Текст книги "Травести (СИ)"

Автор книги: ЛитЛайфа Таланты

Соавторы: Ольга Калинина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

I

Воскресенье четвертого сентября 1784 года в Петербурге выдалось холодным и дождливым. Знатная часть горожан пережидала непогоду сидя у теплого каминного огня с бокалом французского вина, разбавляя время беседами о последних модных тенденциях или делах насущных. В салонах всё чаще разгорались жаркие споры о философии, политики или литературе.

Из-за непогоды раньше обычного времени наступили сумерки, массивные серые тучи заволокли весь небосвод, оставляя столицу в гнетущем полумраке. Город казался пустынным, не живым.

Из усадьбы на Большой Миллионной вышел человек небольшого роста и худощавого телосложения. Он, тщательнее закутавшись в светло-синий кафтан, не спеша направился вверх по улице, прихрамывая на правую ногу и слегка постукивая тростью по каменной брусчатке.

Вдали послышался шум экипажа. Карета, брызгая лужами, проехала мимо и замерла у тротуара немногим впереди. Стоило им поравняться, дверца её тут же открылась, и  мужчина тенью скользнул внутрь.

– Доброго вечера г-н Подглядин! – Кивнул он, сидевшему здесь.

– Рад видеть вас в добром здравии г-н Остроумов. – Ответил Подглядмн – мужчина тридцати пяти лет, с абсолютно не запоминающейся серой как сегодняшнее небо внешностью.

– Вы срочным образом хотели меня видеть? – Спросил Остроумов, смахивая с кафтана капли дождя.

– Непременно!

– В таком случае, раз дело не терпит отлагательств – рассказывайте!

– Как я уже писал вам: неделей ранее в Смольном Институте Благородных девиц отравили одну из старших дочерей моего хорошего друга титулованного советника Ивана Алексеевича Барыкова, Анну. Официальная версия случившегося – банальное отравление. Однако девушка так и не пришла в себя, находясь в беспамятстве. До сих пор в институте находится её сестра, которой по соображениям отца тоже может угрожать опасность. Он просил меня по возможности присмотреть за Аграфеной и определить кто из её окружения способен на такое. – Сказал Подглядин, передовая собеседнику  какие-то бумаги. – Я знаю, вы человек слова, однако вам свойственны и азарт, и толика беспечного риска. К тому же, по счастливой случайности, вы прибыли с визитом в столицу как раз вовремя.

– Однако! Не лучшего же мнения вы обо мне. – Усмехнулся Остроумов, убирая бумаги за пазуху.

– Ну что вы Александр! Напротив! – Всполошился Подглядин, боясь, как бы собеседник не передумал. – Лишь от того что вы в таких делах не новый и часто спорите с судьбой, я имел смелость обратиться именно к вам. Никто другой и не согласился бы на столь опасную авантюру!

– Ну что же, лишь в угоду нашей дружбе! – Сказал Остроумов и так же незаметно покинул экипаж.

II

Непогода задержалась ещё на пару дней, щедро поливая город дождем.

В приемной Смольного института благородных девиц сидела женщина тридцати двух лет в синем кружевном платье с газовой косынкой на шее и огненно-рыжими локонами, мягкими волнами уложенными в пышную прическу. Голову её украшала широкополая шляпа в цветах и перьях. Начальница института Софья Ивановна де Лафон внешне добродушная и открытая женщины шестидесяти семи лет, в черном закрытом платье и белом чепце, сидела за большим столом напротив.

– Вы как раз вовремя! – Сказала она посетительнице. – Совсем недавно у нас заболела одна из классных учительниц, на её место срочно требуется замена.

– Несказанно рада, что могу быть вам полезной! – Улыбнулась женщина.

Удивительно не симпатичная девушка, думала г-жа де Лафон. Ей казались странными по-мужски широкие скулы собеседницы, грубый голос и до не приличия широкие плечи и талия. Но выбирать не приходилось, к тому же у девушки были рекомендации от самой Императрицы, а не принять сие во внимание было бы непростительной ошибкой.

– С распорядком дня и классом вас познакомит правительница Екатерина Павловна Горницина. – При этих словах начальницы к столу подошла высокая статная женщина, что всё это время стояла у двери.

– Прошу пройти со мной г-жа Самозванова. – Сказала она.

