Текст книги "То самое чувство (СИ)"

Автор книги: Лия Роач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Седьмой этаж, первая квартира слева, – нажимаю кнопку разблокировки замка на входе в подъезд.

Остаюсь ждать в прихожей и прислушиваюсь к пришедшему в движению лифту, чтобы распахнуть перед гостем дверь.

– Привет, – говорит негромко, и от звуков его бархатистого голоса я вся покрываюсь щекотливыми мурашками.

Такая бурная реакция приводит меня в замешательство, и я не сразу отвечаю на его приветствие. Он, в свою очередь, мнется на пороге, не решаясь потеснить меня, чтобы войти – я застыла в дверях и преграждаю ему путь. Мы молча таращимся друг на друга, но, к счастью, я быстро справляюсь с собой и отступаю, пытаясь улыбкой сгладить возникшую неловкость.

– Привет, проходи, – говорю запоздало. – Вика на кухне. Это в конце коридора направо.

Думаю, идти за ним или нет, и все же решаю оставить их разбираться наедине. С меня на сегодня потрясений уже достаточно. День не задался, едва за полночь перевалило, а впереди еще сложный тест.

Перебираю учебники на своем столе и складываю рюкзак, сверяясь с расписанием, когда слышу щелчок замка на двери в ванную. Выглядываю из комнаты и встречаюсь взглядом с Никитой.

– Вика, наконец, пошла умываться?

– Да…

По его виду понятно, что он что-то хочет спросить, и я смотрю на него выжидающе.

– Где у тебя можно покурить?

– Вообще-то нигде, дома никто не курит.

– Это хорошо. Ладно, я потерплю.

– Нет, если хочешь, можно выйти на балкон. Он утепленный, – зачем-то добавляю.

– Составишь компанию? – спрашивает поспешно, словно боится, что я уйду.

Я пожимаю плечами. Если честно, оставаться с ним один на один мне совершенно не хочется – в прошлый раз он произвел на меня такое сокрушительное впечатление, что выкинуть его из головы я смогла, лишь заполнив ее мыслями о другом парне. И меня устраивает такое положение вещей: Викин парень Вике, а мне – противоречивые мысли о Дэне. Жаль, что только мысли…

Мы идем на балкон, я поворачиваю регуляторы теплого пола и радиатора, добавляя температуру – для продолжительного нахождения на балконе в ноябре температурного значения, выставленного на постоянной основе, однозначно недостаточно.

Какое-то время он курит молча, я тоже не нарушаю тишину и начинаю тяготиться необходимостью пассивно травиться сигаретным дымом, когда он спрашивает:

– Что с Викой случилось? Почему она у тебя?

Вопрос меня шокирует – зачем задавать его мне, когда можно все спросить у самой Вики? А главное – почему он не узнал у нее это сразу? О чем они говорили на кухне? А если он все же спросил, и она ему что-то наговорила, то что это – он проверяет ее слова? Хочет узнать, сойдется ли ее версия с моей?

Я понимаю, что не могу сказать ему правду, но и не знаю, что ответила ему Вика. Жаль, мы не подумали о таком развитии событий и не приготовили общее враньё. Лихорадочно соображая и взвешивая "за" и "против", я решаю сказать полуправду – так больше шансов совпасть с легендой Вики. Да и врунья из меня так себе, обязательно покраснею и выдам и себя, и подружку.

– Отец из дома выгнал. Мне вообще-то не многое удалось узнать, она все больше рыдала и жаловалась, чем говорила по существу, – тороплюсь сразу поставить точки над "i" и избежать дальнейших расспросов. – Да и поздно уже было, не до разговоров.

– Да, она так же сказала, – улыбается он, и вместо того, чтобы облегченно выдохнуть, я настораживаюсь еще больше: он все же проверял.

Не доверяет ей или знает больше, чем показывает?

Хотя если он давно знает Вику и ее отца, у него точно есть причины сомневаться в том, что в такое состояние ее могут привести разборки с родителем. Я не так близко, как он, знакома с семейством Свяжиных, но о запоях подполковника была наслышана, а вот чтобы Вика из-за этого рыдала и бродяжничала по подругам – никогда. Вот из-за Владика – не раз и не два, и, может, мы все, и Вика, в первую очередь, были слишком наивны, полагая, что Никите об этом неизвестно? Ну а если он знает, то как же..? Почему?..

