Текст книги "Мироходец"

Автор книги: Линн Абби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Ксанча сидела на кровати, обхватив колени, и раскачивалась из стороны в сторону. Сон не шел к ней. Не помог даже травяной чай, с помощью которого она надеялась расслабиться. Золотые рассветные лучи пробрались сквозь открытую дверь и медленно, словно ласкаясь, поползли к ее ногам.

Голоса за стеной смолкли далеко за полночь, и теперь в доме стояла звенящая тишина. Ратип, наверное, уснул, а о том, что делает Урза, можно было только догадываться. Впрочем, он никогда не шумел, оставаясь в одиночестве.

Молодой эфуандец оказался вчера на высоте, встреча с Мироходцем прошла лучше, чем Ксанча смела надеяться, но она все-таки немного волновалась, а потому оставила дверь на ночь открытой. Что за связь возникла прошлым вечером между этими двумя мужчинами? Неужели ее неуклюжий план сработал? Неужели, желая обмануть Урзу, она и правда нашла аватару его покойного брата?

Откинув одеяло, девушка слезла с кровати и потянулась. Затекшие суставы захрустели. Разбив в умывальнике лед, Ксанча ополоснула лицо, но бодрее не сделалась. Долгое путешествие и бессонная ночь, полная волнений, не прошли даром. Ее тело наполняла тяжелая усталость.

Снег у порога растаял. Потемневшие от сырости доски крыльца скрипнули, когда Ксанча подошла к комнате Мироходца и прислушалась. За дверью стояла тишина, но в ней не было ничего настораживающего, и, вернувшись в свою часть дома, девушка решила, что до полудня не будет беспокоить «братьев».

Огонь в жаровне, совсем было потухший за ночь, радостно заплясал на кусках сухого торфа, подкинутого Ксанчей. Ловко разделав половину бараньей туши, девушка бросила на сковороду мясо, надеясь, что его аромат проникнет на половину Урзы и разбудит Ратипа. Сам Мироходец ел редко и скорее ради удовольствия, нежели для поддержания сил.

Не успела она накрыть крышкой жаркое, как на пороге ее комнаты появился Рат и воскликнул, потянув носом воздух:

– М-м, как вкусно пахнет! Я ужасно голоден. – Лицо юноши не было заспанным, но выглядел он на удивление бодро.

– Я вижу, ты жив! – отозвалась Ксанча, даже не обернувшись. Она не понимала, насколько сердита, пока не услышала звук своего голоса.

Выдержав паузу, Ратип подошел и коснулся ее.

– Что с тобой? Это из-за вчерашнего вечера? – серьезно спросил он.

Девушка раздраженно повела плечами, освобождаясь от его рук. Она не знала, за что злится на Ратипа. «Наверное, я просто устала».

Пока Ксанча возилась у полки с посудой и доставала деревянные плошки, юноша попытался приподнять крышку, но она оказалась слишком горячей, и Рат стал дуть на обожженные пальцы.

Равнодушно взглянув на него, Ксанча расставила тарелки на столе.

– Я накормлю тебя, но с завтрашнего дня готовь себе сам.

Ратип послушно уселся на табурет.

– О чем вы говорили? – поинтересовалась девушка, накладывая еду.

Рат не отрываясь следил за ее движениями и заговорил только после того, как отправил в рот первый кусок мяса.

– Ты была права. Там, в Эфуан Пинкаре, я не верил тебе, да и как я мог поверить в такое?! Урза, настоящий Урза Изобретатель! Герой древних сказаний!

Ксанча усмехнулась, глядя, как недавний раб жадно поглощает жаркое.

– Я понял это, как только увидел его… Ты не представляешь, какой ужас я испытал, когда осознал, кто передо мной стоит. Мне кажется, после такого меня уже ничто не испугает.

Девушка промолчала. В конце концов, она видела в этой жизни намного больше, чем этот самонадеянный эфуандец, и знала, что такое страх. Тем временем он продолжал:

– Я разговаривал с легендой! И я такая же легенда, Ксанча! Я Мишра, великий Мишра Разрушитель! И мы с Урзой собираемся исправить наши ошибки!

Ратип с жадностью запихивал в рот куски жареного мяса, а Ксанча, глядя на него, думала, что, хотя младший брат Урзы и прожил большую часть своей жизни среди полудиких племен фалладжи, он, должно быть, обладал более изысканными манерами, чем этот эфуандский мальчишка.

