Текст книги "Запасной вариант"

Автор книги: Лия Аштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Дев опоздал. Всего на несколько минут, и тем не менее.

Вообще-то он собирался явиться еще позже; он живо представлял, как Руби ждет его за столиком и все больше злится.

Ему ужасно нравились ее разгневанное лицо и упорное сопротивление.

Но спустя какое-то время он начал чувствовать себя полным идиотом. Он торчит в своем пентхаусе и бездумно смотрит матч по регби, когда может провести время с красивой… Нет, не красивой. По крайней мере, по голливудским меркам Руби никак нельзя назвать красавицей. Но она безусловно интересная женщина… Да, интересная и загадочная.

Проводить время с ней куда приятнее, чем сидеть одному!

Но когда метрдотель с безупречными манерами провел его в отдельный зал дорогого ресторана, он увидел столик, накрытый на двоих, – и никакой Руби.

Он сел и покачал головой. Невероятно!

Ресторан находился на краю Круглой набережной; из слегка изогнутых панорамных окон открывался изумительный вид на залив. Справа виднелись паруса Оперного театра. Впереди – знаменитый мост Харбор-бридж.

Хотя Дев не первый раз приходил в этот ресторан, а ужинать ему доводилось на фоне красивейших пейзажей, вид ночного Сиднея заворожил его. Такого нет нигде в мире!

И все же грустно сидеть одному в зале, где свободно уместятся тридцать человек. Сегодня он заказал его только на двоих! В таких условиях даже красивейший пейзаж скоро надоедает.

Метрдотель предложил ему попробовать заказанное вино; затем он молча скрылся где-то в пространстве.

Шли минуты. Дев то и дело косился на часы. Может, Руби вообще не придет? Нет, не может быть.

Бесшумно распахнулась дверь. Дев поднял голову и увидел, как в зал входит Руби. Он не мог оторваться от нее.

На ней было платье из переливчатой материи, которая как будто вбирала в себя весь свет. Юбка чуть выше колена удлиняла ноги, как и сандалии на высоком каблуке. Когда он, наконец, встретился с ней взглядом, то заметил, что глаза пол старательно уложенной челкой смотрят вызывающе.

Она изогнула губы, но он бы не назвал выражение ее лица улыбкой.

Когда ее подвели к столику, Дев встал. Метрдотель выдвинул ей стул, и она широко улыбнулась ему. Затем метрдотель приступил к исполнению своих обязанностей. Он предлагал им вино и закуски. Но Дев почти не слушал. Воспользовавшись случаем, он любовался Руби, сидевшей вполоборота к нему.

В первый раз она молчит в его присутствии – если не считать самого первого столкновения у гримвагена.

Тогда она была просто восхитительна, сегодня – рафинированна и совершенна. Она разная и тем интереснее для него.

После короткой вступительной беседы метрдотель незаметно удалился, и Руби повернулась к нему.

– Вы опоздали, – заметил он.

– Вы тоже, – парировала она.

– Откуда вы знаете? – удивился он.

– Ниоткуда… Просто мне показалось, что опоздание вполне в вашем стиле. Вы очень последовательно стараетесь вывести меня из себя. – Руби хладнокровно налила себе воды. – А вы ведете себя не слишком-то рыцарственно… – Еще одна пауза. – Лично я никогда никуда не опаздываю… специально… В моей работе важна пунктуальность; не вижу причин, почему нельзя вести себя так же и в жизни.

– Значит, вы цените в мужчинах рыцарственность?

Она посмотрела на него поверх бокала:

– Вообще-то нет. – Она слегка наморщила лоб, отвернулась к окну, взглянула на Оперный театр. – То есть, конечно, приятно, если мужчина вежлив, почтителен, галантен – не знаю, что еще принято вкладывать в понятие «рыцарственность». – Она смерила его взглядом, давая понять, что к нему ее слова не относятся. – Но его поведение должно быть естественным. Например, глупо вскакивать, когда я подхожу к столику… Все должно идти от сердца, от внутреннего уважения.

