Текст книги "Тайное Общество Вампиров (ЛП)"
Автор книги: Лиза Чайлдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Лиза Чайлдс
Тайное Общество Вампиров
Глава первая
Это был вечный ад. Особенно прошлая неделя.
Прогуливаясь по темным улицам, Коннер Вест вдыхал ароматы города: бензин и масло доносились от асфальта; дым костра и аромат жареного мяса из обветшалых кирпичных зданий.
Проходя мимо людей, он мог чувствовать запах цветочных духов, мускуса и сладкий, медный запах крови.
Он мог долететь до места назначения. Буквально. Или воспользоваться метро. Но наступила ночь, без следов звезд или луны, так что темнота соответствовала его настроению. Подходила ему.
Может пришло время покинуть город, двигаться дальше, как он делал много раз. Но у него были друзья здесь, в Зантраксе, люди, которые могли посочувствовать в его ситуации. Его темп ускорился по мере приближения к центру города.
Может Джулиан будет в клубе Андеграунд. Никто не осознавал чувство вины, так как Джулиан. И Джулиан никогда не покинет Зантракс, пока смертный, за которого он чувствует такую вину и ответственность, жив.
Но, наученный горьким опытом, Коннер знал, что смертные не живут очень долго, особенно если связываются с вампирами. Именно поэтому он ушел от нее несколько дней назад.
Он остановился у тротуара, в том самом месте, где он спас ее, застрявшую каблуком в канализационной решетке.
Она вознаградила его героизм поцелуем. Он облизнул губы, еще ощущая ее… острую сладость, которая была какой-то знакомой.
Не то, чтобы все люди были одинаковы на вкус. Миранда не была. Она была причиной тому, почему он оставил невинных смертных на улице.
Теперь он был далек от этих милых молодежных штучек. Тогда, она должна была обыграть это по другому.
Она должна была показать ему, кем она теперь стала; кого он из нее сделал. Нежить. И чертовски ожесточенную из-за этого. На столько ожесточенную, что ей понадобилось уничтожить мужчину, который уничтожил жизнь, которую она знала.
Не смотря на плотность толпы и громкость музыки, и разговоры, она почувствовала тот момент, когда он вошел в Клуб Андеграунд. Ее кожу начало покалывать и нос поморщился, когда она уловила его запах. Ее запах.
Даже сейчас, спустя все эти годы, он по-прежнему пах, как она, как кровь, которую он у нее украл. Кровь, которую она хотела бы вернуть.
Она развернулась на своем барном стуле и начала сканировать посетителей клуба в поисках его лица. Толпа расступилась перед ним. Женщины смотрели на него с благоговением, мужчины с завистью.
Человек дьявол. Со своими золотыми волосами и пронзительно голубыми глазами он был больше похож на ангела, чем на дьявола. Но она знала правду, потому что это он отправил ее в Ад.
Он остановился, до того, как приблизился к ней и повернул свое длинное, худое тело к кабинке в темном углу клуба. Люди стоявшие из-за отсутствия сидячих мест, загораживали ей обзор и она не видела к кому он присоединился.
Но ей было безразлично с кем он сейчас…..потому, что скоро он будет с ней.
– Он этого не стоит, – предположил женский голос.
Брэнди, как она называла себя теперь, взглянула на черноволосую женщину, сидевшую рядом с ней.
– Ты это лично проверяла? – спросила она со вспышкой эмоций, которую она отказывалась признавать как ревность.
Это было просто раздражение … что кто-то может сорвать план, на разработку которого она потратила годы.
Женщина покачала головой.
– Не в этом смысле.
Лучше знать, чем играть с огнем.
Брэнди этого не знала … пока не стало слишком поздно.
– Он настолько горяч? – Он настолько опасен, – сказала женщина, наклонившись ближе, как будто она боялась, что он их подслушает, хотя он находился в другом конце помещения.
– Он безрассуден и неосторожен.
Мужчины, подобные ему подвергают всех нас опасности.
Нас…Теперь она была одной из них, одной из Тайного Общества Вампиров – тайну, за которую они убьют, чтобы сохранить.
Она опять оглядела клуб.