– Я Мишра, – бормотал Рат с набитым ртом. – О Авохир, Мишра…

Девушка слушала причитания новоявленного брата Урзы и чувствовала, как глухое раздражение поднимается к ее горлу. Быстро шагнув к столу, она схватила юношу за ворот рубахи и, вздернув его вверх, прижала к ближайшему столбу с такой силой, что с крыши посыпалась мокрая солома.

– Нет, не Мишра, – зашипела Ксанча прямо ему в лицо, – а Ратип, сын Мидеа, и, как только ты забудешь об этом, ты умрешь.

Глаза юноши округлились, а подбородок нервно затрясся.

– Я знаю, Ксанча, знаю, – пробормотал он.

Девушка отпустила ворот его рубахи и прислонилась к дверному косяку. Вся злость ее куда-то испарилась, а на ее место вновь пришла смертельная усталость.

– Я Ратип, сын Мидеа, рожденный в Пинкаре на шестой день после Праздника Урожая в шестой год правления Табарна. Но иногда я забываю, кто я… Особенно когда он смотрит на меня своими волшебными глазами. О них ничего не сказано ни в «Войнах древних времен», ни в воспоминаниях Джарсиля… – Рат задумался на секунду, будто что-то припоминая, а затем продолжал: – Когда-то давно отец показывал мне свиток, где говорилось, что Камень силы и Камень слабости спасли Урзу от смерти и стали его глазами. И отец, и я считали этот текст апокрифом…

– Но ты же сам вчера сказал, что слышишь пение Камня слабости… И угадал, что он слева.

– Слышал… Это не то слово… – Рат защелкал пальцами. – Пение звучало в моей голове, внутри меня…

– Внутри тебя? – переспросила Ксанча, недоверчиво взглянув на юношу.

– Да, да, именно внутри. – Голос юноши дрожал от волнения. – Но это было не совсем пение. Сначала у меня возникло чувство, будто я знаю, что сказал бы Мишра, а потом он сам стал говорить моими устами и Урза узнал его. Ксанча, я слышал Мишру, понимаешь?

Ксанча вздохнула.

– Сейчас, здесь, ты слышишь, как Камень слабости напевает тебе мысли Мишры?

Рат покачал головой.

– Нет, это происходит, только когда я смотрю в глаза Урзы или когда он смотрит в мои. – Ратип обхватил руками плечи и жалобно взглянул на девушку. – Это какое-то безумие. Даже не знаю, смогу ли я сохранить рассудок до того, как вернусь в Эфуан Пинкар.

– Я сохранила…

Ксанча с трудом перевела дух. Ее догадки подтвердились. Она нашла аватару Мишры.

– Мы говорили о тебе. Он постоянно твердил, что ты фирексийка и тебе нельзя доверять. Значит, ты неживая? А как же кровь? Тогда, в шаре?

– Кровь настоящая. Мою плоть не успели заменить металлом. Урза нашел и спас меня чуть больше трех тысяч лет назад. С тех пор мы вместе.

– И он все еще не доверяет тебе?

– Урза безумен… То, что он знает, и то, во что он верит, не всегда совпадает. К примеру, он считает, что когда-то я была ребенком, а затем фирексийцы украли меня и изменили мое тело в Храме Плоти.

– Ты бессмертна?

– Нет, – устало проговорила Ксанча и взглянула на вершины гор. Где-то там, далеко, в Базерате и Морверне, шла война, а Эфуан Пинкар разоряли шайки наемников и религиозных фанатиков. И повсюду были фирексийцы.

Ратип поднялся и, пройдясь по комнате, остановился возле девушки.

– Ты говоришь, что Урза безумен. А ты, Ксанча? Зачем ты притащила меня сюда?

– Да, он безумен… но только он может справиться с фирексийцами.

– Чего ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты заставил Урзу оторваться от своего стола и начать настоящую войну против Фирексии.

– Как я смогу это сделать? Когда рядом Камень слабости, я могу лишь передавать мысли и чувства Мишры…

– И что говорит Мишра?

– Мы с Урзой вспоминали прошлое. Он показал мне долину реки Кор на своем столе…

– Опять! – простонала Ксанча.

