355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лиз Карлайл » Леди и авантюрист » Текст книги (страница 4)
Леди и авантюрист
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:12

Текст книги "Леди и авантюрист"


Автор книги: Лиз Карлайл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Нет-нет, тюрбан для оперы лучше на самый верх, – замахала рукой первая из дам. – Аккуратнее, Мэри, там же перья! Не вздумай поломать мне перья!

Вторая дама отвела взгляд от витрины и заметила остановившегося неподалеку де Роуэна.

– Доброго вам утра, мистер де Роуэн, – негромко поздоровалась она и бесстыдно уперлась рукой в бедро, – где вы пропадали?

Ее старшая сестра резко обернулась.

– Веди себя прилично, Люси Леонард! – резко бросила она. – Если мистер де Роуэн пожелает нанести визит, так он внутрь зайдет и не станет трещать как сорока посреди улицы.

Де Роуэн вежливо приподнял шляпу и исхитрился широко улыбнуться.

– Доброе утро, миссис Элден, доброе утро, миссис Леонард. Торговля идет хорошо?

– И не говорите, мистер де Роуэн! – Айрин Элден с несчастным видом воздела руки. – Сезон в самом разгаре, рук не хватает!

Дав последние указания девочке в витрине, она, шурша платьем, торопливо прошествовала в лавку.

Ее сестра, похоже, вовсе не горела желанием отправиться следом за ней. Де Роуэн прекрасно знал, что для Люси он стал героем-победителем. Четыре месяца назад ему удалось уберечь симпатичную вдову от ограбления, когда та несла из лавки домой недельную выручку. С тех пор она не упускала малейшей возможности пофлиртовать с ним. Он несколько раз приглашал ее на прогулку, и два раза они даже целовались. Поцелуи она щедро и самозабвенно возвращала, позволяя его рукам путешествовать там, где им хотелось.

– Макс, мы с Айрин собираемся завтра вечером в театр, – промурлыкала она. – Ну хотя бы один разочек сходите с нами! Ну, пожалуйста! Мы пойдем на «Как вам это понравится».

Последние слова она произнесла слегка двусмысленным тоном. Де Роуэн невольно проследил взглядом, как Люси машинально провела кончиком розового язычка по своим соблазнительно пухленьким губам. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как нравится Люси то, к чему она призывала. Порой он даже впадал в легкое искушение на деле узнать об этом.

– Люси, приношу свои извинения, но завтрашний вечер у меня занят деловой встречей, – с легким сочувствием в голосе ответил де Роуэн.

Молодая женщина обиженно надула губки, отчего их еще сильнее захотелось поцеловать.

– Ну что тут скажешь, Макс? Вы щегольской красавец мужчина, – горько вздохнула Люси. – Вот только у меня нет терпения Иова. Мистер Кент на прошлой неделе уже дважды просил с ним отужинать – весьма обходительный джентльмен, между прочим, – так что, если он попросит еще раз, я соглашусь. Придется согласиться.

Она нисколько ему не угрожала, просто ставила в известность. Макс заставил себя беспечно ухмыльнуться.

– Ну что ж, тогда он самый удачливый мужчина из всех, – ответил он.

Нахлобучив шляпу на голову и легонько ущипнув Люси за подбородок, он заспешил дальше, чтобы не дать себе времени еще разок поразмышлять о том, от чего он сейчас отказался.

За прожитые годы де Роуэн убедился, что для молодого человека первое любовное увлечение оставляет после себя одну только душевную боль и опустошение. Впрочем, для него самого первая любовь стала весьма поучительным уроком. В отличие от Люси та, которая стала его первой влюбленностью, оказалась эфемерной, неискренней и до умопомрачения красивой особой. Однако Пенелопа блистала внешней красотой и не затрагивала сердца. Все же де Роуэн не мог забыть тот миг, когда он ее впервые увидел. В конечном счете, все дело заключалось в послушной почтительности, которая в то время значила для него все. Де Роуэн презрительно фыркнул и торопливо повернул на следующую улицу как раз тогда, когда на церкви Святого Георга зазвонили колокола, заполняя своим гулом Риджент-стрит. По привычке он поднес к глазам часы. В такое время здесь могла происходить только свадьба. Он горько усмехнулся и снова подумал о Пенелопе, которая в этой самой церкви обвенчалась так много лет назад. О той свадьбе еще долго судачили в высшем свете.

