Текст книги "Вишня и ром (СИ)"
Автор книги: Лиза Ковальчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Башня сел рядом и обнял за плечи. Я положила голову ему на плечо, и смотрела на мамину фотографию. Она широко улыбалась нам. Молчание было угнетающим. Я смотрела в ее бездонные, но теперь уже не задорные, глаза. Улыбка больше не радовала. Ничего уже не радовало.
– Можно я наедине с ней поговорю? – Обратилась я к Владу, не смотря на него.
– Конечно. – Он снова поцеловал меня в висок и ушел.
– Ну, вот и все, мам. Пора нам с тобой прощаться. Точнее мне с тобой. Что же говорить? Ничего в голову не лезет. В общем, я не знаю, что тебе сказать, мам. Я люблю тебя, и не хочу отпускать, но и жить так больше невозможно. Конечно, легче мне от этого вряд ли станет, но все же. Я тебя отпускаю. Не без труда, но отпускаю. Ты знай только, что я тебя помню, и буду помнить всегда. Ты навсегда остаешься в моем сердце, в моей голове, в моей душе. Я продолжаю скучать по тебе днем и ночью. Ведь ты – моя единственная радость в этом мире, которую у меня отобрали. Ты, конечно, возразишь, мол, а как же отец? А что отец? Он променял нас, меня и, главное, тебя. Живет с этой... – Продолжать я не стала. – А про тебя забыл. Он даже на могилу к тебе не приходит. Действительно? А зачем? Он нам никто. Я с тобой, а он отдельно от нас. Он потерял право быть членом нашей семьи. Семья – это я и ты, а он... А он нам не нужен. Извини, что так говорю – Я замолчала. Слезы покатились по щекам. Больно было с ней прощаться, но так надо. Я сделала последний взгляд на могилку, погладила ладонью землю – Прощай, мам.
Глава 7. Мир потерял краски.
Кто хочет приносить пользу, тот даже со связанными руками может сделать много добра.
Ф. Достоевский
В школе жизнь кипела своей собственной жизнью. Учителя спешили на работу, дети на уроки, а я сидела на скамейке, слушая музыку в наушниках, и на все это смотрела. После двух с половиной месяцев, которые я прожила вместе с Башней, я научилась по новому смотреть на мир. И вообще...
Вдруг рядом со мной сел маленький мальчик, прервав цепочку моих логических размышлений. Третий класс, не старше.
Он сидел и плакал. Плакал не сильно, но душу рвало. Не могу смотреть, когда дети грустят, тем более, плачут. Я сидела и не знала, чем ему помочь? Он сидел такой беззащитный и был расстроен. Я хотела ему помочь, но с чего бы? Я его даже не знаю... И вдруг я поняла, что хочу ему помочь, потому что вижу в нем себя. Семь лет назад я так же, как он, сидела на этой скамейке и рыдала. Мне было плохо. А все проходили мимо, равнодушно смотря в мою сторону, а то и вовсе не смотря. И всем было плевать, что в тот день у меня умерла мама. Всем было равнодушно.
– Что случилось? – Наконец, спросила я.
– Меня в школу не пускают – Всхлипывая, ответил он.
– Почему?
– Сменки нет.
– Дома оставил, что ли?
– Нет. Одноклассник спрятал, чтобы проучить.
– Не поладили?
– Угу.
Я смотрела на него и вдруг, неожиданно для самой себя, я твердо решила, что этот мальчик попадет сегодня в школу. Зачем мне это было нужно – я не знаю. Я подошла к парню, который проверял сменку и по совместительству был моим одноклассником. Кажется, его звали Артем, но точно я не знала и не рискнула позвать его по имени.
– Привет. – Я улыбнулась. Одноклассника мой порыв явно насторожил.
– Чего тебе, Вишнева?
– Слушай, пропусти парня. – Я кивнула на мальчика на скамейке.
– Он без сменки. Нельзя.
– Слушай, ты же не учитель, можешь и пропустить. Я знаю, что это твоя обязанность... – Артем, или как там его, даже не смотрел в мою сторону. – Ты человек вообще?! Тут маленький ребенок плачет, а тебе по фигам?! Тебе за это ничего не будет, а вот ему знатно влетит! – Он был все так же холоден и неприступен. – Ну, и хрен с тобой. Я думала, ты нормальный, а ты... Зря я с тобой вообще заговорила.
