Текст книги "Землянка в Межгалактической Академии (СИ)"
Автор книги: Лира Дарк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Я прошла внутрь, и Ранар тут же жестом указал на одно из кресел у небольшого столика, на котором уже стоял заварник и две чашки с паром.
– Присаживайся, земляночка. Сегодня ты попробуешь нечто действительно редкое.
– Всё ещё надеюсь, что ты не собираешься меня отравить, – пробормотала я, опускаясь в кресло.
– Пф, отравить? – Ранар усмехнулся. – Разве я когда-нибудь был настолько примитивен?
Он разлил напиток по чашкам. Чай был темно-сиреневого цвета, с лёгким перламутровым отблеском. Аромат усилился, стал мягче, глубже, с какой-то пряной сладостью. Я осторожно пригубила. На вкус он был странно тёплым, будто не во рту, а в груди. Очень приятно.
С каждой минутой я чувствовала, как моё тело постепенно становится... легким. Тепло поднималось от живота к груди, щеки слегка вспыхнули. В голове появилось лёгкое, необъяснимое волнение. Ничего явного, но… ощущение, как перед свиданием, или как будто кто-то смотрит на тебя с интересом.
Я подняла взгляд на Ранара.
Он пристально наблюдал за мной. В его глазах блеснуло что-то похожее на лукавство.
– Что-то не так? – спросила я, нахмурившись. – У меня… Мне жарко немного.
– Ах да, – произнёс он спокойно, облокачиваясь на спинку стула. – Должен был, наверное, предупредить. У нас на Лантаре этот чай – обычный стимулятор гормона счастья у мужчин. Приятное расслабление, лёгкость, эйфория.
Я моргнула, чувствуя, как дыхание стало чуть чаще.
– А… у женщин?
Он прищурился, и уголки его губ поползли вверх.
– Ну… действует несколько иначе. Активирует рецепторы удовольствия. По сути, афродизиак. Натуральный, мягкий… но весьма эффективный.
– Ты… ты издеваешься?
– Ни в коем случае, – почти ласково сказал он. – Я же просто предложил чай.
Я поставила чашку обратно на стол, моргнула, пытаясь сосредоточиться. В теле будто разлилось медленное тепло – не как от температуры, а как будто внутри запустился странный ток, мягкий, тянущий. Щёки вспыхнули, дыхание стало чуть глубже, и я вдруг поймала себя на мысли, что слишком внимательно разглядываю Ранара.
Я нахмурилась.
– Что это был за чай? – спросила я, глядя на него.
Он всё ещё сидел напротив, расслабленный, довольный, с лёгкой улыбкой. Но, услышав мой вопрос, приподнял брови.
– В смысле? – переспросил он. – Обычный люминарский сбор. Мне его недавно прислали с Лантара. Я часто его пью, он помогает… ну, расслабиться. Настроение поднимает.
Я прищурилась.
– У меня… странные ощущения. Как будто... – я запнулась, не зная, как сформулировать прилично. – Нехорошо это. Ты уверен, что он безопасен для… других рас?
Ранар опустил чашку и медленно выпрямился.
– Подожди… ты серьёзно? – Он посмотрел на меня чуть более внимательно. – У тебя учащённое дыхание?.. Щёки... О, нет.
– О, нет? – повторила я с подозрением.
– Я знал, что на мужчин действует как стимулятор настроения… – он замялся. – Но у нас просто… никогда не проверяли, как он влияет на женских особей других рас. Или вообще на землян.
– То есть ты мне дал неизвестную смесь, не зная, как она на меня подействует?
– Я сам пью её с шестнадцати лет, Элла. Ты первая земляночка, которую я решил угостить.
Я резко откинулась на спинку стула и уставилась в потолок.
– Великолепно. Просто идеально. Экспериментальная лаборатория имени Ранара.
Он кашлянул, будто сдерживая смех.
– Ну... по крайней мере, ты выглядишь довольной. На вид – никаких побочных эффектов.
