продолжает непрестанно менять женщин, но до сих пор ни одной из них не удалось завладеть его сердцем.
Последнее обстоятельство значительно упрощало дело. Мадлен рассудила так; если ее план увенчается успехом, она переспит со Скоттом и расстанется с ним, не успев привязаться к нему.
– Ну, довольно о Логане, – заявила герцогиня, отвлекая Мадлен от размышлений. – Скажите мне, дитя, вы уже подыскали себе жилье? Если нет, я могу порекомендовать вам подходящее место.
– Я была бы вам очень признательна, ваша светлость.
– У меня есть приятельница, пожилая женщина, которая некогда была известной актрисой. Она живет одна в доме на Сомерсет-стрит и время от времени пускает к себе постояльцев. Ей нравится, когда ее окружает молодежь, а ее воспоминания о прошлом весьма увлекательны. Думаю, она предоставит вам комнату за умеренную плату.
– Это было бы замечательно! – Мадлен сверкнула улыбкой. – Я очень вам благодарна.
По лицу герцогини пробежала тень сомнения.
– Обычно я стараюсь не вмешиваться в чужие дела, но для меня совершенно очевидно: вам здесь не место, Мадлен.
Девушка молчала, не зная, что ответить. Она опустила голову, пряча глаза от проницательного взгляда собеседницы.
– Вы не умеете скрывать свои чувства, – заметила герцогиня. – Если вы попали в беду, детка… Надеюсь, вы решитесь открыться мне. Возможно, я сумею вам помочь.
– Но почему вы так добры ко мне? Ведь мы едва успели познакомиться, – пробормотала Мадлен.
– Похоже, вы совсем одиноки, – заметила герцогиня. – В прошлом мне не раз доводилось испытывать подобные чувства. Что бы ни привело вас сюда, возможно, положение ваше не столь плачевно, как кажется.
Мадлен кивнула, хотя и не имела ни малейшего намерения доверяться кому бы то ни было. Сердечно поблагодарив герцогиню, она вышла из театра и в наемном экипаже отправилась на Сомерсет-стрит.
Миссис Нелл Флоренс оказалась пожилой дамой с волосами серебристо-розоватого оттенка – вероятно, во времена ее юности они были огненно-рыжими. Ее бледное лицо покрывала сеточка морщин; сложение отличалось элегантностью и хрупкостью. Она держалась приветливо и добродушно, с очаровательным тщеславием бывшей актрисы.
– Значит, вас прислала ко мне моя дорогая Джулия? – спросила миссис Флоренс. – Уверена, мы с вами подружимся. Если я не ошибаюсь, вы актриса? Нет? Не представляю себе, чем еще можно заниматься, особенно с такой внешностью! Будь у меня хотя бы частица вашей красоты, когда я была в таком же возрасте… Впрочем, тогда мне хватало и того, что я имела
* * *
Она провела Мадлен по комнатам двухэтажного дома, заполненным всевозможными сувенирами, напоминавшими о ее актерском прошлом.
– Когда-то я считалась первой красавицей Лондона, – заявила миссис Флоренс, показывая Мадлен целую галерею портретов тридцатилетней давности. На каждом портрете хозяйка дома представала в новом костюме, некоторые из которых были излишне смелыми. По-видимому, густой румянец на щеках Мадлен польстил миссис Флоренс. – Вы еще не научились скрывать свои чувства, верно? Такое встречается не часто.
Заинтересовавшись коллекцией хозяйки, Мадлен с любопытством рассматривала афиши в рамках, гравюры, раскрашенные изображения старинных костюмов.
– Как замечательно, наверное, быть актрисой! – воскликнула девушка.
– Мне довелось переживать не только взлеты, но и падения, – заметила миссис Флоренс. – Меня радовало и то, и другое. Никогда и ни о чем не жалейте – вот вам мой совет. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, а потом мы поговорим по душам. Вы должны поподробнее рассказать мне о себе.
Мадлен впервые осознала, что совершенно не умеет скрывать свои мысли. Похоже, миссис Флоренс читала их с такой же легкостью, как Джулия.
– Ах, вот оно что! – воскликнула пожилая дама, вглядываясь в лицо Мадлен. – Понимаю… Вы не хотите вспоминать о прошлом. Что ж, мы найдем другую тему для разговора.
Мадлен с признательностью восприняла тактичное замечание миссис Флоренс.
– Я очень вам благодарна, – сказала девушка, входя в комнату.
Распаковав свои вещи, Мадлен переоделась в серое шерстяное платье, отделанное тесьмой сливового оттенка. Сегодня вечером она собиралась в театр посмотреть Логана Скотта на сцене и решить, действительно ли он такой талант, каким его считают. Стоя перед зеркалом, она застегнула пуговицы и нахмурилась, увидев результат своих трудов.
