Текст книги "Зеленоглазка (СИ)"

Автор книги: Лия Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8. Война.

На западных землях было не спокойно. Алое солнце там окрашивало небо кровавыми лучами. А ночное светило пряталось в чернеющих тучах, зависших над полями и горами, словно зверек в своей норе. Ночи были темны и холодны, а предрассветные лучи были совсем неприветливыми и холодными, отрезвляя не хуже колодезной воды. По осени все чаще опускались ледяные туманы, в которых не видно было ни зги. Сырая земля казалась холоднее и тверже могильной плиты, когда воины с трудом пытались согреть свои кости возле огня. И чашка едва ли теплой похлебки была дороже любого золота в твоем кармане. Здесь были иные желания. И до боли простые мечты. Дожить хотя бы до рассвета.

Его воспоминания уже давно смешались друг с другом, он и не помнил их начала и конца. С трудом порою вспоминались его первые дни в армии. Ранняя зима тогда пришла незваной гостьей в те края. Война была в самом разгаре и только снежные завалы защищали их лагерь от лагеря противника. В такие морозы никто из сторон не совал носа друг к другу. Каждый отсиживался у костра в своем лагере, да по ближе к спине соратника. Но вот бураны стихли, а небо посветлело. Теперь противники были как на ладони. И помнится ему как в схватке первой не чувствовал он холода, как жар окутал тело, словно кокон. Он помнил только бешенный стук сердца и лязг стальных клинков повсюду. Спросил бы кто его в тот день после битвы о том, чего стоило ему просто стоять на своих ногах, да отражать атаку. И он бы не нашел ответа. Тогда и страх ему стал роднее всех близких. Ведь долго еще жил он с ним рука об руку, пока не научился видеть и принимать смерть каждый день. Пока сердце его не очерствело, а рука не заледенела, привыкшая пронзать мечом чужие такие же очерствевшие сердца.

Он помнил как раз разом смывал то снегом, то дождем кровавые разводы с лица и одежды. Как огрубели его руки, привыкшие держать свой меч. Он помнил, как теплым летом посмотрев на водную гладь, не узнал своего отражения в нем. Его светлые волосы были коротко острижены, маленькие морщинки тронули усталые глаза, в которых застыло тяжелое бремя. Он виделся себе загнанным зверем, уставшим и обессиленным. Война съедала его рассудок и волю. И только редкими темными вечерами его шершавые пальцы нежно гладили янтарь на шее, вырывая из глубин воспоминаний ее лицо. Застывший прощальный взгляд, направленный в его спину. Однако не потерявший надежду. Он ведь ей обещал вернуться, а значит нужно сдержать слово. Там матушка молитвы говорит ночами, там девушка любимая тоскует, и он обязан выжить ради них.

Зеленоглазка не прогадала, подарив ему оберег. Лишь благодаря нему он еще помнил кто он такой, и лишь благодаря ему, наверное оставался жив. Лейн много раз был на краю от смерти, когда острие лезвия проносилось почти у самой его шеи и груди. Он и сам не понимал, как оставался жив – как будто крылом незримым кто его оберегал. Иль может правда магия какая запечатана в кулоне, он был готов и этому поверить. Однако ежели и так, то что с того, ее любви он не предаст, пусть хоть взаправду будет ведьмой.

Как на зло в первый год войны он потерял свою лошадь, кобыла переломала ноги, когда угодила в оползень на краю приграничного леса. И теперь у него был иссиня-черный с отливом мерен на замену ей. Красивый конь имел длинную гриву и мохнатые копыта. Лейн забрал его с очередной разграбленной фермы. Конь одиноко вышагивал возле некогда бывшей каменной конюшни, перепрыгивая разломанные каменные стены. Видно было что питомец породистый из некогда знатной семьи. Жалко было его бросать там одного. Решил себе взять, воспитать. Вот только конь был не настроен на знакомство по началу. Пришлось его оседлать самым примитивным методом без седла, как это делали испокон веков его предки. Только после того, как этот оголтелый мерен проносил его добрых полчаса по округе, питомец видно решил, что этот непойми откуда взявшийся незнакомец достоин назваться его новым хозяином. И теперь у коня было имя. Его звали Буран – под стать его характеру.

