Текст книги "Забытая комната"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

16

На часах было без четверти семь, когда Логан постучал в дверь внутреннего офиса директора.

– Войдите, – ответил бесплотный голос.

Логан вошел. Олафсон стоял перед зеркальцем, поправляя галстук.

– Твоя секретарша уже ушла… О, извини. Собираешься на обед?

– Это подождет. – Олафсон влез в костюмный пиджак и опустился на стул за столом. – У тебя что-то есть?

– Да, кое-что. И мне нужно кое-что еще – от тебя.

Директор раскинул руки ладонями вверх, словно говоря: я весь в твоем распоряжении.

Логан повесил сумку на подлокотник одного из расставленных перед столом стульев, сел, открыл сумку и, достав конверт с обгорелыми кусочками бумаги, передал директору. Олафсон внимательно осмотрел конверт.

– Я нашел это в кучке пепла в камине забытой комнаты.

– Похоже, здесь трое мужчин в лабораторных халатах, – сказал директор, рассматривая фрагмент фотографии. – Стоят за рабочим столом.

– Не просто за рабочим столом, а за тем рабочим столом, который до сих пор там, в комнате. Его можно узнать по глубокой царапине возле левого угла.

– Пусть так, но идентифицировать этих людей все равно невозможно. Верхняя часть снимка, от груди и выше, сгорела.

– Верно, – согласился Логан. – Но тем не менее фотография может дать нам кое-что.

Он снова залез в сумку, достал клочок бумаги, сложил его пополам и показал нижнюю половину директору. На ней был изображен почти карикатурно пузатый мужчина, стоящий на палубе корабля – в двубортной яхтенной куртке, белых шортах и круглой шапочке. Он задумчиво взирал на женщину, явно страдающую морской болезнью и лежащую под одеялом на шезлонге.

Олафсон, прищурившись, взглянул на картинку.

– И что тут такого?

Логан развернул бумажку полностью. Вверху, через всю страницу, шел узнаваемый логотип «Нью-Йоркера», ниже – дата: 16 июля 1932 года.

– В публичной библиотеке Ньюпорта прекрасная коллекция журналов. Взять оригинал они мне не позволили, но цветную ксерокопию обложки сделали.

– Не понимаю.

– А ты присмотрись к обгоревшей фотографии. Видишь журналы на столе? Названия не разобрать – буквы размыты, но на обложке одного можно разглядеть толстячка в форме яхтсмена. Посмотри внимательнее. Журнал определенно не глянцевый, вроде «Кольерса», «Лайфа» или «Сатердей ивнинг пост». На мой взгляд, это самый что ни на есть «Нью-Йоркер». – Он сунул листок в сумку. – Так что теперь у нас есть terminus post quem[11]11
  Букв. «время, после которого» (лат.).


[Закрыть] для той работы, которой занимались в лаборатории. А было это по крайней мере еще летом тридцать второго.

– Понятно.

– А раз так, то вопрос о том, кто ею пользовался, отпадает сам собой. Это «Люкс». Другой вопрос, продолжал ли «Люкс» проекты первоначального владельца особняка или вел свои собственные исследования. И раз уж речь зашла о владельце… Я проверил оригинальные чертежи «Темных фронтонов» – они есть в офисе Стрейчи. Так вот, забытой комнаты на них нет. – Логан взял фрагмент обгоревшей фотографии, положил в конверт и убрал в сумку. – Ты слышал о чем-то, что называлось бы «Проект Син»?

– «Проект Син»? – переспросил, наморщив лоб, Олафсон. – Нет.

– Подумай хорошенько. Не исключено, что «Син» – это только начало слова. «Люкс» не вел такой проект? Ничего на память не приходит?

Директор покачал головой. Логан достал еще один прозрачный конверт – в нем лежал фрагмент докладной записки, который он нашел в камине, – и положил на стол. Олафсон взглянул, но присматриваться не стал и отодвинул.

– Нет. Абсолютно ничего не говорит.