Прошло чуть больше года, и главный судья уголовного полицейского суда, что на Боу-стрит, направил де Роуэна в ее вызывающе богатый кирпичный особняк на Гросвенор-стрит. Престарелый муж Пенелопы, всемогущий член совета министров, неистовствовал от неописуемого возмущения. Бесценные драгоценности его дражайшей половины самым наглым образом украдены, и дело он мог доверить только человеку с Боу-стрит. Макс, ставший самым молодым капитаном в подразделении по борьбе с контрабандистами, имел репутацию беспощадного, непреклонного и безупречно честного человека. Выделялся он еще своей изысканной щеголеватостью, что частенько служило поводом для добродушных насмешек. Кроме того, он славился своим упорством и готовностью подниматься на самые высоты и спускаться на самый низ общественной лестницы, ради того чтобы отыскать негодяя, совершившего преступление. И речь шла не о каких-то там простых карманных воришках, проститутках и жуликах, а о сводниках Ист-Энда, которые затягивали свои жертвы в самое натуральное рабство, и о джентльменах из Уэст-Энда, которые финансировали их отвратительные делишки ради солидных барышей.

Де Роуэн верил, что его отец гордился бы делами своего сына. На Боу-стрит его сочли идеальным кандидатом на ведение дела о краже драгоценностей. Поручением вести дело об ограблении де Роуэн был несказанно польщен и верхом деловито направился к Гросвенор-стрит этаким странствующим рыцарем, дабы небрежно положить свое сердце к ногам холодной и пронырливой стервы. Преступление для расследования оказалось несложным, а решение загадки очевидным. Все сразу и узнается, стоит ему только заглянуть чуть дальше показной красоты Пенелопы. Если ему, конечно, удалось бы отставить в сторону свою увлеченность ею. И если бы он сумел миновать ее постель. В отличие от всех остальных она не пыталась ни лезть к нему, ни требовать его любви. Напротив, Пенелопа соблазняла намного коварнее и ждала от своей игры гораздо больше, чем просто сладострастного удовольствия.

На протяжении нескольких недель он жадно ловил каждое ее всхлипывание и очень скоро вообразил себе, что влюбился в нее без памяти. Несчастная Пенелопа угодила в ловушку брака без любви, принесенная своей семьей в жертву ради денег. Мужа своего она представляла мерзким ревнивым старцем, который не давал ей и шагу ступить и обращался с ней как с последней служанкой. Она не уставала повторять, что Макса ей послали небеса, дабы утешать ее обездоленное сердце. Де Роуэн и старался изо всех сил исполнять роль утешителя, помимо своей воли раз за разом отвергая малейшие свидетельства, указующие на отвратительную правду. Медленно, но верно уголовное дело все сильнее буксовало, добавляя головной боли на Боу-стрит. Муж Пенелопы все громогласнее выражал недовольство. Вполне могло статься, что он начал уже подозревать и собственную жену. Макса тихо и незаметно отстранили от расследования, и дело стал вести более опытный следователь.

Пенелопа оказалась намного вероломнее, чем можно было себе представить, и преступления, которые она совершила, оказались намного тяжелее, чем кража драгоценностей у самой себя. Макс не мог поверить. Он даже дошел до того, что вернулся на Гросвенор-стрит, где ему пришлось вынести ее унизительные насмешки. В конце концов, член совета министров оказался перед лицом принятия весьма затруднительного решения. Его прелестная Пенелопа со дня на день могла угодить в исправительную тюрьму либо отправиться в далекое путешествие на Гебридские острова и остаться там до конца своих дней в одном из его поместий. Власть и положение в обществе такой выбор ему предоставляли. У Макса же выбора не было никакого. Всю глубину своего провала ему так никогда и не удалось до конца постичь, однако на протяжении многих месяцев за ним тянулся хвост туманных подозрений.