Первые два года были самыми сложными, тогда королевская армия лишилась большей своей части воинов. Однако и у противника была картина не лучше. Теперь их армия состояла большей частью из наемников, да пьяниц, готовых сдаваться в плен за бутылку горячительного. Поэтому границы начали плавно возвращаться на свое законное место на карте. Деревни сдавали, сожженные фермы восстанавливали пленные чужеземцы, а разграбленные города на границах заново отстраивали. И много награбленного золота некогда принадлежавшее погибшим хозяевам, теперь было бесхозное, а значит принадлежало королевству. И по закону королевства все это золото отдавали воинам, в награду за победу. Уцелевшие жители благодарили мужчин в доспехах, выносили им хлеб да соль, когда те освобождали деревни. Иные же пытались отблагодарить и по-другому. И даже некоторые девицы пытались скрасить ночь усталого воина ласками. Но каждому свое.

Еще целый год Лейн охранял отвоеванные границы. Случались конечно единичные набеги, но то скорей от злости за проигранную войну. И ничего серьезного они больше не несли. Однажды в их лагерь пришли новости о подписании мира на долгие года, и подписи те были скреплены и кровью, и деньгой. Он помнил, как в тот день все праздновали, как к ним пригнали две телеги с медовухой. Все пили и он пил, будто в последний раз. Наслаждался горькой победой над всеми своими страхами, и над самой смертью. Ему лишь оставалось вернуться домой. Домой к друзьям и родным.

За три года войны он написал достаточно писем. И даже вел переписку с Марко, который тоже воевал неподалеку от него в другой дружине. Однако друг не долго пробыл там, Марко писал, что его ранило арбалетной стрелой. Она проткнула его правое плечо, повредив сухожилие, и теперь тот был не годен к дальнейшей службе. Рука плохо работала и меч стал бесполезным орудием. Спустя полтора года войны Марко вернулся в деревню к семье. А Лейн остался и выиграл эту войну. А самое главное выиграл свою жизнь. Не забывал он и о матушке своей, писал ей редко, однако всегда говорил в письме, чтобы к его приезду, та напекла пирогов с мясом и яблоками. И когда настал тот самый день его отъезда, Лейн тут же скрепил сургучом последнее письмо и передал его гонцу. Тот добежит быстрее ветра, а ему еще дела доделать нужно. Собрать телегу, да нагрузить ее дополна подарками, да трофеями военными, нанять возничего – он привезет ее немного позже. А он поедет дальше налегке, с двумя мешками золота. Того самого золота – один на выкуп, второй ему и матушке. Он ведь обещал отдать долг. И он его отдаст.

Дорога была долгой, весна уже почти закончилась и на смену ей пришло раннее лето. Солнце жарило, обжигая лицо и руки, однако ветерок все еще был прохладный и темные ночи были также холодны, как и глубокой осенью. Однако чем ближе Лейн подбирался к дому, тем теплее и роднее становились края. Сердце его радостно забилось, когда взору открылась знакомая степь, а на горизонте забрезжили верхушки его родного хвойного леса. За тем лесом находилась его деревушка. За тем лесом находились любимые люди. Лейн тронул коня и понесся как можно скорее, норовя обогнать занявшийся рассвет.

Он пересек врата, когда утреннее солнце полностью вынырнуло из-за горизонта. Деревня еще только просыпалась. Кое-где было слышно, как хозяева гремят ведрами готовясь к утренней дойке. В конюшне мирно похрапывали спящие лошади, когда Лейн ставил в стойло нового жильца на удивление другим сожителям. А выйдя наружу он заметил, что улицы все еще были пусты, и с улыбкой на лице будто одинокий путник, двинулся дальше по деревне, оглядывая знакомые дома и улицы. Путь до дома пролегал мимо мельницы, где аккурат нее буйствовала пышная зелень, благоухающая всеми возможными травами и цветами. Все внутри трепетало от осознания того, что он дома. Лейн не удержался. Скользнул в сторону реки, чтобы с разбега нырнуть в студеную воду. Об этом он часто думал, когда ехал домой через все королевство. Однако так резво засеменив по тропинке мужчина резко затормозил и скользнул в темень деревьев и пышных кустарников. Сердце пропустило удар и оборвалось в тишине. Лейн боялся вздохнуть. Там на мостике была его зеленоглазка. Он совсем не был готов увидеть ее так сразу по прибытии домой. Лейн растерялся. Не причесанный, пыльный с дороги, с густо заросшей щетиной и грязный словно свинья. Она не должна была его увидеть в таком виде. Он испугает ее, и не столько своим неопрятным видом, сколько голодным взглядом. Демон долго спал внутри него, но стоило завидеть хрупкую женскую фигуру со знакомой рыжей копной невдалеке, как он тотчас же проснулся. Защелкал острыми челюстями, скрутил одной лапой все внутренности. Лейн сглотнул вязкую слюну и тихо выдохнул.

