Текст книги "Потому что ты моя"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Лиза КЛЕЙПАС
ПОТОМУ ЧТО ТЫ МОЯ
Пролог
Лондон
Осень 1833 года
– Я не могу выйти за него замуж. Не могу – и все! – брезгливо передернув плечами, выкрикнула Мадлен, следившая за лордом Клифтоном: тот шел по парку в сопровождении ее отца.
И лишь услышав реплику матери, леди Мэтюз, Мадлен поняла, что высказала свои мысли вслух.
– Ты привыкнешь к лорду Клифтону, – отчеканила леди Мэтьюз. Как обычно, на ее худощавом лице застыло непреклонное выражение. Считая собственную жизнь самопожертвованием, почти мученичеством, леди ясно давала понять, что от своих трех дочерей ждет такого же подвига. Ее холодные карие глаза, казавшиеся столь выразительными на бледном изящно очерченном лице, смотрели на Мадлен в упор. Все женщины из их рода были кареглазыми и бледнолицыми, за исключением Мадлен, щеки которой непрестанно заливались румянцем.
– Надеюсь, когда-нибудь, когда ты повзрослеешь, – продолжала Агнес, – ты будешь благодарна нам за такую превосходную партию.
От возмущения Мадлен чуть не задохнулась. Она почувствовала, как предательский румянец вновь проступает на щеках, окрашивая их в ярко-розовый цвет. Долгие годы Мадлен беспрекословно подчинялась всем требованиям родителей, была кроткой, тихой, послушной, но наконец ее терпение лопнуло.
– Как же мне не благодарить вас! – с горечью в голосе воскликнула она. – Подумать только – выйти замуж за человека, который старше моего отца…
– Всего на несколько лет, – вставила Агнес.
– …с которым у меня нет ничего общего, который относится ко мне, как к племенной кобыле…
– Мадлен! – возмутилась Агнес. – Такими вульгарными выражениями ты только позоришь себя!
– Но ведь это правда, – возразила Мадлен, стараясь не повышать голос. – У лорда Клифтона есть две дочери от первого брака. Всем известно, что он хочет иметь сыновей, и мне придется произвести их на свет. Я буду прозябать в деревне до конца своих дней или по крайней мере пока лорд Клифтон не умрет, а к тому времени я стану слишком стара, чтобы радоваться свободе!
– Довольно! – резко прервала ее мать. – Очевидно, придется тебе кое-что напомнить, Мадлен. Удел женщины – жить интересами мужа, и никак не наоборот. Немыслимо винить лорда Клифтона в том, что он не питает пристрастия к таким легкомысленным развлечениям, как чтение романов или музицирование. Лорд – серьезный человек, влиятельная политическая фигура, и ты обязана относиться к нему с уважением, которого он заслуживает. А что касается возраста, в конце концов ты оценишь его мудрость и будешь всегда руководствоваться его советами – таков единственный путь женщины к счастью.
Мадлен порывистым жестом переплела пальцы и отвернулась к окну, она с несчастным видом смотрела на нескладную фигуру лорда Клифтона.
– Мне было бы легче смириться с этой помолвкой, если бы вы позволили мне выезжать в свет хотя бы один сезон. Я ни разу не танцевала на балу, никогда не была ни на званом ужине, ни на светском приеме. Вместо этого, когда все мои подруги начали выезжать, мне пришлось торчать в пансионе. Даже мои сестры были представлены ко двору…
– В отличие от тебя им не посчастливилось, – перебила Агнес, держась прямо, как жердь. – Ты будешь избавлена от всех забот и неудобств светского сезона – ведь ты уже помолвлена с самым достойным и видным женихом в Англии.
– Ты говоришь только о его выгодах, – тихо сказала Мадлен, внутренне напрягаясь: в комнату вошли отец и лорд Клифтон. – А в чем же заключаются мои выгоды?
Подобно любой восемнадцатилетней девушке Мадлен мечтала выйти замуж за галантного, обаятельного светского щеголя, безумно влюбленного в нее. Реальность оказалась далека от этих фантазий, как небо от земли: тучному, приземистому лорду Клифтону перевалило за пятьдесят. Своими дряблыми щеками, морщинистым лицом, лысеющей головой и оттопыренными влажными губами он напоминал жабу.