Я ушла. А потом я решила, что если какой-то индюк напыщенный не пускает ребенка через главный вход, то я проведу парня через другой.
Я подошла к скамейке:
– Как звать?
– Сережа. – Промямлил он.
– Ну, что, Серый, давай руку, идем – проведу.
Серый сначала мне не поверил, но все же, спустя какое-то время, руку дал.
– Значит, смотри: я тебя подтолкну, ты залезешь, потом отойдешь, и я залезу следом.
– А нас никто не увидит?
– Да. То есть, нет. Короче не спалят, не парься. Лезь, давай.
Идея "закинуть" третьеклассника в туалет грозила огромным провалом, но других идей у меня не было, а парня надо было провести. Вот он и в школе, залезаю следом. Вот я и в родном туалете. Парень изумленно оглядывается. Что? Унитазов никогда не видел?
– Палево! – Зашипела я, но у Серого с соображалкой туго...
– Вишнева! Что, не так, дак эдак? – Я виновато опустила голову, а Сережа испуганно спрятался мне за спину, и иногда оттуда выглядывал.
– Сдашь? – С тревогой в голосе спросила я.
– Да – "The End", подумала я. Капец тебе, Вишнева... Теперь директор выгонит тебя из школы, и Серому влетит. Сделала доброе дело, молодец! Просто красотка! – Но сначала – Вдруг заговорил он. – я отвернусь и вымою руки.
Фильмы я смотрела. Это значило: "Я порядочный и честный, но сбегай". Я немедля так и сделала. Серый убежал, счастливо помахав мне на прощание. Одним добрым делом все-таки больше.
– И зачем тебе это надо? – Рассуждал вслух неожиданно нарисовавшийся за спиной одноклассник.
– Добро делать никогда не повредит.
Одноклассник ушел на химию. Я постояла немного, а потом тоже пошла в класс.
Звонок с последнего урока для одиннадцатого класса – самый сладкий в мире звук. Все думают, что одиннадцатый класс самый дисциплинированный. Ага, щас! Мы бежим со скоростью гепарда домой, сшибая все на своем пути, и радуемся, что этот ад закончился. Я спустилась на первый этаж, к раздевалке.
– Ярик! – Окликнул меня Илья. – Подожди, пожалуйста.
– Чего тебе? Давай бегом.
– Мне классная задание дала, а я тут... В общем, никого не знаю. Сможешь мне сказать имена одноклассников и учителей?
– Всех?! – Опешила я.
– Ага.
– Блин, ну вот ты вообще вовремя, как всегда! – Я сердито выдохнула. – Ладно, только быстро, понял?
– Да, конечно! Только давай не здесь? Вон, пойдем на лавочку?
– Давай уже!
Я села на лавку, он сел следом.
– Значит так, староста у нас Никита Полонянин...
– Яр, – Позвал он,
– Что? – Злилась я.
– Не перебивай.
– Давай уже.
– Ну, не перебивай! Я и так не могу решиться.
– Решиться на что? – Не понимала я.
Кто-нибудь, верните время назад, придите и ударьте меня. Зачем я это спросила? Ну, зачем?! Идиотка!!!
Илья наклонился и поцеловал меня.
– Уйди! – Я оттолкнула его от себя и убежала.
Мир потерял краски. Еще пять минут назад я гордилась собой за Серого, радовалась, что кончились уроки, а теперь же я хотела бежать, бежать и бежать. Далеко. Не оглядываясь. Не важно куда.
Увидев на школьном дворе Влада, я тут же кинулась к нему, забыв спросить, что он тут делает?
Я прижалась к нему всем телом и попыталась согреть под его, как всегда, распахнутой курткой свою распахнутую душу.
– Эй, ты чего? Что стряслось? – Испугался он, поскольку я уже ревела.
– Я... он...
– Яра! – Прервал меня выбежавший из школы Илья.
– Он, что, тебя знает?
– Ты тут зачем? – Спросил Илья Башню.
– Тебе какое дело?
– Ты его знаешь? – Удивилась я.
– Да, Илья мой брат.
Дамы и Господа, внимание! Занавес.