Не все посетители были вампирами или другими созданиями ночи.
Некоторые смертные посещали клуб, ради острых ощущений, потому что они подозревали о секрете.
Но они до конца не понимали; что они не смогут узнать секрет и продолжить жить.
Не по этой ли причине, он убил ее, ну или пытался? Потому, что он подозревал, что она поняла чем он был…Но она не знала, пока не стало слишком поздно…пока она не стала тем, чем он был.
– Небольшая опасность, может быть захватывающей, – сказала она другой женщине, соскользнув со своего стула, особенно когда в опасности находился он один.
Не она. Длинные пальцы сомкнулись на ее руке.
– Будь осторожна. Она похлопала по другой руке женщины.
Они не были друзьями; Брэнди не находилась в Зантраксе, настолько долго, чтобы завести друзей.
Не то, чтобы у нее их вообще не было.
Она оставила своих друзей позади, в своей смертной жизни; сейчас они, скорее всего, уже все мертвы.
По естественным причинам.
– Я ценю ваше беспокойство… – Но ты не собираешься прислушиваться.
Она ждала слишком долго, потратив годы, разыскивая его в каждом подпольном клубе по всему миру, так что теперь она может, наконец, осуществить свою месть.
– Нет.
Воздух в переполненном клубе вибрировал от волнения. Коннер чувствовал эту вибрацию в своих венах, качающую горячо и быстро его кровь. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он был так чувствителен – так ощущал чувство ожидания. Что-то произойдет сегодня – что-то, что изменит все.
– С тобой все в порядке? – спросил Джулиан.
Коннер обратил внимание на беспокойство, выражавшее лицо его друга.
– Я в порядке… Но он не был в порядке. Он не мог припомнить, на протяжении скольких лет, он не был в порядке, но для себя он решил никогда не показывать свою усталость или свою вину. Он не мог позволить себе даже намека на уязвимость, так как уязвимость в этом обществе, верный признак слабости. А слабые не выживают.
Коннер повернулся к толпе и просканировал лица, в поисках источника возбуждения, которое ощущалось в воздухе, как басы в музыке. И он нашел ее. Он заметил ее в ту самую минуту, как шагнул в Клуб Андеграунд, его взгляд автоматически обратился к блеску ее глянцевых рыжих волос. Но в тот момент Джулиан махнул ему рукой из кабинки, раньше, чем он смог приблизиться к ней.
Сейчас она приближалась к нему с сексуальной, покачивающей бедрами, походкой, заставившей его тело напрячься от желания… и ожидания.
Черный атлас, в форме платья без бретелек, облегал каждую округлость ее тела. Его дыхание стало прерывистым.
Джулиан вздохнул.
– Ну вон приближаются проблемы.
Коннер усмехнулся.
– Черт, да…
– Тебе не нужны дополнительные проблемы, мой друг.
Он нуждается в том, чтобы забыть проблемы, которые он себе уже нажил. А занятие любовью с женщиной, как она, возможно заставит его забыть его собственное имя, не говоря уже о старых ошибках.
Этой ночью, больше, чем в любую другую ночь, ему необходимо забыть…даже рискуя наделать дополнительных ошибок.
– А она не….? Одна из нас? – спросил Джулиан.
– Она говорила с Ингрид у бара. Ингрид никогда не говорила со смертными. Черт, она не стала бы разговаривать даже с вампиром, который якшается со смертными.
– Коннер, – хриплый женский голос прошептал его имя.
Она склонилась над столом, демонстрируя дразнящую ложбинку между ее полных грудей, обтянутых лифом черного атласного платья.
Сожаление мелькнуло на его лице.
Если бы она была одной из них, Ингрид, сказала бы ей, кем он был и что натворил.
Так зачем же она подошла к нему. Когда она наклонилась ближе….он готовился к удару, или чему-то более худшему.
Ее теплое дыхание на его шее, она шепчет: – Я хочу…потанцевать…с тобой.
Его тело напряглось. Возможно он только вообразил себе, наводящий на размышления акцент, которым она выделила слово танцевать.
Но он не вообразил притяжение, которое он почувствовал к этой красивой женщине.
