Текст книги "«Голубой блюз»"

Автор книги: Линн Хэммонн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Кэрол, Клод, помогите убрать со стола и принимайтесь за уроки!

Пока Долли чистила котел, дети, громко протестуя, свернули газеты с очистками, выбросили их в мусоропровод и отправились готовиться к завтрашним занятиям в школе.

Счастливая Китти, которую некому было остановить, с увлечением рассказывала Дику, где, когда и при каких обстоятельствах ее коллекция пополнялась очередным экспонатом. Собеседник любовался каждой ракушкой, сообщал, как они называются по-латыни, рассказывал, к какому классу и виду они принадлежат. Еще они вместе раздумывали, на что похожи ракушки, которым Китти не успела дать имя. Одну назвали «Львиное ухо», другую – «Бубенчик», третью—«Крыло ангела». Прислушиваясь к разговору маленькой девочки и взрослого мужчины, Долли подумала о том, что удовольствие от общения, кажется, получают оба. Девочка с увлечением играла в свою игру, а Дик был рад тому, что кто-то может по достоинству оценить его опыт и компетентность.

Таким образом, вечер прошел благополучно. В десять часов мать уложила Китти спать и пожелала всем детям спокойной ночи. Гость объявил, что и ему пора. Долли не удивилась. Он и так почти весь день возился с ее детьми и неплохо при этом справлялся. Она и сама устала; он уходит – и это к лучшему. Неважно, что весь вечер она втайне надеялась, что, покончив с делами и уложив детей, сможет спокойно посидеть с ним рядом на террасе. И, может быть, он даже обнимет ее... Он решил по-другому – так пусть же скорее уходит! Почему он не спешит? Ждет от нее каких-то прощальных слов?

В небе светился тоненький серп нарождающегося месяца, в воздухе был разлит пьянящий аромат жимолости. С океана дул легкий ветерок, раскачивая старые, чуть поскрипывающие качели. Вздохнув, Долли опустилась на полосатое парусиновое сиденье.

– Дик, извини за испорченный день. Но мы так живем, и...

– Испорченный?

Дик уже собирался уходить, но не мог оставлять ее наедине с такими мыслями. Он присел рядом с Долли на качели и как когда-то – кажется, страшно давно – взял ее руки в свои.

– Ты не права. Ты глубоко ошибаешься. Я чудесно провел время! Я научился ловить крабов, а теперь еще и узнал, как их готовить. Веришь ли ты, но таких вкусных крабов я ел впервые в жизни!

Долли устало улыбнулась и взглянула на него недоверчиво.

– Дети болтали всякую чепуху, часто говорили невпопад... А тут еще Китти со своей коллекцией... Ты был очень терпелив к ней.

Дик широко улыбнулся.

– А ведь я давно интересуюсь раковинами и был очень тронут ее увлечением.

Долли прекрасно понимала, что его слова – всего лишь дань вежливости, и все-таки была благодарна ему.

Дик видел, как расстроена Долли, и решил посидеть с ней еще пару минут. Она часто говорила, что не испытывает одиночества. Но ее старый дом так отгорожен от всего мира: с одной стороны – лес, с другой – океан, с третьей – заболоченная пустошь. И только один дом рядом– дом, в котором живет он. Как угодно, но хотя бы несколько слов участия Долли заслужила.

Гость оттолкнулся ногой от пола, и они стали медленно качаться. Рядом на подоконнике стоял маленький старенький радиоприемник. Улыбнувшись как можно сердечнее, Дик произнес:

– Хватит на сегодня разговоров, давай послушаем музыку, – и принялся крутить ручку настройки, пытаясь поймать какую-нибудь станцию.

Внезапно Долли захотелось, чтобы он ушел как можно быстрее. Лунный свет, ароматный воздух теплой ночи, легкая музыка – вся эта романтическая атмосфера навевала несбыточные и опасные фантазии.