– Это... ты... что... с ней, что ли, встречаешься?! – Догадался Илья.
– Тебя не касается. Яра, что стряслось?
– Он... – Я помедлила, сомневаясь, говорить или нет – Он поцеловал меня...
Башня удивленными глазами посмотрел на Илью.
– Это правда? – По гордому лицу брата он понял, что это, действительно, правда. – Урод!
– Башня! – Взвизгнула я.
Парни накинулись друг на друга с кулаками, но через пару минут я все-таки смогла их расцепить, что стоило мне разбитой губы.
– Сдурели?! А если кто-то полицию вызовет?
– Сволочь! Как ты посмел вообще?! – Не успокаивался Влад.
Илья поднял свою сумку с асфальта, и пошел, кинув на прощание:
– Она не знает, чего хочет! Еще увидимся.
Мы молчали, смотря вслед уходящему Илье.
– И что? – Спросил Влад.
– Что "и что"?
– Тебе понравилось?
Я вымученно выдохнула и устало приложила пальцы к вискам.
– Совсем дурак? Ничего получше не придумал?! Может, еще к директриссе меня преревнуешь?!
Башня улыбнулся и закинул руку мне за шею.
– Пошли домой.
– Неужели! – Радостно выдохнула я.
Все самое неожиданное случается неожиданно. Утро следующего дня было прекрасно. Весь вечер мы с Башней смотрели фильмы ужасов, я обрабатывала перекисью водорода его и свои "боевые" раны, а теперь я проснулась в его объятиях. Утро пахло нежностью, отдавало теплом и разбудило, ударив по печени. Утром Башне позвонили. Он нехотя встал, и взял трубку. Я встала тоже. Влад ушел говорить в другую комнату. Я дождалась, пока он вернется. По его бледному лицу, я поняла, что случилось страшное.
– Что такое? – Встревожилась я.
– Илья умер. – Тихо произнес он.
Глава 8. Побег.
Мне бы олимпийскую медаль и пианину.
А что это за жизнь – без пианины...
Из м/ф «Падал прошлогодний снег»
– Что? – С огромными глазами выдавила из себя я.
– Он... Он разбился на мотоцикле вчера.
– Но...
– Через полтора часа после нашей ссоры.
– Но... Как? Как это случилось?
– Он дико напился и...
Влад сел на кровать, схватившись за голову, и смотря в пол. Я подсела к нему и гладила по спине.
– Вишня, почему? Почему именно он? За что?
Я не нашлась, что ответить.
– Надо позвонить родителям. Что-то надо делать. Что-то надо делать...
Он встал с кровати, взял куртку и ушел, кинув мне на выходе:
– Скоро вернусь.
***
– Куда ты так гонишь? – Раздавалось за спиной. – Разобьемся!
– Не паникуй, – Заверяла я. – Все будет кошерно.
Илья, вцепившись в меня, паниковал во всю. Иногда мне казалось, что я – парень, а он – девчонка.
– Тормози! – Услышала я вопль Ильи.
Бетонный столб неумолимо приближался.
***
Вскрикнув, я проснулась.
– Ты чего? – Спросил Башня.
– Кошмар приснился. Ты уже вернулся?
– Да, и давно.
– А который сейчас час?
– Четыре часа дня.
– Четыре часа?! Ничего себе.
– Яр, мы завтра идем на похороны.
– А во сколько? – При упоминании слова "похороны" в районе солнечного сплетения булькнуло непонятное ощущение дежавю.
– Пока не знаю. Скоро скажут.
– Ты сказал родителям? – Я тревожно посмотрела на него.
– Да. – Влад положил ручку, которой писал, на стол.
– И как они восприняли?
– Отец держится, а мама...
– Что с ней?! – Я предположила самое худшее.
– Она плачет часами напролет.
Я тяжело выдохнула. Как знакомо, черт.
Я подошла к Башне, потрепала его волосы правой рукой. Он взял мою руку, поцеловал. Потом навалился головой мне на бок. Идиллию нарушил звонок в дверь.
– Ты заказал пиццу? – Пошутила я, глядя на дверь.
– Нет.
Влад подошел к двери, посмотрел в глазок.
– Кто там? – Шепотом спросила я.