– Как твое имя? Ее губы сложились в сексуальной улыбке, чистого удовольствия.
– Брэнди.
– Брэнди? – Он подождал, но она не сказала ему своей фамилии, даже после того как он вопросительно приподнял бровь.
Вместо этого она потянулась к нему. Ее длинные пальцы, с острыми красными ногтями, сомкнулись на его руке, и она потянула его, поднимая на ноги.
– Будь осторожен, – сказал Джулиан, но Коннер проигнорировал предупреждение своего друга, и последовал за ней, когда она повела его на темный переполненный танцпол.
Хриплое хихиканье, как мурлыканье опасной кошки, слетело с ее красных, блестящих губ, когда она повернулась и обняла его за плечи.
– Ты тоже никогда не прислушиваешься к советам.
– Тоже? Ингрид предупредила тебя, держаться от меня подальше, – предположил он.
Она кивнула и придвинулась ближе, ее бюст терся о его грудь.
– И когда люди мне говорят не делать чего-то, это только еще больше заставляет меня хотеть это сделать…
Усмешка скривила его рот.
– Почему то, мне не кажется, что мы говорим о танцах.
– Разве не это мы делаем, – спросила она, прижав свое тело к его.
Он проглотил стон, снова не желая проявить свою уязвимость или слабость.
Что-то в этой женщине, не смотря на ее дерзость, обращенную к нему, пробуждало глубинную притягательность и эмоции, которые он не ощущал на протяжении десятилетий.
На протяжении полувека, если быть точным.
– Здесь музыка, – отметил он, перекрикивая дымный бас и хриплый голос певца.
– А ты не делаешь другие вещи под музыку? – спросила она сексуально выгнув бровь.
Как и ее сияющие волосы, ее глаза засияли в вспышке света от стробоскопа. Зеленые с вкраплениями золотого или серебряного, которые сияли.
– Ты действительно не прислушиваешься к советам, – размышлял он вслух, одновременно расслабившийся и заинтригованный.
– Я уверен, что Ингрид рассказала тебе все обо мне-все о тех плохих вещах, которые я совершил.
Она улыбнулась и снова хихикнула, ее бюст покачивался напротив его груди.
– Я знаю какие плохие вещи ты совершал, – признала она. – Ты был шалунишкой, Коннер Вест. Возможно, настало время, когда кто-нибудь, наконец, накажет тебя.
Плоть у основания его шеи горела, и не только потому, что ее ногти слегка коснулись его кожи. Джастин был прав, предупреждая его об этой женщине; она определенно сулила неприятности. Но прошло уже пол века с тех пор, как он попадал в неприятности, с которыми не мог справиться.
Человек был счастливчиком, или в его случае несчастным, сойдясь с ним в поединке лишь раз. Беспокоясь, что он уже знает ответ, он спросил, – А ты та, кто, наконец, воздаст мне по заслугам? О да…
– Я, и никто другой, – пообещала ему Брэнди, когда прижалась еще плотнее … так, что даже не осталось пространства, отделяющего ее плоть от тугой твердости его тела.
Ее пульс сначала ускорился, а потом помчался с башенной скоростью от волнения … и притягательности.
Она слишком упорно трудилась для этого, слишком долго ждала, чтобы быть отвлеченной от ее миссии…даже им. Особенно им. Жар проник через его сшитые на заказ костюм и рубашку, и ее кожа накалялась, пока не вспыхнула. От желания? Она сделала вдох, готовя себя к противостоянию его сексуальному – как ад – обаянию.
Его голубые глаза вспыхнули обаятельно и зло, его улыбка растянулась, демонстрируя ямочки на его щеках. Боже, он был красив – безумно, нечестиво красив. Он двигался, проталкивая свое бедро между ее ног.
Ее юбка задралась, но она об этом не беспокоилась. Она не беспокоилась ни о чем, кроме давления, нарастающего в ней.
Она была близка … слишком близка к своей цели, к мести… Она не могла – она не будет – думать о чем-то другом, кроме этого. Но она могла думать только о нем, о впечатляющей эрекции, давящей на ее живот, когда его нога снова двигалась, скользя между ее бедрами…вперед и назад через жар в ее трусиках.
