Текст книги "Никогда не влюбляйся в повесу"

Автор книги: Лиз Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Камиллу закружил поток желающих немедленно познакомиться с невестой Ротуэлла – каждый раз при этом звучала та же история с гувернанткой-француженкой леди Шарп.

Мачеха лорда Нэша оказалась красивой, но глупой дамой, а ее сестра – тучной, добродушной матроной лет шестидесяти. За спиной матроны маячил ее муж, лорд Хенслоу, рядом с ним стояли две хорошенькие девушки, сводные сестры лорда Нэша. После этого Камиллу представили красивому светловолосому джентльмену – как оказалось, это был деловой партнер леди Нэш – и его жене, спокойной, поразительно красивой женщине. Супруги носили титул герцога и герцогини Уорнемов. После них настала очередь Энтони Хейден-Уэрта, известного политика и не менее известного дамского угодника, приходившегося лорду Нэшу младшим братом.

Гостей собралось неожиданно много… и они вели себя не совсем так, как ожидала Камилла. Она заранее была готова, что ее встретят с легким пренебрежением, а вместо этого они отнеслись к ней на удивление доброжелательно. Можно даже сказать, тепло. К столу ее повел лорд Нэш, и те два часа, которые она провела в его обществе, были самыми приятными, какие только можно было себе представить.

Камилла то и дело поглядывала через стол на своего жениха. Конечно, она больше не питала иллюзий на его счет. Но тогда почему их поцелуй в саду по-прежнему не шел у нее из головы. Почему она не могла забыть вкус его губ… прикосновения его сильных рук, от которых все ее тело будто плавилось, как воск в пламени свечи?

Она на мгновение закрыла глаза. Нет, он не для нее, этот смуглый черноволосый дьявол с худым суровым лицом и немного сонным взглядом. Конечно, она выйдет за него, но будет полной дурой, если допустит, чтобы он вскружил ей голову. Камилла имела возможность наблюдать мужчин, подобных Ротуэллу, – за каждым из них тянулся целый шлейф разбитых женских сердец.

Итак, взгляд Камиллы – помимо ее собственной воли – все время возвращался к Ротуэллу. Вместо того чтобы есть, он брезгливо ковырялся вилкой в тарелке. Странно, удивилась Камилла. Ротуэлл был мало похож на аскета – напротив, он производил впечатление человека, обладающего завидным аппетитом, причем во всем.

Вдобавок он еще умудрился опоздать, и Камилла даже, подумала, что Ротуэлл, возможно, вообще не придет, как он ворвался в гостиную. Как обычно, Ротуэлл был во всем черном. Дополнительную мрачность его облику придавал серебристо-серый муаровый жилет, а завершало картину угрожающее выражение лица.

Заметив Камиллу, он немедленно направился к ней, взял ее руку и молча поднес к губам – чем, признаться, потряс ее до глубины души. Впрочем, и поцелуй его тоже был странный, какой-то чересчур уж пылкий. Камилла моментально поймала себя на том, что краснеет, – к вящему удовольствию мачехи и тетушки лорда Нэша.

Наконец обед подошел к концу. Дамы нетерпеливо ждали, когда джентльмены, покончив с портвейном, наконец присоединятся к ним. Камилла смотрела, как сестра Ротуэлла, разлив кофе, углубилась в разговор с сидевшей возле нее дамой. Отвернувшись, она подошла к роялю, на который обратила внимание сразу же, как только приехала. Инструмент поражал размерами и красотой – его остов из резного дерева с позолотой покоился на изящных ножках. С чувством, похожим на благоговейный восторг, Камилла осторожно коснулась кончиками пальцев деревянной крышки.

– Красив, правда?

Вздрогнув от неожиданности, Камилла вскинула глаза – и увидела стоящего сзади Ротуэлла. Она так увлеклась, что не заметила, как вернулись джентльмены и Ротуэлл подошел к ней. Внезапно в ней проснулась злость.

– Действительно, невероятно красив, – холодно согласилась она.

Ротуэлл замолчал. А Камилла, добавив холоду во взгляд, выразительно поджала губы. Ротуэлл заметно помрачнел – естественно, он не мог не понять, что она злится.

– Конечно, я мало разбираюсь в музыке, – как ни в чем не бывало проговорил он. – Но оценить искусную работу резчика могу.