– Дядька какой-то – Он пожал плечами и открыл дверь.
– Сволочь! – Залетел в квартиру кто-то в длинном плаще. – Где моя дочь?!
– Папа? – Обомлела я.
– Вот ты где! – Он подошел ко мне и стиснул в руке мое запястье, не обращая внимания на мои стоны от боли. – Идем! Собирай чемоданы! Живо! Чья на тебе рубашка?! Ладно, дома разберемся! Мы идем домой! БЕГОМ! – Кричал он.
Мой отец никогда не претендовал на звание самого отцового отца среди отцов. Он никогда не отличался особой нежностью, да и нежностью вообще. Особенно, если я провинилась в чем-либо. Но, вообще, были моменты нежности. В детстве. Он называл меня подлизой, потому что я постоянно, выпрашивая у него что-нибудь, говорила какой он у меня замечательный.
– Собирай шмотки, живо!
Но сейчас не детство. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я молча собирала вещи по чемоданам. Вещи, которые успела ухватить из дома.
– Вы не смеете... – Начал было Башня, но его "заткнул" хук справа.
– Влад! – Вскрикнула я.
– Собирайся давай! – Командовал отец.
Влад лежал на полу, скулил, и потирал правую сторону лица. Ему влетело крепко, папа – бывший боксер. Конечно, он мог все забыть за шесть с половиной лет, но, как говорится, руки помнят.
"Завтра", "мой" и "день рождения" не должны встречаться в одном предложении. Никакого предпраздничного настроения у меня, естественно, не было. Придя вчера домой, (хотя со словом "придя" я явно сильно соврала) я с удивлением обнаружила, что на окнах моей комнаты решетки.
– Что, боишься, улечу в Хогвартс? – Указала я на окно.
– Предосторожность. А, зная тебя, необходимость. – Объяснил он.
Сегодня похороны Ильи, а я не могу на них пойти, потому что похороны – это слишком мелочный повод для моего отца, чтобы выпустить дочь из дома. Я бы сбежала, но сегодня у отца выходной – дверь будет охраняться 24 часа в сутки, ну, а про решетки я уже сказала.
И, вот, завтра у меня день рождения, а я даже не могу его нормально отпраздновать. Я не могу пригласить друзей, потому что у меня их нет, и я ни на что не имею права потому, что "наказана!". Телефон молчал, Башня не звонил, но я все равно, конечно же, постараюсь смыться из дому. Пусть на окнах решетки, меня ничего не остановит. Я с таким трудом нашла свое счастье, что снова его потерять просто не имею права.
На следующий день отец ушел на работу, и наказал мачехе следить за мной и пристально. Но я знала верное средство от мачехи – Rammstein. Мачеха на дух не переносит рок, а уж Industrial Metal и подавно.
Я врубила на полную в колонках свою любимую группу, и сижу, вроде как, за уроками. Как говорится, что мачехе уши в кровь – то для меня Вивальди. А потом половина шестого. А это значит только одно – вынос мусора. Из этого следует, что минуту-две дверь будет открыта, и у меня будет малюсенький шанс смыться, но он будет. Решаю так: не стану выключать музыку, пусть какое-то время послужит "прикрытием", мол, я дома. Все равно кроме Тилля Линдеманна и рева гитар ничего не будет слышно. Думаю, я вполне заслужила место помощника Шерлока Холмса. Или хотя бы место помощника Ватсона.
Хлопнула дверь. Нельзя медлить ни секунды. Беру кеды в руку и выбегаю в подъезд. Поднимаюсь в пролет следующего этажа, одеваю обувь. Шаги. Это Даша. Дыхание участилось. Сердце стучит в районе глотки. Заходит в квартиру, закрывает дверь на замок изнутри. Пронесло. Выхожу из подъезда и бегу на остановку. Только бы меня никто не видел!
– Алло, Башня, ты дома? – Тараторю я в сотовый мачехи.
– Эмм... Да. А это кто?
– Гитлер с лото. Вишня, кто же еще?
– Извини, не узнал. Ты откуда звонишь-то вообще?
– Сотовый у мачехи стащила. Я скоро приеду. Жди.
– Жду. Приезжай скорее.