Когда ему предложили должность в речной полиции Уоппинга, он сразу же согласился, благодаря судьбу за возможность скрыться с поля брани и избежать нелицеприятных эпитетов в свой адрес. Законченный болван. Развратный прелюбодей. Неудачник. Так что, поджав хвост, он ударился в бега. Но с какой стати ему сейчас пришли в голову прошлые неудачи? Им уже исполнилась дюжина лет. За тот грех, как и за все остальные, он расплатился, вновь и вновь проверяя себя делом. Однако страх повторения оставался при нем, а жажда успеха так и осталась неутоленной. О нем говорили, что он не боится никого и ничего. Это было неправдой. Он приходил в ужас от одной только мысли о неудаче.

Де Роуэн, ушедший в воспоминания о прошлом, шагнул на мостовую, чтобы перейти улицу, и резво отпрыгнул назад, когда ему прямо в правое ухо продудел сигнальный рожок. Вскинув голову, он увидел, как по Кавендиш-сквер во весь опор летит почтовая карета, промчавшаяся так близко от него, что порывом ветра галстук закинуло ему на плечо. Обругав себя последними словами, де Роуэн огляделся вокруг и увидел, что умудрился, не заметив, пересечь весь Мейфэр и стоять теперь в самом начале Харли-стрит. Он тут же сообразил, отчего оказался именно здесь. Пройдя быстрым шагом вдоль улицы, он остановился около дверей знакомого дома и, подняв трость, постучал.

Дверь широко распахнулась, и на пороге возникла запыхавшаяся служанка.

– Могу я видеть доктора Гривза?

– У него сейчас пациент, – ответила служанка и приглашающе повела рукой в сторону небольшой и уютной гостиной. – Проходите и присаживайтесь, сэр, доктор выйдет к вам, как только освободится.

– Спасибо. – Де Роуэн вошел и протянул девушке визитную карточку. – Но я не пациент, я из министерства внутренних дел.

Служанка слегка удивленно приподняла брови, однако визитную карточку взяла, присела в торопливом реверансе и поспешно вышла. Де Роуэн устроился на более чем мягких подушках массивного кресла, что стояло около камина, и уставился на головешки, оставшиеся в очаге после утренней топки.

Очень быстро его снова начало грызть чувство вины. Не из-за Люси или Пенелопы, но, странным образом, из-за незнакомой ему женщины. Хотя как ее зовут, он знал. Леди Кэтрин Вудвей. Представилась она ему сама, и, как только она назвала свое имя, он ее оскорбил. На миг ему страстно захотелось стать таким же верующим, как его бабушка София. Она до конца дней своих оставалась убежденной паписткой, и торопливая исповедь укоризненному священнику сейчас могла бы облегчить ему душу. Самое правильное – отыскать леди Кэтрин Вудвей и принести ей глубокие извинения, только сделать это выше его сил, даже несмотря на то что адрес незнакомки – он не сомневался – ему добудут за несколько минут. Ну за полчаса, самое большее. Единственное, чего он не хотел, – еще раз встретиться с ее правой рукой. С отсутствующим видом он осторожно потрогал слегка опухшую нижнюю губу. Хотелось бы знать, что имела она в виду, приглашая отобедать с ней. А чем черт не шутит, если только обед и более ничего?

Он вздрогнул, увидев стоявшего на пороге гостиной доктора Гривза.

– Максимилиан! – воскликнул дородный доктор. Расплывшись в широкой улыбке, он шагнул вперед, протягивая руку.

Де Роуэн сердечно ее пожал.

– Доброе утро, Гривз. Полагаю, вам известна причина моего появления у вас?

– Констебль Сиск предупредил меня, что вы можете прийти. – Доктор с легким кряхтением опустился в кресло напротив. – Вы хотите знать, закончил ли я осмотр трупа леди Сэндс? Могу сказать, что закончил. Она умерла не от естественных причин.

Де Роуэн с понимающим видом покивал.

– У нее на горле я видел синяки. Причина смерти в них?

Гривз, в свою очередь, коротко кивнул и вытянул ноги к потухшему камину.

– Можете не сомневаться. Умирала она медленно, от удушения, – ответил доктор и сложил руки на своем объемном животе. – К несчастью – впрочем, лучше я скажу к счастью, – к моменту удушения она уже прилично набралась. Сомневаюсь, что она проснулась раньше, чем ей раздавили дыхательное горло.