Так, стоп. Меня это никоим образом не касается. И без них есть чем голову загружать.

– Она не пьяная приехала?

– Нет, – этот вопрос кажется мне безопасным, и я отвечаю уже веселее. – Я даже удивилась. После ее рыданий по телефону ожидала, что она буквально выпадет из такси, но…

Он кивает.

– И я удивился, от нее совсем не пахнет перегаром. Я уж думал, что мне придется на себе ее тащить.

Мы дружно улыбаемся.

– Во сколько она приехала?

– Около двух или чуть позже, точнее не скажу. Вскоре после звонка. Можно на телефоне посмотреть, если хочешь.

– Не надо. Это не важно.

Он тушит окурок в прихваченную мной баночку из-под детского питания – Алиска любит фруктовые пюрешки – и достает новую сигарету.

– Много куришь? – перехватываю я инициативу по задаванию неудобных вопросов.

– Полпачки в день, – он выглядит виноватым. – Знаю, что надо бросать. Собираюсь. Уже полгода, наверное. Поможешь? – резко спрашивает и смотрит на меня в упор.

– Я?! – почти кричу, но беру себя в руки и переспрашиваю значительно тише. – Почему я?

– Ну ты не куришь. Расскажешь, как у тебя это получается, – его явно забавляет моя реакция, но он прячет улыбку за напускной серьезностью.

– Так я и не пробовала никогда, поэтому из меня так себе советчик для заядлого курильщика.

– Ну я все равно готов рискнуть.

Стою в замешательстве и не знаю, что сказать на это неоднозначное заявление. У меня даже мыслей никаких нет, я в полной прострации. Он заигрывает со мной, что ли?.. Но это же невозможно. Зачем ему? И почему я?

– Лучше, наверное, обратиться к профессионалам, – наконец заставляю себя ответить, потому что не могу больше выдерживать его прямой ясный взгляд.

– Ок, – принимает он мой ответ и отворачивается к окну.

Не всем известное английское "окей", а именно "ок" – один слог, две буквы. Так просто и коротко.

– Прикольно жить рядом с парком. Можно бегать вот так по утрам, – он кивает на припозднившихся бегунов.

– Аха, я бегаю. И по вечерам тоже.

– Бегаешь? – он удивлен так сильно, что я снова в замешательстве – что в этом такого невероятного?

Он снова отводит взгляд в окно, но потом резко поворачивается ко мне.

– Почему вы дружите? У вас же ничего общего.

– С Викой? – уточняю я.

Ответ на мой вопрос очевиден, и Никита даже глазом не моргает в подтверждение. А я не знаю, что ответить ему. Никогда не задумывалась почему. Дружим и все. И не понимаю, что в этом необычного. Не всегда друзья – это те, у кого общие интересы, разные бывают ситуации. Тем более друзья такие, как мы – неполноценные, недодрузья. Мы просто сидим за одной партой, это с натяжкой можно назвать дружбой, но другого нормального определения для отношений вроде наших еще не придумали, поэтому мы типа подружки. Конечно, к недодрузьям не приезжают посреди ночи зализывать душевные раны, ну а если настроящего друга у человека просто нет?..

И снова, как и в тот раз, когда примерно то же самое хлестко и грубо сказал о нас Дэн – "ты с этой Викой из разных измерений", – я злюсь на высказанное сомнение в нашей дружбе. Пусть и из чувства противоречия. Но у меня ощущение, что ущербной в этом сравнении нас двоих как раз вижусь я, и меня это бесит.

– То, что вы не видите общее, не значит, что его нет.

– Ты со мной на "вы"? – спрашивает Никита, ничуть не смутившись моим резким ответом и соответствующей интонацией.

– Нет, – я тушуюсь, понимая, что проговорилась и признаюсь: – Ты не один так думаешь.

– Вот в этом я не сомневаюсь, – говорит он с улыбкой, и балконная дверь за моей спиной открывается.

– Ну что, идем? А то Кирка опоздает на контрошу.

