Текст книги "Когда мы виделись в последний раз"

Автор книги: Лив Константин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава шестая

Прежде всего, оказавшись на подъездной дороге у дома Кейт, Блер заметила двоих мужчин в черных костюмах и пальто, стоявших перед входной дверью. Как только она остановила свой кабриолет и вышла, один из мужчин подошел к ней:

– Вас ожидают, мэм?

– Да. Я подруга Кейт, Блер Баррингтон.

Охранник предостерегающе поднял палец и открыл блокнот:

– Ваше имя тут записано, но мне нужно увидеть какой-нибудь ваш документ. Пожалуйста.

Ее книг он явно не читал. Но правду сказать, невзирая на ее славу, мало кто узнавал ее в лицо. Время от времени – обычно в ресторанах – кто-нибудь просил у нее автограф. Но чаще всего она жила неузнанной. Подписывание книг было из другой оперы, как говорится. Они с Дэниелом привыкли к тому, что за автографами выстраивались длиннющие очереди, и к концу этих мероприятий у каждого из них болела рука. И Блер это просто обожала.

Она вытащила и протянула охраннику водительское удостоверение. Тот заснял его камерой своего телефона и дал Блер знак, что она может войти в дом. Дверь открылась, когда она еще не успела постучать. На пороге стояла Кейт, бледная, осунувшаяся.

– Что это за люди в черном? – спросила Блер.

Кейт была готова ответить, но покачала головой:

– Их Саймон нанял. На всякий случай…

Закрыв дверь и заперев ее на засов, Кейт пошла впереди Блер по коридору к кухне.

– Селби здесь. Решила меня проведать.

Блер мысленно застонала. Меньше всего ей хотелось встречаться с Селби. На поминках они только поздоровались. Селби сидела не с другими женщинами, а со своим мужем, Картером. А теперь выбора не было – придется с ней разговаривать.

Когда они с Кейт вошли в кухню, Блер восхищенно огляделась по сторонам. Все выглядело просто сказочно – так, как могло бы выглядеть на старинной тосканской вилле. Красивый плиточный пол, смотревшийся так, словно каждую плитку цвета терракоты привезли из Италии. Свет, струившийся сквозь застекленный сводчатый потолок с грубо обтесанными деревянными стропилами, озарял полированные рабочие поверхности и высоченные шкафы. Здесь создавалось то же ощущение старины, как в других помещениях дома, но добавлялся легкий привкус антикварной Европы.

Селби сидела за столом, который, казалось, был выточен из одного могучего ствола. Края деревянной плиты были обработаны грубовато, и это придавало столу элегантную простоту. На руках у Селби сидела Аннабел, и Селби ей что-то читала. Селби оторвала взгляд от книги. Судя по взгляду, она явно расстроилась.

– О, привет, Блер.

Селби изучила Блер обычным неприязненным взглядом. Но теперь это Блер нисколько не задевало. Она знала, что выглядит хорошо. Пусть она уже не была такой стройняшкой, как в старших классах школы, но благодаря времени, проводимому в спортзале, и строгой диете она все еще могла натянуть джинсы. А ее волосы, которые в школьные годы невозможно было усмирить и зачесать назад, теперь стали гладкими и прямыми благодаря современному чуду под названием «кератин». Селби уставилась на кольцо с бриллиантом в восемь карат на левой руке Блер.

Блер ответила спокойным взглядом и неохотно признала, что годы были благосклонны к Селби. Если она и изменилась, то стала привлекательнее, чем в школьные годы. Волосы, мягкими волнами обрамлявшие ее лицо, были кое-где осветлены, что смягчало черты лица. Украшения у Селби были прекрасные – серьги с крупными жемчужинами, золотой браслет и кольцо с сапфиром и бриллиантами. Блер знала, что кольцо старинное, фамильное. Картер показывал его Блер давным-давно – еще до того, как он внял настояниям родителей подыскать «подходящую» пару.

– Привет, Селби. Как поживаешь? – спросила Блер, отведя взгляд от Селби. Она вытащила из сумки мягкую игрушку – лилового единорога – и протянула Аннабел. – Аннабел, я старая подруга твоей мамы, меня зовут Блер. Я подумала, что ты захочешь подружиться с Санни. Это девочка.

Аннабел мигом спрыгнула с колен Селби, схватила игрушку и прижала к груди:

– Можно мне ее взять себе?

– Конечно. Я нашла ее специально для тебя.