Ее ноги оторвались от пола, так что ей пришлось повиснуть на нем, ее руки крепче обвили его плечи. Ее ногти запутались в шелковистых завитках на его затылке. Желание пробежало через нее, и она задохнулась от его интенсивности.
Ее соски набухли, и выделялись через атлас. Шелковистая ткань ласкала ее эрогенные зоны, когда как она хотела, чтобы это он ласкал их. Ласкал ее…Опуская свою голову ближе к ней, ртом облизывая ее ухо, он прошептал:
– Ты такая горячая…
– Теперь я предупреждена, что ты можешь сжечь меня, – сказала она.
Это заставило его злой оскал вспыхнуть снова, открывая только слабый намек на его клык, в то время как его разрушительные голубые глаза мерцали с чувственной угрозой.
– Так значит ты не боишься играть с огнем? Ее сердце ударялось о ребра, стуча тяжело и часто от страха.
Но она беспечно солгала, – Я люблю играть, – она подтянула свое тело, так, чтобы ее губы скользнули по его шее, а ее клыки только цапнули его кожу, – с огнем…
Он вздрогнул, но его руки сжали ее талию и он оттащил ее от себя.
Ее ноги дрожали, когда они снова опустились на пол.
– Мы не можем, – сказал он, – не здесь… Он наклонился ближе, его рот прижался к ее уху, его дыхание согревало ее кожу.
– Что если кто-нибудь увидит нас…
Вампир, демонстрирующий его или ее клыки на публике, рискует раскрыть секрет и понести наказание за такую откровенность. Этим наказанием, как правило, была смерть.
Если она сможет соблазнить его укусить ее на танцполе, она сможет покончить с этим здесь… Быстро. Практически без ее участия. Паника сдавила ее грудь, крадя у нее дыхание. Она ждала пятьдесят лет не для того, чтобы сделать это быстро и почти без ее участия. Она хотела мести – кровавой и мести – исполненной ей самой.
Он лизнул языком мочку ее уха и затем прошептал:
– Идем со мной домой…
Она вздрогнула, помня последний раз, когда он произнес ей эти слова. И как и в последний раз, она подняла глаза, чтобы встретить его взгляд, и кивнула.
Он склонил голову и, кратко, скользнул своим ртом по ее.
Но в этот момент она запустила свои пальцы назад, в его волосы, и притянула его обратно.
Она углубила поцелуй, крепче прижимаясь к его губам.
Улыбка слетела с его губ и он увеличил давление и раздвинул ее губы, чтобы мог протиснуться его язык.
Он скользил языком то внутри, то снаружи ее рта, облизывая им ее нижнюю губу, ее язык, ее клыки…И она была единственной, кто рисковал всем, кто рисковал раскрыть секрет, который она никогда не хотела бы знать.
Она хотела только его….почти так же страстно, как она хотела его сейчас. Соблазн взять то, что она хотела, вонзить свои клыки через его кожу и отпить от его украденной крови… Она закрыла глаза, борясь с соблазном, борясь с желанием.
Он оторвался от ее рта и проскользил губами по ее щеке к уху. Дрожащим от желания голосом он просил ее:
– Пойдем со мной домой, Брэнди…
Она моргнула, открыв глаза, и окунулась в голубую глубину его гипнотического взгляда. Это все, что ему нужно было сделать в прошлый раз – смотреть на нее вот так, как будто он хочет ее больше чем, что либо еще до этого – и она была беспомощна, чтобы сопротивляться.
– Да, я пойду с тобой домой…
Но на этот раз все между ними закончиться по-другому. Она будет той, кто уйдет; Коннер Вест будет тем, кто умрет.
Глава вторая
Они протолкнулись через дверь, зажатые в объятиях друг друга, жадно сцепившиеся ртами. Сгорая от желания, Коннор был близок к тому, чтобы взять ее прямо здесь, где он прижал ее, напротив открытой двери его квартиры.
Но здравый смысл, не на долго, взял верх, и он вытащил свои ключи из замка и шагнул назад. Затем он поднял ее соблазнительное тело на руки и пинком закрыл за собой дверь. Ее грудь поднималась и опускалась, когда она ловила ртом воздух, ее твердые соски, выделяющиеся на черном атласе.