Обладай Клифтон чувством юмора или добродушием – хоть какой-нибудь чертой, которую Мадлен нашла бы приятной, но он держался с преувеличенной важностью и был начисто лишен воображения. Его жизнь представляла собой непрерывную череду ритуалов: охота, бега, управление поместьем, изредка – речь в палате лордов. Хуже того, он с нескрываемым пренебрежением относился к музыке, живописи и литературе – ко всему тому, что любила Мадлен.
Увидев свою невесту в противоположном конце комнаты, Клифтон направился к ней со слащавой улыбкой на губах. В уголках его рта пенилась слюна. Мадлен, замирая от ужаса, думала о том, что он видит в ней всего лишь вещь, которой можно завладеть. Несмотря на свою неопытность, Мадлен понимала: лорд ценит в ней только молодость, здоровье и, вероятно, способность к деторождению. Когда она станет его женой, ей придется постоянно ходить беременной, пока Клифтон не удовлетворится числом произведенных ею мальчиков. До самой же Мадлен – до ее души – ему не было никакого дела.
– Дорогая моя мисс Мэтьюз, – проговорил лорд низким, скрипучим голосом, – с тех пор как я видел вас в последний раз, вы стали еще прелестнее!
Даже рот он разевает по-лягушачьи, подумала Мадлен, стараясь удержаться от истерического смеха. Подхватив своими толстыми цепкими пальцами руку Мадлен, лорд поднес ее к губам. Девушка прикрыла глаза и замерла, пытаясь подавить дрожь, которую вызвало в ней отвратительное прикосновение слюнявых губ к ее запястью. Расценив реакцию Мадлен как девичью скромность – а может, даже волнение, – Клифтон расплылся в самодовольной улыбке.
Он попросил Мадлен прогуляться вместе с ним по парку, и ее робкие возражения были мгновенно пресечены согласием радостно заулыбавшихся, родителей девушки. Очевидно, они вознамерились во что бы то ни стало заполучить в родственники столь состоятельного и уважаемого человека, как Клифтон.
Нехотя протянув жениху руку, Мадлен вышла в ухоженный, безукоризненно чистый парк с прямыми, точно проведенными по линейке, живыми изгородями боярышника, опрятными песчаными дорожками и аккуратными клумбами.
– Вы рады возможности погостить у родителей? – спросил лорд Клифтон, уверенно впечатывая свои небольшие, но тяжелые ступни в сероватый песок дорожки.
Мадлен упорно смотрела себе под ноги.
– Да, благодарю вас, милорд.
– Вы, конечно же, желали покинуть пансион вместе с подругами, – заметил Клифтон. – Ваши родители продержали вас там на два года дольше, чем другие родители своих дочерей. Кстати, по моему требованию.
– По вашему требованию? – переспросила Мадлен; она была поражена неограниченным влиянием лорда на ее родителей. – Но зачем?
– Я решил, что так будет лучше для вас, дорогая, – с самодовольной улыбкой отозвался Клифтон. – Вам требовался внешний лоск и безупречное воспитание. 8 Идеальный плод должен дозреть. Теперь вы не на-
Столько порывисты, как прежде, верно? Как я и рассчитывал, вы научились терпению.
Мадлен хотелось возразить, причем довольно резко, но каким-то чудом ей удалось сдержаться. Два лишних года, проведенных у миссис Олбрайт, почти тюремной атмосфере академии для юных леди, едва не свели ее с ума. За это время ее бунтарская, чрезмерно впечатлительная натура окончательно созрела: Мадлен стала резкой и своенравной. Два года назад она была слишком робкой и застенчивой и едва ли решилась бы возражать, если бы родители вздумали выдать ее замуж за Клифтона. Но теперь, похоже, из ее лексикона исчезли слова «терпение» и «послушание».
– А я вам кое-что привез, – сменил тему Клифтон. – Уверен, именно о таком подарке вы и мечтали. – Он подвел Мадлен к каменной скамье и сел рядом, прижавшись к ее боку своим дряблым старческим телом. Мадлен молча ждала. Она наконец-то решилась встретиться взглядом со своим женихом. Клифтон улыбался с видом доброго, снисходительного дядюшки, навестившего шалунью племянницу. – Он у меня в кармане, – пояснил он, указывая на правый карман своего коричневого сюртука. – Почему бы вам не выудить его оттуда, моя кошечка?
