Текст книги "Бедовая для звездных маршалов (СИ)"

Автор книги: Лира Элиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 47. Киара

Я не удерживаю эту мощную волну, обрушивающуюся на поверхность планеты. Пытаюсь уговорить, действительно пытаюсь уговорить планету не считать нас злодеями.

Раскол в земле тем временем становится лишь шире. Где-то показалось, что прозвучало моё имя. Но, оглядевшись вокруг на бескрайнее белое полотно, я склоняюсь к тому, что это Нордек.

Он играет с нами, пытаясь прогнать. Показывает, что мы вторглись на чужую территорию.

В голове мелькает: неужели Элизиум когда-то давно кто-то тоже приучил? Но от страха эти бредни дальше вопроса не уходят.

Снова пытаюсь избавиться от толщи льда, чтобы увидеть что-то конкретное внизу.

Я могу справиться.

Никто не знает, но пока я здесь в полном одиночестве, это ли не шанс спасти всех?..

В голове мелькают те, кто входит в отряд, и, конечно, на Дариусе всё останавливается… Вздох застревает внутри. Не от градусов, не от кусачего мороза.

Ну почему же он не сказал… Ведь признался в своём страхе, так почему же умолчал о главном? Хотя стоит ли винить его? Он же сразу сказал: будет больно. И оказался прав… Даже если и предал, он предупреждал, умолчав о полной правде.

Чувствую, как нарастает сила нового толчка, и опираюсь руками на ледяной покров.

– Пожалуйста, – шепчу я, не понимая, что нас ждёт дальше.

Но, учитывая то, что воронки, похожие на ледяные смерчи, начинают появляться вдалеке, как завывает ветер, со свистом гоняющий воздух, и как хлещет снег – ничего хорошего с нами не будет.

Пытаюсь сосредоточиться и немного успокоить аномалию. Пытаюсь своей энергией показать, что мы с миром. Именно так, как учили в академии. Только в ответ раскол, словно насмехаясь надо мной, ползёт вширь ещё быстрее.

Чёрт.

Хватаю рацию, вновь пытаясь связаться с Элиасом, но он так и не отвечает мне с того самого момента, как мы разошлись. Нажимаю кнопку связи с Дариусом, но там вообще тишина. Даже треска из динамиков нет, что лишь указывает: он сильно дальше от меня, чем его брат.

Как символично.

Останавливаю нарастающую за ними панику и пытаюсь себя уговорить, что так ведь лучше для меня. Я смогу унести свой секрет с собой.

Аномалию можно либо подчинить своей энергии, либо уничтожить. Только на второе способны не все. И, скажем так, уничтожение возможно лишь с некоторыми оговорками. Более того, уничтожению не учат, об этом лишь упоминается в теории.

И самое скверное для нас, что для мифической лавы не существует подчинения. Эту аномалию нужно только уничтожать, иначе она сама способна подчинить себе. Чем больше она разрастается, тем разумнее становится. А учитывая площадь этой планеты и ту трещину, что прямо передо мной растёт, я полагаю: вся планета с этим льдом образовалась на самой аномалии.

История Нордека хоть и умалчивает об этом в доступных источниках, но профессор Кёрн из академии рассказывал нам одну легенду.

Он свято верил, что аномалии – это разумные существа, которые не смогли ужиться на больших планетах с другими расами. Тогда аномалии искали себе новое место, и часть обосновалась где-то в галактике, часть – на отдельных удалённых планетах. А некоторые создавали себе место прямо в открытом космосе, разрастаясь и превращаясь в новое созвездие. Кто знает, так ли оно или нет. Но сейчас я готова в этом удостовериться.

Щель становится всё больше, и, что самое интересное, верхний пласт поверхности не разрушается, а будто бы просто открывает дорогу лаве. Вижу, наконец, как бурлит пространство внизу, и, невзирая на собственный страх, готовлюсь.

Времени на раздумья нет. Скоро здесь встанет настоящая горящая стена огня, и всё покроется коркой.

Вскакиваю на ноги и пытаюсь успокоить пульс. Я должна быть собрана и спокойна, ведь мне придётся буквально поглотить всю эту лаву.

В голове прокручиваю всё то время на корабле отряда Ворна. Это самое яркое событие в моей жизни после поступления в академию. И оно стало самым знаменательным для собственного сердца.

Глубокий вдох, и морозный воздух, кажется, проникает в каждую клетку моего тела. В голове будто ощущаю, как меняю плотность воздуха, как воздействую на природу этого места, пытаюсь слиться, превратиться в невидимую массу и проникнуть вниз – в самое ядро Нордека.

Я должна заставить эту планету успокоиться. И уничтожить. Даже ценой собственной жизни.

Вокруг всё будто сливается в крутящийся калейдоскоп, и моё сознание, кажется, остаётся некой тенью. Вижу, как бушуют ярко-алые, бьющиеся огнём волны, вижу, как наливается силой и почти бордовым цветом ядро.

Протягиваю руку, пытаясь немного его усмирить. Но в ответ оно будто нервно вспыхивает ещё бо́льшим огнём.

Концентрирую энергию, чувствуя, как трясётся собственная рука. Нордек отвечает мне кусающейся волной лавы, которая стремительно приближается ко мне.

Пытаюсь отбить её, но приходится увернуться. После ещё нескольких неудачных попыток, не давая подступиться к себе слишком близко и отбиваясь от обжигающего огня, осознаю, что Нордек будто блокирует мне путь обратно. Я словно не могу сдвинуться с места, вся энергия уходит на то, чтобы вернуться наружу.

Однако с каждой попыткой вокруг будто сжимается кольцо из огня. Всё плотнее и плотнее. Собственная сила уже не справляется, из глаз бегут слёзы от напряжения и осязаемой боли, словно сотни тысяч иголок вонзаются в моё тело.

Глава 48. Элиас

Внутри горла будто сотни мелких осколков, каждый царапает нежную плоть изнутри, оставляя жгучие следы. Я пытаюсь сглотнуть, и от этого становится только хуже, будто глотаю песок, смешанный со стеклом. Голова тяжёлая, словно налитая свинцом, поднимать её – подвиг, но, к счастью, мысли ещё цепляются за реальность. Значит, с ума я пока не сошёл.

Я стону, звук выходит хриплый, рваный, но всё же это сигнал. Я должен, обязан быть услышан. Перед глазами вспыхивает последняя картинка, как я бежал к Киаре, отчаянно рвал жилы, потом толчок такой силы, что почва ушла из-под ног. Удар. Резкая тьма. И пустота.

Видимо, приложился знатно, потому что память дальше просто обрубилась. Но стоит только в мыслях коснуться имени Киары, и сердце тут же разрывает тревога. В груди вспыхивает пламя, едкое, обжигающее изнутри. Я резко распахиваю глаза, но ослепительно-белый свет бьёт по роговице так, что меня выворачивает назад, и я зажмуриваюсь, шипя от боли.

– Тише, Эл, – доносится спокойный голос, и прохладная ладонь ложится мне на лоб. Словно гасит огонь, унимает пульсацию в висках. – У тебя сильное сотрясение, тебе нельзя так резко дёргаться.

В голосе я узнаю Лиану. Тёплое облегчение смешивается с осознанием: я снова на корабле. Нет больше ледяного холода, нет толчков земли.

– Где все? – выдыхаю сипло, но требовательно.

– Смотря, кто конкретно тебя интересует, – хмыкает Ли, и в тот же миг в нос ударяет резкий запах. Нашатырь. Привезли его ещё с Земли, в старых медпрактиках он творил чудеса, и мы переняли.

– Ты знаешь, кого, – отвечаю я, с трудом удерживая голос от срыва.

– Твой брат притащил тебя сюда, – Лиана тяжело вздыхает, и её пальцы на секунду сжимаются на моей руке. – Придётся поставить укол, Эл. Чтобы регенерация пошла быстрее. Но будет больно. Очень. Укол долгий, потерпи хотя бы двадцать минут.

Я открываю глаза шире, борясь с головокружением, и вижу, как Ли ловко затягивает жгут на моём бедре. Вены выступают рельефной синевой. Она достаёт тонкую трубку, прозрачную, длинную, и ловко подсоединяет её к коже.

Это не обычные иглы, от них давно отказались. Наши препараты слишком плотные, вязкие, они не пройдут через металл. Только через трубку, напрямую.

Эволюция, мать её. Всё должно было стать проще и безболезненнее, но реальность такая, что теперь каждая процедура превращается в пытку.

Трубка присасывается к вене, и я чувствую, как она сначала вытягивает из меня тёплую кровь. Лёгкое головокружение, слабость, а затем в поток вмешивается ярко-зелёная жидкость. Она медленно смешивается с моей кровью, и эта смесь начинает перетекать обратно, внутрь меня.

Внутри разливается холод, будто по венам пускают лёд. Но вместе с этим голову начинает отпускать. Боль не исчезает сразу, но её острые грани сглаживаются. Дышать становится чуть легче.

Я стискиваю зубы и шепчу одними губами:

– Киара… Где брат сейчас? Где Киара?

Лиана словно нарочно игнорирует мой вопрос, будто специально уходит в сторону, продолжая сосредоточенно что-то заполнять в планшете. С каждым её движением злость внутри меня разрастается, поднимается, клубится, готовая вырваться наружу. Но я знаю – стоит крикнуть, сорваться, и боль вернётся с новой силой, разорвёт виски и грудь. А сейчас я не могу позволить себе потерять ясность мыслей.

– Если ты молчишь, Ли, значит, случилось что-то непоправимое. – голос выходит с хрипотцой, но каждое слово я будто выдавливаю из себя, – Они погибли?

Она резко втягивает воздух сквозь зубы, словно сама задыхается от правды, которую держит в себе. Планшет с грохотом падает на металлический столик, а сама она скрещивает руки на груди и наконец поднимает взгляд на меня.

– Не знаю, – её плечи опускаются бессильно, – Как только Дариус тебя сюда принёс, он сразу сорвался за ней. Моя задача – тебя вылечить. А потом я уйду, Эл.

– И куда ты собралась? – ледяным голосом спрашиваю я, хотя внутри всё рвётся на части.

– Куда угодно. Лишь бы не оставаться в этом отряде. Потому что как только правда вскроется, твой брат меня уничтожит. Я натворила слишком много.

– Что ты сделала? – тревога ударяет по нервам, как ток, пробивает грудь, заставляя сердце биться чаще. Лекарство едва сдерживает пульс боли, но мышцы напрягаются, и она тут же возвращается, острая, ноющая.

– Я сказала Дариусу то, что не имела права… Я погорячилась, Эл. Это всё моя глупая ревность. Он не простит.

– Ближе к делу! – рявкаю я так, что голос срывается, а виски простреливает болью. Мы ходим кругами, а я чувствую, что время уходит.

– Я сказала Дариусу, что Киара мертва. – её голос дрожит, как натянутая струна, и она отводит глаза, – Но это ложь. Я не хотела, чтобы он рисковал жизнью ради неё… ради этой девчонки.

Мир внутри меня рушится. В висках будто взрывается раскалённый металл.

– Какая же ты дура, Ли! – рычу, и собственный голос отдаётся эхом внутри черепа. – Ревность – да, я её знаю. Но я никогда бы не позволил ей решать чужие судьбы. Ты его не остановила, Ли! Он её любит. По-настоящему.

Я сам это говорю легко, как очевидность. И только в ту же секунду понимаю, что впервые произнёс это вслух. Почему? Наверное, потому что я видел – ни разу в жизни Дариус не смотрел так. Сияние в его взгляде выдавало всё. Он по уши в ней. И это уже не на день-два. Это навсегда.

– А ты? – голос Лианы становится хриплым, она с трудом держит себя в руках. – Ты её любишь?

Я усмехаюсь, откидываясь на спинку, глаза поднимаются к потолку, будто там я найду ответ.

– Не знаю. Она мне нравится. Я хочу её. Но любовь?.. Нет. Наверное, нет. Я ещё не понял, что это за чувство вообще.

– Ясно… – шепчет Ли, и глаза у неё становятся стеклянными. – Эл, что мне теперь делать? Как вымолить у него прощение?

– Для начала не попадать ему на глаза. Ему нужно остыть. А потом расскажи всё честно, без оправданий. – я перевожу взгляд на трубку, в которой медленно пульсирует зелёная жидкость, и рывком сажусь, стиснув зубы. – Ли, ускорь процесс. Я должен пойти за ними. Я нужен брату и ей.

– Нет, Элиас! – она почти кричит, голос срывается на визг, – Это слишком опасно! Ты можешь погибнуть!

– Да плевать мне! – рычу, и мышцы на руках натягиваются, как канаты, – Там мой брат! Мы ещё детьми поклялись всегда быть рядом. Всегда. И я не прощу себе, если не сдержу слово.

Лиана качает головой, её глаза наполняются жалостью и страхом.

– Дариус сам приказал не выпускать тебя. Прости, Эл. Я не могу.

Она отводит взгляд, будто боится моей ненависти, и уже в следующую секунду срывается с места. Быстро подходит к двери, ударяет по панели, и створки мгновенно закрываются за её спиной.

Я остаюсь один, слушаю, как замки с глухим щелчком становятся на место. Система блокирует двери. Воздух в отсеке становится тяжелее, грудь сдавливает ярость и бессилие.

Западня. Я в западне, из которой не выбраться. А там – мой брат и она.

Глава 49. Дариус

Я не вижу её. Я, черт возьми, не вижу её нигде.

Не даю отчаянию пробиться сквозь холодный рассудок, пытаясь найти ту самую точку, в которой Элиас и Киара должны были остановиться. Но, черт, здесь замело так, что вокруг – на бескрайние сотни метров – лишь белое безграничное и нетронутое полотно.

Думай. Ты сам указывал на карте эти точки.

Если бы эту планету хоть кто-то до нас обследовал… Но все эти миссии заканчивались тем, что отсюда бежали со страхом, и толком никто не мог сказать, в чем дело.

И вот сейчас я – еле спасший собственного брата, которого должен оберегать, и девушку, которая…

Прикрываю глаза, делая глубокий вдох. Девушку, которая навечно стала моим якорем. Космос не даст соврать: я этого не желал. Более того, я считал, что не умею. Но, встретив её, понял одно – с определенной женщиной я могу.

А значит, я обязан спасти её. И признаться ей. Сказать обо всём.

Подношу руку к виску, полностью расслабляя тело.

Моя сила отличается от того, что умеют остальные в отряде. Более того, некоторые, услышав бы, приняли это за слабость. Но только те, кто понимает, осознают масштабы. Собственно, это одна из причин, почему я безоговорочный лидер в Элизиуме. Нас таких несколько, и каждый возглавляет либо космодесант, либо является генералом академии. Вообще – ранги самые высокие, а секретность максимальная.

Элиас – щит, и наш тандем для многих является настоящим кладом. Потому и деремся мы на высшем уровне. Правда, здесь и сейчас все эти навыки идут к чертям собачьим, потому что с аномалиями они не справятся.

Замедляю ход времени. Вокруг все крутится, метель сменяется тихо идущим снегом, а затем и вовсе прекращается. Вижу, как отматывает свои действия назад мисс Белар, и двигаюсь ближе к ней.

А когда оказываюсь неподалёку, замечаю наконец её.

Киара, бросив несколько слов, идет в свою сторону, я же двигаюсь за ней.

Не получится полностью восполнить всё, что было за это время, но мне главное местность. А дальше я смогу найти тот временной период, в котором она…

Вслух произнести не могу.

Слова Лианы всё ещё отчетливо звучат в ушах, но я не верю. Не поверю, пока собственные глаза не увидят, а руки не смогут спасти. И даже тогда я вновь и вновь буду крутить свой чертов маховик времени, чтобы попытаться изменить события. До тех пор, пока собственные силы не иссякнут.

Нахожу заваленную опору, которую очевидно использовала Киара. Дёргаными движениями расчищаю снег, пытаясь найти хоть что-то. Хоть какие-то следы. Только под хрустящим слоем – ничего.

На четвереньках руками разбрасываю снег в стороны вокруг себя. И пустота.

А когда отчаяние уже хочет овладеть разумом, замечаю одну деталь…

Резинка для волос. Я хорошо её запомнил, потому что лично стягивал с густой копны волос. Хватаюсь за неё, будто это свяжет меня с её владелицей.

Но это точно лучше, чем ничего.

Когда я уже поднимаюсь с поверхности, желая выделить для себя этот участок, слышу гул. Он словно нарастает, а Нордек буквально вздрагивает, от чего я вновь валюсь на ноги.

Тут же держу наготове руки, чтобы в случае чего среагировать. Однако это выглядит смешно, потому что я вижу, как стремительно под моими ногами полотно раскалывается на две части.

Твою мать.

Перепрыгиваю на одну, чтобы не провалиться в тёмную неизвестность.

Наблюдаю за разломом, осознавая, что парочка легенд, прочитанных мною слишком давно, оказывается вполне реальна.

Сука.

Достаю из кармана рацию, пытаясь связаться с командой, но там тишина.

Нажимаю на линию с Элиасом – и там вновь пусто.

Тогда, закрыв глаза, пытаюсь дать сигнал брату.

Такое не существует для всех, это есть только между нами. Как он подал мне сигнал, поставив щит на себя, так и я сейчас шлю ему сигнал о помощи. Наше негласное правило – скажем, экспериментальный проект Элизиума, на который мы осознанно пошли.

Это не чипы, которые на некоторых планетах ставят тебе с детства. Это не нечто мифическое.

Это всего лишь капсула, которую вшивают под кожу, настраивая связь на уникальные способности или на то, что укажешь. Мы решили, что идеальный вариант – использовать свои способности на себе. Потому что по факту никогда бы не стали этого делать, если только не находимся при смерти.

И вот его щит сработал. Я мгновенно это почувствовал. А теперь надеюсь, почувствует и он.

Разлом становится всё шире, и в какой-то момент я уже готов заглянуть в него.

Однако то, что происходит в следующую секунду, рушит все мои планы.

Некая субстанция, которая вырывается из-под земли целым потоком, буквально обрушивается на меня, словно ею кто-то управляет. Я не успеваю издать и звука – меня будто поглощает темнота.

Лишь снова думаю о красивой девочке, которая в один взгляд смогла растопить мое сердце.

Прости меня, Киара.

Глава 50. Киара

Все прекращается, когда я волшебным… нет, вы не ослышались, и правда волшебным образом оказываюсь в пещере. Резко, будто меня вырвали из одного мира и швырнули в другой.

Толчков больше нет, пробирающего до костей холода тоже. Тишина такая густая, что кажется, она давит на уши. Здесь лишь каменные стены, эхо от моих собственных шагов и темнота. Больше ничего. Хотя нет… есть еще кое-что.

Я ведь не на ощупь иду, нет. Свет всё же здесь есть. От лавы. Красные, огненные жилы тянутся по стенам, будто вены этого места. Они мерцают, вздыхают жаром, и лава медленно, вязко, почти лениво стекает вниз. Расползаясь уродливыми, тяжёлыми кляксами.

Из-за этого здесь тепло. Тепло так, что кожа покрывается испариной, но не настолько, чтобы сгореть. Атмосфера вязкая, как раскалённый мёд. Я ловлю себя на мысли, что в этом тепле есть что-то убаюкивающее, почти материнское, и оттого становится жутко.

Не знаю, куда иду. Просто вышагиваю вперёд, вслушиваясь в собственное дыхание, что отдаётся в каменных сводах тяжёлым эхом.

Зову. Кричу. Имя за именем.

«Эй! Есть кто?!»

Но в ответ только мой собственный голос, отскакивающий от стен, как издёвка.

Помню, как толчки были настолько сильными, что земля уходила из-под ног.

Как я пыталась удержаться, но силы оказались ничтожными. И в какой-то момент – падение. Резкое, гулкое, с ударом, от которого перехватило дыхание.

А потом… я открыла глаза уже здесь. В этом странном месте.

