Текст книги "Превратности любви"

Автор книги: Линн Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

18

В течение последующей недели Седж и Джорджи почти не общались. Несколько раз Джорджи пыталась объясниться с ним, но все ее попытки были тщетны. Как только она за-водила разговор о Томе и о виденной им сцене, Седж либо притворялся, что не слышит ее, либо отпускал какую-нибудь презрительную реплику, которая тут же заставляла ее умолкнуть. Иногда он просто выходил из комнаты, давая тем самым понять, что ни она, ни ее объяснения нисколько не интересуют его.

Он нарочно избегал ее и уезжал на целые дни из Дома. Возвращался уже поздно вечером, когда она была на каком-нибудь приеме, устроенном ее друзьями. Теперь она посещала светские мероприятия безо всякого удовольствия, просто чтобы отвлечься на какое-то время от своих неутешительных мыслей. От ее прежней веселости больше не осталось и следа.

Ливермор, адвокат Седжа, навестил Джорджи, чтобы ознакомить с условиями брачного контракта. Она не ожидала, что Седж перепишет на ее имя такую крупную сумму денег, и была поражена его щедростью. Только ей не становилось от этого легче, он просто повел себя великодушно, как и подобает настоящему джентльмену. Это не меняло того факта, что они стали совершенно чужими друг другу.

Вечер, когда Седжемуры устраивали маскарад, был душным и знойным.

– Я бы на вашем месте надела костюм на голое тело, миледи, – с улыбкой сказала Мэгги, горничная Джорджи, которая помогала ей одеваться.

Она держала перед хозяйкой костюм Титании – струящуюся полупрозрачную тунику, сотканную из золотых нитей, которую Джорджи собиралась надеть поверх зеленовато-голубого шелкового платья. Джорджи протянула руку и пощупала сверкающую материю.

– Вы правы, Мэгги, – наивно согласилась она. – Наверное, я так и сделаю.

Мэгги засмеялась.

– Но я ведь пошутила, миледи. Вы не можете надеть тунику прямо на голое тело, она почти прозрачная.

– Нет, нет, конечно, я не могу выйти к гостям в полуголом виде, – улыбнулась Джорджи. – Но мы могли бы сократить костюм до минимума – обрезать рукава платья и немного укоротить его. По-моему, чем меньше на мне будет надето, тем эффектнее я буду смотреться.

Мэгги принесла ножницы, и они с энтузиазмом взялись за дело.

Впервые за последнюю неделю Джорджи пребывала в приподнятом настроении. Она возлагала большие надежды на этот праздник, молясь в душе, чтобы он принес счастье не только ее друзьям, но и ей самой. Не случайно она выбрала для себя костюм Титании, королевы фей из пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь». Седж собирался надеть обычное черное домино и маску, но она сговорилась с Уилкинсом, чтобы тот заменил этот простой костюм на другой, более своеобразный – костюм Оберона, властного и высокомерного супруга Титании. Оба костюма были сшиты портнихой леди Картерет по наброскам Джорджи.

Ее отношения с Седжем нисколько не улучшились за эту неделю. Он все так же избегал ее и старался проводить как можно меньше времени дома. Лишь одно успокаивало Джорджи: она знала, что Седж не стал искать утешения в объятиях Дайаны. Об этом ей сообщил Макс, который принял очень близко к сердцу ее проблемы и навел все необходимые справки.

Раз Седж не стал изменять ей с Дайаной, значит, он все-таки не полностью вычеркнул ее из своей жизни, решила Джорджи. Конечно, он был очень зол на нее, но не мог же он злиться вечно! Сегодня вечером она попытается завладеть его вниманием, пробудить в нем хоть искру прежнего чувства. А в костюме Титании она выглядела очень соблазнительно.

Джорджи позаботилась также и о костюмах для других участниц этой любовной игры. Сьюзен будет смотреться очень эффектно в белом хитоне, обнажающем одно плечо и подпоясанном золотым шнуром. Ее длинные черные волосы будут распущены по плечам и по спине, а голова украшена золотой диадемой. Темно-карие глаза Сьюзен будут сверкать, как звезды, в прорезях золотой маски. Том никак не сможет остаться равнодушным к ее красоте, когда она предстанет перед ним в таком наряде.