Улыбнувшись от уха до уха, девочка еще крепче обняла единорога. Блер была рада тому, что игрушка так понравилась Аннабел.

– Где же твои хорошие манеры, Аннабел? – чуть укоризненно проговорила Кейт. – Скажи «спасибо».

Аннабел пару секунд очень серьезно смотрела на Блер и стеснительно пробормотала:

– Спасибо.

– Пожалуйста, Аннабел. Тетя Блер любит дарить подарки.

– Вот не знала, – с нескрываемым раздражением заметила Селби, – что ты уже «тетя» Блер.

«Неужели хоть на один день Селби не может отказаться от своей язвительности?» – подумала Блер. Однако препираться с Селби она не собиралась, поэтому обратилась к Кейт:

– Ты же не против, чтобы она меня так называла?

Кейт взяла Блер за руку и сжала ее пальцы:

– Конечно же нет. Мы были с тобой как сестры, да мы и сейчас как сестры, – поправила она себя.

– А помнишь, как мы с тобой разыгрывали из себя сестренок, когда ходили на тусовки в универе? – спросила Блер. – И еще имена себе придумали. Анастасия и…

– И Корделия! – заливаясь смехом, подхватила Кейт.

Селби сделала большие глаза:

– Да уж, с ума сойти.

Блер вспомнила те годы. Несмотря на то что Кейт была блондинкой, а Блер – брюнеткой, люди им верили. Они так много времени проводили вместе, что стали разговаривать похоже. Их выговор стал почти одинаков по интонации и темпу, они даже смеяться начали сходно.

До знакомства с Кейт Блер часто гадала, каково это – вырасти в нормальной семье, с матерью, которая готовит тебе завтрак и заботится, чтобы ты взяла с собой полезный ланч, а потом ждет тебя дома, чтобы помочь тебе сделать уроки, или просто спросит, как у тебя дела в школе. Блер было всего восемь лет, когда не стало ее матери, и очень скоро она превратилась в центр вселенной для своего отца. В пятом классе она научилась готовить лучше, чем когда-либо готовила ее мать. Ей ужасно нравилось баловать отца деликатесами. Через какое-то время Блер полюбила заботу о себе самой и отце. Это помогало ей ощущать себя взрослой. А потом все переменилось – когда в их доме появилась Энид Тернер.

Энид была менеджером по продажам в компании отца. Неожиданно она начала приходить к ним в дом каждую неделю ужинать. Шесть месяцев спустя отец усадил Блер перед собой и с дурацкой улыбкой спросил:

– А ты хотела бы иметь новую маму?

Блер почти сразу поняла, о ком речь.

– Если ты говоришь про Энид, то спасибо, не хочу.

Отец взял ее за руку:

– Ты же знаешь, я ее очень полюбил.

– Догадываюсь.

Отец смотрел на нее, продолжая по-идиотски улыбаться:

– В общем, я попросил ее стать моей женой.

Блер вскочила с дивана и встала перед отцом. Горькие слезы застлали ее глаза.

– Ты не можешь так поступить!

– Я думал, ты обрадуешься. У тебя будет мама.

– Обрадуюсь? С чего это мне радоваться? И никогда она не будет моей мамой!

Мать Блер, Шейна, была красивой и чудесной. У нее были длинные рыжие волосы и лучистые глаза. Иногда они с Блер играли в наряды. Мама была как бы кинозвездой, а Блер – ее костюмершей. Мама обещала, что в один прекрасный день они вместе поедут в Голливуд, и хотя мама уехала туда одна, Блер верила, что она вернется за ней, когда устроится там.

Каждый день она ждала письма или открытки. Она искала лицо матери на афишах кинофильмов и в телешоу. Отец то и дело советовал ей забыть о Шейне, говорил, что она уехала навсегда. Но Блер не могла поверить, что мать могла бросить ее насовсем. Может быть, просто она ждала момента, когда станет настоящей звездой, а уж потом вернется за ней. Но прошел год, а от матери не было никаких вестей. Вот тогда Блер начала волноваться. Значит, с матерью что-то случилось. Блер стала просить отца, чтобы они вместе поехали в Калифорнию и поискали там мать. Отец грустно покачал головой. Он сказал Блер, что ее мать жива.

Блер ошарашенно посмотрела на отца:

– Ты знаешь, где она?

Он ответил не сразу.

– Не знаю. Знаю только, что каждый месяц она исправно получает от меня алименты.