– Я вас уважаю, – возразил он.

– Верится с трудом! – Руби искренне расхохоталась.

– Но это правда. – Дев не собирался оправдываться, но пришлось. – Я опоздал вовсе не потому, что не уважаю вас и не ценю ваше время. Просто хотелось полюбоваться на вашу реакцию…

– Какое тонкое замечание!

Дев не мог сказать, что ему стало стыдно. Он откровенно наслаждался происходящим… и Руби.

– А вам нравится нарочно меня раздражать, – заметила она. – Кстати, у вас неплохо получается.

Он пожал плечами:

– Значит, вы ищете почтительного, хорошо воспитанного рыцаря?

– Вот уж нет! – Руби тряхнула головой. – Я никого не ищу!

– Счастье для вас в работе?

Снова почти неслышно подошел метрдотель и налил ей вина.

– Да, но дело не в этом. Мужчины мне не нужны. Совсем.

– Не нужны – или не хотите?

Она закатила глаза:

– Ни то ни другое!

Он задумался. Им принесли закуски, и Дев решил сменить тему. В конце концов, они не для того сюда пришли, чтобы выяснять отношения… Сам он терпеть не мог какие бы то ни было «отношения». Эстелла стала неожиданным исключением, но даже с ней ему иногда казалось, что их роман протекает почти без его участия. Конечно, Эстелла нравилась ему. С ней приятно было проводить время. Ему даже казалось, что он ее любит. Но в тот день, когда Эстелла его бросила, она ясно дала понять: то, что он к ней испытывал, – не любовь. Как она выразилась?

«Любовь – это когда ты полностью раскрываешься, делишься с близким человеком своими мыслями, чувствами, страхами. Ты не делишься ничем. Абсолютно ничем!»

Он не стал ей возражать. Но потом, вспоминая их разрыв, он мысленно соглашался с Эстеллой. Она права. Да, он именно такой.

Некоторое время они молча ели лососину.

– Интересно, зачем вы меня сюда пригласили? – спросила Руби, не глядя на него.

– Мне захотелось.

Она резко вскинула голову. В ее глазах он прочел откровенное замешательство.

– Серьезно? Но почему вам вдруг приспичило провести вечер с женщиной, у которой вызываете неприязнь?

– Кажется, раньше вы утверждали, будто недостаточно хорошо знаете меня для того, чтобы испытывать ко мне неприязнь.

Она удивленно подняла брови:

– Мое мнение о вас постепенно меняется!

Он улыбнулся. Это была его знаменитая улыбка, увидев которую Руби порозовела и поспешила отвернуться.

– Неужели я вам нравлюсь?

Она тут же вскинула вверх подбородок:

– Знаете, это уже скучно. С какой стати вы должны мне нравиться?

– Я обаятелен, – ответил он.

Она фыркнула:

– И что вы вкладываете в это слово? По-вашему, обаятельно шантажом вынудить женщину пойти с вами на свидание? В самом деле?

– Нет. Если честно, обычно мне не приходится прибегать к таким уловкам.

– Приятно слышать… я хотя бы отчасти отомстила за ваших многочисленных подруг. Сколько их у вас было – тысячи?

– Гораздо меньше, – возразил он.

– Ну, сотни, – отмахнулась она.

Нет, женщин в его жизни было не так много. Может быть, Эстелла не первая заметила его ущербность, но только с ней он сблизился настолько, что она разглядела его.

– Я не… – начал он и осекся. Он хотел сказать: «Сейчас я не похож на себя». Но он решил, что не стоит признаваться в этом Руби. Но ведь она… Руби должна отвлечь его от мрачных мыслей!

– Вы не… что? – спросила она.

Он тряхнул головой:

– Не важно. Главное, что сейчас мы здесь. – Он откинулся на спинку стула, разглядывая ее. – Мы здесь, в этом прекрасном городе, в этом прекрасном ресторане. А на вас, Руби Белл, очень красивое платье.