– Должно быть, одна резьба по дереву и позолота стоят целое состояние, – принужденно поддержала разговор Камилла.

Какое– то время Ротуэлл молча разглядывал ее.

– Вы сегодня очаровательны, Камилла, – произнес он. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? Вас тут не обижают?

Ей показалось – или она действительно почувствовала нотку беспокойства в его голосе?

– Мерси, милорд. – Она понемногу начинала остывать. – Вы напрасно тревожитесь – все были исключительно добры ко мне. Но я оценила вашу… заботу.

Заметив их, лорд Нэш приблизился к ним с чашкой кофе в руке.

– Вы играете, мадемуазель Маршан? – любезно спросил он.

– О да, – кивнула она. – На фортепьяно.

– Это шестиоктавный бем, – похвастался лорд Нэш. – Сделан на заказ в Вене. Зато резьба по дереву и позолота по заказу моей мачехи.

– Боже, обладать подобным сокровищем… – благоговейно выдохнула Камилла.

– Так попробуйте на нем сыграть, – предложил лорд Нэш. – Держу пари, вы влюбитесь в него с первого взгляда.

От этой фразы спина у Камиллы покрылась мурашками. А может, в этом был виноват взгляд Ротуэлла, который она чувствовала на себе. Откинув крышку, Камилла осторожно тронула клавиши. Чуть слышный звук, которым отозвался инструмент, оказался на редкость глубоким и мощным. Потрясающе, подумала она.

– Ну вот, теперь вы поняли, что такое настоящий бем. – Лорд Нэш с любопытством наблюдал за ней поверх своей чашки. – Даже позолота и искусная резьба по дереву – ничто по сравнению с этим, согласны?

Камилла взяла несколько нот.

– Да, звук… резонанс… у меня просто нет слов, милорд! Это настоящее чудо.

– Конечно, я понимаю, как неучтиво просить почетную гостью сыграть… но я надеюсь, вы нам не откажете, мадемуазель Маршан? – попросил лорд Нэш.

Камилла покосилась на Ротуэлла – тот ничего не сказал, только едва заметно кивнул головой. Она сделала глубокий вдох и улыбнулась. Потом подняла руки и сильно, но мягко ударила по клавишам. Как обычно, она не знала заранее, какую выберет пьесу. Лавина звуков затопила комнату – и потрясенная Камилла даже не сразу поверила, что это играет она сама.

Весь мир как будто перестал существовать – единственное, что чувствовала Камилла, это взгляд Ротуэлла, прикованный к ее рукам. А вскоре она позабыла и о нем, музыка захватила ее до такой степени, что она почти не замечала, что играет. Музыка всегда служила ей убежищем. Средством выжить. Так было всегда – а за последние три года, после того как умерла ее мать, Камилла так часто искала в ней утешения, столько долгих часов проводила за роялем, что не заметила, как превратилась в настоящего мастера.

Прозвучал последний аккорд. Камилла, уронив на колени руки, подняла глаза и увидела стоявшую в двух шагах сестру Ротуэлла. На другом конце комнаты кто-то негромко захлопал.

– Замечательно! Просто замечательно! – воскликнула мачеха лорда Нэша, вставая. – Будь у меня на голове шляпа, я бы сняла ее перед вами, мадемуазель Маршан.

Одобрительный гул пролетел над толпой гостей, послышались аплодисменты, после чего все вернулись к кофе и разговорам. Барон по-прежнему не сводил с нее глаз, его лицо приняло странное выражение какой-то холодной отстраненности. Потом, очнувшись, он повернулся и отошел к окну – и стоял там в полном одиночестве, вглядываясь в темноту за окном.

– Это было потрясающе, мадемуазель, – пробормотал лорд Нэш. – Гайдн, если не ошибаюсь?

– Да, соната № 54, соль-мажор, – бросила она, не отрывая глаз от спины Ротуэлла.

– Allegretto innocente, – пробормотал Нэш. – Прекрасный выбор.

– Вы слишком добры, милорд. Благодарю вас.

– Нет, это действительно было потрясающе! – вмешалась молчавшая до сих пор сестра Ротуэлла. – Может, сыграете что-нибудь еще, мадемуазель Маршан?

Камилла резко вскинула подбородок.

– Прошу вас, называйте меня Камилла.