Блер была еще мала и не удивилась тому, что отец продолжает посылать ее матери деньги, хотя они развелись. Нет, она во всем обвинила его и убедила себя в том, что он лжет и нарочно делает так, чтобы они с матерью не виделись. Она верила, что скоро мама вернется за ней, а если Голливуд оказался не таким, каким она его себе представляла, может быть, мать вернется домой.

И когда отец сообщил ей о том, что собирается жениться на Энид, Блер убежала в свою комнату и заперла дверь. Она объявила отцу, что не будет ни есть, ни спать, ни разговаривать с ним, если он сделает это. Нет, она ни за что не смирится с тем, чтобы эта тупая Энид Тернер переехала к ним в дом и стала ей указывать, что делать. Ни за что на свете Блер не позволит ей отнять у нее отца. Да как он мог вообще смотреть на Энид после брака с матерью Блер? Шейна была яркой красавицей, а Энид была обычной и скучной. Но тем не менее месяц спустя они обвенчались в местной методистской церкви, и Блер пришлось стать свидетельницей, хотя она этого жутко не хотела.

Очень быстро комнатушка, где Блер с друзьями смотрели телевизор или играли в дартс, превратилась в «мастерскую» Энид. Энид выкрасила там стены в розовый цвет и развесила свои «произведения» – картинки, раскрашенные по цифрам, с изображением собак различных пород, а игры и игрушки Блер перекочевали в подвал.

В первую же ночь после свадьбы, когда отец и Энид заснули, Блер прокралась в свое бывшее «логово». Схватив с туалетного столика толстый маркер, она пририсовала кокер-спаниелю очки, золотистому ретриверу – усы, а черному лабрадору – черную сигару в пасти. Она сложилась от сдавленного смеха пополам.

Наутро из этой комнаты послышались крики Энид, и Блер прибежала туда. Глаза у ее мачехи были красными и распухшими от слез.

– Зачем ты это сделала? – обиженно спросила Энид.

Блер невинно вытаращила глаза:

– Я ничего не делала. Может быть, ты ходила во сне, вот и нарисовала все это сама.

– Ну уж нет. Я знаю, это сделала ты. Ты ясно дала понять, что не хочешь, чтобы я тут жила.

Блер выпятила подбородок:

– Нет, наверняка это сделала ты, чтобы на меня вину свалить.

– Послушай меня, Блер. Можешь морочить голову своему отцу, но только не мне. Ты можешь меня не любить, но я не потерплю неуважения и лжи. Ты меня понимаешь?

Блер промолчала. Несколько секунд они молча смотрели друг на дружку.

Наконец Энид процедила сквозь зубы:

– Давай выметайся отсюда.

С того дня, что бы ни случилось в доме, Энид во всем обвиняла Блер. Отец полюбил новую жену, стал предан ей, а на дочь начал обращать все меньше внимания. Он и пальцем не шевелил, чтобы защитить дочь. Очень скоро Блер расхотелось возвращаться домой, и она делала все, что только могла, чтобы этого избежать. Прожить год с лишним под одной крышей с Энид – этого оказалось больше, чем могла вынести Блер, поэтому, когда ее решили отправить учиться в дорогую частную школу, это стало просто подарком с небес. После восьмого класса в Мэйфилде она приехала на лето домой, но на втором году учебы Лили предложила Блер остаться на лето у них в Бетани, в доме на побережье, в штате Делавэр. Блер была уверена, что отец не разрешит, но хватило одного телефонного звонка Лили – и все было улажено.

Блер влюбилась в этот дом с первого взгляда. Наружные стены были отделаны кедровой дранкой. Белые веранды и крылечки выделялись на фоне темного дерева, и им вторили белоснежные дверные и оконные рамы. Дом разительно отличался от того, в котором выросла Блер, построенного в колониальном стиле[23]23
  Новоанглийский колониальный стиль – особняки переселенцев, возведенные в период с 1620-х по 1740-е годы в регионе Новая Англия. Они с крутыми, черепичными или покрытыми дранкой крышами, с боковыми фронтонами и узкими карнизами, заметными печными дымоходами. Окна в этих домах сравнительно небольшие, а стены если и украшены, то очень неброским орнаментом.