Он не мог дождаться, когда доберется до них своим ртом – чтобы попробовать ее … везде.
Но затем голос, не ее, выдернул его из тумана желания.
"Американской милашке, кинозвезде Миранде Гамильтон, было всего 25, когда она пропала".
Коннер напрягся и осмотрел то, что он считал своей опустевшей квартирой.
– Какого черта, твой телевизор – пробормотала Бренди, изгибаясь в его руках и скользя губами по его челюсти. – Ты оставил свой телевизор включенным.
Нет, он не мог. Он был близок к тому, чтобы выбросить плазменный экран, когда этот документальный фильм начался раньше этим вечером, потому, что этот фильм был о ней. Даже после того, как он выключит телевизор, он будет не в состоянии избежать мыслей о ней. Но он не может винить телевизионную программу, за эти мысли.
Даже если бы не было этого эфира, он все равно бы думал о Миранде Гамильтон сегодня….в годовщину ее смерти. Было бы безумием предполагать, что он сможет забыть ее … даже с Брэнди.
Он разжал объятия, так что ее сексуальная рыжая голова скользнула вниз по его телу. Но он быстро отошел от нее и обошел квартиру, с высокими потолками, деревянными полами и облицовочным кирпичом – вокруг окон.
Он должен был найти пульт – на телевизоре не было внешнего выключателя. Он проверил полки из красного дерева, окружающие телевизор, даже заглянул за них, куда, как он думал, он бросил пульт.
За ними не было даже пыли; он жил в этой квартире не достаточно долго, чтобы успела скопиться грязь или пыль. Только приведения.
Но, все равно, где бы он не жил; она всегда будет преследовать его.
Его руки тряслись, он прощупал подушки с его черного кожаного дивана.
"Спустя пятьдесят лет, ее исчезновение остается неразгаданной загадкой" – продолжал рассказчик. "Мы до сих пор задаемся вопросом, что случилось с Мирандой Гамильтон".
– Разве это не дико, – размышляла вслух Брэнди, – что никто больше ее не найдет. – Дико, – повторил он.
Он знал, где она.
Она мертва. По его вине. Бренди указала на телевизор и портрет молодой старлетки. Хотя картинка была черно-белой, было очевидно, что у Миранды Гамильтон были светлые волосы, светлые глаза и завораживающая красота. Она была действительно красива. Намного красивее любой другой женщины, из тех, которых он когда-либо встречал– раньше, до черноволосой девицы в бедственном положении, прошлой ночью и сегодняшней рыжеволосой искусительницы, которая приехала домой вместе с ним.
Так же, как Миранда приехала домой вместе с ним пятьдесят лет назад…
– У нее должна была быть головокружительная карьера, – продолжала Брэнди, – но не случилось… исчезла.
Наконец, он нашел пульт, на журнальном столике, за лампой. Разве он оставил его там? Он был уверен, что швырнул его через всю комнату. Дрожащей рукой он взял пульт и выключил телевизор.
Если бы он мог, так же легко, выключить свои мысли…
– Как ты думаешь, что с ней случилось? – спросила Брэнди, она пристально смотрела ему в лицо.
Он сделал глубокий вдох, усиленно борясь с тем, чтобы выразить все свои эмоции. Он ни при ком не может проявить свою слабость, особенно перед этой женщиной, которая обещала наказать его за прошлые преступления.
– А как ты думаешь, что с ней произошло? – спросил он, задаваясь вопросом, знает ли она, что всего лишь несколько человек знают это.
Ингрид не могла сказать ей; у нее не было пикантных подробностей о Миранде, она спекулировала только на его сексуальных похождениях с другими. Миранда не была первой смертной, с которой он занимался любовью, но она была единственной, которая умерла из-за этого.
Брэнди подняла свои голые плечи, в легком сексуальном пожатии.
– Я готова поспорить, что мисс Гамильтон, встретилась не с тем мужчиной – с тем, кто разбил ей сердце.
– Так значит ты считаешь, что она сбежала от кого-то? Боже, как он сожалел, что это было не так.