Парусина прогнулась, и они оказались прижатыми друг к другу, раскачиваясь в такт льющейся из приемника тихой мелодии. Она кожей ощущала его волнующую близость, вдыхала солоноватый запах его мускулистого теплого тела... Нет, ничто не может сравниться с магией вот такой весенней ночи! – подумала Долли. Как хорошо и спокойно просто сидеть рядом с ним. Интересно, что он сейчас чувствует? Украдкой взглянув на Дика, Долли попыталась угадать его настроение. Но выражение глаз скрыла ночь, открывая взгляду лишь затемненный профиль. Затаив дыхание, она смотрела на него, стараясь запечатлеть в памяти прядь волос, упавшую на лоб, прямой нос, крепкие скулы, крупный рот, умевший быть и требовательным и нежным... И опять ее сердце предательски забилось, гулко отдаваясь в висках.

Качели остановились. Долли почувствовала, что еще несколько секунд общения с этим мужчиной—и она просто не выдержит. Из приемника полилась нежная протяжная мелодия. Чарующий женский голос пел:

– Целуй меня, мой друг ночной...

– Потанцуем? – спросил Дик и решительно взял ее за руку.

Долли с такой готовностью поднялась с качелей, что сама смутилась. Дик обнял ее за талию и уверенно повел в вальсе. Она слегка откинулась назад, запрокинула голову посмотрела на него. В ее глазах была такая бесконечная нежность, что Дик едва не заплакал от счастья. Он ничем не заслужил такую женщину! Долли закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.

– Помечтай обо мне, – пел голос.

Казалось, слова песни обращены непосредственно к ним, к ним одним... Почти незаметно в мелодии появились испанские мотивы. Музыка наполнилась страстью, зазвучал «Голубой блюз». Долли хорошо знала эту песенку и не раз напевала ее, не особенно вдумываясь в смысл. Но сейчас, когда эти слова тихонько шептал ей на ухо Дик, они вдруг наполнились содержанием, понятным только им одним. Дрожь пробежала по ее телу. Губы Дика приятно щекотали ухо... Долли просто не смогла не подставить ему губы, и он жадно стал целовать ее лицо, шею, рот. Обняв Долли обеими руками, он прижал ее к своему крепкому, горячему телу. А она приподнялась на цыпочки и обняла его за шею, прижимаясь к нему все теснее и теснее, пока сердца их не слились в одно трепещущее сердце.

Все мысли вдруг покинули ее. В мире остались лишь его сильные руки. Долли хотелось одного: чтобы они никогда не отпускали ее, чтобы эта ночь длилась вечно. Музыка кончилась, но они не заметили этого, продолжая раскачиваться, будто их уносили невидимые волны.

Первым очнулся Дик. Рассудок напомнил ему, что пора уходить, что в любой момент может проснуться кто-нибудь из детей, но сердце не отпускало. Разжав объятия, он перегнулся через перила и сорвал большой белый цветок.

– Моей даме с камелиями, – нежно произнес он, воткнув цветок в волосы Долли.

Она восхищенно вздохнула и провела рукой по волосам. Дик задержал ее руку в своей. Качели поскрипывали так соблазнительно, что гость, отбросив все свои разумные доводы, улегся, вытянув ноги вдоль длинного сиденья, а голову положил на спинку. Усадив Долли рядом, он обнял ее одной рукой за талию, а другой, приподняв шелковистые пряди волос, стал ласкать ложбинку на затылке. На дне его глаз плясали огоньки, заставлявшие вздрагивать от возбуждения. Ей стало трудно дышать. Долли попробовала отстраниться, но он еще крепче прижал ее к себе. И тогда, забыв обо всем на свете, она прилегла рядом с ним.

От прикосновения ее упругой груди, плеч, всего гибкого тела страсть в нем разгорелась с новой силой. Он стал целовать ее лицо. Губы их встретились, и Дик, как опытный искуситель, провел языком по ее губам, напоминавшим распустившийся бутон, словно собирая нектар.