С Энн дело обстояло сложнее. Ей так и не удалось уговорить эту серьезную, слишком уж добропорядочную девушку одеться в костюм менады, последовательницы бога Диониса. Энн считала, что такой костюм выглядел бы просто неприлично, и заявила, что она оденется монахиней. Тогда Джорджи посоветовала ей одеться сестрой Элоизой.

– А Роберт придет в костюме Абеларда, – сказала Энн, смеясь. – Что ж, Джорджи, вы знаете, что произошло с Абелардом!

Закончив одеваться, Джорджи окинула оценивающим взглядом свое отражение в большом зеркале. Золотая туника искрилась и переливалась в пламени свечей. Она не стала надевать чулки, и ее ноги казались босыми в легких, почти незаметных сандалиях телесного цвета. Ее огненно-рыжие кудри украшал венок из листьев, а лицо было скрыто зеленовато-голубой маской, отделанной перьями. Спускаясь по лестнице, она весело напевала себе под нос. Ей казалось, она в самом деле перевоплотилась в сказочную фею, обладающую колдовскими чарами. И она воспользуется этими чарами для того, чтобы околдовать своего мужа.

Седж бродил со скучающим видом среди своих гостей, разодетых в экстравагантные костюмы персонажей былых эпох. Маска скрывала недовольную гримасу, искажающую его лицо. Он прошел через огромный зал, украшенный цветочными гирляндами, и спустился в темный сад. Заслышав его шаги, мужчина и женщина, обнимавшиеся под кустом жасмина, тут же отстранились друг от друга. Седж почувствовал себя неловко. Черт побери, почему Джорджи не распорядилась, чтобы в саду повесили китайские фонарики? И в зале, кстати, было слишком мало свеч.

Он с нетерпением ждал окончания праздника. Уже близилась полночь, – значит, скоро начнут срывать маски. Погруженный в свои мысли, Седж направился в глубь сада.

Он думал о Джорджи. Конечно, он повел себя слишком жестоко, отвергая всякие попытки к примирению с ее стороны. Всю эту неделю он пребывал в ужасном настроении, но гордость не позволяла ему быть более человечным… Что ж, это еще можно исправить. Через пару дней они уедут в Глочестершир, и там их жизнь изменится в лучшую сторону. В его поместье они будут проводить целые дни наедине друг с другом, там вокруг Джорджи не будут вертеться другие мужчины. А он приходил в ярость, когда видел ее с другими мужчинами. Это мешало ему быть счастливым с ней. Если бы они могли всегда быть одни! Если бы он мог сделать ее своей узницей, никогда не выпускать за пределы своих сельских владений! Тогда бы он наконец обрел покой.

Седж был очень ревнив, ревнив вне всякой меры, теперь он это понимал. До того как он встретил Джорджи, ему никогда не случалось испытывать муки ревности, поэтому он не сразу понял, чем вызваны его приступы гнева, когда он видит ее с другими мужчинами. Когда он застал ее в объятиях Каннингэма, он был так ослеплен гневом, что в течение нескольких дней был просто не способен мыслить здраво.

Конечно, их объятие было просто дружеским, и Джорджи вовсе не собиралась изменять ему с Томом. Если бы она предпочла Тома ему, то вышла бы замуж за Тома, ведь Том добивался ее руки не менее упорно, чем он сам. У Джорджи был очень дружелюбный, открытый характер, она была готова дарить свою дружбу всем и не скупилась на эмоции. Мужчины влюблялись в нее, привлеченные ее жизнерадостным темпераментом, теплом, которое она распространяла вокруг себя. Даже Линдхарст, и тот не устоял перед ее обаянием и был готов поступиться ради нее своей свободой. А Линдхарст был из тех, кто боится женитьбы, как огня.

Седж задавался вопросом, где сейчас Джорджи. Она куда-то исчезла, когда он разговаривал с Дайаной. Это было примерно четверть часа назад. Быть может, он встретит ее в саду.