Я вскинула на него глаза.
– Хочешь узнать, будут ли побочные, если я закину в тебя этот стол?
Он только усмехнулся, явно довольный происходящим больше, чем следовало бы.
Я поставила чашку на стол, так и не отпив больше ни глотка. Внутри разливалось странное, тяжёлое тепло – от шеи к груди, к животу, по рукам, будто от тонкого электричества. Не обжигающе, но достаточно, чтобы я чувствовала: со мной происходит что-то… странное.
Я нахмурилась, откинулась на спинку кресла и перевела взгляд на Ранара. Он, в отличие от меня, чувствовал себя прекрасно. Даже слишком.
– Окей, – я сказала медленно, – я не хочу быть драматичной… но что это был за чай?
Он лениво приподнял бровь и отложил свою чашку.
– Я же сказал. Это люминарская смесь. Нам её присылают в герметичных капсулах с Лантара. Обычно пьют мужчины, чтобы сбалансировать гормональный фон, особенно в периоды повышенной нагрузки или стрессов.
– А женщины? – спросила я подозрительно.
Он прищурился и на секунду замолчал, будто оценивая, стоит ли говорить вслух. Потом пожал плечами.
– У нас… с женской физиологией всё чуть сложнее. Люминарские женщины довольно фригидны. Даже в период овуляции у них почти нет желания вступать в контакт. Поэтому... – он слегка усмехнулся, – чай традиционно дают им именно в эти дни. Чтобы стимулировать, скажем так, “естественные инстинкты”.
Я медленно моргнула.
– И ты не подумал, что для меня, земляночки, этот чай может сработать слишком… эффективно?
– Я не знал, – честно сказал он. – Серьёзно. Я сам пью его каждый вечер, как кто-то пьёт мяту перед сном. Ты первая не-люминарка, кому я предложил чашку. И, признаться, результат… весьма интересный.
Я закатила глаза, отворачиваясь.
– Великолепно. То есть я, получается, только что выпила гормональный стимулятор для люминарских фригидных дам?
– Технически – да, – ухмыльнулся он. – Но, если честно, на тебе он сработал куда ярче.
– Спасибо. Супер. Просто спасибо, Ранар. Приятно быть полевым экспериментом.
Он рассмеялся:
– Я бы сказал – впечатляющим. Но ты, кажется, слегка нервничаешь. Может, всё-таки ещё полчашечки?
Я схватила подушку с кресла и кинула в него. Он увернулся, всё так же смеясь.
Чёрт. Только я могла вляпаться в подобное из-за чашки чая.
15.
Я откинулась на спинку кресла, стараясь дышать глубже, но это не помогало. Ощущение тепла внутри стало стремительно разрастаться, охватывая всё тело. Оно не было похоже на простую усталость или расслабление. Это было другое.
Тёплая волна скользнула от грудной клетки вниз, и, когда она достигла живота, мне пришлось резко втянуть воздух. Он будто вспыхнул изнутри – тугим, ярким, почти обжигающим жаром, который, казалось, вот-вот расползётся по всему телу.
Я склонилась вперёд и обхватила себя руками, едва сдерживая стон. Не от боли – от ощущения, которое невозможно было описать одним словом. Всё внутри пульсировало, словно тело вдруг стало воспринимать каждое прикосновение, каждый вдох – слишком остро.
Щёки горели, грудь тяжело вздымалась, в ней чувствовалась странная, глухая пульсация. Я попыталась сесть ровнее – не получилось. Всё между ног будто свело электричеством. Я резко сжала колени и сжалась в себя, не в силах контролировать, как тело само реагирует.
– Элла?.. – голос Ранара прозвучал откуда-то будто издалека, но в нём уже не было насмешки. Только внимательность… и настороженность. – Ты в порядке?