Руки его легли женщине на бедра и заскользили вверх, повторяя плавные изгибы тела, обогнули грудь, коснулись сосков. Чуткие пальцы ласкали ее грудь, то поглаживая, то чуть оттягивая набухшие соски. Изнемогая от страсти, Долли откинулась, чтобы на миг перевести дух.

Хриплым, срывающимся голосом Дик произнес:

– Знаешь, длинными одинокими ночами на далеком, Богом забытом острове я мечтал о такой женщине, как ты.

– И я мечтала о мужчине, похожем на тебя, Дик Флеминг, – сказала она нежно.

И тут вдруг в сознании Долли с быстротой молнии пронеслось: я ждала тебя столько лет, и вот наконец ты пришел... но скоро опять уйдешь, и я вновь останусь одна.

Волшебство растаяло. Она резко выпрямилась и опустила ноги на землю. Дик приподнялся за ней. Голосом, полным боли, он спросил:

– Долли, что с тобой? Почему ты всегда убегаешь от меня? Неужели я тебя чем-нибудь обидел? Ведь мы были так близки! Почему мне кажется, что ты нарочно хочешь отдалиться от меня?

– Потому, что это правда, – ответила она с горькой улыбкой.

– Как это понимать? – Дик выглядел озадаченным.

– Это значит, что я не хочу пускать тебя в свое сердце, – как можно спокойнее произнесла Долли.

– Но ты же видишь, что я схожу с ума по тебе! И смею предположить, ты тоже ко мне неравнодушна... Откуда вдруг такой холод?

Долли облизнула пересохшие губы. Ей хотелось быть честной с ним. Если она пустится на какие-то уловки, это будет недостойно. Ведь и он всегда был честен с нею...

– Я очень ранима, Дик. Я готова полюбить тебя по-настоящему и не хочу страдать, когда ты уйдешь из моей жизни.

– Но я не собираюсь никуда уходить, дорогая! Почему ты меня вычеркиваешь из своей жизни? Я ведь никому не причинил зла! Что тебя навело на эту мысль – то, что я южанин? Моя шляпа? Цвет моих волос?

Как он может шутить в такой момент?! Неужели он совсем не принимает ее всерьез? Но надо все-таки объяснить ему все раз и навсегда.

– Ты как-то назвал себя «перекати-полем». Еще ты говорил, что не признаешь семьи. Так вот, я не хочу страдать и не хочу, чтобы страдали мои дети, когда ты уедешь из наших краев. Поэтому, пока еще не поздно, лучше убить эту любовь.

Долли резко повернулась к нему спиной и пошла в сторону океана.

Ах, так?! Страдание боролось в Дике с яростью. Наконец ярость победила, и он бросил ей вслед, словно нож в спину:

– Ты права, я должен уйти из твоей жизни!

– Ради всего святого... – произнесла она сдавленным шепотом, не оборачиваясь.

Мужчина вскочил на ноги.

– Хорошо, я ухожу!

Никакого ответа. Дик быстро подошел к ней. От ярости не осталось и следа. В глазах его застыли боль и страдание. Не в силах поверить в то, что его гонят, он еще раз спросил:

– Итак?

Глаза Долли затуманились от подступивших слез, но она молчала.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Это правда?

– Ты сказал, что уходишь, так уходи... если хочешь.

– Я не люблю навязываться...

– Тогда уходи!

– Ухожу, ухожу!

Дик вернулся к качелям, подхватил шляпу, надвинул ее на лоб и, не говоря больше ни слова и не оглянувшись, растворился в темноте. Когда утих звук его шагов, Долли упала на качели и закрыла лицо руками. Белая увядшая камелия поникла в ее волосах.

VI

Долли чувствовала себя так, будто из нее выпустили весь воздух. Еле добрела до постели. Все кончено! Она осталась у разбитого корыта.

Соберись! – приказала она себе. Жизнь продолжается. Тебе есть для кого жить! Наступит утро, и ты увидишь все в другом свете.