– Да… И знаешь, что я понял? Фирексийцы хотели убить Мишру и забрать Камень слабости. Камень хранил его жизнь, но не его рассудок. Мишра знал это. И он сам уничтожил свой разум. Это оказалось единственным выходом. А потом были только столетия забвения и ожидания, что Урза найдет и выслушает его.

– А теперь у Мишры появился ты…

– Отчасти.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, – зло проговорил Ратип, – что во всей вашей компании я один еще не сошел с ума! Шратты убили мою семью, Такта и Гарв отняли у меня свободу. Я думал, что потерял все, пока не встретил тебя. Теперь вы хотите лишить меня разума?! Вы хотите, чтобы я стал таким же мертвым, как ты, как Урза и Мишра? – Он почти кричал.

– Один год, Ратип, – тихо сказала Ксанча, – всего один год. Просто помоги мне вытащить Урзу из его прошлого, и я верну тебя в Эфуан Пинкар. Даю слово.

– Слово… что значит твое слово, если даже великий Урза не доверяет тебе? Ты же фирексийка. Мой отец всегда говорил, что нельзя доверять человеку, воюющему со своими родными. Предательство очень быстро становится привычкой…

– Твой отец мертв. – Девушка спокойно смотрела в глаза Ратипа. Она умела быть жестокой.

Эфуандец молча развернулся и вышел из дома. Ксанча не останавливала его.

Полуденное солнце укоротило тени, но не согрело воздух. В жаровне потрескивали угли. Убрав со стола посуду, Ксанча полистала «Войны древних времен», но это привычное занятие не успокоило ее, и, отложив книгу в сторону, девушка повалилась на кровать, надеясь заснуть.

Короткое забытье прервал вежливый стук в дверь.

– Ты здесь?

Ксанча так удивилась, что в ее комнату кто-то постучал, прежде чем войти, что даже приподнялась на локтях. Кровать заскрипела, выдавая ее присутствие. Ратип вошел и присел на единственный табурет.

– Прости. Я зол, мне страшно… Если честно, ты мой единственный друг… – Юноша протянул ей руку.

Ксанча знала, что означает этот жест. В каких бы мирах она ни побывала, везде мужчины и женщины протягивали открытую ладонь в знак доверия и дружбы. Нахмурившись, девушка обняла подушку, сцепив пальцы в замок.

– Неужели ты считаешь правду предательством? – проворчала она.

Ратип вздрогнул и опустил руку.

– Нет, но некоторые слова могут причинять сильную боль.

– Кому, как не мне знать это… – Девушка протянула руку, и Рат с облегчением пожал ее.

– Урза ушел. Я стучал к нему, хотел поговорить, спросить совета…

Ксанча соскочила с кровати и направилась к соседней двери. Убедившись, что Урзы нет в комнате, она объяснила:

– Он отправился путешествовать.

– Я не видел, как он уходил.

– Он Мироходец. Доминария, Моаг, Ватракваз, Эквилор, Царство Серры и Фирексия – все это разные миры. Он бродит по вселенной и останавливается, где захочет. Не спрашивай меня, как он это делает, я не знаю. Я просто закрываю глаза и следую за ним. Шар, в котором мы прилетели, может быть и броней, защищающей меня при перемещении.

– Но ты фирексийка. Как фирексийцы… попали сюда?

– Они изобрели специальные устройства – переноски… – Тут только Ксанча заметила, что рабочий стол Урзы пуст. – Ты говорил, что видел долину реки Кор…

Ратип заглянул в комнату Мироходца из-за плеча девушки.

– Да… Неужели он отправился в Фирексию?

– Вряд ли. Обычно Урза очень тщательно готовится к предстоящей войне. Скорее всего, он где-нибудь в Доминарии. Он что-нибудь говорил о Базерате и Морвене?

– Нет. А почему он должен говорить о них?

– Потому что фирексийцы поддерживают обе воюющие стороны. Я видела их там и сказала об этом Урзе.

– А почему бы ему не податься в Эфуан Пинкар? Ведь ты и там встретила фирексийцев.

– Я ничего не говорила ему об Эфуан Пинкаре.

– Зато я сказал. Ты ведь не запрещала.