Он скинул трубку. Его голос мне совсем не понравился. Подавленный, забитый, тяжелый. Лучше мне и вправду ехать быстрее.
Глава 9. Подарок
И узрел Охламон, что сие есть круть несусветная.
Цитата из мультфильма Магазинчик Бо
Тишина и радость давно были мной забыты. Я была безумно рада, что все получилось, что отец не стал снова искать меня. И хотя это странно, но значения я этому не придала. В конце концов, мне теперь восемнадцать и сегодня у меня день рождения!
Утро было тихим. Свет слабо пробивался сквозь плотные фиолетовые шторы. Кровать была теплой и мягкой, не хотелось от нее уходить. Где-то вдалеке я слышала какое-то потрескивание, будто бы костер горел, но я была в квартире, это не мог быть костер. Я нехотя встала с кровати.
– Я никому не скажу. – Пошутила я, зайдя в кухню.
– С днем рождения. – Влад подошел ко мне и поцеловал.
– Спасибо. – Я взглянула на плиту – Эмм... Это что? – Я невольно усмехнулась.
– Ну, я не мастер, конечно, но есть можно. Я проверил.
Я взяла тарелку, положила себе порцию. Кажется, это яичница. Я отрезала себе кусочек. Довольно неплохая.
– Закрой глаза. – Попросил он, пряча что-то за спиной.
– Эмм... Можно, я сначала доем?
– Пожалуйста.
– Ну, ладно. – Я закрыла глаза.
– А теперь... Смотри!
Я медленно открыла глаза. Башня протянул мне красивую коробочку. Она была среднего размера. В кино в таких преподносят колье. Я открыла ее, мысленно заключив, что, если там все-таки колье – я верну его обратно в магазин, и округлила глаза. Внутри лежало два билета. Сиреневого цвета, красиво обрамленные черным рисунком. Он подарил мне билеты на концерт "Skillet" в Санкт-Петербурге. Билета было два. Значит и он со мной пойдет? Двойной подарок! Супер!
– Это же... Это же... – Я взвизгнула от радости. – Спасибо! Спасибо! Блин, огромное спасибо! – Завопила я. – Спасибо!!!
– И, дабы испортить тебе весь восторг, концерт только через три месяца.
– И что?! Я всего равно очень рада! – Я сунула билеты во внутренний карман джинсовки и кинулась обнимать Влада.
– И мы поедем автостопом. – Отстранился от меня он, удивленный тем, что ничего не может меня огорчить.
– Плевать!
Глава 10. Мой идеальный день рождения
От заката, до рассвета
Вместе где-то в объятьях сна.
А с разбега открывая глаза,
Я просыпаюсь одна.
СЛОТ – «От заката до рассвета»
Вечером мой телефон зазвонил. Ну, как "мой" – мачехи. В общем, как бы странно это не звучало, мачеха звонила на свой же телефон, получается. Я долго думала, брать трубку или нет (номер определялся как "Витя", то есть – мой папа, но это звонила она. Я была уверена), но все же нашла в себе силы ответить на звонок.
– Чего? – Любезничала я.
– Алло? Алло, Ярик? Ярик, ты? – Мямлила Даша.
– Да, чего надо? – Грубо твердила я.
– Отец... – Сказав это, она заревела.
– Что с ним? – Встревожилась я.
– Он в больнице.
Не став уточнять никаких подробностей, и даже не попрощавшись с Башней, я рванула домой. По пути у меня мелькнула мысль о том, что, возможно, это просто такая уловка, чтобы заманить меня обратно домой, но я, все же, на всех парах мчалась туда.
– Где он?! Что с ним?! – Накинулась я с расспросами на мачеху, как только попала в квартиру.
– Ярик, не кричи. – Умоляла Даша, вся слезах – Он в центральной.
– Понятно. Что с ним?
– Приступ.
– К нему можно?
– Думаю, да.
– Дак чего же ты сидишь?! – Вскинулась я.
– Я и сама не знаю.
– Поднимайся, и пойдем к нему. Сейчас же! Вставай!
Даша медленно встала, оделась и вышла в подъезд. А я вернула ее сотовый, предварительно удалив из журнала вызовов номер Башни.
Через пару часов мы с мачехой уже сидели возле отца. Вокруг него была различная медицинская аппаратура. На одной из них показывалось биение его сердца. Оно билось так медленно. Так тихо. Так... слабо.