ТСЧ: Настороженность 8

Стою в дверях женской раздевалки и жду, пока Вика с Виолеттой будут готовы наконец уйти с физкультуры. Как можно так долго копаться? Одна с волосами возится уже минут десять, вторая макияж поправляет, якобы потекший. С чего бы ему течь? Не стометровку бегали, а легко, без напряга, поиграли в волейбол. И даже не против мальчиков.

– Ну вы идете? – раз в пятый зову я, теряя остатки терпения.

– Да куда ты торопишься? Физра была последней, на урок не опоздаем, так чего дергаться? Дай собраться нормально.

– Еще минутку, Кир. Пожалуйста, – просит Витка примирительно.

И вовремя – я уже собиралась уйти без них. Но после ее слов решаю подождать еще минуту, максимум две, и, запустив секундомер, демонстративно смотрю на отщелкивания секунд. Виктория закатывает глаза, но начинает двигаться активнее.

Обе заканчивают сборы одновременно, за четыре щелчка до истечения отведенного им времени.

– Идем, торопыжка, – и мы неизменной троицей устремляемся к гардеробу.

Вместе же и выходим на улицу, хотя нам всем шагать в разные стороны. Спускаемся по ступеням, я иду последней, когда вдруг утыкаюсь в замершую в центре лестницы Виолетту, удивленно протянувшую:

– О-оу…

Она смотрит поодаль, на забор, точнее, на человека, стоящего возле него. Я следую взглядом за ее и вижу Дэна. На том же месте за тем же занятием. Я на миг прикрываю веки. И потому что сердце нещадно колотится о грудную клетку, как птичка в неволе, и потому что жалею, что таки не бросила их и не увела его отсюда до их появления. Я так и не призналась подружкам, что мы с ним хоть не встречаемся, но продолжили знакомство.

– И по чью душу сей небезызвестный экземпляр? – спрашивает Вита, с хитренькой ухмылкой переводя взгляд с Вики на меня.

Я моментально краснею, и это красноречивее любых ответов.

– Наша скромняга опять стихушничала, значит…

Виктория широким шагом, даром, что на шпильках, топает к Дэну, а я, краснея еще больше и мечтая провалиться в шахту метро, двигаю за ней.

– Привет, – мурлычет блондинка.

Почему, когда рядом появляется парень, ее голос всегда так меняется? Или не у нее одной? Может, и я говорю так же неестественно, только не замечаю этого? Вот ужас-то…

– Привет, – он игнорирует Вику и смотрит прямо на меня. Нет, внутрь меня.

В груди перестает стучать сердечный молоточек и всё индевеет. Но только внутри, внешне я буквально полыхаю. Опускаю горящий взгляд, мысленно сожалея, что не могу так же спрятать и пылающие щеки.

– Какими судьбами? Мимо проходил? – словно не замечая нелюбезной встречи, пытает его Вика.

Он переводит на нее тяжелый взгляд, но ничего не говорит. Потом выкидывает окурок и обращается к Виолетте:

– Поболтаем в другой раз, а сейчас мы торопимся, – и, схватив меня за локоть, решительно уводит.

Я бросаю на девчонок прощальный виноватый взгляд, пытаясь в нем одновременно и извиниться за выходку Дэна, и объяснить, что я не знала о его планах. В их глазах, устремленных на меня, одинаковой степени изумление.

"Завтра меня ждет допрос", думаю обреченно.

За этими действиями и мыслями Дэн успевает оттащить меня достаточно далеко от школьного крыльца и я, наконец, выдергиваю руку. Просто устраивать перебранку на глазах у одноклассниц и других учеников мне не хотелось.

– И куда это мы торопимся? Это первый вопрос. А второй – почему ты уверен, что я с тобой пойду? Может, у меня другие планы? Ты не удосужился поин…

– Уверен, что пойдешь, – он останавливается. – А торопимся, потому что меня ждут друзья на машине. В вашем центре припарковаться толком негде, остановились под знаком, а ты задержалась на двадцать минут после окончания урока, между прочим.

– Между прочим, у меня была физкультура, – запальчиво говорю я прежде, чем осознаю, что оправдываюсь перед ним. С чего бы?