Обдумывая свой план, Ксанча рассчитывала, что сможет держать ситуацию под контролем. Но весь ее замысел рушился, словно карточный домик. Новоявленный брат оказался слишком самостоятельным. Сначала горящая деревня, теперь это…

Ратип прервал размышления девушки.

– Кажется, Урза не знал истории нашего королевства. Я постарался рассказать ему все. Он внимательно слушал, даже задавал вопросы. Особенно его заинтересовали шратты, краснополосые и Священное Писание Авохира. Я посоветовал ему побывать в храмах Пинкара и послушать священников. Надеюсь, он застанет кого-нибудь из них в живых.

– Довольно, Ратип. Возможно, ты все сделал правильно, – сказала девушка, коснувшись его губ кончиками пальцев.

Эфуандец вздрогнул. Между ними возникла неловкость, и, опустив руку, Ксанча выбежала из комнаты. Ратип последовал за ней.

– Я не должен был говорить ему о храмах? Точнее, о фирексийцах… Наверное, нужно было сначала спросить тебя?

– Больше всего на свете я хочу, чтобы Урза начал наконец действовать. Но несмотря на это, я бы не торопилась. Что сделано, то сделано. Понимаю, ты не мог поступить иначе.

– Он вернется. Не будет же он вечно скитаться по Эфуан Пинкару, убивая краснополосых фирексийцев.

Ксанча невесело улыбнулась.

– А что в этом плохого Ратип?

– Хотя бы то, что не останется никого, кто сможет противостоять шраттам.

– Почему ты думаешь, что среди шраттов нет фирексийцев? Скорее всего, они используют ту же тактику, что и в войне Морверна с Базератом.

Девушка направилась к колодцу.

– Что же нам теперь делать? – растерянно спросил Ратип, усаживаясь на ступенях крыльца. – Пойти за ним?

Ксанча отрицательно помотала головой:

– Ждать.

– Урза никогда не слышал об Эфуан Пинкаре, не знает языка…

– А как же вы разговаривали?

Юноша раскрыл в недоумении рот, а Ксанча крутила ручку колодца и продолжала:

– Хотя Урза и утверждает, что наша память пуста, но все же, когда ему необходимо, он пользуется нашими знаниями.

– Он копался в моей голове?

Девушка кивнула.

– Но даже Урза не может знать всего, что знаешь ты. Ты можешь сохранить тайну, просто не думая о ней или мысленно окружив ее стеной. Хотя надежнее полагать, что он знает все.

Заметив, как побледнел после ее слов Ратип, девушка протянула ему ковш с водой.

– Значит, он слышал все, что я думал о нем, о Мишре, о камнях… Милосердный Авохир!

– Не переживай, – успокоила его Ксанча, садясь рядом и похлопывая юношу по плечу. – Урза сумасшедший. Он слышит только то, что хочет слышать. Не забывай об этом.

– А ты слышишь мои мысли?

– Только когда ты открываешь рот.

Он тут же замолчал. Улыбнувшись впервые за этот день, Ксанча поднялась и пошла в дом. Ратип догнал ее на пороге.

– Хорошо. С меня хватит… Ты фирексийка, появилась из чана, тебе более трех тысяч лет, хотя на вид не больше двенадцати. Одета ты как мальчик, а разговариваешь как взрослый человек и сражаешься как настоящий воин. Вчера Урза сказал мне, что фирексийцы не делятся на мужчин и женщин, но ты говоришь о себе как о девушке…

Ксанча уже знала, какой вопрос будет следующим.

– Так все-таки ты мужчина или женщина?

– Это важно?

– Да.

– Ни то ни другое.

Она хотела уйти, но Рат схватил ее за руку и повернул к себе:

– Это не ответ.

– Это не тот ответ, которого ты ждал.

– Но Урза…

– В Фирексии все по-другому. У нас нет семей, нет мужчин и женщин. Нет слов для их обозначения. И мне они были не нужны, пока я не встретила одного демона, который вторгся в мое сознание. После этого я осознала себя как «она».

– Урза? – спросил Ратип.

– Нет, это случилось задолго до нашей с ним встречи.

– Так вы с Урзой…

– Ты читал «Войны древних времен»? – разозлилась Ксанча. – Он не замечал даже Кайлу бин-Кроог!

Она закрыла за собой дверь, оставив растерянного Ратипа в одиночестве.