[Закрыть], где все комнаты представляли собой скучные прямоугольники, а мебель обязательно покупалась гарнитурами. Дом на берегу был наполнен просторными комнатами с белыми стенами и большими окнами, выходившими прямо на океан. Мягкие диваны и кресла с цветастой обивкой были специально расставлены так, чтобы можно было наслаждаться видом на море, расположившись уютными группами. Но самым потрясающим был шум разбивающихся о берег волн и влетавший в открытые окна воздух, пахнувший морем. Никогда в жизни Блер не видела такого удивительного дома.

Кейт взяла ее за руку и повела наверх. Там находилось пять спален. В спальне Кейт, большой комнате рядом с хозяйской спальней, стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет. Французские двери выводили на маленький балкон с видом на берег. Все в этой комнате было белым – балдахин над кроватью, подушки на стульях. Только одеяло было ярко-розовым, и на нем были вышиты фигурки русалок. И на стенах висели картины с изображениями русалок, и на полках одного из книжных шкафов стояли статуэтки, изображавшие русалок. А над кроватью, на стене, ярко-синими морскими стеклышками было выложено имя Кейт. У Кейт было все – мать и отец, которые давали ей все, чего бы она ни пожелала, и в том числе, этот дом на побережье. У Блер вдруг перехватило дыхание. Одиночество и пустота ее жизни комом сжали ее горло.

– Потрясающая у тебя комната, – еле выговорила она.

Кейт пожала плечами:

– Нормальная. В смысле… я для этих русалочек уже довольно-таки взрослая. Все прошу маму купить мне новое одеяло, а она все время забывает.

Блер была в шоке. У Кейт было столько всего, а она жаловалась на какое-то глупое одеяло? Но не успела Блер вымолвить хоть слово, как Кейт схватила ее за руку:

– Ты еще свою комнату не видела! Глаза Кейт сияли от радостного волнения.

– Мою?

– Пошли.

Она привела Блер в комнату напротив, где на стене над кроватью было выложено морским стеклышками ее имя – Блер.

Блер потеряла дар речи. Она не знала, что думать и как себя чувствовать. Никто по отношению к ней не вел себя так щедро, с такой добротой.

– Нравится? Мама приехала сюда на прошлой неделе и обо всем позаботилась.

Блер подбежала к окну и отдернула штору. Конечно, она была ужасно расстроена, хотя можно было сразу понять, что вида на море из этого окна не будет, ведь комната находилась напротив спальни Кейт. Но Блер сумела скрыть разочарование и скованно улыбнулась:

– Очень нравится.

– Я рада. Но конечно, спать-то мы с тобой наверняка будем вместе, чтобы всю ночь болтать.

Так оно и вышло. Они спали то в кровати Кейт, то в кровати Блер. Лежали в темноте и поверяли друг дружке все свои секреты. Так что Блер, по идее, вовсе не нужна была своя комната, однако Лили, мудрая женщина, понимала, что это значит для девочки. Потом Блер каждый год проводила лето у них, в доме на берегу, до того лета, когда Кейт и Саймон поженились. Блер не знала, сохранился ли у них тот дом и бережет ли Кейт традиции своей матери – к примеру, есть ли в доме для Аннабел такая же спальня.

Селби встала и чмокнула Кейт в щеку:

– Пойду, пожалуй. Не забывай – если что-то понадобится, только дай знать.

Селби взяла сумочку. Блер узнала цветочный принт, характерный для итальянских дизайнерских сумок Fendi.

«Веселенькие цветочки совсем не вяжутся с характером Селби», – подумала Блер. А на ее взгляд, Селби больше бы подошла Traviata от Launer – любимая модель английской королевы, – ну, скажем, черная или темно-зеленая. Да и носить эту сумку Селби могла бы в точности как Елизавета – повесив через руку.

– Я провожу тебя, – сказала Кейт и перевела взгляд на Блер: – Ты не присмотришь за Аннабел минуточку?

– С радостью. – Блер повернулась к Аннабел: – Хочешь, я дочитаю тебе сказку?

Девочка протянула Блер книгу «Щедрое дерево»[24]24
  Книжка в картинках американской писательницы Шел Силверстайн.


[Закрыть].

– Это одна из моих любимых, – сказала Блер.

Блер усадила дочку Кейт себе на колени и начала читать. Аннабел сидела, прижав к себе одной рукой девочку-единорога по имени Санни. Аннабел была просто чудесна – огромные карие глаза и милая улыбка. В ней было что-то, неуловимо напоминавшее Лили, – наверное, нежность. Какая жалость, что Лили не увидит, как будет расти ее внучка.