Никогда прежде Клифтон не говорил с ней так развязно. Впрочем, во время предыдущих встреч Мадлен ни на минуту не оставалась с ним наедине.
– Я ценю вашу доброту, но вам незачем делать мне подарки, милорд, – сказала девушка, крепко стиснув лежавшие на коленях руки.
– Я настаиваю. – Лорд вновь похлопал ладонью по карману. – Достаньте ваш подарок, Мадлен.
Неловким движением Мадлен просунула руку в карман сюртука и нащупала какую-то крохотную вещицу. Ее сердце судорожно сжалось, когда она вытащила эту вещицу – тонкое золотое колечко-с крохотным темным сапфиром, символ ее будущего рабства в доме Клифтона.
Это кольцо переходило в нашей семье из поколения в поколение, – пояснил лорд Клифтон. – Моя мать носила его до самой смерти. Оно вам нравится? 9
– Очень милое, – с безучастным видом проговорила Мадлен. В этот момент ей хотелось забросить кольцо куда-нибудь подальше.
Взяв фамильную реликвию, Клифтон надел ее на палец Мадлен. Кольцо оказалось слишком велико ей, и девушке пришлось сжать руку в кулак, чтобы оно не свалилось с пальца.
– А теперь поблагодарите меня за подарок, детка. – Обхватив Мадлен обеими руками, лорд Клифтон крепко прижал ее к своей впалой груди. Он источал затхлый, тошнотворный запах окорока, слишком долго провисевшего в кладовой. Очевидно, лорд Клифтон считал частые ежедневные омовения тела глупой причудой.
Мадлен затаила дыхание.
– Разве это обязательно – называть меня деткой и кошечкой? – спросила она с вызовом. – Мне не по душе подобные прозвища, Я взрослая женщина, я личность!
Лорд Клифтон хохотнул, продемонстрировав крупные желтые зубы, и Мадлен поморщилась, почувствовав его смрадное дыхание. Крепко стиснув ее в объятиях, лорд ответил:
– Я знал, что рано или поздно вы попытаетесь бросить мне вызов… но со мной подобный номер не пройдет. Вот вам награда за дерзость, моя вспыльчивая малышка!
Толстые губы лорда впились в губы девушки. Поцелуй этот, первый в ее жизни, показался ей отвратительным. Руки Клифтона были жесткими и твердыми, как палки. Мадлен сидела, стиснув зубы; ее пробирала дрожь. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы безропотно вынести эти прикосновения.
– Вскоре вы поймете, что я привык поступать так, как подобает мужчине, – отдуваясь, проговорил лорд Клифтон. Видимо, он был доволен своей победой. – Я не разглагольствую о поэзии, не потворствую смехотворным заявлениям женщин о том, что у них тоже есть права. Я делаю то, что считаю нужным, и вскоре вам это начнет нравиться. – Он провел своей пухлой ладонью по бледной щеке девушки. – Прелестно, – пробормотал он, – прелестно! Никогда еще не видел глаз такого оттенка, как у вас. Они словно янтарь! – Он ухватил своими толстыми пальцами выбившуюся из узла прядь золотистых волос Мадлен, наслаждаясь их шелковистостью. – Не могу дождаться дня, когда вы станете моей!
Мадлен стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Ей хотелось выпалить, что она никогда не будет принадлежать лорду Клифтону, но чувства долга и ответственности, которые воспитывали в ней с младенчества, заставили ее молчать.
Должно быть, лорд заметил, что она дрожит.
– Вы замерзли, – произнес он таким тоном, словно говорил с несмышленым ребенком. – Пойдемте в дом, пока вы не простудились.
Вздохнув с облегчением, Мадлен поспешно поднялась и направилась в гостиную.
Заметив на пальце дочери кольцо, лорд и леди Мэтьюз заулыбались и рассыпались в поздравлениях – они, считавшие любое проявление чувств дурным тоном!
– Какой щедрый подарок! – воскликнула Агнес; ее обычно бледное лицо разрумянилось. – Какое изысканное украшение, лорд Клифтон!
