Текст книги "Мне не нравятся рыжие (СИ)"

Автор книги: Лия Толина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Она хотела разрушить твою жизнь?

– Да, еще раз ткнуть меня в то, что я – никто. Показать свое превосходство надо мной. Ей важно было оказаться правой, увидеть меня на улице со стаканом в руке. После нашего расставания Кларк и Авери заставили Хлою работать. Купили ей отель и сказали, что больше не намерены содержать ее. Наверно, и то, что я в какой-то мере изменил ее жизнь – повлияло на формирование ее ненависти ко мне. Она растила ее годами, чтоб когда-то дать ей выход. Когда-то наступило сейчас. И решила Хлоя играть отнюдь не по честным правилам. – чайник закипел, а вместе с ним Алина голова. Как и Виктор Викторович – она пешка в их игре. – Она подослала шпиона к нам в фирму. И вся эта шайка яро пытается разрушить Перфоманс. Вернее меня. Олег даже не догадывается, что за таким рвением Хлои стоит обычная обида и злость.

– Почему ты не сказал мне сразу обо всем? Думал, что я могу искуситься и перейти на их сторону?

– Нет, хотя признаться, твоя ненависть ко мне иногда навеивала такие мысли, но я просто решил, что все это ты должна узнать не от меня. Но вчера не сдержался. Сорвался… Прости.

– Не хотел, чтоб взрывной волной негатива и тебя накрыло? – усталая улыбка.

– Нет, ты бы мне не поверила…

– У тебя ведь были фотографии. – она склонила голову набок.

– Я не хотел тебе это говорить. Я боялся, что ты…

– Трус, – Аля решила не слушать больше ничего. Хватило по горло всего. Всего за два месяца она чего только не пережила, теперь довольно. Напрасно она решила, что этот мир по законам бизнеса – для нее. Здесь же всем абсолютно наплевать на человеческие чувства, многим вообще чужда эта самая человечесность. В этом мире каждый старается укусить ближнего, как можно больнее. Это все не для нее… – Даниил Александрович, – она встала. – Я увольняюсь.

Глава 12

Сегодня последний день в Перфомансе. Последний день в ее некогда мечте. Аля пришла в офис пораньше, чтоб успеть порощаться со всеми. Охранник, улыбнулся, увидев ее. Всегда улыбался, а заметила она только сейчас. Странно, правда? Аля медленно прошла к лифту и нажала кнопку вызова. Ждать не пришлось, стальные двери мигом распахнулись, являя ей свою пустоту. Она сделала шаг – последняя поездка на ее этаж. Лифто бесшумно поехал, а внутри у Алины все почему-то двинулось в противоложную сторону. Вдруг оборвалось что-то внутри.

Она шла по еще пустым коридорам, эхо от стука ее каблуков разносилось по всему офису. На минуту она остановилась у двери приемной, закрыла глаза и вспомнила свой первый приход сюда. Вспомнила, как приятное волнение окатило ее, словно летний дождь. Сейчас она тоже волнуется, но иначе. Размешивая волнение с сожалением, грустью и тоской. Ведь тогда она и подумать не могла, что это место сломит ее. Сделает из веселой, жизнерадотсной девочки неврастеника. Она думала, что сильная и способна вынести в этой жизни, если не все, то многое… О, как Алина ошибалась. Осколки мечты больно вонзились в душу, крамсая ее. Так выглядит разочарование в себе. Она долгие годы мечтала о том, что ей не по зубам. Работа в Перфомансе казалась сказкой, а по фатку – жизнь в аду. Война, где раз за разом гибнут нервные клетки, чувства…

Аля прошла к своему столу, провела пальцами по гладкой поверхности. И все-таки, какими бы ужасными не были последствия этих двух месяцев – она полюбила дружный коллектив, который принял ее так радушно. Она с тоской глянула на свое новое кресло и вспомнила свое старенькое, скрипучее, где мучалась от неудобства, и даже не предпологала, что будет скучать.

Аля сложила в коробку кружку и другие личные вещи, села в последний раз за стол, взяла листок с ручкой и коллиграфическим почерком принялась писать…

«Заявлении об увольнении по собственному желанию…»

Причиной хотелось указать слишком много вещей: игру босса, войну с Вивьен, свою стрессонеусточивость, разбитое сердце, неоправданные надежды… Но на листке было выведенно следующее «заболевание, препятствующее продолжению данной трудовой деятельности». И пусть только попробует не подписать…

Дверь открылась.