– У тебя была причина, я понял. И смиренно ждал.

– Мог бы и написать. Тогда ждать бы не пришлось, – снова отвечаю совсем не то, что следует.

Потому что следует мне поинтересоваться, что за друзья, и зачем они нас ждут. О чем и спрашиваю, когда мы возобновляем движение.

– Просто друзья.

– Зачем ты приехал с ними за мной?

– Просто покатаемся вместе, – он пожимает плечами.

– В смысле покатаемся? – я снова останавливаюсь.

Он берет меня за руку и настойчиво тянет вперед. Я не сопротивляюсь.

– Ты всерьез рассчитываешь, что я куда-то поеду с незнакомыми мне людьми? На их машине.

– Почему нет? – он смотрит на меня с искренним непониманием во взгляде. – Ты знакома со мной, я с ними. Примерно так же, как через тебя я знаком с твоими подругами. Не помню, чтобы в клубе я отказывался сидеть рядом с ними по причине, что я их не знаю. Сейчас не знаешь, через пять минут познакомишься.

Аргументировать он умеет. Хотя изначально не производил впечатления человека, искусно владеющего словом. Как же мало, в сущности, я о нем знаю…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А что касается их машины – разве у тебя есть своя? – Я мотаю головой, он удовлетворенно кивает. – У меня тоже нет. Пешком находиться мы еще успеем. Пацаны удачно мне подвернулись, и я приехал с ними. Машина же дает свободу и расширяет географию.

– И как далеко ты планируешь ее расширить? – настораживаюсь я.

– Никакого конкретного плана у меня нет. Сейчас вместе что-нибудь придумаем.

Он останавливается у старенького габаритного авто, вроде "Вольво" – я не успеваю увидеть эмблему или надпись сзади, потому что поздно обращаю внимание на машину, – и распахивает переднюю пассажирскую дверцу.

– Это Кира, – представляет меня парню, сидящему спереди.

– Слава, – улыбается тот как-то чересчур радостно.

Я приветственно киваю, но моя настороженность усиливается.

Задняя правая дверь и водительская тоже открываются. С заднего сиденья выглядывает еще парень, я чувствую запах алкоголя, и чувство тревоги усиливается. В голове буквально звенит колокольчик, предупреждающий об опасности. Водитель тем временем вылезает из машины и, обойдя ее, присоединяется к нам.

– Миша, – произносит он и по-мужски подает мне руку.

Я опасливо ее пожимаю и зачем-то повторяю свое имя.

– Очень приятно, Кира, – Миша произносит мое имя, будто пробует его на вкус.

От этого ощущения я испытываю еще большую неловкость, хотя куда уж больше – я в компании сразу четырех парней. Подобное со мной случалось разве что в классе, но там всегда были еще девчонки, а тут только я.

– А это Вадяс, – называет Дэн третьего друга.

– Для дамы Вадик, – церемонно склоняет голову яркий короткостриженый брюнет, вызывая смех друзей.

"Ладно хоть не Владик!" – это имя для меня синоним чего-то неприятного, даже противного, и я бы не смогла объективно относиться к тезке Вичкиной аномальной любви.

– Ну что, куда поедем? – спрашивает Миша вроде как у Дэна, но смотрит при этом на меня.

Мне не нравится, как он смотрит, слишком заинтересованно, слишком откровенно, но Дэн этого словно не замечает. Обхватывает меня сзади за талию, отчего у меня внутри с тросов срывается скоростной лифт, и отвечает, что никакой особой цели нет, и он готов к предложениям.

После недолгих споров, в которых я, разумеется, не участвую – я и с одним-то парнем не знаю, о чем разговаривать, чувствую себя глупой и отсталой, а уж с четырьмя… – они решают ехать на то ли полигон, то ли пустырь. Место, где можно спокойно потренироваться в вождении машины. Не у всех есть права, и возможность попрактиковаться принимается на ура.

– Ты как, умеешь водить? – спрашивает у меня Михаил.

– Нет.

– Хочешь научиться?

Она медлит с ответом, но все же отвечает честно:

– Всегда хотела. Пару раз пробовала с папой, но давно.

– С папой не то, а я почти инструктор, – зазывно улыбается Миша.