– Да, в спальне признаков борьбы почти не было, – задумчиво заметил де Роуэн. – Но, по моему опыту, нужна недюжинная сила, чтобы задушить человека, пусть даже такую миниатюрную леди, как Сэндс. Вы согласны?

Старый военный хирург чуть приподнял густую седую бровь:

– О да. Масса синяков, а горло почти полностью раздавлено. Не похоже, что работал слабак, сели только отбросить приступ слепой ярости. Во всяком случае, тут нужна мужская сила.

Перед мысленным взором де Роуэна возникли здоровенные руки лорда Сэндса. Он раздраженно тряхнул головой и заставил себя выдавить скупую улыбку.

– Согласен, женщина скорее предпочла бы использовать яд, верно?

– Более чем, – кивнул дородный доктор. – Теперь, Макс, я воспользуюсь нашей с тобой долгой дружбой и доверю тебе еще кое-что. Боюсь, малоприятную вещь.

– Я слушаю.

Гривз неожиданно замялся и принял откровенно страдальческий вид.

– В протоколе осмотра тела я ничего не отметил, потому что полной уверенности у меня нет. Но весьма похоже, что в недавнем прошлом леди носила ребенка.

– В недавнем прошлом?! – присвистнул де Роуэн.· – Ты имеешь в виду выкидыш?

– Сомневаюсь, – грустно покачал головой старый врач. – Матка сильно расширена, а в ней я заметил следы хирургического вмешательства. Хочешь услышать от меня медицинское объяснение?

– Хирургическое вмешательство? – оторопело повторил де. Роуэн. – Аборт?

– Совершенно верно, – кивнул Гривз. – И сделан он был, скорее всего, совсем недавно. – И тут же, как бы отгоняя мрачный призрак, весело хлопнул ладонями по полным ляжкам: – Ну что, сэр, узнали все, о чем хотели? Прямее, чем говорил я, и не скажешь. Признаюсь, с таким убийством не имел дела с того времени, когда лорд Мерсер покончил счеты с жизнью.

– Что-то такое припоминаю.

– Еще бы не припомнить! – подмигнул Гривз. – Тогда все сделала женщина. При помощи надежного яда. Вот так, дружище. Женщины – создания весьма опасные! С ними ухо держи востро, так и жди какой-нибудь пакости! И еще, Макс. Что будем делать с твоей разбитой нижней губой, ведь ее весьма скоро разнесет на пол-лица? Не возражаешь, если я смажу ее своим быстродействующим настоем?

ГЛАВА 4

Наши мятущиеся страсти, переменчивые настроения, более того – наши благополучие и натура порождают противоречия в том, как мы ведем себя.

Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина

Кэтрин все расхаживала в прохладном полумраке своей спальни и никак не могла остановиться. В голове нескончаемо били невидимые молоты. О ленче и думать не хотелось. Может быть, просто прилечь? Или выяснить, где находится полицейский участок – дежурная часть, контора или как там у них называется, – в котором служит Максимилиан де Роуэн, отправиться прямиком туда и высказать ему в лицо, какой же он наглый негодяй?

Кэтрин прерывисто вздохнула. Нет, такое, пожалуй, недопустимо! Во всем виноват ее несдержанный язык. Очень может статься, что она просто несправедлива к человеку. В своей простодушной общительности, не наболтала ли она глупостей, от которых у него сложилось о ней превратное впечатление?

Конечно, немного поспешно она предложила ему отобедать. Вот только жизнь в провинции меньше привержена всяческим формальностям, да и в светском обществе больше равноправия, так что такие приглашения там не редкость. Странно, что он так воспринял ее предложение. При всей своей внешней сдержанности и простом платье он выглядел и держал себя вовсе не как полицейский и явно обладал изысканными манерами.

Впрочем, возможно, несмотря на всю ее подспудную симпатию к нему, порядочность и скромность ему не присущи. Глаза жутковатые, черные как уголь, исполненные холодной насмешки. Только в самом начале вел он себя более чем любезно.