– Алина… – Даниил замер на пороге, словно увидел призрака. Наверное просто не ожидал увидеть ее здесь, после вчершних слов.

– Я пришла забрать свои вещи, и вот… – она протянула листок. Он тревожно глянул на нее, затем стал читать написанное.

– Что за заболевание? – обеспокоен.

– Хроническое недоверие к гениральным директорам рекламных агенств.

Он вымученно улыбнулся.

– Пойдем, поговорим. Обещаю не пытаться тебя переубедить.

Аля пожала плечом и пошла к нему в кабинет. Один разговор. Прощальный к тому же.

– Знаешь, честно сказать, от твоего ухода я многое потеряю. Еще в самом начале поспорил с Иваном на то, что ты продержишься тут хотя бы полгода.

– На что спорили? – полная апатия. После вчерашнего она готова абсолютно ко всему.

– На мою коллекцию…

– А если бы не спорили?

– Выгнал бы тебя на второй день. Сначала бы отшлепал по губам, а потом выгнал. – он опустил голову, затем снова взглянул ей в глаза. – Знаешь, я рад, что ты появилась здесь. Ты действительно хороший специалист. А человек – еще лучше. Мне очень жаль, что ты пришла именно в такое неспокойное время. Я не виню тебя, что уходишь, не называю трусихой. Я понимаю. Тут в нормальные – то дни трудно, а сейчас так вообще… Тебе звонили из Лос-Анджелеса?

– Угу.

– Что думаешь об этом?

– Пока еще не думаю вовсе. Хочу немного пожить в статусе безработной.

– Это хорошее предложение, Алин. Я думаю, ты достойна этой работы.

– Можно еще задать вопрос… Не успела вчера… – она немного поежилась.

– Конечно.

– Почему Хлоя и Олег решили раскрыть карты? Игра окончена?

– Ну, поняли, что ты не можешь дать им нужного. К тому же, да, игра окончена.

– И кто победил?

– Результаты игры будут позже.

– Я ведь тебе нравлюсь, – она сказала это без упрека, без тайных смылов и очень уверенно.

– Нравишься, – не стал он отрицать, хотя сам подобрал бы слово похлеще. Он влюблен. До коликов в сердце влюблен в девушку, что сидит напротив.

– И какого тебе было смотреть на нас с Олегом?

– Неприятно.

– Почему ничего не сделал? Эти фотографии же можно было подкинуть под дверь, тогда подозрения бы даже не упали на тебя.

– Каким бы гавнюком он ни был – ты была счастлива.

– Я жила во лжи. – прозвучало, как оправдание. Внутри все снова стало бурлить. Пора уходить. – Ладно, Даниил Александрович. Мне уже пора идти, а то опоздаю.

– Куда?

– Узнаете из прослушки.

– Алина, прости. Ты не заслужила такого недоверия.

– Я знаю. Всего хорошего.

Аля развернулась и направилась к выходу. Не было криков «остановись», никто не схватил ее за руку… Она просто ушла, попрощавшись с особенно близкими для себя людьми. Вышла из офиса, держа в одной руке сумку с прошлой жизнью, а в другой – билет к родителям. Свежий воздух заполнил ее легкие, ворвался хулиганом внутрь, призывая внутренности насладиться им. Она почувствовала себя свободной, словно спали оковы и она вот-вот спорхнет рыжей птичкой в небо. Эта ночь прошла без слез. Эта ночь прошла без истерик. Этой ночью вместо нее плакало небо. Сочувствовало ее боли, тарабанило по окну, просясь в квартиру. Ночь стала отправной точкой к новой жизни. Она многое переосмыслила. Больше не называла своей мечтой такие глупые материальные вещи, как работа или машина. Аля просто хочет быть счатлива. По-настоящему, как ее мать. Как была счастлива ее бабушка. И совсем не обязательно для этого становиться бизнес акулой и воровать чужие флешки из офисов.

Счатье придет, когда она будет к нему готова. И вот тогда она встретит его, распахнув руки для объятий. Аля заехала домой на такси, взяла сумку и направилась на вокзал.

Мама встретила Алю крепкими обнимашками, отец ласково взлохматил волосы. Давно они не видели свою дочь дома, даже потерли надежду, что она когда-либо вернется сюда. Но вот она стоит на пороге, нелепо улыбаясь, а им невесело. Наверное, все дело в том, что огонек в глазах не горит, как обычно, а тихо тлеет.

