Текст книги "Приключения англичанки в Милане"

Автор книги: Лиз Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Лиза махнула рукой:

– Скажи ему, пусть благодарит Дана. Это он позвонил мне и попросил, чтобы я купила лоток по дороге на работу. Что тебе сделать? Латте? Капучино? Или предпочитаешь начать с эспрессо?

– Vorrei un cappuccino, grazie, – ответила Джели, пробуя свои познания в итальянском, почерпнутые из разговорника.

– Buona scelta!^[11]

Лиза выкрикнула заказ тому, кто стоял позади нее, положила выпечку на тарелку и, выйдя из-за стойки, направилась к столику в центре зала.

– Как себя чувствуешь, Джели?

– Все отлично. Я думала, буду вертеться с боку на бок всю ночь, а на деле уснула сразу, как только закрыла глаза. – Чего она не сказала бы о Лизе, которая при ближайшем рассмотрении выглядела так, словно не спала всю ночь. – Спасибо, что отдала мне свою комнату, она меня просто спасла.

– Какой смысл платить за комнату в отеле, когда есть пустая и сама напрашивается, чтобы ею воспользовались.

– La prima colazione^[12], – сказала Лиза, поставив перед гостьей тарелку с булочками наподобие круасанов. – Отличная вещь для завтрака.

– Спасибо. – Джели надкусила один, рот наполнился хрустящим тестом и кремом. – О боже, они просто чудесные.

Лиза улыбнулась.

– Надо начинать день так, как хочешь его провести, – сказала она, потом крикнула что-то по-итальянски мужчинам у барной стойки. Те заулыбались, поставили пустые чашки и двинулись к выходу.

– Что ты им сказала?

– Чтобы закрыли рты, пока туда мухи не налетели. У тебя отличные шансы в бизнесе. Одежда, макияж – все просто идеально. Ты всегда так тщательно к этому подходишь?

– Зависит от места. Если ты дизайнер, должна быть ходячей рекламой для самой себя.

– На меня это действует. Не могу назвать себя миланской модницей, но я бы зуб отдала за такой жакет, как у тебя.

– Я сделаю тебе оригинальный экземпляр «Темного ангела», когда вернешься из Австралии. Это самое малое, чем можно отплатить за твою помощь в трудный час.

– Ты ничего не обязана мне дарить.

– Это будет очень эгоистичный подарок. Наденешь, и при твоих великолепных плечах будешь выглядеть просто обалденно. – Она подняла руки «окончательно и бесповоротно».

– Хочешь сказать, я буду как модель на показе.

– Ходить и говорить.

– А-а, точно. Всем захочется узнать… – Она замолчала, увидев подошедшего Данте. Он подсел к ним за столик.

Еще утром Джели гадала, действительно ли он так привлекателен, или все дело в том, что вчера она была слишком возбуждена. Она только приехала в Изолу, заблудилась, а учитывая погоду… Не мог же он, в самом деле, вывести ее из равновесия одним взглядом?

Но, видимо, мог, даже в таком слегка помятом неулыбчивом виде, как сейчас.

– Buongiorno, Анжелика. Как вам спалось?

– Buongiorno, Данте, – ответила она преувеличенно твердым голосом, в то время как все остальное дрожало как осиновый лист. – Учитывая сложившиеся обстоятельства, спала на удивление хорошо.

У Данте, напротив, был такой вид, будто он всю ночь работал. Джели почувствовала почти непреодолимое желание разгладить морщинки на его лице. К счастью, прежде чем успела выкинуть что-нибудь идиотское, он повернулся к Лизе:

– И что всем захочется узнать?

– Как тебе удалось убедить Джели работать на тебя.

– О-о? И каков же ответ?

– Узнаешь, когда уговоришь ее. А пока отстань от меня.

– Лиза, мой итальянский в зачаточном состоянии.

– No problema. Мой отец итальянец, но, когда я сюда приехала, не могла связать и пары слов. Данте, скажи ей. Местные в очередь выстроятся, чтобы помочь ей с языком и вообще с чем угодно, лишь бы сделать запоминающимся ее пребывание в Изоле, пока она не решит сказать всем «ciao». Разве не так?

Джели, имевшая двух старших сестер, уловила в этом обмене любезностями подспудно бурлившие страсти и какой-то скрытый смысл.