– Тетя Блер, читай! – поторопила Блер девочка.

– Прости, детка.

В этот момент в кухню вбежала запыхавшаяся Селби. Сдвинув брови, она выпалила:

– Понятия не имею, что происходит, но что-то стряслось!

– Ты о чем? – спросила Блер, усадив Аннабел по – удобнее.

– Там полиция приехала. Они привезли какой-то сверток, – сообщила Селби. – Разговаривают с Кейт и Саймоном. Я, конечно, еще побуду тут, но я записана на массаж.

– Ясное дело, массаж пропускать тебе не хочется, – проговорила Блер.

Селби зыркнула на нее:

– Пожалуй, позвоню и откажусь. Я – лучшая подруга Кейт. Я ей нужна.

Почему Селби никак не могла успокоиться? Они уже давно не были одноклассницами. Блер чувствовала, что закипает, но заставила себя сдержаться. Сделав глубокий вдох, она твердо решила, что не произнесет ни единого слова, о котором потом будет сожалеть. Она осторожно навила на палец локон Аннабел, глядя на Селби, и проговорила спокойным голосом:

– Я же здесь. Поезжай на свой массаж. С Кейт все будет в порядке.

Селби покраснела:

– Зачем ты вернулась? Мало тех бед, которые ты натворила перед ее свадьбой?

Неужели Селби это всерьез говорила? На днях убили мать их подруги, а Селби только о том и думала, чтобы ворошить прошлое? Блер перестала сдерживаться и дала волю своему гневу. Она пересадила Аннабел на стул, встала поближе к Селби и сказала шепотом, чтобы девочка не услышала:

– Что с тобой? Лили мертва, и Кейт нуждается в поддержке, какую только мы все можем ей оказать. Сейчас не время для твоих мелочных придирок.

Слова «мы все» Селби явно польстили. Она разжала губы, но не смогла произнести ни слова в ответ.

– Думаю, тебе пора, – сказала Блер. – Тебе явно надо сбросить напряжение.

Селби одарила ее свирепым взглядом, зажала сумочку под мышкой и маршевым шагом покинула кухню.

Глава седьмая

Кейт постучала в дверь кабинета мужа – дверь была слегка приоткрыта.

– Саймон, детективу нужно поговорить с нами.

Саймон оторвал взгляд от компьютера и прочесал волосы пятерней. Кейт вошла к нему с Андерсоном.

– В чем дело? – спросил Саймон. – Кого-нибудь арестовали?

– Нет, сэр, – ответил Андерсон из-за спины Кейт. – Но была доставлена посылка.

– Откуда? – нетерпеливо спросил Саймон. – И что в ней?

Андерсон подошел к столу. Кейт в ужасе смотрела на коробку, которую он держал в руках. Она прижала ладонь к животу, ощутив знакомый приступ тошноты. У нее закружилась голова, и ей захотелось выбежать из кабинета до того, как детектив откроет коробку.

– Прошу вас, – сказал Саймон, – садитесь.

Андерсон поставил коробку на письменный стол Саймона. Кейт заметила, что упаковочный скотч надрезан.

– Я уже видел, что внутри, – сказал детектив. – Но хочу чтобы вы оба посмотрели.

– Да, конечно, – кивнул Саймон и встал.

– Только посмотрите, руками не трогайте, – предупредил Андерсон.

Он снял крышку с коробки. Кейт ахнула и в отвращении отшатнулась, прижав ладонь к губам. Внутри лежали три маленькие черные птички, нанизанные на металлический шампур. У всех трех было перерезано горлышко.

– Что же за псих, что за ублюдок этим занимается? – проревел Саймон, резко отодвинув коробку к детективу Андерсону.

– Птиц, по всей вероятности, приобрели в зоомагазине – там же, где купили мышей, – сказал детектив. – Это длиннохвостые попугайчики. Их обрызгали черной краской из баллончика.

У Кейт кровь застучала в висках. Она попятилась назад от стола. Она вся тряслась от ужаса, который вскоре превратился в гнев.

– Почему вы не предупредили нас? Чтобы посильнее напугать? Посмотреть, как мы будем реагировать? – И тут ее вдруг озарило: – Вы считаете, что мы что-то скрываем от вас?

В глазах Андерсона она не увидела сострадания. Только подозрительность.

– Идет расследование, – спокойно ответил он. – Я действую согласно протоколу. У вас есть хоть малейшее предположение, кто это мог сделать?