Мать приготовила праздниный ужин, отец сходил в магазин и купил любимый лимонад дочери, который она пила литрами в детстве, а потом носилась по дому с криками «берегитесь, Аля лопается». Сейчас Аля тоже вот-вот лопнет, только не от лиоманада, а от невыплаканных слез. Она немного потеряна, даже в собственном доме. Сидит, уставившись в стену, даже забывает моргать.

Родители очень волновались, когда отпускали ее в чужой город на учебу, и готовы были отдать все, лишь бы их дочка осталась рядом. А сейчас она тут, но стены словно давят на нее. Будто бы птичка вернулась в клетку потому что ей подрезали крылья, и больше нет возможности летать. Что же стало с их дочкой? Спросить – не расскажет. Гордая, упрямая, всегда все хранит в себе. Лишь изредка садится папе под бочок и начинает тихо рассказывать свои переживания.

Она с детства ближе к отцу. Папина дочка с головы до пяток. А мама – она мама. Вкусно готовит, красиво причесвает. Аля любит ее не меньше, просто почему-то уверена, что отец понимает ее лучше.

Аля закралась в своей комнате, чувствуя как на дущу снова падает какой-то груз. Это неправильно, по ее подсчетам – тут должно было стать легче. Она должна была веселиться с мамой и папой, и быть счастлива от того, что в родительском гнезде. В родном доме же и стены лечат, черт возьми! Так почему все иначе? Почему не хватает воздуха, словно она забыла его там… Новую жизнь оказалось начинать сложнее, особенно в старом месте.

– Дочь, к тебе можно? – папа заглянул в комнату.

– Да, – Алина натянуто улыбнулась.

– Какие жуткие обои, тебе и вправду они когда-то нравились? – он оглядел комнату, словно зашел сюда впервые.

– Наверно, раз они тут…

– Не зря говорят, что в детстве у людей слабая психика. Твоя, по-моему, вообще была расшатана.

– Пап, – Алина хохтнула. В этом весь отец. Рассмешит, даже если хочется плакать.

– Ну, пока мама там на стол мечит харчи, я готов выслушать рассказ. – он присел рядом на кровать.

– Какой? – она устало взглянула на него.

– Ну, про то, что все мужики козлы и уроды.

– Все. До единого. Кроме тебя, – она положила голову ему на плечо.

– Он тебя обидел?

– Кто?

– Как кто? Даниил, конечно.

– Нет. Просто я так устала. Я ушла с работы.

– Вот тебе на… А как же «Вот увидете, однажды мое имя прогремит на весь мир» – он очень смешко перекривил Алю, и она засмеялась.

– Прогремит, только не в этой отрасли. Скажи, пап… Бывает ложь во благо?

– Помнишь, однажды мы решили протестировать новый мячик в доме и разбили мамину любимую вазу?

– Угу. А потом мы начали сдирать обои, чтоб сделать ремонт.

– Мама пришла с работы, была так удивлена происходящему, что даже не заметила отсутствие вазы.

– А потом ты сказал, что этому старью не место в новом интерьере.

– Да, так вот это была ложь во благо. Спасти две невинные жизни – благо ведь?

– Ты никогда не бываешь серьезным, пап!

– Ладно, если серьезно: ложь – есть ложь. От нее никогда не бывает блага. Другое дело – намерения людей лгущих тебе. Те, что ллгут из эгоистических намерений – просто предатели. А те, что своей ложью пытаются защитить тебя от чего-либо – просто глупы, которые не знают подход к моей дочери. – он чмокнул ее в лоб. – Но это не значит, что они плохие. Люди показывают свою любовь, как умеют. Иногда это выхоит очень плохо, нелепо… Бывает, даже больно… Мы когда с твоей мамой встречались, она сказала мне «если любишь меня – сделай сальто». Ну я и сделал. И сломал ей нос. Вот так и доказал.

– Не понимаю, как вы вообще умудрились пожениться, – Аля уже улыбалась, не чувствуя остатки грусти.

Она простила Даниила. Простила, потому что поверила, что он – хотел как лучше. Видел, что она счатлива – не хотел мешать. И, в конце концов, не он же виноват, что Алина раздает свой номер всем налево и направо.

– Идите кушать, – позвала отца и дочку мама.

Аля еще раз взглянулась на папу, тот кивнул, будто прочитал ее мысли. Как все-таки хорошо, что она приехала.

Через два дня на экране телефона высвятились странные цифры. Слишком часто в последнее время ей звонят незнакомые номера.

– Алло, – настороженным голосом ответила она.