– Но вы одна семья. – Она не совсем понимала, что происходит, но определенно не желала оказаться на линии огня.

– К сожалению. Поэтому я не могу ее уволить. И не только из-за языка. Я потратил несколько недель, чтобы научить ее нормально принимать заказ и делать приличный эспрессо.

Лиза гневно фыркнула в ответ и насмешливо подняла правую бровь.

– Уверена, что Джели окажется гораздо более способной, чем я.

– Но наверняка не такой изворотливой.

– Это фамильная черта. Когда вернешься из commissariato, Джели, я введу тебя в курс дела. Buon appetito.

– Si, grazie. – Не зная, о чем говорить с Данте, Джели указала на плошку. – Что это?

– Zabaglione. Взбитые яйца, крем, сахар и немного марсалы. Обычно до полудня я не добавляю вина, но сейчас на улице холодно.

– Значит, это антифриз?

Он засмеялся, и неловкость исчезла.

– Будем надеяться.

Джели зачерпнула полную ложку и почувствовала, как на языке тает что-то сладкое и согревающее.

– Ням-ням. Выпечка и пудинг на завтрак. Моей маме бы это понравилось. Когда случалось что-нибудь плохое, она делала нам на завтрак маленькие кексы. С розовой глазурью и золотыми звездочками.

– С розовой? В самом деле?

– От черной глазури меня бросает в дрожь. Если только это не на Хеллоуин.

Данте посмотрел на нее так, будто собирался что-то сказать, но тут раздался сигнал пришедшего сообщения. Джели полезла в сумку за смартфоном.

– О нет!

– Problema?

– Можно и так сказать. Перед отъездом я отправила тяжелые вещи морем. Кто мог подумать, что они придут так быстро? – Она показала ему телефон. – Видимо, доставка пытается найти несуществующий адрес, который я дала.

Данте прочел сообщение и, не дав ей возможности забрать телефон, отправил ответ.

– Я велел, чтобы везли все сюда.

– О! Вы ставите меня в затруднительное положение.

– Почему?

– Я собиралась начать самостоятельную жизнь. Взрослую. Самодостаточную.

– Хотите, чтобы я попросил выгрузить ваши вещи на мостовую?

– Нет! Нет, извините, не хочу показаться неблагодарной, но это моя первая вылазка в неизвестность, впервые я делаю что-то совершенно самостоятельно. А ничего не получается.

– Это не ваша вина. К тому же это только до понедельника.

До понедельника?

– Да, конечно. К тому времени я найду себе комнату.

– В понедельник вы сможете переехать в квартиру, которую я вам нашел. Боюсь, как и работа, она окажется временной, но вы получите небольшую передышку, чтобы разобраться со своими проблемами.

– Вот видите? Так и знала, выгляжу неблагодарной нахалкой.

– Не без этого.

– Спорю, вам жаль, что вы не послушали вчера прогноз погоды и не закрыли кафе на час раньше. Не говорите, что нет.

Морщинки вокруг его рта стали еще немного глубже, будто он собрался улыбнуться.

– Я думаю.

– Ладно, во сколько мне обойдется эта временная квартира и сколько останется от того, что я смогу заработать у вас?

– Останется лишь на самое необходимое. И это только на месяц, пока Лиза и Джованни будут на свадьбе. Но это даст вам время осмотреться здесь.

– Лиза и Джованни? Но мне казалось…

– Она хотела, чтобы я дал вам работу, поэтому я предложил ей сделку. Вы получаете работу, а она берет Джованни на свадьбу сестры в качестве кавалера. Им понадобится какой-то надежный человек, чтобы не дать замерзнуть батареям и поддерживать квартиру в жилом состоянии. Ну, и кормить золотую рыбку. На вас ведь можно положиться, верно?

– Под моим присмотром ни одна золотая рыбка не останется голодной, но почему Лиза сама не сказала мне об этом?

– Она хочет, чтобы вы остались здесь.

– Чтобы ей не пришлось брать с собой Джованни?

– Нет. Она уже купила ему билет.

Джели вспомнила разговор с самого начала и покачала головой:

– Похоже, я чего-то не улавливаю.

– Она считает, если мы будем жить в одном доме, неизбежно окажемся в одной постели.

