Текст книги "Откровенные признания"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Не ожидала увидеть вас здесь в такой ранний час, – радостно отозвалась Лотти.

– Я всегда встаю на рассвете.

Лотти кивнула в сторону развилки, на которую поглядывал лорд Сидней:

– Вы собирались свернуть сюда? Не советую.

– Почему?

– Эта тропа ведет к болотистому берегу пруда и глубокому болоту. Один неверный шаг – и окажетесь по шею в грязи, конечно, если не станете добычей змей. – Она в притворном сожалении покачала головой. – Так мы уже потеряли нескольких гостей.

Он расплылся в ленивой улыбке:

– Полагаю, вы могли бы посоветовать иной маршрут?

– Если вы повернете в другую сторону, то выйдете к вьючной тропе, ведущей через низину. Идите по ней до сторожки, потом до лаза в ограде и там найдете тропу, поднимающуюся на вершину холма. Оттуда видны озера, деревни, леса – от этого зрелища захватывает дух!

– Туда вы и направляетесь?

Она покачала головой и с вызовом объяснила:

– Нет, в другую сторону.

– Кто же спасет меня от гибели в болотах?

Лотти рассмеялась.

– Вам не стоит сопровождать меня, милорд. Это неудобно и неразумно.

Если их увидят вдвоем, пойдут сплетни – к вящему недовольству леди Уэстклифф, строго-настрого запретившей Лотти выбирать себе поклонников.

– Вы хотите побыть в одиночестве? – спросил лорд Сидней. Выражение его лица мгновенно изменилось. – Прошу прощения. Я опять нарушил ваше уединение.

Лотти задумалась: неужели она только что увидела в его глазах… отчаяние? Безысходное и безмерное, потрясшее ее до глубины души? Но чем оно вызвано? Лорду Сиднею не о чем мечтать: у него есть свобода, состояние, внешность, положение в обществе. Ему полагалось бы благодарить судьбу. А он тосковал, и Лотти вдруг захотелось утешить его.

– Пожалуй, я чересчур привыкла к одиночеству, – негромко рассудила она. – Компания могла бы стать приятным разнообразием.

– Если вы не против…

– Конечно. – Она с вызовом окинула взглядом его атлетическую фигуру:

– Надеюсь, вы за мной угонитесь.

– Постараюсь, – заверил ее лорд Сидней и зашагал бок о бок со спутницей.

Вскоре они дошли до исполинского дуба, упавшего поперек тропы. Над ним в лучах восходящего солнца лениво гудела мошкара.

– Смотрите! – Лотти указала на пролетевшую над ним! стрекозу. – В этом лесу водится более дюжины видов стрекоз и не менее сотни других насекомых. А если прийти сюда в сумерках, можно увидеть лиловых бабочек – они собираются прямо здесь, у дерева…

– Мисс Миллер, – перебил ее спутник, – я столичный житель. Мне нет дела до насекомых, я предпочитаю вообще не сталкиваться с ними.

Лотти трагически вздохнула, словно раздосадованная его равнодушием.

– Ну хорошо, от перечисления местных видов водяных жуков я воздержусь.

– Премного благодарен, – послышался живой ответ. – Позвольте помочь вам перебраться через этот дуб…

– Это ни к чему.

Лотти легко вскочила на ствол поваленного дерева и прошла по неровной поверхности, выказывая проворство, ловкость и полное отсутствие ложной скромности. Не дождавшись одобрения, она оглянулась через плечо и увидела, что Сидней идет за ней по пятам уверенной и легкой кошачьей походкой. Лотти невольно рассмеялась:

– Для джентльмена внушительного роста вы на редкость проворны.

Лорд Сидней пропустил ее замечание мимо ушей, всем видом показывая, что ничуть не гордится своим проворством.

– Почему вы служите компаньонкой? – спросил он, когда Лотти спрыгнула на землю и сухая листва зашелестела у нее под ногами. Сидней приземлился точно на то же место. Как ни странно, он почти не произвел шума, хотя вдвое превосходил Лотти по весу.

Лотти долго обдумывала ответ. Говорить о своем прошлом она не любила – это было не просто опасно, но и тягостно,

– Я из бедной семьи. У меня не было выбора.