Глава 12

В тот страшный день, когда Урза еле унес ноги из Фирексии, а Ксанча обрела свое сердце, они побывали еще в четырех мирах.

Обессиленная, девушка положила голову на плечо Мироходца и закрыла глаза.

– Мы уже достаточно далеко, – прошептала она, – мне надо отдохнуть.

Холодная сырая ночь висела над незнакомым миром. Яркие звезды и три голубоватые луны освещали пространство вокруг путешественников.

– Здесь небезопасно. Я слышу его – Явг…

– Нет! – воскликнула Ксанча, вцепившись в его рукав. – Никогда не произноси это имя! Всевышний может услышать тебя! Из всего, что нам твердили в Храме Плоти, я свято верю только в одно: мы никогда не будем в безопасности, если не вычеркнем его имя из нашей памяти.

Урза стоял, уставившись в пространство, в его черных глазах плясали искорки. Казалось, он заглянул в самое сердце Фирексии. Осторожно взяв спутника под локоть, девушка повела его к ближайшему камню. Он шел нетвердой походкой, то и дело шаря руками по воздуху. Ксанча поняла, что он ослеп от многочисленных лучей, которыми стреляли в него демоны.

– Принеси мне воды, девочка, – еле шевеля растрескавшимися губами, прошептал Мироходец.

– Ты ничего не видишь?

– Это скоро пройдет…

– Оставайся здесь.

– Попытаюсь.

Ксанча не стала спрашивать, что это могло означать. У нее хватало опыта, чтобы определить, в каком мире она сможет выжить, а в каком – нет. В отличие от трех последних, этот мир оказался вполне гостеприимным. Земля была мокрой от недавно прошедшего дождя, а там, где есть вода, есть и жизнь. Кист еще действовал, под поясом хранилась переноска, и, даже если Урза исчезнет, она не пропадет.

У подножия холма, на который они приземлились, выскользнув из межмирия, Ксанча заметила небольшое озерцо и направилась к нему, скользя по мокрой глине. Вода казалась чистой и пригодной для питья, но в чужом мире нужно быть осторожной. Девушка зачерпнула из озера, понюхала и только после этого утолила жажду. Сняв с себя рубаху, Ксанча намочила ее и возвратилась на вершину холма. Урза неподвижно сидел на прежнем месте, согнув спину и уронив голову на грудь.

– Урза, – позвала девушка, – я принесла тебе воды.

Она положила его руки на мокрую рубаху. Урза приник губами к влажной ткани, а затем обтер бледное лицо. Словно внезапно ослабев, Мироходец выронил мокрую одежду и закрыл глаза.

Ксанча устроилась у его ног.

– Что еще я могу для тебя сделать? Там, внизу, пахнет ягодами. Хочешь, я соберу немного?

Урза покачал головой.

– Просто посиди рядом со мной. Поспи, если сможешь. Скоро наступит утро, летнее утро… – Мироходец опустил руку и погладил ее по голове. – Ты не ранена?

– Нет, со мной все в порядке.

Урза был Урзой в любом уголке любого мира. Ксанча успокоилась.

– Зачем ты пошла за мной? Ты могла погибнуть.

– Ты тоже. Или еще хуже – оказаться в Седьмой Сфере. – Девушка вздрогнула, вспомнив о Джиксе, и Урза почувствовал это.

– В Седьмой Сфере… Всевышний наказывает демонов?

– Да.

– Тогда я должен поблагодарить тебя.

– Да, – повторила Ксанча. – А еще ты должен был слушать меня, когда я рассказывала о Фирексии.

– Я построю другого дракона, больше и сильнее. – Голос Мироходца заметно окреп. – Теперь я знаю, где Фирексия. Я вернусь и отомщу за Мишру.

Девушка покачала головой.

– Будь у тебя хоть сотня драконов, один ты не сможешь победить. Нужна армия в три раза больше армии Фирексии, нужны стратегия и тактика! – Ксанча подумала о хранилище сердец. – Или единственная, но самая лучшая цель для тайной атаки.

– С каких это пор ты стала моим военным советником, дитя мое? – Урза умел быть надменным.

Сегодня, когда Мироходец был слеп, а она измотана, наверное, не стоило раскрывать тайны Храма Плоти. Девушка устало зевнула и потерла покрасневшие веки. Без заклинания кист спокойно лежал в желудке.