– Алло, Алина? – незнакомый голос женщины отозвался в трубке. Опять этот иностранный язык. Из России ей, наверно, больше не собираются звонить.

– Да, а вы кто?

– Это Грэйс.

Грэйс? Кто еще такая?

– Мои негодники – сыновья украли у тебя одежду. – пояснила она и тут до Али дошло. Она обрадовалась, узнав кто это. Жалела, что так и не удалось нормально попрощаться и, если быть честной, переживала за них.

– Грэйс! Я так рада тебя слышать! Как дела?

– Прекрасно, благодаря тебе! Джек передал мне то, что ты оставила. Я набарал номер и миссис Морин взяла меня на работу! Представляешь? Мне теперь хватает денег, чтоб учить сыновей. У меня есть даже выходные. Мы вместе ходим в парк. Алина, я хочу сказать тебе спасибо. Ты спасла мою жизнь! Сделала, что боялась сделать я – поверить в то, что все возможно! Ты поверила в меня! Ты замечательная! Кстати, тебе тут кое-что хотят сказать, – в трубке раздался мальчишеский смех, а затем синхронное «прости нас, Алина». Она улыбалась потолку, не могла скрыть своей радости. Наконец-то душа стала наполняться чем-то помимо тоски. Грэйс еще немного поблагодарила ее, затем попрощалась. Позвала ее в гости, пообещала угостить вкусным пирогом. Аля еще долго сидела прижимая телефон к груди. Она оказалась для них полезной. Вот так вот запросто ворвалась в жизнь совершенно чужих для нее людей и стала вдруг для них надеждой. Она смогла оставить свой след хотя бы в чье-то жизни.

Звонок Грэйс окончательно сподвигнул Алину на решительный шаг. Вечером она объявила родителям, что уезжает работать в Америку. Мать охала, отец вздыхал, Аля улыбалась. Все, как и в старые добрые времена. Только никто ее больше не отговоривал. Поняли, что Аля едет не только на работу, но еще и в поисках себя. После разговора с родителями она обрела уверенность в себе, позвонила Льюису, поинтересовалась: вокантно ли еще место. Тот сказал, что место ждет ее и был рад не меньше Али, узнав, что в скором времени она прилетит.

Компания обеспечивает ее жильем, машиной и еще опатит перелет. Ее ценят? Да, ее начинают ценить, потому что она сама в первую очередь начала это делать.

* * *

– Доченька, может мы все-таки проводим тебя до аэропорта? – мама стоит на пороге в халате, но в любой момент готова сорваться и одеться за минуту.

– Нет, мам. Ты же понимаешь, что мы тогда затопим аэропорт и я не смогу вылететь? – Алине не хотелось видеть слезы матери, а прощание непосредственно у самолёта – другого варианта не предполагает. Да, и у неё нервы не железные.

– Может, оно и к лучшему, – мать махнула рукой. Намёки, намёки, намеки… Не подействует на решение Али уже ничего. Твёрдо решила ехать. Чувствует, что где-то за океаном ее ждёт тихая, спокойная жизнь.

– Все, мать! Не видишь? Дочь повзрослела. – отец по-доброму улыбнулся и обнял. Нет, не так, словно в последний раз, а так, будто уже очень ждёт следующей встречи.

– Ой, подожди! Я же тебе тут сумку собрала! – мать побежала на кухню, отец оглянулся ей вслед и покачал головой.

– Ну, потерпи ее ещё немного.

– Я буду по вам скучать, пап. – слезы заказывали? Получайте.

– Ну, мы тоже. Не сомневайся. – он смахнул пальцем убежавшую слезинку. – а что с Даниилом?

– Что с ним?

– Я думал, у вас все серьёзно… А тут ты с Америкой. Признаться, я расстерян.

– Ничего с ним, пап. Я уезжаю. Он остаётся.

Алина много думала, что же ее тут держит и поняла: зеленые глаза запавшие в душу. Она влюблена в Даниила, но просто не может остаться тут. Алина запуталась в собственной жизни настолько, что пришлось отрезать прошлое (как бы не было больно), и просто спланировать все заново. Она готова восстать из пепла, только нужна почва под ногами. А здесь ее выбили последние пришествия. Может, чужая страна примет ее лучше, чем собственная. Может, ей там так понравится, что однажды она заработает достаточно денег, перевезет родителей и уже навсегда забудет думать о том, что было тут… А пока… Нужно лететь, нужно жить и пытаться.