Платье было прекрасно сшито и сидело превосходно, но его фасон, скромный и слишком уж практичный, в особенности чопорный высокий ворот, совершенно не подходил для театра. Разве можно соблазнить мужчину, а тем более мистера Скотта, не имея соответствующего наряда? Мадлен задумчиво провела ладонями по своей груди и талии. Вот если бы у нее было чудесное платье из шелка и кружев, да туфельки, отделанные жемчугом, да живые цветы, украшающие прическу…
Расчесав свои длинные золотисто-каштановые волосы, Мадлен уложила их и тщательно заколола на макушке, при этом посетовала, что у нее нет щипцов, чтобы выпустить на висках прихотливо вьющиеся локоны.
– И ни капли духов, – грустно проговорила она, качая головой.
Но через несколько минут к ней вернулись привычные воодушевление и энергия. Все эти затруднения она разрешит позднее, а сегодня у нее только одна задача – впервые в жизни побывать на представлении в лондонском театре.
Герцогиня Лидс была столь любезна, что сама показала Мадлен место за кулисами, откуда открывался вид на сцену.
– Здесь вам будет удобно, – сказала она. – Только постарайтесь никому не мешать. Во время спектакля актерам приходится часто переодеваться и выбегать на сцену – лучше не путайтесь у них под ногами.
Мадлен отошла чуть в сторону, туда, откуда ей была видна почти вся сцена, правда, под странным углом. Спектаклю под названием «Отвергнутый любовник» предшествовали музыкальная комедия и одноактный фарс, которые то и дело вызывали в зрительном зале дружные взрывы смеха. Когда занавес опустили, на сцене воцарился хаос: все куда-то бежали, метались, перемещался реквизит и декорации. Но не прошло и минуты, как чудесным образом все встало на свои места. Двое молодых мужчин неподалеку от Мадлен потянули за веревки, пропущенные через блоки, и занавес поднялся, открывая взглядам зрителей роскошный интерьер лондонского особняка.
При виде декораций зрительный зал разразился аплодисментами и возгласами одобрения. Два действующих лица, муж и жена, принялись обсуждать список достойных претендентов на руку их дочери. Мадлен следила за развитием событий на сцене как завороженная. Она от всей души сочувствовала героине: ей не позволили выйти замуж за человека, которого она любила с детства, и заставили обручиться с негодяем, который смеялся над ее чувствами.
К изумлению Мадлен, Логан Скотт исполнял роль не возлюбленного девушки, а ненавистного ей негодяя. Едва Скотт появился на сцене, как по залу прокатился восторженный гул. Подобно всем присутствующим, Мадлен была очарована его самоуверенностью и обаянием. Оп желал заполучить героиню, и даже ее любовь к другому мужчине не могла стать для него помехой.
Для Мадлен этот спектакль –. каждая минута действия – был откровением. Она молча стояла за кулисами, теребя складки бархатного занавеса, и ее сердце колотилось так сильно, что по всему телу, от макушки до пальцев ног, пробегала дрожь. От каждой реплики мистера Скотта у нее перехватывало дыхание. Он с легкостью вжился в образ и теперь прямо-таки излучал эгоизм и прочие отрицательные качества своего героя. Как и все остальные зрители, Мадлен полагала, что ему все же удастся добиться любви молодой героини.
На протяжении почти всего первого акта мистер Скотт не покидал сцену – он хитрил, заключал грязные сделки, пытался поссорить влюбленных, доказывая, что возлюбленный девушки никогда не добьется своего. Не удержавшись, Мадлен шепотом спросила у рабочего сцены, остановившегося рядом с ней:
– Чем же все кончится? Неужели мистер Скотт женится на ней? Или она станет женой своего возлюбленного?
Рабочий усмехнулся, заметив, с каким пристальным вниманием Мадлен следит за происходящим на сцене.
– Лучше не буду говорить, – покачал он головой. – Не стоит портить вам удовольствие.
Прежде чем Мадлен успела снова задать вопрос, первое действие закончилось, объявили антракт. Мадлен оттеснили в сторону, занавес опустили. К рампе выбежали танцовщицы, чтобы развлечь зрителей перед началом второй части пьесы.
Мадлен в задумчивости стояла в полутьме, за краем бархатного занавеса. Ей казалось, что антракт тянется целую вечность. Она с нетерпением ждала начала второго действия, ее переполняло предчувствие
Счастья. Будь у нее выбор, Мадлен навсегда бы осталась здесь – вдыхала бы запахи пота, грома, газовых рожков…
Промелькнула высокая темная фигура – кто-то из актеров спешил со сцены в гримерную. Поравнявшись с Мадлен, актер случайно задел ее плечом и остановился. Повернувшись, пристально посмотрел на нее. Их взгляды встретились, и у Мадлен возникло тревожное чувство, она почти физически ощущала: что-то должно произойти. Перед ней стоял мистер Скотт.