Если бы она могла убежать он него…Бренди склонила голову и поджала свои полные красные губы.
– Я не знаю.
– Ты думаешь она все еще может быть жива? Прикусив губу, чтобы сдерживая крик боли, он покачал головой.
Он выключил телевизор, но он все еще видел юную старлетку…в своем сознании.
С ее светлыми волосами и широко открытыми глазами, ее считали инженю, но даже до того как он встретил ее, просто посмотрев ее фильмы, Коннер отметил ту притягательность блеска в ее глазах и загадочной улыбки.
Миранда Гамильтон не была сумасшедшей, как считало большинство ее поклонников.
Но она была и не достаточно приземленной, чтобы осознавать кем он был и какую опасность представлял.
– Ты думаешь она умерла еще тогда? – спросила Брэнди, голосом хриплым и ритмичным, с непристойным интересом к тайне….и еще чем-то, что он не мог понять, потому, что был сосредоточен на своих собственных эмоциях.
– Ты считаешь, что мужчина, которого она полюбила, мог убить ее? Она не любила его, она его едва знала.
И он должен был быть сумасшедшим, чтобы думать, что он любит ее и хочет провести вечность с ней. Он никогда раньше не любил; и не было возможности понять действительно ли то, что он чувствовал было реальным или только безумное увлечение.
Как он не мог понять, что он чувствует по отношению к безумному влечению и красоте Брэнди. Он нуждался в ней, для чего-то большего, чем просто удовлетворения желания, которое она в нем пробудила.
Он нуждался в ней, чтобы забыться.
– Я не хочу говорить о ней.
Брэнди – чертовски хорошая ставка, он нет. Он бросил на пол пульт, не зная, что это был не тот пульт, что включил телевизор во время этого документального фильма, который она записала на пленку.
Тот пульт был у нее в сумочке.
Сжав челюсть, он пересек гостиную легкими, длинными шагами – как будто, преследуя ее.
– Я вообще не хочу говорить.
Она не хотела говорить – или не тогда, когда она не доверила ему сказать ей правду. Она хотела только мести.
Затем он прикоснулся к ней, просто провел пальцами по плечу и вниз по руке к кисти. Мурашки пробежались, по всему пути следования его руки, по ее чувствительной коже. У нее дыхание перехватило от неожиданности и желания.
Как могла она быть настолько слабой, что даже его легкое прикосновение, отвлекло ее? Но никто не прикасался к ней так, как это делал Коннер Вест. Никто не заставлял ее испытывать то, что он заставлял. Она хотела испытать это чувство снова – хотела его – еще раз. Хотя бы еще один раз… Он сжал свои пальцы вокруг ее и потянул ее вперед. Прежде, чем ее тело прикоснулась к его, он отступил назад и опять потянул ее за руку. Подобно тому, как он направлял ее на танцполе, она следовала туда, куда он вел … через гостиную и через открытую дверь в темную комнату.
Он повернул выключатель, но лишь слабый отблеск от хрустальной люстры, свисающей с высокого потолка, освещала кровать под ней. Даже если бы в комнате не было больше ничего, кроме этой старинной кровати с балдахином, это бы все равно отражало бы атмосферу.
Ее взгляд был прикован к этой кровати…как она представляла их двоих на ней, как она представляла это, так много раз, за прошедшие пятьдесят лет….Она вспомнила удовольствие…и боль.
Но в ее мечтах боль была причинена ему.
– Мне нравится твоя кровать, – сказала она, глядя через плечо, туда, где стоял он, закрывающий замок.
Он жил один.
Кто, как он беспокоился, мог прервать их? Миранда?
– Позволь мне привязать тебя к ней…
Он усмехнулся.
– Я так не думаю…
Я не забыла ничего, думала она, что ты был очень плохим мальчиком, Коннер Вест. Мне нужно, наказать тебя за все твои … проступки. И ей необходимо было напомнить себе, что в то время, как у нее он забрал все, сам он не потерял ничего. О его сексуальных подвигах, со смертными и с бессмертными, ходили легенды, но не было ни одного напоминания о том, что он сделал с ней, никаких последствий за ее убийство.