– Конечно же нет.

Детектив закрыл коробку крышкой, вытащил из папки с документами пластиковый файл и протянул его Кейт:

– Вот это лежало поверх птиц.

Внутри прозрачного файла находился простой белый лист бумаги, на котором, как и в предыдущей записке, находилась напечатанная на принтере записка.

 
Спой песню про шесть пенсов
И пригоршню зерна,
Про трех дроздов, которым
Кормушка не нужна.
 
 
Коробочку откроешь,
А птички-то мертвы.
Подобного подарка
Вовек не знали вы[25]25
  Измененные строфы английской детской песенки. В оригинале так:
  Sing a song of six pence,
  A pocket full of rye.
  Four and twenty blackbirds,
  Baked in a pie.
  When the pie was opened
  The birds began to sing;
  Wasn’t that a dainty dish,
  To set before the king.
  В переводе С. Маршака стихи выглядят так:
  Много, много птичек
  Запекли в пирог:
  Семьдесят синичек,
  Сорок семь сорок.
  Трудно непоседам в тесте
  усидеть —
  Птицы за обедом
  Громко стали петь.
  Побежали люди
  В золотой чертог,
  Королю на блюде
  Понесли пирог.


[Закрыть].
 

– Опять эти жуткие детские стишки, – прошептала Кейт и протянула записку Саймону.

Страшные слова зазвучали у нее в мозгу песенкой. Она согнулась в поясе. Тошнота и головокружение вынудили ее схватиться за край стола.

Детектив Андерсон взял записку и убрал в сумку:

– Убийца явно хочет вас помучить, поиздеваться над вами. Поверьте моему опыту: я бы сказал, что это кто-то из ваших знакомых, но при этом кто-то такой, кого вы не слишком хорошо знаете. Кто-то с периферии вашей жизни.

– Почему вы так думаете? – спросила Кейт.

– Мы знаем, что ограбления не было. Ничего ценного не пропало. Ваш отец утверждает, что исчез только браслет, который ваша мать носила постоянно. Если бы кто-то проник в дом с целью ограбления, взяли бы наверняка больше.

Кейт обдумала слова детектива.

– Значит, вы считаете, что кто-то убил ее намеренно, чтобы…

Саймон не дал ей получить ответ:

– Как продвигается расследование? У вас есть подозреваемые?

– На данный момент мы подозреваем всех.

Саймон громко вздохнул:

– Мне бы хотелось больше подробностей. К примеру, краткий список подозреваемых с описанием алиби. Что-нибудь в этом роде.

Он сам, Кейт и Харрисон, а также все помощники по дому предоставили полиции подробные описания своих алиби на протяжении дней непосредственно после убийства.

– Мистер Инглиш. У нас не принято делиться деталями расследования, потому что это может навредить нашей работе. Заверяю вас, мы во всем разбираемся очень старательно.

Наступила пауза. Она тянулась довольно долго, и прервал ее детектив Андерсон:

– Еще раз: если есть еще что-то, что вы могли бы мне сообщить, то сейчас для этого самое время.

Кейт посмотрела на Саймона и поискала в его глазах поддержки, но он был так бледен и скован, что она поняла: он напуган не меньше нее.

– Вам удалось выяснить, кто отправил эсэмэс моей жене? – в итоге выдавил Саймон.

Андерсон покачал головой:

– Нет. Это нужно делать в реальном времени. Но если будет отправлено еще одно сообщение, его мы отследить сможем. Кроме того, я связался с психологическим отделом ФБР. Напишу им подробный отчет. Посмотрим, не смогут ли они сделать из этого какие-то выводы. Ждать, быть может, придется долго, но оно того стоит.

Они все вместе подошли к парадной двери.

Детектив Андерсон поджал губы и покачал головой:

– Я понимаю, что вы напуганы. Мы делаем все возможное, чтобы защитить вас и ваших близких, но прошу вас, будьте и сами начеку. Вы уверены, что в последнее время не замечали ничего необычного? Не было ли звонков – таких, что человек молчит и вешает трубку? Не подходили ли к вам незнакомые люди, чтоб узнать дорогу или задать какой-то незначительный вопрос? Не заметили ли вы чего-то странного в больнице, доктор Инглиш, или вы у себя в фирме, мистер Инглиш?

Кейт на минуту задумалась, но ничего такого не вспомнила и покачала головой.

– Я тоже ничего такого вспомнить не могу, – признался Саймон.