– Надеюсь, – с деланной скромностью отозвался лорд; он расплылся в самодовольной улыбке, и его дряблые щеки и подбородок затряслись словно желе.
Мадлен же застыла посреди комнаты, глядя, как ее отец уводит лорда Клифтона в библиотеку, чтобы отметить торжественное событие бокалом вина. Как только за ними закрылась дверь, она сорвала с пальца кольцо и швырнула его на ковер.
– Мадлен! – возмутилась Агнес. – Немедленно подними! Я не потерплю твоих ребяческих выходок. С этого дня ты всегда будешь носить подарок лорда и гордиться им!
Ни за что! – решительно заявила девушка. Вспомнив прикосновение слюнявых губ Клифтона, она принялась тереть рукавом губы и подбородок, пока кожу не начало пощипывать. – Я не выйду за него замуж, мама. Лучше я покончу с собой.
– Обойдемся без мелодрам, Мадлен! – Агнес наклонилась и с благоговейным видом подняла кольцо. Она держала его на ладони точно бесценное сокровище. – Надеюсь, в браке с таким солидным и основательным человеком, как лорд Клифтон, ты вскоре отучишься от подобных непристойных вспышек.
– Основательным… – с горькой улыбкой прошептала Мадлен. Невероятно, но ее мать сумела одним банальным словом описать все отталкивающие свойства Клифтона. – Что ж, именно о таком муже и мечтает каждая девушка…
Впервые в жизни Мадлен обрадовалась возвращению в пансион, где единственным мужчиной был учитель танцев, приходивший раз в неделю. Девушка шагала по узкому коридору со шляпной картонкой в руке; остальной багаж должны были отнести в ее комнату позднее. Войдя в комнату, которую она делила с лучшей подругой, Элеонорой Синклер, Мадлен застала там группу девушек, сидевших на стульях и кроватях. Поскольку Мадлен являлась самой старшей воспитанницей пансиона миссис Олбрайт, а семнадцатилетняя Элеонора была лишь на год младше ее, их часто навещали подруги, считавшие Мадлен и Элеонору взрослыми и опытными.
Воспитанницы пансиона лакомились бисквитами и восторженно ахали, глядя на какой-то пестрый листок бумаги. Заметив вошедшую Мадлен, Элеонора приветливо улыбнулась.
– Ну, каков он, лорд Клифтон? – Элеонора знала о том, что подруга должна была познакомиться с женихом.
– Хуже, чем я ожидала, – ответила Мадлен, направляясь к узкой кровати, стоящей напротив кровати Элеоноры. Опустив картонку на пол, Мадлен присела, мечтая о том, чтобы девушки поскорее ушли, – ей хотелось поговорить с подругой с глазу на глаз.
Девушки, сбившись в кружок, восторженно щебетали. Элеонора же с сочувствием взглянула на Мадлен, словно говорила: «Подожди немного».
– Вы только посмотрите на него! – задыхаясь от волнения, восклицала одна из девушек. – Представьте, каково было бы с ним познакомиться!
– Я бы упала в обморок, – объявила другая, и все дружно захихикали.
– Такого красавца больше нигде не найти…
– Он похож на разбойника с большой дороги…
– Да, но в этих глазах определенно что-то есть… Мадлен помотала головой, ошеломленная шквалом девичьих восторгов.
– Что вы там разглядываете? – спросила она: в ней проснулось любопытство.
– Дайте Мадлен посмотреть!
– Но я еще не разглядела…
– Возьми, Мадлен. – Элеонора протянула подруге яркий листок бумаги. – Его подарила мне старшая сестра. Раздобыть такой портрет даже в Лондоне невозможно. Они идут нарасхват.
Мадлен уставилась на миниатюрную репродукцию. Чем дольше она смотрела на нее, тем больше изумлялась. Лицо мужчины с портрета могло принадлежать королю, капитану, преступнику – в общем, властному, могущественному и, возможно, опасному человеку. Резкие черты не соответствовали классическим канонам красоты: в этом худощавом лице было что-то хищное, взгляд казался пристальным и пронизывающим, а на губах играла ироническая улыбка. Волосы же незнакомца имели какой-то неопределенный каштановый оттенок, но, по-видимому, были густыми и слегка взъерошенными.