–Чтоб тебя…– выругался он шепотом.

Девушка стирала белье в реке. Было видно, что та совсем спросонья, сидела в легком домашнем платье с теплым шерстяным платком на плечах. Но тот словно предатель скользнул вниз к ее коленям, обнажив при этом съехавшее платье с покатого светлого плеча. Девушка ничего не заметила, продолжая стирать белье. А вот Лейн все заметил…– и прядку, упавшую со лба, и голое девичье колено, зазывно выглядывающее из-под платья. Лейн чувствовал, как начинает сходить сума. Все в ней приковывало взгляд, все заставляло желать ее прямо здесь и сейчас, его естество внизу уже давно было наготове. Лейн зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Боги, за что ему это? Он видит ее впервые после долгой разлуки, и все о чем он может думать, так это об этом? Лейн закусил пальцы, уперевшись лбом в дерево. Он просто мерзавец и нет ему оправдания в этом. Даже учитывая, что девушка совсем изменилась, потеряла детские черты, и стала до ужаса привлекательной и сексуальной, а он так долго не знал женщины. Лейн все не мог отвести голодных глаз, рассматривал ее с неприкрытым желанием, держался свободной рукой за ветки, стараясь хоть чем-то себя удержать от соблазна выпрыгнуть из прохладной тени и схватить ее в объятия. Старался удержать себя от соблазна сорвать с нее прямо сейчас это бесполезное платье, которое и так едва держится на честном слове. И кто только ей разрешил идти на улицу в таком виде?! И Боги! Как сильно старался не думать о том сколь жадно он ласкает ее тело губами, словно путник, умирающий от жажды. Однако воображение играло с ним злую шутку. Дыхание то сбивалось, то замирало, как будто тот задыхался от нехватки воздуха.

Девушка отжала рубаху и резво поднялась на ноги, уложив остальное чистое белье в корзину. Небрежным движением рук, она перекинула тяжелую тугую косу через голое плечо, быстро засеменив в сторону тропинки. Бедняжка и не заметила, как совсем рядом в тени листвы притаился незримый охотник. Проводив девушку звериным взглядом, пока та не скрылась за поворотом, мужчина медленно выплыл из сумрака, слегка пошатываясь. Эта пытка стоила ему не малых сил. Лейн стянул рубаху с головы и с разбегу прыгнул в воду. Ледяная вода была сейчас как никогда кстати.

Добрался он до своего дома так никого и не встретив на своем пути. Матушка рыдала на его плече, не веря своему счастью, когда тот с промокшей головой по-будничному зашел в дом, словно и не уходил на войну три года назад. А Лейн только улыбался, не смея тревожить ее счастье ненужными речами. А после, как матушка успокоилась, то тут же принялась расспрашивать о дороге, попутно расставляя на столе кушанья. Лейн только и успевал проглатывать огромные куски, так сильно он соскучился по ее стряпне, а дальше стол украсили те самые пироги о которых он так много писал в письме своей матери. Но время шло, а матушка только сейчас заметила два сиротливо лежащих у двери огромных мешка.

–А там что? Не уж то подарки какие? – осмелилась улыбнуться матушка.

–Подарки матушка позже приедут с телегой. А это долги.

Женщина нахмурилась и вопросительно уставилась на него. На что Лейн только рассмеялся.

–Один нам с тобой, а второй…Второй я задолжал отцу своей невесты будущей.