– Хорошо. Если что-то вспомните или заметите, пожалуйста, сразу сообщите мне. Я предпочитаю получить больше ненужной информации, нежели упустить нечто очень важное.

– Конечно, – в унисон ответили Кейт и Саймон.

Кейт вдруг ощутила жуткую усталость и припала к плечу мужа.

Андерсон еще не успел выйти, когда в прихожую вышла Блер с плачущей Аннабел на руках.

– Простите, что прерываю, – сказала Блер, – но Аннабел зовет маму.

Кейт протянула руки, чтобы взять дочку, а Андерсон обратился к Блер:

– Я детектив Андерсон. А вы, простите?

– Это одна из моих самых старых друзей, Блер Баррингтон, – сказала Кейт. – Она приехала из Нью-Йорка на похороны.

– Не откажетесь ли ответить на несколько вопросов? – спросил Андерсон у Блер.

– Конечно.

Тут встрял Саймон и с показной любезностью про – говорил:

– Можете воспользоваться моим кабинетом.

Блер пошла за Андерсоном к кабинету Саймона.

Кейт посмотрела на мужа.

– Мне по-настоящему страшно, – призналась она. – Кто же может это делать?

Саймон не успел ей ответить – у него зазвонил мобильный. Он поднял палец и посмотрел на экран:

– Прости, я должен ответить.

Кейт была возмущена тем, что Саймон ей не ответил и ушел в глубь прихожей. Кейт сделала глубокий вдох и отвела Аннабел в кухню, где Хильда готовила девочке еду.

– Хильда, вы не могли бы отвести Аннабел в игровую комнату?

– Мамочка, я хочу с тобой.

– Я скоро приду, детка. Мне надо только пару минут поговорить с тетей Блер. Как насчет шоколадки? Специальное угощение за хорошее поведение.

Сказав эти слова, Кейт невольно поморщилась, но порой подкуп становился единственной тактикой в общении с ребенком.

Аннабел все еще дулась, но все же кивнула и взяла Хильду за руку.

Десять минут спустя вернулась Блер.

– Что хотел узнать Андерсон? – спросила Кейт.

– Выяснял, где я находилась в тот вечер, когда убили Лили. Я дала ему номер мобильного моего консьержа и сообщила фамилии соседей. Еще он спросил, счастливы ли, на мой взгляд, вы с Саймоном.

Кейт вздернула брови. На миг у нее мелькнула мысль – не поделилась ли Блер с Андерсоном своим мнением о Саймоне?

– Я ему ответила, что мы некоторое время не общались, поэтому я ничего не знаю о том, какие у вас сейчас отношения. Уверена, он просто пытается увидеть ситуацию с разных сторон. А что у вас тут случилось раньше? Когда я вышла в прихожую, у вас был такой вид, будто вы увидели призрак, – осторожно проговорила Блер.

Кейт изможденно опустилась на стул:

– Как я понимаю, Селби какое-то время назад ушла?

– Да. Не хотела опоздать на массаж. Все в порядке? – с нескрываемой заботой спросила Блер.

Кейт ответила не сразу. Рассказать Блер обо всем, что происходит? Было время, когда она поведала бы подруге все, не раздумывая.

Когда они были школьницами, у Кейт не было секретов от Блер. До ее появления все свои тайны Кейт доверяла дневнику. У нее дома, пока она подрастала, на плохое настроение и проблемы смотрели неодобрительно. По крайней мере, мать и отец свое плохое настроение и свои проблемы старались скрывать. Всякий раз, когда Кейт была чем-то расстроена, Лили всегда старалась ее утешить – так, как это умела Лили. Она обнимала дочку, говорила ей ласковые слова, но при этом не забывала напомнить, как ей невероятно повезло, что она должна быть благодарна за все, что у нее есть, и что жалобы и капризы из-за разных мелочей – это проявление неблагодарности. Когда появилась Блер, многое изменилось. Блер рассказывала Кейт о своей покойной матери, равнодушном отце и ненавистной мачехе. Она делилась с подругой своими сомнениями и волнениями, и мало-помалу Кейт тоже стала раскрывать ей свою душу. Она ощутила себе птицей, выпущенной из клетки. Она была благодарна судьбе за то, что наконец рядом с ней есть кто-то, кто не осудит ее за грусть, злость и другие чувства. Как же радостно было все-все рассказывать Блер.