Девушки ждали, что Мадлен, как и все они, вспыхнет и захихикает, но ей удалось скрыть свои эмоции.
– Кто это? – с невозмутимым видом спросила она у Элеоноры.
– Логан Скотт.
– Тот самый актер?
– Да. И владелец «Столичного театра». Когда Мадлен разглядывала портрет, ею овладело какое-то странное чувство. Она слышала о Логане Скотте, но никогда не видела его. В свои тридцать лет Скотт добился громкой славы, даже превзошел Дэвида Гэррика и Эдмунда Кина. Но поговаривали, что его таланту еще только предстоит раскрыться. Одним из достоинств этого актера был удивительный бархатный голос, ласкавший слух и восхищавший силой чувств.
Говорили, что женщины преследуют Скотта повсюду, плененные не только его талантом изображать романтических героев, но и созданными им образами коварных злодеев. Он был великолепен в роли Яго или Вараввы – отъявленный соблазнитель, предатель, интриган, – и женщины обожали его за это.
Мужчина в расцвете своих сил, привлекательный, образованный, он обладал всеми достоинствами, которых был лишен лорд Клифтон. Внезапно Мадлен охватило какое-то непривычное томление. Логан Скотт вращался в тех кругах, куда она не надеялась попасть. Ей нечего было и мечтать познакомиться с ним или с другим мужчиной, похожим на него. Она никогда не узнает, что такое флирт, танцы и смех, не изведает радость, какую способны доставить только нежные слова или прикосновения возлюбленного…
Когда Мадлен смотрела на портрет Логана Скотта, ей в голову пришла нелепая, совершенно безумная мысль, вызвавшая дрожь в пальцах.
– Мадлен, что с тобой? – с тревогой в голосе спросила Элеонора, отбирая у нее портрет. – Ты вдруг вся так побледнела, у тебя такое странное лицо…
– Я просто устала, – перебила подругу Мадлен, принужденно улыбнувшись. Ей хотелось остаться одной и разобраться в своих мыслях. – Поездка оказалась слишком утомительной. Пожалуй, я не прочь немного отдохнуть.
– Разумеется! Идемте, девочки, мы поговорим в другой комнате. – Элеонора, выпроводив за дверь стайку девушек, задержалась у порога. – Мадлен, может, тебе что-нибудь нужно? спросила она.
– Нет, благодарю.
– Должно быть, встреча с лордом Клифтоном стала для тебя настоящей пыткой. Как жаль, что я не в силах тебе помочь!
– Ты уже помогла мне, Элеонора. – Мадлен прилегла на кровать. Она подтянула колени к груди и расправила юбку своего простенького пансионского платья. Мысли вихрем проносились в ее голове, она даже не заметила, как подруга вышла из комнаты.
Логан Скотт… мужчина, чья страсть к женщинам общеизвестна, как и его актерский талант…
Чем дольше Мадлен размышляла, тем больше убеждалась: Скотт – ее спасение. С его помощью она потеряет всякую привлекательность для лорда Клифтона, не оставит ему выбора: лорду придется расторгнуть помолвку.
Для этого надо только завязать роман с Логаном Скоттом.
Она принесет в жертву свою девственность – и одним ударом разрубит этот узел. А если ей придется до конца своих дней быть отверженной, расстаться с привычным кругом – что ж, так тому и быть! Все лучше, чем быть женой Клифтона.
Мадлен лихорадочно размышляла: ей придется подделать письмо от родителей с требованием отпустить ее домой на семестр раньше. Родители будут считать, что она находится в пансионе, а миссис Олбрайт думать, что она у родителей. Значит, у нее появится время – несколько недель – на осуществление задуманного.
Она отправится в «Столичный театр» и познакомится с мистером Скоттом. Мадлен надеялась, что, едва она выразит желание отдаться ему, затруднение мгновенно разрешится. Всем известно: каждый мужчина, каким бы благородным он ни казался, мечтает только об одном – соблазнить хорошенькую юную девушку. А мужчина, обладающий репутацией Скотта, конечно же, не станет терзаться сомнениями.