Матушка подскочила на стуле, положа руку на сердце и щеки ее в миг окрасились в розовый.

–Не уж то? – взволнованно заговорила он. -Не уж то нашел себе кого?

–Нашел, – утвердительно качнул он головой.

–И кто же позволь узнать, станет мне будущей дочерью? – грустно уставилась она ему в глаза.

–Ты что же не рада? Сама ведь просила меня об этом, – притих он.

–Сынок, прости меня дуру, – сгоряча упала она на стул обратно, – Просить то просила, но разве могу ль теперь я кого другого представить на месте своей будущей невестки?

–Ты это о чем? – не понял Лейн.

–Помнишь, ты девчушку просил приходить ко мне, навещать в свое отсутствие? Дочку Грейс. Такая хорошенькая, добрая, слова плохого, взгляда косого не окинет. А я ведь привыкла к ней ужо. Поди родная мне стала совсем…

Лейн запоздало рассмеялся, а потом подошел к своей матери, обняв ее за плечи.

–Не бойся матушка, не придется тебе гнать ее из сердца своего. К ней свататься и ехал я.

Женщина недоверчиво покосилась на него.

–Она ведь не…

–Нет, не знает. Знает только отец ее, перед отъездом я с ним договорился.

–Обрадуется поди новости такой. Тосковала все три года по тебе, не говорила ничего, а по глазам то видно. Не спутаешь любовную тоску ни с чем, – улыбнулась женщина, обняв его в ответ.

Лейн едва не задохнулся, услышав об ответных чувствах так и не высказанных ему ни разу. Уж все говорило о том вокруг, но те заветные слова мечтал он услышать только от нее. И все его в смятение вгоняло, уверенность его как рукой снимало, боялся что придумал себе все. Что девушка вовсе не любит его, а лишь дружбой старой дорожит и только. Устало протерев глаза, мужчина выдохнул и улыбнулся.

–Посмотрим. Не нужно торопить события. Пойду-ка я пока приведу себя в порядок, да в баньку схожу.

Матушка лишь погладила его по руке и отпустила.

–Иди, иди, но не затягивай. Уж было дело, Ховард со двора гонял одного женишка пока тебя не было.

Лейн замер перед выходом и обернулся.

–Не уж то?

Матушка лишь молча отвернулась и ушла к себе в комнату, оставив сына с этим знанием наедине.

Лейн не долго прихорашивался, побриться только и успел, да на скоро помыться. В армии приходилось туго, он мог по месяцу не мыться, на столько дела шли плохи, а если и удавалось на скоро искупаться, так в считанные секунды он должен был быть готов. Вот и тут по привычке не стал тянуть долго с купанием, вылетел из бани спустя некоторое время. Дела не терпели отлагательств. На скамье уже лежала корзина с подарком. Пока он был в бане, матушка заботливо собрала корзину полевых цветов, как и попросил ее Лейн. Схватив один из мешков, мужчина двинулся к дому господина Ховарда. Сердце взволновано стучало, предвещая скорую встречу с девушкой. Он не знал как воспримет новость Астрид. Обрадуется? А может робеть начнет как всегда? Или…Нет. Нельзя было думать об этом. Ее несогласия он не выдержит.

Лейн бодро вошел в знакомый двор, уверенно толкнув калитку. Однако перед тем, как постучать, вся его уверенность куда-то растворилась. Мужчина заволновался, но тут же взял себя в руки и постучал. Через мгновение дверь ему открыл отец девушки. Глаза его сначала разглядывали Лейна, будто не узнавали, а потом в них промелькнуло удивление. Узнал.

–Привет дружище, не ждал тебя увидеть сегодня, – улыбнулся он, протягивая руку и пропуская того в дом.

–Здравствуйте господин Ховард, – зашел тот погружаясь в незнакомые ароматы чужого дома. Матушка Астрид тоже была неподалеку и вопросительно уставилась на незваного гостя.

–Здравствуй Лейн! Как здорово что ты вернулся! – радостно подошла она к нему, пожав тому руку.

–Астрид здесь?

–Нет, она ушла помогать Карлу. С недавних пор она подмастерье у нашего лекаря, – улыбнулась гордо та.