Кэтрин почувствовала укол раскаяния при мысли о том, что она могла составить себе неправильное суждение о нем. Еще хуже оказались воспоминания о том, как она буквально млела от прикосновения его горячего рта. Господи, так ее ни разу еще не целовали. Нет, к мужу ее влекло, что там говорить. Они дружили с детства, и их обоюдная привязанность была прочной и бесспорной. Но сила чувства никогда не обжигала. Нельзя ее назвать необузданной и безудержной и уж тем более пугающей.

Да как она может сравнивать своего мужа с таким мерзким человеком! Кэтрин стремительно развернулась, торопливым шагом подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу. Что же про нее должен думать мистер де Роуэн, чтобы вот так ее поцеловать? Уж теперь он наверняка полагает, что она вовсе и не леди, несмотря на ее неуклюжую попытку представиться. Впрочем, поцеловал он ее раньше. Как должна в таких случаях поступать настоящая леди? Вне всякого сомнения, вежливо представиться, потому что, когда два человека оказываются в подобного рода близости, они ...

Господи Боже, до какой чепухи она додумалась! Ей-то что за дело? С чего она так переживает? Злясь на саму себя, она резко задернула тяжелые занавески, упала на кровать и попыталась выбросить всю бессмыслицу из головы. Время от времени по Мортимер-стрит мимо дома громыхали случайные кареты. Из-за двери спальни донеслись шаги Делайлы, ее горничной, которая торопливо прошла по коридору. Привычные звуки вносили в душу успокоение, и, в конце концов, Кэтрин притянула к себе подушку. Обняв, прижала ее к груди и погрузилась в сон.

В половине первого де Роуэну доставили лаконичный вызов к министру внутренних дел. Много месяцев назад лорд Уолрейвен, пасынок Сесилии, представил его мистеру Пилю. Де Роуэну тот сразу понравился. Дед министра занимался торговлей, и хотя английская аристократия имела странную привычку презрительно морщить нос на накопленное богатство, отец Пиля сумел преодолеть поднявшиеся вокруг него визг и возню и заполучил титул баронета. За спиной младшего Пиля многие из высшего света по-прежнему отзывались о нем не иначе как о парвеню, выскочке. Правда, тихо, ибо на его влиятельности отсутствие голубой крови не жилах вовсе не сказывалось. Более того, при всей его прямоте и честности мало кто решался становиться ему поперек пути.

Судить об утреннем настроении мистера Пиля было весьма затруднительно. Министр внутренних дел широким жестом пригласил де Роуэна присесть в кресло. Слегка поведя плечами, как бы от неудобно сидевшего пиджака, хозяин кабинета сел чуть прямее за своим до блеска отполированным письменным столом.

– Мировой судья с Куин-сквер доложил мне, что вы каким-то боком оказались втянуты в дело Сэндса, – проговорил Пиль.

– На месте происшествия я оказался по просьбе леди Делакорт, – чуть помедлив, признался де Роуэн. – Но не более как друг семьи.

Мистер Пиль окинул, собеседника испытующим взглядом.

– Однако с лордом Сэндсом вы побеседовали, – спокойно заметил он. – И вы расспрашивали констеблей о результатах осмотра места преступления.

– Да, – признал де Роуэн.

– Получается так, хотите вы того или нет, но в расследование вы, тем не менее, втянуты?

Пиль замолчал, но, не дождавшись от де Роуэна ответа, продолжал:

– Насколько я понимаю, вы также посвящены в результаты посмертного вскрытия.

– Дознание провели неделю назад, – кивнул де Роуэн. – Обычное дело. Коронер все сделал, как надо.

– Убийство, по-видимому, совершено неизвестным или неизвестными? – поинтересовался министр.

– Может статься, все гораздо хуже.

Де Роуэн многозначительно посмотрел на Пиля:

– Похоже, некто – может, сам Сэндс – удушил ее милость.

Лицо Пиля приняло приличествующее случаю задумчивое и скучновато-печальное выражение.

– Я понимаю, – негромко согласился он. – Представляю, как леди Делакорт, сестра лорда Сэндса, будет убита горем. Как, впрочем, и наш общий друг Уолрейвен, по степени своего родства.