Улыбка леди Нэш потеплела.

– Конечно, Камилла.

– Я бы с удовольствием, но надо же знать меру. – Камилла с улыбкой встала. – И дать и другим возможность насладиться этим прекрасным инструментом.

Леди Нэш весело рассмеялась.

– Дорогая моя, сильно сомневаюсь, чтобы кто-то решился сесть к роялю после вас, – бросила она. – К тому же… не хотите подняться со мной наверх? Я покажу вам нашу будущую детскую.

Ротуэлл сам не знал, сколько он так простоял у окна.

Господи… это ведь просто музыка! И прекрасная женщина за роялем. Но она отдавалась игре, как влюбленная женщина – объятиям любовника. Тонкие пальцы порхали по клавишам с таким чувственным изяществом, что он невольно представил, как эти пальцы ласкают его тело. Захочет ли она когда-нибудь коснуться его так, как сейчас касалась инструмента?

Нет. Нет… да и с чего бы? Этот брак – чудовищная ошибка. В ней было все, чего не хватало ему. Изящество. Блеск. Грация. А под этой восхитительной оболочкой скрывалось пламя. Камилла была воплощением страсти. Никогда еще он не встречал женщину, от которой исходило бы ощущение света и тепла.

Сегодня ее роскошные черные волосы снова были зачесаны наверх, давая ему возможность полюбоваться нежной ямочкой чуть ниже уха, где под тонкой кожей как будто бился пульс. Словно завороженный смотрел он на Камиллу, не в силах оторвать от нее глаз, и чувствовал, как внутри у него будто распускается тугой узел.

Вслед за сестрой Ротуэлла Камилла поднялась по широкой винтовой лестнице на второй этаж.

Пройдя несколько шагов по коридору, леди Нэш толкнула какую-то дверь – и Камилла оказалась в просторной комнате, благодаря высоким потолками и трем огромным окнам казавшейся полной света и воздуха. Внутри приятно пахло пчелиным воском и мастикой для натирки полов. Камилла огляделась. Возле окна стояло удобное кресло-качалка и рядом обычное кресло, а в самом центре комнаты красовалась детская колыбелька. Перед камином – высокая латунная решетка, со всех сторон обитая кожей. Кроме этого, в комнате не было ничего.

Леди Нэш обвела комнату рукой.

– Ну вот, Камилла, это и есть детская, – улыбнулась она. – Выглядит как чистый лист, верно? Жаль, я не знаю, с чего начать. На самом деле я увела вас, чтобы сказать кое-что. Понимаете, Камилла, я просто… наверное, мне хотелось извиниться.

– Пардон, мадам? – Камилла подняла брови. – Извиниться? Но за что?

Леди Нэш с улыбкой провела рукой по слегка выпуклому животу и с довольным вздохом опустилась в кресло-качалку.

– Должна признать, что поначалу не слишком обрадовалась вашему браку, – пробормотала она. – Но это никак – слышите? – никак не связано с вами, Камилла. Даю вам честное слово.

Камилла уселась в кресло напротив.

– Что ж, мерси, мадам – невозмутимо проговорила она. – Для меня большое облегчение услышать об этом.

– Да, – с отсутствующим видом кивнула леди Нэш. Было заметно, что мысли ее далеко. – Сначала я боялась… впрочем, это не важно. Мне кажется, вы на редкость здравомыслящая женщина, Камилла. Возможно, именно такая, какая нужна моему брату. Но вот нужен ли он вам?

– Мне нужен муж, – так же невозмутимо ответила Камилла.

Сжав руками подлокотники кресла, леди Нэш покачала головой.

– Но ведь женщине нужен не просто муж, – бросила она. – Каждая из нас втайне ждет прекрасного принца, который полюбит ее. И которому она отдаст свое сердце. Разве вы не мечтаете об этом?

– Я ни о чем подобном не мечтаю, мадам, – покривила душой Камилла.

Леди Нэш поджала губы.

– Ну, раз так, вы должны научиться держать Кирана в узде, – предупредила она. – Не позволяйте ему предаваться своим отвратительным привычкам. Ваш долг – любить его. И защищать – иногда от него же самого. Раз уж вы решились на этот брак, значит, обязаны сделать все, чтобы никогда об этом не пожалеть. Только тоща у вас появится надежда.