Zabaglione, сделав пируэт, оказался у Джели на носу. Данте невозмутимо протянул ей бумажную салфетку.

– Это просто возмутительно.

– Согласен. Я говорил ей, что никогда не сплю с персоналом, но, видимо, она считает, что к временным работникам это не относится.

Никогда? Так и быть, поверю на слово.

– Да уж, поверьте. Кроме того, я уже понял, пока вам больше некуда идти, любые поползновения с моей стороны будут истолкованы превратно.

А любые поползновения с ее стороны можно расценивать как…

– Значит, хотите, чтобы я убралась отсюда, но при этом осталась у вас под рукой? Поверить не могу, что мы все это обсуждаем. Нет, хватит. Я не верю, что вы говорили об этом с Лизой.

Но только теперь до нее дошел смысл его утренней пикировки с кузиной.

– Mi dispiace^[13], Анжелика. Это, как вы справедливо заметили, совершенно возмутительно.

– Значит, вам пришлось немного надавить на нее? – Интересно, когда ему в голову пришла такая идея? – А что думает по этому поводу Джованни?

– Парень влюблен и сделает все, что она попросит. – Судя по всему, эта мысль не доставляла Данте большого удовольствия.

– Мне кажется, вы делаете ставку на то, что, проведя с ним этот радостный день, ее семья поймет, что у него нет рогов и хвоста.

– Вы в этом не уверены?

– Я не знаю вашу семью, не знакома с Джованни, но точно знаю, что свадьба всегда вызывает всплеск эмоций. Есть риск, что несколько бокалов шипучего зелья развяжут кому-то языки, в ход пойдут кулаки.

– Возможно. Но потом все напьются, обнимутся друг с другом, поклянутся в вечной дружбе и заплачут.

– Или все окажутся в участке.

– Может, и так. Вы не обязаны соглашаться на эту работу, но если подыграете мне, пока они не уедут, буду вам благодарен.

– Понимаю. Однако почему ей так хочется свести нас вместе.

– Анжелика, мы оказываем друг другу любезность. Какое значение имеет мнение Лизы?

В самом деле?

Лизе хочется уложить их в постель. О’кей. Значит, догадалась о ее чувствах раньше нее самой. Но дело не в этом. Здесь что-то другое.

– Прошу меня извинить, я заплачу за завтрак, а потом соберу…

Данте схватил ее за руку:

– Анжелика. У меня никого не было с тех пор, как чуть больше года назад моя невеста разорвала помолвку. Лиза просто считает, что мне пора снова оказаться на коне.

Его бросила любимая женщина? Невероятно! Когда мозг переварил тот факт, что какая-то женщина могла его бросить, Джели услышала то, что он сказал на самом деле.

– И я та самая лошадь? – спросила она очень тихо, понимая, что теперь за ними наблюдает дюжина любопытных глаз. – Нечего сказать, grazie, Данте. Или я должна сказать «и-го-го»? Значит, все дело в этом?

– В этом?

С первой минуты, как она вошла бар, Данте понял, что у нее проблемы. А она видела только мужчину, от которого бросило в жар. В то время как он увидел в ней шанс.

– Вы использовали меня с самого начала. Проклятье, я должна была догадаться. Если что-то кажется слишком хорошим… – Куда деваться от обиды, злости и ощущения собственной глупости. Опять. – Скажите мне, Данте, что бы вы стали делать, если бы не котенок?

– Гораздо интересней, что стали бы делать вы. Вам бы до сих пор негде было остановиться. Вчера ночью мы были в спальне одни, Анжелика. И кто из нас отступил?

Джели вспыхнула от стыда, хорошо понимая, что это не она. Она хотела его с бесстрашием и готовностью наплевать на последствия.

– Полагаю, я должна быть благодарна за то, что вы оказались не готовы зайти так далеко. Ах нет, я забыла. Вы не могли сделать это в своей квартире. Вам надо, чтобы я сначала съехала, чтобы это не выглядело совсем уж отвратительной сделкой в обмен на вашу помощь.

– Basta! – Пальцы Данте, скользнув по ее волосам, крепко обхватили затылок. Джели замолчала от неожиданности.