Я не могла ответить. Только закрыла глаза и сглотнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Нет. Ни черта не в порядке…
Я с трудом втянула воздух, прижимая руки к животу. Тепло в теле уже давно перешло грань просто приятного – оно становилось невыносимым, сосредоточенным внизу живота и расходящимся пульсирующими волнами вверх к груди. Мне казалось, что каждая клетка моего тела дрожит – и от жара, и от нарастающего напряжения.
Я даже не заметила, как Ранар встал. Его шаги были быстрыми, но не резкими. В следующее мгновение он оказался рядом.
– Элла? – голос его стал серьёзным, обеспокоенным. – Эй… ты дрожишь. Что с тобой?
Я не успела ответить. Он осторожно коснулся моей спины – ладонью, в том месте, где тонкая ткань чуть прилипла к коже от жара.
И это прикосновение…
Я судорожно вдохнула. Волна ощущений обрушилась на меня мгновенно, словно до этого тело было сдержано, а теперь – сорвалось с цепи.
С губ сорвался негромкий, непроизвольный стон, и я выгнулась вперёд, будто от разряда – не боли, а странного, слишком острого отклика на его касание.
– Элла?! – Ранар отпрянул, его глаза округлились, и в голосе звучало уже не насмешливое удивление, а настоящая растерянность. – Я… я едва прикоснулся. Прости.
Я только сжалась сильнее, уткнувшись в собственные руки, дыхание сбилось, мысли путались.
Чёрт. Что со мной?.. Это не должно так ощущаться. Это… слишком.
И Ранар, впервые за всё время, похоже, действительно не знал, что делать дальше.
Я подняла голову, с трудом выговаривая слова сквозь сбившееся дыхание:
– Есть… какой-нибудь антидот?.. – голос дрожал. – Против этого чая?
Ранар замер, его взгляд стал куда серьёзнее.
– Антидота? – переспросил он, чуть отступая. – Нет. То есть, не в прямом смысле. У нас его никто не делает. Это не яд, Элла. Это просто стимулятор. Он… действует до тех пор, пока организм сам не стабилизируется.
Я тяжело сглотнула, но, несмотря на жар и ощущение, будто тело не моё, в голове промелькнуло:
– Сколько времени?
Он замялся.
– Это зависит от индивидуального восприятия. Иногда – полчаса. Иногда – дольше. Но есть… способ ускорить процесс. – он замолчал, явно выбирая слова.
Ранар стоял молча, будто выбирая слова. В его лице не было ни привычной ухмылки, ни вызова – он был удивительно серьёзен. Даже осторожен.
– У нас, – начал он негромко, – принято… в таких случаях, если реакция слишком сильная… использовать способ, который помогает телу быстрее вернуться в норму.
Я приподняла бровь, с подозрением глядя на него:
– Способ?
Он вздохнул, явно не зная, как сказать это мягче.
– Контакт. Интимный. – Он слегка пожал плечами, не сводя с меня взгляда. – Это сбрасывает гормональную нагрузку и стабилизирует реакцию. Быстро и… эффективно.
Несколько секунд я просто молчала, чувствуя, как слова оседают внутри – тепло, тревожно, непрошено.
– Ну конечно, – хрипло выдохнула я. – Естественно. Типичная люминарская "народная медицина".
Он криво усмехнулся, почти беззлобно:
– Я не настаиваю. Просто… говорю, как есть. Это не шутка и не подкат, Элла. Я вижу, тебе тяжело.
Я отвела взгляд, сжав пальцы в кулак. Сердце стучало где-то в горле.
– Лучше я подожду. Пройдёт само. Надеюсь.
Он кивнул, отступая:
– Я рядом. Если станет хуже… просто скажи.
И тишина между нами стала гуще, чем запах этого чёртова чая. А между ног все продолжало гореть и пульсировать.
– Можешь… – я сглотнула, чувствуя, как горит лицо, – принести воды?
Ранар кивнул, не задавая лишних вопросов, и направился к автомату возле стены. Я в это время попыталась встать, но тело казалось слишком тяжёлым и при этом… обострённо чувствительным. Всё раздражало: воздух, ткань, даже собственные волосы на шее.