– Вот! – мама протягивает сумку. – тут варенье по бабушкиному рецепту. Просто так не есть, – она выставила предупреждающе указательный палец, – употреблять только в минуты грусти. – мама улыбнулась и прижала Алю к себе. Снова хочется плакать. Правду говорят: долгие прощания – лишние слёзы.

– Ладно, мне уже нужно ехать. А то опоздаю. – Алина полной грудью вдохнула аромат маминого парфюма. – как пользоваться скайпом я вам объяснила, обещаю звонить каждый день.

– Ну, нет! Хотя бы через день – дай нам соскучиться! – в шутку взмолился отец.

Аля улыбнулась, еще раз обняла его и вышла, взяв чемодан. Впереди еще дорога до города, потом перелет. Нужно не опоздать. Она включила музыку в наушниках и полностью растворилась в ней. Перед глазами, словно кадры из фильмы мелькает ее жизнь за последние два месяца: чистые глаза Даниила, отражающие океан, его расслабленый вид по дороге из ресторана в отель, завтрак в доме Моринов, утро, когда они проснулись вместе… Она улыбнулась. Если бы был вариант вернуть время назад, она бы ничего не стала менять. Оставила бы все, как есть. Их первое знакомство, которое чудом прошло без жертв. Как она проклинала его, когда он окатил ее из лужи. Жизнь – соткана из положительных и не совсем эмоций. Убери что-то одно, и посыпится все, что вязалось долгие года. Видимо, кто-то сверху решил, что вот так Але и нужно. Что лишь пройдя этот путь, она обретет себя. Так зачем останавливаться, спорить и обижаться? Нужно идти вперед.

Друзьям она тоже запретила приходить в аэропорт. Ее сердце не выдержет тройного удара по жалости. К тому же Тося начнет рыдать, как только войдет в аэропорт, а Аля за компанию. А там не далеко «напиться и забыться», как у них бывало не раз. Нет, ее ничего уже не сдвинет с того пути, на который она стала, просто лишний раз разворошат душу.

Она прошла в переполненное здание аэропорта, но словно не видела людей вообще. Она одна. Не одинока, а свободна. Свобода – чувство, которое можно променять лишь на одно более сильное чувство… Аля прошла к креслам и присела. Музыка в наушниках вызывала волну мурашек, или вспоминания… Не важно. Важно то, что она не чувствует, что поступает неправильно. Нет даже тени сомнений.

Чья-то рука упала на плечо, она открыла глаза и увидела перед собой Тосю, Юру и Тему, которые стояли прикусив губу, чтоб не улыбнуться. Алина вытащила наушники и вопросительно изогнула бровь.

– Неужели ты и вправду думала, что сможешь уехать, не лицезрев на прощание наши морды? – начал Артем.

– Мы столько лет вместе. Бей нас, ругай… – продолжил Юра.

– Но мы все равно будем стоять тут до последнего, пока твой самолет не станет маленькой точкой в небе. – закончила Тося и выдохнула.

Алина ничего не ответила, не смогла. Просто кинулась обнимать их: сначала каждого по отдельности, потом всех вместе. Кто говорит, что женской дружбы не бывает? Они просто не знали Тосю и Алю. Кто думает, что дружбы между мужчиной и женщиной быть не может? Тоже круглые идиоты. Вот они вчетвером – лучший пример для того, чтоб люди понимали – дружба есть! Любая и в любом виде.

– Искорка, ну и дезертир ты. – усмехнулся Тема.

– Да, а мне ещё проспорила ночь! – обиделся Юра. – но я готов простить ее, если через месяц мне с Америки придёт новенький телефон.

– Ты чертов шантажист! – улыбка. – но хорошо.

– У кого теперь мне кушать? – Артём по-прежнему подсчитывал потери.

– Пора обзавестись девушкой.

– Вообще-то, парни правы, – поддержала их Тося, – мы будем скучать.

Снова объятия, снова слезы и смех. Разве могло быть у них по другому?

* * *

– Во сколько у неё рейс? – Иван щёлкает зажигалкой, затем убиваем пламя пальцем.

– Через три часа, – безжизненно отвечает Даниил.

– Так и будешь сидеть тут?

– Могу встать, но что это поменяет?

– Что-то поменяет, если ты не только встанешь, но ещё и понесёшь своё тельце к аэропорту.

– Не уверен, что ей это нужно, – Даниил затянулся сигаретным дымом. Пропуская его в лёгкие, затем выплёвывая наружу. – Кстати, можешь забирать коллекцию. Ты выиграл.