Лицо Логана блестело от обильного пота. Хотя в полумраке кулис его глаза казались не такими яркими, как обычно, девушка нисколько не сомневалась: в них вспыхнуло пламя гнева.
– Это вы? – произнес он. – Какого черта? Что вы делаете в моем театре?
В присутствии Мадлен еще никто никогда не чертыхался. От изумления она не сразу нашлась с ответом.
– Мистер Скотт, насколько я понимаю, ее светлость еще не говорила с вами обо мне…
– Повторяю: вам здесь нечего делать.
– Да, сэр, но герцогиня иного мнения. Она взяла меня в помощницы…
– Вы уволены, – оборвал он, подступая почти вплотную к девушке.
Мадлен почувствовала запах его тела и влажного белья. И этот запах вовсе не показался ей неприятным – напротив, он кружил голову. По сравнению со Скоттом другие мужчины, с которыми была знакома Мадлен, казались робкими, укрощенными домашними животными.
– Нет, сэр, – ответила Мадлен, поражаясь собственной смелости: она посмела возражать этому человеку! Скотт, казалось, задумался.
– Нет? – переспросил он так, словно впервые в жизни услышал это слово.
– Герцогиня сказала, что она вправе нанять меня, а если вы против, я могу обратиться к ней за помощью.
Скотт издал короткий смешок.
– Вот как? Хотел бы я знать, кому принадлежит этот чертов театр! Идемте. – Он крепко ухватил Мадлен за локоть.
Спотыкаясь и едва сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть от боли, Мадлен последовала за ним в гримерную. Она поморщилась, услышав, как Скотт бранится вполголоса.
– Сэр, я была бы вам весьма признательна, если бы в моем присутствии вы воздержались от подобных выражений.
– Вы заявились в мой театр без приглашения, опрокинули стол и обратились к герцогине, не поставив меня в известность. А теперь вы еще смеете рассуждать о приличиях?
Дверь с грохотом захлопнулась. Они замерли, стоя лицом друг к другу; Скотт излучал почти осязаемую ярость, Мадлен же являла собой воплощенное упорство. Она не собиралась покидать «Столичный театр».
– Я полагаю, что брань унижает таких мужчин, как вы, – с достоинством заявила Мадлен.
Логан раскрыл было рот, но так ничего и не сказал, вернее, лишь пробормотал что-то себе под нос.
В маленькой ярко освещенной гримерной Мадлен удалось до мельчайших подробностей рассмотреть лицо Скотта. Его бронзовая кожа не нуждалась в сценическом гриме; взгляд же был таким пронзительным, что, чудилось Мадлен, причинял почти физическую боль; а подбородок, казалось, обладал твердостью гранита.
– Мисс Ридли, для вас здесь нет места.
– Мистер Скотт, если вы до сих пор не простили мне мою неловкость, то весьма сожалею. Постараюсь впредь быть внимательнее. Почему бы вам не предоставить мне возможность загладить свою вину?
Логан злился на самого себя – эта девушка, похоже, вполне могла добиться своего. Воспоминания о ней мучили его весь день. Ее учтивая речь могла бы растопить и лед, но именно поэтому Логан решил не уступать.
– То, что случилось утром, не имеет значения, – отрезал он. – Просто вы здесь не нужны.
– Но герцогиня говорила, что в театре для меня найдется немало дел: починка костюмов, приведение в порядок библиотеки…
– Джулия – добрая душа, – перебил Скотт, – и вы без зазрения совести воспользовались ее слабостью. Но меня вам не удастся обвести вокруг пальца.
– Я и не собиралась, – заявила Мадлен.
В гримерную вошел слуга, чтобы помочь Логану переодеться ко второму действию. Он принес свежую белую рубашку и жилет.
– А, Джордж! – приветствовал вошедшего Логан и принялся расстегивать свою пропотевшую рубашку. До начала второго действия оставалось всего несколько минут.
Впервые Мадлен видела, как раздеваются мужчины. Скотт расстегивал пуговицу за пуговицей, являя взору девушки свою великолепную мускулатуру. Мадлен в замешательстве бросилась к двери.
– Мистер Скотт, мне… пора идти…
– Так вы уйдете из «Столичного театра»? – осведомился он, сбрасывая с плеч мокрую от пота рубашку.
Мадлен потупилась, но ей казалось, что она по-прежнему видит его широкую мускулистую грудь.
– Если герцогиня позволит, я останусь.