Костюм Дайаны показался ему нелепым. Сегодня вечером она перевоплотилась в сэра Фрэнсиса Дрэйка, известного предводителя флибустьеров, и даже не забыла о пышных черных усах. Ее белокурые локоны были скрыты под черным париком, что в сочетании с маской делало ее совершенно неузнаваемой. Она настолько вошла в образ, что приветствовала подходящих к ней мужчин басом.

– Добрый вечер, мой отважный разбойник, – сказала она Максу низким, грудным голосом. – Я могу взять вас матросом на свой корабль, если вы достаточно опытны в пиратском деле.

Макс выглядел очень правдоподобно в костюме разбойника. Борода и маска, а также длинный острый нож за поясом придавали его облику что-то кровожадное.

– Вы сегодня бесподобны, Макс, – сказала Дайана, теперь уже своим обычным тоном.

– Благодарю вас, сэр Фрэнсис, – Макс улыбнулся. – Я восхищаюсь вашей изобретательностью, Дайана. Вы единственная женщина, которая пришла на праздник в мужском костюме.

Дайана ответила Максу какой-то любезностью, откровенно кокетничая с ним, и Седж отошел, не желая им мешать.

– Отпустите меня сейчас же, милорд! Вы слишком многое себе позволяете! Что о нас подумают, если кто-нибудь увидит, что вы затащили меня под эту штору?

Весь вечер Энн Форестер упорно отказывалась разговаривать с Робертом и он, потеряв терпение, в конце концов начал действовать более решительно. Схватив девушку за запястье, он увлек ее за собой в оконную нишу, скрытую от посторонних взглядов тяжелой бархатной портьерой.

– Успокойтесь, мисс Безукоризненные Манеры. Вы знаете, что я еще никогда в жизни не встречал такой привлекательной монахини? – Роберт улыбнулся, и его зеленые глаза сверкнули в прорезях маски. – Вас бы выгнали из монастыря, если бы мать настоятельница узнала о том, чем вы занимались со мной на прошлое Рождество.

– Да как вы смеете!

Энн размахнулась, намереваясь дать ему пощечину, но Роберт успел увернуться.

– О нет, не надо больше пощечин, – он взял ее руку и крепко сжал пальцы. – В прошлый раз отпечаток вашей пятерни оставался на моей щеке несколько дней.

– Отпустите меня, лорд Роберт, или я буду кричать.

– Я отпущу вас, если вы пообещаете, что больше не будете пытаться меня ударить.

Энн кивнула, и Роберт нехотя выпустил ее руку.

– Зачем вы спрятали ваши роскошные волосы под этим строгим головным убором? – поинтересовался он.

– Мои волосы вовсе не роскошные.

– О нет, Энн, ваши волосы просто великолепны, особенно когда они распущены по вашим плечам и спине. Я очень люблю ваши волосы.

Энн отступила на шаг и посмотрела на него с подозрением.

– Что вам от меня нужно?

– Всего лишь несколько слов, Энн, ласковых слов, быть может… Я не прошу большего.

Роберт поправил алую бархатную накидку, небрежно наброшенную на его широкие плечи. На нем был костюм кавалера при дворе Карла Второго и длинный кудрявый парик.

– Мне больше нечего вам сказать, милорд. Энн поклялась себе, что забудет Роберта, и вот уже долгое время отклоняла все его попытки к перемирию. Но сейчас, когда он был так близко, под ней подкашивались ноги, а сердце билось где-то в горле.

– Нам надо сказать друг другу очень многое, Энн. – Роберт взял ее руку в свои и долго молчал, играя ее пальцами. – Простите меня, любимая, – прошептал наконец он, пытаясь заглянуть ей в глаза.

Энн подняла к нему лицо.

– Я… – начала было она, но в эту самую минуту кто-то резко отодвинул портьеру.

– Вот это да! Знатный кавалер эпохи Карла Второго пытается совратить монахиню! – воскликнул чей-то веселый голос.

Энн высвободила руку и убежала, мучимая стыдом.

Седж снял маску и продолжал свою прогулку по саду, оглядываясь по сторонам в поисках Джорджи. Он бы сразу заметил ее даже в темноте ее золотая туника бросалась в глаза. Ей очень шел костюм Титании, королевы фей.