А потом, когда ее репутация будет безнадежно погублена, она вернется к родителям и с достоинством примет любое наказание. Скорее всего ее отправят к каким-нибудь родственникам, в отдаленное поместье. Лорд Клифтон будет испытывать к ней лишь отвращение, и она наконец-то избавится от него. Ей предстоят тяжкие испытания, но другого выхода нет, решила Мадлен. 15
Возможно, остаться старой девой не так уж плохо. У нее появится уйма времени для чтения и образования, а через несколько лет родители наверняка позволят ей отправиться в путешествие. Она займется благотворительностью, будет помогать людям, попавшим в беду. Она будет стараться изо всех сил. По крайней мере лучше самой выбрать свою судьбу и не мириться с обстоятельствами, стиснув зубы, размышляла Мадлен.
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Судорожно сжимая кожаную ручку саквояжа, Мадлен ненадолго задержалась у черного хода «Столичного театра». Путешествие по Лондону в полном одиночестве оказалось жутковатым и вместе с тем захватывающим приключением. Мадлен постоянно досаждал шум, производимый экипажами, лошадьми и уличными торговцами; голова ее кружилась от вони навоза и мусора, к которой примешивались запах дрожжей из ближайшей пекарни и горячего воска из лавки, где торговали свечами.
Сегодня днем Мадлен заложила кольцо, подаренное лордом Клифтоном, и теперь ощущала в кармане приятную тяжесть монет. Опасаясь карманников, она куталась в серый плащ, однако никто не выказывал желания подойти к ней поближе. Наконец она подошла к театру. Но се приключения только начинались.
Театр занимал несколько зданий – в некоторых из них, должно быть, размещались мастерские и костюмерные. Войдя в главное здание, где находился зрительный зал, Мадлен зашагала по лабиринту коридоров и репетиционных помещений. Отовсюду доносились возгласы, пение, музыка, смех. Мадлен едва удавалось побороть искушение – ей очень хотелось заглянуть в одну из приоткрытых дверей.
Наконец она оказалась в просторной комнате, обставленной подержанной мебелью. Середину комнаты занимал стол, заваленный засохшими бутербродами с сыром и фруктами. Актеры и актрисы самого разного возраста сидели за столом, разговаривали и пили чай. Они, по-видимому, привыкли к частым визитам, поэтому лишь мельком взглянули на Мадлен. Только мальчик-рассыльный задержался в дверях и вопросительно уставился на посетительницу. На его лисьем личике дружелюбно поблескивали маленькие глазки.
– Вам что-нибудь нужно, мисс? – спросил он, Мадлен улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.
– Я ищу мистера Скотта.
– Вот как? – Мальчик подозрительно оглядел девушку и кивнул в сторону двери в дальнем конце комнаты. – Он репетирует. Сцена вон там.
– Благодарю.
– Он не любит, когда прерывают репетицию, – бросил мальчик вслед Мадлен, направившейся к двери, ведущей на сцену.
– Я ему не помешаю, – весело откликнулась она, сжимая ручку саквояжа одной рукой и открывая дверь другой.
Пробравшись мимо разбросанного повсюду реквизита, Мадлен неожиданно вышла к правой кулисе. Поставив саквояж на пол, девушка прильнула к зеленому бархатному занавесу и взглянула на сцену.
«Столичный театр» со зрительным залом на полторы тысячи мест располагался в величественном и просторном здании. Вдоль стен выстроились массивные позолоченные колонны, инкрустированные зеленым стеклом под изумруд. В зале размешались бархатные «шкатулки» лож и длинные ряды мягких кресел. Хрустальные люстры заливали ослепительным светом великолепные росписи потолка.
Пол сцены имел небольшой уклон, поэтому из зала актеры, находящиеся на авансцене, были видны так же хорошо, как и стоящие у самой рампы. Прочные доски пола были испещрены множеством царапин от сапог, туфель и всевозможных декораций. Репетиция была в самом разгаре: двое мужчин расхаживали по сцене с рапирами в руках, обсуждая эпизод боя. Один из мужчин был светлокожим блондином с гибким и стройным, как у кошки, станом.
– Не понимаю, чего вы хотите, – говорил блондин, постукивая по сапогу резиновым наконечником рапиры.