Кафе притихло. Он огляделся, всем вдруг показалось, что их присутствие здесь неуместно. Он снова повернулся к ней:

– Простите, Анжелика. Вы совершенно правы. Мы использовали вас в своих целях, сейчас речь идет о сделке. Вы получаете бесплатную квартиру на месяц и временную работу, если она вас устраивает. Независимо от того, какие надежды возлагает моя кузина, эта договоренность не предполагает никаких дополнительных обязательств.

– Никаких обязательств? Отлично, черт возьми, я счастлива.

– Лиз думает, что делает, как лучше. Но я не готов к новым отношениям. И не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готов.

– Сомневаюсь, что она предполагает какие-то «отношения». Скорее мимолетную интрижку, чтобы вы встряхнулись. Я же здесь временно, вы не забыли?

– Dio! Анжелика, я пытаюсь быть с вами откровенным. Ничего не скрывать. Никаких игр.

За ее спиной открылась входная дверь, впустив облако холодного воздуха.

– Синьора Эмери?

– Вы предпочли бы, чтобы я все приукрасил, врал вам?

Позади него Джели увидела Лизу, с тревогой наблюдавшую за кузеном. Непроницаемое лицо Данте смотрело на нее сверху.

Она уехала из Лонгбурна, чтобы изменить жизнь, хвататься за любую новую возможность, которую встретит на пути. Изола давала ей эти возможности по всем фронтам. По всем, кроме одного. Ладно, не проблема. Она приехала работать, учиться, расти как дизайнер, художник. Немного жаркого секса всего лишь бонус. Но ей не нужны сложности, отношения, ничего серьезного. В этом она похожа на мать. И, судя по всему, на Данте.

Человек у входа крикнул что-то по-итальянски, Лиза позвала Джели:

– Тебя спрашивают.

– Ах да, конечно.

Эмери.

– Я прослежу, чтобы ваши вещи аккуратно сложили, а вы сходите за пальто. Как только он закончит, пойдем в полицейский участок. – Ему нужна была передышка, чтобы прийти в себя от эмоциональной перегрузки от близости Анжелики. Немного холодного воздуха как раз то, что надо.

– Принести вашу куртку?

– Grazie, Анжелика. Спасибо. – На какое-то мгновение они замерли, и долгий взгляд, которым обменялись, подсказал Джели, что он благодарит ее не только за куртку.

Когда она вернулась, последнюю из ее коробок относили в комнату напротив кабинета Данте. Анжелика надела свое привлекавшее всеобщее внимание пальто с большими карманами, куда с легкостью помещались маленькие животные. Его дополнил шарф, повязанный вокруг шеи модной петлей, и черный бархатный берет с блестящей брошкой в форме паука.

Лиза права. Эта женщина знает, как себя подать. В commissariato ее определенно ждет сенсационный успех.

– Что там? – Он показал на коробки.

– Мой офис. Пара складных рабочих столов. Чертежная доска, мольберт, краски, кисти, альбомы для эскизов. – По мере того как она двигалась, широкие длинные полы пальто скользили по коробкам.

– Вы, помимо дизайна одежды, еще собираетесь заниматься живописью?

– Может быть. Я не написала ничего серьезного с тех пор, как после университета переключилась на одежду. К тому же пришлось заниматься кафе-мороженым, у меня совсем не оставалось времени. Здесь мои швейные машинки. И отпариватель. Мне надо разобрать самое хрупкое, чтобы удостовериться, что в дороге ничего не сломалось.

– Нет проблем. А что здесь?

– Ткани, отделка, пуговицы. В маленьком помещении они кажутся такими огромными.

– Пуговицы? Вы привезли с собой пуговицы? Вообще-то их можно купить в Италии.

Джели улыбнулась:

– Я знаю и жду не дождусь, когда пойду по магазинам. Но эти пуговицы я собирала годами. Некоторые из них очень старые. Другие, как, например, эти, – она тронула крохотные черные пуговки у себя на талии, Данте невольно вспомнил, как она расстегивала их вчера вечером, – очень дорогие.

– Понятно. – Во рту пересохло. – Плохо только, что в однокомнатную квартирку Лизы все это не влезет.

– А есть что-нибудь хорошее?

– Эта комната никак не используется. Вы можете работать здесь, пока не найдете себе мастерскую. Или другую квартиру, где сможете все разместить.