Он сам намеревался надеть простое черное трико и маску, однако в этот вечер его ожидал сюрприз. Когда пришло время одеваться, Уилкинс принес этот совершенно безумный костюм: пестрый шелковый хитон длиной до колена, золотые сандалии и венок из листьев, украшенный золотыми звездами. Маска была сделана из какой-то сверкающей золотистой ткани.

Седж на мгновение лишился дара речи.

– Что это такое? – осведомился он, оправившись от шока.

– Это костюм Оберона, милорд. Оберон – это король фей…

– Я знаю, кто такой Оберон. Но я не собираюсь наряжаться Обероном ни сегодня вечером, ни когда бы то ни было!

Уилкинс объяснил, что таково пожелание миледи. Седж сначала хотел пойти к Джорджи и накричать на нее, сказав, что ни за что не наденет этот идиотский наряд, но потом все-таки удержался. Они уже слишком много раз ссорились по пустякам, к чему затевать еще одну ссору? Если он откажется надеть костюм, то испортит ей весь праздник… Пока Уилкинс одевал его, Седж бормотал себе под нос ругательства – он был уверен, что будет чувствовать себя самым настоящим идиотом в таком одеянии. Однако, спустившись к гостям, он обнаружил, что большинство из них одето не менее экстравагантно.

Услышав какой-то шорох справа от себя, он обернулся. Джорджи стояла в нескольких шагах от него и смотрела на увитую дикими розами беседку так, словно происходящее там привлекло ее внимание. Ее туника сверкала в лунном свете. К счастью, она была одна. Седж уже начинал бояться, что снова застанет ее в объятиях какого-нибудь мужчины. Он бросился к ней и, схватив за локоть, повернул к себе.

– Что вы здесь делаете?

– Тихо! – громким шепотом остановила она его. – Молчите, Гас, иначе вы все испортите.

– Объясните, почему вы пришли сюда… – начал было он, но она, привстав на цыпочки, прижала ладонь к его губам. Свободной рукой она указала на беседку. Только сейчас он увидел, что там кто-то есть.

Джорджи убрала ладонь с его рта и, взяв его руку, крепко сжала его пальцы. Ее взгляд был устремлен на пару, сидящую в беседке. Приглядевшись, Седж узнал в девушке Сьюзен Теннисон, а в мужчине – Тома Каннингэма. Том держал Сьюзен за руки и что-то говорил. Оба были без масок.

Седж не мог разобрать слов, но достаточно было взглянуть на их лица, чтобы понять, что молодые люди признаются друг другу в любви. Когда Том замолчал, Сьюзен улыбнулась и прижалась щекой к его плечу. Он наклонил голову, и их губы встретились. Том сжал девушку в крепком объятии.

Седж подумал, что Джорджи, должно быть, очень страдает, наблюдая эту сцену. Наверное, она все-таки была влюблена в Тома, иначе зачем бы стала подглядывать за ним, когда он уединился с другой девушкой?

Седж наклонился и заглянул ей в лицо, она тоже была без маски. Он был удивлен, заметив, что она удовлетворенно улыбается, а ее глаза сияют, как звезды. В следующее мгновение он уже забыл о Томе и Сьюзен. Его взгляд остановился на ее губах.

– Джорджи, – прошептал он и коснулся рукой ее щеки.

Она взяла его руку и потащила подальше от беседки.

– О, Гас, я так рада! – сказала она, когда они отошли на несколько шагов.

– Вы рады? – удивился он.

Он все еще не мог понять, зачем она следит за Томом и Сьюзен.

– Сьюзен влюблена в Тома с детства, и я уже давно пытаюсь объяснить этому упрямцу, что она – та самая девушка, которая ему нужна.

Седж с облегчением вздохнул. Значит, она вовсе не увлечена Томом.

– Насколько я понял, вы пытаетесь устроить еще один брак, – заметил он.

Он старался говорить строго, но в его голосе прозвучали нотки смеха.

– О, но ведь я делаю это для их блага! – воскликнула Джорджи. – Знаете, Гас, люди иногда бывают упрямы и боятся открыть свою душу тем, кто их любит. Я всегда рада, если могу чем-то помочь.