– Хотите – оставайтесь, но предупреждаю: вы об этом пожалеете. Ваша жизнь превратится в ад, понятно?
– Да, мистер Скотт, – прошептала Мадлен, вылетая из гримерной, едва он начал расстегивать брюки.
Когда дверь закрылась, Скотт глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Джордж тактично отвел взгляд, складывая сброшенную актером рубашку.
– Вам нужно что-нибудь еще, сэр? – пробормотал он.
Ведро ледяной воды пришлось бы кстати, не говоря уже о спиртном. Но Логан упрямо покачал головой и отвернулся, продолжая раздеваться. Слуга мимоходом поправил несколько предметов на гримировальном столе и тихо вышел.
Повернувшись к зеркалу, Логан снова вздохнул, пытаясь настроиться на игру. Его неотступно преследовали мысли об этой девушке. О Мадлен.
Кто она такая? Почему, черт возьми, ей втемяшилось все это в голову? Что ей делать в «Столичном театре»? Она слишком хорошо воспитана для такого места, в ней нет ничего общего с грубоватыми людьми, составляющими труппу. О чем только думала Джулия, нанимая ее? Логану отчаянно захотелось загнать в угол совладелицу театра и потребовать у нее объяснений, но времени у него на это не было. Предстояло закончить спектакль, и самое главное – предъявить зрителям то, чего они желают.
Мадлен удалось пробраться на свое прежнее место за кулисами. Девушка прижала ладони к горящим щекам, с которых не сходил яркий румянец. Неужели она совершила ошибку, настояв на своем желании остаться в «Столичном» вопреки запретам мистера Скотта? Мадлен уже поняла, что таким образом этого мужчину не соблазнить.
Почему он относится к ней так неприязненно? Она всегда легко сходилась с людьми. Возможно, она просто не во вкусе мистера Скотта. Как заставить его изменить отношение к ней? И сколько времени это займет? Встревоженная, она уставилась в глубину сцены, где среди декораций терпеливо ждали актеры.
Занавес поднялся, и повествование о разлученных влюбленных возобновилось, К чести мистера Скотта – ибо таков был его талант, – Мадлен вскоре забыла обо всем; она как зачарованная следила за развитием событий на сцене.
После головокружительных поворотов сюжета злодей наконец понял: даже женившись на красавице, он никогда не завоюет ее любовь. Действуя от имени неизвестного благодетеля, он помог влюбленным бежать, однако они так и не узнали, кому обязаны своим счастьем. Мистер Скотт играл свою роль без тени жалости к самому себе, он ни на миг не снимал маски цинизма, но при этом было очевидно, что сердце его разбито. Концовка пьесы вызывала смешанные чувства – чувства радости и горечи.
Громкие крики и бурные аплодисменты были наградой
Актерам за игру, зрители требовали повторного выхода актеров на сцену. Самыми дружными аплодисментами встретили Скотта, который принял их с едва заметной улыбкой и легким поклоном. Затем объявили программу следующего вечера, и занавес наконец опустился, опустился в последний раз, несмотря на протесты публики.
Мадлен постаралась ускользнуть пораньше, чтобы вновь не попасться на глаза мистеру Скотту. Она успела заметить, как его окружила группа восторженных поклонников. Всем хотелось оказаться поближе к своему кумиру. Тяжко вздохнув, Мадлен отправилась в кабинет герцогини за плащом.
– Вам понравилась пьеса? – спросила герцогиня Лидс. Мадлен не сразу сумела найти верные слова.
– Это самое замечательное зрелище, какое мне когда-либо доводилось видеть!
– О Господи! – рассмеялась герцогиня, ее позабавило воодушевление девушки.
– Неудивительно, что имя мистера Скотта у всех на устах. Он… он… – Мадлен осеклась, не зная, как передать свои впечатления.
– Да, понимаю, – с улыбкой кивнула герцогиня. Мадлен внезапно погрустнела.
– Плохо лишь одно: мистер Скотт сегодня заметил меня за кулисами и ясно дал понять, что не желает видеть меня в театре.
Джулия в изумлении приподняла брови.
– Это на него совсем не похоже. Обычно он не возражает, когда я нанимаю кого-нибудь. Не понимаю, почему… – Герцогиня умолкла и с тревогой взглянула на Мадлен. – Не беспокойтесь, дорогая. Завтра утром я встречусь с ним перед репетицией и все улажу.
– Надеюсь, ваша светлость. – Мадлен замялась. – Видите ли, больше всего на свете я мечтаю работать в «Столичном театре».
Значит, вы останетесь здесь, – заверила герцогиня. – Конечно, если мистер Скотт не найдет вескую причину отменить мое решение, что маловероятно. 37