– Вы могли выйти замуж.

– Я ни разу не встречала человека, за которого захотела бы замуж.

– А лорд Уэстклифф?

– Лорд Уэстклифф? – удивленно переспросила она. – При чем тут он?

– Он богат, знатен, и вы живете в его доме почти два года, – сардоническим тоном пояснил Сидней. – Так почему бы и нет?

Лотти задумчиво нахмурилась. Не то чтобы она находила графа непривлекательным – совсем напротив. Уэстклифф вызывал уважение тем, что взвалил на себя множество обязанностей и считал недостойным мужчины роптать на судьбу. Он не только придерживался высоких нравственных принципов, но и обладал чувством юмора, не был чужд сострадания и, как заметила Лотти, владел светскими манерами искусно, как оружием. Женщины тянулись к нему, но Лотти не входила в их число. Она чувствовала, что не сумеет подобрать к нему ключик, и никогда даже не пыталась доверить ему свои сокровенные тайны.

– Естественно, мужчине, занимающему такое положение, и в голову не придет проявить подобный интерес к компаньонке, – наконец ответила Лотти. – Но даже будь мы равными, я убеждена, что наши с графом отношения остались бы исключительно дружескими. Им недостает… – она помедлила, подыскивая подходящее слово, – магии.

Это слово повисло в воздухе и улетучилось только при звуках голоса Сиднея.

– Но любая магия бледнеет в сравнении с защитой, которую мог бы обеспечить вам граф.

Защита. Та самая защита, о которой напрасно мечтала Лотти. Она остановилась и уставилась в смуглое лицо собеседника:

– Почему вы решили, что я нуждаюсь в защите?

– Вы одиноки. Каждой женщине необходим защитник и покровитель.

– О, покровительство мне ни к чему. Мне прекрасно живется в Стоуни-Кросс-Парке. Леди Уэстклифф добра ко мне, и больше мне ничего не надо.

– Леди Уэстклифф не вечна, – напомнил Сидней. Он выразился напрямик, но почему-то Лотти показалось, что он сочувствует ей. – Что же будет с вами, когда она умрет?

Вопрос застал Лотти врасплох. Никто прежде не обсуждал с ней подобные вещи. Встревожившись, она долго обдумывала ответ.

– Не знаю, – наконец честно призналась она. – Наверное, я просто никогда не позволяла себе задумываться о будущем.

Сидней не спускал с нее глаз, которые приобрели почти неестественный оттенок синего цвета.

– И я тоже.

Лотти окончательно запуталась. Поначалу она приняла лорда Сиднея за пресыщенного молодого аристократа, скучающего красавца в безупречно сшитых костюмах. Но при более близком рассмотрении оказалось, что она ошиблась. Круги под глазами Сиднея свидетельствовали о бесчисленных ночах, проведенных им без сна. Морщинки в углах рта придавали ему циничное выражение, неожиданное для такого молодого человека. А иногда Лотти видела по его глазам, что о душевных муках он знает не понаслышке.

Но выражения его лица менялись в мгновение ока. Не успела Лотти опомниться, как перед ней вновь появился томный повеса с насмешливыми глазами.

– Будущее – слишком скучный предмет для размышлений, – легкомысленно заявил он. – Предлагаю продолжить прогулку, мисс Миллер.

Настороженная внезапной сменой настроений спутника, Лотти вывела его из леса в низину. Солнце быстро поднималось, согревая луга и прогоняя с неба предутреннюю синеву. Низина, которой они шли, заросла вереском и изумрудным сфагнумом, среди которого пестрели крохотные красноватые розетки росянки.

– Ничего подобного в Лондоне не увидишь, верно? – заметила Лотти.

– Да, – согласился лорд Сидней, хотя прелесть окружающей природы явно не трогала его.

– Похоже, вы предпочитаете жить в городе, – улыбнулась Лотти. – Среди многоэтажных домов, булыжных мостовых, фабрик, смога и шума. Не понимаю, что во всем этом хорошего.

Солнечный луч упал на его каштановую шевелюру, высветив в ней пряди оттенков красного дерева и темного золота.

– Мисс Миллер, каждому свое: вам – болота и жуки, мне – Лондон.