– В ваших архивах никакой информации о таких проектах я тоже найти не смог, хотя и очень старался. И все же кое-что откопал. Кое-что весьма интересное.

Директор налил себе стакан воды из стоящего на столе графина.

– Послушаем.

Энигматолог подался вперед.

– Я обнаружил пробел в ваших записях.

– Какого рода пробел?

– Сегодня днем, просматривая архивы «Люкса», я нашел файлы, имеющие отношение к определенным проектам, набиравшим ход в конце двадцатых и начале тридцатых. Темы интересные, но вроде бы никак между собой не связанные: некоторые экзотические особенности электромагнитного излучения; классификация химических веществ в мозге; выделение и анализ эктенической силы.

– Эктенической силы?

– Да. А это ведь особенно интересно, а? Считалось, что медиумы во время спиритических сеансов испускают некую субстанцию – ту самую эктеническую силу, известную также как эктоплазма, используя ее для телекинеза или общения с умершими. В конце девятнадцатого века этот вопрос изучали довольно активно, но потом интерес сошел на нет.

Он помолчал немного и спросил:

– С чего бы вдруг ученым «Люкса» понадобилось возвращаться к такой теме?

– Даже не представляю, – пожал плечами Олафсон. – Надо думать, файлы что-то тебе подсказали.

– В том-то и проблема. В файлах содержатся ясные указания на то, что эти проекты, а также некоторые другие активно разрабатывались на протяжении нескольких лет, но конкретной информации в них содержится на удивление мало. Ни имен привлеченных к проектам ученых, ни точных данных по характеру работ, ни данных по экспериментам, тестам или наблюдениям – ничего этого нет. Другие файлы, если сравнить, намного информативнее.

Логан откинулся на спинку стула.

– Есть у этих файлов и еще одна общая черта. Все они были закрыты внезапно и примерно в одно время, в начале тридцатых.

Олафсон задумчиво потер подбородок.

– У тебя есть какая-то теория?

– Она только начинает складываться, и я перейду к ней через минуту. Но давай вернемся к пробелу в ваших записях. Я провел сравнительный анализ объема информации в архивах «Люкса» в период между двадцатым и сороковым годами. Анализ, конечно, поверхностный, на скорую руку, но мне по крайней мере стало ясно одно: материалов за годы с тридцатого по тридцать пятый меньше, чем за любой другой такой же период. В некоторых случаях ненамного меньше, в некоторых – значительно.

Олафсон посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Итак, моя гипотеза. В конце двадцатых в «Люксе» разрабатывали несколько проектов, которые, примерно в тридцатом, слились в один. Этот проект продолжался до тридцать пятого, когда – по каким-то причинам – был внезапно закрыт.

– И ты думаешь, это был так называемый «Проект Син».

– Блистающий своим отсутствием, – ответил Логан. – Потому что в тридцать пятом объем материалов «Люкса» достиг обычного уровня. Полагаю, тот, кто изъял эти файлы, также запечатал и секретную комнату.

– В которой, как ты считаешь, и велись исследования по тому самому проекту?

– А какой еще вывод можно сделать?

В какой-то момент на лице Олафсона проступило странное выражение, и Логан интуитивно понял: директор только что сложил вместе два кусочка пазла.

– Что? – быстро спросил он.

Олафсон ответил не сразу, но потом встряхнулся.

– Извини?

– Ты ведь подумал о чем-то. О чем?

Олафсон замялся.

– А, да так… Ни о чем. Просто пытался переварить эти твои выводы, разложить по полочкам.

– Ясно. Вот что: хотел бы попросить об одолжении. Можешь дать мне список всех стипендиатов, работавших в «Люксе», скажем, с тридцатого по тридцать пятый?

– Список, – повторил Олафсон.

– Как я уже сказал, фамилии ученых были удалены из файлов. Зная, кто участвовал в проектах, я мог бы выяснить кое-что и о самом проекте.

– Боюсь, это невозможно. Мы не составляем такие списки, и никогда не составляли. Есть люди, которые по каким-то своим причинам не распространяются о работе и проведенном в «Люксе» времени. Если кто-то желает написать о своей работе здесь в резюме, это их личное дело, но мы взяли за правило никогда об этом не распространяться.

Логан задумчиво посмотрел на директора. На протяжении всего разговора Олафсон демонстрировал явное нежелание помогать.

– В любом случае я не понимаю, какое отношение это все имеет к смерти Стрейчи, – продолжал директор. – А ведь именно для расследования этой трагедии я тебя и пригласил.

Логан решил поменять тактику.

– Мне не дали разрешения пройти в архив номер два. Сказали, требуется некий допуск уровня А. Я-то думал, что уже имею неограниченный допуск ко всем архивным материалам «Люкса».

Олафсон не сразу отреагировал на этот внезапный поворот, а когда понял, о чем речь, недовольно нахмурился.

– Извини. У тебя допуск к девяноста пяти процентам материалов. Но есть несколько проектов – они начаты недавно, и работы по ним продолжаются – крайне деликатного свойства.

– Настолько деликатного, что их стережет профессиональный секьюрити? – спросил Логан. – Если я правильно помню, ты говорил, что охрана у вас чисто номинальная.

Олафсон немного смущенно усмехнулся.

– Джереми, если мы не работаем на военных, это еще не значит, что в «Люксе» нет проектов, определенные аспекты которых засекречены. Ты не сталкивался с ними, когда работал здесь, и тебе не стоит беспокоиться из-за них сейчас. Подавляющее большинство исследований, хоть и проводятся по частным заказам, под эту рубрику не попадают. Стипендиаты, работающие по текущим проектам, имеют право хранить свои материалы в архиве номер два. Стрейчи эти правом не воспользовался – как ты сам убедился, он был человеком в высшей степени открытым и все свои материалы держал у себя в офисе. Как и у почти всех здесь, включая тебя самого, у Стрейчи был допуск уровня Б. Допуск уровня А предоставляется немногим работающим над закрытыми проектами.

Логан промолчал, и Олафсон продолжил:

– Поверь мне, Джереми, никакой связи между ведущимися в «Люксе» секретными разработками и смертью Уилла нет. Абсолютно никакой. Ничего другого он бы и сам не пожелал.

Логан помолчал, потом кивнул.

Директор положил руки на стол.

– Вот и хорошо. Что-нибудь еще?

– Ты составил список, о котором я просил? Тех, с кем что-то случилось.

– Да. – Олафсон выдвинул ящик стола, достал запечатанный конверт и протянул Логану.

– И еще одно. В «Люксе» проводились исследования по части радио? Я имею в виду начало века.

Олафсон на секунду задумался.

– Не думаю. Я ни о чем таком не слышал. А почему ты спрашиваешь?

– В апартаментах Стрейчи я нашел старый радиоприемник. По крайней мере, с виду радиоприемник. Вот я и подумал, что он, может быть, достался ему от какого-нибудь проекта.

Олафсон усмехнулся.

– Уилл всегда подбирал всякие чудные штучки: старинную технику, механические диковинки… Ты и сам, наверное, заметил. Любил захаживать на блошиный рынок… – Он покачал головой. – Забавно. Блестящий программист, а вот с механикой и электрикой был не в ладах. Все, на что его хватало, это вкрутить лампочку и пройти под парусом на яхте… – Директор поднялся. – Ну, вот и есть захотелось. Пойдем пообедаем?

– Почему бы и нет? – Логан закинул на плечо сумку и безропотно последовал за Олафсоном из кабинета.

17

Памела Флад стояла над чертежным столом в своем офисе, опершись локтями на расползающуюся горку планов и схем. Все ее мысли были заняты западным фасадом проектируемого здания. Хотя, как и все современные архитекторы, окончательную работу Памела представляла в виде трехмерной компьютерной модели – ее выбором была программа AutoCAD Architecture, – на первом этапе она предпочитала работать с бумагой, естественным образом воплощая идеи посредством карандаша. Данный проект был для нее особенным – полная, с фундамента до крыши, перестройка старого консервного завода на Темз-стрит в жилой комплекс. Она всегда хотела заниматься коммерческой работой, и этот заказ мог привести…

Сосредоточившись на эскизе под звуки Birth of the Cool[12]12
  Birth of the Cool – альбом Майлза Дэвиса (1957).


[Закрыть], Памела не сразу услышала, что в дверь звонят. Выпрямившись, она покинула кабинет, прошла по коридору, пересекла гостиную беспорядочно раскинувшегося старого дома, спустилась в прихожую и открыла дверь. Перед нею стоял мужчина со светло-каштановыми волосами и серыми глазами, лет, наверное, сорока. Лицо приятное, умное. Хорошо очерченные скулы. Легкая ямочка на подбородке. Гладкая кожа. И что-то знакомое…

– Мисс Флад? – Мужчина протянул ей визитную карточку. – Меня зовут Джереми Логан. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Памела посмотрела на карточку. ДОКТОР ДЖЕРЕМИ ЛОГАН. ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ. ЙЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. На профессора истории гость был совсем не похож. Слишком загорелый, при этом спортивного сложения, а вместо привычного для профессоров ворсистого твида – пошитый на заказ костюм. Потенциальный клиент?

Памела вдруг поняла, что он так и стоит до сих пор на ступеньках.

– Ох, извините… Пожалуйста, проходите.

Она пригласила его в гостиную.

– Симпатичный дом, – заметил он, когда они сели. – Его, наверное, проектировал ваш прадед?

– Вообще-то, так и есть.

– В Ньюпорте так много колониальной и итальянской архитектуры, что викторианские очертания радуют глаз свежестью.

– Изучаете архитектуру, доктор Логан?

– Отвечу цитатой из одного старого фильма: «Я ни о чем не знаю много, но я знаю понемножку практически обо всем»[13]13
  Цитата из фильма О. Премингера «Лора» (1944).


[Закрыть]. – Он улыбнулся.

– Но об истории-то вы наверняка должны много чего знать.

– Проблема с историей, мисс Флад, в том, что она идет своим чередом, хотим мы того или нет. По крайней мере, изучающий творчество Шекспира может заниматься своей работой в полной уверенности, что новые пьесы наверняка не появятся.

Памела рассмеялась. Впрочем, пусть даже гость и приятный собеседник, но ей надо было работать. Первые планы следовало представить через две недели.

– Чем могу помочь вам, мистер Логан?

Он закинул ногу за ногу.

– Вообще-то я пришел насчет вашего прадеда. Его ведь звали Морис Флад? Как и вы, он был архитектором…

– Верно.

– Помимо прочего, он проектировал особняк Делаво в середине восемьсот восьмидесятых. Впоследствии особняк стал известен как «Темные фронтоны».

Где-то далеко звякнул тревожный колокольчик. Памела промолчала.

– Теперь там размещается «Люкс».

– Вы живете в «Люксе», доктор Логан? – осторожно спросила она.

– Временно.

– Так что же вам нужно?

Мужчина откашлялся.

– Поскольку архитектором особняка был ваш прадед и поскольку в этом доме – который, позволю себе предположить, принадлежит теперь вам – он жил и работал, я хотел бы узнать, сохранились ли оригинальные планы той постройки.

Так вот оно что. Она посмотрела на него с внезапно проснувшейся подозрительностью.

– А почему вы интересуетесь планами?

– Я хочу изучить их.

– Почему?

– Боюсь, что не могу вдаваться в детали, но уверяю вас…

Памела поднялась так резко, что гость остановился на полуслове.

– Извините, но планы недоступны.

– А их можно как-то получить? Я с удовольствием бы подождал…

– Нет, это невозможно. А теперь… буду признательна, если вы уйдете.

Доктор Логан с любопытством посмотрел на нее и медленно поднялся.

– Мисс Флад, я знаю, что вы имели отношение…

– Я очень занята, доктор Логан. Уходите. Пожалуйста.

Он задержал на ней взгляд. Потом кивнул и, не сказав больше ни слова, вышел через прихожую и дальше за дверь.

18

Было начало пятого. Логан шел по длинному коридору четвертого этажа особняка. На полпути он повернул к двум застекленным дверям, за которыми обнаружилась роскошно обставленная гостиная. На застеленном льняной скатертью столике уже стоял изящный чайный сервис: фарфоровые чашечки, поднос с печеньем, большой чайник из нержавеющей стали. Чай был, разумеется, «дарджилинг», а гостиная, разумеется, пустовала, поскольку все обитатели «Люкса» занимались научными исследованиями или по крайней мере притворялись, что занимаются таковыми. Тем не менее стол был накрыт, как и во все другие дни, из года в год; традиция слишком укоренилась, чтобы что-то менять.

Логан достал из кармана пиджака пару сложенных пополам листов – полученный от Олафсона список – и бегло его просмотрел. На данный момент в «Люксе» проживали восемьдесят два ученых, семьдесят ассистентов, сорок четыре штатных сотрудника и еще тридцать человек обслуживающего персонала – повара, охранники, уборщики, разнорабочие и прочие, – всего примерно двести сорок человек. В списке Олафсона значилось пятеро.

Логан перечитал короткую, в один параграф, справку на доктора Теренса Маккарти, значившегося в списке под номером три, убрал листки в карман и огляделся. Противоположную дверям стену закрывали богато расшитые занавеси. Пройдя вдоль них к дальнему углу гостиной, он обнаружил маленькую неприметную дверь. За дверью лежал узкий полутемный проход, и за ним энигматолог наткнулся на вторую дверь, которую тоже открыл.

Здесь его ждал сюрприз: крыша с террасой, заканчивавшейся балюстрадой из потемневшего от возраста мрамора. Отсюда открывался великолепный вид на зеленые лужайки, сады и за ними – вечно ревущее море, снова и снова бросающееся на скалистый берег. Особняк отступал, вытянув к побережью два длинных крыла, восточное и западное.

Тут и там на выложенной блеклым кирпичом террасе стояли круглые стеклянные столики и кованые стулья. Один из них был занят: мужчина в коричневом костюме, с темными волосами и пронзительными голубыми глазами настороженно смотрел на Логана.

Отдав дань великолепию открывшегося вида, энигматолог подошел к столику и опустился рядом с человеком в костюме.

– Доктор Маккарти? – спросил он.

– Просто Теренс.

– Даже не знал, что здесь есть такое местечко.

– О нем никто не знает. Поэтому я его и предложил. – Доктор Маккарти на секунду нахмурился. – Мне известно, кто вы, доктор Логан. Как вы, наверное, понимаете, я к этой встрече не стремился, но Грегори настаивал – пришлось согласиться. Он сказал, что это ради «Люкса». Когда вопрос ставят таким образом, что можно сказать… – Он пожал плечами.

– Позвольте вас успокоить. Я расследую обстоятельства смерти Уилларда Стрейчи. Прежде чем это произошло, несколько человек, резидентов «Люкса», сообщили о некоторых, скажем так, аномальных случаях. Я не назову вам их имен и не скажу, что с ними произошло, как и не расскажу им о вас. Все, что вы сообщите, останется между нами. Не будет ни публикаций, ни пересказов. Если вы знаете, чем я занимаюсь, то понимаете, сколь важны в моей работе осторожность и осмотрительность.

Слушая Логана, доктор Маккарти внимательно смотрел на него, и выражение настороженности на его лице постепенно смягчалось.

– Хорошо, – сказал он, когда энигматолог закончил. – Задавайте ваши вопросы.

– Прежде всего мне хотелось бы знать, чем вы занимаетесь в «Люксе».

– Я – лингвист.

– Говорят, интересная профессия.

Маккарти промолчал, и Логану пришлось снова проявлять инициативу.

– Пожалуйста, расскажите о ней немного подробнее.

– Какое отношение имеет моя работа к нашему разговору?

– Кто знает. Полезной может оказаться любая информация.

Маккарти поерзал на стуле.

– Вы обещали, что это останется между нами.

– Всё до последнего слова.

– Мне приходилось слышать всякие ужасы об уборщицах, которых подкупают для того, чтобы они собирали мусор в офисах и лабораториях. Не в «Люксе», как вы понимаете, но в других исследовательских центрах и институтах. Конкуренция сейчас очень сильная – исследователей слишком много, а идей мало.

– Понимаю.

Маккарти вздохнул.

– В основном мои исследования касаются малоизученных языков и диалектов, а также их возможного использования для передачи зашифрованной информации. То есть для применения в цифровой криптографии.

Логан кивнул.

– Если еще конкретнее, то я сравниваю относительно хорошо известные языки, такие как навахо или филиппинский диалект маранао, с малоизученными, вроде акурио и тускарора, на каждом из которых говорит десяток-другой людей. Я пытаюсь определить, возможно ли эффективное включение грамматики, синтаксических свойств и прочих факторов таких языков в шифровальную систему, которая не основывается на простых числах, замещении или других цифровых схемах, принятых в современной криптографии.

– Интересно. Удивительно, что «Люкс» не возражает.

– Почему?

– На мой взгляд, результатами такого исследования, если оно будет успешным, могут воспользоваться военные. Система кодирования – это потенциальное оружие.

Маккарти усмехнулся.

– Не будьте наивным, доктор Логан, потенциальным оружием может быть что угодно. Все дело в том, что, если у меня получится, алгоритмы сформируют базу проприетарных микрочипов, запатентованных сообща «Люксом» и мною, для использования в таких вещах, как роутеры и сотовые телефоны. Забудьте о военных, забудьте обычную войну. Сеть – вот подлинная опасность. Всем известно, какая она дырявая. В Сети могут украсть вашу личность, очистить банковский счет, воспользоваться вашей кредиткой – и это только то, что касается частного лица. Энергетические компании, маршрутизаторы на магистралях Интернета, управление воздушным движением, не говоря уже о секретных правительственных протоколах – ничто из этого не защищено так, как должно быть. Для меня это огромная проблема. Как и для совета директоров «Люкса».

Логан снова кивнул. Работа и впрямь представлялась интересной. Запатентованных сообща «Люксом» и мною. Интересной и потенциально весьма прибыльной…

Маккарти махнул рукой.

– Но довольно обо мне. Перейдем к делу.

– Хорошо. Расскажите о… э… происшествии своими словами.

Маккарти молчал. Молчал так долго, что Логан засомневался – уж не передумал ли лингвист, не пошел ли на попятный. Потом он выпрямился и вытянул руку.

– Видите тот камень, там, за японским садом?

Логан повернулся и посмотрел в указанном направлении. Из густой изумрудно-зеленой травы выступал огромный черный камень со сглаженным верхом. Его окружали несколько других, поменьше. Сейчас, ближе к вечеру, на них лежала тень Западного крыла.

– В теплые дни я, бывало, сижу там после ланча и размышляю. Тихое, спокойное место… Смотрю на море, думаю о том, что успел сделать за утро, чего не смог, собираюсь с мыслями, готовлюсь продолжить работу во второй половине дня.

Логан кивнул. Ни диктофон, ни даже записную книжечку в потертом кожаном переплете он доставать не стал.

– Работа очень важна для меня, доктор Логан. Днем я только ею и занят. Я не из тех, кто нежится, предается фантазиям… Но однажды поймал себя на том, что смотрю в море. Просто смотрю. Не знаю, долго ли это продолжалось. За неимением лучшего слова скажу так: я как будто «вырубился». Но потом очнулся. На следующий день случилось то же самое. Только я уже понимал, что происходит. Я просто не мог отвести взгляд от океана. Все вокруг как будто померкло и замерло. И это состояние продолжалось не менее десяти минут.

– Когда именно это случилось?

– Недель, пожалуй, шесть назад. Во вторник. Я списал все на недосыпание, усталость – занимался тогда довольно сложной аналитической работой. Так или иначе, к камню несколько дней не ходил. Потом, в конце недели, снова туда отправился. – Маккарти снова замолчал, но на камни уже не смотрел. – Была пятница. Мне не хватало этого места. И… – Он сглотнул. – Все повторилось. Только стало хуже. Намного хуже. Я не просто хотел смотреть на океан. Я хотел идти к нему. Спуститься, войти в море и идти, идти… Я поднялся. Чувство было ужасное. Я понимал, что делаю, но не мог остановиться. Что-то влекло меня… – На лбу у доктора Маккарти выступили бусинки пота, и он вытер их тыльной стороной ладони. – А потом еще голос… голос в голове… не мой голос.

– Что он говорил?

– Он говорил: «Да. Да. Иди. Иди».

Маккарти судорожно перевел дыхание.

– Я сделал шаг к морю. Потом еще один. А потом – не знаю как – мне удалось с этим справиться. Не совсем, но все же. Я повернулся и ударил рукой о камень. Несколько раз. – Он поднял руку с перебинтованными костяшками пальцев. – Боль помогла. А еще я кричал. Кричал, заглушая тот голос в голове, выгоняя его оттуда.

Он опять замолчал и на этот раз уже несколько минут не произносил ни слова.

– А потом все прошло. Вот так, запросто. Взяло и прошло. Умолк шепчущий голос. Ушла сила, тянувшая к морю. Как будто некая железная воля, завладевшая моим разумом и телом, внезапно отпустила меня. Никогда за всю свою жизнь я не испытывал ничего подобного. Это было ужасно. Ужасно. Я перевел дух. Обернулся. И увидел в японском саду двоих. Они так на меня смотрели…

Логан кивнул. Так вот откуда все пошло. Вот как о случившемся стало известно. Кто-то стал свидетелем того, как Маккарти колотит рукой по камню и кричит во всю мочь. В голове вдруг шевельнулась неприятная мысль. Руководству «Люкса» доложили о пяти так называемых инцидентах. Энигматолог успел встретиться с тремя их участниками, включая Маккарти. Только один из них обратился потом к штатному врачу «Люкса»; об остальных рассказали свидетели. А сколько же было тех, кто, возможно, пережил нечто странное, необъяснимое, но никому не сообщил, и его никто при этом не видел…

– И это всё? – спросил Логан.

– Всё.

– Рецидивов не было? Ни голосов, ни непонятных влечений, ни ощущения, что вы делаете что-то против своей воли?

– Нет. Ничего. Но и туда я больше не ходил. – Маккарти кивнул в сторону камней. – И никогда не пойду.

– Для послеобеденной медитации на территории «Люкса» есть и другие приятные места…

– И то правда. – Маккарти повернулся к Логану и посмотрел на него в упор. – Есть кое-что еще, о чем вы должны знать. У меня, помимо прочего, есть также медицинская степень. Более того, до получения докторской степени по лингвистике я полдесятка лет занимался практической медициной, а в свое время окончил медицинскую школу Джонса Хопкинса с лучшими в классе оценками. Я проходил резидентуру в одной из самых загруженных больниц на Восточном побережье, работал хирургом. Жестокий опыт, мягко говоря. Из пятнадцати стажеров, начинавших вместе со мной, шестеро ушли в первый же год. Еще четверо сменили место работы. Один коллега покончил с собой. Другой уснул за рулем от усталости и погиб, свалившись с моста. Выдержали только трое. И знаете что? За все четыре года резидентуры пульс у меня выскакивал за шестьдесят только на беговой дорожке в спортзале. Я, доктор Логан, тот еще сукин сын, меня сломать непросто. Я не поддаюсь стрессу. У меня отличная концентрация. И меня нелегко запугать. Не забудьте приложить эту информацию к той истории, которую я вам здесь рассказал.

– Обязательно.

– Мы закончили?

– Закончили. – Логан огляделся. – Не против, если я немного посижу здесь, полюбуюсь видом?

– Если только молча.

– Чтобы не портить впечатление? – Логан откинулся на спинку стула. – Конечно. У меня и в мыслях такого не было.