Он вернулся быстро, протянул мне прозрачный стакан. Я взяла его дрожащими руками, и, стоило только сделать глоток, как пальцы предательски соскользнули. Стакан дернулся, и холодная вода выплеснулась на меня – прямиком на грудь и живот.
Я резко вдохнула и зажмурилась от контраста температуры. Тонкая кофта прилипла к коже, проступая насквозь. Мокрая ткань сразу стала холодной, неловко натянутой и тяжёлой.
– Прости! – выдохнул Ранар и тут же склонился ко мне. – Чёрт, подожди.
Он опустился рядом, взгляд на секунду зацепился за то, как вода стекает по моей груди – и тут же отвёл глаза, стараясь быть сдержанным.
– Тебе нужно это снять, – сказал он мягко, не требовательно, – мокрая ткань только усилит дискомфорт. Я… помогу, если позволишь.
Я колебалась, но всё происходящее уже давно вышло за рамки неловкости. И, к моему удивлению, его голос звучал спокойно, без насмешек, без флирта. Только забота – пусть и немного скомканная.
Я кивнула еле заметно.
Ранар аккуратно поднёс руки к подолу моей кофты, дождался подтверждающего взгляда и начал медленно стягивать ткань вверх, стараясь не касаться кожи лишний раз. Я задержала дыхание, пока он проводил ткань через плечи и осторожно снял её полностью.
Он бросил мокрую кофту на спинку кресла и отступил на шаг, снова опустив взгляд.
– Так лучше? – спросил он тихо.
Я кивнула, прижимая к себе подушку, чтобы прикрыться.
Всё было странно, напряжённо, и… слишком близко.
Я всё ещё тяжело дышала, обхватив подушку и стараясь не смотреть на Ранара. Холод от мокрой ткани ушёл, но вместо облегчения чувствовалось только обострённое напряжение – всё внутри горело, словно каждая эмоция стала громче, острее.
– Можешь... – я замялась, подняв глаза, – помочь мне лечь на кровать? Здесь... неудобно.
Ранар не стал задавать вопросов. Он подошёл ближе, движение – мягкое, уверенное, без резких жестов. Его руки осторожно подхватили меня – одна под колени, другая под спину. Он был сильным, и я это ощутила сразу, когда он поднял меня, будто я весила не больше лёгкой сумки.
Близость ударила в голову сильнее, чем всё остальное. Его лицо оказалось так близко – взгляд сосредоточен, скулы чётко очерчены, чёрные волосы чуть упали на лоб. Я чувствовала его тепло, его дыхание, и впервые поймала себя на мысли: он... красивый. По-своему, чуждо, инопланетно – но в этом было что-то необъяснимо притягательное.
Он аккуратно опустил меня на кровать, заботливо поправив подушку под головой. Я невольно задержала взгляд на его лице дольше, чем нужно.
– Спасибо, – прошептала я, немного сбивчиво.
– Всегда пожалуйста, земляночка, – ответил он чуть тише обычного.
На мгновение между нами повисла тишина – насыщенная, плотная, как воздух перед грозой. И я не знала, что горит сильнее: моё тело... или то, что начиналось между нами.
Он уже собирался отойти, но задержался – его рука всё ещё лежала на краю подушки, близко к моему плечу. Я подняла взгляд.
Наши глаза встретились.
И в этот момент время будто застыло. В его взгляде больше не было привычной насмешки, не было уверенности хищника. Только внимательность, сдержанное напряжение… и нечто, что отражалось во мне.
Мы молчали. Но в этом взгляде сказано было больше, чем в любом диалоге. Чувства, которые скрывались под слоем уколов, недоверия и дерзких реплик, вдруг оказались на поверхности.
Я почувствовала, как моё сердце забилось сильнее. Горячее, ярче. Он не двигался. И всё же, ни на секунду не отводил глаз.