– Генри и мисс Фрэзер обошлись без вашей помощи, – напомнил ей он.

– О, я была безумно рада, когда прочла в газетах об их помолвке! Но посмотрите на Робина и Энн, они никак не могут найти общий язык.

Седж нахмурился. Одного только упоминания о Роберте было достаточно, чтобы пробудить в нем гнев.

– Я уже долгие недели пытаюсь им помочь, – продолжала Джорджи. – Но Энн упорно отказывается разговаривать с Робертом. Она не доверяет ему, боится, что он разобьет ее сердце. Роберт пребывает в полнейшем отчаянии. Сегодня вечером он сказал мне, что потерял всякую надежду. Думаю, он уже уехал домой, поскольку был слишком подавлен. Жаль, если у него ничего не получится. Робину нужна как раз такая жена, как Энн.

– Но Роберт просил вашей руки, Джорджи. Я думал, он влюблен в вас.

– Нет, он вовсе не влюблен. Может, он и питает ко мне теплые чувства, но это не имеет ничего общего с любовью.

– Вы хотите сказать, он любит вас, как сестру?

– Что-то в этом роде. Его потянуло ко мне лишь потому, что Энн отвергает все его попытки добиться ее прощения. А то, что он предложил мне стать его женой, очень положительный факт.

Седж удивленно покосился на нее.

– По правде сказать, я не понимаю вашей логики.

– Что же в этом непонятного? Это означает, что Робин уже созрел для брака. Он готов отказаться от своих прежних привычек и стать хорошим семьянином. Он будет верным мужем для Энн, я в этом убеждена, если только мне удастся их помирить. Боюсь, это будет нелегко… – Джорджи на мгновение задумалась, покусывая нижнюю губу. – Знаете, что я сделаю, Гас? Я приглашу их обоих к нам в гости в ближайшие дни.

– Нет! Я вам это запрещаю, слышите? Я больше не позволю вам устраивать браки, это занятие недостойно настоящей леди.

На самом деле Седж не хотел, чтобы Джорджи продолжала общаться с Робертом, но если бы он сказал ей об этом, она бы назвала его ревнивцем.

– Кроме Роберта и Энн, есть еще и другие пары, которым может понадобиться моя помощь, – задумчиво проговорила Джорджи.

– Кто же?

– У меня есть кое-какие надежды насчет Макса и Дайаны. Я заметила, что в последнее время они с удовольствием проводят время в обществе друг друга.

– Макс и Дайана? – Седж был ошеломлен.

– Да, – Джорджи кивнула, глядя себе под ноги. Подняв к нему глаза, осведомилась: – Надеюсь, вы ничего не имеете против?

– А почему я должен быть против?

– Но ведь вы с ней… Я хотела сказать, вы ведь были влюблены в леди Дайану, разве не так?

– Влюблен в Дайану? Никогда!

– Но Дайана так красива… Неужели вы никогда не были увлечены ею?

Джорджи внимательно изучала его лицо, словно надеясь найти на нем ответ на какой-то мучающий ее вопрос.

– Увлечен – да. Или, точнее, очарован. – Седж спокойно выдержал ее взгляд. – Но только не влюблен.

– Однако она была вашей любовницей.

– Вы ошибаетесь, Джорджи. Мы с Дайаной не были любовниками. И вообще, если хотите знать, я любил в своей жизни всего лишь одну женщину. Любил и люблю.

К его величайшему удивлению, Джорджи зажала уши ладонями.

– Нет! – закричала она. – Нет, Гас, молчите! Пожалуйста, не говорите мне ничего о ней. Я ничего не хочу знать.

– Послушайте, Джорджи…

– Я не хочу ничего слушать. Давайте лучше вернемся к гостям. Скоро полночь, а в полночь будут срывать маски.

Она схватила его за руку и потащила в сторону дома. Он остановил ее, взяв за плечи, и повернул к себе.

– Полночь уже миновала, Джорджи, и все маски сорваны. И я, честно говоря, изрядно устал от этого маскарада.

– Вы устали?

– Да. Я устал ото всей этой суеты. Хотя, должен заметить, вы очень хорошо организовали праздник и блистательно выступили в роли хозяйки.