– Зовите меня Мария Петровна. – Ответила женщина, поднимаясь.

Изнутри Смольный оказался особенно схож с любым учебным заведением этого времени. Высокие потолки, светлые залы и полное отсутствие какой-либо роскоши. Лишь портреты Императорской семьи украшали беленые стены.

В институте было четыре возрастных отделения, каждый из которых носил название по цвету платьев учениц. Младший курс называли – «кофейный», второй – «синий», третий – «голубой», а самый старший курс носил форменные платья белого цвета и от того назывался «белый». Так же здесь имелось мещанское отделение, где учились девушки, не имеющие знатного происхождения (кроме крепостных крестьян). «Благородные» и «Мещанки» встречались только в молельне, в остальное же время они почти не виделись. На каждом курсе девушки учатся по три года, и того двенадцать лет, без единого выходного дня и каникул.

– Уставом института категорически запрещается нахождение лицам мужского пола на территории института без прямого на то разрешение Её Императорского Величия. – Говорила Екатерина Павловна, мельком отвечая кивком на книксен мимо проходящих девушек. – Все встречи с родными и близкими строго по расписанию. Классная учительница должна сопровождать воспитанниц на каждое занятие, следить за порядком и в не учебное время. Категорически запрещается любое физическое наказание. Средством наказания служит – пристыжение, провинившуюся ученицу ставят перед всем классом, дабы её стыд служил примером для всех. У вас есть вопросы?

– Нет, г-жа Горницина. – Ответила Самозванова.

– В таком случае прошу вас располагаться, – правительница подошла к одной из дверей и открыла её, пропуская г-жу Самозванову вперед. – Всего доброго.

– Всего доброго. – Ответила Мария Петровна.

III

С этого дня время г-жи Самозвановой подчинялось строгим правилам института.

День учениц начинался с шести утра, когда как классная учительница должна была подняться намного раньше. Сначала девушек выводили на зарядку на берег Невы, не зависимо от погоды и времени года. Затем проходил завтрак, состоявший из куска ржаного хлеба с небольшим количеством масла и сыра, так же подавалась молочная каша и сладкий чай с булочкой. Дальше они шли на занятия где им преподавали закон божий, русский язык, французский язык, арифметику, историю, географию, рисование, танцы, музыку, рукоделие и различные виды домоводства. Обед был не менее скуден, чем завтрак, и состоял из не жирного бульона, небольшого кусочка вареного мяса и пирожка. Вечер был полностью занят выполнением домашнего задания.

Учебную программу для института разработал сам Иван Иванович Бецкой, и направлена она была на воспитание будущих фрейлин и придворных дам. Институт являлся «детищем» Екатерины II  и находился под полным её контролем и попечительством, он поражал всех гостей столицы своим размахом и организованностью.

Класс г-жи Самозвановой состоял из двадцати юных красавиц благородного происхождения. Мария Петровна сидела на каждом их занятие, и сопровождала весь класс на прогулках. Случайно или нет, однако Самозванова оказалась классной учительницей в группе, где двумя неделями ранее отравилась девушка. Барыкова Аграфена Ивановна, пухленькая девушка с русой косой до пояса, в отсутствие сестры сидела вместе с княжной Оболенской или г-жой Бахметьевой Анной Ивановной. Последняя выделялась на фоне подруг длинными черными волосами, вьющимися локонами, спускающимися до середины спины и почти черными глазами, сильно контрастирующими с её светлой кожей. Жили девушки в одной большой комнате, на каждую приходилась одна жесткая кровать и коричневая тумба. Здесь же стоял общий стол и пара стульев.

– Барыкова, аккуратнее пришивайте тесемку! Вам же это носить! – Сказала г-жа Платьина Авдотья Ивановна, учительница по рукоделию. Молодая девушка двадцати семи лет, внешне чем-то неуловимым похожая на Барыкову. – Посмотрите, как красиво получается у Бахметьевой!

Все завистливо оглядели работу зардевшейся девушки.

И вправду очень красиво, думала Самозванова, сидя на стуле у входа в класс. Двигалась она преимущественно медленно, говорила на редкость мало, при ходьбе прихрамывая то на одну, то на другую ногу, часто спотыкаясь о подол платья. Девушкам было жаль эту не симпатичную женщину, поэтому они старались сильно её не беспокоить, к тому же она была очень добра к каждой из них. Удивляло их и то, что дама чаще всего старалась на них не смотреть, перебирая тесемки платья или разглаживая складки подола.