Лицо ее из розового стало пунцовым.

– Спасибо, – немного чопорно ответила она.

– У меня предложение, – сказал Дев. – Давайте объявим перемирие! На сегодня! Ну, попробуйте притвориться, что я не вызываю у вас глубочайшего отвращения… Давайте забудем о том, как мы оказались вдвоем за одним столиком.

– Вы не вызываете у меня отвращения! – удивленно ответила она. – Просто вы не даете мне повода понравиться.

– Я постараюсь, – обещал он.

Она долго выдерживала его взгляд, раздумывая над его словами.

– Ладно, – согласилась она под конец. – Но только на сегодня!

Руби с изумлением заметила, что ее десертная тарелка совершенно пуста, если не считать растаявших остатков сорбета. Она даже не помнила вкуса… так увлеклась беседой.

Пару часов назад она испытывала ужас при мысли об этом свидании… Нет. Не нужно лгать. Она тревожилась, предвкушая его. Но вечер оказался просто замечательным. У нее свидание! Свидание с кинозвездой.

Как ни странно, иногда ей приходилось напоминать себе о том, что человек, сидящий напротив, – кинозвезда.

Сегодня он другой. Заметив, как на его лицо неожиданно набежала тень, Руби сообразила, что он с самого первого дня был… подавлен. На него что-то давит.

Правда, сегодня он был другим. Лицо стало более открытым. Они говорили практически обо всем. Начали, конечно, с работы, а потом… Руби чувствовала себя совершенно непринужденно. Ей хотелось рассмешить его. Похоже, у Дева давно не было повода для веселья.

О нет! Она принимает желаемое за действительное. Не нужно придавать сегодняшнему вечеру такое большое значение. Подумаешь, всего лишь свидание. Ключевое слово – всего лишь.

Они вспоминали всякие забавные происшествия, которые случались с ними в пути. Руби было приятно, что Дев не рассказывает о том, как его «обступили толпы поклонниц в Париже» или как он «пил чай с королевой». Он словно снял с себя ореол звезды и оказался настоящим, живым человеком… таким же, как она.

Интересно, он нарочно?

Да, наверное. Он в самом деле обаятелен и умен. И сумел очаровать ее. Руби теперь сама не знала, что о нем думать. Она расслабилась. Понимала, что ведет себя неразумно, но Дев казался ей совершенно неотразимым. Хотя…

– Почему вы пошли работать в кино? – спросил он, круто меняя тему разговора.

Руби повертела бокал за ножку.

– Вы поверите, если я скажу, что я – неудавшаяся актриса? – спросила она.

– Да, – тут же ответил он.

– Неужели все так очевидно? – удивилась Руби.

Он кивнул:

– Актерская игра требует определенных… уловок. А вы… не умеете притворяться. Говорите, что думаете.

Она поерзала на стуле; ей стало немного не по себе.

– Хотите сказать, что я бестактная? – Она попыталась его поддразнить, но ничего не вышло.

– Вы откровенная, – поправил он, пытливо глядя ей в глаза.

Руби смутилась. Он как будто видел ее насквозь. Ей это не понравилось.

– Но, – продолжал Дев, – иногда вы пытаетесь спрятать то, в чем вам не хочется признаваться: досаду, усталость… влечение.

Руби показалось, что сегодня ей уже ничего не удастся от него скрыть. Он что же, читает ее мысли? Лучше не продолжать…

– В чем-то вы правы, – ответила она. – В школе я любила играть, притворяться, но на самом деле исследовала разные стороны себя самой. Мне никогда не удавалось изобразить кого-то другого. – Она рассмеялась. – И все-таки мне хотелось работать в кино, быть причастной… ну, и посмотреть мир. Вот почему после университета я начала с низов и постепенно выбилась наверх.

– Вы хорошо учились в школе?

Смеясь, она покачала головой:

– Вот уж нет! В университет я поступила в двадцать лет, вначале мне пришлось вернуться в школу и получить аттестат. В старших классах… наверное, я проходила бунтарскую фазу.