– Спасибо, Гас. Мне так приятно, когда вы меня хвалите…

Джорджи привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Седж обнял ее и зарылся лицом в ее густых душистых волосах.

– Я был шокирован поначалу, когда Уилкинс принес мне этот костюм, – сказал он через минуту, поднимая голову. – Но теперь я начинаю замечать все его преимущества.

Он приподнял подол ее платья и просунул колено между ее ног.

– На вас что-нибудь есть под этой туникой, Гас? – Джорджи тихо смеялась.

– Подойдите поближе, и вы узнаете.

– Я не могу подойти поближе, я уже и так близко.

Ее глаза сверкали в лунном свете и казались ему бездонными. В них было столько любви и нежности… Он осторожно взял ее за подбородок и приподнял лицо.

– Вы знаете, что есть еще одна пара, которая нуждается в вашей помощи? Кажется, вы забыли о ней.

– Ах да? Кто же это?

Она учащенно дышала, его близость разжигала в ней желание. Он наклонил голову.

– Это мы, Джорджи, – прошептал он, почти касаясь губами ее губ.

Джорджи обвила руками его шею, и их губы слились в страстном поцелуе. Седж просунул руку под ее платье. Она застонала, когда его пальцы коснулись ее обнаженной груди.

– О, Гас… прошу вас… – Она прерывисто вздохнула. – Но мы должны вернуться в дом и заняться гостями, – сказала она, словно внезапно опомнившись.

– Гости как-нибудь обойдутся без нас, – хрипло прошептал он.

Недолго думая, он подхватил ее на руки и понес в сторону дома.

– О, Гас, что вы делаете? – запротестовала она.

– Вы устали, Я уложу вас в постель, – с улыбкой ответил он.

– Но я совсем не устала!

– Тем лучше.

– Лучше для чего?

– Вы скоро сами поймете.

– Опустите меня на землю, Гас. Я слишком тяжелая. У вас может разболеться нога.

– Вы тяжелая? – Седж рассмеялся. – Да вы легкая, как перышко. А что касается моей ноги, она в полном порядке.

– Но гости будут ждать нас… Они подумают, что мы сошли с ума, если внезапно исчезнем.

– Они поймут. Мы только недавно поженились, а молодоженам многое простительно. У нас сейчас медовый месяц, Джорджи.

Джорджи продолжала шутливо протестовать, пока он нес ее по тропинке, ведущей к дому. Седж вошел через боковую дверь, чтобы избежать столкновения с гостями, и поднялся по лестнице, крепко прижимая к себе свою драгоценную ношу. В его спальне Уилкинс как раз разбирал постель, и Джорджи густо покраснела при виде камердинера.

– Пожалуйста, оставьте нас одних, – нетерпеливо приказал Седж.

Уилкинс удивленно взглянул на хозяина, который стоял на пороге, держа на руках хозяйку, и поспешил выйти из комнаты. Седж притворил ногой дверь и осторожно положил Джорджи на кровать.

– Теперь вы будете спать здесь, моя дорогая, – ласково сказал он. – До тех пор, разумеется, пока мы не уедем в Глочестершир.

В глазах Джорджи заплясали озорные огоньки. – А вы уверены, что я соглашусь уехать с вами в Глочестершир?

– Я попытаюсь добиться вашего согласия.

– Могу я спросить, каким образом?

– Я буду заниматься с вами любовью до тех пор, пока вы не согласитесь.

– Не забывайте, что я очень упряма…

– У нас впереди целая ночь.

Джорджи мечтательно улыбнулась, глядя на него из-под опущенных ресниц.

– Но если вы будете заниматься со мной любовью до самого утра, то завтра вы будете так вымотаны, что придется отложить отъезд на послезавтра… А послезавтра я могу изменить свое решение, и вам снова придется заниматься со мной любовью, чтобы я дала свое согласие.

– Вы сводите меня с ума, маленькая бесстыдница, – прошептал Седж, поспешно избавляясь от своего костюма.

Стащив через голову хитон, он бросил его на пол, потом снял сандалии и нырнул в постель. Он стянул с Джорджи ее золотую тунику, снял легкое шелковое платье, что было под ней, и принялся осыпать поцелуями ее обнаженное тело… Она ответила ему тем же.