Я тоже вежливо улыбаюсь, но радости не испытываю.

– Тогда поехали? – не переставая меня обнимать, Дэн заглядывает мне в лицо.

На нем наверняка сменяются эмоции – от азарта и желания согласиться до замешательства и банального опасения сесть в машину к трем совершенно незнакомым парням и одному едва-едва знакомому и до конца мною не разгаданного. Опасение, даже страх, навеянный многочисленными страшилками, что происходит с девушками, так неосторожно принявшими подобное приглашение, преобладает над остальными чувствами. К тому же парни не вполне трезвы и, не исключено, что у них имеются запасы алкоголя, которые они продолжат уничтожать, и звоночек в моей голове трезвонит всё громче и назойливее. И долгое молчание Дэна перед этой странной встречей, и такой тревожащий взгляд Михаила… Я не могу с ними поехать. Я должна отказаться.

Но и отказаться страшно. Боюсь показаться мнительной трусихой, маленькой девочкой, недостойной их внимания. А мне так хочется казаться взрослой.

А еще это, возможно, последний шанс поговорить с Дэном и узнать, что он имел в виду своим " А ты подумай" при нашей последней встрече. И почему опять надолго пропал, а появился вот так… с сомнительной группой поддержки.

Уже почти готовая сказать "да", я некстати – или же совсем наоборот – вспоминаю маму и ее предостережения насчет подобных предложений. В ее ведомстве сотни, если не тысячи заведенных дел по итогам таких "да". Я не должна стать очередным делом в папке на столе моей мамы. Она этого не переживет.

Парни смотрят на меня и ждут ответа. Оглядев их еще раз, я принимаю решение.

ТСЧ: Стыд 9

– Ты совсем бесстрашная, Кира Владимировна? – спрашивает Анечка Сергеевна с явным осуждением во взгляде.

– А что? – спрашиваю, на самом деле прекрасно понимая, "что".

– У тебя мама прокурор... помощник прокурора, – сверкнув глазами, исправляется соседка, увидев, что я открываю рот для возражения, – а ты не в курсе криминальной обстановки в стране в целом и нашем – ладно, вашем – конкретном городе в частности? Ну нельзя же быть такой наивной, Кир.

– Я не наивная, – не соглашаюсь я, – просто он же не совсем незнакомый. Я его знаю...

– Сколько? – теперь уже Алька не дает мне договорить. – День? Два? А, целых три...

– Ну и что, да хоть десять минут. Я не чувствовала в нем угрозы. Ну были и были с ним друзья, я же не с ними поехала, а с ним.

Тут я, конечно, сильно лукавлю, и, приняв решение все же сесть в машину к четырем парням, трусила отчаянно. Но теперь, когда все уже позади и оказалось, что бояться было нечего – никаких гадостей по отношению ко мне парни не замышляли, – все страхи сразу улетучились у меня из головы. Сейчас я помнила только свои колебания и считала, что правильно сделала, рискнув-таки поехать с ними. Это приключение мне понравилось и запомнится еще надолго.

Мне как девочке первой дали порулить, научили заезжать на эстакаду с остановкой, как это требуется на экзамене на получение прав, на которые я пойду учиться весной. Показали, как делать полицейский разворот и даже объяснили разницу между полицейским и бутлегерским – про второй  я никогда и не слышала. А виртуоз Миша похвастался навыками в дрифте и даже покрутил пончики вокруг меня, начертив шинами широкие полосатые круги. Прежде я такие фокусы видела только в кино! И не подозревала, как кружится голова и захватывает дух у того, кто находится в центре "пончика". Правда, подозреваю, что по большей части в головокружении повинны сильнейший запах и долго нерассеивающийся дым от жженной резины. Но ощущения незабываемые, как в далеком детстве перед прыжком с десятиметровой вышки в городском бассейне.

Единственное темное пятно на том солнечном дне – в отношениях с Дэном ничего не прояснилось. Поговорить наедине не удалось, да, если честно, я бы и не смогла начать разговор, даже предоставься мне такая возможность. Что бы я ему сказала? Или что спросила? Что ни придумай, это по-любому выглядело бы глупо. Я бы выглядела глупо. И нелепо.