– Проступки? – он снова усмехнулся. – Привязывание меня к кровати не может наказать меня за то, что я натворил.
Наказанием будет то, что она сделает с ним, после того, как привяжет его к кровати.
Она вернет кровь, которую он у нее украл; она заберет его жизнь, взамен той, что она потеряла.
– Тем не менее, я уверенна, что будет забавно попытаться, – с улыбкой, уверяла она его.
Она крепче сжала в руках свою атласную сумочку; в ней она прятала шелковые платки … и деревянный кол и пульт.
Он вплотную придвинулся к ней сзади, и его губы прошлись по ее обнаженному плечу, когда его пальцы игрались с крючком на ее молнии. Хриплым от желания голосом, он спросил:
– Ты не носишь ничего под этим, так ведь?
– Под атласом? – издевалась она. – Это слишком разоблачающе…
Вместо того, чтобы расстегнуть молнию, он повернул ее к себе.
И вместо того, чтобы смотреть на ее тело, он смотрел ей в глаза.
– Ваше платье, возможно и разоблачающе, но вот ваши глаза не, Мисс..?
– Брэнди, – сказала она, – просто Брэнди.
Его губы сложились в слабой версии его злой усмешки.
– Ты – не просто нечто…
Дыхание Бренди вырвалось из ее легких, при кратком вздохе.
Он смотрел на нее точно так же, как он смотрел на нее пятьдесят лет назад…как если бы он действительно видел ее.
Миллионы людей видели ее с экранов, но никто ее не разглядел…пока этого не сделал он.
Он разглядел больше, чем ее изысканная внешность, выставленная наружу, он распознал неуверенного приемного ребенка, который был брошен и потерян.
Она не могла рисковать тем, что он разглядит ее сейчас…и поймет, кем она, на самом деле, является.
Она должна отвлечь его, так же как он отвлекал ее.
После того, как она кинула сумочку рядом с кроватью, она отодвинулась так, чтобы между ними было небольшое пространство, и дотронулась, до застежки молнии…на его штанах.
Длинная, твердая плоть напряглась под материалом его, сшитых на заказ, брюк.
Она расстегнула его штаны и потянула вниз молнию.
Он простонал, когда его член свободно выпрыгнул, оттягивая шелковые боксеры, которые были одеты на нем под штанами.
Его брюки упали, сковывая его лодыжки и открывая его ноги покрытые золотыми волосами.
Он скинул жакет и потянулся к пуговицам на рубашке, расстегивая их и открывая скульптурные мускулы на его груди.
Он скинул расстегнутую рубашку, в то время, как она стянула его боксеры.
У нее дыхание перехватило, от страха, поскольку он стоял перед ней великолепный и аппетитно голый.
С его золотой симпатичной внешностью и худым мускулистым телом, он должен был быть кино звездой.
Он мог быть кем угодно, но кем он был…
Но, в тот момент, с жаром исходящим из ее сосков, чтобы объединиться в самом ее ядре, ей было безразлично кем он был – и даже, кем она была.
Единственное, о чем она заботилась, как он заставляет ее чувствовать себя так – как он заставляет ее себя чувствовать, больше чем кто-либо до этого. И она нуждалась в том, чтобы чувствовать его.
Она отодвинулась, поводя ладонями по его груди. Его сердце тяжело стучало под ее прикосновениями.
Ноги дрожали, она опустилась на колени перед ним, пробегая руками по стиральной доске его ребер и худым бедрам…его гладкая, шелковистая кожа пошла рябью над его мускулами.
Она ловила пальцами всю длину его члена; он пульсировал в ее руках.
И он застонал.
– Брэнди… Она открыла рот, чтобы сказать, кем она, на самом деле, является, как нуждается в том, чтобы он произнес ее настоящее имя.
Но до того как поддаться этому мимолетному импульсу она сжала губы…вокруг него.
Ее клыки царапали гладкий кончик его пениса, когда она заглатывала его глубоко в глотку.
Своим языком, она складывала бусинки страсти, изливающиеся из него.
Его пальцы схватили ее волосы, удерживая ее напротив него, пока она занималась с ним любовью своим ртом, направляя ее вниз и вверх по всей его длине, когда она сомкнула свои руки вокруг его упругой задницы.