Камилла бросила на нее удивленный взгляд.

– Надежда? На что, мадам?

Леди Нэш удобно пристроила голову на подголовник кресла-качалки.

– Можете называть меня Ксантия, – улыбнулась она. – Или Зи.

– Merci, – кивнула Камилла. И осторожно добавила: – Ксантия.

Взгляд леди Нэш снова устремился куда-то.

– Знаете, Камилла, я очень люблю брата, – пылко заявила она. – Люблю всем сердцем! Никогда не сомневайтесь в этом! Он – человек необыкновенно сильный, пылкая, страстная натура. Он способен любить так, как вы даже представить себе не можете!

– Я… боюсь, тут мне придется поверить вам на слово, мадам.

Леди Нэш порывисто повернулась к ней.

– Видите ли, он не всегда был таким, как сейчас, – поспешно проговорила она. – Таким суровым, холодным и бесчувственным, каким он вам кажется. Раньше он никогда не вел себя так, будто ему наплевать на всех… и на самого себя тоже. Не пил и… и не распутничал. Поверьте, Камилла, в глубине души он совсем не такой!

– Наверное, у вас была любящая семья, да, мадам? – спросила Камилла. – Но иногда даже этого мало, чтобы направить на путь истинный заблудшую овцу.

С губ леди Нэш сорвался горький смешок.

– Господи, о чем вы?! – Она всплеснула руками. – Да я и родителей-то своих почти не помню! Возможно, вам есть в чем упрекнуть своего отца, Камилла, но вы по крайней мере знаете его. И уверены, что он вас любит.

Камилла ничуть не сомневалась, что если Валиньи и способен кого-то любить, то лишь одного себя, но благоразумно оставила это мнение при себе.

– Но… если вы не знали своих родителей, то как… где же вы росли? Кто вас воспитывал?

Казалось, взгляд леди Нэш устремился в прошлое.

– Нас отправили на Барбадос к старшему брату нашего отца, – объяснила она. – Он был шестой барон Ротуэлл – и самый отъявленный мерзавец из всех, каких только носит земля.

– На Барбадос? – поразилась Камилла. – Значит, ваш дядя был губернатором? Или дипломатом?

Леди Нэш так яростно замотала головой, что ее волосы рассыпались по спинке кресла.

– Нет-нет. Насколько я помню, когда он был еще совсем молодым, случился какой-то скандал и его отец услал его с глаз долой. Ему купили плантацию – она уже тогда дышала на ладан, но все-таки из нее можно было выжать достаточно денег, чтобы ему хватало на ром и на его дружков.

– Понимаю, – сочувственно пробормотала Камилла. – Наверное, у вас было нелегкое детство?

Мысли леди Нэш были далеко.

– Ужасное, – наконец чуть слышно пробормотала она. – А могло бы быть еще хуже – по крайней мере для меня. Но братья сделали все, чтобы избавить меня от самого худшего – иначе говоря, приняли удар на себя. Тяжелее всего пришлось Кирану. К несчастью, он никогда не умел держать язык на привязи. А наш дядя был… не слишком добрым человеком. И это еще мягко сказано.

Что– то похожее на угрызения совести шевельнулось в душе Камиллы.

– Но если так, почему же вас отправили к такому ужасному человеку?

– В основном это была идея моей тетки – матери Памелы – отправить нас к нему. Видите ли, ни жены, ни детей у дяди не было, значит, наследником всего, что у него было, и титула в том числе, должен был стать Люк.

– А Люк… он тоже ваш брат? – уточнила Камилла. – Пардон, я не поняла…

Глаза леди Нэш омрачились.

– Да, наш старший брат, мой и Кирана, но он умер несколько лет назад, – объяснила она. – Это произошло внезапно. И Киран унаследовал почти все: плантации – к тому времени их у нас было уже три – и большую часть акций «Невилл шиппинг». Ну и, конечно, баронский титул.

Камилла вытаращила глаза.

– Правда? – ахнула она. – Выходит, Ротуэлл богат? Никогда бы не подумала, что он – владелец плантаций!

Леди Нэш как-то странно посмотрела на нее, потом разразилась смехом.

– Боже милостивый, Камилла! – пробормотала она. – Неужели вы боялись, что я подумаю, будто вы выходите за него замуж исключительно ради денег?!