Но предаться своим мыслям и очередному анализу поведения Дэна соседки мне не дают, продолжая коллективно стыдить и вразумлять. Я уже жалею, что пришла к ним узнать, как приживается на новом месте наш подкидыш, и излишне разоткровенничалась. Я думала, расскажу им, и мы вместе посмеемся над моей мнительностью. Больше мне и поделиться-то, по сути, не с кем. Близкая подруга Юлька сейчас где-то в Бразилии, участвует в съемке лукбука для израильского бренда, а школьные подруги еще не простили мне моей скрытности.

– Вы слышали? Угрозы она не чувствовала, – ёрничает Альбина. – Компания пацанчиков на папиной тачке, одухотворенная обильным количеством как минимум пива, а может, и не только. Ты же девочка – божий одуванчик, даже запаха травки не знаешь и не способна ее учуять и опознать.

– Не было у них никакой травки, и не пили они. Почти…

Алька разочарованно качает головой.

– Кирюх, давай еще раз, – произносит тише и более мирным тоном. Употребление ею излюбленной формы моего имени совершенно точно указывает на то, что она уже не сердится, что не может не радовать. – Четыре парня, троих из которых ты видишь впервые в жизни и ничего о них не знаешь. Характерный запах, обозначающий, что они или выпили до встречи с тобой, или пьют прямо в машине. Зовут поехать в какое-то Богом забытое место. Тебя одну. Каких еще штрихов к портрету тебе не хватает, чтобы почуять угрозу и понять, что затея дерьмовая?

Я понуро молчу. На помощь неожиданно приходит Лелька.

– Да чего вы на нее накинулись, ястребицы? Всего неделю назад радовались, какого клёвого парнишу Кирка встретила, умилялись, как он на нее смотрит, как котенка подобрал и прочие ми-ми-ми. А сейчас уже в маньяки записали. Может, и друзья его тоже из общества любителей животных.

– А как он на меня смотрит? – игнорируя всё остальное в Лелиной речи, спрашиваю я, едва она замолкает.

Анна закатывает глаза, но потом смеется.

– Как надо смотрит. Круче не бывает. Влюбился или нет, не скажу, но увлечен тобой заметно.

– Да влип он, однозначно, – фыркает Алька.

– Ты думаешь? – сомневаюсь я. – А что же тогда ведет себя так странно?

– Что тебе кажется странным?

– Ну… – я мнусь, стыдясь выложить свои детские – девчонкам они наверняка таковыми покажутся – страхи и сомнения.

– Выкладывай давай, – подгоняет меня хозяйка квартиры. – Сейчас разберем все твои странности.

– Этого я и боюсь, – признаюсь честно и улыбаюсь.

Они молчат, больше меня не подталкивают, но ждут. Даже постоянно занятая и редко выходящая из комнаты Алена присоединяется к нам на кухне.

– Ну когда мы вместе, я тоже думаю, что нравлюсь ему, но потом он на несколько дней пропадает, совсем, и вдруг появляется без предупреждения и объявления войны. И никак не объясняет этой тишины в эфире, – заявление "тебе позвонить – почти жениться" я технично опускаю. – Это же не девяностые, когда со связью было значительно хуже.

– Ну это вообще не странность, – уверенно возражает Алька. – Это отличительная мужская черта. Звонить или писать им не дано. Прими это и забей. Если мужик не звонит, это еще ничего не значит. У него могут быть другие дела, предупредить о которых ему и в голову не придет. И оправдываться после тоже не будет. Просто потому что даже не знает, что должен. В его вселенной все эти оповещения о планах просто не существуют. Спроси его, почему не звонил, он ответит. А сам сказать не догадается.

– Ладно, – принимаю я эту версию как вполне вероятную, потому что так и было – на мой вопрос он дал мне ответ, пусть и весьма сомнительный. – А друзей этих зачем притащил?

– Тут вариантов может быть много, – умничает по обыкновению Анна Сергеевна. – Но гадать и придумывать причину за него не стоит, лучше опять же спросить.

– Я спросила, – вздыхаю.

– Тебе не понравился ответ?

Я неопределенно пожимаю плечами и поджимаю губы.