– Спи, девочка. А мне еще надо кое о чем подумать.

Ксанча свернулась у его ног и уснула, уверенная, что, когда она проснется, Мироходца рядом уже не будет.

Так и случилось, но на этот раз Урза оказался неподалеку. Великий Изобретатель воссоздавал сцену битвы в Четвертой Сфере с помощью травы, камней и небольших веток. Дракон, сделанный из прутьев, возвышался посередине.

– Мне страшно, – призналась Ксанча. – А как ты себя чувствуешь?

– Как последний идиот! – нахмурился Мироходец.

– Ты снова видишь?

– Да. – Он поднял голову: обычные карие глаза. – Ты права, Ксанча, нужно было выбросить это имя из памяти. Как только я сделал это, мне все стало понятно. Каким же дураком я был! Потратить столько времени и сил, подвергнуть тебя опасности и не причинить никакого вреда Фирексии…

– Почему? Жрецы еще долго будут приводить в порядок все, что ты разрушил. Наш поход был удачнее, чем я ожидала.

– Но не настолько, насколько я планировал. Если я нападу отсюда, – Урза ткнул пальцем в то место, где ряд небольших камней изображал плавильные печи, – огонь будет у меня за спиной и они не смогут меня окружить.

– Ты просто загонишь себя в ловушку.

Урза сверкнул глазами, и Ксанча предпочла сменить тему.

– Вчера я нашла кое-что. – Она опустила руку за голенище, вытащила сияющий янтарный камешек и протянула его Мироходцу. – Жрецы лгали нам, но не во всем. Я нашла свое сердце.

Урза без интереса взглянул на нее.

– Это не твое сердце, Ксанча, – произнес он и принялся чертить что-то на земле. – Фирексийцы крадут прошлое и будущее, но твое сердце бьется у тебя в груди. Неужели ты не чувствуешь его?

Приложив руку к груди, девушка прислушалась, а затем, поглядев на мерцающий камень, энергично покачала головой.

– Вот мое сердце. Я нашла его в Храме Плоти среди остальных. Нас учили, что Всевышний присматривает за ними и записывает на них наши ошибки. Если ошибок слишком много… – Ксанча провела ладонью поперек шеи.

Когда Урза взял янтарь и поглядел сквозь него на солнце, случилось что-то странное. Воздух вокруг фирексийки сгустился, стало трудно дышать.

– Из всех злодеяний, – Мироходец протянул ей мерцающий комочек, – это самое ужасное. Хотя я бы не назвал это сердцем, он больше похож на силовой камень. Ты знала, где они хранятся, и не сказала мне?!

– Я не хотела умереть вместе со всей Фирексией. К тому же ты не верил моим рассказам, считал глупым ребенком…

Урза бросил янтарь ей в руку, и она тут же засунула его обратно за голенище ботинка.

– Похоже, ты права… – начал он, но замолчал и посмотрел на своего деревянного дракона. – Еще одна ошибка. Прости меня, Мишра, но, кажется, я упустил лучшую возможность отомстить за тебя. Ах если бы можно было заново пережить вчерашний день!

– Ты можешь вернуться, как только восстановишь силы! Я снова разыщу хранилище.

– Нет, Ксанча. Теперь твой Всевышний знает меня и заметит мое появление раньше, чем я вступлю в Первую Сферу. Я не могу вернуться в Фирексию до тех пор, пока не буду уверен в абсолютном успехе.

– Тогда я могу пойти одна. У меня есть переноска. – Она вытащила из-за пояса маленький черный диск. – Если ты сделаешь дракона поменьше, я смогу попасть на нем прямо в Храм Плоти.

Урза улыбнулся.

– Твоя храбрость похвальна, дитя, но вряд ли у тебя есть шансы на успех. Не будем больше говорить об этом. Отдай мне переноску.

– Я не дитя! – насупившись, девушка сложила руки на груди и отвернулась.

– Ксанча, послушай меня… Ты слишком долго не была в Фирексии и очень изменилась. Эти вещи, сердце и переноска, пропитаны черной маной. Она разрушает тебя. Отдай мне хотя бы переноску, и я позволю тебе оставить сердце.

– Она моя! Это я нашла ее! – запротестовала Ксанча.

Она понимала, что ведет себя как ребенок, и, постояв молча минуту, протянула черный диск, свернутый вокруг серебряной панели.