– Но…

– Это я уберу. Вас устраивает?

– Это было бы идеально, Данте, но мы должны обсудить стоимость аренды.

Он это предвидел.

– Не надо ничего обсуждать. За аренду в течение месяца вы сделаете для меня дизайн интерьера кафе-мороженого. Вам решать, хорошо это или плохо. Идет?

Глава 7

Не существует рецептов, чтобы использовать недоеденное мороженое. (Из маленькой книжки Рози про мороженое)

В полицейском участке было многолюдно и шумно. К великой радости Джели, женщины-полицейские действительно носили высокие каблуки.

– Ради всего святого, как они на них бегают? – Ей хотелось хоть как-то нарушить молчание, пока они будут ждать детектива, который должен с ними поговорить.

– Бегают?

– Не важно. Глупый вопрос. Они так потрясающе выглядят, что преступники наверняка сами поднимают руки и сдаются, только бы иметь удовольствие почувствовать, как эти дамы наденут на них наручники и обыщут.

Джели сглотнула, не веря в то, что действительно несет эту чушь.

Данте промолчал. Пока они шли по заснеженной улице, он тоже ничего не говорил, если не считать несколько раз повторенного «осторожно».

– Данте! – Подошедший детектив поздоровался с ним за руку. – Signora?

– Джоржо, познакомься, это синьора Анжелика Эмери. Анжелика, это комиссар Джоржо Ризолли. Джоржо. – Данте стал объяснять ситуацию по-итальянски, но говорил так быстро, что Джели поняла только два слова: Inglese, Via Pepone.

– Синьора Эмери. – Комиссар приложил руку к сердцу. – Mi dispiace.

– Он очень сожалеет, что вам пришлось пережить такую ужасную неприятность. Сейчас мы пройдем в его кабинет, он запишет все подробно, хотя и уверен, что вы понимаете, шансы вернуть деньги невелики.

– Скажите ему, что я все прекрасно понимаю, и мне жаль отнимать у него время.

Составление отчета оказалось на редкость долгим делом. Помимо того, что все приходилось переводить, Джели казалось, что у всех полицейских, оказавшихся в это время в участке, от корнета, который едва начал бриться, до старика, давно перешагнувшего пенсионный возраст, нашлись неотложные дела именно для комиссара. Но он проявлял исключительное терпение, представляя ей каждого подчиненного, объяснял, что случилось, и доброжелательно улыбался, когда сотрудники предлагали ей всяческое содействие, жали руку и заглядывали в глаза.

Данте тем временем смотрел в окно, слушая, как она повторяет заученную фразу: «Mi dispiace, parli lentamente per favore», прося их говорить медленнее. У Джели возникло впечатление, что он старается не смотреть ей в глаза, боится рассмеяться. Это вызвало у нее странное теплое чувство. Будто они вдвоем участвовали в розыгрыше.

– Вы обещали, что я получу массу впечатлений, должна признать, они стоят того, чтобы быть ограбленной. Скажите, вам не кажется, что от женщин-полицейских гораздо больше толку, чем от мужчин? Я заметила, за все время ни одна из них не обратилась за помощью к комиссару.

– Думаю, вы сами знаете ответ.

Он не улыбнулся и, как только они спустились на скользкую слякотную мостовую, отпустил ее руку. Они двинулись в сторону кафе. Данте держался на некотором расстоянии от нее, застыв от напряжения.

Сделав шагов двадцать, Джели не выдержала и остановилась.

– Данте, вчера ночью… Сегодня утром… Просто хотела, чтобы вы знали, я действительно очень благодарна вам за все. И не собираюсь ни говорить, ни делать ничего, что могло бы расстроить планы Лизы.

– Я это ценю.

– И еще я постараюсь, чтобы ваше кафе-мороженое стало самым замечательным, какое только можно представить. Если, конечно, вы говорили всерьез о мастерской.

– Она ваша, но мне кажется, сейчас не та погода, чтобы стоять посреди улицы и обсуждать дизайн интерьера. – Джели не двинулась с места. Данте пожал плечами. – На задворках кафе есть небольшое помещение, выходящее в сад. Когда я увидел вашу работу, подумал, что кафе-мороженое в американском стиле вполне может подойти.