– Я спущусь в буфет, куплю нам что-нибудь. – Сообщила Даша, убрала, наконец, руку с моего плеча и ушла.
Стоп! Какой буфет?! Время-то позднее...
– Пап, – Позвала я. – Ты слышишь меня? – Ответом мне было, конечно, молчание. – Ну, это не суть важно. Знаешь, когда от нас ушла мама, я думала, что страшнее уже не будет. Так вот, страшнее мне сейчас. Сейчас, когда в мой день рождения я могу потерять еще и тебя. Ты просто знай, что я люблю тебя, папуль, и, что бы я там ни говорила, ты мне очень нужен. – Я закрыла глаза. Тишина. Биение папиного сердца. Мысли давили на виски.
Я взяла папу за руку. Какой бы плохой отец он ни был, но он отец. Я его все равно люблю, и не хочу терять. Он не шевелился. Только грудь то и дело поднималась от дыхания, которое обеспечивал специальный аппарат.
– Подлиза. – Тихо сказал он.
– Папа! – Я радостно обняла его. – Как же я рада! Ничего не говори! Тебе нельзя!
Я выбежала в коридор:
– Сестра! Доктор! Кто-нибудь! – Кричала я.
Прибежали и доктор, и сестра.
– Что такое? – Спросил доктор.
– Он... Он очнулся, ему лучше! – Я стала указывать руками в сторону папы.
Доктор с сестрой подошли к койке, мерили пульс и еще что-то делали, а я мирно удалилась. Все было хорошо. Времени было только половина одиннадцатого. Я решила вернуться домой. Не в больнице же мне оставаться? Так странно. Как быстро я начала называть квартиру Башни домом.
Когда я подошла к подъезду, я увидела кучу народа. Все они стояли, перешептывались, что-то восклицали, и смотрели куда-то в подъезд.
– А что случилось? – Спросила я у каких-то старушек
– Дак парнишку тут убили. – Пояснила одна из них.
– Как убили?! – Опешила я. Да уж "спокойный" райончик, ничего не скажешь. – Кого?
– Жил тут один в шестьдесят третьей квартире. Влад, кажется...
Что она там дальше говорила, я не слышала. Я пошатнулась и запустила руки в волосы.
– Быть не может... – Тихо сказала я. – Не верю. Вы врете.
– Милочка, с тобой все в порядке? – Забеспокоилась она.
– Он жив. ЖИВ!
Все вокруг закружилось. А потом все погасло. Черный цвет заполонил все.
***
Качели отрывались от земли все дальше и дальше. Силы у Башни больше, чем у меня, так что его качели "летали" выше, чем мои.
– Догоняй! – Подначивал он.
– Эй! – Улыбнулась я. – Не задирай меня!
– Разряд!
– Что?
***
– Разряд! – Доносилось до меня отрывками. – Разряд!..
Я медленно открыла глаза. Я в больнице? Нет. Это... Что это? Взгляд никак не может сфокусироваться. Медикаменты, люди, я на чем-то сижу, но где я?
– Очнулась? – Донеслось до меня откуда-то. Почему-то голос показался мне знакомым. – Сколько пальцев? – Передо мной замелькало три мутных пятна светло-коричневого цвета.
– Три, уберите пальцы. – Я потерла глаза. – Где я?
– В машине скорой помощи, а что?
Я с упреком посмотрела на своего собеседника "расплывчатое пятно".
– Просто так спросила. Ладно, мне уже намного лучше. – Я попыталась встать, но ноги подкосились. Я начала падать, глаза закрылись, но меня кто-то подловил.
– Тихо-тихо.
Глаза, наконец, сфокусировались. В своем собеседнике я моментально узнала Илью.
– Илья?! Ты же... Ты же умер! – Я схватилась за голову.
– Нет. На мотоцикле был не я. Парень умереть хотел, а мне нужно было алиби – Он посмотрел в сторону толпы возле подъезда.
Мысли крутились в голове со скоростью света. Несмотря на дезориентацию в пространстве из-за чего-то в крови, я нашла в себе силы схватить первый, попавшийся под руку, предмет (им оказался дефибриллятор), ударить им Илью по лицу, и достаточно быстро выйти из "кареты" скорой помощи.