– Если все подтвердится, – неохотно согласился де Роуэн.

– Как – если! – с болью в голосе воскликнул Пиль. – Перед законом все равны, у нас нет права делать исключения ни для кого, в том числе и для наших друзей. – Он пронзил де Роуэна непреклонным взглядом. – Ведь я могу рассчитывать на ваше понимание своих обязанностей больше, чем на кого-либо еще, не так ли?

Де Роуэн не задержался с ответом:

– Если вы не очень осведомлены о происходящем, сэр, тогда для наведения порядка с коррупцией вы ошиблись с кандидатурой.

– Я о многом осведомлен, – тонко улыбнулся Пиль. – Если только я не ошибся в своих догадках, вам следует вести дело самостоятельно и поменьше доверяться неуклюжим попыткам вам помочь, включая людей с Боу-стрит. Я прав?

– К несчастью, да, – кивнул де Роуэн и горько улыбнулся про себя.

– Увы, не все в наших силах, – проговорил Пиль со страдальческим выражением лица. – Впрочем, я сказал главному судье, что в расследовании этого дела моими глазами и ушами будете вы. В любом случае там могут возникнуть весьма щекотливые ситуации, с которыми лучше вас никто не справится.

– Какие такие ситуации?

Пиль неопределенно пожал плечами.

– Некоторые весьма неохотно будут общаться с полицией Вестминстера, тем более со следственным отделом. Koe-кто сочтет такое общение ниже их аристократического достоинства? – резким тоном бесцеремонно спросил де Роуэн.

В глазах Пиля зажглись веселые огоньки.

– Поговорите с теми, кто не горит желанием связываться с полицией. Продвигайте расследование вперед, но действуйте осмотрительно и с осторожностью. Постарайтесь уберечь семейство от сплетен. Молите Бога, чтобы это было делом рук безумца, если же нет ... – Пиль покачал головой и, помолчав, добавил: – Констебли будут держать вас в курсе дела. Докладывайте мне каждый понедельник.

– Слушаюсь, сэр.

Пиль, наконец, откинулся на спинку кресла.

– Да, еще одно. Тот скандал со взятками. Насколько я понимаю, вы делаете успехи?

– Да, правда, – ответил де Роуэн, поднимаясь. – Как мы и подозревали, Брутер за взятки подчищает отчеты о тюремных проверках. Откровенно говоря, сэр, все может оказаться гораздо серьезнее. Скорее всего, здесь замешаны караульные и констебли.

– Хотелось бы мне удивиться, – поморщился Пиль.

Де Роуэн скупо усмехнулся и продолжал:

– Что же до Брутера, мы возьмем его, сэр, можете не сомневаться. Сегодня утром я снова подслушал его на очередной встрече в Гайд-парке. К несчастью, мне помешали обстоятельства. Там оказался случайный прохожий. Я предпочел не раскрываться.

– Не суть важно, – небрежно махнул рукой Пиль. – Это лишь вопрос времени. – Он чуть задумался и договорил: – Хорошая работа, де Роуэн. Впрочем, слежкой теперь займется кто-нибудь еще. У вас – расследование дела Сэндса.

Де Роуэн поднялся и, бросив взгляд на часы, висевшие на стене, проговорил:

– В таком случае сегодня после полудня я нанесу официальный визит лорду Сэндсу. Вчера он находился, скажем, в несколько растрепанных чувствах.

Пиль бросил на него испытующий и немного любопытный взгляд, облегченно вздохнул и с удовлетворенным видом откинулся на спинку кресла.

– Знаете, де Роуэн, я все больше и больше склоняюсь к мысли о том, что вы самый настоящий чертов фанатик, – задумчиво проговорил он. – Жаждете справедливости, как никто другой. Зачем, я признаюсь, не знаю. Но за вас я от всего сердца не устаю благодарить Господа, потому что вы – именно тот человек, в ком я так нуждаюсь, сейчас.

Смущенный донельзя, де Роуэн поклонился и направился к дверям. Он уже взялся за ручку, когда Пиль негромко его окликнул.

– Маленький вопрос, де Роуэн.

Де Роуэн со вздохом обернулся и вопросительно слегка приподнял брови.