– Сейчас я покажу вам то, чего не найти в Лондоне. – Лотти торжествующе свернула с тропы к небольшому, но глубокому водоему, куда с крутого берега стекала вода.

– Что это? – спросил лорд Сидней, с сомнением глядя на мутную воду.

– Колодец желаний. Сюда ходит вся деревня. – Лотти деловито пошарила в карманах юбки. – Черт, ни одной булавки!

– Зачем вам понадобились булавки?

– Чтобы бросить в колодец. – Она снисходительно усмехнулась. – А я думала, всем известно, что без булавки нельзя загадывать желание.

– Что же вы хотели пожелать? – полюбопытствовал лорд Сидней.

– Не для себя – я уже загадала здесь десяток желаний. Мне хотелось, чтобы вы тоже бросили булавку в колодец. – Прекратив поиски, Лотти повернулась к собеседнику.

На лице лорда Сиднея застыло странное выражение почти болезненного изумления, как от неожиданного удара в живот. Он не шевелился, не моргал – только смотрел на нее, будто никак не мог понять смысл ее слов. Молчание стало натянутым, Лотти беспомощно ждала, когда лорд Сидней нарушит его. С трудом отведя взгляд, он засмотрелся вдаль, на заросли вереска, словно ему требовалось отвлечься от пугающих мыслей.

– Загадайте желание! – порывисто предложила Лотти. – А я брошу булавку за вас, когда в следующий раз приду сюда.

Лорд Сидней покачал головой. Его голос прозвучал хрипло и сдавленно:

– Я не знаю, какое желание загадать.

В молчании они прошли по утоптанной тропе, свернули на другую и вскоре очутились возле узкого мостика через речушку. На другом ее берегу простирался луг, поросший кустами таволги высотой до пояса, осыпанными желтыми цветами.

– Сюда, – указала Лотти, поднимая юбки до колен и смело шагая по траве и вереску к живой изгороди. – За этой изгородью начинается тропа, ведущая через лес к Стоуни-Кросс-Парку. – И она указала на высокую арку калитки, такой узкой, что пройти в нее можно было лишь поодиночке. Мельком взглянув на спутника, Лотти с облегчением убедилась, что он уже взял себя в руки. – Единственный путь к ней – через эти Ворота поцелуев.

– Почему их так называют?

– Не знаю. – Лотти задумчиво посмотрела на калитку. – Наверное, потому, что поцелуй неизбежен, если двое попытаются протиснуться в эту калитку одновременно.

– Любопытная теория. – Сидней шагнул в калитку и остановился, прислонившись к одному ее столбику и многозначительно улыбаясь: он прекрасно понимал, что Лотти придется прижаться к нему, чтобы войти в калитку.

Лотти вскинула брови:

– Вы, случайно, не собираетесь проверять ее на мне?

Лорд Сидней небрежно пожал плечами, излучая почти непреодолимое обаяние.

– Если вы так настаиваете, я не стану вам препятствовать.

Судя по всему, он не ожидал, что она примет вызов. Лотти знала: стоит ей укоризненно закатить глаза и покачать головой, и лорд Сидней отступит в сторону. Но, думая об этом, она вдруг ощутила мучительную пустоту внутри. Целых два года она была одинока: без порывистых девичьих объятий с подругами из Мейдстоуна, без материнских ласк, без милых детских поцелуев младших сестер. Лотти не понимала, почему именно этот человек заставил ее затосковать о прошлом. Ей захотелось доверить ему свои сокровенные тайны – но, конечно, это было немыслимо. Невозможно. Когда на карту поставлена собственная жизнь, доверять нельзя никому.

Она вдруг заметила, что с лица лорда Сиднея исчезла улыбка, а сама она стоит совсем близко к нему, на расстоянии вытянутой руки. Лотти перевела взгляд на его губы – такие полные, чувственные, мужские. Сердце забилось в неистовом ритме, искушение оказалось сильнее страха.

– Стойте смирно, – услышала она собственный голос и опасливо положила руку ему на грудь.

В тот же миг его грудь поднялась в резком вдохе.

Биение его сердца под ладонью наполнило Лотти любопытством и нежностью. Казалось, он замер, боясь любым движением вспугнуть ее. Лотти осторожно коснулась его нижней губы кончиками пальцев, и их овеяло горячее дыхание. Бабочка вспорхнула с калитки и улетела дрожащим пестрым пятнышком.