– Барыкова! Что это за узелки?! Немедленно переделывайте! – Вновь раздался недовольный голос Платьиной. Удивительно строго обходится эта девушка с г-жой Барыковой, думалось Марии Петровне.

Тем же вечером, когда большинство учениц уже отправились спать, Самозванова сидела подле Барыковой и Бахметьевой в одном из классов, девушки делали домашнюю работу.

– Аграфена, – обратилась она к Барыковой, – от чего же я не вижу вашей сестры Анны?

– Это оттого г-жа Самозванова, что недели две назад, моя сестра поела конфет и тем же днем слегла. – Грустно отозвалась девушка. – Чьи они мы не знаем, однако на коробке было написано «Анне Ивановне Б.», из чего мы поняли, что конфеты моей сестре кто-то передал.

– Может быть, это кто-то из учениц?

– Что вы! – Ужаснулись девушки. – Мы все очень дружны. К тому же это было случайностью, а не предумышленно.

– Может быть, она с вами, г-жа Бахметьева не ладила, как я могла заметить у вас довольно большой синяк на правой скуле?

– А это оттого, что той же неделей, однако несколькими днями раньше отравления Анны, в молельне я поскользнулась на скользкой ступени и неудачно упала, тогда ещё одна из мещанок чуть не расшиблась. – Ответила девушка, старательно выводя в тетради цифры. – Поверьте, г-жа Самозванова, ни кто из девушек не сделал бы этого.

– Простите за мою любопытность! – Улыбнулась женщина разглядывая носы своих туфель.

– Ну что вы, я рада ответить на любой ваш вопрос! – ответила Анна.

Стоящая  на столе свеча давала мягкий теплый свет, пламя слегка покачивалось, от чего по стенам плясали причудливые тени, устраивая безмолвное представление. Свеча постепенно таяла множеством горячих слёз, которые застывали такими же причудливыми фигурами. Мария Петровна кажется даже задремала, пропустив момент когда девушки доделали домашнее задание и стали о чем-то перешептываться.

– Г-жа Самозванава, – Вдруг окликнула её Барыкова, – А не хотите ли чаю с ватрушками? Мне с дому прислали, с творогом!

– Спасибо за приглашение, но спешу отказаться! – Встрепенулась женщина.

Самозванова проводила девушек до спальни, притворив за ними дверь.

– Доброй ночи! – Сказала она, задувая свечу.

В коридоре было тихо. Женщина направилась к себе в комнату, благо лунный свет позволял видеть так же ясно, как и днем. Вдруг со скрипом отворилась дверь одной из учительских комнат и в коридор вышла Платьина, чуть не налетев на Самозванову.

– Авдотья Ивановна вам не нужна помощь? – Спросила Мария Петровна ловко отходя в сторону.

Девушка улыбнулась и с готовностью передала пару папок, которые зажимала подмышкой, так как руки её были заняты охапкой платьев.

– Ох! Спасибо вам, Мария Петровна.

Они молча прошли по длинному коридору, и зашли в один из классов. Платьина сгрузила вещи на широкую лавку у стены и зажгла свечу.

– Положите папки в верхний ящик стола. – Попросила она, возясь с лентами.

Мария Петровна открыла указанный ящик. Там лежало пару тетрадей, нитки с иголками, булавки и карточка. На ней был изображен не молодой мужчина, с длинными светлыми усами и густыми бровями. Женщина уложила папки  и закрыла ящик.

– Спасибо большое! – Улыбнулась Авдотья Ивановна.

– Рада была помочь. – Сказала Самозванова, выходя в коридор. – Доброй ночи!

IV

Утро воскресного дня началось с посещения молельни. В большом зале поместились сразу все ученицы, разделенные по принципу: «мещанки» и «благородные». Девушки почти не глядели друг на друга, изредка бросая на противоположную сторону презрительные взгляды. С началом службы воцарилась идеальная тишина.

Самозванова сидела на одном из последних рядов, у самого прохода. Глаза невольно цепляли различные мелкие детали, будь то покрасневшие от недосыпания глаза, выбившиеся из косы пряди, руки, нервно теребящие платок или постоянные переглядывания.