– В таком случае забудьте то, что видели. Лучше сделать его в стиле пятидесятых.

– Возможно. А ваша сестра не будет возражать, что я копирую ее идеи?

– Никакого копирования не будет. В конце концов, она сама позаимствовала идею у американцев, и потом, вы же не станете копировать ее мороженое, а будете делать свое gelato^[14], как я полагаю.

– Вы слишком углубляетесь.

– Просто думаю наперед. Кстати, вы будете делать его сами или у кого-нибудь покупать? Здесь есть кто-нибудь из местных, кто мог бы поставлять вам что-то особенное?

– Хороший вопрос. Я подумаю. Может, пойдем?

– Да. Нет. Хочу, чтобы вы знали, я понимаю, почему вы были полностью – и даже несколько грубо – откровенны со мной сегодня утром.

– В самом деле?

– Вы сказали, никаких игр, по крайней мере, в том, что касается меня. А в отношении Лизы… что ж, это ваши с ней дела.

– Это все?

– Да. Нет.

– Вы могли бы немного расслабиться, подойти ближе ко мне, попробовать улыбнуться. Потому что сейчас мы смотримся так, будто собрались биться на саблях, а не ложиться в одну постель.

– Неужели? – Вопрос о том, как близко они вчера подошли к последнему, повис в воздухе. – Я тоже должен перед вами извиниться.

– Если вы о лошади, то чем меньше слов, тем лучше.

– Это слова Лизы, они засели у меня в голове и выскочили как-то сами собой. – Он выставил в сторону локоть, предлагая Джели взять его под руку. – Вы сами это сказали, Анжелика, мы играем в паре.

– Хорошо. – Она взяла его под руку, он подтянул ее ближе себе, чему она даже обрадовалась. – И забудьте про лошадь. Мне не следовало быть такой обидчивой. Не знаю, что бы я делала вчера ночью, если бы не ваша доброта.

– Вы бы справились. Вы женщина способная.

– Хорошо, что вы так думаете, мне бы хотелось воспользоваться моими способностями. Могу я отложить на час урок работы в баре?

– На сколько угодно. Лизе удалось растянуть свой на несколько недель.

– Это как же? – Чтобы овладеть всеми премудростями мастерства баристы могло потребоваться немало времени, но базовые навыки не представляли особой сложности.

– В то время я слишком погрузился в страдания и не мог понять, что Лиза нарочно притворяется идиоткой, чтобы я был постоянно чем-то занят. Она изо всех сил старалась заставить меня не думать о Валентине.

– Валентина? Это ваша невеста?

– Она мне никто. Она вышла за другого.

– Так быстро? – Не самый тактичный вопрос, но слова сами сорвались с языка.

– Мой отец был готов дать ей все, чего я никогда не смог бы дать. К тому же она, видимо, забеременела.

Его отец?

Они дошли до первой ярмарочной палатки, и, пока Джели пыталась переварить то, что он ей сказал, Данте убрал руку и сделал шаг в сторону.

– Дайте мне ваш телефон, чтобы я забил свой номер вам в «Контакты».

Джели машинально протянула мобильник, но мозг еще не справился с шокирующим откровением. Валентина изменила Данте с его отцом? Не мудрено, что он замкнулся, а Лиза так за него переживала.

Стянув перчатку, Данте набрал свой номер и вернул ей телефон.

– Позвоните мне, когда будете торговаться по поводу цены на дизайнерскую одежду или обувь.

– Что?

Он огорошил ее своим признанием, а теперь как ни в чем не бывало собирался торговаться о цене на обувь. Однако его предыдущее упоминание о Валентине нельзя назвать случайным. Он хотел сам рассказать ей об этом, прежде чем Лиза шепнет об этой истории. А потом, чтобы показать, что больше не хочет об этом говорить, нарочно сменил тему.

– О да. Grazie. Я люблю ходить по незнакомым ярмаркам, но боюсь, с одеждой и обувью придется повременить, пока не выяснится, готов ли банк вернуть мне деньги. А сейчас я первым делом собираюсь пойти туда, где нашла Крысенка, чтобы выяснить, не ищут ли его. Здесь принято вешать объявления о потере питомца?

– Я не видел ни одного. Может, стоит повесить объявление: «Найден котенок»?