– Даже если его причина звучит странно, это наверняка правда. Ему просто незачем врать. Парни без нужды не врут и не сочиняют. Это сложнее, чем сказать правду. Обременительнее.

– Или он хотел получить от друзей оценку своей потенциальной девушки, – встревает молчавшая до этого Алена. – Есть такие, кому интересно мнение своей тусовки.

– Алёш, не пугай девочку, – заметив, что от слов ее одногруппницы у меня стекленеют глаза, осаживает ее Альбина.

Я стыдливо краснею и отнекиваюсь.

– Давай следующую странность.

– Во время этой встречи с друзьями он держался по отношению ко мне как-то отстраненно. Если задуматься, то он вел себя со мной как все остальные. Не как с девушкой, которую считает своей – пусть и потенциально, и даже не как не с той, которой… увлечен, – вспоминаю термин Анны. – Этот Миша уделил мне больше времени и внимания, чем Дэн. С ним мы почти не говорили и не были вместе.

– Вот это уже действительно странно, – озадаченно тянет Алька. – Мужики – собственники и обычно всегда обозначают свою территорию перед другими самцами. Здесь я бы тоже задумалась в отношении его намерений на твой счет.

– И тут я снова ратую за то, что нужно раз-го-ва-ри-вать, – назидательно произносит Анна. – Но мое мнение – так он может показывать, что чем-то обижен на тебя. Если парень  держит дистанцию, то или обижен, или хочет проучить, что почти одно и  то же.

– За что обижен? – не понимаю я.

– Чтобы нам это понять, тебе придется рассказать всё и в подробностях, с самой первой встречи. Готова?

– Нет, – решительно мотаю я головой.

– Тогда сама это выясняй.

– И опять же… – влезает Анна.

– …лучше спросить, – с улыбкой отличницы заканчиваю я. – Ладно, хватит о Дэне. Как там наша Лаки?

– Ой, не упоминайте при мне об этой…

– Леонелла Игоревна, выбирайте выражения, – заступается за подопечную ее новая хозяйка. – Она жила на улице и справляла естественные потребности где придется. Ходить в горшок для нее совершенно непривычно. Немного терпения, и она адаптируется.

– Когда? – не сдерживает эмоций моя партнерша по бегу. – Когда я последние вещи свои выброшу?

– Может, для начала перестанешь раскидывать эти свои вещи? Тогда никто не сможет использовать их не по назначению. И уж тем более Лаки – в шкаф ей не забраться.

– Да ладно? Не твой ли пуховик она позавчера разодрала в стиле Росомахи?

– Мой. Но я же не преследую ее за это.

– Ты можешь и не преследовать, и в попу ее целовать. А я, если она испортит еще хоть одну мою шмотку, я ее саму на помойку вынесу!

– Брейк, девочки, – встает между ними Алена, как судья на ринге.

А я снова покрываюсь ярким румянцем стыда – теперь за то, что именно я принесла сюда этот пушистый клубок раздора. Но не успеваю принести свои извинения, потому что в кармане у меня звонит телефон. Звонит стандартной мелодией, оповещающей о том, что номер незнакомый.

Я выхожу в коридор и тяну вверх иконку с зеленой трубкой.

Через четыре минуты тридцать шесть секунд возвращаюсь на кухню, где остались только сестры. Весь спектр испытываемых эмоций, главная из которых сильнейшее удивление, видимо, отчетливо читается на моем лице, потому что Лелька тревожно спрашивает:

– Кто звонил?

– Миша, – отвечаю бесцветным голосом.

– Какой Миша?

– Вчерашний друг Дэна, хозяин "Вольво".

– Вау. И что ему нужно?

– Встретиться хочет, – заторможенно перевожу взгляд на задавшую вопрос Алю.

– Интересное кино, – после недолгой паузы дает она оценку ситуации.

Я полностью с ней согласна.

– А телефон твой у него откуда? – озвучивает Лелька то, что мучает и меня саму.

– Точно не от меня.

– То есть от Дэна? Оч-чень интересное кино.

– И ты пойдешь?

– Пойду. Если ему для друга ничего не жалко, чего же я буду мелочиться?