– Знаете, – нарочито громко сказала она, обращаясь к сидящей рядом учительнице словесности, сухой и морщинистой женщины обменявшей восьмой десяток. – говорят, что в скором времени к нам нагрянет сам обер-полицмейстер.

– Тише голубушка! – Зашипела та, однако заинтересованные взгляды некоторых девушек и то, как вздрогнула Платьина, не смогло укрыться от пристального взгляда Самозвановой.

– Да, да! Говорят, кого-то ищут.

– Бог с вами! Откуда вы это взяли? – Ахнула женщина, глядя на Самозванову как на полоумную. – Все глупости-то! Успокойтесь.

Мария Петровна лишь пожала плечами, искоса глядя на прямую, как палка, спину г-жи Платьиной.

После обеда в небольшом зале для танцев состоялось свидание с родными. Девушки радостно щебетали, матери озабоченно вздыхали и вытирали бесконечный поток слез, прикрываясь ажурными веерами. Отцы стойко сдерживали эмоции, надменно вскидывая брови и укоризненно качая головой на менее сдержанных супруг. Между ними как орлицы плавно прогуливалась правительница, зорко следя за соблюдением всех приписанных институтом правил.

Некоторых из гостей Самозванова знала лично, с некоторыми была знакома вскользь, а кого-то видела впервые. Так, например, посетить дочь сегодня прибыл подполковник князь Иван Петрович Оболенский с женой княгиней Марией Александровной. Немногим в стороне, крепко обняв дочь, стоял майор, князь Андрей Данилович Друцкий. А чуть поодаль гордо взирал на свое чадо титулованный советник Иван Алексеевич Барыков, мужчина изредка кивал и удивленно вскидывал густые брови, иногда на его лице пробегала легкая улыбка, еле заметная за ворохом светлых усов. Кого-то он сильно напоминает, думала Самозванова, но никак не могла вспомнить кого.

Свидание продолжилось всего два часа, что казалось ничтожно малым, ведь виделись родные довольно редко. Девушки помладше заходились слезами, те, кто постарше стойко сдерживали эмоции, удосуживаясь удовлетворительного кивка от правительницы.

К вечеру девушки разошлись по спальням, откуда слышался смех и восторженный шепот. Самозванова устало брела по лестнице, к концу дня хромота проявлялась сильнее, отчего женщина периодически останавливалась, потирая лодыжки. Целый день она не спускала глаз со своих подопечных. Ей показалось странным, что г-жа Платьина на протяжении всего дня так и не вышла из своей комнаты. Мимо прошла Бахметьева, девушка поприветствовала Марию Петровну, присев в книксене, и поспешила вниз по лестнице.

– Г-жа Бахметьева, – окликнула её классная дама, – А куда вы направляетесь в столь поздний час?

– Мне нужно передать в молельню письмо от моего батюшки. – Чуть покраснев, сказала девушка, спрятав глаза под ворохом густых ресниц.

– Будьте осторожны, там сыро. – Предупредила женщина. – И вы не знаете, где сейчас может находиться г-жа Барыкова? Я не видела её с самого обеда.

– Она направилась к Авдотье Ивановне.

Девушка ещё раз слегка поклонилась и ушла.

Занося ногу на очередную ступень, Мария Петровна неожиданно вспомнила, кого напоминал ей Барыков. Она подхватила подол и с небывалой для неё резвостью помчалась к Платьиной.

– Авдотья Ивановна! – Стучала она в дверь её комнаты, так что казалось, что та вот-вот сорвётся с петель.

Через минуту в открывшемся проеме комнаты стояла удивленная Авдотья Ивановна.

– В чем дело?

– Сейчас же говорите где Аграфена Ивановна!

– Здесь! – Послышался растерянный голос девушки из глубины комнаты.

– Прошу, проходите. – Сказала Платьина и отступила в сторону, пропуская ринувшуюся было в бой Самозванову. – Вы, верно, чем-то встревожены?

– Я беспокоилась за г-жу Барыкову. – Призналась Самозванова, придирчиво рассматривая сидящую на лавке девушку. Та, надо сказать, хоть и выглядела растерянной, была вполне здорова.

– В своем ли вы уме г-жа Самозванова!? – Возмутилась Платьина. – С чего это ей грозила опасность в моей комнате?

– Когда я клала папки в ящик вашего стола, то увидела там карточку с изображением мужчины. И только сегодня я поняла кто это! Я подозреваю, что у вас есть тайная связь с Иваном Алексеевичем Барыковым, отцом девушек! Поэтому вы так строги с Аграфеной и даже отравили Анну, подбросив ей коробку отравленных конфет с вот этой запиской!

Самозванова вытащила из кармана изрядно помятый кусочек бумаги, на котором не ровным подчерком было написано «Анне Ивановне Б.», и протянула его девушке.

– Боже упаси! Не бывать такому! – Строго сказала Платьина, держа листок трясущимися руками.

– Нет-нет! – Мотала головой Барыкова, зажав рот.

– Этого не могло и быть! – Сказала Платьина и, бросив извиняющийся взгляд на Аграфену, добавила совсем уж тихо, – Иван Алексеевич мой отец.

– Что?!

– Да, да! – Вскочила со своего места Аграфена и, вытащив из кармана передника распечатанное письмо, протянула его Самозвановой. – Вот! Можете убедиться. Я пришла передать письмо от отца Авдотье Ивановне. Вы не подумайте, она очень хорошая и ни как не желает нам с сестрой зла. И мы её полюбили всем сердцем.

Все верно, думала Мария Петровна, ни эти письма, ни фотокарточка, ни явное внешнее сходство девушек не оставляли сомнений в том, что Платьина не законная дочь Барыкова.

– Но это не меняет дела! – Возразила Самозванова, от волнения голос её казался ещё грубее, а черты мужественнее.

– Напротив! Я бы никогда не сделала ничего плохого ни Анне, ни Аграфене. – Сказала Авдотья Ивановна. – Строга я сними лишь потому, что забочусь!

Самозванова недоверчиво оглядела комнату и не найдя более ни каких доводов в защиту своих утверждений, прихрамывая, дошла до лавки и села.

Все совсем запуталось, думала она. Теперь совсем ничего не понятно. А ведь все так хорошо складывалось: Платьина отлично подходила на роль разгневанной и обделенной женщины, и мотив и возможность у неё были. Однако что-то явно не сходилось, и ответ лежал где-то на поверхности, совсем рядом.

Женщина нервно встала и подошла к окну, вглядываясь в ночные тени, может быть, они знают ответ. Глаз уловил легкое движение вдоль забора, возможно ветер играет листвой, думала Мария Петровна.

– Здесь видимо какая-то ошибка… – Вдруг сказала Платьина.

– В чем дело? – Повернулась от окна Самозванова.

– Да вот же…

Платьина прошла к одному из шкафчиков, достала тоненькую тетрадь и раскрыла её на первой странице, рядом положила листок, что дала Самозванова.

– Вот! – Указала она на надпись на корочке тетради. – Обе девушки подписываются полным именем и фамилией, так как инициалы у них абсолютно одинаковые. Все ученицы и учителя об этом знают. Даже когда что-то им присылают, подписывают именно так.

Кровь отхлынула от лица Самозвановой и сжалась холодным комом где-то внутри. Как? Как такое могло случиться? Мысли лихорадочно метались в голове. Кто-то допустил ошибку, и намерено ли?

Она схватила тетрадь и стала ходить с ней по комнате, что-то бормоча себе под нос.

– Значит кто-то прислал ей коробку… И судя по записки это не учительницы и не ученицы…. Выходит это сделал кто-то знающий как девушку зовут, вот только...

– Как-то нам прислали пакет, с подпиской «Анне Ивановне». Пришлось отдать его классной даме, так как мы не знали, кому он предназначался. Моей Анне или Бахметьевой… – Добавила между делом Аграфена, наматывая на палец прядь выбившихся из косы волос. – Правда классная дама после сразу же слегла и мы так и не успели спросить, что там было.

За окном уже достаточно стемнело, лишь где-то вдалеке виднелся одинокий силуэт. Кто-то шел в сторону молельни. Мария Петровна так близко прижалась к стеклу, что от её дыхания на нём оставался запотелый слет. Затем она кинулась к двери.

– Г-жа Платьина, срочно пошлите за полицмейстером! – Крикнула Самозванова, выбегая в коридор.

Скинув башмаки и задрав платье до колена, она сбежала вниз по лестницы, перепрыгивая сразу через несколько ступень.

Земля после нескольких дождливых недель так и не успела просохнуть, так что женщина не раз поскользнулась, изгваздавшись с ног до головы. Отчего прическа у неё съехала, и волосы грязным комом болталось где-то за спиной. Грудь же переместилась из надлежащего ей положения куда-то подмышки.

Вдалеке, у самого забора, тихонько шла Бахметьева, придерживая подол и держась второй рукой за прутья забора. Ей не был виден ни мужской силуэт за кустарником на той стороне забора, ни приближающаяся классная дама. Однако человек стоящий в тени подметил не то женщину, не то мужчину, так резво направляющегося в его сторону.

– Стоять! – Закричала г-жа Самозванова не своим голосом.

От этого Бахметьева испуганно сжалась и, разглядев в лунном свете женщину, упала в обморок. Человек же осознав, что его раскрыли, бросился бежать. Самозванова ловко разорвав на себе платье, и одним махом сняв остатки пышной шевелюры, перемахнула через изгородь. Теперь вдогонку преступнику бежал г-н Остроумов в белых панталонах и кружевном пеньюаре.

Преступник поскользнулся на мягкой почве и полетел по земле кубарем. Остроумов не думая бросился на него. Мужчины катались по земле, яростно рыча и пытаясь подмять под себя противника. В лунном свете блеснуло лезвие ножа. Преступник попытался полоснуть Остроумова по горлу, но тот ловко увернулся, выбив кинжал из его рук. После чего Александр Владимирович с легкостью скрутил преступника, заломив ему руки за спиной.

V

Непогода уступила по-летнему жаркому солнцу, вдохнув жизнь в увядающие растения, которые по-новому запылали яркими красками.

Как оказалось, Дарья Сергеевна Ранина, ученица мещанского отделения, была уличена в связи с мужчиной, с которым она встречалась, тайком покидая   пределы института. За очередным злодеянием её застукала Бахметьева, они повздорили. Анна Ивановна предложила Раниной признаться начальнице самой, в противном случае грозилась рассказать всё лично.

Зная, что за такое с позором выгонят из института, Ранина попыталась отравить девушку. Но просчиталась.

  Первый пакет ученицы отдали классной даме, которая по жадности своей съела содержимое и отравилась. Во второй раз, присланная коробка конфет попала к соседке девушки Барыковой Анне, уже по чистой случайности, спутав этим все карты. Бахметьева догадалась, что посылка предполагалась ей, но в отсутствии доказательств молчала, решив самостоятельно вывести преступницу на чистую воду. Вечером злополучного воскресенья она отправилась в молельню, дабы в последний раз предложить девушке признаться. Но та подговорила своего кавалера на преступление. Они планировали утопить Бахметьеву в Неве, устроив всё как самоубийство.

Ранину исключили из института и приговорили к каторге, как и её подельника. Анна Ивановна Барыкова вскоре оправилась и вернулась к занятиям. Дела в институте пошли своим чередом.

VI

По улице не спеша шли двое мужчин.

– Друг мой! Вы слышали, что говорят в городе?! – Обратился один из них ко второму, помахивая свежим номером «Санкт-Петербургские ведомости».

– Нет. Есть что-то интересное? – Спросил второй, кивая мимо проходящим дамам и одаривая их легкой улыбкой. От чего те смущенно прячутся за веерами, бросая на мужчин заинтересованные взгляды.

– Вполне. В институте Благородных девиц, что при Смольном монастыре, случился ряд преступлений. Кто-то отравлял дам исключительно благородного происхождения. Говорят, одну классную учительницу совсем растерзали, так что от бедной женщины осталось лишь разорванное платье и, простите меня, рыжая шевелюра! А самое интересное это то, что преступник был найден привязанным к забору института, женским пеньюаром (у которого вместо груди были пришиты два турнюра)! И главное, позже в полицию пришла женщина, которая утверждала, что её платье и рекомендации от самой Императрицы украл какой-то мужчина, а её саму удерживали взаперти больше двух недель!

– Не примите за оскорбление, – улыбнувшись, ответил собеседник, – но вы наивны как девица!

– Ей богу так и говорят! – Обиделся первый.

– Поверьте мне, институт особенное учреждение и ничего опасного, тем более, настолько невообразимого, там происходить не может!

– Вам не угодишь! – Укоризненно произнес первый.

Второй на это лишь усмехнулся и, прихрамывая на правую ногу, побрел следом, слегка постукивая тростью.