Камилла застыла. Мысли лихорадочно закружились у нее в голове. Ротуэлл вовсе не нищий авантюрист, каким она его себе представляла?

– А эта компания… «Невилл шиппинг»… – пробормотала она. – Она… э-э-э… очень большая? Вероятно, дела у вас идут хорошо?

В ответ – все тот же переливчатый смех.

– Могли быть и лучше, – пробормотала леди Нэш. – Во всяком случае, я ради этого работала, как проклятая. Люк научил меня вести бухгалтерию, читать судовые декларации и прочее. Нам с Кираном принадлежит четвертая часть акций, еще четвертью владеет наша племянница, а все остальное – собственность герцога Гарета.

– Племянница? – Камилла порылась в памяти. – Дочь вашего покойного брата?

Камилла улыбнулась:

– Приемная дочь. Ее зовут Мартиник. Она уже замужем, живет в Линкольншире. Люк женился на ее матери, когда Мартиник была еще ребенком. Наверное, вы уже запутались во всех этих именах? Ничего страшного, не стоит пока забивать всем этим голову.

Леди Нэш внезапно резко выпрямилась, словно собираясь подняться на ноги.

– Пообещайте мне кое-что, Камилла, – негромко бросила она. – Дайте мне слово, что станете ему хорошей женой – по крайней мере насколько это в ваших силах. Вы же видите, как я люблю его. И… И мне очень хочется, чтобы и вы тоже полюбили его. Поклянитесь… обещайте, что будете добры к нему. Что постараетесь полюбить его.

Камилла, не в силах смотреть ей в лицо, смущенно отвела глаза в сторону. Да и что она могла ей обещать?

– Никто не может заранее знать, что сулит нам будущее, – наконец прошептала она. – Я… я постараюсь стать ему хорошей женой. В этом вы можете быть уверены, Ксантия. И я буду добра к нему.

Она намеренно не сказала ни слова о любви – и, естественно, это не осталось незамеченным. Лицо Ксантии стало печальным. Словно повинуясь неясному побуждению, она порывисто обняла Камиллу и тут же поспешно оттолкнула ее, будто устыдившись своих чувств.

– Боюсь, я совсем забыла о своих гостях, – торопливо бросила она. – Пойдемте, Камилла.

Большинство гостей уже сидели за картами, приспособив для этого один из двух столов, который поставили в центре гостиной. Камиллу карты не интересовали, поэтому она принялась разглядывать украшавшую стены коллекцию восхитительных французских пейзажей. Она так залюбовалась одним из них, что не сразу почувствовала, как кто-то тронул ее за руку.

Обернувшись, она узнала одну из младших сестренок лорда Нэша.

– Карты – это всегда скука смертная! Согласны, мадемуазель Маршан? – с улыбкой бросила девушка.

– Иногда, – улыбнулась в ответ Камилла.

– Леди Федра Нортхэмптон, – протянув руку, представилась девушка. – Вряд ли вы запомнили, как меня зовут – слишком много новых имен, верно?

– Да, вы угадали, – призналась Камилла.

На вид леди Федре было чуть больше двадцати – ни унылое желто-коричневое платье, ни золотое пенсне на носу не могли скрыть бьющую через край жизнерадостность девушки.

– Вижу, вы поклонница французского классицизма, мадемуазель? – Она кивком указала на стену с пейзажами.

Камилла бросила взгляд на полюбившуюся ей картину.

– Всегда любила Пуссена, – призналась она. – Посмотрите, какие тончайшие оттенки цвета… и какое точное знание рисунка…

– А вы уверены, что это Пуссен? – легкомысленно бросила леди Федра. – Насколько я помню, он практически никогда не подписывал свои полотна.

Камилла, решив, что над ней подшучивают, нахмурилась.

– Конечно, я могу ошибаться. Но вряд ли. Знаете ли, мне повезло – я видела слишком много его картин, чтобы спутать с кем-то еще.

Возле них вдруг, как из-под земли, появился Ротуэлл.

– Не сдавайтесь, – пробормотал он, подойдя к Камилле. – Эта маленькая негодница считает себя умнее всех нас, вместе взятых.

Леди Федра от возмущения даже привстала на цыпочки.