– Как вас зовут? – прошептала Лотти.

Ему понадобилось немало времени, чтобы ответить. Он опустил ресницы, словно пряча мысли.

– Джон.

Он был так высок ростом, что Лотти пришлось подняться на цыпочки, но она все равно не дотянулась до его губ. Обхватив ладонями ее талию, он бережно прижал ее к себе. В его глазах вновь мелькнуло странное, тоскливое выражение, как у утопающего. Лотти нерешительно положила ладонь ему на затылок.

Повинуясь движению ее ладони, он наклонил голову ниже, еще ниже, и наконец их губы слились в нежном долгом поцелуе. Поначалу его губы были просто теплыми и неподвижными, потом слегка шевельнулись раз, другой. Растерявшись, Лотти покачнулась в его объятиях, и он поддержал ее, прижав ладонь к спине. Она подалась вперед, вытянувшись в струнку, чтобы не лишиться долгожданного прикосновения. К счастью для нее, он держал свою страсть в узде и не позволил себе лишнего.

Наконец Лотти медленно отстранилась. Напоследок она коснулась его щеки, наслаждаясь теплом смуглой кожи.

– Я заплатила пошлину, – прошептала она. – Теперь можно войти в калитку?

Он серьезно кивнул и отступил.

Лотти вошла в калитку и побрела вдоль живой изгороди, с удивлением замечая, что у нее дрожат колени. Лорд Сидней молча следовал за ней по тропе к Стоуни-Кросс-Парку. Когда впереди показался особняк, они остановились в тени дуба.

– Здесь мы должны расстаться, – сказала Лотти, по лицу которой плясали пятна солнца, проникающего сквозь листву. – Нельзя, чтобы нас видели вдвоем.

– Конечно.

Лотти вдруг ощутила тянущую боль в груди.

– Когда вы покидаете Стоуни-Кросс-Парк, милорд?

– Скоро.

– Но надеюсь, не раньше завтрашнего вечера? В соседней деревне отмечают майский праздник. Е се гости поместья идут смотреть его.

– А вы?

Лотти сразу покачала головой:

– Все это я уже видела. Скорее всего я останусь у себя и почитаю. Но тем, кто увидит этот праздник впервые, он наверняка понравится.

– Я обдумаю ваш совет, – негромко пообещал он. – Спасибо за прогулку, мисс Миллер. – Он учтиво поклонился и ушел.

* * *

После завтрака Шарлотта вывезла кресло леди Уэстклифф в парк и покатила по вымощенным плитами дорожкам. Ник наблюдал за ними в открытое окно первого этажа и слышал, как престарелая дама читала нудные нотации компаньонке.

– Осматривать парк необходимо каждый день, – твердила леди Уэстклифф, жестикулируя отягощенной кольцами рукой, – а сорняки выпалывать, как только они появляются. Нельзя допускать, чтобы растения разрастались, иначе парк потеряет пристойный вид…

Делая вид, будто она почтительно слушает наставления, Шарлотта везла кресло по дорожке. Тяжелым креслом она управляла с неожиданной легкостью. Ее тонкие руки оказались на удивление сильными, она не выказывала ни малейших признаков усталости.

Пристально наблюдая за ней, Ник пытался разобраться в путанице мыслей. После утренней прогулки у него пропал аппетит. Он не находил себе места, бродил по поместью в каком-то оцепенении и ненавидел себя за это. Он считал себя закоренелым циником, человеком без чести и совести, всегда готовым дать волю своим животным инстинктам. Ему так долго пришлось бороться за место под солнцем, за то, чтобы выжить, что на более возвышенные стремления у него просто не оставалось времени. Ник был лишь поверхностно знаком с литературой и историей, его математические способности исчерпывались умением считать деньги и заключать пари. Его философия представляла собой десяток циничных принципов, усвоенных в окружении отбросов человеческого рода. Его ничто не удивляло и ничто не страшило. Он не боялся потерь, боли и даже смерти.

Но Шарлотте Ховард удалось несколькими словами и единственным неловким, невинным поцелуем повергнуть его в смятение.

Ник понимал, что Шарлотта уже не та девушка, какой ее знали родители, подруги и Раднор. Она привыкла жить минутой, не думая о будущем. Жизнь в вечном страхе, бегство от преследователей, сознание того, что дни ее драгоценной свободы сочтены, лишили ее последних иллюзий и ожесточили. И все-таки она по-прежнему бросала булавки в Колодец желаний… Если у нее еще остались желания, значит, есть и надежда. Эта мысль тронула Ника, разбередила душу, а он думал, что души у него больше нет.

Отдать Шарлотту Раднору он просто не мог.

Она должна остаться с ним.

Он схватился за подоконник, чтобы не упасть. Внезапное открытие обрушилось на него, подобно удару.

– Сидней!

Услышав этот оклик лорда Уэстклиффа, Ник вздрогнул и с недовольством обнаружил, что, засмотревшись на Шарлотту, совсем позабыл о бдительности. С невозмутимым выражением лица он обернулся к графу.

Лицо Уэстклиффа казалось еще более решительным и бескомпромиссным, чем прежде. В темных глазах метались холодные искры.

– Вижу, вы обратили внимание на компаньонку моей матери, – негромко начал он. – Миловидная девушка – и совершенно беззащитная. Мне уже не раз приходилось серьезно беседовать с гостями, интересующимися мисс Миллер. Я никому не позволяю досаждать моим слугам.

Ник выдержал пристальный взгляд Уэстклиффа, прекрасно понимая, что ему приказывают держаться от Шарлотты подальше.

– Неужели я посягнул на вашу добычу, милорд?

Выслушав оскорбительный вопрос, граф прищурился.

– Оказывая вам радушный прием, Сидней, я почти не ставлю условий. Кроме одного – вы оставите мисс Миллер в покое. Обсуждению это условие не подлежит.

– Ясно. – У Ника возникло подозрение: неужели Шарлотта открыла тайну своему хозяину? Нет, она не доверится никому, даже такому порядочному и благородному человеку, как Уэстклифф. Но если он все-таки знает историю ее бегства, то наверняка воспротивится любой попытке увезти ее из Стоуни-Кросс-Парка. Очень может быть, что Шарлотта добилась покровительства хозяина дома, переспав с ним.

Представив Шарлотту обнаженной, в объятиях другого мужчины, Ник чуть не передернулся от отвращения и мгновенно вскипел. Да ведь это ревность, изумленно понял он. Боже мой!

– Пусть решает сама мисс Миллер, – бесстрастно заявил Ник. – Каким бы ни было ее решение, я подчинюсь ей. Но не вам.

По предостерегающему блеску в глазах Уэстклиффа Ник понял, что граф ему не доверяет. Чутье не подвело Уэстклиффа.

Глава 4

Майский день в каждой деревне отмечали по-своему. Этот праздник зародился еще в Древнем Риме, в честь богини весны; в каждой римской колонии возникли свои обычаи, связанные с ним, в дополнение к пляскам вокруг майского шеста и песням. У Ника сохранились смутные воспоминания о майском празднике в Вустершире, особенно о «зеленом Джеке», шествующем через всю деревню в убранстве из веток и листьев. Малыш Ник испугался странного движущегося человека-куста и прятался за юбками старшей сестры Софи, пока Джек не прошел мимо.

С тех пор Нику ни разу не случалось побывать на майском празднике. Взрослому человеку тайный подтекст торжеств был абсолютно ясен: жители деревни танцевали с посохами фаллической формы, майские король и королева ходили от дома к дому, спрыскивая их обитателей «буйной водой», улицы украшали петлеобразными гирляндами, подвешивая к каждой по два шара из ноготков.

Стоя на холме неподалеку от особняка, Ник вместе с другими гостями смотрел на неистовые пляски жителей деревни. Улицы освещали сотни светильников и пылающих факелов. Под какофонию смеха, музыки и пения женщины по очереди занимали места у майского шеста. То и дело слышались резкие звуки охотничьих рогов. Юноши плясали, размахивая веревками, сплетенными из щетины коровьих хвостов. Потом эти веревки предстояло протащить по ночной росе, чтобы весь следующий год в деревне хватало молока.

– Надеюсь сегодня славно поохотиться, – услышал Ник мужской голос. Он принадлежал виконту Степни, развязному юнцу, известному любителю беготни за юбками. Его приятели, лорды Вудсом и Кендол, разразились скабрезным гоготом. Перехватив вопросительный взгляд Ника, Степни с ухмылкой объяснил:

– Деревенские девчонки будут шататься по окрестностям до утра. Стоит поймать какую-нибудь из них в лесу – и она позволит все, что угодно. Даже замужние бабенки не прочь развлечься, по такому случаю они на одну ночь снимают обручальные кольца.

– И мужья не возражают? – спросил Ник. Этот вопрос развеселил лордов.

– Конечно, нет! – отозвался Степни. – Они слишком заняты поиском свеженьких подружек, чтобы помнить о собственных женушках. Полезный праздник, верно?

Ник сдержанно улыбнулся, не желая отвечать. Очевидно, Степни и его друзья считали краткое совокупление в лесу с деревенскими девчонками прекрасным развлечением, чем-то вроде охоты. «Туда-сюда – и баста» – как пренебрежительно отзывалась Джемма Брэдшоу о поведении в постели большинства посетителей ее дома. Они понятия не имели о чувственности и требовали от женщины лишь одно – вовремя раздвигать ноги. Видимо, их вполне устраивало и торопливое соитие с незнакомками. Но это примитивное удовольствие Нику было не по душе. Благодаря урокам Джеммы он приобрел утонченный вкус.

Перед его мысленным взором возникло лицо Шарлотты – темные глаза, заостренный подбородок, пухлые губы. Пусть Степни и его приятели развлекаются как хотят, а у него другие планы.

– Идем с нами, Сидней, – продолжал виконт. – Деревенских девчонок можно ловить сразу после того, как будут выбраны майские обрученные. – И, сообразив, что это выражение Ник слышит впервые, он пояснил:

– Парень брачного возраста ложится в траву и притворяется спящим. Девушки, которые хотят за него замуж, наперегонки бросаются его будить. Та, которая первой поцелует его, считается его невестой. – Он плотоядно ухмыльнулся и потер рука об руку. – А остальные девицы в поисках утешения разбредаются по лесу и ждут, когда их разыщут предприимчивые джентльмены вроде нас. Видели бы вы, какую красотку я заарканил в прошлом году – черные волосы, красные губки, славная кобылка! Не зевайте, Сидней, и вам тоже повезет.

Ник уже собирался отказаться наотрез, когда вдруг приметил новую стайку девушек, со смехом разбирающих лепты майского шеста. Одна из них буквально притянула его взгляд. Как и остальные, она была в белом крестьянском платье и красном платке. Различить черты лица с такого расстояния было трудно, но Ник сразу узнал хорошенькую поселянку. С грустной улыбкой он вспомнил, как Шарлотта уверяла его, что этот вечер проведет в своей комнате, с книгой. Зная, что Уэстклифф не одобрит ее выходку, она решила побывать на деревенском празднике тайком. Заинтригованный и охваченный желанием, Ник обвел взглядом стройную фигурку Шарлотты. Она плясала вокруг майского шеста, грациозно взмахивая руками.

– Пожалуй, я все-таки присоединюсь к вам, – заявил Ник и вместе с молодыми лордами начал спускаться с холма.

* * *

Безудержно смеясь, Лотти подбежала к девушкам, в волнении ждущим главного события вечера – состязаний в беге на лужайке. На этот раз майским возлюбленным был избран завидный жених – сын мясника, белокурый голубоглазый красавец, прекрасно сложенный и готовящийся унаследовать семейное дело. Конечно, эта добыча ничуть не привлекала Лотти. Но она была не прочь развлечься в кругу ровесниц.

Подали сигнал, и Лотти припустила бегом через луг в толпе деревенских девушек. Шум и суета разительно отличались от ее тихой жизни в Стоуни-Кросс-Парке, она ощущала прилив ликования. Много лет в Мейдстоуне ее учили благопристойно вести себя, в роли компаньонки леди Уэстклифф она старалась быть как можно более незаметной и не могла припомнить, когда в последний раз повышала голос. Подхваченная волной веселья, она заливалась хохотом и визжала так же громко, как и все будущие невесты, бегущие через лужайку. Откуда-то спереди донесся торжествующий вопль. Победительница, пышущая здоровьем рыжеволосая девушка, обхватила только что обретенного жениха за широкие плечи, неистово размахивая букетом диких цветов.

– Да! – кричала она во все горло. – Он мой!

С радостным гомоном жители деревни окружили молодую парочку, а разочарованные девушки стали потихоньку разбредаться. Стайка юношей последовала за ними, намереваясь начать ночную охоту.

Улыбающаяся Лотти шла медленным шагом, не имея ни малейшего желания становиться добычей какого-нибудь распаленного страстью деревенского паренька. Через несколько минут беглянки и преследователи разобьются по парам, а она ускользнет обратно в Стоуни-Кросс-Парк. На опушке леса Лотти прислонилась к стволу развесистого платана и счастливо вздохнула. От танцев и вина у нее слегка дрожали колени. В этом году она впервые не просто смотрела на празднующих, но и веселилась вместе с ними, и это оказалось забавнее, чем она ожидала. В голове у нее вертелась прилипчивая мелодия, и она запела полушепотом, прижимаясь спиной к гладкой пятнистой коре:

– Не спешите, девы мая, не спешите, заклинаю, а если кто осмелится – щечки раскраснеются…

Вокруг по-прежнему было тихо, но внутренний голос подсказал Лотти, что ее уединению пришел конец. Замолчав, она открыла глаза и сразу увидела совсем рядом темную фигуру. Ахнув, она попятилась, но пара сильных рук удержала ее за плечи.

Оправившись от испуга, Лотти забилась в чужих руках, пытаясь вырваться.

– Тише! – послышался насмешливый мужской голос. – Успокойтесь! Это же я.

Лотти замерла, уставившись на лицо, скрытое в тени.

– Лорд Сидней?

– Да.

– Вы перепугали меня до смерти!

– Простите. – Он усмехнулся, сверкнув в темноте белоснежными зубами. – Я не хотел.

Лотти засмеялась и оттолкнула его, со стыдом вспоминая, как еще недавно пела словно помешанная.

– Как вы меня нашли?

– Очевидно, у меня талант. – Сидней отпустил ее, прислонился плечом к стволу платана и беспечно усмехнулся. Но его глаза остались настороженными.

Лотти поправила платок, сбившийся от танцев и быстрого бега.

– Я боялась, что вы узнаете меня по волосам.

– Мне знакома ваша походка.

Она не ответила, пытаясь разобраться в сложной смеси удовольствия и неуверенности. В последних словах Сиднея прозвучал намек на комплимент. Он чужой человек, он почти не знает ее, а все-таки запомнил такую несущественную деталь, как походка.

– Вам понравился праздник, милорд? – спросила Лотти, заново повязывая косынку.

– Мне понравилось наблюдать за вами.

Она прищурилась в притворном недовольстве:

– Вы хотите всем разболтать, что видели меня в деревне?

Лорд Сидней придвинулся ближе, словно намереваясь сообщить ей что-то по секрету.

– Ни за какие блага в мире!

Заулыбавшись, Лотти тоже прислонилась плечом к дереву, повторяя позу собеседника.

– Хотите побегать по лесу вместе с другими мужчинами?

– Смотря за кем. – В его глазах отразилась заигрывающая улыбка. – Вы согласны пробежаться по лесу в надежде, что вас догонят?

– Ни в коем случае!

– Тогда позвольте проводить вас до дома. Незачем ждать, пока вас обнаружит какой-нибудь пылкий деревенский юнец.

– О, никому из них меня не догнать, – уверенно заявила Лотти. – Я прекрасно знаю здешние леса и могу спрятаться за любым деревом. Нет, меня никто не поймает.

– Я мог бы.

– С вашими-то размерами? Вряд ли. Продираясь сквозь кусты, вы поднимете шум на всю округу.

Его тело заметно напряглось, готовность принять брошенный вызов стала почти осязаемой.

– Вы не поверите, но… – начал он, однако его прервал женский визг откуда-то слева – видно, какую-то деревенскую девушку поймал обуянный похотью парень. После минутного молчания по лесу понеслись громкие стоны наслаждения.