Но сон бежал от Долли. Что она наделала! Как могла поступить так глупо?! Ведь она не девочка и вряд ли еще когда-нибудь встретит в своей жизни любовь... Так зачем же лишать себя пусть недолговечного романа? Как ей хотелось взять обратно свои слова! До глубокой ночи вспоминала Долли все счастливые минуты, когда они с Диком были вместе. Совершенно измученная, она забылась сном лишь глубоко за полночь.

Утро не принесло облегчения. Состояние природы было сродни ее собственному. Тяжелые тучи заволокли небо, накрыл остров темно-серым куполом. Но Долли все-таки решила не пропускать свою обычную утреннюю пробежку. Бесшумно, чтобы не разбудить детей, она поднялась с постели и стала одеваться. Движение – это жизнь! Может быть, зарядка поднимет ей настроение, придаст сил и бодрости.

Долли осторожно вышла из дома. В эти ранние утренние часы весь остров спал. Спал наверняка и ее сосед напротив. Если бы можно было хоть на секунду заглянуть в окно его спальни! Она представила себе Дика спящим. Он спокойно и ровно дышит. Длинные густые ресницы бросают тень на высокие скулы. Ей вдруг нестерпимо захотелось лечь рядом, провести пальцем по его губам, прикоснуться к ним своими губами... Но, увы, это уже ничего не изменит. Он пойдет своим путем, как и шел до нее, один. Долли опустила голову и пошла по тропинке, петляющей между дюнами, и вскоре оказалась у самой кромки океана.

Поеживаясь от прохладного, несущего резкий соленый аромат ветерка, Долли начала обычную утреннюю пробежку по влажному песку, утрамбованному прибоем. Путь ее лежал на север. Дышать она старалась ровно и ритмично, не замедляя и не ускоряя бег. Над головой кричали чайки, вдали из-за белых песчаных холмов вздымались кроны дубов, одетые в клочья тумана. Долли бежала уже десять минут, когда над головой появилась цепочка летящих пеликанов. Сильные птицы полукольцом опустились на воду вблизи берега и, используя клюв как сачок, принялись исследовать отмель в поисках рыбы.

И чайки, и пеликаны – все напоминало ей о времени, проведенном с Диком. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой! Подняв голову, Долли посмотрела на восток, туда, где поднималось солнце. Огромный шар жизнерадостно оранжевого цвета вставал над горизонтом, окрашивая серое небо переливами персикового и розового. На душе стало немного легче.

Следуя изгибам береговой линии, она бежала туда, где сейчас уже громадный оранжево-красный диск солнца поднимался в молочно-белое небо. Вдруг внимание Долли привлекла одинокая фигура. Вскоре она смогла рассмотреть, что это мужчина, который стоит, повернувшись лицом к океану. Неожиданно, словно почувствовав ее взгляд, он повернулся и быстрым шагом пошел ей навстречу. Долли продолжала свой размеренный бег, но, когда расстояние между ними сократилось, вдруг остановилась как вкопанная. Она узнала каштановые волосы, мускулистый торс, белые шорты и длинные сильные ноги Дика! Теперь она бежала так быстро, как только могла. Он раскрыл руки ей навстречу, и Долли рванулась к нему, припала щекой к его плечу. Дик заключил ее в свои объятия.

– Долли, милая! – срывающимся голосом начал он. – Я всю ночь думал о тебе, о нас. Я пришел сюда еще затемно и стал ждать тебя. Я так боялся, что ты не придешь!

В глазах женщины стояли слезы. Без слов она оплела шею Дика руками и подняла к нему лицо. Он прижался к ней губами, и поцелуй смыл горечь обидных, ранящих слов, произнесенных накануне. Она провела рукой по его волосам, взъерошив густые жесткие пряди, и, когда он уже собирался отпустить ее, сжала ладонями его лицо и наклонила к своему. Их губы нашли друг друга, и они вновь забылись в горячем страстном поцелуе.