– В самом деле? – удивился Дев.

– Определенно, – улыбнулась Руби. – Тут многое сыграло свою роль, но главным, наверное, было то, что в подростковом возрасте я часто бывала несчастной… – Она замолчала, не уверенная, что можно рассказывать дальше. Правда, она не делала тайны из своего прошлого. – Я росла в приемной семье, точнее, мне пришлось сменить несколько приемных семей… В том возрасте я как будто притягивала неприятности.

Он слушал ее молча, иногда кивая. Его лицо не выражало ни изумления, ни жалости. Руби это понравилось. Да, ее детство нельзя назвать счастливым, но все могло быть намного хуже.

– Вы искали внимания, – сказал он, и настала очередь Руби удивляться.

– Да, – ответила она. – В конце концов я так и поняла.

Конечно, это слишком просто. Она искала внимания, но не только. Ей нужно было чувствовать себя любимой… желанной. Хотя бы ненадолго.

– Не смотрите на меня так удивленно, – сказал он. – Я не специалист по психоанализу, просто сравниваю себя и вас. Я ведь тоже поэтому пошел на сцену… В моей семье почти все отлично учились. А я школу ненавидел… не любил сидеть на одном месте. Зато обожал играть. Игра – единственное, что у меня хорошо получалось.

Пожалуй, он слишком скромничает! Ведь он не просто хороший актер.

– Наверное, ваши родные гордятся вами.

Руби удивилась, когда почувствовала ревность к гордым родственникам Дева. Она давно мечтала о любящих родных, о стабильности, уверенности в завтрашнем дне. Она строила воздушные замки, мечтала о принце на белом коне и об идеальной семье, как в рекламе зубной пасты. Правда, детские мечты давно сменились свободой, волнующей и легкой.

– Да нет, не особенно, – без выражения ответил Дев.

Она очнулась и резко развернулась к нему:

– Неужели ваши родные не гордятся всемирно известным сыном? Трудно поверить!

Он пожал плечами:

– Не знаю. Может, и гордятся. Мы нечасто видимся.

Руби собиралась спросить что-то еще, но он со скрипом отодвинул стул от стола.

– Пойдем или еще посидим? – Не дожидаясь ее ответа, он встал.

– Кажется, мы договаривались, что уйдем порознь, – напомнила она.

Главное – чтобы их не сфотографировали вместе.

Дев провел рукой по волосам и, не говоря ни слова, вышел из зала.

Руби не хватило времени сообразить, почему он так стремительно ушел. Неужели он притворялся целый вечер?

Неожиданно Дев вернулся.

– Метрдотель уверяет, что папарацци здесь нет, так что, по-моему, можно рискнуть.

Руби кивнула. Хотя она не собиралась покидать ресторан одновременно с ним… они вышли вместе. Бок о бок спустились по лестнице, вышли черным ходом. От его близости ей было приятно и тепло. Она решила, что все дело в хорошем вине. Когда они одевались, у нее немного кружилась голова и она старалась не смотреть на него. В самом деле, непонятно, почему она так упорно отказывалась от этого свидания?

Пропуская ее вперед, он заглянул ей в глаза и, наверное, прочитал ее мысли.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросил он.

Выйдя в тихий переулок, Руби ответила:

– Я в полном замешательстве. Уже привыкла считать тебя самодовольным эгоистом, но сегодня ты показался мне… почти милым.

Она вздрогнула, когда он положил теплую ладонь ей на плечо и развернул к себе лицом. Потом взял ее за руку, потянул за собой. Руби вскинула голову. Они стояли под уличным фонарем; его лицо оказалось в тени.

– Нет, Руби, – тихо, но твердо сказал он. – По-моему, позавчера, в моем вагончике, ты все поняла совершенно правильно.

Она нахмурилась, силясь вспомнить, что наговорила ему позавчера. От злости и досады она себя не помнила, а сейчас… сейчас ей вообще было трудно о чем-то думать.