– Ну, я человек азартный, конечно. Но ты же меня знаешь, я совестливый. И это не позволяет мне спорить на дела сердечные. А тут явная патология.

– Смешно, – ещё один клуб дыма сорвался с губ Даниила, растворяясь в комнате.

– Да, как раз-таки, не очень. Права была Алина, когда сказала, что ты трус.

Даниил закрыл глаза.

Перед ним Алина сидящая на пассажирском сиденье Феррари. Ее волосы терзает ветер, солнце слепит глаза, на губах искренняя улыбка. Сердце замерзло, чтоб не спугнуть это виденье. Он вдруг почувствовал ее нежные руки у себя на шее. Нет, так невозможно.

– Вставай, – скомандовал он.

– Куда? – Иван растерялся. – мы едем возвращать беглянку?

– Нет, что-то интереснее…

Машина с ревом неслась по дороге, игнорируя мигающие светофоры. Важно было успеть. Успеть все сказать и объяснить. Иван вникал в план по пути. Удивлялся, хватался за голову, но не перечил. Что уж рыпаться, если шальная пуля мозг задела?

Даниил бежал по аэропорту рассталкивая всех на своём пути. Игнорировал возмущения, просто нёсся в поисках нужных очертаний девушки, которая ядом проникла под кожу. Но ничего знакомого не было, он водил глазами по залу, Иван просто стоял рядом. С минуту Даниил оглядывался, потом тяжелая рука Ивана лягла ему на плечо. Несколько раз хлопнула и осталась лежать грузом не только на плече, но и на душе.

– Она же не могла улететь.

– К сожалению, сюда люди приходят именно за этим.

Он упустил ее. Сейчас она где-то в небе летит, а оно тут и ничего не может сделать. Даниил провел рукой по волосам, как вдруг из-за спины раздался смех. Льющийся, звонкий, ее… Он резко обернулся и увидел Алину в объятиях своих друзей. Она улыбалась и плакала. Успел… Он успел.

– Значит, все-таки бегство? – он подошел сзади, и от его голоса она вздрогнула. Затем развернулась и смело взглянула ему в глаза.

– Нет, просто смена локаций. Что ты тут делаешь?

– Я приехал с тобой поговорить и кое-что показать.

– Только не нужно меня уговаривать остаться.

– И не собирался. Иван! – он подозвал друга. Тот принес ему два чемодана.

– И ты тут, – Аля улыбнулась.

– Ты же знаешь, от него не скрыться.

– Знаю. И что ты собрался делать? – вопрос адресован Даниилу.

– Лететь с тобой.

– Что?! А агенство?

– Его возглавит Иван. – друг сделал реверанс.

– Покидать сейчас страну – вверх глупости…

– Игра окончена, Алина. Все закончилось.

– И кто выиграл? Ничья?

– Ага, сейчас прям. Я вырвал эту победу зубами. Мы получили госзаказ.

– Это действительно хорошая новость, поздравляю. А как же…

– Вивьен – больше не угроза. С ними покончено. Самоликивидация.

– Ты ведь знал, что Стас – шпион и сын Виктора?

– Знал, – он кивнул. – Жалкий экземпляр. Внебрачный сын, который, чтоб добиться расположения отца готов был на все.

– И что я была в Вивьен?

– И это тоже. – он едва не засмеялся.

– И записи стер ты?

– Не я – секретарша. Она работала на нас.

– Тогда почему флешку не выкрала она?

– Эта флешка была отправлена мной. Они ждали черной документации, а я просто подсунул им эскизы проектов. Виктор бы брызгал слюной. Но одна рыжая наглая особа ворвалась, и как агент 007 уничтожила мой план.

– Прости, я хотела, как лучше.

– И, чтоб добить тебя окончательно, вот! – он приподнял майку, обнажая левую грудь. Место татуировки красное: внесены поправки.

«3 важных факта обо мне:

1. машина – НЕ самая главная страсть в моей жизни.

2. НЕ умею скрывать чувства.

3. Мне нравтся рыжие.»

Алина не смогла сдержать улыбки. Даже не старалась. Просто отвела глаза и засмеялась. Сумасшедший.

– А теперь пойдем, иначе опоздаем. – он схватил Алину и потащил к стойке регистратора. Друзья хохотали и махали, а они бежали, не замечая ничего вокруг себя. Нет никого, кроме них.

Это был первый полет, когда она не обращалась к Богу.

Конец