– Долли, дорогая, – прошептал он, – давай начнем все сначала. Представь, что мы только что встретились и незнакомец по имени Дик Флеминг просит у тебя разрешения позвонить.

– О, мистер Флеминг, вам я не могу отказать!

И вновь она подставила губы для поцелуя. Прижавшись друг к другу, со сплетенными руками, они опустились на колени в светлый зыбучий песок. Дик осторожно, но настойчиво уложил Долли рядом с собой. Сжимая ее в объятиях, он языком касался ее языка, жемчуга зубов, розовой плоти нёба. Тела их сплелись в древнем как мир ритуале. Когда возбуждение достигло крайней точки, Долли приподнялась и через голову стащила тенниску. Груди ее набухли от желания. Всякие покровы сейчас только мешали; хотелось всем телом прижаться к его горячему сильному телу.

Задыхаясь от возбуждения, Дик покрывал поцелуями ее шею, ключицы, опускаясь все ниже к заветной ложбинке между высокими твердыми холмиками. Губы его ловили бледно-розовые соски, жгли плечи, руки, живот. Она гладила его спину, затем пальцы ее скользнули вниз по сильным плечам и рукам, спустились к его узким бедрам... Капельки пота, будто роса, блестели на ее бровях, в ложбинке между грудей, на загорелых плечах Дика.

Ласки становились все более страстными, стон нетерпения вырвался из груди Долли. Руки Дика сомкнулись вокруг ее стана, он целовал живот, опускаясь все ниже, лаская ртом не знавшие загара интимные уголки...

Внезапно Долли показалось, что шум прибоя стал ближе, вода касалась щиколоток. Вот теплые волны перекатились через ее колени, бедра грудь. Дик вскочил и поднял женщину на руки. По их разгоряченным телам струились потоки воды. Не сразу осознав, в чем дело, они наконец расхохотались: это был прилив!

– Время и прилив не щадят никого, даже таких прелестных особ, как ты, Зеленая Веточка!

Дик поднял ее тенниску и отнес свою промокшую русалку на руках в песчаные дюны, подальше от коварных волн. Она легла на песок, а он стал раскладывать на песке одежду для просушки. Смеясь, Долли схватила его за руку:

– Она скорее высохнет на мне, чем на песке!

– Да, но так ты больше радуешь взгляд.

– Кстати, о взглядах. – Долли кивнула в сторону выгнутого полумесяцем залива. В их сторону бежали двое. – Нас чуть не застали на месте преступления! Дай мне чем-нибудь прикрыться!

– Я сам одену тебя, – сказал Дик и стал натягивать на нее мокрую тенниску. Долли почувствовала легкий озноб, хотя солнце уже жарило вовсю. Нелегко было сразу успокоиться после подобных объятий, которые так ничем и не разрешились...

Обнявшись, они пошли по сверкающей песчаной кромке океана, тихо и задушевно беседуя. Каждый просил у другого прощения за вчерашние впопыхах сказанные обидные слова, и каждый брал вину за ссору на себя. Так продолжалось довольно долго, но, выговорившись, оба замолчали. Неловкое молчание нарушил Дик.

– Что-то у тебя не слишком счастливый вид, Зеленая Веточка. В чем дело?

Она подняла на него печальный взгляд.

– Мы договорились считать происшедшее ночью недоразумением; но ведь если отвлечься от того, в какой форме мы говорили друг с другом, сущность-то слов никуда не делась! Мы были искренни тогда, а с тех пор ничего не изменилось. Мы никогда не сможем быть вместе, а чем дальше, тем труднее будет расстаться...

– Ты, наверное, права, дорогая. Сейчас нам обоим очень трудно, а для того чтобы затянулись раны, требуется время. Поэтому нам надо видеться как можно чаще!

– Совершенно нелепый вывод!

Дик набрал в грудь побольше воздуха, готовясь высказаться.

– Вовсе нет! Просто мы должны договориться, – он замолчал, подыскивая точное выражение, – относиться друг к другу чисто платонически, как друзья. И дети увидят, что мы всего лишь добрые соседи.