Как странно. Ее мать ждала его. Лейн повернулся в сторону ее мужа и понял, что тот поделился всем с ней три года назад. Однако больше всего его удивило, то, что Астрид нашла себе совсем новое увлечение, пока его не было. Об этом он у нее спросит чуть позже.

–Что ж тем лучше, – сказал Лейн улыбнувшись, а затем водрузил тяжелый мешок на стол, поставив рядом плетеную корзину с цветами.

Мужчина медленно подошел к столу и распустил шнурок у мешка. Тот был полон золотых монет. На это диво ахнула и женщина, стоявшая рядом. Недолго осмотрев мешок, он подошел к Лейну и серьезно спросил.

–С чем пожаловал ко мне добрый молодец?

Лейн не был удивлен его вопросу. Так полагалось говорить по традициям.

–Пришел я с выкупом в ваш дом. Пришел за вашей дочерью. Пришел забрать в свой род, наречь своей невестой и женой. Тому свидетели вокруг, – уставился он на госпожу Грейс. Женщина взволновано смотрела на происходящее, приложив руку к груди.

Отец девушки довольно погладил густые рыжие усы с проседью, а затем обойдя Лейна прошел к буфету, вытащив из маленького ларчика монету. То была монета Лейна.

–Что ж вижу ты серьезен добрый молодец, и слово твое тверже камня на скале.

Мужчина поднял монету выше, а затем пройдя обратно положил ее к монетам в мешке.

–Теперь твой долг уплачен, даю свое согласие, и надобно скрепить наш уговор.

Господин Ховард закатал рукав рубахи до локтя и положил свою руку на центр стола. Лейн проделал тоже самое положив свою. Их руки сжались в крепком пожатии.

–Жена и мать тому свидетельница. Разбей же наши руки милая. – проговорил тот серьезно обращаясь к ней.

Женщина участливо подошла и символически разбила их рукопожатие.

–Теперь же я даю свое благословение, пусть дочь моя найдет уют в твоих чертогах, пусть твой очаг ее рука хранит, и пусть твой род ее оберегает, и больше я не волен ей претить.

Когда слова клятвы были произнесены Лейн осознал, что только что произошло. Госпожа Грейс расплакалась, а затем подошла и с любовью обняла новоиспеченного зятя. Мужчина проделал тоже самое, похлопав того по плечу. Лейн прикрыл глаза. Все сделано. Теперь она только его. Осталось выяснить согласна ли сама девушка на это.

–Вот, отдайте ей это, когда она вернется, – Лейн протянул корзину. – Она поймет от кого. Передайте ей, что я прошу ее встречи. Пусть она сегодня будет на закате у мельницы. Надобно ее согласие узнать.

–По правилам ее согласие не требуется, – проговорил ее отец, – ты же знаешь традиции.

–Знаю. Но я хочу, чтобы все было не только по правилам, но и по сердцу. По-человечески хочу я с ней поступить.

–И что же сделаешь ежели откажет? – усмехнулся он.

–Не откажет, – выдохнул Лейн. Сам понимал. Не откажет она ему. Не будет такого.

–И то верно, – снова усмехнулся мужчина.

В чем-то он был прав. Издавна мужское слово решало все. И даже если ей не по душе придется предложение. Отказаться она уже не сможет. Ее выкупили у рода, теперь ей некуда идти кроме как к Лейну. Стары обряды эти, но верно служат до сих пор.

–Когда свадьба? – спросила госпожа Грейс. Ей не терпелось уже. По ее лицу то видно было.

–Через месяц, кода лето будет в самом разгаре, – ответил Лейн.

–Что ж, твое слово, – кивнул отец девушки.

Они попрощались на пороге, пожали руки, обнялись и он вышел из дома. Вечером он увидит ее. И обо всем расскажет. И будь что будет.

Глава 9. Лекарь.

Астрид

Густые туманы и морось опустились на землю спустя неделю после того, как мужчины их деревни уехали. Как будто солнце пыталось биться до последнего, вырывая победу из рук осени, но как отважный герой пало в сражении. Желтая листва совсем опала, оставив голые скелеты деревьев мерзнуть, в ожидании наступления скорой зимы. Сбор урожая в этом году прошел тяжело. Людей было мало, все кто мог нынче ходить своими ногами, от мало до велика будь то дети или старики, все должны были принять участие в сборе. Потому вплоть до наступления первых морозов народ был занят сбором практически каждый день и до позднего вечера. При этом у всех было также свое хозяйство, огороды и скотина. Их деревня выращивала на прилегающих полях пшеницу и овес. А потом приезжал городничий и с нанятыми мужиками увозили все на продажу. Так было заведено во всех деревнях, по сути, жители деревень кормили не только себя, но и город в управление которого они попадали. Поэтому для всех деревенских на ярмарках и лавках города действовали различные льготы на услуги, ровно как и упрощенная система бюрократических манипуляций.

Почти два месяца ушло на сбор. Жители, уставшие от рутины, наконец-то выдохнули, когда все закончилось. Смотритель решил объявить выходной и собрать всех оставшихся жителей за длинным столом, накрытым у его дома. Праздник урожая был отложен и теперь можно было почтить этот день. Однако общая атмосфера вокруг стола стояла не праздничная. Практически все молчали уставшие и грустные. В глазах женщин определенно читалась тоска по своим мужьям и сыновьям. Астрид же как и всегда сидела в самом конце, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. Матушка и отец сели неподалеку от нее и принялись сдержанно поздравлять соседей с праздником. Девушка без особого аппетита ела кушанья, думала о своем. Ее глаза разглядывали белую скатерть и тарелку с пирогами. Чья-то большая рука скользнула в нее и стянула очередной кусок. Астрид безучастно проследила глазами за этим движением. Напротив нее сидел рыжий и конопатый парнишка примерно ее возраста. Где она его видела? Девушка никак не могла вспомнить.

–Привет, – сказал он неожиданно.

Астрид вздрогнула, пытаясь сообразить ей ли это было адресовано. И не ошиблась – именно ей.

–Привет.

Парень долго разглядывал ее, будто ожидая чего-то еще, но девушка упорно продолжала молчать, чувствуя себя все больше неловко.

–Ты не узнала меня?

Астрид замерла, а потом с виноватым видом отрицательно повертела головой. Парень напротив скуксился, уперев глаза в свои руки, а затем не поднимая взгляда все же проговорил.

–Я Дан. Сын кузнеца. Ты приходила как-то к нам за латами отца и…в общем ты чуть не снесла меня, когда убегала со двора.

–О, прости пожалуйста я должно быть не заметила, – сгорбилась девушка.

–Да уж это точно. Бежала как от огня, – посмеялся он искренне, все же подняв свой взгляд на нее.

Астрид осторожно улыбнулась, не зная чем ей это может грозить. Но парень без тени злобы продолжал уминать кусок пирога, да лыбиться в ее сторону. Дан был с такими же огненными волосами, как и его отец, плечи парня разрослись в ширь, грудь стала огромной, совсем не соответствуя его возрасту. Наверное тяжелый труд в кузне натренировал его мышцы, сделав его крепким и сильным. Такого за версту обходить стороной будешь, ему бы на поле битвы топором махать. Однако простецкий взгляд и добрая улыбка сбивали с толку. Парень не казался опасным. Карие глаза и веснушки на лице создавали общее впечатление о нем, как о простом добряке, не смотря на его внушительные размеры. Девушка немного расслабилась. Навряд ли ему от нее что-то нужно было. По крайней мере сейчас.

Праздник быстро закончился и все разошлись по домам. Жизнь в деревне шла своим чередом. И вот совсем скоро матушка уже опять попросила ее отнести новые ткани потенциальным покупателям. Когда Астрид услышала, что это дом, где живет Хельга, то на секунду замешкалась. Матушка тут же заметила ее взгляд и поспешила забрать корзину.

–Что ж тогда ты за главную на кухне, – улыбнулась она.

–Нет, – не позволила Астрид забрать ее, – все нормально, я отнесу.

–Хорошо. Только там пять рулонов с разными вышивками. Ткани дорогие – будь с ними по осторожней. Ингрид пока не определилась с вариантом.

–Я поняла, – послушно кивнула Астрид уже выходя из дома.

В доме Хельги царил порядок, с кухни доносился сладкий запах выпечки.

–Привет Астрид, давай проходи, не стой на пороге, – улыбалась заботливо женщина.

Госпожа Ингрид была довольно молодой женщиной, ее густая светлая коса доставала почти до копчика, а в стройности фигура не уступала даже ее дочери. Астрид посмотрела еще раз на нее и отметила про себя, что такими же голубыми глазами она наградила и Хельгу. Они были очень похожи.

Женщина провела ее в соседнюю комнату, и девушка поняла, что это была спальня ее дочери. Хельга сидела возле зеркала и аккуратно расчесывала свои светлые волосы серебряным гребнем. Как только девица заметила в отражении Астрид, ее носик тут же сморщился, а взгляд стал злым.

–Хельга, поздоровайся с гостьей, что за манеры, – уперла та руки в бока.

–Ну здравствуй, – пропела та елейным голоском, вставая со скамьи.

–Вот, посмотри что госпожа Грейс наткала, тут и жемчуг и золото и ткани легкие да цветные, все как ты просила, – не унималась мать девушки, совсем не замечая недовольного взгляда Хельги.

Девица подошла к корзине и небрежно стала перебирать полотна ткани. Спустя мгновение ей это надоело, и она снова вернулась к зеркалу, забыв о корзине.

–Тебе что же, не нравится? – не верящим взглядом уставилась на нее женщина.

–Скучно и не интересно.

–Астрид может ты подскажешь что?

Девушка внутренне напряглась и проглотила ком в горле. Однако подошла к корзине и вытащила два рулона ткани.

–Я думаю вашей дочери подойдут эти два варианта, – раскрыла Астрид обе ткани и те заструились вниз водопадом.

Хельга заинтересованно посмотрела в зеркало на нее.

-Эта персиковая ткань с золотой вышивкой подчеркнет здоровый цвет кожи и румянец, теплые тона обычно годятся на лето, хотя для праздника нет разницы. А эта нежно голубая ткань с жемчугом наоборот осветлит тон кожи и подчеркнет голубые глаза. Важно, что и та и эта ткань – обе подходят для выкройки праздничных нарядов и будут очень ярко выделяться на фоне других, – договорила она, а затем подошла к Хельге и приложила ей на грудь с каждой стороны по полотну для сравнения.

–И правда…Хельга, они так тебе подходят... Я даже не знаю, что и выбрать, – госпожа Ингрид заинтересованно разглядывала дочь в зеркале.

Хельга тоже рассматривала себя в зеркале уже с неприкрытым интересом.

–Возьмем обе ткани, – сказала уверенно Хельга, не ожидая согласия матушки.

Однако та даже на секунду не задумалась, а улыбнувшись тут же спросила:

–По чем они?

Астрид немного растерялась, но тут же припомнила стоимость.

–Тринадцать золотых госпожа.

–Хорошо, сейчас принесу, – уплыла та в другую комнату.

Астрид стало не по себе, когда они вдвоем остались в комнате. А Хельга будто только и ждала этого. Немного погодя она подошла к девушке и надменно проговорила:

–Раз так умело разбираешься в тканях, от чего сама ходишь как мышь серая?

Астрид упрямо посмотрела на нее, не спеша с ответом.

–Мне это ни к чему.

–И то верно. Ни что тебя не скрасит, коль ведьмой ходишь по двору, – брезгливо проговорила она, а затем продолжила, – и все одно – мужики справно дорожку топчут к твоему дому, – поморщилась она.

Астрид вопросительно уставилась на нее.

–Не делай вид, что не понимаешь о чем я! Думаешь я совсем дура?!

Хельга резко схватила ее за воротник платья и выплюнула со злостью:

–Чем ворожила Лейна?! А ну-ка поделись секретом мерзавка!

–Пусти! Совсем сума сошла?

Астрид вцепилась руками, пытаясь оторвать девицу от себя, но та была сильнее.

На счастье девушки, в комнату вошла госпожа Ингрид, и Хельга быстро отпустила ее уже изрядно помятый воротник.