Министр внутренних дел прищурился.

– У вас нижняя губа разбита. Смею надеяться, сегодня утром в парке вы ни с кем не повздорили?

Задремавшая Кэтрин проснулась с рыдающим всхлипом и рывком села на постели, толком не соображая, где, собственно говоря, она находится. Торопливо откинув назад упавшие на лицо волосы, она огляделась. В открытую дверь туалетной комнаты она увидела свой обширных размеров дорожный сундук с откинутой крышкой. Кэтрин не смогла сдержать вздох облегчения.

«Я в доме Кэма. Я в Лондоне».

Тыльной стороной ладони она вытерла заплаканные глаза. Взглянув на подушку, она увидела, что та мокрая. На душе стало печально и тяжело. Сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались лучи полуденного солнца. Сколько же она проспала? Неясные обрывки приснившегося сна неумолимо ускользали из памяти, и Кэтрин отчего-то чувствовала непонятную грусть, как будто утрачивала нечто дорогое ее сердцу. Что такое ей приснилось? Память вдруг вернула почти что ускользнувшее воспоминание, и Кэтрин безотчетно прижала ладонь к губам.

Уилл! Господи, за все последние месяцы он ей приснился в первый раз. Схватив подушку, она зарылась в нее лицом. «Боже мой, Боже, прошу тебя, не надо больше таких снов!» Долгое время после смерти мужа она страшилась спать, потому что для нее сон превратился в адовы муки, воспоминания о его последнем в то утро поцелуе безжалостно преследовали ее ночь за ночью. Сны всякий раз начинались совершенно одинаково. Она наблюдала за собой как будто со стороны, как если бы это была не она, а кто-то другой, совсем ей посторонний. Она видела, как проходит в свою небольшую гостиную в главном особняке поместья Олдхэмптон, как отодвигает темно-зеленые портьеры и смотрит на затянувший все вокруг утренний туман. Потом она медленно поворачивается, чтобы улыбнуться Уиллу, который сидит за столом и пьет утренний кофе. Кэтрин слышит свой голос, слышит, как предупреждает его, упрашивает (но не умоляет, нет) остаться дома и скоротать день вдвоем у камина. Затем сквозь легкую дымку сновидения она слышит оглушительное эхо того ужасного выстрела, хотя на самом деле находилась слишком далеко от места трагедии, чтобы вообще что-нибудь расслышать. И предсмертные слова Уилла, которые он произносит слабеющим и каким-то булькающим голосом. Их-то она расслышала тогда более чем хорошо.

– Надо было послушаться тебя, Кэт, – задыхается Уилл. – О, Кэтрин!

Но в новом сне, от которого она разрыдалась, Уилл не произнес ни слова. Чувство домашнего очага и уюта тоже отсутствовало. Не было ни прогретой гостиной с утренним завтраком, ни дымящегося кофе. Был один лишь туман, причем не прохладная деревенская дымка, которая щекочет ноздри запахами перегноя и отсыревшей листвы, а жирные, с металлическим привкусом миазмы Лондона, липнущие к коже и забивающие ноздри невыносимой вонью.

Она слышала выстрел, видела, как прямо к ее ногам повалился Уилл, как его тело распростерлось на ковре опавших листьев. Вот только лица его она не могла разглядеть. Хуже того, в новом сне она увидела того, кто застрелил ее мужа. Худощавая, неясных очертаний фигура, закутанная в какие-то развевающиеся черные одежды. Человек стоял рядом с безжизненным телом Уилла, смотрел на его лицо, которое ей не дано увидеть, и легонько покачивал ружьем, которое уверенно сжимал в руке. Максимилиан де Роуэн?!

Господи, как же все перепуталось у нее в голове! Суть произошедшего все больше и больше ускользает от нее. Кэтрин рывком выпрямилась, прижала ладони к вискам и крепко зажмурилась. Подожди-ка, напомнила она сама себе, ведь все случилось во время охоты; в Уилла попал выстрелом из ружья один из его приятелей. Такой же жизнерадостный сквайр-провинциал, как и сам Уилл, а вовсе не высокая, зловещего вида фигура в черных одеяниях. Тогда еще стояла жуткая погода. Спаниели бросились врассыпную по густому кустарнику, крики загонщиков затерялись в густом тумане. Произошел несчастный случай. Не более чем злополучная случайность! Следует забыть о мистере де Роуэне. Видеться с ним еще раз ей незачем. Он полицейский, а даже Кэтрин понимала, что полицейские не вхожи в лондонский высший свет.