И самое удивительное, внутри почему-то нет страха. Ни паники, ни истерики. Только тихая, упрямая надежда, что с отрядом всё хорошо. Что все живы. Что даже если они ищут меня сейчас, то это не принесёт им вреда.

И всё же… что-то в этой пещере будто дышит. Смотрит. Ждёт. И я боюсь, что это ожидание связано именно со мной.

Время здесь тоже не ощущается. Оно будто растворилось в этой вязкой темноте, оставив меня один на один с бесконечностью. Понятия не имею, сколько уже брожу по этим каменным лабиринтам. Час? День? Неделя? Всё одинаково. Каждый поворот, как отражение предыдущего, как будто я хожу по кругу внутри чужого сна.

После нескольких безуспешных попыток найти выход я сдаюсь.Сажусь прямо на каменный пол, прижимаю ладони к холодному камню. Лава лениво скользит совсем рядом, задевает носок моего ботинка, и я с ужасом жду, что резина вот-вот задымится, начнёт плавиться. Но ничего. Абсолютно ничего.

Это странно. Невероятно.

Лава ведь должна сжигать всё дотла… Какая у неё вообще температура?

Достаточно, чтобы испепелить за секунды. Но мои ботинки целы, край штанины даже не задымившийся.

И вот в голову закрадывается безумная мысль. Насколько удачны могут быть такие эксперименты? Что если… коснуться? Мне ведь уже нечего терять, не так ли?

Сердце колотится в груди, когда я, не веря самой себе, тяну палец к капле ярко-оранжевого цвета.

Касаюсь. Резко отдёргиваю руку, в панике ожидая боли. Но… ничего. Ни жжения, ни огня, ни боли.

Замерев, я решаюсь снова. И на этот раз дольше держу палец в огненной субстанции. Лава вязкая, густая, как расплавленный мёд, но не горячая. Она и не холодная. Просто… тёплая. Живая. Вот почему здесь не адское пекло, а странное, неправильное, но всё же уютное тепло.

Словно набравшись смелости, я резко вскакиваю на ноги. Пальцы шарят по стенам, скользят по тёплым оранжевым разводам. Не знаю, что ищу, но меня тянет понять: что скрывается за этой живой материей?

И тут, земля дрожит снова. Толчки. Тело выбивает из равновесия, сердце подпрыгивает к горлу. Они такие же сильные, как наверху, но более сухие, гулкие, будто из глубин что-то пытается прорваться наружу.

А вместе с этим появляется звук. Гул, рокот, словно дыхание чудовища по другую сторону стен. Он растёт, набирает мощь с каждым моим шагом. И я иду. Куда? Возможно, навстречу собственной смерти. Но стоять, значит умереть от голода. А идти – шанс.

Страшно. Чёрт возьми, как же страшно!

Но именно страх толкает меня вперёд, именно паника превращает мои ноги в пружины. Мозг, сжавшийся в комок, ищет спасение, ищет свободу.

Вдруг левую ладонь начинает жечь. Острая, раздирающая боль врезается в кожу, пронзает нервы. Я поднимаю руку к лицу, а там ничего. Кожа обычная. Чистая. Но боль невыносимая, будто огонь разлили прямо под кожей.

Я хватаюсь за лицо, закрываю уши, чтобы заглушить нарастающий гул. И в этот момент моя ладонь прожигает кожу щеки.

И мне хочется… вырвать её. Отрубить, выкинуть.

Абсурд. Нелепость. Но боль настолько реальна, что я едва не теряю рассудок.

И всё же я иду. Вперёд, цепляясь за воздух, за каждый шаг. И вдруг, каменные стены раздвигаются, и я оказываюсь в круглом зале.

В жерле вулкана. И никак иначе.

В центре огромное озеро расплавленной лавы, вязкой и бешено бурлящей. Она шипит, плюётся, как живая. Воздух густой, плотный, вибрирующий.

Я поднимаю голову вверх. И вижу небо. Тёмно-синее, густое, чужое. Оно так далеко, что кажется, это не небо, а чужая планета.

И понимаю: выбраться отсюда невозможно. Высота такая, что надежда разбивается в пыль ещё до того, как успевает родиться.