– Спасибо! Я внимательно ее изучу.

Попав в руки Мироходца, переноска тут же исчезла, и фирексийка поняла, что больше никогда ее не увидит. Но сердце осталось с ней, и никто не сумеет отнять его, даже всесильный Урза.

Несколько следующих дней они бродили по вселенной, оставляя в каждом мире следы своего пребывания. Иногда это были небольшие изобретения, иногда Урза просто изменял некоторые предметы с помощью колдовства. Ксанча была так измотана, что согласилась бы остаться в любом, даже самом негостеприимном мире. Однажды она потеряла сознание от невыносимой боли в желудке. Казалось, что ее заживо разрезают пополам. Броня, покрывавшая ее тело, стремительно исчезала. Только тогда Урза решил ненадолго остановиться.

– С меня хватит, – придя в себя, зло проговорила Ксанча. – Я не хочу больше мотаться с тобой по вселенной!

Оглядевшись, девушка поняла, что находится в низкой землянке, и направилась к выходу.

– Там болото, а из еды только лягушки, – предупредил Урза.

– Мне не привыкать.

Ксанча выбралась наружу и зачерпнула болотной воды. Солоноватая на вкус, она вполне удовлетворила ее. Серые кривые стволы низкорослых деревьев тонули в облаках ядовито-желтого тумана. Урза показался в дверях.

– Осталось совсем немного. – Видимо, он старался говорить как можно мягче. С тех самых пор, как они покинули Фирексию, Мироходец не отдыхал ни секунды.

– Я так устала, – захныкала Ксанча.

– Но ведь ты спала всю ночь!

– Когда это было! И где! Я хочу жить на одном месте, хочу видеть, как сменяются времена года.

– Крестьянка, – презрительно фыркнул Урза, но фирексийка не обиделась. Она слишком хорошо помнила Первую Сферу, чтобы не ценить плодородные земли.

– Мне нужен дом, – настаивала Ксанча.

– Мне тоже. Мой дом – Доминария, но я не могу вернуться туда. Понимаешь? Я не могу найти мой родной мир во вселенной. Он словно исчез. К тому же фирексийцы следуют за нами по пятам. Я чувствую это.

– Но жрецы не путешествуют по межмирию, – неуверенно начала Ксанча, – они используют переноски. Правда, я не знаю, как они определяют направление поисков. Возможно, силовые камни…

Но не успела она закончить свою мысль, как Урза продолжал:

– Когда я найду Доминарию и пойму, что она в безопасности, я найду подходящий мир, соберу армию в три раза больше фирексийской и построю переноски для ее транспортировки. Теперь я знаю, как они устроены. Осталось только найти материалы…

Ксанча тяжело вздохнула и протянула Урзе руку:

– Пойдем.

«Совсем немного» оказалось тридцатью тремя мирами. Только тогда Урза убедился, что Доминария действительно вне опасности. Во время путешествия Мироходец рассказывал Ксанче о структуре вселенной. Девушка мало что понимала из этих объяснений, но очень ценила попытки просветить ее.

– Мне нужен друг, – сказал Урза однажды вечером, когда спутники остановились в очень старом, давно погибшем мире. – Кто-то, с кем я мог бы поговорить, кто смог бы меня выслушать и сказать мне что-нибудь в ответ…

Отблески костра отражались в его волшебных глазах, когда он шевелил угли. Разжигать огонь не было необходимости, но Ксанче иногда хотелось посмотреть на пламя и представить, что она сидит у своего очага. Так было уютнее.

– Но ты никогда меня не слушаешь! – Сидя на корточках, девушка поджаривала на ветке кусочек хлеба.

– Почему? Я слушаю. Просто ты все время повторяешь фирексийскую ложь и редко бываешь права. Но ты мой единственный и самый настоящий друг.

Ксанча чуть не расплакалась и, отвернувшись, сделала вид, будто что-то попало в глаз. Конечно, она понимала, что Мироходец все еще не доверяет ей, но предложение дружбы стало для нее неожиданным и дорогим подарком.

– Я никогда не предам тебя. – Голос ее дрогнул. – Я тоже хочу быть твоим другом, Урза.