–Ох, чтобы я без тебя делала Астрид. Вот, возьми пожалуйста и передай своей матери благодарности, – улыбнулась женщина, совсем не замечая напряженную атмосферу вокруг.

–Спасибо госпожа.

Астрид понуро схватила корзину, мешочек с деньгами и вышла наружу. Разгладив ворот платья, девушка бегом засеменила в сторону дома. На сегодня было достаточно.

Холодными вечерами она часто сидела на крыльце своего дома и бездумно глядела на темную полоску леса, что виднелась вдали. Она старалась не давать своим мыслям свободы. Как только в мозгу проскакивала хотя бы одна маленькая мысль о Лейне, девушка сразу вставала и уходила в дом. Ее сердце разрывалось на части стоило ей только представить на поле брани сражающегося друга. Она признавалась себе в собственной трусости и малодушии, но ничего не могла с этим поделать. И только под покровом ночи, когда никто не властен был над ее снами, он приходил к ней. Иногда он умирал, истекая кровью совершенно один под черным небом. И тогда Астрид просыпалась от кошмаров в холодном поту, еще долго пытаясь успокоить свое сердце. Убеждая себя, что это просто сон, а он должно быть сейчас спит у горячего очага где-нибудь в лагере. А иногда…иногда ей снилось что он вернулся домой, а может и не уезжал вовсе. Что на дворе теплое лето и они гуляют с ним по лесу держась за руки. Она собирает цветы, а он рассказывает ей смешные истории. Пару раз он даже целовал ее так нежно, что на утро ее губы горели от невидимых поцелуев, которых она возможно никогда и не познает в своей жизни. Но счастливых снов было гораздо, гораздо меньше. Астрид благодарила ночи, когда те лишали ее снов и та просто проваливалась в беспамятство, вставая утром как ни в чем не бывало.

Довольно часто она приходила к госпоже Хильд. Женщина исхудала из-за чего морщины стали глубокими, глаза впали, а волосы полностью поседели. Если раньше женщина только частично была седой, то теперь возраст взял свое. Однако она старалась держаться, от чего Астрид становилось совсем уж грустно. Они обе тосковали по Лейну, но их боль была совсем не похожей друг на друга. Ей не дано было понять, что чувствует мать, провожая своего ребенка на верную смерть. И теперь им предстояло вместе томиться в часах мучительного ожидания, которое однажды закончится. Вот только что за исход у него был, одним лишь богам было ведомо.

Однажды матушка предложила ей заняться работой. Астрид исправно выполняла все домашние обязанности и не совсем понимала, в связи с чем поступило такое предложение. На что женщина лишь улыбнулась и сказала, что Астрид нужно чем-то заниматься в будущем.

– Скотина, уборка и готовка – рутина убивающая радость от жизни. Попробуй что-то еще, – говорила она, – Я вот люблю ткать полотно, мне помогает отвлечься…

И тогда матушка решила подсобить местному лекарю Карлу. Старик был уже совсем стар, а на смену ему никого не было. Работа подмастерьем у лекаря смогла бы отвлечь Астрид от ненужных дум. А потому девушка быстро согласилась. По началу конечно ей было трудно. Куча талмудов с различными лекарственными травами, множество определений к неведомым ей ранее болезням. Приходилось часами пропадать у него в избе, корпя над книгами. Раньше она любила читать, но все что она читала были лишь сказки, да легенды. А тут серьезная литература, которая давалась ей очень не просто. Все было бы совсем уж плохо, если бы не помощь наставника Карла. Они ходили вместе в лес, он показывал ей различные растения, пока еще трава совсем не пожухла, да поздние ягоды не отошли. Практика тоже имела место быть, к нему домой часто приходили односельчане, да жители соседних сел – у тех давеча местный лекарь помер от лихорадки как месяц уж. Поэтому работы было хоть отбавляй. Но в основном то были бытовые переломы пальцев, да расстройства желудка попеременно с запорами. Астрид уже и сама могла подлечить такие расстройства – благо практики хоть отбавляй. А вот колотые раны, рассечения, воспаления, сильнейшие переломы костей, смещения и даже инфекции, о которых она недавно узнала – все это ей было страшно интересно. Но Карл мог предложить только иллюстрации в книгах, да записи в собственных журналах.