Это глупо, – мелькнуло в голове. Он Ранар. Высокомерный. Колючий. Грубый. И всё же…
Между нами будто разрядился ток. Словно в этот миг не существовало ни Академии, ни обязательств, ни странных чаёв – только это странное, чужое, и всё же пугающе знакомое притяжение.
Я потянулась вперёд почти неосознанно. Тихо, медленно, будто боялась спугнуть то, что только-только родилось. Его взгляд дрогнул, но он не отпрянул.
Мои губы коснулись его.
Сначала осторожно. Легко, как прикосновение воздуха. И всё внутри сжалось от напряжения, которое наконец нашло выход.
А потом... он ответил.
Едва мои губы коснулись его, я ощутила, как Ранар на долю секунды затаил дыхание. Но потом – он ответил. Не сдержанно, не осторожно, а глубоко, уверенно, будто в нём что-то прорвалось.
Его рука обвила мою спину, подтягивая меня ближе к себе, аккуратно, но так, что моё сердце забилось в три раза быстрее. Его прикосновение было горячим – совсем не таким, как у Кайрона. В нём было что-то первобытное, опасное… и удивительно честное.
Я почти растворилась в этом движении, в поцелуе, в нём. Тело будто перестало мне подчиняться – все мысли исчезли, осталась только пульсация внутри, как отклик на каждое его движение.
С губ сорвался негромкий, сдавленный стон – тихий, как выдох, но он почувствовал. И это только усилило то, что уже вспыхивало между нами.
Это было не запланировано, не предусмотрено, и точно не разумно.
Но в этот момент мне было всё равно.
Мир будто сузился до этого поцелуя – горячего, настойчивого, настоящего. Его рука на моей спине, его дыхание, наша близость – всё смешалось в одну волну.
Но именно в этом вихре ощущений внутри вспыхнуло что-то ещё – импульс, едкий и резкий, как удар тока.
Нет, не он должен вести. Не сейчас.
Я резко разорвала поцелуй, отстранившись настолько, чтобы снова увидеть его лицо. Его глаза были затуманены, губы чуть приоткрыты. Он выглядел… другим. Менее надменным. Более настоящим.
Я дышала тяжело. Грудь поднималась и опускалась быстро. И прежде чем он успел что-то сказать, я решительно толкнула его в грудь.
Он не сопротивлялся – упал на кровать, опираясь на локти, смотрел на меня снизу вверх. Удивлённый. Но без злости. Скорее с интересом. С вызовом. С ожиданием.
– Я ещё не решила, что с тобой делать, – сказала я, голос дрожал не от страха.
Он усмехнулся, всё ещё лежа:
– Тогда делай осторожно, земляночка. Я – вещь хрупкая.
Я покачала головой, не сдержав кривую усмешку, хотя пульс до сих пор бился в висках. Всё происходящее было не просто опасным. Оно было запретно притягательным.
Он лежал, опершись на локти, и смотрел на меня снизу вверх. Его дыхание было чуть сбито, взгляд всё ещё искрился тем особым, хищным светом, но теперь в нём было и что-то иное. Внимательность. Признание моей силы – пусть на этот короткий момент.
Я сделала шаг вперёд, медленно, будто проверяя, как далеко могу зайти. Его глаза не отрывались от моих. Ни тени насмешки. Ни тени страха. Только ожидание.
Я опустилась на край кровати, затем – коленями на простыни, подалась вперёд. Его грудь напряглась в ответ на моё движение. И в следующее мгновение я села на него сверху, обхватив его бёдрами и опираясь руками по обе стороны от его плеч.
Он замер. Дыхание участилось. В его глазах вспыхнуло нечто тёплое, неожиданное – не только страсть, но и уважение. Он не дернулся, не потянулся ко мне. Он ждал.
А я смотрела на него сверху вниз, чувствуя, как волна силы, решимости и до дрожи странного возбуждения наполняет меня с головы до ног. Как будто впервые всё было под моим контролем.