Они занимались любовью долго, и это было упоительно для обоих. Теперь Седж любил ее не только каждой клеточкой своего тела, но и каждым уголком своей души, всем своим существом. Он знал, что может отдать ей все свои чувства без остатка, так же как она отдает ему свои. Они достигали все новых вершин восторга, и в этом слиянии двух тел и двух душ каждый полностью забывал о себе самом. Обоим казалось, что они ждали этого момента всю жизнь и впереди их ожидает целая вечность захватывающих радостей…

– Даже если ты не любишь меня, мне все равно безумно хорошо с тобой, – прошептала Джорджи.

За окнами уже брезжил рассвет. Они лежали в полном изнеможении в объятиях друг друга, усталые и невероятно счастливые.

– Кто сказал, что я тебя не люблю?

Седж приподнялся на локтях и удивленно взглянул на нее.

– О, Гас, не надо лгать. Я прекрасно знаю, что ты не можешь меня полюбить, у меня слишком много недостатков.

– Недостатки есть у всех, моя дорогая. У тебя их наверняка меньше, чем у меня. Но я люблю и твои недостатки тоже. – Он немного помолчал. Его взгляд скользнул по ее обнаженному телу. – Ты моя жена, Джорджи. И ты единственная женщина, которая мне нужна. Я становлюсь сам не свой, когда вижу тебя с другими мужчинами, потому что ужасно боюсь тебя потерять. Я не мыслю своей жизни без тебя. Я люблю тебя, Джорджи, я нуждаюсь в тебе так, как не нуждался еще ни в ком. Я хочу проводить с тобой все свои дни и ночи, хочу, чтобы ты стала матерью моих детей… Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что такое любовь.

Он посмотрел в ее синие, как сапфиры, глаза, еще подернутые дымкой желания. Джорджи протянула руку и коснулась его щеки.

– Мне бы очень хотелось верить, что ты меня любишь. Но я боюсь, что ты уже говорил эти же самые слова многим женщинам.

– Джорджи! Я никогда не любил никого, кроме тебя. – Седж отбросил мягкие завитки волос с ее лба и стал покрывать быстрыми поцелуями ее лицо. – С тех пор как я тебя встретил, я только и думаю, что о тебе, – шептал он, вдыхая свежий аромат ее кожи. – У меня больше нет других желаний, кроме одного-единственного: обладать тобой. – Немного отстранившись, он заключил: – И если ты не хочешь, чтобы я сошел с ума или вообще погиб, ты скажешь мне, что любишь меня так же сильно, как я люблю тебя, и будешь рядом каждую минуту до конца наших дней.

– О, Седжемур!

Джорджи была так тронута этим признанием, что на глаза навернулись слезы.

– Почему не Гас? – с улыбкой осведомился он.

– Гас, я люблю тебя. Я полюбила тебя еще при нашей первой встрече, только не понимала этого. Когда ты лежал в грязи без сознания со сломанной ногой, я смотрела на тебя и чувствовала, как мое сердце наполняется теплом… Да, я полюбила тебя в тот день.

– Но это еще не причина для того, чтобы плакать. – Она всхлипнула и тут же улыбнулась, заглядывая ему в глаза.

– Но я плачу от радости… Я так счастлива, что мой план сработал.

– Могу я спросить, что это был за план?

– Я решила соблазнить тебя… Пробудить в тебе безумное желание, чтобы добиться твоей любви.

Седж рассмеялся. Его руки уже ласкали ее тело, и он чувствовал, как в нем снова просыпается неукротимое желание.

– Ты удивишься, если я скажу, что преследовал те же цели, что и ты. Мой план состоял в том, чтобы довести тебя до полного исступления ласками так, чтобы ты больше не могла без меня обойтись и желала меня каждую секунду…

– Так, значит, победу одержал ты? – промолвила Джорджи с притворным разочарованием. – А я-то думала, что я тебя перехитрила.

– Если хочешь, я оставляю победу за тобой, любовь моя. Моя драгоценная королева Титания, ваш верный супруг, король Оберон, лежит у ваших ног…