Его собеседник оказался обладателем самого удивительного голоса, какой когда-либо доводилось слышать Мадлен – глубокого, низкого, раскатистого… Это был голос падшего ангела.
– От тебя я хочу лишь одного, Стивен, чтобы в твоей игре появился огонь. Если я не ошибаюсь, ты поклялся убить человека, который чуть не соблазнил твою невесту. А ты орудуешь рапирой, как старуха вязальной спицей!
Мадлен вдруг поняла, что не может отвести от Скотта взгляда. Он оказался более рослым, чем ей представлялось, более внушительным, более… словом, он во всем превзошел ее ожидания. Его статную мускулистую фигуру облегали полотняная белая рубашка с распахнутым воротом и темные брюки, прекрасно подчеркивающие линии узких бедер и стройных длинных ног. Портрет, который видела Мадлен, был жалкой копией оригинала: художник не сумел передать ни цвет его волос – темно-каштановый, с красноватой искрой, ни сардоническую усмешку на чувственных губах, ни оттенок кожи, напоминающей розовое дерево.
Но что-то едва уловимое в его чертах наводило на мысль, что внешний лоск актера и благородство его наружности – всего лишь маска: казалось, она в любой момент может исчезнуть, и миру явится лицо человека, способного на все. Мадлен в растерянности заморгала. Она рассчитывала, что Скотт окажется щеголем и повесой, очаровательным ловеласом, но в этом человеке не чувствовалось ни малейшей склонности к легкомысленным поступкам.
Белокурый актер возражал:
– Мистер Скотт, боюсь, если я не отступлю сразу же после последнего выпада, вы не успеете отразить…
– Тебе не пробить мою защиту, – перебил Скотт с ошеломляющей самоуверенностью. – Работай в полную силу, Стивен, иначе я подыщу себе другого актера.
Стивен стиснул зубы. Видимо, слова Скотта задели его за живое.
– Хорошо. – Стивен поднял рапиру и ринулся на противника, очевидно, намереваясь застигнуть его врасплох.
Скотт, хохотнув, ловко отразил удар. Рапиры скрестились и зазвенели. Некоторое время противники обменивались молниеносными выпадами.
– Слабовато, Стивен, – заявил Скотт, разгоряченный схваткой. – Неужели у тебя никогда не отбивали женщин? Тебе хотелось когда-нибудь убить соперника?
Стивен явно разозлился – должно быть, этого и добивался Скотт.
– Да, черт возьми!
– Так покажи, на что ты способен.
Стивен ринулся вперед, его потное лицо исказилось гневом. Скотт оценил его усердие несколькими насмешливыми словами; он то отступал, то нападал, осыпая противника шквалом ударов. Мадлен не ожидала, что такой рослый человек способен двигаться так легко и грациозно. При виде Скотта у нее перехватило дыхание. Он был сильным, властным и на редкость самоуверенным. Очарованная ожесточенным поединком, девушка подошла поближе, чтобы лучше видеть все перипетии схватки.
Сделав еще шаг вперед, Мадлен споткнулась о собственный саквояж, стоявший на полу, и опрокинула столик, заваленный всевозможным реквизитом. Канделябр, фарфоровая посуда, несколько рапир – все это с грохотом рухнуло на пол и разлетелось в разные стороны. Логан Скотт повернул голову в сторону правой, кулисы. В следующее мгновение Стивен, не удержавшись, выбросил вперед правую руку с зажатой в ней рапирой.
Скотт чертыхнулся сквозь зубы и упал на пол, схватившись за левое плечо. Воцарилась тишина, которую нарушало только прерывистое дыхание актеров.
– Какого дьявола… – пробормотал Стивен, вглядываясь в тени за кулисами, где Мадлен, тоже упавшая на пол, пыталась подняться на ноги. На лице Скотта застыло какое-то странное выражение.
– Стивен, – прохрипел он, – похоже, с твоей рапиры соскочил наконечник.
Только теперь Стивен обратил внимание на красное пятно, проступившее на рубашке Скотта между его пальцами, там, где он прижимал к плечу ладонь.
– О Господи! – в ужасе воскликнул побелевший Стивен. – Я не знал… Я не хотел…
– Не волнуйся, – перебил его Скотт, – это вышло случайно. Именно такой игры я и добивался от тебя. Так и действуй в следующий раз.