Неужели он действительно верит, что стоит очертить жесткие рамки их отношений, как сразу все наладится?

Долли медленно покачала головой.

– Боюсь, это не сработает, милый.

– Послушай, золотце, мне хочется играть честно; я пришел к этому выводу после долгих размышлений. Я не могу заставить себя не думать о тебе. Эти мысли терзают меня и днем и ночью, и все, чего я хочу, – быть с тобой рядом. Видит Бог, я старался! Мне чертовски плохо, когда вижу тебя, но без тебя еще хуже!

– И все-таки, раз мы не сможем быть вместе, лучше не встречаться совсем, – произнесла она тихо.

В глазах Дика отразилось уныние.

– Я знаю себя, Зеленая Веточка. Я действительно не создан для семьи, для дома. Привык жить сам по себе, а когда думаю о том, чтобы осесть где-нибудь, жениться, обзавестись семьей, детьми, меня охватывает паника. Такая жизнь не для меня. Я буду чувствовать себя словно в ловушке!

В этот момент его глаза выражали такую муку, что Дороти отвела взгляд, чтобы не быть свидетельницей чужих страданий.

– Другими словами, ты боишься привязанности.

– Нет, Долли, ты не права! – с жаром возразил Дик. – Ты же знаешь, как я уже привязался к тебе! Наверное, я просто боюсь связывать себя обязательствами...

Все тело Долли заломило от боли. Спасибо хоть за то, что расставил все по своим местам. Но лучше бы он этого не говорил. Ей-то всегда казалось, что ребятишки напоминают скорее шелковые ленточки, чем стальные наручники... Но в данном случае важно то, как их воспринимает Дик. Некоторое время Долли совсем не могла говорить, но все-таки взяла себя в руки и, когда почувствовала, что полностью овладела собой, тихо сказала:

– Ты прав, дорогой. Ясно, что быть вместе нам не суждено. – Она грустно покачала головой. – Никогда, никогда...

Он схватил ее за руки.

– Тем более нам надо дорожить каждой минутой! Я же предлагаю тебе заключить договор! Ну, скажи, что ты согласна!

Женщина засмеялась, чтобы не показать, как ей больно. А почему бы не согласиться? – вдруг подумала она. По крайней мере, они смогут часто видеться и хорошо проводить время вместе. Может быть, в самом деле легче не рвать разом, а постепенно приучить себя к мысли о предстоящей разлуке? А что, если дети слишком привяжутся к Дику? Не будут ли они страдать после его отъезда? Впрочем, малыши стойко перенесли смерть отца, так что разлуку с чужим человеком уж как-нибудь переживут. А скорее всего, ее страхи на этот счет вообще напрасны: это только она одна такая сумасшедшая... Выдавив из себя улыбку, Долли посмотрела Дику прямо в глаза и решительно сказала:

– Я согласна. Давай заключим договор.

И сейчас же словно камень упал с души Долли. Ей вдруг стало безумно весело. Они медленно пошли вдоль берега, громко разговаривая и смеясь. Долли была почти счастлива: ведь сейчас главное, что он опять рядом, что он нежно и бережно обнимает ее за талию; а что там будет дальше-Неважно, все это пока так далеко!

– Смотри! – крикнул Дик, указывая в сторону океана. – Ты видишь?

Долли приложила ладонь к глазам и посмотрела вдаль, на покрытый белыми барашками простор.

– Судно?

– Нет, ближе! Всего в двух ярдах от нас.

Блестящую поверхность океана разрезал острый стальной плавник. Долли испуганно вскрикнула. Еще два плавника мелькнули среди волн.

– Акулы! Я никогда их здесь не видела!

– Смотри внимательней.

Блестящее тело прочертило в воздухе изящную арку, за ним показались еще два. Казалось, все три существа улыбаются влюбленным.

– Да это дельфины – носачи! – воскликнула Долли.