Я пошла, куда глаза глядят. Шла вперед, не думая ни о чем. Просто я. Просто иду. Просто неведомо куда. Просто в мой день рождения мне приподнесли подарок в виде убийства самого нужного и любимого для меня человека.
... Мам, почему мир так жесток? Забери меня отсюда, а? Далеко-далеко забери. Я буду послушной. Я буду самой лучшей дочерью на свете. Никто не заметит, что я исчезла, вот увидишь, мам! Планета без меня вертеться не перестанет. Ну, забери же меня, пожалуйста! Тут мне плохо... Мам, забери меня. Возьми за руку и уведи! Почему же ты не слышишь? А, может, слышишь? Может, это я не слышу тебя? Конечно, ты слышишь. Ты меня любишь и страшно скучаешь. Подожди немного мама, я приду к тебе и мы увидимся. Я снова побегу к тебе и ты меня обнимешь. О, Боже, как же я скучаю по твоим объятьям! Я скучаю по тому времени... Ты была тогда со мной. Никого кроме тебя. И я помню это. Я все помню, мам. И улыбку твою помню. Я была ребенком. А ты была жива. И сейчас ты жива. В моем сердце. Ты жива, пока жива память о тебе. Папа забыл, а я помню. Я все помню, мамуль. Ты – мой самый любимый на этом свете человек... Теперь только ты, ведь его не стало. Он подарил мне лучшую пару дней в моей жизни. Я люблю его, мам. И тебя я люблю. Но, признаюсь, по нему я скучаю немного больше. Вы оба были смыслом моей никчемной жизни. Жизни полной боли, потерь и неудач.
Я посмотрела вдаль.
– Я знаю, что это несправедливо, – Продолжала я. – что я должна жить еще много лет, но это-то меня и пугает. Много лет без него и без тебя. Это настоящий Ад. Лучше я буду молчать. Я буду сейчас просто молчать.
Завтра или послезавтра в какой-нибудь унылой газетке напишут, что 7 октября скончалась Ярослава Вишнева. Скажут, что это был суицид. И еще много чего скажут. Я надеюсь.
Ночь была прекрасна. Рябь ветра разошлась по холодной воде, издавая бурлящий звук. Ветер заботливо сдувал с моего лица непослушные пряди волос. И все было тихо. И все было прекрасно. И все было идеально.
– Воистину, мой идеальный день рождения. – Тихо произнесла я, сидя на краю скалы.
Умереть в день рождения. Хм. А что-то в этом есть.
Я достала из внутреннего кармана джинсовки билеты на концерт Skillet. Я улыбнулась горькой улыбкой и заревела. Вдруг я заметила, что держу в руке три бумажки. То есть, кроме билетов в моей руке было еще что-то. Я переместила билеты назад и увидела, что "третьей бумажкой" был маленький клочок с номером Ильи, который он мне дал, чтобы я позвонила ему, если у меня возникнут проблемы. С ужасом поняв, что Илья убил Башню из-за меня, я скомкала билеты вместе с номером Ильи и выбросила их вниз, ненавидя себя.
Внизу была вода, внизу были камни, внизу была неизвестность. Неизвестность всегда меня пугала. Я могла утонуть, могла удариться об что-то в процессе полета. Я могла удариться головой о камень под водой. Вариантов было много. Шаг в пропасть... Опасно ли это? Сначала ты летишь, потом разбиваешься. Так и в жизни всегда. Сначала все хорошо, а потом боль. А потом ложь. А потом предательство. Я думала еще секунду, прыгать или нет? А потом... А потом все решили за меня. Я готова поклясться любому, кто усомнится в моих словах, что меня что-то толкнуло изнутри. В прямом смысле этого слова. Я положила руку на живот.
– Нет. – Тихо сказала я. – Нет, нет, нет, нет, не может быть! – И тут, будто бы в доказательство, меня толкнули изнутри еще раз.
Теперь обстоятельства изменились. Теперь, если спрыгну – я стану убийцей, а я не убийца. Убийца – Илья, а я – нет.
Я встала и отошла от края скалы. Я усмехнулась. А ведь секунду назад я хотела здесь умереть.