– Пожалуй, это разумнее, чем если я начну стучаться в двери к незнакомым людям, притом что с трудом могу связать два слова по-итальянски.

– Не просто разумней, гораздо безопасней. В данных обстоятельствах вам не стоит делать ничего в одиночку.

– Вы сможете пойти со мной?

– Давайте ограничимся объявлениями. Могу я спокойно оставить вас побродить по ярмарке, пока сфотографирую Крысенка и напечатаю несколько объявлений? Когда они будут готовы, я вернусь и найду вас.

– Спокойно? А что, со мной может что-нибудь случиться?

– Если вам попадется какое-нибудь заблудшее существо на четырех лапах, пройдите мимо.

Джели обошла весь рынок, фотографируя на телефон самые красочные палатки и отсылая их сестрам как доказательство того, что она доехала, у нее все в порядке, и она занимается вполне естественным для туриста делом.

Она пыталась говорить по-итальянски, обменивалась с продавцами приветствиями, интересовалась ценой и пыталась понять ответы, пока не начала улавливать в языке улицы так не похожие на него тщательно произнесенные слова из своего краткого курса итальянского.

Несмотря на намерение просто побродить по ярмарке, Джели не смогла побороть себя и не обратить внимание на палатки с одеждой секонд-хенд, где заметила несколько совершенно потрясающих тканей. Когда вернулся Данте, она стояла у палатки, торговавшей аксессуарами, изучая роскошную коллекцию старых лент, бусин и бисера.

Увидев его, хозяйка палатки, маленькая толстушка средних лет, укутанная так, что наружу выглядывало только лицо, радостно вскрикнула и, вскинув руки, бросилась обнимать и целовать, лопоча что-то по-итальянски. Данте засмеялся и повернулся, чтобы познакомить ее с Джели:

– Ливия, questa e la mia amica^[15], Анжелика. Анжелика, познакомься, это Ливия.

Джели протянула руку:

– Piacere^[16], Ливия.

Ее неуверенный итальянский вызвал у Ливии широкую улыбку и очередной шквал непонятных итальянских слов. Женщина взяла в руки коробочку с черными бусинами, которые разглядывала Джели, и показала жестом, что может положить ее к себе в сумку.

– Пару месяцев назад я помог ей получить разрешение на торговлю, – объяснил Данте. – Таким способом она говорит вам «спасибо».

– Но она должна благодарить вас.

– Мне не нужны эти бусины, но, поскольку вы мой друг, она с радостью отдает их вам. Возможно, в другой раз вы купите у нее что-нибудь еще.

– Grazie mille, Ливия. Данте, скажите ей, что я без ума от ее палатки, и очень скоро вернусь сюда.

Он что-то сказал, отчего женщина улыбнулась во весь рот, снова последовали объятия и поцелуи. Взяв у Джели пакет, Данте заглянул в него.

– Вижу, вы не ограничились рассматриванием витрин.

– Я получила работу, бесплатное жилье и мастерскую, за которую буду платить своим временем, поэтому купила кое-какие потрясающие ткани, чтобы начать работать, как только распакую свою швейную машинку.

– Может, вам нужно еще немного времени? Уверен, здесь еще остались кое-какие вещи черного цвета. – Джели ткнула его локтем в ребра, и он улыбнулся. – Значит, нет. – Сунув руку в большой карман своей кожаной куртки, он достал пачку листков. – Тогда займемся этим?

Она посмотрела на фотографию котенка.

– Теперь, сухой и чистый, Крысенок выглядит гораздо приличнее. Trovato. Найден? – Он кивнул. – Contattare кафе «Роза». И номер телефона. Коротко и ясно. Ой. – Джели подняла голову, потому что на бумагу приземлилось что-то мокрое, и цвета начали расплываться. Снова пошел снег. – Если мы повесим их сейчас, они тут же превратятся в кашу. У вас есть ламинатор?

– Нет.

– Хорошо, что я прихватила свой.

Пока Данте, одевшись по погоде, отправился расклеивать объявления, Джели позвонила в отдел банка по борьбе с мошенничествами и передала номер дела, который ей дали в комиссариате.

– Все нормально? – спросила Лиза, протягивая ей длинный черный фартук.