Стивен в изумлении уставился на владельца театра.
– Мистер Скотт… – с дрожью в голосе проговорил он, очевидно, не зная, то ли отчаиваться, то ли смеяться. – Мистер Скотт, как вы можете, истекая кровью, думать о роли? Временами я сомневаюсь, что вы человеческое существо. – Он с трудом оторвал взгляд от расплывающегося по белой рубашке Скотта кровавого пятна. – Не двигайтесь! Сейчас я позову кого-нибудь на помощь, пошлю за лекарем…
– К черту шарлатанов! – выпалил Скотт, но Стивен уже спрыгнул со сцены. Бормоча что-то себе под нос, Скотт попытался встать и тут же тяжело рухнул на пол, мгновенно побледнев.
Мадлен сбросила плащ и сдернула с шеи шерстяной шарф.
– Подождите! – крикнула она, выбегая из-за кулис. Мадлен опустилась перед Скоттом на колени. Свернув шарф, она крепко прижала его к плечу раненого. – Сейчас кровь остановится.
От резкой боли Скотт судорожно вздохнул.
Ее лицо приблизилось к его лицу, и Мадлен вдруг поняла, что смотрит в самые синие глаза на свете, в глаза, чуть затененные густыми темными ресницами. Эти глаза напоминали сапфиры, они играли всеми оттенками синего цвета – от густой синевы океанских глубин до тусклой голубизны зимнего неба.
В какой-то момент Мадлен поняла, что смотрит на Скотта затаив дыхание.
– Я сожалею… – Она осеклась и глянула через плечо на разбросанный по полу реквизит, – Мне очень жаль, что так случилось. Это случайно. Обычно я не такая уж неловкая, но я наблюдала за репетицией из-за кулис и споткнулась…
– Кто вы такая? – нахмурился Скотт.
– Мадлен Ридли, – ответила Мадлен, решив назваться девичьей фамилией бабушки.
– Что вы здесь делаете? О том, что вы мешаете мне репетировать, я уже знаю.
– Я пришла сюда потому, что… – Мадлен вновь встретилась с ним взглядом и вдруг поняла: ей остается лишь одно – заявить о своих намерениях дерзко и откровенно, напрямик. Она должна каким-то образом привлечь к себе его внимание, выделиться из толпы женщин, которые, должно быть, мечтают отдаться ему. – Я хочу стать вашей очередной любовницей, – выпалила Мадлен.
Явно растерявшись, Скотт уставился на девушку так, словно она вдруг заговорила на незнакомом ему языке. Он долго молчал, наконец, проговорил:
– Я не завожу романов с такими девушками, как вы.
– Причина – мой возраст?
В его глазах вспыхнули искорки смеха, но не добродушной насмешки, а издевки.
– И не только возраст, – сказал он.
– Я выгляжу моложе своих лет, – поспешно проговорила Мадлен.
– Мисс Ридли, – Скотт недоверчиво покачал головой, – вы выбрали весьма экстравагантный способ знакомства. Я польщен вашим интересом к моей персоне. Но даже ради спасения собственной жизни я не прикоснулся бы к вам. А теперь прошу меня простить…
– Не спешите отказываться, подумайте над моим предложением, – задыхаясь от волнения, пробормотала Мадлен. – А пока вы нездоровы, я могла бы выполнять какую-нибудь работу. Я многое умею и могла бы пригодиться в театре.
– В ваших талантах я ничуть не сомневаюсь, – сухо отозвался Скотт, – но мне они ни к чему,
– Я изучала литературу и историю, бегло говорю по-французски, умею рисовать. Я готова
Подметать, мыть, чистить – словом, возьмусь за любую работу.
– Мисс Ридли, у меня кружится голова. Не знаю, от чего – то ли от потери крови, то ли от удивления… Во всяком случае, мне было весьма приятно с вами побеседовать. – Бледность Скотта постепенно сменялась прежним цветом лица; он поднялся на ноги. – Я непременно возмещу вам утрату шарфа.
– Но я… – попыталась возразить Мадлен.
В этот момент на сцену выбежала целая толпа служителей театра; все были до крайности взволнованы происшествием.