Я устроилась на нём, и его тело тут же отреагировало – тепло, напряжённо. Подо мной чувствовалось что-то определённо… твёрдое, и это только подстегнуло волны жара внутри. Сердце стучало в ушах, дыхание сбилось.
Я слегка повела бёдрами – движение вышло непроизвольно, будто тело само искало, как снять напряжение. Реакция Ранара была мгновенной: он резко вдохнул, а я тихо застонала – едва слышно, но достаточно, чтобы он услышал.
Наши взгляды встретились.
Я наклонилась чуть ближе, позволив себе дерзкую усмешку, и, голосом ниже обычного, с оттенком лукавства прошептала:
– Похоже, сегодня мне достался особенно крупный… конь.
Он распахнул глаза чуть шире, а потом медленно ухмыльнулся, будто принимая вызов.
– Надеюсь, седло тебе подойдёт, земляночка.
Напряжение между нами достигло предела. Всё остальное исчезло: стены комнаты, шум за окном, даже гравитация – остались только мы. И пульс, бьющийся синхронно в двух телах.
Я посмотрела ему прямо в глаза и вновь медленно повела бёдрами, на этот раз осознанно, вызывающе. Сквозь слои ткани между нами чувствовалось каждое движение – близость, от которой всё внутри дрожало.
Он зажмурился на секунду, сдерживая реакцию, а я лишь сильнее почувствовала, как он напрягся подо мной.
Я наклонилась ближе, едва касаясь его губ дыханием, и прошептала с той самой усмешкой, что, кажется, уже стала моей новой гранью:
– Седло мне определённо подходит.
И прежде чем он успел ответить, я закрыла этот короткий промежуток между нами и поцеловала его – жадно, глубоко, требовательно. Это был не поцелуй сдержанной симпатии, а вспышка, страстная и плотная, как электричество между двумя полюсами.
Он ответил мгновенно, крепче обняв меня за талию, и всё пространство вокруг будто исчезло – остались только губы, дыхание, и жар, который уже невозможно было остановить.
Мой поцелуй стал глубже, смелее, и он ответил на него с той же силой. Его руки крепко держали меня за талию, но затем одна из них медленно скользнула ниже, по линии моей спины, затем по бедру – уверенно, но не торопливо, будто он считывал каждую мою реакцию.
Я чуть задохнулась, когда его ладонь обвела дугу моего бедра и мягко легла на внутреннюю сторону. Его пальцы двигались плавно, будто исследуя, вызывая внутри вихрь – ожидание, трепет, желание.
Затем его рука вновь поднялась вверх, погладила меня вдоль спины – нежно, но с силой, будто он хотел удержать, чтобы я никуда не исчезла. Движение было цикличным, терпеливым, тягучим, будто он говорил прикосновением: я не спешу – у нас есть время.
Я зажмурилась, ощущая, как каждое его движение отзывается откликом в теле – жарким, глубоко личным и почти слишком реальным.
Его руки скользили по моим бёдрам уверенно и осторожно, будто он изучал каждую линию, каждый изгиб, вчитывался в меня прикосновениями так, как другие читают древние книги. Я чувствовала, как напряжение внутри нарастает – тугое, тягучее, обволакивающее.
Он приблизился ещё ближе, и его пальцы нашли путь под тканью, туда, где моё тело пульсировало ожиданием. Я не сдержала тихий выдох, когда кончики его пальцев коснулись меня там, где ощущения были обнажёнными до предела.
Моё тело само отозвалось – движение бёдер, лёгкое, как пульс в ответ на прикосновение. Я двигалась навстречу ему – не спеша, будто в танце, в котором не было слов, только ритм, жар и сбивчивое дыхание.
Он всё ещё смотрел на меня – глаза тёмные, блестящие, напряжённые. Не спрашивал, не говорил. Он чувствовал – как и я.
Всё происходило будто во сне, но слишком ярком, чтобы быть иллюзией.