Всего лишь несколько секунд понадобилось Кейт, чтобы решиться проигнорировать распоряжение Андерсона о секретности.

– Не призрак, – выпалила Кейт. – Но кое-что столь же страшное. Послание от убийцы.

Блер изумленно вытаращила глаза:

– Убийца Лили вам написал?

И тут Кейт будто прорвало. Она обо всем рассказала подруге – о телефонном сообщении с угрозами, о мертвых мышах в раковине ванной комнаты.

– И вот только что он прислал три мертвые черные птицы на шампуре, с запиской, где строчки из слегка переделанной детской песенки про двадцать четыре дрозда.

Блер несколько секунд смотрела на Кейт не мигая.

– Ужас какой! И что думает полиция? Что это может означать?

Кейт покачала головой:

– Они, похоже, понятия не имеют.

– Ну, а планы-то у них есть?

– Они скопировали мой телефон и все компьютеры в доме. Пытаются выяснить, кто послал эсэмэс с угрозами. Всех допросили, забрали все мамины файлы по фонду из офиса и дома. И еще говорили с сотрудниками в больнице и в компании Саймона. Из дома родителей пропал один-единственный предмет – мамин браслет с бриллиантами. Ты помнишь, она его всегда носила. – Кейт потерла руками глаза: начала сказываться усталость. – Возле парадной двери было разбито окно, но это могли сделать позже, чтобы все выглядело как неудавшееся ограбление. На данный момент у детектива есть мнение, что это сделал кто-то из наших знакомых. Либо, по крайней мере, кто-то из знакомых мамы.

Фарфорово-белая кожа Блер стала еще бледнее, чем обычно.

– Увы, я думаю, что ваш детектив прав, – сказала она. – Он вас не просветил насчет подозреваемых?

Кейт покачала головой:

– Он отказывается делиться подробностями, но заверяет нас в том, что проводит расследование предельно тщательно.

– Что ж, похоже на то. Когда он меня допрашивал, он мне сказал, что поговорит не только с моим консьержем, но и с соседом, который меня видел. Думаю, он отличный следователь. А теперь давай попробуем сами немного подумать. Ты была дома, когда тебе позвонил отец, так? А он сам где был?

– Ранее в тот день он был дома, потом вернулся в больницу.

– Так, хорошо. А Саймон?

– Он был на работе. Было поздно, но в этом нет ничего необычного. Он часто задерживается.

– С ним кто-нибудь еще был там?

Кейт постаралась ответить спокойно:

– Еще один архитектор, Сабрина Митчелл.

Ей пока что не хотелось обсуждать с Блер ситуацию с Сабриной.

– А может быть, нам список составить? Подумай обо всех, кто тебе знаком. Это ведь может быть кто угодно. Коллега по работе, клиент, работник, дальний родственник.

Внезапно мысль о том, что злобный психопат может быть кем-то из близких людей, стала для Кейт нестерпимой. Она зажмурилась и замерла, надеясь, что уйдет болезненная тошнота. Чья-то рука прикоснулась к ее колену. Она открыла глаза и увидела, что Блер сидит рядом с ней на корточках.

– Я позвоню Дэниелу и скажу ему, что останусь, чтобы побыть с тобой.

– Нет, нет. Я не могу позволить тебе задерживаться. Не сомневаюсь, он скучает по тебе. И кроме того, Рождество на носу. Ты приехала на поминки, попрощалась с мамой. Для меня это так важно.

– Я хочу побыть с тобой сейчас. Мы с тобой столько лет пропустили. – И Блер протянула Кейт руку.

– Но разве тебе не надо вернуться к работе над книгой?

– Сейчас декабрь. В издательском мире затишье, и Дэниел сейчас может обойтись без меня. Он заканчивает встречи с читателями в последнем из городов нашего турне, а потом мы с ним решили отдохнуть от поездок до января. Я пишу детективный сериал. Может быть, именно здесь мне удастся применить на практике все то, что я насобирала для сочинения детективов. Не хочу никуда уезжать, пока мы не поймаем этого ублюдка.

Услышав эти слова, Кейт испытала неописуемое облегчение. Что бы она сама ни говорила, она была безумно рада, что Блер решила остаться.

– Ты уверена? То есть я-то очень рада, но…

– Уверена. И только попробуй от меня избавиться. – Блер улыбнулась и встала. – А теперь я удалюсь. Тебе надо отдохнуть. Позвони мне, если что-то понадобится. В любое время. Я тут ради тебя.