– Я совсем не «милый». – Он выпустил ее руку и зашагал вперед.

Внутренний голос требовал спорить, разубедить его. Но Руби молчала, понимая: Дев имел в виду вовсе не свой шантаж, вынудивший ее согласиться на сегодняшнее свидание. И не опоздание к ужину. Он вообще говорил не о ней.

Она не понимала его, но угадала в нем что-то знакомое. Поэтому она молча догнала его, и они пошли рядом.

Глава 6

Дев не думал о том, куда они идут. Просто ему нужно было двигаться. Вскоре освещение стало ярче, а вокруг появились люди, и он понял, что они направляются к Оперному театру. Он остановился и глубоко вздохнул.

Он не знал, как отнестись к тому, что только что случилось.

Он вообще жалел, что проговорился. Сегодняшний вечер и общество Руби не должны иметь отношение к его прошлому. Он вздохнул. Все-таки не зря он считался хорошим актером…

– Итак, – почти нормальным тоном сказал он, – куда пойдем?

Они стояли на площади, между ресторанами, выходящими на залив, и Оперным театром. Несмотря на поздний час, народу на площади было много. Почти все устремились к воде, хотя некоторые парочки и группки устроились на ступеньках. В том месте, где стояли Дев и Руби, не было больше никого.

Руби подняла на него глаза и улыбнулась – довольно неубедительно. Она в самом деле была неважной актрисой.

– Может, просто немного побродим?

– Отлично! – одобрил он, ожидая, что вот-вот вернется прежняя язвительная, оживленная Руби, объявит, что перемирие закончено, и быстрым шагом уйдет прочь.

Его грызло беспокойство. Почему ему так хорошо? Ладно, об этом он подумает потом… Он давно привык откладывать серьезные дела и мысли на потом.

Ничего не говоря, они дружно отправились к центру города: справа – кованая решетка, отгораживавшая набережную, слева – старомодные шары уличных фонарей. С воды дул прохладный ветерок, но его прикосновения были приятными.

Руби говорила о «Земле», о спектакле, который она когда-то видела в Опере, пересказывала свежие сплетни. Говорят, в следующем году в Сиднее будут снимать продолжение какого-то блокбастера. Вот бы где поработать! Сначала она как будто не обращала внимания на его молчание, но постепенно все больше вовлекала его в разговор. Расспрашивала о вчерашней премьере. Неужели все в самом деле так плохо, как об этом пишут?

– Мне такие фильмы не нравятся, – признался Дев. – Сам по себе он, может, и гениальный, просто не в моем вкусе.

– Значит, тебе было скучно? – спросила она.

Он покосился на нее, отметив веселые огоньки в глазах.

– Очень.

Она рассмеялась:

– Значит, слезливые семейные хроники ты не любишь?

– Да. Мне больше нравятся боевики и триллеры.

– Какая неожиданность! – поддразнила она. – Тогда… вот что странно. Почему ты согласился сниматься в «Земле»? Хочешь сменить амплуа?

– Нет, – буркнул он так резко, что Руби невольно замедлила шаг и взглянула на него с любопытством. – То есть… ну да, вот именно.

– Ты, похоже, не уверен.

Он в самом деле не был уверен, что правильно поступил. Сейчас он должен был сниматься совсем в другом фильме, играть переговорщика в динамичном боевике о взятии заложников. Его привычный образ получал новый, неожиданный ракурс. Но на роль неожиданно взяли другого актера, а его контракт на следующий фильм аннулировали. Поэтому он здесь.

Только из уважения к его прежним заслугам история не получила широкой огласки. Веронике пока удается давать отпор редким, но довольно точным догадкам журналистов. Должно быть, какие-то слухи дошли и до Руби. Она с любопытством поглядывала на него, но Дев не думал, что ей приятно смаковать грязные подробности. Что ж, ее тактичность достойна награды!

– Я согласился, потому что мой агент на меня надавила, – признался Дев.