– По крайней мере я могу отличить розу дамасскую от шиповника, чего нельзя сказать о большинстве моих знакомых! – фыркнула она, смерив Ротуэлла насмешливым взглядом. Потом повернулась Камилле. – Что же до этой картины, мадемуазель Маршан, то я, если честно, и сама не знаю, Пуссен ли это, – уже более мягким тоном объявила она. – Два эксперта, которых пригласил мой отец, так и не пришли к единому мнению. А Нэш так любит живопись, что ему безразлично, кто на самом деле автор картины.

К ним подплыла мать леди Федры.

– Эту я всегда любила больше других, – проговорила она, кивком головы указав на висевшее на стене полотно. – Холмы, деревья… миниатюрные лошади… очаровательно! Но еще больше мне нравятся те, которые Нэш повесил наверху. Ну, те… с блюдами, полными фруктов и всего такого.

– Мама права – наверху, в библиотеке, у Нэша собрана замечательная коллекция натюрмортов. Если хотите, могу вам показать, – сказала Федра.

– Отличная мысль. – Это был Ротуэлл, о котором все уже успели забыть.

Резко обернувшись, Камилла с некоторым удивлением заметила, что барон, стоя перед предполагаемым Пуссеном, разглядывает полотно с таким видом, будто надеется разгадать скрытую там тайну Вселенной. У него был такой напряженный взгляд, что у нее вдруг перехватило дыхание.

– Ну и чудесно, – подхватила леди Федра. – Тогда пойдемте наверх.

Вдовствующая леди Нэш легонько похлопала дочь веером по руке.

– Какая ты глупышка, Федра! – весело хихикнула она. – Влюбленные наверняка предпочтут полюбоваться картинами без нас.

– Превосходная мысль, мадам, – кивнул Ротуэлл. – Похоже, я начинаю замечать за собой определенный интерес к живописи.

Вдовствующая леди Нэш взяла Камиллу под руку.

– Картины находятся в дальнем конце библиотеки, – объяснила она. – Если она окажется заперта, ключ лежит под вазой – той, что возле двери. – И, подмигнув, игриво добавила: – Обещаю, мы не станем высылать поисковую партию, даже если вы немного задержитесь.

Лорд Ротуэлл краем глаза глянул на Камиллу, гадая, как она отреагирует на столь прозрачный намек. Мысль о том, чтобы уединиться, выглядела столько же соблазнительной, сколь и пугающей. Повернувшись, он подал своей невесте руку, и они стали подниматься по лестнице.

Темные глаза Камиллы загадочно блеснули.

– Скажите, вы действительно испытываете особый интерес к живописи?

Барон, похоже, ничуть не смутился.

– Нет, – с подкупающей искренностью ответил он. – На самом деле меня не интересуют картины.

– А, понятно, – кивнула Камилла. – А вы вообще хоть немного разбираетесь в живописи? – коварно поинтересовалась она.

– Ну… – Ротуэлл замялся. – Я способен отличить синий цвет от красного. – заявил он. – А масляные краски от… в общем, от других.

– И тем не менее вы пожелали полюбоваться картинами?

– Единственное, чего я желаю, – это получить возможность поговорить с вами без посторонних ушей, – выйдя из себя, огрызнулся он. – А другой возможности сделать это у меня не было. Так что прошу извинить. Или вы предпочли бы не оставаться со мной наедине?

– Почему? Разговор с глазу на глаз устраивает меня как нельзя больше, – невозмутимо проговорила Камилла. – Ведь мне тоже нужно кое-что сказать вам, месье. И я нисколько вас не боюсь. Впрочем, вы и сами это, наверное, уже поняли.

Отыскать библиотеку оказалось нетрудно: у входа, словно часовые, стояли две высокие вазы. Найдя под одной из них ключ, Ротуэлл пропустил Камиллу вперед, после чего запер за ними дверь. Внутри, как и положено в библиотеке, слегка пахло пылью. У самой двери стояли два канделябра с зажженными свечами, но остальная часть комнаты тонула в полумраке. Отыскав свечу, Ротуэлл зажег ее и двинулся в глубь комнаты. Одна из стен в библиотеке была целиком отведена под коллекцию картин, через каждые два фута были предусмотрительно расставлены подсвечники.

– Зажечь их? – спросил Ротуэлл.

– Мерси, но одной свечи вполне достаточно, – сухо бросила она. – К тому же, насколько я помню, вы привели меня сюда не затем, чтобы любоваться картинами.