Когда же Сидней повернулся к Лотти, рядом ее не оказалось.

Мысленно посмеиваясь, она скользила по лесу, как призрак, подняв юбки почти до колен, чтобы они не цеплялись за низкие ветки. Она легко лавировала в лабиринте стволов и кустов, и наконец все звуки остались далеко позади. Остановившись, чтобы перевести дыхание, Лотти оглянулась через плечо. Ни единого шороха, только еле слышны праздничные песни поселян.

Либо лорд Сидней отказался от преследования, либо потерял ее из виду. Губы Лотти растянулись в торжествующей улыбке – она оказалась права. Уже собираясь направиться к Стоуни-Кросс-Парку, она повернулась и в ужасе вскрикнула, наткнувшись на рослого мужчину.

Сильные руки легко усмирили ее сопротивление и прижали ее к широкой груди. Над ухом Лотти прозвучал приглушенный смех лорда Сиднея. Растерявшись, она прислонилась к нему, чтобы восстановить равновесие.

– Как это вы очутились впереди? – задыхаясь, спросила она.

– Обошел вас с фланга. – Он попытался поправить косынку Лотти, но та съехала с гладких волос, и он увидел, что они собраны в аккуратный узел на затылке. Косынка упала на землю. Лорд Сидней с улыбкой продолжал:

– От меня не убежишь.

В этих словах прозвучала едва уловимая предостерегающая нотка.

Лотти стояла вплотную к нему, впитывая его тепло и пряный мужской запах. Как вышло, что она осталась наедине с ним среди ночи? В случайные совпадения Лотти не верила. Наверное, все дело в ее неудержимом влечении к этому мужчине, – влечении, которое не может не быть взаимным. Оба умолкли, Лотти заметила невдалеке обнимающуюся пару. Приглушенный шум интимного поединка заставил Лотти покраснеть.

– Будьте любезны, проводите меня домой, – попросила она.

Лорд Сидней разжал объятия. Лотти отстранилась, чуть не наткнувшись па дерево. Ее спутник вовремя поддержал ее, обнял, чтобы она не поранила кожу о шероховатую кору. Дыхание Лотти участилось. Она невольно потянулась к его плечам, где под тканью сюртука перекатывались бугры мышц. Лотти знала, что сейчас он поцелует ее. Она с трепетом ждала этого.

Лорд Сидней провел по ее щеке кончиком пальца – так осторожно, словно она была олененком, готовым умчаться прочь от любого шороха. Лотти часто задышала, когда он взял ее за подбородок и заставил слегка повернуть голову.

Он коснулся ее губ, прижался к ним так, что она невольно приоткрыла рот со вздохом наслаждения. Кончик его языка прошелся по ее зубам, двинулся дальше, задел щеку изнутри дразнящим движением. От поцелуя у Лотти закружилась голова, она обвила обеими руками шею Сиднея в отчаянной попытке сохранить равновесие. Он с готовностью поддержал ее, прижимая всем телом к мощному стволу дуба. Почувствовав, как она прильнула к нему, он издал невнятный возглас и провел ладонями по ее спине. Эта медленная ласка только обострила ее желание, заставила выгнуться дугой, повинуясь его инстинктивным поискам. Что-то твердое уперлось в нее через грубую ткань юбки.

Ее нежность сочеталась с его твердостью, он умело ласкал ее губами и руками. Запустив обе руки в его волосы, она с наслаждением перебирала густые пряди, блестевшие под луной, как шелк. У него вырвался сдавленный вздох, губы скользнули вниз по подбородку и шее Лотти. Несмотря на свою невинность, она почувствовала в этих прикосновениях большой опыт и жажду, которую ему не терпелось утолить.

Ее крестьянская блуза сползла с плеча, под луной заблестела светлая кожа. Взявшись за кончик тесьмы, он потянул его вниз, распуская сборки. Вскоре он уже просунул ладонь под грубую ткань. Под его мозолистыми пальцами ее прохладный чувствительный сосок напрягся, теплея с каждой секундой.

Лотти уткнулась лицом в выемку между его плечом и шеей. Надо остановить его немедленно, пока еще не поздно.

– Нет! Прошу вас, не надо! Пожалуйста!