Она накрыла его ладонь своей и заглянула в колдовские глаза. Рука Мироходца показалась ей каменной, но затем потеплела, ожила, и он улыбнулся по-человечески – понятно и просто.

– Я отведу тебя, куда ты захочешь, но предпочел бы, чтобы ты осталась со мной до тех пор, пока я не найду мир, подходящий для нас обоих, – сказал Урза и заметил, что в глаз девушки опять что-то попало.

Последние угли костра уже успели остыть, и Мироходец отправился прогуляться, как делал всегда, когда его спутница засыпала. Ксанча вытащила из-за пазухи нож и проверила его, потрогав острие. Собравшись с духом, одним решительным движением она рассекла грудь, чуть пониже левой ключицы, и вложила в разрез янтарный комочек своего сердца, а затем, закусив до крови губу и тихонечко подвывая от боли, туго перевязала рану изорванной на полосы рубахой.

К утру ее уже била лихорадка, и Урзе хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело. Мироходец простер над ней свои исцеляющие ладони, и Ксанча пришла в себя.

– Теперь оно там, где должно быть, и я никогда его не потеряю, куда бы ты меня ни привел.

* * *

Ксанча хотела поселиться в таком мире, где ее приняли бы за свою. Урза же грезил только о создании новой армии. В огромной вселенной наверняка нашлось бы место, способное удовлетворить оба эти стремления, но главная проблема, мешавшая им осесть где-нибудь надолго, заключалась в том, что Урза не мог спать. Кошмары преследовали его всюду. Люди, дававшие им приют, вскоре отказывали в ночлеге, напуганные стонами странного постояльца и привидениями, блуждающими по округе. Мироходца боялись. Болезненная худоба, спутанные длинные седые волосы, изможденное бледное лицо, покрытое глубокими морщинами, и, главное, горящие огнем глаза, взгляд которых, казалось, проникал в самую душу. Все говорило о том, что незнакомец если не демон, то уж колдун-то точно.

Несколько раз доходило даже до стычек с крестьянами, возглавляемыми местными священниками. Набрать армию в таких условиях было невозможно. В лучшем случае Ксанче удавалось собрать один урожай, прежде чем они перебирались на новое место.

Как-то раз они нашли мир, очень похожий на Доминарию, какой та была до катастрофы Войны Братьев. Урза называл его Моаг. Именно о таком Ксанча и мечтала. Плодородные земли, хороший климат и приветливые жители – все это буквально очаровало фирексийку, и она упросила своего спутника остаться здесь подольше. Девушка предложила Мироходцу выстроить замок на самом отдаленном острове в море, где он смог бы отдохнуть и собраться с мыслями, не боясь причинить неудобство кому бы то ни было.

Как ни странно, Урза принял ее предложение, и вскоре над тихим пустынным островом вознеслась белокаменная башня, окруженная высокой крепостной стеной.

Несколько лет Мироходец сидел взаперти, не допуская даже свою недавнюю спутницу, а затем стал наведываться на материк – вербовать учеников – и вскоре заложил основу будущей армии. У далекого островка начали появляться корабли и лодки паломников и пилигримов, желавших поступить в подмастерья к Великому Изобретателю.

Ксанча обосновалась в крошечном домике на побережье, недалеко от рыбацкой деревушки, и даже разбила садик, в котором проводила почти все время, ухаживая за деревьями и грядками, с удовольствием наблюдая, как созревает урожай.

Встречались они редко, раз в месяц, в день, когда нарождается новая луна, и стали настоящими друзьями, потому что знали, о чем друг друга нельзя спрашивать.

Почти тридцать лет Ксанча наслаждалась радостями оседлой жизни, как вдруг в один прекрасный день все изменилось.

Путешествуя в своем летающем шаре над южной оконечностью материка, девушка почувствовала незабываемый аромат фирексийского масла. Запах был так силен, что Ксанча чуть было не разбила кристалл, подаренный Урзой накануне, но передумала звать на помощь Мироходца, решив сначала разузнать все подробнее.

Резкий аромат привел ее к недавно выстроенному храму огня, где приносили жертвы золотом и кровью. На паперти, возле ящика для подаяний, из которого вырывались языки пламени, сидел молодой послушник. «Помогите бедным», – произнес он тоном сборщика налогов, и, хотя все это сильно походило на вымогательство, Ксанча бросила в огонь несколько мелких монет.