– Вы правы. – Поставив свечу на журнальный столик, Ротуэлл повернулся к Камилле. – Я привел вас сюда потому, что хочу извиниться перед вами.

Изящно изогнутые брови Камиллы поползли вверх. Вот уж этого она точно не ожидала.

– Это из-за миссис Эмброуз, не так ли?

Она неторопливо принялась разглядывать картины. Ротуэлл двинулся за ней.

– Да, – кивнул он. – Та сцена, которая произошла у Памелы… это случилось по моей вине, Я не должен был этого допустить. Это было несправедливо по отношению к вам.

– Да. – Она глянула на него через плечо. – И по отношению к миссис Эмброуз тоже.

– Согласен, – мрачно ответил он.

Камилла повернулась к нему, и ему на мгновение показалось, что в ее бездонных глазах мелькнула боль.

– Я, конечно, не могу помешать вам иметь любовниц, милорд, – помолчав немного, сказала она. – Но с того дня, как мы станем жить вместе, я не потерплю, чтобы мне тыкали в нос этими вашими амурными делишками! Вы меня поняли? Я не позволю, чтобы меня унижали, как в свое время унижали мою мать!

Голос ее дрогнул, но если не считать этого, Камилла стояла перед ним, сияя красотой, словно изящная стеклянная статуэтка, которую страшно взять в руки. Ему вдруг захотелось схватить ее и целовать, целовать до тех пор, пока она не оттает. Почувствовать, как струятся между пальцами ее шелковистые волосы. Как будут таять эти губы под его поцелуями. Как затуманятся желанием ее глаза. Собственная слабость неожиданно привела его в ярость. Сделав над собой усилие, он постарался отогнать эти мысли прочь.

– Я извинился перед вами.

Взгляд Камиллы стал колючим.

– Этого недостаточно, месье, – фыркнула она. – Я хочу, чтобы подобное не повторялось.

Пальцы барона впились в ее плечи.

– Я попросил вас стать моей женой! – прорычал он. – А сейчас, в свою очередь, прошу лишь об одном: вести себя достойно и хранить мне верность. Больше я ничего не требую от вас, мадемуазель. И будьте добры, по крайней мере называйте меня по имени! Мне надоело, что вы обращаетесь ко мне «месье», словно видите меня впервые в жизни!

– Договорились, – кивнула Камилла. – Надеюсь, обращение «лорд Ротуэлл» вас устраивает?

– Нет! – рявкнул он. – Называйте меня Киран! Если вы испытываете праведное негодование при мысли о том, что у меня имеется любовница, возможно, наши отношения можно уже считать настолько близкими, чтобы вы решились называть меня по имени!

При этих словах в нем вдруг как будто лопнула какая-то пружина. Рванув Камиллу к себе, он впился в ее губы поцелуем, в котором было больше злости, чем нежности. Вожделение жаркой волной прокатилось по всему его телу. Он хотел ее – хотел до такой степени, что не мог думать ни о чем другом. Овладеть ею – и стереть из памяти горькую правду, звучавшую в ее словах. Запрокинув голову, Ротуэлл властно раздвинул ее губы… словно давая Камилле понять, что отныне она принадлежит ему. Он сделал это резко, почти грубо – когда он отпустил ее, глаза Камиллы сверкали, она с трудом хватала воздух ртом.

– Вот, – задыхаясь, бросил он. – Убедились? Так что больше не пытайтесь притворяться ледышкой, Камилла! И впредь называйте меня по имени. А заодно прекратите ломать эту идиотскую комедию и изображать из себя овечку, ведомую на заклание!

Она покраснела так, что даже шея пошла пятнами.

– Вы просто самонадеянный глупец, Киран! – выпалила она. – И вы напрасно вообразили, что перед вами кроткая овечка.

– Ну уж нет, какая из вас овечка? – понизив голос, пробурчал барон. – И тем не менее очень скоро нам предстоит стать мужем и женой.

Камилла не сводила с него глаз. На мгновение маска упала, и она предстала перед ним такой, какой в действительности была, – очень одинокой и отчаянно цепляющейся за это одиночество, поскольку попросту боялась быть самой собой. В его душе вновь проснулась жалость. В другое время, с горечью подумал он, у них все могло сложиться по-другому…

– Камилла, – прошептал он, – может, хотя бы попытаемся поладить? – Такие простые слова – но это, насколько он помнил, была первая его просьба, обращенная к женщине. Почему-то при этой мысли Ротуэллу сделалось неловко.