По правде говоря, он согласился лететь в Новый Южный Уэльс, потому что больше не мог выносить бессонных, бессмысленных ночей в Голливуде. К сожалению, в Новом Южном Уэльсе его ждало примерно то же самое.

За исключением Руби.

– Ты живешь в Сиднее? – спросил он, меняя тему.

Они шагали в толпе среди парочек, семей с детьми, туристов, обвешанных фотокамерами. Если его кто-то и узнал, он не заметил.

– Уже нет, – ответила Руби.

– В Мельбурне?

– Нет, не в Мельбурне… – Она с улыбкой покачала головой.

До сих пор Дева совсем не интересовали женщины, которые оказывались с ним рядом. Точнее, они не интересовали его как личности или как интересные собеседницы. Сегодня за ужином он, к собственному удивлению, с интересом слушал ее рассказы о себе и сам что-то рассказывал в ответ. Со своими поклонницами он общался совершенно не так.

Может быть, он просто отстал от жизни? В конце концов, прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз появлялся в обществе с женщиной. Но раньше он никогда не отвечал на вопросы о себе, сводя все к своему творчеству.

– Если я начну перечислять все города мира, пока ты не скажешь «да», мы еще долго здесь пробудем.

– Ты и тогда не узнаешь ответа.

Они остановились между железнодорожной станцией и паромным терминалом. Руби смотрела на него снизу вверх. Она улыбалась и как будто чего-то ждала.

Дев по-прежнему молча рассматривал ее, как будто хотел запечатлеть в памяти ее глаза, нос, губы.

Раньше он не замечал, что на свету в ее карих глазах появляются золотые крапинки.

– Ты красавица, – очень тихо произнес он и понял, что думает так на самом деле.

Руби поспешно шагнула назад и слегка пошатнулась на высоченных каблуках. Он механически схватил ее за плечо, чтобы поддержать. Сначала ее лицо было нежным, манящим… Потом она прищурилась и решительно сбросила его руку.

– Отличная попытка!

– Это правда, – не сдавался он. Посмотрев в ее замкнутое, сразу ставшее холодным лицо, он понял: она все неверно истолковала. Почему комплимент подействовал на нее так странно?

– Слушай, уже поздно. Спасибо за прекрасный ужин. Мне пора возвращаться к себе в отель, – сказала она, не двигаясь с места.

Ему не хотелось ее отпускать, и то, что она сама медлила, ему понравилось.

– Если не Сидней, не Мельбурн, не другой город… где ты все-таки живешь?

Руби зажмурилась. Как ловко он возобновил разговор!

– Там, где мне нравится, – медленно выговорила она. – Когда работаю, живу на съемках. Иногда меня приглашают к себе друзья… А бывает, я переезжаю на новое место, где еще не была…

– Но где у тебя, так сказать, база? Где ты хранишь свои вещи?

– Какие вещи? – Она пожала плечами.

– У тебя ничего нет?

– Ничего такого, что не умещается в чемодане.

До него дошло не сразу.

– Почему?

– Ты не первый задаешь такой вопрос, – улыбнулась Руби. – А по-моему, такой образ жизни очень разумен. Я могу жить в самых разных местах, любоваться невероятными красотами. И ничто меня не связывает. Когда мне предлагают работу, я готова на следующий день сорваться с места и отправиться хоть на другой конец земного шара!

– Разве ты не хочешь когда-нибудь обзавестись собственным домом?

Она наморщила нос:

– Ты имеешь в виду великую австралийскую мечту – огромный особняк с крытой верандой и барбекю на заднем дворе? Нет, спасибо! – Она говорила совершенно убежденно; Дев понял, что она много думала о жизни. Но поверить ей оказалось трудно. Неужели можно всю жизнь прожить так, как она?

– Почти все женщины в твоем возрасте задумываются о семье, о детях. О том, чтобы пустить корни.

– Ты старше меня, – тут же парировала Руби. – И что, пускаешь корни у себя в Беверли-Хиллз?

– Н-нет… – растерялся он.