– Увидеть дельфинов – хорошая примета. Грядут лучшие времена!

Дик ласково сжал ее плечо. Как зачарованные наблюдали они за игрой дельфинов. Те весело кувыркались над волнами, поблескивая гладкими, словно металлическими, телами. Вдруг Дик присел на корточки и сделал несколько снимков резвящихся носачей.

– Зайди в море и повернись ко мне лицом, – попросил он Долли.

– Зачем? – спросила она насмешливо. – Ты что, вспомнил Афродиту, выходящую из морской пены?

Но все-таки послушно вошла в воду и остановилась улыбаясь на фоне пенящихся волн.

Дик смотрел на нее взглядом художника, восхищенного красотой творения природы и удовлетворенного собственной работой.

– Это будет мое собственное произведение: «Американская Венера». Не хуже, чем у Огюста Ренуара!

Как, однако, приятно, когда тебя сравнивают с богиней совершенства и красоты! – подумала Долли.

Гуляя по берегу, они набрели на место, сплошь усеянное ракушками. Дик нагнулся и поднял одну из них.

– Смотри! Отличный экземпляр! – Он протянул ее спутнице. – Почти пять дюймов в диаметре. Сохрани это для меня. Ладно?

Что ж, действительно прекрасная раковина, подумала Долли. Из нее может получиться неплохой талисман. Она будет смотреть на нее и вспоминать о любимом человеке – потом, когда-то, нескоро...

– Спасибо, милый, – тихо ответила Долли, – я буду хранить ее как сокровище.

– Да нет, ты не поняла: это не подарок! Я просто прошу тебя подержать эту раковину пока у себя.

– Не знала, что ты тоже собираешь ракушки...

– Я – нет. Это для... другой женщины.

Долли прикусила губу. Надо же, попала впросак!

Теперь главное – удержаться от вопросов об этой особе и о том месте, которое счастливица занимает в жизни Дика. Положив ракушку в карман шорт, Долли сказала нарочито бодрым голосом:

– А теперь мне пора домой, надо проводить детей в школу.

– Я пойду с тобой, – любезно предложил Дик, – провожу тебя на работу.

Китти встретила их на пороге и назидательным голосом заявила:

– Мама, ты опоздала! Ты, должно быть, бегала в тридевятое царство!

– И возвращалась оттуда пешком, – ответила Долли, целуя девочку.

– Могу я попросить свою раковину обратно, мадам?

Ни слова ни говоря, мадам вытащила «песочный доллар» из кармана и положила его в раскрытую ладонь мужчины.

Янтарные глаза дочери загорелись от восторга.

– Да это же самый большой «песочный доллар» в мире!

– Самый большой и красивый. – Дик присел на корточки и положил ракушку Китти на ладошку. – Он твой.

– Мой?! – воскликнула девочка. – И я могу положить его в свою коробку?

Дик кивнул.

– Я решил, что ты захочешь иметь такую раковину в своей коллекции.

У матери слезы навернулись на глаза. Зажав ракушку в ладони, Китти обвила ручонками шею такого щедрого дарителя. Дик быстро встал. Нет уж, столь чувствительные сцены – не для него! Он почувствовал, что краснеет, и еще – будто что-то тает в груди.

– Долли, мне пора. Вечером мы, надеюсь, увидимся?

Но она с сожалением покачала головой.

– Извини. Сегодня не удастся. В школе собрание, и мне нужно поговорить с учителями Китти и Клода.

Дик смотрел на соседку молча. Она затаила дыхание. Похоже, что это первая проверка их договора.

– Я позвоню, – наконец разочарованно произнес он и быстро ушел.

Ну вот, огорченно подумала Долли, не слишком-то блестяще он выдержал испытание. Если уж ему непонятно, что учеба детей для нее важнее встречи с приятелем, то их соглашение не сработает. Жаль, что Дик снова обиделся, когда их отношения, казалось бы, наладились. Она пожала плечами и пошла на кухню.