– Я… я не знаю… – Камилла порывисто прижала руки к груди, и Ротуэлл со щемящей жалостью заметил, как устало сгорбились ее плечи. – Но я уверена в одном: я никогда не позволю себе привязаться к вам. Зависеть от вас? Нет, ни за что! Вы достаточно ясно выразились, и, Бог свидетель, я могу только уважать вас за честность, но…

– Но я сказал только…

Камилла покачала головой.

– Позвольте, я закончу. Не поддавайтесь этому… этому мещанскому чувству вины. Потому что это было бы глупо. Да, вы хотите меня – но не стоит делать вид, что вами движет что-то помимо обычной похоти. Мне казалось, вы достаточно честны, чтобы не опускаться до этого.

– Господи… – Ротуэлл запустил руку в волосы. – Именно этого я и хочу…

– Что? – прошептала Камилла, опустив глаза, словно для того, чтобы не выдать себя. – Чего вы хотите, Ротуэлл? Чтобы в жизни все было справедливо? Но это невозможно.

Он покачал головой:

– Нет – просто жалею, что мы не встретились при других обстоятельствах. До того, как я стал тем… кем я стал. До того, как вы стали такой… холодной.

Снова положив руки ей на плечи, барон привлек ее к себе.

– Камилла, вы выходите за меня просто потому, что выбора у вас нет, – негромко сказал он. – Думаете, я этого не понимаю? Но прежде, чем мы с вами произнесем наши обеты, вы должны хотя бы знать, чего я от вас жду.

Темные глаза Камиллы сузились.

– И чего же вы ожидаете от меня?

– Поцелуев. – прошептал он. – И чем больше, тем лучше.

– А-а-а… Похожих на те, которыми вы осыпали меня пару минут назад?

– Да… что-то вроде того. – Похоже, она не стремится облегчить ему задачу, сообразил барон. – Камилла, нельзя же просто завести ребенка, как заводят комнатную собачку, – выдавил он из себя.

– Понимаю, – тихо пробормотала она. – Намереваетесь соблазнить меня, да?

– Э-э-э… да. Наверное, – признался он.

И тогда Камилла отвела глаза в сторону, словно давая понять, что готова признать свое поражение.

– Мне действительно нужен муж, милорд, – судорожно вздохнув, произнесла она. – И, как вы, должно быть, поняли, я действительно слаба. Да, я тоже хочу вас. Ваши прикосновения… они сводят меня с ума. Боюсь, соблазнить меня будет несложно.

Ротуэлл покачал головой: он был зол – и сам толком не мог понять почему. Почти то же самое он ощутил и в тот день, когда впервые увидел Камиллу – когда она с таким откровенным бесстыдством выставила себя на торги. Он был взбешен – и вместе с тем испытывал острое, почти непреодолимое желание.

На память ему пришла другая красавица, которую ему тоже в свое время пришлось спасать, однако в тот раз инициатива исходила от него самого. Изысканные наслаждения, которые могло подарить роскошное тело Аннамари – в обмен на его вечную любовь и свободный доступ к его кошельку. Вряд ли он был первым, кто сделал ей подобное предложение. А она… она была очень рада поскорее скрепить их договоренность – и сделала это старым как мир способом. После долгих лет, проведенных во мраке, ему показалось, что его жизнь внезапно озарилась светом. Но так было только до того дня, когда между ними встал его брат Люк.

Однако Камилла – не Аннамари, что бы там ни говорила Ксантия. О нет, сходство, несомненно, есть – те же черные волосы, сверкающие глаза, кожа цвета светлого меда… тот же волнующий, невероятно чувственный французский акцент, от которого у него мгновенно пересыхало в горле. Что толку отрицать – едва бросив взгляд на Камиллу, барон был потрясен сходством этих двух женщин. Очарован – и понял, что не в силах противиться соблазну. Но даже самые смелые эротические фантазии Аннамари наверняка побледнеют перед той оргией наслаждений, которую способна подарить в постели Камилла Маршан. Пылкая, страстная, да еще с характером – куда до нее Аннамари!