– Ну вот, видишь! – Видя его замешательство, она попробовала объясниться: – Неужели в это так трудно поверить? Ведь говорила же я, что выросла в приемной семье. Моя, так сказать, «семья» – несколько приемных пар. Их всех я называю «дядями» и «тетями». Они милые, замечательные, но все они с нетерпением ждали, когда я от них съеду, и я их не виню. А почти все мои друзья работают в кино, так что они разбросаны по всему свету.

Видимо, она догадалась по выражению его лица, что не убедила его, потому что тяжело вздохнула и закатила глаза.

– Нет, – быстро сказал Дев. – Я все понял.

Если подумать, он живет примерно так же. Дом у него есть, но его особняк – скорее успешное вложение капитала, чем уютная крыша над головой. Покупая дом, он не думал о будущем: о жене, детях. Более того, до сих пор ему хотелось только одного: играть. А теперь он вообще ни в чем не уверен…

– Выпить хочешь? – предложил он.

Руби ненадолго задумалась и тряхнула головой:

– Нет, мне пора. Повторяю, уже поздно, и…

– Но ты же не ушла.

Она сама не знала, почему не ушла. Все надо делать вовремя… Просто она растерялась, когда он вдруг назвал ее красавицей. Начала плавиться от жара, идущего от него. Поддалась искушению…

Правда, она тут же вспомнила, где она, с кем и почему она не должна уступать.

– Мне пора, – повторила она, хотя уходить ей совсем не хотелось.

– Да, наверное, – согласился он. – Ты очень убедительно доказала, что тебе в самом деле надо идти.

Он придвинулся чуть ближе… Боже! Он ведь понимал, как действует на нее его близость! Какое высокомерие, какая самоуверенность!

Но сейчас ее это почему-то не отталкивало. Может быть, потому, что сегодня она мельком заглянула за высокую стену, которую Дев воздвиг вокруг себя. Она увидела его незащищенным, разглядела в Деве человека, а не актера. Неожиданно она поняла, что этот человек ей интересен. Вначале ее влекло к актеру; притягивала его внешность, его обаяние. С такого рода влечением она еще могла бы справиться, пусть и с трудом. И уйти от него, вспомнив строгие правила, составленные ею для себя.

Но Дев открылся ей с новой, неожиданной стороны, и ей захотелось узнать его получше.

«Нет, спасибо… Спасибо за ужин»…

Руби молчала, внезапно лишившись дара речи. Наверное, он что-то прочел у нее на лице, потому что с улыбкой взял ее за руку и повел за собой.

Они повернули на Маккуори-стрит.

– Куда мы? – с запозданием спросила Руби.

Дев остановился.

– Уже пришли… Вот мой отель.

Они стояли под красным навесом, на красной ковровой дорожке. Подумать только! В нескольких метрах от них застыл швейцар в ливрее, тактично делая вид, будто не замечает их.

– Дев, это не смешно, ты сказал…

– На первом этаже есть бар, а здешний персонал гарантирует, что нам никто не помешает. И уж конечно, никто не будет нас фотографировать. – Уголки его губ взлетели вверх. – Руби, я ведь не зову тебя распить бутылку шампанского у меня в постели!

– Ну да, конечно… – Руби показалось, что ее лицо сделалось одного цвета с ковровой дорожкой.

– Так пойдем? – Он жестом указал на широкие двери.

Она кивнула, и вот они уже шагают к бару по роскошному мраморному полу, устланному коврами. Классический просторный бар был обставлен массивной старинной деревянной мебелью, стены были оклеены красивыми шелковыми обоями. Хрустальные люстры испускали мягкий, приглушенный свет. У стойки сидело несколько человек. Вдоль стены тянулась скамья, обтянутая черно-кремовой тканью; у скамьи стояли столики. За одним сидела какая-то парочка. После того как Дев спросил, что она будет пить, Руби направилась в самый дальний угол и села на мягкое сиденье.