– Брэнди, нет, – запротестовал он, грубым от страсти голосом.
– Я хочу тебя…
Как только он попытался отойти, она впилась в него сильнее…губами и руками, погружая ногти в мякоть его ягодиц.
Но он был сильнее, и его руки схватили ее запястья и оттянули ее.
Его член прижался к животу, горячий и твердый и влажный от ее рта.
– Дай мне закончить, – обратилась она к нему, слизывая его вкус со своих губ, – наказать тебя…
– Ты не наказываешь меня, – возражал он, его глаза горели желанием.
– Ты удовлетворяешь меня. И этого не произойдет, пока я не удовлетворю тебя.
Его рот обхватил её рот в голодном поцелуе, его язык скользил между ее губами, протискиваясь то наружу, то внутрь ее рта.
Сердце Брэнди отчаянно билось, как если бы в ней нарастало невыносимое давление, тяжело и болезненно.
Она нуждалась в нечто большем, чем месть; она нуждалась в удовольствии, которое он ей пообещал.
Она простонала ему в рот.
И он снова отстранился, дразня ее своими поцелуями, а затем прикосновениями, когда его пальцы прошлись о ее горлу, вниз по изгибу ее плеч, к атласному лифу ее платья.
У нее перехватило дыхание, пока она ждала, что он начнет сдирать материал с ее тела.
Но вместо этого, его пальцы скользили по нему, поглаживая соски, пока они не напряглись под тонкой тканью.
Затем он склонил голову и, через атлас, начал посасывать чувствительные бугорки.
Ее дыхание дрогнуло при вздохе, когда у нее между ног, начали рости тепло и влага.
Она сжала бедра, поскольку желание поглощало ее.
Она не могла думать ни о чем, она жаждала освобождения даже больше, чем мести.
Пока его рот дразнил ее груди, его руки слегка касались всего ее тела – вниз по пояснице, по изгибу ее бедер и попки, до подола ее платья.
Он играл с материалом и ее кожей, скользя пальцами по внутренней стороне ее бедер.
– Пожалуйста… – молила она, пытаясь дотянуться, себе за спину, до застежки на молнии.
Когда она выгнулась ее сосок погрузился глубже в его рот. Он укусил сосок и небольшой оргазм рябью прошел через нее. Его пальцы оказались там, раздвигая ее бедра, в том месте, где влага стекала по ее ногам.
Потом он отпрянул и высунул руку из-под платья.
Он поднял влажный палец к губам и слизал ее страсть со своей кожи.
– Сладкая, – простонал он, его глаза были темными от желания, когда он изучал ее лицо.
– Я хочу больше…
Метал закипел, когда он, наконец, расстегнул молнию. Платье упало, оставляя ее голой перед ним, с головы до пят. Прохладный воздух обвевал ее горячую кожу, но ничто не могло остудить ее разгоряченную плоть, пока она не обретет освобождения, которого желало ее тело. Как и она, за несколько мгновений до этого, он опустился на колени перед ней.
Он поднял ее левое бедро, забрасывая его на свое плечо, когда его вторая рука скользила по ее бедрам вверх к животу.
Он взял ее грудь в ладони, его большие пальцы ласкали чувствительные соски, пока его губы скользили по влажной коже ее бедер.
Она схватила его за плечи, так, чтобы ее слабые ноги не подвели ее, заставляя ее упасть.
Его рот передвигался, его язык легко пробирался через складки чувствительной кожи – вокруг центра ее женственности. Она дернулась в ответ, удовольствие из этой точки распространялось по всему телу. Его пальцы сомкнулись вокруг сосков, оттягивая их, когда его язык погружался глубже в нее.
Ее мускулы напряглись, поскольку давление нарастало.
Она выгибалась над его ртом, когда он засовывал и высовывал свой язык.
– Коннер, – кричала она, поскольку ощущения затмили то, кем он был.
Она могла думать только о том, что ей делал. Давление нарастало, сжимая ее изнутри все крепче и крепче, пока она не дернулась от удара внезапного освобождения. Оргазм ударил через нее, ее тело тряслось.