Джели пожала плечами:

– Я сделала все, что могла. – Она повязала фартук поверх одежды и, прослушав лекцию о том, как пользоваться кофе-машиной, приготовила превосходный эспрессо, латте и капучино.

Лиза, сложив руки на груди, следила за ней прищуренными глазами.

– Ты это уже делала.

– Я четыре года училась в университете. Сестры платили за работу, которую я делала для них, но краски, ткани и профессиональные швейные машинки стоят недешево, так что приходилось подрабатывать.

– Ладно, маленькая мисс Всезнайка. Вот твой первый клиент. – Она показала на мужчину у стойки. – Иди, обслужи его.

– Ciao, signor. Che cosa desidera? Он улыбнулся:

– Ciao, signora Джели. – Он наклонился прочитать табличку с именем, которую Лиза приколола ей на фартук. – Il sono Marco.

– Ciao, Marco. Piacere. Che cosa desidera?^[17]

– Vorrei un espresso per favore. Che programme ha per stasera? Le va di andare a bere qualcosa?^[18]

Джели не знала слов, которые он произнес, но его взгляд и тон были ей определенно знакомы, она повернулась к Лизе:

– Похоже, он ко мне клеится. Как сказать, что я буду мыть голову?

– Он хочет узнать, есть ли у тебя планы на вечер, и, если нет, может ли он тебя угостить. Это было бы хорошо для бизнеса.

– Нет, я определенно мою голову.

Лиза передала ему плохие новости, мужчина, печально улыбнувшись, пожал плечами и допил кофе.

– Что ты сказала?

– Что сегодня вечером ты работаешь. А что? Передумала? Он довольно симпатичный.

– Очень симпатичный.

– И знает, где ты будешь сегодня вечером. Если захочет, может прийти сюда.

– Значит, я прошла тестирование?

– Когда можешь приступить?

– Было бы хорошо начать сегодня вечером, как ты думаешь? Мне бы не хотелось, чтобы Марко считал меня лгуньей.

– Да ради бога. Давай. Я все покажу, а потом тебе лучше пойти отдохнуть. В субботу вечером обычно бывает много работы.

– Можно мне сделать горячий шоколад навынос? Я заплачу.

– Платить не надо. Для персонала еда и вода бесплатно.

– Это не для меня. Для одной женщины, которая торгует на ярмарке. Она приятельница Данте.

– Там все его приятели, когда им что-то нужно, – скорчила гримасу Лиза.

– Неужели? Ну, ладно, в любом случае она подарила мне бусины, и мне хотелось бы угостить ее горячим шоколадом.

– Понятно. Это будет за счет заведения. Ты себе представить не можешь, Джели, как я рада, что ты остаешься. Мне правда не хочется бросать Данте одного.

– Ну, одного вряд ли. Похоже, он знает тут всех и каждого.

– Это его все знают. Приходят к нему за помощью, он их защищает, старается отстоять их дома, защитить от произвола чиновников и застройщиков. И им наплевать, чего ему это стоит. Ты – другое дело.

Джели пожала плечами, не желая углубляться, в чем именно разница. Ситуация и без того достаточно неловкая.

– Я знаю, что говорю. Ты первая женщина, к которой он проявил хоть какой-то интерес за последний год, несмотря на то что у него нет недостатка в утешительницах. Он был помолвлен.

– Он рассказал мне, что случилось.

– Вот видишь? Данте никогда не говорит об этом. Но, думаю, он не сказал тебе, что они сделали это в наказание за то, что он не пожелал поступать, как они хотели?

– В наказание? Я думала, они полюбили друг друга.

– Чувства здесь ни при чем. Он очень тяжело это переживал.

Так тяжело, что он не мог думать ни о каких новых отношениях. Вот почему так сказал ей. Теперь она поняла его нежелание идти на поводу очевидного влечения. Классическое «дело не в тебе, дело во мне».

– Мне бы не хотелось, чтобы ты обиделась.

В самом деле? Не поздновато ли ты об этом вспомнила, Лиза?

– Я не рвусь ни к чему серьезному. У обеих моих сестер счастливые браки, дети и все остальное, но я дитя своей матери.

– Своей матери?

– Она не верила в долговременные отношения. У нас с сестрами разные отцы. Во всяком случае, мы так считаем, поскольку совсем не похожи друг на друга.