Дев отошел от стойки и направился к ней. В темном костюме и белой рубашке без галстука он выглядел не официально и сухо, а расслабленно и непринужденно. Можно подумать, в таком виде он каждый день ходит за продуктами!

Руби решила, что в баре не случайно приглушили свет. И все же, когда он приблизился, ее снова изумило хмурое выражение его лица. Может, он плохо себя чувствует? Он очень осунулся, щеки ввалились. Сегодня он ужинал с аппетитом… может быть, он в самом деле болел и продолжает худеть?

Во всяком случае, она понимала, что задавать ему вопросы о здоровье неприлично. Он не будет обсуждать свои проблемы с кем попало. Кто она ему? Случайная спутница, которую он почему-то пригласил поужинать. Она никогда не задаст ему такие вопросы. У них есть только сегодняшний вечер.

Он опустился рядом с ней на сиденье, очень близко, но не касаясь ее. Глядя Руби в глаза, протянул ей бокал. Здесь, в углу, было гораздо темнее, чем в центре зала. Обстановка… располагала к интиму.

Когда он погладил ее по руке, она от неожиданности дернулась, расплескав вино.

– О-ох! – Руби поставила бокал на стол, тряхнула головой, стараясь привести себя в чувство. Ничего не помогало. Стоило ей заглянуть Деву в глаза, и она забывала обо всем. Она не отрываясь смотрела на него, видя перед собой не кинозвезду, а человека. Новый Дев стал для нее загадкой… и он ей нравился.

Он ненадолго приоткрыл темные глубины за роскошным фасадом; она разглядела неожиданную боль. А потом Дев перестал ее поддразнивать и начал соблазнять всерьез… Он придвинулся вплотную. Руби говорила ему, что у нее другие цели в жизни, но он ее как будто не слышал. Сам ведь признался, что не считает себя милым и хорошим. Наверное, он не кривил душой. Он так упорно ее домогается… неужели в самом деле его к ней влечет?

Нет, решила Руби. Дело в чем-то другом.

Она смотрела ему в глаза, в его красивые, пронзительные голубые глаза. Потом облизнула пересохшие губы кончиком языка… Он придвинулся еще ближе, положил руку на спинку сиденья. Руби не сразу осознала, что его пальцы ласкают нежную, шелковистую кожу у нее на шее. Постепенно он двигался выше, к затылку, потом погладил ее по голове. Но не тянул ее к себе. Боялся, что она убежит?

Он очутился так близко, что даже при тусклом освещении она заметила красные прожилки у него в глазах. На миг ей даже стало страшно за него… Но страх тут же прошел, сменившись совсем другими ощущениями.

И наконец, он ее поцеловал.

На один глупый, безумный миг ее сознание заполнилось образами Девлина Купера, который целовал на экране многочисленных женщин. Она представила романтические объятия, смятые простыни под яркими лучами юпитеров. А потом картинка пропала – ведь все это было ненастоящим. В отличие от их поцелуя.

Она целовала не киногероя, а вполне реального, живого мужчину, который по-настоящему хотел ее. После того как он раздвинул ее губы языком, она прижалась к нему всем телом. Она погладила его ладонью по груди. Он обвил ее талию; его рука скользнула под короткий жакетик.

Она отвечала со всем пылом, на какой была способна. Его губы были восхитительными, как вино, которое они пили, сладкими, как сорбет…

Руби отвечала, не стесняясь своих чувств, и он невольно заразился ее страстью. Перестал сдерживаться.

Руби прижималась к нему вплотную, наслаждаясь его великолепными, сексуальными, греховными губами. Она могла бы сидеть так вечно и вечно целовать его…

Наконец, он отстранился и шепнул ей на ухо:

– Поднимемся ко мне?

Наверное, все началось еще в Люсивилле, среди вагончиков, когда она врезалась в него. Сейчас Руби было все равно. Она знала, что у нее есть единственный выход. Надо встать, стараясь не упасть, и подняться к нему в номер.

Он встал и протянул ей руку. Заметив, что он смотрит на нее вопросительно, Руби одними губами ответила: «Да».