Внезапно кто-то отрывисто и громко забарабанил в дверь ее спальни. Кэтрин сразу поняла, что это не прислуга. Она спокойно села на кровати, оперлась спиной о подушки, расправила юбки и только потом пригласила войти стучавшего.

К ее радости, в проеме широко распахнувшейся двери возникла широкоплечая коренастая фигура младшего брата.

– Бентли! – воскликнула Кэтрин, мигом соскакивая с кровати.

Тот, все такой же по-ребячески развязный, с широкой улыбкой шагнул в комнату, устремился навстречу сестре и, поймав ее в свои широко расставленные руки, заключил в объятия и закружил по комнате.

– Клянусь Богом, да это же Кэт! Неужто сестрица пожаловала в город? – весело выговорил он наконец, с осторожностью опуская молодую женщину на пол. – Каким ветром тебя сюда занесло? Когда приехала?

– Бентли! Где ты был?

– Ох, моя дорогая, сама знаешь – то там, то сям. – Он слегка отстранил от себя сестру и вгляделся в ее лицо. – Что за сырость ты развела, Кэт? – Бентли протянул руку и осторожно провел подушечкой большого пальца по левой щеке сестры. – Что с тобой происходит?

Кэт смущенно опустила взгляд и с преувеличенным вниманием принялась разглядывать неряшливо повязанный галстук брата. По правде говоря, вид у Бентли был весьма неопрятный.

– Ничего особенного, просто разболелась голова, – тихо выговорила она.

– Черта с два! – проворчал Бентли и, исполненный решимости, протопал к кровати, мягко, но решительно увлекая за собой Кэтрин. – От головной боли глаза у женщины такими не бывают. Где твоя горничная?

Не услышав ответа, он усадил сестру на постель, отступил на шаг и нервно взъерошил свою непокорную черную шевелюру.

– Господи, Кэт! Может, ей стоит заняться хоть чем-нибудь? Ну я не знаю! Жечь перья, например. Или пичкать тебя всякими слезливыми выдумками, над которыми вы, дамочки, так горазды шмыгать носом.

Кэтрин закрыла лицо ладонями и залилась приглушенным смехом.

– Ох, Бентли, ну ты и скажешь! – выдохнула она и, все еще смеясь, откинулась на мягкие подушки. – Ах, если бы все можно было решить так просто! Однако ты меня развеселил. – Она отняла руки от лица, выпрямилась и посмотрела на брата. – А теперь ответь на мой вопрос: где же ты все-таки пропадал последние две недели?

Смоляные брови Бентли хмуро сошлись вместе.

– Моей сестре незачем про то знать, – буркнул он.

– Вот как? И чем ты там занимался, твоей сестре тоже знать незачем?

– Именно так, – угрюмо бросил он.

С обреченным вздохом Кэтрин снова откинулась на подушки. Бентли, как всегда неугомонный, принялся метаться по комнате, расхаживая взад и вперед, будто зверь в клетке. Он все время останавливался, чтобы то разглядеть картину, висевшую на стене, то рассеянно повертеть в пальцах флакон духов.

– Опять затосковала по старине Уиллу, да? – спросил он, наконец, беря в руки книгу, которую она читала в парке, и рассеянно ее пролистывая. – Мне его тоже не хватает.

– Боже мой, Бентли ... – От искреннего сочувствия брата уже взявшая себя в руки Кэтрин вновь готова была расплакаться. – Конечно, я по нему тоскую, но... – Голос ее прервался.

Бентли бросил на нее испуганный взгляд.

– Наплюй ты на все, Кэт, – пробормотал он. Подойдя к стоявшему у стены зеркальному комоду, распахнул его и принялся копаться на его полках, разыскивая носовой платок. И не подумав закрыть раскрытые дверцы, он подошел к кровати, присел и протянул Кэтрин платок:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю